Текст книги "Улей"

Автор книги: Соня Фрейм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 24 страниц)

10
Из жизни привидений

 
You don’t need poltergeists for sidekicks,
You don’t need treats,
And you don’t need tricks,
You don’t need no Halloween,
And you don't need me.
 
 
Тебе не нужна поддержка полтергейста,
Тебя не надо угощать,
Тебя не надо пугать,
Тебе не нужен Хеллоуин,
Тебе не нужен я.
 

Mother Mother, «Ghosting»

– Та-да-дам! Какие люди! – раздалось с порога, и Рут показалось, что у нее обман зрения.

В дверях застыл жизнерадостный Хаблов, и, что примечательно, в фартуке, на котором было написано: «Поцелуй повара!». В руке – лопатка для жарки. Рут сглотнула.

– Выглядишь, будто чем-то подавилась, – прокомментировал ее выражение лица Данила, закрывая за ней дверь.

– Ты что, у нее готовишь?!

– Ну, я, вообще-то, люблю готовить. Сейчас вот драники делаю. Очень крутая тема, попробуй.

Рут боком протиснулась на кухню, подозрительно оглядываясь. Хаблов приживался везде, куда его забрасывала судьба. Натура сорняка – она такая. Квартира Клариссы по-прежнему была жутким местом, но теперь в ней вдруг стало приятнее и кошачьей мочой воняло меньше. Заметив, что она принюхивается, Данила пояснил:

– Да мы купили нормальный кошачий наполнитель, а до этого она ему газетки бесплатные в лоток рвала. Конечно, вонь стояла до потолка…

– Вы?!

– Ну да. Мы тут живем, нравится нам это с ней или нет…

– А детей вы заводить не собираетесь?

– Тупая шутка, Рут. Ей лет под сраку.

– И где эта грымза?

– В магазине. Скоро будет.

Он вернулся к плите, на которой что-то аппетитно шкварчало. Рут даже не знала, куда сесть: все табуретки были заставлены мисками с остатками картофеля, яиц и еще бог знает чего. В итоге она плюхнулась прямо на пол. Но все равно была рада видеть Данилу. Хоть кто-то умеет быть довольным жизнью даже в самых скверных обстоятельствах.

– Как дела? – спросила она. – Как твое ученичество проходит?

– Нормально, – пожал плечами он. – Она мне показала, как выходить на Перекресток, ставить всякие защиты и подключаться к различным энергопотокам. Я ждал, что мы тут кур будем резать, но жертвоприношение оказалось не столь драматичным.

– М-м-м.

– Я вообще понял, что вся эта ритуально-обрядовая магия – просто средство, – продолжал живо болтать Данила, – способ подобрать ключи через символические предметы. Если ты достаточно крутой медиум, тебе вообще ничего не надо проводить, подключаешься к потоку напрямую. Кларисса сказала, что у меня это подсознательно работает. Отсюда мое патологическое везение. Я уже на нужной волне, де-е-етка.

Наконец-то Данила закончил с готовкой, навалил Рут тарелку драников и сел рядом на пол. Он умел настраиваться на собеседника через такие мелочи: повторить его язык жестов и позу… Рут всегда это замечала и слегка улыбалась.

– Это же просто картофельные оладьи…

– Да, но лучше, чем магазинные.

Некоторое время они ели, и слышался только звон вилок. Было и в самом деле вкусно. На кухню заглянул котяра и попытался сунуть рыжую морду в сметанный соус. Данила слегка шлепнул его тапкой, и Пушистик обиженно ушел, подняв хвост трубой.

– Я всегда завидовал кошкам, – сказал он, по привычке мотая носком ступни туда-сюда, – их наглости и тому, что их любят просто потому, что они пушистые и мурчат. Любят вообще за странные вещи…

– И за что бы ты хотел, чтобы любили тебя? – с интересом спросила Рут.

Они одновременно прислонились спинами к стене, отрешенно разглядывая на потолке тени качающихся за окном веток.

– Хороший вопрос… Не думал об этом.

– Но думал о том, почему любят кошек.

– Да, но их почти все любят. Человека любить сложнее: он не всегда миленький. Кота можно игнорировать как личность. Говорят, у животных и нет этой личности. А человеку мало иметь глазки как в аниме – сразу начинается жуткий кастинг по всем параметрам.

Хаблова, похоже, понесло на легкое философствование.

– Да необязательно, – сказала она. – Я вот вообще ничего от людей не жду.

– Ты любила кого-нибудь, Рут? – неожиданно нахмурился Данила. – До своей смерти?

Она помялась, а потом честно сказала:

– Я так и не узнала, что это такое. Были увлечения и драмы. Их часто путают с любовью.

– Хм-м-м…

Разговор они не продолжили, в двери заскрежетал ключ. Данила вскочил и начал хаотично собирать посуду.

– Брысь, – раздался в коридоре знакомый прокуренный голос.

– И тебе добрый день, – крикнула Рут, продолжая сидеть на полу.

Кларисса появилась, увешанная пакетами из магазинов одежды, и брезгливо переступила через Рут. С вытянутыми ногами та занимала почти все пространство небольшой кухни. На голове у бабки опять было черт знает что, и одета она была в очередное платье цвета вырвиглаз.

– Явилась… – пробормотала она, грохая пакеты на кстати освободившийся табурет. – Где кровь?

– В твоей комнате.

– Хорошо…

Ведьма присела на край стола, переводя дух. Рут впервые заметила, что она на редкость хреново выглядит: глаза впали, кожа обвисла сильнее прежнего. Она походила на сдувшийся воздушный шар. Пока она разглядывала бабку, та о чем-то тихо перебросилась с Данилой на незнакомом языке. Звучало как русский или сербский. Хаблов вдруг быстро исчез из кухни.

Рут видела очень сильную разницу. Они же друг друга на дух не переносили. Его нещадно унижали, да и он платил в ответ хамской монетой. А сейчас они выглядели даже как-то по-семейному. Что произошло за эти две с лишним недели? Откуда между ними мир и согласие? Да еще говорят на одном языке. В общем, ей это не нравилось, потому что казалось, что она теряет союзника.

Они с Хабловым были в одинаковом положении: два привидения, два пленника, два неудачника, в конце концов. Теперь он вдруг пристроился под боком Клариссы, а Рут осталась за бортом со всем этим Хеллоуином, который устроила для нее ведьма.

Колдунья привычно закурила.

– Давненько мы не виделись, – протянула она, тускло глядя на свою слугу.

Рут помнила, чем закончился их последний разговор. Она хотела слегка надавить на нее, но в итоге руки вывернули ей же самой.

– Ты умнее, чем я думала, Рут, – неожиданно выдала бабка, сдувая дым вбок.

– К чему это ты?

– Я знаю о твоей выходке.

На губах Клариссы мелькнула ухмылочка, и она даже облизнулась. Рут не отводила от нее мрачного взора, но сама ничего не говорила: мало ли что ведьма имеет в виду.

– Я про Альму, – спокойно добавила Кларисса. – Думаешь, я не в курсе твоих передвижений? Я всегда знаю, где ты и с кем. Что ты поехала в Кельн, я увидела почти сразу.

– Что же не остановила? – спросила Рут, не собираясь ее разубеждать.

– А зачем оно мне? – наклонила ведьма голову вбок. – Твои враги, ты и разбирайся. Но… честно, я думала, ты просто придушишь эту тетку. Это ведь так типично для тебя: агрессия, импульс, порыв. Ты же и после смерти – такая же тряпка, как и раньше была, просто перестала себя сдерживать. Но ты показала креативность, я даже слегка восхитилась.

– Как много ты обо мне знаешь, Кларисса?

– Я же сказала, что ты у меня как на ладони.

Рут подошла к ведьме вплотную. Даже сидя на столе, Кларисса была ниже ее, но все равно смотрела без страха и трепета. Хоть бы раз увидеть их в ее глазах, потому что Рут устала терпеть унижения.

– Ты в курсе, где я и что делаю, это правда, – тихим голосом согласилась она. – Но это не значит, что ты меня знаешь.

Кларисса философски приподняла брови и отработанным движением пальцев выстрелила окурком в сторону раковины. Раздалось шипение.

– Возможно. Но мне это и неинтересно. А вот как у тебя мозги заработали – да. Ты использовала то, что у тебя было, с умом. Взяла за шкирняк эту дешевку, вытянула из нее признание и выкинула на Перекресток для суда. Суд – тоже часть контрактной системы, ведь есть несколько сторон, условия между ними и иногда даже долги… Просто браво.

– Рада, что тебя это позабавило.

– Но легче не стало, да ведь, Рут? – спросила ведьма с непонятным сочувствием. – Месть – такое дело… Счастья от него мало. Зато сам момент упоительный.

Хотелось смазать ее сморщенную физиономию движением ладони. Клариссе нравилось лезть в чужую душу, бередить, сыпать соль на рану… Рут хорошо понимала, что это ее разновидность кайфа.

Так минуты две они смотрели друг на друга в упор, словно в чем-то соревнуясь. Затем Рут не выдержала и перевела тему:

– Что с моим делом?

– Оно идет, – улыбнулась ей Кларисса. – Мы работаем над этим.

– Так говорят, когда дело встряло. Сколько мне еще ждать?

– Осталось одиннадцать человек. Я дам тебе наводки. Далее у меня для вас с Данилой будет большое совместное задание. После Господа вытащат твоего отморозка и дадут ему помереть, как следовало. С ним умрешь по-настоящему и ты. Твое счастье, что твоя жизнь подвязана к его.

С этими словами ведьма спрыгнула со стола и засеменила в свою комнату.

Рут торчала еще пару минут на кухне, думая над ее словами. Неужели все действительно закончится?

* * *

Данила и Кларисса смотрели сквозь штору, как фигура Рут удаляется по улице. Они следили, пока она не скрылась за деревьями.

– Ты не сказала ей правды.

– А ты сказал бы на моем месте?

– Не знаю. Но это нечестно по отношению к ней.

Они отошли от окна и встали друг против друга. Хаблов сложил руки на груди и выглядел сурово. Рут была его другом, и еще он слегка неровно дышал к единственной девушке, которая его видела на этом свете.

Он уже знал ее тайну. Рут случайно впуталась в сделку сразу же после своей смерти, пообещав другой застрявшей душе спасение. Добрая девочка, блин. Хотя, конечно, она ничего не знала про Перекресток и про то, что даже привидения там могут заключить нерушимые сделки.

Затем Рут вернули к жизни Господа, но связь с Винсентом осталась. Он мучился на той стороне, она – на этой. Но из-за того, как она сформулировала свое обещание, их связь была односторонней. Пока существует Винсент, нет покоя Рут. Но если вывести из тупика Рут, то Винсент останется. Потому что не он давал обещание ей. В каком-то смысле ей повезло встретить Клариссу и Господ: сама она никогда не выполнила бы своего обещания. А это значит, что болтались бы они c Винсентом по обе стороны реальности до скончания веков.

Однако события вышли из-под контроля.

– Я действовала предельно честно, – возразила Кларисса. – Мы заключили контракт, и я обещала, что вытолкну ее Винсента в поток перерождения. Не моя вина, что его больше нет на Перекрестке.

– И как ты объяснишь ей, что возвращать некого?

– Пока никак. И ты мне голову не морочь.

Пропал. Раз – и все. Черт знает, где он теперь. Переродиться Винсент не мог, иначе Рут тоже вынесло бы из этого мира в один момент, а договор Клариссы и ее слуги был бы разорван. Но невидимая простому глазу печать контракта все еще была на руке ведьмы. Даже если условия сделки изменились, ее саму никто не отменял. Поэтому договоры на Перекрестке были самыми опасными: в них вообще не учитывалась смена контекста. Но что же с этим Винсентом? Где он?

Его исчезновение подрывало всю сложную систему их договоров. Кларисса обещала Рут, Рут обещала Винсенту. Нет Винсента – невозможно выполнить контракт Рут. Невозможно выполнить контракт Рут – она не должна ей служить. Рут не служит ей – Кларисса не может выполнить волю Господ. Значит, и ее личное дело прогорает.

Кларисса плюхнулась в кресло и откинула голову. В последнее время энергетические подпитки действовали все хуже и хуже. Тело отказывалось от нее.

Хаблов встал за кресло и положил пальцы на ее виски, пытаясь подзарядить умирающую колдунью. От его действий ее щеки слегка порозовели.

– Ты хочешь использовать ее и обмануть, – отстраненно заметил Данила, переставляя пальцы на ее лоб.

Его движения были машинальными: он овладевал приемами быстрее, чем Кларисса его им учила. После того первого раза на Перекрестке у него внутри словно открылись все двери. Он уже сам понимал, что и как делать.

– Хаблов, ты действуешь мне на нервы.

– Хочешь, чтобы она пропустила оставшиеся контракты, несмотря на то что твое обещание невыполнимо. Чем это чревато?

– Если я не выполню ее воли, Страж пустит меня по ветру, – огрызнулась ведьма. – И даже Господа тут не помогут, они не властны над ним. У меня только один выход: найти этого Винсента самой.

– Как возможно, чтобы застрявшая душа вдруг пропала? Какие у нее вообще возможности мобильности, если ее заклинило?

– Рут я вернула.

– А Винсента тогда кто вернул?

Вопрос был верный.

Кларисса не ответила. Исчезновение этого парня из тупика между мирами означало только, что кто-то вмешался и вытянул его за уши. И вариантов у Клариссы имелось всего два: либо черная, либо рыжая. Больше на этом свете таких умельцев не было.

* * *

Остаток дня Рут провела, сидя на своем балконе под крышей. Делать опять было нечего, и она отправила себя в транс. Этому пришлось научиться, чтобы ни о чем не думать. Так время проходило незаметнее.

Но в дверь неожиданно позвонили. До нее не сразу дошло, что ее домофон надрывается трелью. Она свесилась через перила, стараясь разглядеть сквозь ветки деревьев того, кто терзал входную дверь. Визитеров Рут никогда не ждала.

Сквозь облетевшие ветви явственно виднелась знакомая пшеничная голова. А еще в ее жизни имелся только один блондин, любивший таскать рубашки нежных цветов в любое время суток.

– Рут, впусти меня! Я видел твои ноги на балконе! – заорал он снизу.

Данила влетел наверх раньше, чем она распахнула дверь, и сверкнул очередной улыбкой из рекламы зубной пасты.

– Давно не виделись.

– Что случилось?

– Нам надо чаще встречаться. Два раза в день – самое оно. Иначе ты забудешь мои дивные черты.

Он по-свойски прошел в комнату и скептически окинул взглядом пыльную плиту и раковину, которыми явно никто не пользовался с тех пор, как он ушел.

– Есть разговор, – сказал он, переводя на нее внимательные глаза.

Рут скрестила руки на груди. В любой беседе она неосознанно занимала оборонительную позицию, заметил Данила. Но уж такой она была, насколько он ее знал. Часто он спрашивал себя: а понравилась бы ему другая Рут, которая когда-то по-настоящему жила на этом свете, радовалась, имела мечты и планы?

Кларисса говорила, что она была ужасно неуверенной…

Сейчас уверенность присутствовала, но от нее становилось неуютно. «Девушка из тяжелых металлов», – называл он ее про себя.

– Я вся внимание.

– Слушай, – осторожно начал Данила, тоже складывая ладони рук вместе, – я в курсе твоей сделки с Господами и Клариссой. Ты никогда мне не рассказывала, почему работаешь на нее и что тебе обещали… Но я – протеже фрау Процманн-Степанчук и имею доступ к секретным файлам. То есть знаю про Винсента.

Ее брови механически поднялись, но выражение лица не изменилось.

– Ну и молодец.

– Просто хотел с тобой поговорить о том, насколько твои ожидания… ну, вообще… оправданны, – зацедил он.

Его смерили вопросительным взглядом: Данила вступал на очень скользкую тропинку. Сказать всю правду он не мог: за это ему вырвала бы язык Кларисса. Однако Хаблов знал много способов намекнуть. Можно сказать, это было по его части.

Взгляд Рут не отпускал, и он ощущал, как его придавливают к месту, словно зазевавшуюся мошку.

– Спасение застрявших мертвых – очень деликатный процесс. Потому что души… могут и сами вылезти из тупика, – слегка приврал он. – Где гарантия, что Винсент еще там?

Данила пока не стал сообщать, что тот куда-то исчез с Перекрестка. Рут молчала, и ему приходилось говорить дальше.

– Сомневаюсь, что она его вернет. Могу ошибаться, но что-то мне подсказывает: зря ты на нее батрачишь.

– Ты что-то знаешь? – сощурилась она.

– Просто подумай над моими словами.

Издав тонкий смешок, она отвернулась. Данила не знал, что Рут чувствует Винсента, слышит его во сне.

Но слова Хаблова расшевелили подозрения, потому что уже несколько недель он молчал. Ее сны опустели без его голоса. Она могла выйти на Перекресток через чужой контракт, но не нашла бы его, потому что это место существует в миллионах измерений. Винсент остался в реальности-тупике, куда после воскрешения хода не было.

Данила смотрел на нее говорящими глазами, в которых читалось: «Беги!».

«Ты – последнее звено в системе», – всегда шипела ей в ухо ведьма.

Шестерка, никто.

Что если ее действительно обманули? Много она знала о Перекрестке, Господах и контрактах, когда выброшенная назад, в свое тело, приползла к ведьме в ту дождливую ночь? Куда ей было идти? Больше ей никто помощь и не предлагал.

Данила неотрывно следил за ней, пытаясь понять, когда будет лучше снова вклиниться в наступившей тишине.

– Тогда почему я жива? – нарушила затянувшуюся паузу Рут. – Если Винсент переродился, я тоже должна. В этом смысл нашей связи.

– Может, перерождение – не единственный способ побега, – дернул бровями Хаблов.

– И что ты предлагаешь?

Он встрепенулся, а глаза привычно забегали из стороны в сторону. Так было всегда, когда на языке вертелся очередной сомнительный план.

– Вали от нее, Рут, прямо сейчас. Забудь про Винсента – какая разница, где болтается его душа? Да, ты заключила контракт на Перекрестке миров, и, значит, его нельзя нарушить. Но у тебя есть лазейка: ты заключала контракт, будучи мертвой! Если контракт подрывается одной из сторон, Страж выпивает жизнь виноватого. А что тебе грозит? Он ничего с тобой не сделает. Это парадокс: ловушка и одновременно спасение. Твой контракт как бы есть – и при этом его нет, понимаешь? Я – инсайдер и уже знаю этот бизнес изнутри. Беги и живи в свое удовольствие! Ты можешь наслаждаться жизнью, просто не хочешь.

Рут уставилась на него в напряжении, пока не веря. Под прицелом ее тяжелого взора он нервничал, но не останавливался:

– Мы с тобой оба оказались в этой игре не по своей воле. Но все наши контракты связаны. Летит один – летят к чертям все. Если твой невыполним, цепочка в итоге приведет к тому, что и мой контракт со служением Господам не имеет смысла. Потому что Кларисса не сможет осуществить их волю, если ты не закончишь сбор крови. А ты просто не должна ничего заканчивать. Моя служба тоже обнуляется. Значит, если выйдешь из игры ты, выйду и я. И мы будем путешествовать, питаться полуфабрикатами и засыпать пьяными где-нибудь у моря. Доверься мне, Рут.

Это могло бы стать прелюдией к современной сказке о доброй фее. Столько обещаний.

Однако их сказка – это королевство кривых зеркал. Все тут играли искаженные, глупые роли. Рут была не принцессой, а вечной золушкой. Хаблов же походил на придворного шута, от чьих ужимок никому не смешно.

– Спасибо, – пробормотала она, – но мне нужно завершить обещанное. Я не знаю, что с Винсентом. Если Кларисса меня кинет, ей тоже конец. Сам говоришь, Страж выпивает чужие жизни. Значит, у нее нет выбора, ей надо найти способ его вернуть. И она уж постарается ради своей шкуры.

– Дура! – внезапно завопил Данила. – У тебя есть лазейка сейчас, пойми же ты! К черту, что там с Клариссой будет! К черту Винсента!

– Я понимаю тебя, – вдруг спокойно сказала она. – Ты хочешь вернуть себе свободу. Однако выйти из игры можешь, только если нарушится вся система контрактов.

Хаблов раздраженно цыкнул. Ну просекла она его. Но он не врал насчет Винсента.

– Да почему ты вообще попросила вызволить какую-то заблудшую душу?! Ты что, знала его при жизни? – раздраженно спросил он.

– Нет. Но сам он не выберется.

В Даниле клокотала желчь. Во-первых, его оскорбили в лучших чувствах (когда он вообще что-то обещал девушке?). Во-вторых, срывался план побега. А все из-за упрямства и недоверия Рут. Ей хоть намекай, хоть прямым текстом…

– Я тебя предупредил, – отрывисто бросил он, проводя пятерней по уложенным волосам. – Пока.

Стремительно ушел и не закрыл за собой дверь. Некоторое время до нее еще доносились его удаляющиеся шаги по лестнице. Если начистоту, Рут с самого начала подозревала, что в обещаниях Клариссы может быть подвох. Но куда двигаться без нее, она не знала.

Данила сейчас вовсю на что-то намекал, но так и не сказал прямо. Зато его интересы Рут увидела в два счета, потому что знала как облупленного.

Но как понять, что скрывает бабка? И почему Винсента больше не слышно?

«До цели доходят только одержимые. Подселяй к себе беса и действуй!» – приговаривала Рут все время, и это стало ее личным заклинанием.

Цель вызволить Винсента с каждым днем все больше походила на мираж.

Но этой ночью он впервые приснился ей во плоти. Раньше являлась только статуя Стража, взывающая к ней его голосом, теперь же Винсент проступил как наяву. Слегка безумные зеленые глаза смотрели прямо в ее распахнутое сердце, и сквозь туман сновидений доносились дрожащие слова:

«Все вокруг врут, Рут. Слушай только меня. Лови мои слова. Тяни их, как веревку из тьмы, и за ней выйду к тебе и я».

* * *

Всю дорогу до дома Клариссы Данила пинал перед собой банку из-под «ред булла». Ему нравился этот звенящий звук. Допинав до крыльца, он отвесил по ней такой удар, что она улетела по диагонали и воткнулась в живую изгородь соседского дома.

Привидения, как же! Единственный, кто тут отсвечивал, так это он сам, потому что Рут никогда не воспринимала его всерьез и в свою душу не пускала. Из всех темных колодцев в мире она была самым черным.

Что в Винсенте такого? Медом помазан? Золотом облит? Она цеплялась за него так, будто он был для нее божественным откровением.

Все накрылось: и побег, и девушка.

Хаблов выругался и вошел в подъезд. И не удивился, увидев на пороге подбоченившуюся Клариссу.

«Ну просто смерть шопоголика, а не женщина…» – подумал он, настолько паршиво она стала выглядеть в своих тинейджерских шмотках.

Вопреки его утренним манипуляциям она опять походила на накрашенный скелет. С ней уже бесполезно что-то делать. От состояния трупа ее отделяла только пара месяцев.

– Дай пройти, – процедил он сквозь зубы.

Кларисса хмыкнула и посторонилась.

– А нехило она по твоей гордости проехалась…

Он резко обернулся, уставившись на нее злыми глазами. Все-таки проследила его. А ведь сколько защит на себя поставил!

– Ну что вы меня все за дебилку держите? – всплеснула руками она. – Что ты, что Рут со своей мокрухой в Кельне. Ты вообще еще не дорос, чтобы от меня прятаться. Спасибо, что всю подноготную ей не выложил.

– Отстань от меня.

– Не сердись, тебе говорю, – сказала она. – Глупо это. Рут за тобой никогда не пойдет, сам подумай, кто ты в ее глазах.

– И кто? – устало спросил Данила, хватая с дивана свою домашнюю футболку и скрываясь в уборной.

«Ха, сложена как в магазине… Неужто бабка?» – подумал он.

Он помнил, что швырнул футболку, даже не вывернув ее. Это было странно и слегка комично. Может, она воспылала к нему материнскими чувствами? Голову отрывать она ему точно пока не собирается, что подозрительно. В ней даже было много снисхождения к его попытке соскочить с контракта за счет Рут.

Пока он переодевался в туалете, Кларисса сидела в своем кресле, дымя и подслеповато глядя на тусклые лучи уходящего осеннего солнца.

– Ты – Петрушка цирковая, Хабловушка моя… – продребезжала Кларисса. – Она в тебе не видит мужчину. Все время, что ты вокруг нее носился, ты либо визжал, либо отговаривал, либо ныл. Девушки такое не очень любят, даже мертвые.

Данила только фыркнул.

– А Винсент этот чем лучше? Кто он вообще такой, откуда взялся?

– Черт его знает, – отозвалась Кларисса. – Сама его предсказала ей и забыла. А он явился.

Он присел в другое кресло, уставившись, как и она, в окно, на облетающий листьями мир. В какой-то миг показалось, что они с Клариссой все-таки из одного теста. При всей его неприязни, они всегда были в едином потоке.

– Его я упустила, – пробормотала она, вспоминая события почти трехмесячной давности. – Думала, убив Рут, я получу покладистую прислугу, готовую работать на меня, лишь бы не жить в таком адском состоянии… Я хотела ей пообещать реальную смерть после служения. Таким мой пряник задумывался.

Лукавый ход, особенно если учесть, что это по ее вине Рут встряла. Но ведьма не учла, что на Перекрестке с той произошло что-то еще, и Рут додумалась поставить совсем другие условия, на которых будет служить. Скрипя зубами, Кларисса была вынуждена согласиться.

Винсент перешел дорогу им всем, сам того не зная, и стал ключевым звеном в цепи сделок, той самой палкой, выдернув которую рушишь весь домик из веточек…

– Все вы, бабы, такие, – зевнул Хаблов. – Из-за мужика начинаете строить сложные схемы. А когда мужик сбегает, они летят на фиг. Вообще классика жанра.

Кларисса только поморщилась его глубокому пониманию проблемы с гендерной точки зрения.

– Почему ты выбрала именно ее? Что она тебе сделала? – снова подал голос Данила.

Ведьма собрала брови в кучу и отмахнулась.

– Ой… «выбрала»! Да не выбирала я ее специально. Мне нужен был неуверенный, одинокий человек, который дальше своего носа из-за переживаний не видит. Рут просто попалась под ноги. Такую как она без магии можно сломать в два счета, что я и сделала, просто сказав ей много неприятной правды. Когда чей-то дух сломлен, им легче всего овладеть. Я направила на нее ту машину и, прежде чем ее душа улетела бы в новый цикл, выдернула ее из всех причинно-следственных связей. Засунула на Перекресток. Жалко, что она там не одна оказалась.

Рут была уязвлена словами Клариссы и своими мелкими невзгодами. Бабка не упустила момента и сделала из нее набитое чучело.

– Ты – варвар.

Кларисса потянулась к стоящему на столике чайнику, в котором были свежезаваренные травы.

– Не знаю, что тут осуждать, – проворчала она. – У меня подруженция была, гречанка, больная на всю голову. Она постоянно талдычила, что боги не оставили нам ни правил, ни указаний, ни завещания. Не было ни разрешений, ни запретов. И тогда человек создал религии, чтобы иметь ориентиры. Сам придумал добро и зло. И поверил во все это настолько, что забыл, что единый Бог был создан им же самим как лекарство от страха и одиночества. Мало кто может жить в мире без правил…

– И ты решила, что будешь сама решать, кому жить, а кому умереть.

– А кто против? Когда нет правил, нет и запретов. В этом подружка моя оказалась права, – заключила Кларисса.

Она пила свой чай и о чем-то думала.

Медленно Данила перевел взгляд на ведьму, и ему опять показалось, что на него смотрит ухмыляющийся череп. Ее невесомая ручка легла на плечо Данилы и слегка его сжала. Он почувствовал, как красные когти впиваются в плечо.

– Видишь, сколько сложностей… А ты тут мечешься, что девушка тебя отшила. Забудь уже эту Рут. Она нам скоро будет не нужна. Я знаю, кто мог вытащить Винсента, а значит, найду этого парня, руками самой Рут. У меня уже есть план, как исправить наши поехавшие контракты. Ты мне в конце еще благодарен будешь, что я тебя заставила пройти через это.

Браво, Кларисса. Из любой воды сухой выйдет. В этом они с Хабловым похожи.

– Думай о нашем деле. – В какой-то пелене он увидел сморщенные темно-бордовые губы. – У вас впереди большое задание, где главная роль отводится тебе. Помни об этом.