Текст книги "Поймать вора"

Автор книги: Спенсер Куинн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

31

Исчезли. Но куда? Вот он, невысокий округлый холм. Сколько подобных я видел за свою карьеру! Много. Больше двух – это то число, до которого я умею считать, но разве этого не достаточно? Однако вернемся к невысокому округлому холму. У его подножия росли кактусы и между ними кусты, выше поднимался голый склон. Джипам было некуда деться – в этом заключалась загадка.

Может, они выключили фары и успели уехать настолько далеко, что я упустил их за такое короткое время? Или оно только показалось мне коротким? Надо идти по следу выхлопных газов – ничего нет проще. Я принюхался и с того места, откуда приехали машины, добежал до подножия холма, а затем… Но никакого «затем» не оказалось. След выхлопных газов никуда не привел. Я обнюхал кактусы и кусты, нашел мотыгу без ручки, какими пользовались шахтеры. В пустыне много брошенных шахт, но в них должен быть вход, а здесь я ничего не заметил. Довольно странно. Но это меня только подхлестнуло, и я стал бегать кругами. Наткнулся на запах человека, который показался мне знакомым, – капитана Пансы. А второй запах я не мог перепутать ни с каким другим: это был запах Берни.

Я еще побегал – сделал широкий круг, внутри которого находились запахи джипов, людей в форме, капитана Пансы и Берни. Сильные, свежие запахи свидетельствовали о том, что все это где-то рядом, но я оставался один. И что из этого следует?

Я не знал. Со всеми «и что из этого следует?» разбирался Берни. «Берни, где ты?» Я припустил быстрее, нарезая круги. «Притормози, старина!» Голос напарника прозвучал в моей голове. Я замер, сел и принюхался к воздуху. Запахи можно разделять и следовать за каждым в отдельности. Это все равно что… нет, не могу сейчас придумать сравнение, но идти по запаху Берни – дело простое. Он привел меня назад, к подножию холма.

Я стоял и часто дышал, хотя и не запыхался, и тут услышал поблизости звук мотора. Звук был похож на тот мотор, который открывал гаражные ворота на Мескит-роуд, когда они еще работали. Удивительным было то, что мотор гудел где-то совсем рядом, будто внутри холма. Но ведь невозможно, чтобы звук мотора исходил из-под земли.

А затем склон начал двигаться. Я вспомнил оползни в период муссонов и отскочил назад. Но период муссонов еще не наступил, под ногами никакой грязи, и последний дождь прошел сто лет назад.

Вот тебе раз! Склон, во всяком случае, какая-то его часть, оказался дверью, так что подо мной действительно находилось что-то вроде шахты. Кусок склона поднялся – совсем как гаражные ворота, – с той лишь разницей, что их внешняя сторона была увита колючей лозой; изнутри хлынул свет, и я увидел столько всего, что трудно было охватить одним взглядом. Во-первых, два джипа с капитаном Пансой и его людьми собирались выехать наружу. Капитан что-то прятал в карман рубашки. За его спиной – пространство с каменными стенами, напоминавшее шахту. А еще восемнадцатиколесный трейлер – тот самый, которому при мне закрашивали белой краской розы на бортах. Теперь два парня лепили на него огромную рекламу цирка – с клоунами, шталмейстером, львами и куполом. Я знаю такие наклейки – у нас самих прилеплена на бампере реклама «Мемфисских ребрышек от Макса». Но дело сейчас не в этом. За работой прилаживавших рекламу парней наблюдал третий. Он стоял, привалившись к каменной стене, и от его вида у меня на загривке встала дыбом шерсть. Это был Джокко. Никаких сомнений: крючковатый нос, мерзкие глаза. А рядом – о нет! – частично скрытый от моих глаз, на земле лежал Берни.

Почему же «о нет!»? Из-за вида моего напарника – лицо в крови, один глаз заплыл, одежда порвана. И еще: руки скованы впереди наручниками. Глубоко в моей груди родился рык.

Два джипа выехали из пещеры или подземного гаража – как его там ни называй. Я, уворачиваясь от света фар, скользнул в темноту. Оставаться невидимыми – это мы с Берни хорошо умеем, и проделывали не раз. Как только машины миновали меня, я бросился к отверстию в склоне. Был ли у меня четкий план? Нет. Все, что я знал…

Ворота быстро закрывались. Я спешил к суживавшейся щели. И вдруг – бум-бум – откуда ни возьмись появилась Пинат и первой оказалась у входа. Но он уже был слишком для нее узок, если она вообще собиралась попасть внутрь. В этот миг Джокко поднял голову. Увидел ли он слониху? Безусловно, судя по тому, как округлились его глаза. Видела ли его Пинат? Не уверен. Но все ее тело стало сотрясаться. Я почувствовал, как сильно она разозлилась. Нет, не разозлилась, здесь требуется другое слово – пришла в ярость. Ярость волнами выплескивала из нее. Она бросилась в просвет, который стал узок даже для меня. Я кинулся за ней – ведь я за нее отвечал.

Слониха таранила узкую щель, а скорее весь холм, который успел почти закрыться. Удар! Ворота исчезли, остался один проем. Мы оказались внутри. Сзади раздался грохот, словно обрушилась крыша. Но мне было не до этого. Мозг сверлила одна мысль: Джокко, – и я знал, Пинат тоже думает о нем. Из трейлера донесся львиный рев.

– Господи Иисусе! – выкрикнул Джокко и схватил висевший на стене предмет.

Я узнал его – это был анкус. Джокко выставил его так, чтобы Пинат его заметила, и – неужели это правда? – слониха заколебалась. От одного вида этой ужасной штуковины. Мне это было непонятно и сделалось противно. Правда, ненадолго: пока Джокко размахивал отвратительным крюком, глаза Берни ожили, вернее один глаз, потому что второй совершенно закрылся – такого с напарником еще не случалось. Внезапно он поднялся: правда, покачиваясь, но встал на ноги – и бросился на Джокко. Тот увидел его и пихнул анкусом, но недостаточно проворно. Берни уже занес над ним крепко сжатые в кулаки скованные руки и ударил со всей силой, а она, не забывайте, у него очень немаленькая.

Какой приятный получился звук! Бандана слетела с головы Джокко, он опрокинулся и закатил глаза так, что на виду остались одни белки. В следующую секунду я оказался рядом с Берни, встал на задние лапы и лизал его несчастное лицо. Он не мог меня обнять из-за наручников, но очень хотел, я нисколько в этом не сомневался.

– Хороший мальчик, – повторял он. – Хороший, хороший мальчик.

Здорово, разве не так?

– Хотел бы я знать, как тебе это удалось.

Что именно удалось? Я не был вполне уверен. Что могло быть лучше снова оказаться на работе вместе с Берни.

Напарник взглянул мимо меня. Те два типа, что лепили рекламу, шли на нас – один держал в руке мачете, другой – лом. Берни метнулся к кабине трейлера, сунулся внутрь и обернулся уже с пистолетом.

– Больше ни шагу, – предупредил он.

Молодцы, не говоря ни слова, побросали оружие – хороший знак. Не такими уж они оказались крутыми ребятами. По-настоящему крутыми были мы, я и Берни.

– Мордами в землю!

Они послушно выполнили команду. Я подошел и встал рядом, на случай если им придут в голову идиотские мысли – например, что они все-таки крутые парни. Берни тем временем перевернул носком ботинка Джокко, опустился рядом на колени, отложил пистолет и стал возиться с прицепленными к поясу бандита ключами. Мгновением позже наручники слетели с его запястий и оказались на заломленных за спину руках Джокко – вот такие методы в «Детективном агентстве Литтла». Берни ткнул пистолетом в сторону лежавших на животах придурков.

– Не стреляйте! – взмолился один из них. – Мы вообще не в теме.

– Хилый аргумент, – возразил напарник. – Встать! – Они вскочили с поднятыми руками. – Чтоб я вас больше не видел.

– Да-да, конечно, сейчас. – Они повернулись туда, где был проем. Ворот в нем не оказалось, но и выхода тоже. Обрушившийся сверху валун загородил отверстие.

Берни вздохнул.

– Мордами вниз.

Они приняли прежнее положение, а я, заняв позицию рядом, заметил, что Пинат опять пришла в движение: не побежала, а тихо направилась в сторону Джокко.

– Пинат? – спросил Берни, опуская пистолет. – Ты что-то задумала?

В этом не было сомнений. Я-то слониху знал. Она приближалась.

– Я тебя понимаю, – продолжал напарник. – Никто не отрицает, что он этого заслуживает, потому что и в самом деле заслуживает. Мы здесь как раз затем, чтобы сформулировать обвинение… – Пинат похлопала ушами, но, судя по выражению ее глаз, это вовсе не означало, что она прислушалась к его словам; наоборот, я был уверен, что она не обратила на них внимания. Берни это тоже понял, потому что засунул пистолет за пояс и, ухватив Джокко за шиворот, оттащил к кабине трейлера и засунул внутрь.

– Теперь все в порядке.

Он улыбнулся слонихе. Пинат была уже в нескольких шагах от Берни. Я поспешил к напарнику и встал перед ним.

– Не надо, Чет, – сказал он. – Ко мне.

К нему? Не очень-то мне хотелось уступать, но раз Берни говорит: к нему – значит, надо слушаться. Я немного попятился и встал рядом с ним.

Слониха была совсем близко, остановилась и посмотрела на нас сверху вниз. Мое сердце гулко колотилось. И сердце Берни тоже, я отчетливо это слышал. Пинат выглядела устрашающе.

Все замерли – и я, и Берни, и слониха. Затем Пинат очень медленно вытянула вперед хобот. И Берни так же осторожно коснулся его кончиками пальцев.

– Что, старушка, – ласково спросил он, – пришлось пройти сквозь огонь и воду?

Я понятия не имел, что это значило, но ничего плохого, потому что слониха не рассердилась.

– Наверняка хочешь есть.

И я тоже!

– Думаю, здесь должны быть бананы.

Хобот Пинат дернулся.

– Эй! – Берни повернулся к лежавшим на земле парням. – Здесь есть бананы?

Оба показали на сарайчик.

– Ты, – приказал напарник. – Который с подбородком.

– Я? – переспросил парень.

– Ты, ты. Тащи бананы.

Парень с подбородком – у людей бывают иногда такие длинные – поднялся и направился к сарайчику.

– А ты, – продолжал Берни, обращаясь к другому лежавшему, – подкати пандус к задку трейлера.

Второй парень – из породы людей вообще без подбородка – встал и пошел к стоявшему у стены пандусу. Первый в это время швырял бананы в тележку.

– Полегче! – прикрикнул на него Берни. – Они пойдут на завтрак.

– Вот еще! – возмутился владелец подбородка, но швырять бананы перестал и теперь аккуратно их укладывал. Берни улыбнулся. Ох-ох, у него и во рту кровь. Что же с ним такое сделали. Я покосился на кабину трейлера. Как бы в нее пробраться. А уж когда окажусь внутри, то знаю, как поступить.

Парень с подбородком подкатил доверху нагруженную бананами тележку к нам. Берни взял банан и протянул Пинат. Слониха приняла угощение, а затем запустила хобот в тележку, подхватила целую связку и отправила в рот. Парень в это время трусливо прижимался к стене.

– Нравится? – спросил Берни и перевел взгляд на вжавшегося в стену парня. – Теперь кати все это в кузов и там высыпи.

– А что, если она меня растопчет?

– Тогда работу за тебя выполнит твой приятель.

Не сводя со слонихи глаз, парень с подбородком подкатил тележку к задку трейлера. Другой, у которого подбородка не было, установил пандус. Парень с подбородком вкатил тележку в кузов трейлера и вернулся с пустой. Лев снова заревел.

– Мордой в пол, – приказал Берни. Парни заняли привычное положение, а напарник подошел к пандусу. Я последовал за ним. – Иди, Пинат, – пригласил он.

Как же, пойдет, подумал я.

Но Пинат пошла. Приблизилась к грузовику. Мы посторонились. Она поднялась по пандусу прямо в кузов трейлера. Никогда не знаешь, чего ждать от этой слонихи. Берни закрывал двери и запирал на засов, когда с другой стороны завала послышались звуки. Видимо, завал был не очень большим, потому что вскоре оттуда блеснул свет.

– Поехали! – Напарник спустился с пандуса, и мы бросились к кабине – Берни при этом немного прихрамывал: давала знать старая военная рана. Прыгнули внутрь. Джокко лежал, распростертый на переднем сиденье, и его глаза были все еще закрыты. Берни скатил его на пол, и мы заняли свои места: напарник за рулем, я – справа на сиденье. Положение нормализовано. Я посмотрел в боковое зеркало: просвет в завале увеличился, и в проем по обломкам устремились капитан Панса и его люди. Некоторые держали в руках лопаты. Ну может, и не совсем нормализовано, но почти. А это что такое? Парень с автоматом – той штуковиной, которая делает «та-та-та».

Ключ торчал в замке зажигания. Берни повернул его, и мотор заработал. Рука напарника легла на рычаг переключения передач. Он покачал его из стороны в сторону.

– Интересно, где здесь первая? Может, тут? – Грузовик дернулся впереди замер. Мне вспомнился ужасный день из тех времен, когда Леда еще жила с нами и Берни пытался научить ее переключать скорости. На этот раз такого кошмара не должно случиться. Напарник снова запустил двигатель и попробовал другую передачу. Трейлер опять дернулся и заглох. Взревел лев, и мне показалось, что к его рыку присоединились голоса других животных. Но я не был уверен, потому что в этот момент парень с автоматом выпустил очередь, затем другую. Я снова посмотрел в зеркало заднего вида: один из джипов переваливался через обломки, а капитан Панса, привстав с переднего сиденья, что-то говорил водителю. Зеркало разбилось, и картина исчезла, разлетевшись на мелкие кусочки, осыпавшие мое окно. Оказывается, зеркала, как и окна, сделаны из стекла. Я уже собирался поразмышлять на эту тему, но Берни перебил мою мысль.

– Как так получилось, что я никогда не учился управлять большегрузом? – спросил он, переводя рычаг переключения передач в другое положение.

Я понятия не имел – только знал, что это не его вина. Мы опять скакнули вперед, но на этот раз мотор не заглох.

Берни надавил на педаль газа. Он хотел перейти на другую передачу, но у него не получалось. Мотор завывал, и мы на полной скорости летели сквозь шахту или чем там на самом деле служила эта пещера. Стены сомкнулись вокруг нас и превратились в длинный тоннель, освещаемый только нашими фарами. Такие тоннели запомнились мне по расследованию дела о контрабанде наркотиков, которое мы вели в одном маленьком приграничном городке. Его название я забыл, а сейчас не время вспоминать.

Та-та-та. Пули выбивали искры из каменных сводов и рикошетом ударялись о стенки кабины. Внизу на полу застонал Джокко.

– Заткнись, – бросил ему Берни. Я видел, что он до отказа вдавил педаль газа в пол. Рев двигателя становился все громче и больно резал уши.

Та-та-та. Разбилось боковое стекло с его стороны и засыпало осколками всю кабину. Впереди фары выхватили из темноты ворота наподобие подъемных гаражных – вроде тех, в которые мы попали внутрь.

– Нет времени останавливаться, – пробормотал Берни. – И что из этого следует? – Ни малейшей догадки. Но зато я вернул себе Берни и теперь он сам будет разбираться со всеми «и что из этого следует?». Напарник потянулся к висевшей на зеркале заднего вида штуковине. Она напоминала пульт дистанционного управления, которым мы открывали ворота в нашем гараже до того, как они сломались, но об этом я, кажется, уже упоминал. – Должно получиться, – буркнул он, нажимая кнопку.

Стремительно приближавшиеся ворота не шелохнулись.

Та-та-та. Пули пробивали их насквозь, оставляя рваные дыры.

– Или вот эта? – Берни нажал другую кнопку. – Хотя вряд ли. С какой стати красная кнопка…

Фраза осталась недосказанной, потому что в этот момент ворота стали подниматься. Но как медленно! Мы на всех парах неслись к ним, а это «та-та-та» все приближалось. А потом сверху, оглушая, раздался металлический скрежет. Звук спрессовался в ушах, проник до самого кончика хвоста и вернулся обратно. Мы, проскочив через ворота, вырвались наружу.

Напарник снизил скорость. Вовремя ли? Берни, опомнись!

Он посмотрел на меня и улыбнулся.

– Не беспокойся. Они за нами не погонятся. Мы дома. – Дома? Неизвестно где, вокруг пустыня, а он говорит, что мы дома. Берни протянул руку и потрепал меня по голове. – В старых добрых Штатах. Живы и здоровы. – Он развернулся и осветил фарами место, откуда мы выбрались. Я узнал склон – тот самый, где Джокко улизнул от нас на дороге в Мексику.

Живы и здоровы. В старых добрых Штатах. Это меня устраивало. Мы ехали по гладкой, отливавшей серебром дороге в пустыне. Берни нашел передачу, от которой не так страдали мои уши. На полу пошевелился и открыл глаза Джокко. Берни покосился на него.

– Это, кажется, Черчилль сказал: «Ничто в жизни так не воодушевляет, как то, что в тебя стреляли, но промахнулись»?

Джокко не ответил. И я тоже. Черчилль? Наверное, какой-нибудь бандит. Ничего, рано или поздно он попадет за решетку. Мы, я и Берни, мастера управляться с преступниками. Сзади в фуре протрубила Пинат.

32

Мы ехали в темноте: Берни за рулем, с пистолетом за поясом; я на сиденье рядом, Джокко в не очень удобной позе на полу.

– Еда на борту есть? – спросил его напарник.

Отличный вопрос. Лучше я бы и сам не придумал. Ни за что.

– Мне нечего сказать, – буркнул бандит.

– Значит, ты предпочитаешь играть роль такого неудачника?

– Что? – не понял Джокко.

– Мы на нашей работе превратили многих неудачников в сидельцев и пришли к выводу, что существует всего два вида неудачников: первые – это те, кто намерен множить свои неудачи; другие – кто хочет их прекратить. Догадайся, кто получает максимальный срок?

Я задумался, и уже начал приходить к какому-то выводу, но тут проблема показалась мне совершенно не важной, и я сразу почувствовал себя лучше. Лучше – это плюс к тому «отменно», которое наступило, когда я снова оказался с Берни.

Последовало долгое молчание, а затем – вот сюрприз! – Джокко заговорил.

– Посмотри в консоли.

В здоровом глазу Берни – том, что был с моей стороны – вспыхнул огонек. Так бывает, когда он улыбается. Но на этот раз он не улыбался.

– Так, посмотрим, что мы тут имеем… – Напарник открыл консоль и пошарил внутри.

Я-то, конечно, уже знал, что мы там имеем – из консоли доносился отчетливый запах «Слим Джима», такой ни за что не забудешь. В следующий момент я уже трудился над палочкой. Этот замечательный «Слим Джим» оказался самым лучшим из всех, что я пробовал. Странная получается вещь: когда «Слим Джим» ни пробуй, он всегда оказывается самым лучшим. Потрясающие люди делают этот «Слим Джим». Я хотел растянуть удовольствие, но, по правде говоря, мне это никогда не удавалось.

– Чет!

Это что, моя лапа скребет консоль? Ой-ой!

– Извини, старина, больше нет.

Я сразу перестал скрести. То есть почти сразу. Берни только стоит сказать «Чет» – повторять не приходится. Он опустил глаза на Джокко.

– У тебя положение хоть куда – даже не заморачивайся.

– Ты о чем? – не понял бандит. – Спина болит – просто сдохнуть можно.

Берни умел сделать такое лицо, что я сразу понимал: его что-то по-настоящему заботит, – или мог сделать другое лицо, чтобы посторонние подумали, что его что-то по-настоящему заботит. Первое лицо я прекрасно знал, потому что оно всегда у него получалось, когда он смотрел на меня. Сейчас он воспользовался вторым лицом.

– Мы говорим отвоем будущем, Джокко. Слышал выражение: «Опередить большинство и оказаться на месте первым»?

– Нет.

– А имя Натан Бедфорд Форрест[46]46
  Форрест, Натаниель Бедфорд (1821–1877) – генерал армии Конфедеративных Штатов Америки времен Гражданской войны.


[Закрыть] тебе что-нибудь говорит?

– Нет.

– Что ж, если подумать, не лучшая ролевая модель. Но суть в том, Джокко, что сегодня тебе повезло.

– Неужели?

Не могу сказать, что этот Джокко хоть сколько-нибудь мне нравился: у меня постоянно чесались зубы его укусить, а иногда – если честно, то очень часто – я едва справлялся со своим желанием. Но в данном случае с Берни согласиться не мог. Что же это за везение, если парень валяется скрюченный на полу кабины с наручниками на запястьях, а на голове у него здоровенная шишка. Бандана слетела, и оказалось, что он лысый и его плешь совсем не шла к бачкам. Но это мое личное мнение.

– Да потому что ты оказался первым, – объяснил Берни. – И все, что тебе требуется, – опередить остальных. Тогда на тебя ничего не повесят, и ты останешься свободным от всякого обременения.

– Ты меня отпустишь? – не поверил Джокко.

– И вторая удача. – Напарник не обратил внимания на его вопрос. – Я могу свести тебя с окружным прокурором, он мой личный друг. В нашем штате смертная казнь не отменена, и поскольку в деле фигурируют два убийства, ты не захочешь, чтобы тебя опередили и заключили сделку с правосудием.

– Ничего не знаю про убийства, – заторопился Джокко.

– Ури Делит и Даррен Куигли.

– В первый раз слышу.

– Опробуешь эту тактику на присяжных. Беда в том – и это не твоя вина, тебе просто не повезло от рождения, – что когда присяжные думают об убийце, то представляют человека вроде тебя. Обычный метод – это смертельный укол, но штат все еще предлагает на выбор газовую камеру. Не мое дело, но я бы выбрал второе.

– Газ?

– Без вопросов.

Джокко отвел глаза и замолчал.

Что происходило? Я не понимал. Но догадывался, что это было что-то вроде допроса, а Берни в допросах знал толк. Вдали на небе появилось розовое свечение.

– Долина, – сказал напарник.

Глаза бандита прищурились. Я не мог разобрать, о чем он думает, но мне его мысли не понравились.

– Я так не могу разговаривать, – пожаловался он.

– Как так?

– В наручниках. Больно, мешает сосредоточиться.

– Ничего не поделаешь, придется терпеть.

На лице бандита появилось злобное выражение, но напарник не смотрел в его сторону.

– Что, перетрусил? Аж посерел от страха.

Посерел? Я не специалист по цветам, много раз в этом признавался. Но кожа Берни не показалась мне серой. Она была красивого смуглого оттенка с красноватым отливом.

– Перетрусил? – удивился напарник.

– А то! Ты не мужчина – цыпленок!

Люди часто ставят меня в тупик, и это был как раз тот случай. Я, конечно, знал, что такое цыплята. Например, тот кошерный цыпленок на обеде по случаю развода Тейтельбаумов – я часто его вспоминаю. Но о чем рассуждает Джокко? Неужели у него есть возможность достать цыплят, и он подкинет нам штучку-другую? Я насторожился.

– Ну и куда ты клонишь, Джокко? – спросил Берни. – Давай выкладывай, и расплюемся с нашими делами.

О нет, только не в кабине! У многих людей, к женщинам это не относится, есть такая дурная, нет, просто отвратительная, привычка. А что скажете о тех, кто плюется жевательным табаком? Об этом лучше не вспоминать.

– Ты боишься поговорить со мной как мужчина с мужчиной. Ты не мужик! Вот куда я клоню.

Берни остановил трейлер.

– Бита с тобой?

– Бита?

– Ах да, забыл: бита в полиции. Найденные на ней отпечатки пальцев совпадают с теми, что нашли на анкусе, который ты потерял в ту ночь.

– Обойдусь без биты, – злобно прошипел Джокко.

Что же у нас такое намечается? Берни положил пистолет в консоль, расстегнул бандиту наручники, и они вылезли из кабины.

– Место, Чет!

Оставаться на месте? Они встали перед грузовиком и, кажется, собрались подраться. Как же я мог…

– Я сказал, место, – повторил напарник. Он все еще смотрел в мою сторону, когда Джокко размахнулся и хотел нанести ему страшный удар в голову со стороны заплывшего глаза. Но Берни каким-то чудом заметил его движение, пригнулся и одновременно, схватив Джокко за запястье, вывернул и рванул вниз, словно стряхивал полотенце. Со стряхиванием полотенец мы с ним придумали хорошую забаву, но сейчас нет времени об этом рассказывать. Раздался треск, похожий на тот, когда Берни и Сьюзи загадывают на День благодарения желание и ломают птичью дужку. Только громче. В следующую секунду Джокко оказался на земле – стонал, вопил и извивался.

– Господи, ты сломал мне плечо!

– Думаю, только вывихнул, – ответил Берни. – Хотя я не врач.

Он вздернул Джокко на ноги, отвел в кабину, снова уложил на пол и пристегнул за здоровое запястье к чему-то под сиденьем. И мы, почти не потеряв времени, опять тронулись в путь.

Напарник повернулся ко мне.

– Я поступил по-ребячески.

Да, и это было очень здорово.

Мы выехали на асфальтированную дорогу, и движение стало ровнее.

– Дальше поедем как по маслу, – заметил Берни.

– Куигли – работа Текса, – заговорил Джокко. – Он не выносит трепачей. К тому же Куигли стал задавать вопросы. Вроде решил, что от этого ему что-то обломится.

– А Делит?

– Случайность.

– Его случайно укусила змея, оказавшаяся за тысячи миль от места своего обитания?

– Мы просто дурачились.

– Кто это «мы»?

– Мне больно! – взвыл Джокко. – Очень.

Берни покачал головой.

– Это еще не очень сильная боль.

Наступило молчание.

– Мы – это несколько ребят из Мексики, – выдавил Джокко. – Мигги, Флип, Сиско, фамилий не знаю и вообще их не знаю.

– Люди Пансы?

– Скорее компаньоны.

– Плохо.

– Не понял, – еще сильнее встревожился Джокко.

– Я имею в виду, как все складывается. Трудно будет их найти и привезти в Штаты. Куда проще повесить убийство Делита на тебя.

– Если хочешь знать правду, у меня не было намерений причинить ему вред. Он сам нарывался, все допытывался правды.

– И каким же образом он нарывался?

– Всем своим поведением. Ну зачем ему понадобилось просыпаться?

– В ту ночь, когда ты похитил Пинат?

– Тоже мне, Пинат. Всего лишь глупая тварь.

Мускул, который иногда дергается на щеке Берни, задергался и на этот раз.

– Ты считаешь Пинат глупой?

– Сказал же, тварь.

– Ее зовут Пинат, а ты повторяешься.

– Что ты ко мне привязался? Я только сказал, что она собственность. Как автомобиль или другая вещь. – Джокко покачал головой. – Присвоение чужой собственности грозит проколами – мне следовало это знать.

– Следовательно, это ты украл Пинат?

– Не для себя. Выполнял приказ.

– Чей? Росы?

– Да. Надо было проучить кретина.

– Полковника Драммонда?

– Его, будь он неладен.

– Сказал «а», говори «б»: за что его хотели проучить?

– Чтобы не брал лишнего в голову.

– А что он такого взял в голову?

– Захотел увеличить свою долю в деле, что же еще?

Берни улыбнулся. У него лучшая на свете улыбка. Если я об этом еще не сказал, то сейчас самое время. Почему он улыбался? Это для меня осталось загадкой.

– А дело – незаконный ввоз в США экзотических животных? – спросил Берни.

Вот оно как, подумал я.

– Да, – ответил Джокко.

Ну конечно, в любой компании самый сообразительный всегда Берни.

– А цирк Драммонда служил «крышей»? – задал он новый вопрос.

– Для части бизнеса.

– Он этим не ограничивается?

– Это огромный бизнес, на миллиарды, – даже обиделся Джокко. – На втором месте после контрабанды наркотиков, только безопаснее.

– Не так уж безопаснее, – хмыкнул Берни.

Джокко несколько секунд обдумывал его слова. Впереди показались огни центральной части города и отразились в глазах бандита.

– Я пойду на сделку, – сказал он.

– Тогда послушаем твой рассказ о похищении, – предложил Берни.

– Я уже говорил, – начал Джокко. – Драммонд решил наколоть нас с попугаем с какого-то там острова. Эта птица будто бы осталась последней из своих сородичей на земле. Но с Тексом такие штуки не проходят. И мы, чтобы полковнику больше было неповадно, решили забрать у него талон на обед.

– А талон на обед – это Пинат?

– Точно.

– Это ты подмешал что-то в виски Куигли?

– Как нечего делать. До поры до времени все шло гладко. Мы погрузили слониху в трейлер. А потом не заладилось…

– После того как ты воспользовался анкусом?

– С его помощью слонов держат в повиновении. Но было слишком поздно. Проснулся Делит и стал совать нос не в свое дело. Так что пришлось прихватить и его.

– Кто принял решение его убить?

– Он сам.

– Делит совершил самоубийство?

– Что-то вроде этого. Не захотел писать прощальное письмо.

– И ты стал угрожать ему габонской гадюкой.

– Только чтобы попугать. Но эта подлюга, чтоб ей пусто было, вырвалась и накинулась на него.

– Складная история, – проговорил Берни. – Единственная, на мой взгляд, несуразица: Делит все-таки написал прощальное письмо.

Все замолчали. Я посмотрел на Джокко и ощутил позыв его куснуть.

– Что ты от меня хочешь? – заныл он. – Я и так вывернулся наизнанку.

Я покосился на него – ни малейшего подтверждения того, что он сказал. Никакой изнанки. Я и не сомневался – ему совсем нельзя верить.

– Боюсь, окружной прокурор не примет твой рассказ, – заметил напарник. – Так что колись дальше.

– Куда же дальше?

– Где живет Текс?

Когда мы подъехали к дому Текса Росы, было еще темно. Он жил в районе Золотое Эльдорадо – самом модном в Долине, который Берни больше всего не любил. Дом скрывали высокие стены. Берни остановился у ворот, взял из консоли пистолет, открыл дверцу, и мы вышли.

– А я? – заныл Джокко.

– Лежи, не трепыхайся.

– Что же это такое: я тут прикован к этому чертову грузовику…

– И не пикай, – добавил Берни.

Мы подошли к воротам. Была еще ночь, но темное небо над Долиной, как обычно, было красноватым, и кнопка звонка была хорошо видна. Напарник нажал ее, и мы тут же отступили в тень. Мы проделывали это и раньше, но в прошлый раз Берни забыл захватить с собой оружие и это привело к осложнениям. Я повернул голову, желая убедиться, что пистолет у него за поясом, и заметил приятный блеск.

Мы ждали. Ждать – это часть нашей работы; никаких проблем, я готов, особенно если ждать приходится вместе с Берни. Прошло еще немного времени, и я услышал шаги за стеной. Послышался металлический звук, и ворота открылись. Появился Текс Роса с торчавшими во все стороны волосами и в шелковом халате. Запах шелка ни с чем не перепутаешь, он один из самых моих любимых, что и привело в прошлом к неприятностям. Текс заметил грузовик.

– Какого черта… – Мне показалось, что его рука скользнула в карман, но точно я сказать не мог, поскольку он стоял к нам спиной. – Джокко, ты там?

– Убей его, босс! – донесся из кабины истошный крик.

– Брось, – потребовал Берни, выступая вперед; я тоже сделал шаг и остановился справа от него.

В это время Роса резко обернулся и выстрелил прямо из кармана. Пинь! Пуля отскочила от ворот, и это означало, что мы целы. Берни нажал на курок. Роса вскрикнул и, схватившись за руку, упал. Пистолет со стуком полетел на мостовую и не успел замереть, как я уже стоял над ним, – прием, который мы разработали вместе с Берни.

Напарник ловко и твердо уперся ногой в спину бандита.

– Босс! – крикнул из кабины Джокко. – Ты его ухлопал?

– И это называется, мы с тобой застолбили? – отозвался Берни. – Ну все, конец нашему уговору!

Роса мотал головой и ревел от боли.

– Хочешь, чтобы я умер от потери крови? Вот ты какой?

Берни опустил на него глаза.

– Ловко стреляют из кармана только в кино. А на деле это очень трудно.

Я чувствовал носом кровь, но ее было очень мало.

Прибыл Рик Торрес со своими людьми и забрал арестованных. Мы с напарником вернулись в кабину.

– Встретимся на ярмарочной площади, – предложил Берни.

– Не спеши, не горит, – ответил сержант.

Я не понял, что он хотел сказать. Может, что еще не успели разжечь гриль и пожарить бекон? И я ничего не получу? Он, наверное, не представляет, что, кроме одной палочки «Слим Джима», у меня не знаю сколько времени не было в пасти ни кусочка.

Когда мы въехали на ярмарочную площадь, небо посветлело и все окрасилось в красивые цвета. Иногда, если проведешь ночь без сна, все кажется прекраснее, чем обычно. Вот это жизнь!