Текст книги "Улей"

Автор книги: Соня Фрейм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 24 страниц)

14
Одни остаются, другие уходят

Фидель наобещала с три короба и опять впала в транс. Но Саид только на нее и мог положиться. Она дала понять, что нашла еще какой-то выход. Хотелось надеяться даже не на объяснения, а на то, что все получится. Уже несколько часов ее не было. Тело почти не подавало признаков жизни.

Винсент же никак не отреагировал на ее загадочные предсказания, что все скоро наладится. Это был не их с Рут сценарий. Их вообще в нем не было. Кем они будут в новой жизни? Почему всегда должна быть новая жизнь? Почему смерть не окончательна?

Рут лежала на его руках, кажется, уже мертвая. И ему не хотелось ждать Фидель и ее чудес: бог знает, какие еще у этих ведьм кролики в шляпе…

Каждый раз он вырывался из оков судьбы, превращая слова Винсента Прайса в самоисполняющееся пророчество всей его жизни. Сейчас он чувствовал себя снова как на пепелище того клуба, поджог которого устроил много лет назад. Тогда это было восходом его личности и закатом его рассудка. Но сейчас есть третий путь.

– Саид…

Тот повернул к нему голову. Он не знал, как помочь Винсенту, и пребывал в легком оцепенении, просто ожидая… толком, правда, не понимая, чего: конца или начала.

– Я слышал, как вы с Фидель болтали…

Голос Винсента звучал сухо, почти деловито, да и взгляд был осмысленным.

– Королева прячется от богов. Ей нужна Фиделис для передачи регалий.

– Вроде как да, – устало отозвался Саид, пока не понимая, к чему он клонит.

Раз Винсент сам догадался, делать из этого тайну он уж точно не собирается.

– И Королева показала, как вызвать ее.

– Я видел. Там на земле был золотой знак.

Винсент оказался перед ним. Его перемещение было бесшумным и молниеносным. Бледно-зеленые зрачки в окружении лопнувших сосудов взирали на него с пугающим спокойствием.

– Покажи мне, – чуть ли не вдавил в него свою просьбу он, – что это за знак.

– Да я точно не помню…

– Это не страшно, – ответил Винсент. – Нарисуй по памяти.

И он приглашающе подвинул тетрадь на столе. Саид не сводил с него настороженного взгляда. Ничто в виде Винсента ему не нравилось. Нико называл такое его состояние «моча в голову ударила». Он что-то опять замыслил.

Пальцы нащупали лежащий карандаш. Саид действовал слегка заторможенно, как под гипнозом. Медленно начертил неровный круг с дрожащими краями, и от него пошли линии и завитушки. Это походило на петроглифы древних людей, которые изображали вокруг схематичных рисунков человека… ореолы, нимбы, сияющие полукружия.

Тонкие губы Винсента надломились в усмешке, а брови почти сошлись в одну прямую линию.

Вот оно.

– Я наобум лучи рисую, – предупредил его Саид. – Помню, там типа солнышка было.

– Это неважно. Мне нужен алгоритм начертания.

– Что?

В грубом эскизе Саида он узнавал символы с тела Королевы, и он повторит их в точности, потому что они стали частью его понятийного аппарата. Нужно только знать, как их расположить.

Но ключ нашелся. Солнце. Нимб. Корона.

Винсент плавно осел на пол, и, как ни странно, его сердце билось ровно.

– Что ты будешь делать? Хочешь… сам вызвать Королеву? Думаешь, она поможет?

– Я наполню пустые чаши.

Кажется, Винсент нес какой-то бред.

Саид следил за ним, пытаясь понять, что тот задумал. Внезапно лицо предводителя «Невидимой армии» изменилось. Он в упор посмотрел на своего компаньона, и это был страшный, незнакомый взгляд.

– Слушай внимательно, – из голоса вдруг пропала отрешенность. – У меня есть для тебя последнее поручение, Саид. Считай, что после него ты свободен от всех хакерских интриг. Помнишь, что мы нарыли в «Прометее»? Всю эту дичь о богах, экспериментах… Ее надо уничтожить, полностью. Но сделать это надо избирательно. Ты готов… сконструировать данные иначе?

– Э-э-э… да.

– Прекрасно. Итак, вот тебе новая правда: богов не было, никогда. В подвале «Прометея» содержались люди, живые, много детей. Их использовали для эксперимента по модификации человеческих генов. Это первая часть нашей новой правды.

– Что же надо будет оставить? – спросил Саид.

– Имена. Настоящие. Всех политиков. Всех врачей. Всех концернов, которые приложили руку к созданию инфраструктуры «Прометея». А также придать гласности все финансовые потоки, за счет которых жила тюрьма. В основном это налоги плюс членские взносы других стран и некоторых олигархов. Это вторая часть поручения.

Звучало здраво. Полуправда – новый гибрид истины.

– Думаешь, в богов не поверят? – нахмурился Саид.

– В них и не надо верить, они – данность, не зависящая от нашего к ней отношения, – ухмыльнулся Винсент. – О них просто не должны знать остальные. И уж тем более о ритуалах. Третьей частью задания будет проверка всех компьютеров людей, вовлеченных в проект. Нигде не должны остаться настоящие документы, понимаешь меня? Постарайся удалить или фальсифицировать как можно больше данных.

– А потом предать гласности то, что создали мы, – угадал его задумку Саид.

Глаза Винсента вспыхнули довольством.

– Именно. Ибо это наш с тобой труд: показывать правду. Только раз все вокруг врут, то и мы немного соврем. Посади за решетку всех этих ублюдков. Нужно переструктурировать компромат таким образом, словно они измывались над людьми. А если начнут гнать про богов, это будет выглядеть как самая нелепая отмазка.

Тут Саид словно очнулся. Дырявая стена, крошево стекол, за окном конец света… Они с Винсентом говорили так, будто все еще жили в мире, где все было в порядке. Тот окончательно спятил.

Саид тряхнул головой и вжал пальцы в переносицу, приходя в себя.

– Да их уже всех сожрали, – с горькой усмешкой выдал он. – Очнись, Винсент… Так, как раньше, уже никогда не будет.

От этих слов он отмахнулся, даже не поведя ухом.

– Слушай, рыжая что-нибудь да придумает. Я чувствую. Мне кажется… вы еще нас всех переживете. Поэтому держи это в уме, Саид. Это мое тебе завещание. Доведи борьбу «Невидимой армии» до конца. Если выживешь сам, конечно. Тут я тебе желаю удачи.

С этими словами он взял сверток с ножами Мирры. Затем поднял безвольное тело Рут на руки. Она была высокой, но весила немного. Кровь из горла все еще текла, заливая и его одежду.

– Куда ты? А как же… мы?

– Прощай, – тихо ответил ему Винсент и еле заметно улыбнулся. – Может, увидимся.

– Мне все это обещают в последнее время, – ошарашенно сказал Саид.

Он понял в общих чертах, что на уме у предводителя «Невидимой армии». Это его путь, который всегда был отличным от других.

Удачи тебе, Винсент, куда бы тебя ни завела твоя сумасшедшая звезда.

Дверь за ним закрылась, и Саид остался в одиночестве.

Ну, просто «всем спасибо, все свободны»! Он вцепился в руку Фидель как в последнюю надежду.

«Если не ты, то уже, наверное, никто не поможет…»

* * *

Стены подъезда пока были целыми, и Ос не наблюдалось.

Винсент поднимался выше по лестнице. Он восходил в небо.

Дойдя до последней лестничной площадки, решил, что пора. Не хотелось делать это при Саиде. Никто не должен видеть этот сакральный процесс.

Он уложил Рут перед дверью чьей-то квартиры и достал особенный нож Мирры.

«Все чаши наполняются кровью», – так гласили древние письмена.

Без жалости и сомнений Винсент сделал надрез на своем запястье. К его удивлению, боль ощущалась приглушенно, словно рука была не его.

Кровь проступила черной полосой… В полумраке других цветов не было. Винсент позволил ей наполнить желоб ножа, а после очертил круг на площадке. Рисунок неожиданно стал получаться очень четким, будто лезвие было приспособлено для того, чтобы не только резать, но и писать им, почти как чернильным пером.

С бесстрастным лицом он позволил новой порции крови наполнить кровосток и начал наносить линии по часовой стрелке, а вдоль линий – символы. Губы беззвучно шевелились, озвучивая то, что он писал.

Ветвь первая: о восхождении. Солнце всходит и заходит. Солнце светит всем: и богам, и людям. Так посвети же и мне.

Ветвь вторая: о знамении. Звезды видят нас по ночам. Они не дают света, но показывают, где свет есть. Так укажи и мне, откуда начинается твой восход.

Ветвь третья: о пришествии. На каждый зов должен быть ответ. На каждую молитву – благословение. Ты придешь к тем, кто просит.

Ветвь четвертая: о прошении. Дары приносят богам, чтобы те несли благодать людям. Я отдаю тебе свою кровь, что ценнее золота, ибо в крови душа и жизнь.

Ветвь пятая: об отдаче. Просящему дают. Это закон богов и людей. Я простер руки вдоль твоих лучей. Так явись мне, ибо это все, что я прошу.

Ветвь шестая: о завершении цикла. Когда Солнце заходит, появляется Луна. Луна присматривает за миром, пока Солнце спит. Я начинаю этот ритуал от Солнца до Луны. Я завершаю его от Луны до Солнца. Я проложил тебе тропу между двумя светилами. Приди же. Приди.

Винсент отложил нож и сжал рану другой рукой. Символы слились. Но это было не так важно. Он ведь знал, ЧТО чертил.

Он устало откинулся на стену, чувствуя странную дрожь. Когда Мирра объясняла ему, как проводить ритуал, то предупреждала об этом. Дрожь – хороший знак. Цепь запущена.

Глаза жадно высматривали в полутьме чудо.

Он знал, что она придет.

В крови на полу забрезжил свет, и в один миг она окрасилась в золото. Во взоре Винсента началась безумная пляска бликов, и губы растянулись в пьяной улыбке. Пальцы вцепились в ритуальный нож, выкованный самой Миррой.

Вот оно, явление.

Королева кристаллизовалась, словно горный хрусталь. Ее контур ступенчато и многогранно проступал в воздухе, она высекала себя сама. И вскоре он узрел целиком ту, чье тело прочитал как книгу.

Не человек, но похожа. Не насекомое, но ему подобна. Что-то волшебное. О ней писали в сказках. Королева маленького народца. Королева полых холмов. Ею можно любоваться вечно и даже забыть о времени и цели.

Она смотрела на Винсента прямо и без страха. Ее взгляд отражал только его самого, но он уже давно примирился со всеми чудищами в зеркале. Его не пугало то, что он видел.

Ступни, зависшие в воздухе, наконец-то коснулись грязного, заплеванного пола.

«Ты меня вызвал?» – раздался внутри него голос, напоминающий прекрасную полифонию.

– Да, я. Хотя ты ждала Фидель.

Королева смотрела на него снизу, но все равно казалась недосягаемым светилом в вышине. Никакое физическое положение не могло изменить этого. Она всегда была там – в небе, над всем сущим.

«Рун не должен резать тот, кто в них не смыслит, – снова раздался ее голос, в то время как ее губы оставались сомкнутыми. – Это древнее правило».

– Но я смыслю, – очень тихо ответил Винсент, наклоняясь к ней. – Ты же все видишь без моих неуклюжих объяснений. Я постиг все твои тайны, Королева. Извини, что обманул. Ты ждала свою верную слугу, но Фидель сейчас занята.

Крылья трепыхнулись, и она обошла Винсента, слегка поводя миниатюрной головкой, изучая его, обнюхивая.

«Что мертвому от меня надо? Ты умен, раз призвал меня. Даже Фидель не знала, как читать письмена. Ты назвал все стадии этого ритуала, пока чертил символы. Какое у тебя желание, человек?»

– Забери нас, – сказал Винсент, указывая на мертвую Рут, – в свое волшебное королевство. Я провел обряд. Ты не можешь мне отказать. Это тоже правило.

Королева элегантно покачала головой, продолжая описывать круги вокруг него. На Рут она даже не взглянула.

«В наш мир вам хода нет, люди. И боги не возвращают мертвых. Это противоестественно».

– Но Трехликая сделала это. Мирра и Кларисса. Они смогли.

«Они извратили естественные законы ради своей выгоды».

– Значит, нет? – уточнил Винсент почти что деловым тоном.

«Нет, мертвый. Желай другого».

– Тогда я сам возьму то, что хочу. Вот мое желание.

Винсент размахнулся и быстро полоснул ножом горло Королевы богов. Даже руку поднимать не надо, настолько она была крошечная по сравнению с ним…

Удар был мягким, и руки окропило жидким золотом.

Королева бесшумно упала к его ногам, рассеивая вокруг тускнеющий свет. Винсент склонился над ней, уперев в пол окровавленные руки.

– Тихо… ш-ш-ш, – вкрадчиво шепнул он, с любопытством заглядывая в ее замершие глаза. – Ты была готова к этому и хотела принять смерть от чьих-либо рук… Просто это оказалась не Фидель. Ш-ш-ш…

Королева не говорила, растекаясь золотом по тусклому полу.

Все-таки Мирра выковала отличную вещь. Как она ему верно сказала когда-то: убить можно все, что живо.

Он сам проведет обряд, предназначенный для Фидель. Видно, ему так на роду написано. «Прометей» – не тюрьма. Это он – Прометей, живой и во плоти, и он убил солнце богов.

А Рут… Рут – золотой ключ, отпирающий все двери… Вот значение, скрывающееся в ее земной оболочке. Она – последний, ненаписанный символ на теле Королевы. Это будет начало нового алфавита, который Винсент создаст прямо сейчас из плоти и крови…

Фиделис обронила в беседе с Саидом, что только женщины могут пройти этот ритуал. Так пусть она проведет его дальше, ибо таков смысл их союза: один ведет, другой следует.

Нужно перерисовать каждый символ… Винсент раздел ее догола, иногда разрезая одежду ножом, чтобы не возиться с замками и пуговицами. Затем стал рисовать кровью Королевы символы богов на теле Рут. Нож резал и Рут, и золото сливалось с тонкими красными ручьями. Это была работа на несколько часов, но он не торопился. Каждый знак должен быть вырезан с точностью.

– Ты этого заслуживаешь, Рут, – сказал он, наклоняясь над ее лицом. – Когда-то ты спасла меня, а сейчас я спасу тебя. Ты не можешь взять и прекратиться. Ты должна длиться дальше, вечность. Ты станешь больше чем время.

С этими словами он отстранился.

Рут и Королева лежали рядом, плечом к плечу. Он был измазан кровью и золотом и слабо улыбался. Отличная вышла работа. Его лучший хакерский трюк: взломать божественный код. Кто тут вообще Творец после такого?

От этих мыслей его начал разбирать полусумасшедший смех.

Не заметив, как его глаза сами закрылись, он провалился в изможденное забытье.

Королева вспыхнула и рассеялась, словно ее и не было.

Винсент мечтательно улыбнулся, вспоминая пророчество с ее тела.

«Тот, кто был никем, однажды станет всем. Слуга и Господин поменяются местами».

Он-то думал, это о «золотых детях» Мирры, но те оказались жалкой подделкой, которая не выжила бы вне инкубатора.

Пророчество не о них.

Рут засияла, и ее тело плавно оторвалось от пола. Руки легко и безжизненно скользнули вниз, голова запрокинулась… начиналось новое рождение.

«Ты служила Трехликой богине, о тебя вытерли ноги, твою жизнь сломали. Ты даже послужила мне, хотя я этого не просил. Но теперь ты – альфа и омега. Теперь ты – все».

Внезапно она открыла глаза, и в них заиграли знакомые золотые блики. В этот момент поднял веки и Винсент. Ее рука вытянулась навстречу к нему и благосклонно провела по щеке. Он не мог поймать ее взгляд, но знал, что она его видит.

«Уходим, – раздался в нем уже ее голос. – Уходим за мной. Я вижу, куда нам идти. Я знаю теперь дорогу в Улей».

Винсент рассмеялся как ребенок.

Бог Отец был плох, и его он забыл. А Богиню Мать он признает.

– Веди меня, Рут. Покажи мне Твое Царствие…

Она кивнула и обвила его руками, утягивая за собой. Их стал медленно поглощать золотой свет, в котором терялась тропа, невидимая глазу смертных.

Они покидали этот разрушенный мир, где для них ничего не осталось, и отправлялись домой, в Улей.

* * *

«Покажи нашу правду…»

Смешно.

Что осталось от их мира? Руины домов и обглоданные скелеты. Что осталось от «Невидимой армии»? Саид, программист-недоучка. Что осталось от трех великих ведьм? Дева, ведшая странную борьбу на Перекрестке миров, который Саид никогда не узреет.

Он взял жесткий диск с информационной бомбой, до которой никому уже не было дела.

Что ж, пусть Винсент будет прав, и они переживут всех…

Вдруг на кончиках пальцев возник странный зуд, и показалось, что мир раздвоился. Мысль была абсурднее некуда, но он ощутил и собственное преломление в совершенно новых параметрах. Не физически, не ментально, а во времени и в пространстве.

Он увидел со стороны сначала себя, замершего на стуле рядом с телом Фидель, затем их дом, обсиженный Осами, Бильштедт… Гамбург… дальше… выше…

Вдруг, как по спуску натянутой между пальцев резинки, к нему резко вернулось привычное ощущение собственного тела.

Он суетливо вскочил, оглядываясь. Необъяснимая галлюцинация пропала. И нет, ничто не поменялось. Все та же загаженная, полуразрушенная квартира, за окном которой…

Он моргнул.

Ос не было нигде, даже гнезд. Перед ним простерлись дома, в которых отсутствовали стены. То тут, то там зияли разбитые окна, а на земле валялись покореженные автомобили, выдранные с мясом детские качели, бесчисленные велосипеды… По лицу прошелся холодный северный ветер. Он нес с собой мелкие капли воды и далекие приветы надвигающейся зимы.

– Ты сделала это, Фидель, – только и удалось сказать ему.

Он обернулся, чтобы поприветствовать и ее саму, вернувшуюся с Перекрестка, но ее нигде не было: ни на диване, ни в проходе, нигде вообще в этом доме.

* * *

«…в Германии объявлен режим чрезвычайного положения. Официальное число жертв по всей стране, по предварительным подсчетам, составляет двести тысяч человек. Ураган, который нарекли „Кларисса“, может по праву считаться одним из самых мощных катаклизмов последних лет…»

BBC News

«…ураганный ветер срывал крыши домов. Для устранения последствий непогоды задействованы все сотрудники пожарных и технических служб. Наиболее пострадавшими городами считаются Гамбург и Франкфурт. После облета их территории на вертолетах было установлено, что из-за поваленных деревьев и даже некоторых домов движение по улицам невозможно…»

Телеканал N24

«…в федеральной земле Баден-Вюртемберг было восстановлено транспортное и телекоммуникационное сообщение. На данный момент считается, что южные районы Германии пострадали от „Клариссы“ в меньшей степени…»

Газета «Время»

«Это был самый ужасный-ужасный-ужасный смерч в моей жизни! Сейчас я покажу вам, что осталось от местной школы. Здесь же на моих глазах тетку нехилых размеров унесло куда-то за горизонт. Я отвечаю вам, если страны не сократят выбросы CO₂, то ли еще будет. Это все долбаная экология и мутация климата!»

Некий экологически озабоченный видеоблогер из Билефельда

* * *

Данила очнулся, с трудом понимая, где он. Все было таким темным. Случайное шевеление конечностей отозвалось нестерпимой мышечной болью. Айкая и ойкая, он сел и огляделся. Обстановка, знакомая до тошноты. Над головой различались отблески многоуровневой хрустальной люстры.

А под боком раздался вой, будто из могилы к Хаблову взывала какая-то нечисть. Из-под дивана уставилась пушистая рыжая морда, пялящаяся на него с угрюмой ненавистью.

– Выживают только дураки и коты… – сказал он самому себе.

Шатаясь, он поднялся на ноги. На правую руку вообще смотреть не хотелось: она напоминала вспухший синюшный муляж, а не часть его тела. Вдобавок что-то неприятно тянуло, и не исключено, что он повредил связки.

Данила доковылял до окна, раздвинул шторы и выдал самое длинное матерное выражение, которое только знал.

За окном сновали люди и пожарные машины. Кого-то снимали с крыши. Неподалеку от дома стояли репортеры и что-то рассказывали в камеры. А на зданиях вокруг (ни на одном!) не было никаких белых гнезд. И самих Ос как будто стерли с лица земли.

Данила прислонился лбом к стеклу, глядя умиротворенным и одновременно вымотанным взглядом на то, как мир постепенно возвращался на свои координаты. Он не знал, каким образом Страж это сделал и как люди это себе сейчас объясняют. Говорят ли о нашествии инопланетян или потусторонних сил? Главное – что Страж убрал за причиной само следствие. Кусок реальности вырезали. Но вторичные следствия остались, да и черт с ними.

Самой бабки, конечно же, тут не было. Ее больше вообще не было. От нее остались только кот и эта гадкая квартира.

Данила подошел к ее тайнику в шкафу и без всяких угрызений совести выгреб оттуда часть ее накоплений, которые она еще не положила на счет. А заодно нашел там банку из-под крема, где под ваткой лежали золотые украшения.

Распихав золото и деньги по карманам, он вышел, оставив дверь квартиры приоткрытой, чтобы кто-нибудь подобрал ее кота.

И с чистой совестью отправился жить дальше в качестве Данилы Хаблова. Горбатого могила исправит.

* * *

«…возращение „Невидимой армии“ оказалось шокирующим. Хакеры выкинули в Сеть очередной компромат, и снова он касается тюрьмы „Прометей“. Только в этот раз никто не осмелился обвинить их в глупой шутке.

Если видеозаписям поверить было сложно, то на многочисленные документы с подписями известных политиков возразить нечего…»

Газета «Мир»

«Обнародованные документы (акты, договоры, банковские транзакции, научные отчеты) подтвердили слухи о тайной деятельности „Прометея“.

Напоминаем, что тюрьма пострадала в результате проведения неудачного эксперимента за день до нашествия урагана „Кларисса“. Взрыв в одной из подземных лабораторий унес с собой жизни пятидесяти сотрудников учреждения, среди которых была и надзирательница Мирра Василакис…»

«Южногерманская газета»

«Проведение антигуманных экспериментов над человеческими эмбрионами и ДНК стало шокирующим открытием для всего мира. Тюрьма „Прометей“, известная как заведение строгого режима для особо опасных преступников, оказалась на самом деле подпольной международной лабораторией по выведению идеального человека…

„Спасибо, что снова дискредитировали Германию!“ – под таким лозунгом прошли митинги в Берлине и Гамбурге с требованием отставки канцлера и министра обороны, которые одобрили проведение экспериментов на территории Германии.

„Так вот на что ушли наши налоги! Чтобы нас в очередной раз обвинили в нацистских экспериментах…“ – негодуют протестующие.

„Невидимая армия“ от комментариев отказалась…»

«Всеобщая франкфуртская газета»

* * *

После нашествия разрушительного урагана «Кларисса» прошло два месяца. За это время лишь отчасти удалось восстановить разрушенные дома и инфраструктуру. По примерным подсчетам, на возобновление одного транспортного и телекоммуникационного сообщения ушло более ста пятидесяти миллиардов евро.

Но постепенно жизнь возвращалась в свое русло.

Фидель шла по одному из южных городков Германии. Над ее головой смеркалось. Снега не было, впрочем, как всегда в этих краях. Близилось Рождество, и, несмотря на печальные события, немцы старались сохранять атмосферу и традиции. В городах открылись рождественские базары. Над домами вились светящиеся гирлянды, а в старой части Тюбингена работала шоколадная ярмарка. Фидель с большим удовольствием пропустила две кружки вишневого глинтвейна и закусила имбирным печеньем.

В седьмое Рождество она была похищена и оторвана от своего привычного мира. Ей следовало ненавидеть этот праздник, но она нормально к нему относилась. Может, дело было в печеных яблоках?

Фидель ничего не имела против хороших концов, а сейчас, по ее мнению, был очень хороший конец, хотя и цена у него оказалась высокая.

Но больше не было Ос. Больше не было и Троицы. Фидель заточила Трехликую в ее же собственном храме. Говорят, боги не умирают. Они могут стать пылью, частью природы, частью другого живого существа. Но какую бы форму триединая богиня ни приняла, она не покинет своего святилища.

А Фидель это удалось. Кто знает, почему. Может, потому, что Фиделис Мэннак существовала вне зависимости от своей ипостаси Девы. Или же Трехликая вняла ее сокровенной молитве и даровала ей наконец-то собственный путь.

Это и к лучшему. Не хотелось начинать новый цикл, превращаясь в Мать, а затем в Каргу, а в конце повторять все снова…

Так Фидель вернулась в мир людей, завершила кое-какие дела и приехала по давнему приглашению в Тюбинген.

«Да, Тюбинген. Город расслабленных студентов. Город, где социально протестующих не отличишь от сумасшедших. И те и другие бродят свободно по улицам и кричат что-то странное…» – когда-то рассказывал ей Саид, и сейчас его слова оживали в ее голове.

Тюбинген оказался миленьким. Он состоял из пряничных домиков, которые вились вдоль маленькой речки Неккар, и Саид как-то упомянул, что во время Второй мировой войны эту часть Германии почти не задели бомбы. Архитектура сохранилась фактически в том виде, что и была.

Как и следовало ожидать, город под завязку был набит студентами. Отовсюду слышался английский с разными акцентами и ломаный немецкий. Пробегали дружной стайкой азиаты, а где-то громко говорили на русском.

«Знаешь, я не очень люблю этот город. В нем получается только учиться, потому что в обычное время тут ничего не происходит. Но это место, к которому я привык. И в привычках я иногда нахожу счастье».

Старые кварталы остались позади, и Фидель брела по Вильгельмштрассе, вдоль закрытых зданий университетского кампуса. Перед ней загорелся красный свет, и она замерла, хотя машин не было.

«Самое страшное, что тут может произойти, – это если кто-то нарушит очередь в булочной или перейдет дорогу не на тот свет».

Ну, вот поэтому она и встала. Пришел в гости – чти местные правила.

Загорелся зеленый, и она перешла на другую сторону. Легко и бесшумно, на цыпочках, сквозь невидимые тюльпаны Фидель дошла до маленького белого дома на Вильгельмштрассе и подняла голову.

Окно мансарды горело приветливым светом.

Вокруг дома громоздились мешки с мусором и старые вещи. Проигрыватель для пластинок, битая посуда… Чего только не выставлено.

«Да-да, Вильгельмштрассе, двадцать восемь. Дом, из которого все выкидывают. Вот там я и живу. И я серьезно, Фидель. Приходи в гости. В любое время».

В оконном проеме мелькнула его фигура. Саид ходил по комнате. Пока он не знал, что она стоит под его окном и с загадочной улыбкой смотрит прямо на него.

Но скоро он узнает. Прямо сейчас.