Текст книги "Улей"

Автор книги: Соня Фрейм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 24 страниц)

– Ты всегда можешь зайти и рассказать, как у тебя дела, – со смешком добавил Саид. – Вильгельмштрассе, двадцать восемь. Недалеко от Остерберга. Тюбинген. Белый домик, из которого постоянно что-то выкидывают. Приходи в гости, просто так.

Она улыбалась, теперь это было видно явно.

– Хорошо, как-нибудь, когда не будешь меня ждать.

Но они оба знали, что Саид будет ждать даже спустя много времени. Некоторые гости всегда желанны.

* * *

Хаблов решил временно присвоить себе арендованную для поездки в «Прометей» машину. Кларисса брала ее на свое имя, а он нигде не значился. Соответственно, пока она лежит мертвая, у него есть время уехать на этой тачке куда подальше.

Для начала он планировал заглянуть домой и забрать валяющуюся в жестяной банке кредитку с небольшой суммой на черный день. Можно сказать, он настал. Далее… надо купить билет куда-нибудь и отдохнуть. Испания или Португалия. Морепродукты, вино, пляж и женщины. Он заслужил.

То, что люди стали его видеть, он заметил почти сразу, как вышел из дома Клариссы. Несмотря на то что стояла глубокая ночь, какой-то ошивающийся у дома алкаш стал просить впустить его.

– Я забыл ключи, – несвязно бормотал он, облокачиваясь о мусорный бак. – Я тут живу-у-у!

– Да мне по барабану, входи, – бросил Данила, оставив дверь подъезда открытой.

Он сел в машину и выехал из переулка. По венам неслась забытая радость. Свободен! Сам себе хозяин! Да и к тому же знающий колдовское дело. Ох как он заживет… То ли еще будет. Может, и не плохо все вышло в его жизни… Каждый раз, когда фортуна поворачивалась к нему задом, он обходил ее и снова попадал под ее дары.

Из груди вырвался легкий смех.

До дома он добрался в два счета, забрал кроме кредитки еще кое-какие вещи и снова оказался в дороге.

Данила обозначил в навигаторе маршрут до аэропорта Штутгарта, затем включил радио. Из колонок понесся бодрящий рэп, которому хотелось кивать в такт, да и строчки ложились на его настроение:

 
Ich hab’ keinen Benz vor der Tür,
keinen Cent für en’ Bier,
doch ich spür irgendwann wird das anders
doch wenn es nicht funktioniert,
hab’ ich keinen Grund zur Sorge
und mach es einfach von Vorne! [21]21
Перед моей дверью нет никакого «бенца»,И нет ни цента на пиво,Но я чую, что однажды все будет по-другому.А если не выйдет, что мне переживать -Попробуем заново! (нем.) Cro, «Kein Benz»

[Закрыть]
 

– У-уху-у! – заорал он, высунувшись в окно. – Эй, чувак! Слышал? Я вообще не парюсь! Я сейчас просто на позитиве…

Вдруг слова застряли в горле.

Данила притормозил, вглядываясь в человека, который стоял на ночной улице. Это уже само по себе было странно: посреди ночи прохожий торчит на одном месте.

Чуть ли не вывалившись наполовину из автомобиля, Данила присмотрелся.

Он не мог не узнать этого бородача в клетчатой рубашке, походившего на чокнутого лесоруба. Тот жил как раз в этом районе и был первым, к кому его потащила Рут, когда они только познакомились. Мужик обитал в фургоне, который виднелся на другой стороне улицы.

Данила затормозил окончательно, неотрывно следя за давним знакомым.

Мужчина продолжал стоять, слегка запрокинув голову, и казалось, что он высматривает что-то в небе, но его глаза были затянуты мутной белой пеленой. У Хаблова все внутри похолодело. Мысли против воли вернулись к недавним событиям.

Для чего ей было столько крови? Зачем?

К ритуалу омоложения это вообще никак не относилось.

Господа велели оставить кровь на Перекрестке. Был ли это дар им или же часть еще какого-то обряда, о котором ведьма ему ничего не сказала?

Внезапно рот мужчины раскрылся, и по округе разнесся низкий утробный звук, похожий на горловое пение. Звук становился все громче, а человек упал на колени, как если бы что-то согнуло его изнутри. Изо рта показался длинный тонкий хобот белого цвета, который словно зажил собственной жизнью. Он выползал все дальше и дальше, как живой. Интуиция Данилы вопила что есть мочи: «Дави на газ и вали!», но он не мог перестать смотреть.

С болезненным запозданием до него доходило. Однажды Кларисса вывела его на Перекресток и показала что-то белое и жуткое… Оно сидело на статуе Стража и смотрело на них сверху, выжидая.

Оса. Потусторонний падальщик, которого Господа изолировали от своих миров как могли. Ведь эта тварь способна сожрать что угодно, даже самих богов… Кларисса любовно называла Ос санитарами.

«Если хочешь быстро избавиться от врагов, впусти в себя Осу. Ты медиум и можешь ее контролировать и использовать как оружие абсолютной зачистки».

Мужчина застыл в странной позе, оттопырив вверх копчик и упершись руками в тротуар. Белый хобот шевелился и вздрагивал, быстро надуваясь изнутри. На конце образовался здоровый шар, внутри которого что-то отчаянно трепыхалось, норовя продавить эластичные стенки.

А потом – БАМ! – и шар разнесся на куски. Какие-то части прилипли к лобовому стеклу автомобиля, и капли белой гадости стекали даже по лицу Данилы.

Напротив мужчины на земле извивалась длинная белая тварь, похожая на огромное насекомое с вытянутой задницей. Впервые Данила видел это вблизи.

Тело носителя покачивалось как пьяное, потом мужик плашмя упал на землю и больше не шевелился.

Любоваться больше не хотелось. Хаблов вдарил по газам и с визгом уехал.

Медиумы – не люди.

Медиумы – врата.

Единственная лазейка, позволяющая обойти Стража меж мирами. Боги не могут управлять им, хотя, согласно древним легендам, они его создали. Но он никогда не был их слугой и стал объективным гарантом вечной защиты.

Что же Господа решили сделать?

Ответ был понятен Даниле интуитивно.

Люди принесли им слишком много проблем.

Господа решили устроить террористический акт и в наказание за людскую наглость подсунули бомбу. Пришла пора вычистить человечество, как грязную миску, посредством пятидесяти неинициированных медиумов, чью кровь для них собрали Рут и Данила.

А он тут в Испанию собрался…

* * *

Винсент спал недолго, и это был даже не сон. Он просто провалился в забытье, крепко прижав к себе Рут. Она пахла чем-то безымянным, но в то же время безумно знакомым. В ней жил покой. Иногда в полусне ему вдруг начинало казаться, что он снова в той жуткой белой палате, где дверь сливается со стеной, а окон нет и в помине. Тогда его руки рефлекторно сжимались. Но потом сознание возвращало его во мрак штаб-квартиры «Невидимой армии», хватка слабела, а Рут вздрагивала. В итоге оба одновременно проснулись.

– Почему ты постоянно пытаешься сломать мне ребра? – тихо спросила она, поворачиваясь к нему.

– От страха, – честно ответил Винсент, не открывая глаз. – Когда я боюсь, всегда пытаюсь что-нибудь сломать.

– Не надо. Мне будет больно.

– Извини.

– Но если будет очень страшно – ломай.

Его губы дрогнули в еле заметной улыбке. Пальцы Рут пробежались по его лицу, отвели назад непослушные волосы. Винсент все еще не открывал глаз.

– Ты тревожный человек, – доносились до него ее слова. – В тебе постоянно воет сирена. Я ее слышу.

– М-м-м…

– Выключи уже ее. Хуже не будет. Может, даже наоборот.

Ее губы коснулись его лба, висков, ласково провели по его губам. Он ответил ей немного на автомате, но его рассудок продолжал вспыхивать болезненным, нервным возбуждением.

Было странно ее целовать. Он даже не помнил, когда в последний раз это делал. Винсент никогда ни в ком не нуждался. У него не было отношений. Он даже не знал, как можно любить кого-то. Рут парадоксально вросла под его кожу в момент смерти, но, вернувшись в жизнь, он, надо признаться, не очень понимал, что с ней делать. Да, она была нужна ему, но это же надо как-то выражать?

Кажется, она поняла его замороженность и сама пыталась подарить тепло, которое было ему едва знакомо.

– Я не человек, а пожарная тревога, даже когда кажусь спокойным, – сказал Винсент. – Не умею жить без страха. Это он заставляет меня совершать отчаянные поступки, и люди принимают страх за смелость.

– Чего ты так боишься? – прошептала она, и он наконец-то открыл глаза, видя в слабом сером рассвете ее взволнованное лицо. – Кто за тобой бежит, Винсент?

– Несчастье.

Странный ответ.

Они впервые говорили, узнавая друг друга, потому что у них было на это время. Хотя момент выдался не очень романтичный. Оба жались на продавленном диване в грязной полупустой квартире. Рядом на кушетке сопел заложенным носом простуженный Саид, с кухни доносилась слабая жизнедеятельность Фидель. Но здесь им удалось обрести приют. Они больше ни от кого не бежали и никому не служили.

– И с каких пор несчастье за тобой охотится?

– С детства. Но я не дал себя догнать. Я быстро бегаю. Однако, обернувшись, всегда вижу его лик. Иногда несчастье приобретает черты моей матери. Иногда оно как эта комната, где мерцают мониторы компьютеров, и я живу в каждом из них и при этом нигде. Но бывают дни, когда думаю, что несчастье не позади, а внутри меня. И я борюсь с ним как могу, совершаю безумства. Несчастье – я сам.

Он слегка хихикнул, поражаясь тому, как странно звучат его слова. Винсент еще никогда не описывал вслух то, что чувствует. Все знали его уверенность, интеллект и хладнокровие. Но на самом деле он прятал за ними страхи. Да он был полон ими, как трухлявое дерево – червями.

Рут слушала его так внимательно, что казалось, будто она пробралась в то невидимое измерение его мыслей, которое он и сам не очень-то понимал. Перед ней проступала его настоящая личность. Винсент не искал тепла и не дарил его сам. Жил внутри стен своего одиночества, в которое его загнала жизнь, и свыкся с ним. Даже на Рут и ее ласку он реагировал словно из-под толщи воды: запоздало и часто невпопад.

Но она его вытащила: теперь они связаны. Ему стало неловко от ее пристального внимания. И говорил он больше нее. Но ему так редко хотелось с кем-то говорить.

– Не спрашивай меня больше, – сказал он. – Иначе наболтаю лишнего. Лучше расскажи мне о себе: кто ты, откуда. Хочу услышать что-нибудь реальнее, чем мои домыслы и страхи.

Она скептически хмыкнула, задумавшись над его словами.

– Я – ничего особенного. Жила в Кельне, училась на экономиста, хотя ни хрена не понимала в цифрах. Я вообще ни в чем не разбиралась: ни в учебе, ни в людях, ни в собственном смартфоне. Торчала в кофейнях, смотрела научно-популярные фильмы и пыталась быть хорошей дочерью. Таких как я миллионы. Если бы я не умерла из-за Клариссы, наверное, окончила бы университет и стала бы бесполезным менеджером, занимающимся пересылкой писем. Клеила бы по всему дому стикеры с напоминаниями не забыть что-то сделать. Может, однажды стала бы писать на стикерах свое имя. Между делом, наверное, сдуру бы забеременела и родила ребенка. И вдруг нашла бы себя в этом. А может, наоборот, продолжала бы жить, чувствуя себя не к месту даже в собственной семье. Не знаю, что рассказать. Я просто девушка, которая постоянно в чем-то проваливается.

Винсент улыбнулся, но вышло как-то неуместно. Признание Рут звучало не очень-то весело. С самого начала он заметил в ней много странной покорности обстоятельствам. Она словно сама проминалась и надевала на себя маску под названием «Никто». Что это: защитная реакция, самоубеждение?

– Ты не пустое место, – сказал он с легким недоумением. – Ты хочешь им быть.

– Я просто слуга, Винсент, – покачала она головой. – Это в моей натуре: быть частью чего-то. В школе я всегда была девочкой на побегушках, едва понимая, почему это делаю. Да и что поменялось с возрастом? Знаешь… мне даже нравилось служить. Потому что не могу идти сама. Я никакой лидер, в отличие от тебя, но хороший исполнитель. Кто-то должен делать грязную работу, иначе ничто не сдвинется с места. Поэтому мне нравится концепция богов-Пчел, она мне понятна. Те, кто творит, не гении, а работяги, вся их жизнь – это труд. Но трудом двигается все сущее. Разве это не верно?

– Не знаю.

Они замолчали, раздумывая над собственными маленькими монологами. Спустя какое-то время Винсент спросил то, что вертелось у него на языке чуть ли не с его заточения на Перекрестке:

– Рут… зачем ты меня спасла? Почему ты так в меня вцепилась?

Его голос звучал пытливо, он действительно не понимал. Она болезненно нахмурилась и пожала плечами.

– Ты… был первым, что я увидела после смерти. Мне показалось, что тебя нельзя отпустить, иначе я совсем исчезну.

Встреча на Перекрестке двух душ, которые после бесплодных поисков бога вцепились от страха и отчаяния друг в друга – и так создали причину и следствие. Объяснили своим пересечением свое существование. Признание Рут снова подводило Винсента к уже открытой им однажды истине: судьбы творятся людьми, а не кем-то свыше. Это люди вкладывают в свои действия определенные смыслы, и те становятся заклинаниями необратимости.

Но встреча на Перекрестке стала для обоих полезной. Винсент являлся всем, чем не была она: человеком со своим видением, умеющим к тому же навязывать другим свою волю. Рут этой воли не имела и искала поводыря. Они были как слепец и его палка. Все в этом мире друг друга заслуживают и в хорошем, и в плохом смысле.

Их беседа прервалась из-за мощного удара в окно. Оба вскочили с дивана как ужаленные. По ту сторону стекла мелькнуло что-то длинное и членистоногое гниловато-белого цвета. Оно быстро скрылось из вида, оставив перед ними осколки стекла.

Из кухни понесся отборный мат Фидель. Саид нервно заворочался на кушетке и проснулся.

Сквозь разбитое окно дул ветер, занося мелкие капли дождя в комнату.

Фидель примчалась к ним с побелевшим лицом.

– Ты видела это? – спросил Винсент ее. – Что это было?

– Это была Оса! – закричала она. – Здесь, в этом мире!

Винсент знал о существовании Ос, но никогда их не видел. Значит, это и есть тот самый страшный хищник, скитающийся между мирами?

– Их не должно тут быть. – Он настороженно уставился на ведьму. – Я читал письмена. Они не могут проникнуть ни в один из миров. Если только Страж не сломался.

Слово «сломался» плохо подходило к сущности Стража, но как еще можно объяснить… это?

Фидель не отвечала, судорожно извлекая из сумки свой ритуальный нож. Она собиралась выйти на Перекресток и посмотреть своими глазами, что там творится и почему Оса оказалась в этом мире.

* * *

Мир размылся. Ее выбросило в одно мгновение порывом ветра. Ноги погрузились в тусклую золотую пыль, и глаза открылись сами.

На Перекрестке определенно творилось что-то странное. Ощущалось… больше движения. Вокруг всегда перемещались незримые существа, духи, тени, души… Но сейчас в воздухе будто бы копошился рой невидимых змей.

Девушка повернулась к Стражу и заорала:

– Как ты мог такое допустить?!

Но ее крик ударил в нее саму.

Ответом послужило молчание, и пустые глазницы смотрели сквозь нее. Она подошла к Стражу вплотную и ковырнула запястье снова, нацеживая крови ему в рот.

– Покажи мне, как это произошло. Ты же свидетель всему, – прошептала она.

Рука ощутила онемение – верный знак, что со Стражем все в порядке и он принимает ее подачку. Лицо Фидель приблизилось к вырезанным в камне глазницам, и в их тьме начали мелькать образы. Перед ней пронеслись следы правды.

Золотые фигуры миниатюрных существ…

Кларисса и ее слуга заключили сделку с… богами.

Не может быть. Они же ушли. Веками не говорили с человеком, даже со Старухой, Матерью и Девой… Теперь, получается, они сами вышли на связь с одной из них, да еще и с самой поганой из всей троицы.

Боги поручили ей что-то, и она выполняла, несмотря на предсмертное состояние, а тот парень ей помогал, но не по своей воле. Она держала его на цепях, которые становились видны, лишь когда они двое выходили на Перекресток. Он был при ней как натасканная собака.

Кларисса и ее слуга чередовались местами. Боги передавали им что-то и отдавали указания. События в глазах Стража убыстрялись, подводя Фидель к последнему ритуалу…

Слуга Клариссы оставил на Перекрестке банку с кровью, и появилась толпа медиумов в трансе. Они даже не понимали, что с ними. На кровь же пришли Осы. Рты медиумов покорно открывались, позволяя хищникам просунуть в них свои хоботы. Так начался выход Ос в мир людей. Все было выверено. Сложный черный ритуал, и вряд ли его возможно осуществить в одиночку. Боги помогли скоординировать каждую часть обряда.

Люди исчезали с Перекрестка так же, как и появлялись, но Фидель, даже не видя их, знала, что с ними произошло. Когда Оса вылезала, носитель умирал.

Видения угасли. Страж отпустил руку Фидель, и она шагнула назад, в мир людей…

* * *

Перед Винсентом, Саидом и Рут была несколько иная картина. Девушка провалилась в глубокий транс, утеряв привычную подвижность черт. Ее запястье посинело, словно что-то сдавило его со страшной силой.

Возвращение было внезапным. Фидель резко поднялась, а глаза вернули осмысленное выражение. Винсент очень хорошо понимал, что с ней происходит. В теории он знал абсолютно все о выходах на Перекресток, разве что сам не мог этого делать. Ее пальцы расслабленно разжались, и нож, тускло звякнув, упал на пол.

– Это кара божья, – разомкнулись губы ведьмы.

– Что со Стражем? – нетерпеливо спросил Винсент.

– С ним все в порядке. – И она даже выдавила нелепую усмешку. – Он вообще ни при чем. Это боги сделали. Старуха дала им кровь медиумов, и они превратили ее в портал, через который запустили сюда Ос. Нам конец. Это судьба.

Ей было даже весело, потому что выхода из этой ситуации не было. Внутренним зрением она уже охватила масштаб того, что должно произойти в будущем.

Осы сделают себе гнездо и размножатся. Через полсотни медиумов проникнет достаточное количество, чтобы устроить себе здесь дом родной. Людей просто выжрут со всем их техническим прогрессом и амбициями, чтобы человек больше никогда, никогда не осмелился перечить богам.

«Златоглазые, мне так жаль, что мы вас достали. Вам пришлось судить и наказывать, хотя вы никогда не хотели делать этого. Вы старались быть милосерднее нас. Это мы вам шанса не дали…»

* * *

Аэропорт Штутгарта выглядел живо и буднично. Люди прилетали и улетали, служащие деловито сновали туда-сюда, а из динамиков лились бесконечные объявления.

Данила забился в ближайший лаунж, взял себе кофе по неприличной цене и думал. Впору было запить. Ворот куртки был высоко поднят, а спина согнулась в жалкую дугу. Напряжение не проходило. Непроизвольно ему хотелось съежиться еще сильнее, чтобы спрятать себя от страха.

В памяти как на заевшей перемотке прокручивалась одна и та же картина: бородач смотрит в небо, выплевывает из себя белый ослизлый жгут, который надувается и разносится на части. И является оно. После того, что Данила повидал в тюрьме, он должен был воспринять увиденное спокойнее. Но это все равно было ужасно. Даже ужаснее того, что он сам – убийца.

«Что же мы сделали? Что же мы сделали?» – напряженно думал он.

Технически процедура была понятна, особенно после того как он узрел результат. Неинициированные медиумы – идеальный инструмент магических манипуляций. Отдав добровольно свою кровь, они тем самым передали и вожжи правления своим даром тому, кто заключил с ними контракт. Другой стороной была Кларисса. Кларисса и Господа похимичили с кровью и получили контроль над всеми этими несчастными.

На кровь пришли они. А если пробралась одна Оса, то придут и другие.

Телефон издал короткий звук: батарейка разряжалась. Заодно Данила посмотрел на часы. Время близилось к обеду. Он торчал в этой кофейне уже четыре часа, и чашка кофе сменилась другой, потом третьей…

«Купи билет и вали. Не твоя забота, что дальше будет», – шептал внутренний свинтус.

Хаблов нервно провел по лицу влажной ладонью. Что толку сидеть…

– Здесь свободно? – раздался приятный женский голос.

Он посмотрел на незнакомку сквозь пальцы. Рука автоматически соскользнула, и по лицу инстинктивно забродила ухмылочка ловеласа.

– Да, конечно…

Девушка ослепительно улыбнулась ему. Он обожал таких: тоненькая, спортивная, светло-русые волосы роскошными волнами лежат на плечах. Нижняя губа упрямо оттопырена, так и тянет по ней провести большим пальцем и сказать что-то типа: «Да ты просто космос, детка».

Да и, вообще, когда ему в последний раз улыбалась девушка?…

Незнакомка уселась напротив, пытаясь приладить пластиковую крышку к своему стакану с капучино. Данила залюбовался ею: столько света и грации… Правда, ногти слегка пугали. Сантиметра три в длину с жутким красным покрытием… Он всегда считал, что девушки с таким маникюром имеют какие-то невыраженные сексуальные комплексы.

Она рассеянно посмотрела на него, словно мимоходом.

И сердце ушло в пятки.

Один глаз – желтый, другой – голубой.

Желтый подмигнул ему, весело, с намеком.

– Кларисса, чтоб тебя… – сказал он по-русски.

Та сверкнула очередной улыбкой, и он начал узнавать в этой свежей фее знакомую гаденькую ведьму. Черт, а горячая она была штучка в молодости!

В ее мимике проступили знакомые хищность и порочность. Запоздало Данила отметил и наряд девушки. Платье в обтяжку с рисунком в виде шкуры зебры, малиновые полусапожки и жакет в золотых заклепках. Не надо было даже ей в глаза смотреть, догадайся он оценить ее наряд раньше.

Кларисса уселась поудобнее на высоком стуле и пригубила кофе, не отрывая от Хаблова своих дивных глаз в обрамлении густых ресниц.

– Хороша?

– Снял бы тебя в обычных обстоятельствах.

– Ой, ну это лучший комплимент, – захохотала она. – Что не летишь-то, голубь? В аэропорт приехал чаи гонять?

– Как ты меня нашла? – не стал он даже отвечать на ее ехидный вопрос.

– А что тебя искать? – махнула она рукой. – Ты и так всегда под боком, прятаться еще не умеешь.

В молчании они посидели минут пять. Данила перебирал ремешок своих наручных часов, продолжая глядеть по сторонам. Его душило предчувствие: вот-вот что-то произойдет… Кларисса тоже словно выжидала, и не разобрать, что у нее опять на уме.

Наконец он решился спросить:

– Ты вообще в курсе, что натворила? Я видел, как Оса из мужика вылупилась.

По ее губам пробежала коварная улыбка, и она наклонилась через стол, почти уткнувшись в него носом.

– На все воля божья, слышал такое? Это их план, а не мой.

– И что будет? – мрачно спросил он, отодвигаясь от нее.

Как только он понял, что это Кларисса, девушка сразу перестала казаться ему лакомым куском, хотя на задворках сознания все еще бурлил когнитивный диссонанс. И хочется, и тошно. А она, похоже, с ним заигрывает. Ну и бабка…

Кларисса нахмурилась, слегка раздосадованная его реакцией, но снизошла до ответа:

– Будет конец всему. Людей сожрут до единого. Если дать Осе развиться, она может вырасти размером с дом, с небоскреб. А у нас тут такие благодатные условия для пропитания. Их невозможно остановить. Ни одна бомба их не уничтожит. И, знаешь, давно думала об их природе… Вселенная – все-таки поразительно логичный организм, – она закинула ногу на ногу и принялась со вкусом рассуждать дальше: – В ней заложено все, как в какой-нибудь «бокс-мастер» от KFC. Все начала и концы. Есть созидательная сила – Пчелки-боги, способные ткать дивный узор миров и вырастить жизнь… И есть их полная противоположность – Осы. Но они не зло – просто выражение другой стихии: разрушения. Боги вовсе не главные, это лишь сущностная материализация одного из механизмов жизни. Думаю, что Пчелки не могут сдерживать Ос меж мирами вечно. Однажды те прорвутся и уничтожат все, что Пчелы создали… Так должно быть. Вселенная сама себя порождает и сама себя пожирает. Поэтому я хорошо к Осам отношусь. Они естественны.

Хаблов слушал ее, вытаращив слегка воспаленные глаза.

Что она несет?… Почему ему всегда попадаются исключительно больные на голову?

Какая тут естественность, когда люди взрываются и из них лезут какие-то Чужие? Но он слушал и молчал. Он всегда так делал, когда не знал, как себя повести.

Пальцы Клариссы беспечно покручивали стакан с кофе: для нее рассуждения обо всем этом казались сущим пустяком.

– Так тебя тоже сожрут, красавица, – с жалостью сказал он ей.

– Не-а, – помотала она головой. – Я выживу, милый. Потому что я – ведьма. Скоро буду идти по руинам человечества, а затем уйду в другой мир-ячейку. Знаю, как это можно сделать. Рассказать?

Данила поймал нужную информационную ниточку и обратился в слух. Кларисса его хорошо поняла и, снова интимно наклонившись поближе, сообщила:

– Надо говорить со Стражем. Он только кажется истуканом, который затыкает входы и выходы. Но он разумен и знает куда больше богов. Он сделан из их костей и пыли времен. Страж повидал больше них на Перекрестке. С ним тоже можно торговаться и заключать сделки, понимаешь, да? И как только я узрею начало конца, пойду в другой мир, лучший мир, где природа девственно прекрасна, а людей нет и в помине.

Ему стало смешно от ее цинизма.

– А ко мне что ты прицепилась? – спросил он. – Вали уже.

– Глупый ты, Хаблов, – разочарованно протянула она. – Мог бы со мной пойти, спасся бы.

– Я тебе нравлюсь, – сказал он проницательно. – Запала на меня.

– Ну, будь я той бабкой, постеснялась бы, – зевнула она. – А сейчас мне море по колено. Ты меня вроде как пытаешься ненавидеть, но уже давно понял, как только стали работать вместе…

– Что понял?

Кларисса соскочила со стула, торопливо оглядываясь:

– Что мы из одного теста. И нравится тебе или нет, но будем друг друга в любом деле понимать, хотя тебя пока такое сходство расстраивает. Все, пора мне. Ты посмотри… – в ее разноцветных глазах мелькнуло что-то снисходительное, – как вообще дела пойдут, и реши, хочешь тут остаться или нет. Ну, до встречи…

И она живо засеменила к выходу, виляя ягодицами. Двое мужчин, сидящих за соседними столами, чуть шеи не свернули, пытаясь уследить за траекторией ее подпрыгивающих булок.

Хаблов только закрыл лицо руками, как до встречи с ней. Принимать решения – не его конек. А Господа ведь на это намекали. Послушай Клариссу и иди за ней. Шли бы они в Хаос с такими подсказками, та еще благодарность! Решили уничтожить мир, который он, в общем-то, любит, а он ради них в лепешку расшибался.

Но их совет застрял в голове…

Мысль додумать он не смог, потому что внезапно голос в громкоговорителях, бубнящий в фоновом режиме, стал необычайно отчетливым:

– ВНИМАНИЕ! В СВЯЗИ С ЭКСТРЕННОЙ СИТУАЦИЕЙ ВСЕМ ЗАПРЕЩЕНО ПОКИДАТЬ ЗДАНИЕ АЭРОПОРТА.

Что еще за…

Люди стали тревожно оглядываться. Многие замерли, где стояли, выронив сумки и чемоданы.

А затем на стеклянный фасад аэропорта что-то тяжело прыгнуло, и по всему залу разнесся нестройный людской вопль. Данила повернулся и издал стон.

Оса размером с автомобиль прилипла к стеклянной стене и смотрела на разбегающихся во все стороны людей. В лаунже остался торчать он один.

Глаза были прикованы к этому странному, уродливому созданию. Брюхом Оса прижималась к стеклу: он мог разглядеть ее жвала, усики и нижние челюсти. Все это шевелилось и источало мерзкую слизь.

В голове прозвучал неизвестно откуда всплывший голос его учительницы биологии, еще из Уфы:

«Голова, грудь и брюшко резко обособлены. На заднем конце брюшка имеются придатки: жало, сверло или яйцеклад, состоящие из стилетов…».

Оса вызывала отвращение и при этом любопытство. Хотелось рассмотреть, как у нее все это работает.

Внезапно она отскочила от фасада, зависнув в воздухе, и стремительно врезалась в стекло, рассеяв прозрачные брызги во все стороны…

Вопли усилились и слились воедино.

Вот теперь точно надо валить.

Существо перевалилось через дыру и с поразительной быстротой перебежало по стене на их этаж, смяв при этом стойку регистрации Germanwings. Данила опрокинул пару стульев и что есть мочи помчался к запасному выходу. Он не видел, что было позади.

Только слышал крики и треск рвущейся плоти.

* * *

«Спорадические появления неизвестных существ изначально были замечены в Баден-Вюртемберге, но локализовать проблему не удалось. Буквально через пару часов о появлении странных белых существ было сообщено из разных городов Северного Рейна-Вестфалии, далее из Нижней Саксонии и Гамбурга. Спустя сутки вся Германия оказалась охвачена нашествием неопознанных наукой созданий, демонстрирующих крайне агрессивные повадки».

«Новости BBC»

«Все рейсы в Германию на данный момент отменены, а смежные границы патрулируются специальными вооруженными отрядами».

Euronews

«Поступили первые сообщения из Австрии и Швейцарии о появлении гигантских белых насекомых, отдаленно напоминающих ос. В странах введено чрезвычайное положение».

CNN

«Интернет-сообщение с Германией пока не прекратилось. Пользователи продолжают выгружать в социальные сети видео и текстовые сообщения о происходящем. Странные существа представляют колоссальную опасность, обладают невероятной скоростью и, судя по всему, движимы чувством голода. Количество пострадавших и погибших от их нападения на данный момент устанавливается».

«Аль-Джазира»

«…блин, вы это, на хрен, видели?! Да оно соседа моего как вермишель втянуло! Раз – и все! О боже, боже… я двигаюсь вдоль ограждения в сторону местного Lidl[22]22
  Lidl – немецкая сеть супермаркетов.


[Закрыть]. Говорят, там забаррикадировались люди… Надо добраться. Боже, боже, да почему это со мной происходит?! Пожалуйста, все, кто смотрит это видео… пошлите помощь. Мать вашу, оно меня увидело… Да это конец света какой-то… А-а-а…»

Некий видеоблогер с YouTube

* * *

Никто не знал, с чего все началось, но, похоже, остановить это невозможно.

Осы были всюду. На них не действовало оружие. Разнеся одну Осу на куски, вы получали взамен десять таких же Ос. Они множились на глазах: их тела разрывались и делились. Каждая часть тела могла жить автономно. Прорезались жало, хобот, очередной ряд суетливых лапок…

Их случайные атаки превратились в скоординированные нападения на целые районы. Осы двигались как армия с коллективным разумом. Они налетали роем, доставали людей даже из подвалов, зарываясь в землю, буравя почву и даже камень…

Людей сжирали с головой и одеждой.

От этого Осы становились только крупнее.

Но самое ужасное произошло спустя первые сутки хаоса, криков и брызг летящей во все стороны крови.

Осы начали строить гнезда. Для этого они выбирали высокие дома и наматывали на них слюну. К концу второго дня атаки над крышами домов причудливо возвысились большие белые сферы, напоминая огромные воздушные шары. В них и обитали твари. Глядя на их реактивные темпы строительства и питания, становилось понятно, что к концу недели ни один город в Германии не будет на себя похож.

Ничто уже не будет прежним.

* * *

Фидель обнесла защитой их квартиру, и пока они не пропускали Ос внутрь. Те чувствовали близость людей, но невидимая рука отводила их от жилья.

Однако ни одна защита не может стоять бесконечно. Ее нужно постоянно обновлять, и все понимали, что по закону подлости наступит момент, когда Фидель не успеет это сделать и Осы пролезут.

Сквозь разбитое окно виднелся переставший походить на себя Бильштедт. Высотки из красного кирпича были облеплены странными белыми наростами, которые ширились и нарастали на фасад сантиметр за сантиметром. Стоило приглядеться, и можно было заметить, как в эти шары, как в мягкую вату, заползают Осы. Даже не хотелось представлять, что они там творят…