Текст книги "160 шагов до Лео (СИ)"

Автор книги: Соль Астров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

Глава 16. Вот так встреча!

Поезд набрал скорость, старик устроился поудобнее и опустил шарф. Я снова посмотрела на него.

Может, ошибочка вышла и это просто его двойник? Двойник точно с такими же малахитовыми глазами! Очень интересно!

Я вспомнила, как однажды в Ташкенте встретила мужчину точь в точь похожего на деда. Даже манера поправлять уложенные на лысине редкие волосы была той же!

Старик посмотрел на меня отсутствующим взглядом. Но я не сдавалась. А вдруг это действительно он и совсем скоро я смогу узнать что-то о Леонардо:

– Алекс, вы меня не узнаете? Я – Ассоль, внучка Сандры. Ну, помните, Фасолька…, – он впился в меня колючим взглядом, а потом заерзал на сиденье, выпрямил спину, приблизился и вполголоса сказал:

– Простите, я, правда, вас не помню. Вы нуждались в помощи, и я напомнил начальнику поезда, что долг платежом красен, а вы – моя гостья. Уж простите, надо было вас как-то спасать! Зато мы его, кажется, убедили, – его смешок был доказательством, что в церкви был тоже он, только вовсе он никакой не священник! – Я всегда так делаю, когда мне куда-то надо ехать. Спасаю поезда от собратьев бомжей, назойливых попрошаек. За это начальник-кондуктор позволяет мне ездить куда захочу.

Я опешила: вот тебе и на! Выходит, несколько дней назад я исповедалась бездомному, а не падре. Теперь понятно, почему моя жизнь продолжает идти кувырком.

Но если это не Алекс, то кто? Может, это его брат? Моему изумлению не было предела! Разве бродяги ходят в костюмах, пусть даже не совсем опрятных. Пишут записки, чтобы помочь? Чертики! Ну и умею же я вляпаться!

Наши взгляды на мгновение встретились, как два одиноких призрака. Кажется, я не одна копалась в хрониках памяти. Я заметила это по напряжению на его лице и сведенным к переносице бровям.

Но потом он отвернулся и уставился в окно. Поезд уже сбавил скорость, приближаясь к остановке, ехал параллельно с дорогой, по которой перед шлагбаумом замедлялись автомобили. Вдруг он начал бормотать что-то несуразное:

– Шесть-шесть-пять с вами дьявол опять, KS в кашемировом пальто, и DV, сущий дьявол и злой. И очень-очень похотливый старик.

“О Боже! Он еще и ненормальный! Вот в чем дело!”– промелькнуло у меня в голове и по телу пробежал нервный ток.

Клошар повернулся ко мне, в его глазах блеснула тревога, но вполне вменяемым тоном он продолжил:

– Видите ли, современный дьявол уже давно носит приличный, дорогой костюм, широко, белозубо улыбается, у него шикарный дом. А потом цак! И у тебя с ним большие неприятности! – он громко засмеялся, так же, как делал это, когда бабушка приглашала его к нам в гости на воскресные обеды.

Я сидела в оцепенении, словно смотрела фильм ужасов. Нет, этот сумасшедший не мог быть Алексом! Оказывается, не такая уж это и редкость, люди с малахитовыми глазами.

– Дьявол испытывает нас страхами. Те прилично одеваются, пользуются французским парфюмом, укладывают гелем волосы. Маскируются так, чтобы мы ни за что не догадались. Ведь они действуют заодно с такими типами, как KS шесть-шесть-пять DV.

Я устало улыбнулась, чтобы скрыть потрясение. Меня учили уважать стариков, а не хамить им. Скорее бы уже моя остановка!

– Будьте осторожны, леди! Только что мне привиделось, что вам сулит опасность! – в его глазах зажегся огонек. Уже чуть позже он поднялся, поправил борт пиджака, пригладил волосы. – Да уж, такие эти номера машин. Цифры никогда не лгут. Сам в этом убедился. Все сбылось тогда именно так. Прощайте!

– Спасибо за помощь, – всё, что я смогла сказать, радуясь, что он уходит.

Он задержался в проходе, у наших кресел, обернул шарф вокруг шеи и прикрыл им нижнюю часть лица:

– Да не смотрите же вы так на меня!

– Простите меня ради Бога! – засмущалась я и приложила руку к груди: – Спасибо, что выручили. Я могу вас отблагодарить?

– Вряд ли можете помочь мне вернуть память.

– Если вдруг окажетесь на площади Святого Франческо, заходите в “Фа-соль”, для вас там всегда будет чего поесть.

Он немного подумал, а потом покачал головой:

– Сегодня я уже ел, так что в ближайшее время от голода не умру.

Вагонный громкоговоритель объявил остановку.

– Кажется, моя, – он, пошатываясь, пошел по коридору к двери.

– Спасибо, Алекс! Прощай, не-Алекс, – прошептала я ему вслед.

Как я могла на него не смотреть! Я ведь все равно была уверена, что это Алекс! Бедняга, что же с ним случилось?

Я спустилась с поезда и направилась к привокзальному скверу, чтобы пройти через него в центр города. Но этот день не переставал удивлять меня. Случилось то, чего я не могла себе даже нафантазировать: передо мной стоял мой спаситель-бродяга и держал за руку девушку в цветастой юбке. Ту самую, которая украла у меня вчера цепочку с кулоном. Конечно! Я же так всегда верила в чудеса! Вот они, мирно беседуют сейчас друг с другом. Я поравнялась и с вызовом крикнула:

– Похоже, я ошиблась, называя вас именем уважаемого в городе человека. А эта воровка ваша дочь? Или одна из тех, которых вы спасаете в поездах?

Клошар терпеливо выслушал меня, повернулся к девушке и дружелюбным тоном спросил:

– Эмма? Что произошло?

– Нет! babbo, нет! Папочка, это только мое! – прижала она руку груди, словно хотела что-то защитить. Я догадалась, что это была некогда принадлежащая мне цепочка с кулоном.

– Это все она! – пискляво кричала девушка с синюшными пальцами и топала ногами, кивая в мою сторону.

Прекрасно! Полоумные отец с дочкой-воровкой! Хотя внешне они совершенно не похожи. Чертики! Как его угораздило имя ей такое же, как в том письме, дать! Ну, же, перестань, Ассоль! Перестань сводить к общему знаменателю два совершенно не связанных между собой факта. Нет уж! Я больше не попаду в капкан своих собственных иллюзий!

– Жаль, что у меня не хватило времени на тебя в полицию заявить! Так сделаю это прямо сейчас! – крикнула я девушке, которую старик назвал Эммой. Решительно достала мобильный и дрожащими пальцами принялась набирать номер полиции.

Но клошар тут же дотронулся до моей руки:

– Если она у вас что-то взяла, то я заставлю ее вернуть, – его взгляд был ясным, голос невозмутимым и никак не вязались с бредовым разговором в поезде. – Обещаю, я разберусь. Мы не воры. Не надо звонить в полицию. Я сам вам принесу его в “Фа-соль”, как только ее уговорю.

Эмма истерично молотила его руками, топала, как ребенок, у которого забрали любимого мишку:

– Папочка, нет! Мой! Я всегда хотела его!

У меня больше не было ни времени, ни желания находиться в компании сбрендившей семейки. Энн права: мне снова пора к психологу! “Любая встреча, несущая проблему в жизни – это звонок о том, что что-то в нас не так”. Как мне понять, зачем судьба мне посылает встречи с умалишенным бродягой и воровкой?

Я шла быстрым шагом и в голове, как в центрифуге, чертыхались неприятности этого дня. Сейчас занесу шляпу бабушке, приму быстрый душ, а оттуда в кондитерскую. Карусель невыполненных предпраздничных дел дополнилась сегодняшними невзгодами. Нужно ещё успеть выслушать отчет о последних катастрофах Леи, составить список продуктов, прозвонить клиентам по заказам и уточнить время доставки.

Зато в этой суматохе на меня вдруг снизошла идея, как сделать праздничный комплимент к заказам. Это будет нечто скромное, что мы сейчас можем себе позволить. Печенье “Bacio”! Две воздушные, бисквитные половинки, скрепленные шоколадно-сливочным кремом, которые мы посыплем кокосовой стружкой и украсим сердечком из сахарной мастики. Если бы не романсы моих утекающих финансов, можно было бы заказать под них в упаковку, маленькую розовую коробочку, и дополнить фотографией целующейся парочки. Например, нас с Лео. Но это уже из области нереального. Пожалуй, куплю простую креповую бумагу и перевяжу красной ленточкой. Отлично!

Пока человек от Бернардо будет устанавливать портреты в кондитерской, мы с Леей украсим кондитерскую в красно-белых тонах. Это мне поможет отвлечься от только что случившегося.

В сумке забренчал мобильный.

– Фасолина, ты меня искала? Ты знаешь, что твой Энцо в “Бинго” хаживает? – в голосе подруги явно слышалось гневное неодобрение.

– Это там, где игровые автоматы? – опешила я скорее от ее напора в голосе. – Он мне никогда не рассказывал, чем развлекается. Да и я слишком занята, чтобы интересоваться.

Я действительно не припоминала, чтобы Энцо в приступах откровений мне об этом говорил. В каждой семье есть свои нравы и обычаи. Но какие именно были в нашей, я до сих пор не знала.

– Ну да, когда тебе этим заниматься?! Нужно же реанимировать бизнес. Вот он втихую и нашел, как ему развлечься. Уже второй раз, между прочим, там его встречаю. На “случайно” уже никак не похоже.

– Он там один был? – день сегодня был полон неожиданных открытий. Может, у него любовница завелась? Но эта мысль меня нисколько не расстроила. Главное, чтобы не за мой счет! Об этом я ему и скажу сегодня вечером.

– С тем, у которого сеть секс-шопов по Италии, сеть заправок, замок в Карминьяно Альто и темные делишки на Сицилии. Кажется, Монтанье. Еще какой-то склизкий тип с ними был, но я его не рассмотрела.

Я хотела придумать что-то, чтобы выгородить мужа. Когда многое в жизни не складывается, так и хочется замазать лишнее и дорисовать недостающее. А ведь могла бы и догадаться, чем может промышлять безработный и зачем он берет деньги из моего кармана. Вот он, оказывается, куда их девает!

– Сегодня вечером поговорю с ним.

– О как! – в голосе подруги я услышала обиду. – Новости прошли мимо меня. Вы снова вместе? Сама решила или кто надоумил?

– Гуидо сказал, чтобы я к нему вернулась. Иначе я преступница, – я почувствовала себя отвратительно еще из-за того, что Энн могла принять меня за тихушницу.

Но подруга оживилась:

– Так скажи Гуидо, что ты хочешь с ним развестись!

Я уверена, что она по-прежнему стоит за меня горой и поэтому мне так трудно сейчас сказать ей о том, что я уже приняла решение:

– Нет, Энн. Не сейчас. У меня обязательства жены. Все по закону.

– Так и у него они есть. Хотя нет, ты сама согласилась на меньшее, когда выпорхнула из сытого, теплого бабушкиного гнездышка. Он тебе ведь и тогда ничего не обещал, а сейчас и подавно. Какой козырь у тебя в рукаве? – она на мгновение запнулась, а затем тихо спросила: – Он что тебя батрачить заставляет?

– Поэтому я и решила вернуться. Пока не продам кондитерскую. Я попробую, – отчеканила я, ибо внутри еще надеялась, что могу что-то сделать со своим браком. Перед моими глазами за эти годы прошло столько семейных пар, в которых супруги крутили романы на стороне, но при этом по первому зову приходили на помощь друг другу.

– Как знаешь, – разочарованно ответила Анька. – Я правда очень хочу, чтобы ты была счастлива. И твоя бабушка бы меня поддержала.

Зря она это добавила. Откуда ей знать о моем счастье! Наш разговор зашел в тупик, и я нажала на красную кнопку.

Как обычно, у дома со статуей нимфы я чуть замедлилась. Как сказал Кафка, можно один день прожить на земле, чтобы вспоминать о нем всю жизнь. И можно один раз влюбиться в человека, чтобы думать о нем всегда.

Как бы сложилось между нами, не случись перестрелка в доме Фрати? Все, что мне рассказал Энцо, так это то, что у его деда и отца был какой-то общий семейный бизнес с Алексом. В остальном он полагал, что нам, блондинкам, многого знать не положено, зато не переживал, что мне приходилось работать за двоих. Кстати, до сих пор не пойму, что он на самом деле делал в “Бинго”, да еще и с Монтанье?

В доме бабушки я со скоростью света перебрала остальные вещи в шкафу и обнаружила, что из многих уже выросла. Нет, я не поправилась. Но что– то сдвинулось в голове. Я захотела стать такой, какой, была на фотосессии и такой же, какой была бабушка – обольстительной, романтичной, убедительной и манящей. Определенно, привлекательной. Скоротечный опыт актрисы так и не позволил взрастить самооценку, зато это удалось нескольким сегодняшним кадрам. Выходит, Бернардо оказался прав: фотографии способны менять людей и обстоятельства.

Я вызвала такси, достала пару платьев, которым уже давно предпочла майки, свитера и джинсы. Приложила одно из них, синее с молнией на спине, к себе, подняла голову, выпрямилась. Оставшись довольной, я бережно уложила его в собранную накануне сумку. Спустилась вниз, открыла входную дверь и, перед тем, как выйти на улицу, вдохнула на прощание воздух, в котором еще плавали нотки бабушкиных духов и сигар.

Когда к воротам подъехало такси, я вышла из дома и поехала устраивать свою семейную жизнь.

***

Наша квартира некогда принадлежала деду Энцо, Дуччо. Когда я только приехала в Италию, видела его несколько раз в кондитерской. До сих пор помню его угрюмый взгляд в черных, полных страдания и презрения к людям глазах. Его жену, бабушку мужа, я никогда не встречала, знала лишь, что ее звали Марта и что она умерла от горя. Энцо больше ничего об этом не рассказывал, да и я не настаивала. Сандра ведь тоже хранила молчание о своем репрессированном отце, и о том, как мать ее бежала в Среднюю Азию.

Я оглянулась вокруг. Как необычно будет здесь проснуться завтра утром после бабушкиного дома. С тех пор, как лет десять назад, исчезла Феличита, в этой квартире стало жутко тихо, не слышно было птиц за окном. Наверное, потому, что вместо деревьев под окном шеренгой расположились металлические улитки гаражей. Затхлость и сырость, царившие здесь, не съедал ни один освежитель воздуха. Этот запах каждый раз напоминал мне, что пора сделать что-то с нашим семейным гнездом.

Дымчая венецианская штукатурка на стенах, белая, похожая на офисную, мебель, серо-бежевый ковёр посреди просторного зала, занавески цвета шампанского – вот и вся палитра красок в нем. Даже живых цветов я никогда не заводила. Ведь долгое время эта квартира была местом, где я принимала душ, ела и высыпалась в свой единственный выходной. Моя беременность обещала стать поводом, чтобы закатить этим летом ремонт, заменить кое-что из мебели, но все пошло не так.

Я подошла к кровати. Ровный, в прямую линию, подгиб одеяла больше напомнил казарменные нары, чем супружескую постель. А, может, Энцо не ночует дома? Хотя чему я удивляюсь, ведь до сих пор не знаю собственного мужа. Жили как два чужих человека, все чинно, по закону зато. Смогу ли я что-то изменить?

Прошла на кухню и сварила себе кофе. Достала из упаковки шоколадное печенье марки Penny, откусила. Фи! Все-таки я избалована нашей выпечкой.

Перед походом в душ, задержалась у зеркала. Всю жизнь куда-то бегу, кого-то догоняю. А когда в последний раз я позволила себе просто сесть и с кайфом выпить чашку кофе, как мы это делали когда-то с бабушкой? Залипнуть в каком-нибудь бутике, выбирая себе французское белье?

В приступе жалости к себе слезы потекли по впалым щекам. Я была уверена, что надо быть хорошей дочкой, хорошей внучкой, хорошей женой. А потом, когда все потихоньку стало налаживаться, по собственному выбору я поссорилась с бабушкой и Беатой. Так кто теперь виноват, если не я сама?

Все! Устрою реставрацию собственной жизни! Начну с косметического ремонта, всего-то надо две банки краски купить – для потолков и стен! Белый и салатовый! Заставлю квартиру живыми цветами, заведу канарейку или кошку. У нашей квартиры появится душа, а значит, и с Энцо у нас все потихоньку наладится. Мы введем в нашей семье новые правила и будем учиться общаться. Кто сказал, что брак должен быть построен исключительно на любви?

Энн совершенно права: отношения – это обувь. Но ведь и туфли можно разносить под стопу. Можно научиться любить многое вокруг, если посмотреть на него с более выгодной перспективы. Где-то у нас с Энцо истории пересекаются. Его дед уехал с юга ради лучшей жизни, чтобы избежать нищеты и ограничений. То же сделала и Сандра. Мы все наследники своего прошлого.

А еще я научусь любить этот город, который для меня все еще тесный. Вначале я его ненавидела. За сытость и слишком размеренную жизнь: летом отдых на море, зимой – на лыжных курортах, Рождество в семейном кругу, Пасха – где-нибудь в поездке по европейской столице. Но бабушка ничего подобного не позволяла ни мне, ни себе самой, повторяя: “заграница не любит тунеядцев”.

После ее ухода точно так же я сражалась за покупателей, за доходы, за бабушкино имя на вывеске. В трехстах километрах от Рима и Милана я умудрилась создать себе столичный, но никак не провинциальный ритм жизни, ритм, в котором стала ненавидеть зевак, зависающих на улицах, чтобы обсудить предстоящие выходные, где поесть самого вкусного сибаса и на каком пляже попробовать самый отменный кофе. Я всегда боялась, что не успею подготовить заказы, купить продукты, разработать новый ассортимент, но не замечала, как мимо меня проходила жизнь.

В этой борьбе с ней я теряла то, из чего она состояла, а потом и Сандру, ребенка и даже мужа. Ведь он привык, что кондитерская – это моя территория, и отдалился. Пора нам снова вспоминать друг друга. Мы будем ходить по его любимым музеям, пробовать кофе в каждом баре и кондитерской, гулять по тенистым старинным паркам, наступая на пятки духам флорентийских правителей Медичи. Будем замечать, как динамично растет наш город и любоваться новой шубкой синьоры Аделе, старушки, которая живет по соседству и часто заглядывает в кондитерскую, чтобы выгулять свои наряды. Как-то за барной стойкой, пока я готовила ей кофе, она рассказала:

– Этот город любит предприимчивых и прививает силу духа. Да, мы падаем, объявляем себя банкротами, становимся неудачниками, но потом встаем, чтобы жить дальше. Это легко, когда известно, куда и зачем нам идти.

Наконец, я приду к открытию, что этот город на самом деле от меня хочет. Нельзя жить прошлым, не замечая настоящего, ведь оно во всем: в глотке кофе, в бокале Пино Неро, в куске пиццы и в рутинной семейной жизни. А еще он учит меня тому, что семья – это наша сила и фундамент, без которого невозможно чувствовать себя в безопасности. И я собираюсь обрести, наконец, этот фундамент!

Глава 17. “У Бальдо” и синьора Роза

Я открыла холодильник и не нашла в нем ничего другого, помимо бутылки колы и пакетика тертого пармезана. Мне неожиданно стало стыдно, что за все эти годы я перестала быть хозяйкой в доме.

Полазив по шкафам, обнаружила только упаковку пасты. По дороге в супермаркет я набрала номер механика, Франческо, чтобы узнать, как поживает мой «Фиат».

– У твоей девочки новый мотор. Услышишь, как он ревет, захочешь ей еще и имя сменить (фуфи)! – полушутя-полусерьезно ответил он.

Подумала: ”Чертики! И сколько мне придется за нее заплатить теперь!” Но с восхищением ответила:

– Франческо, ты маг! Теперь моя старушка будет снова бегать! Когда я могу ее забрать?

– Да хоть сейчас! Только с деньгами приезжай, – я услышала сухой смешок.

– Издеваешься? Праздник ведь на носу, все вложила! Перевод и через неделю! А еще лучше, через две! – резко сказала я, но потом решила сменить тактику. – Ну, пожалуйста! – взмолилась я.

– Будешь натурой расплачиваться! – снова рассмеялся он, а меня передернуло. – Так куда карету подать?

– Встретимся на парковке нашего супермаркета минут через пятнадцать.

Пока я возилась с тележкой, в которой застряла монета, услышала непривычный рев мотора, и несколько мгновений спустя розовый фиат затормозил в двух шагах от меня.

За рулем сидел Франческо:

– Вот, с доставкой. Ты насчет натуры подумай! – он смерил меня пронзительным взглядом из окна.

– Ты куда торопился? К своей жене? Вот и давай! А мне еще вино купить надо!

Механик вылез из машины, длинный, несуразный, очень похожий на железного дровосека, еще и пошляк. Зато с золотыми руками:

– Ладно, ладно. Я знаю, что ты не свободна. Уж и помечтать нельзя! Только вино не покупай в супермаркете.

– Это почему еще? – я уставилась на него.

Прежде, чем ответить на звонок в виде какого-то музыкального отрывка из репертуара группы “Linkin Park”, он назидательным тоном сказал:

– У тебя же кондитерская, вряд ли ты в винах не разбираешься. Лучше сходи к “У Бальдо” за рыночной площадью. Потом меня вспомнишь. Пока, красотка!

В следующие пятнадцать минут я умудрилась купить апельсины, фенхель, кедровые орехи, мясо, французский батон и загрузила все в машину. Осталось найти подходящее вино и по совету Франческо пошла искать винный магазинчик, оставив машину припаркованной на стоянке.

Сколько лет я уже не была в этой части города! Столько, сколько нужно на то, чтобы это место сменило три хозяина. Сначала это было кафе, потом магазин мужской одежды и теперь здесь уже красовалась вывеска винного погреба “У Бальдо”.

Внутри царил запах забродившего винограда, а у входа, как два швейцара, стояли две пятидесятилитровые стеклянные бутыли с ивовой оплеткой.

Под ярким, холодным светом посреди помещения находился сквозной стеллаж, через который я заметила стол продавца, а над ним, на маленькой лестнице, самого продавца. Он, нагибался, позвякивая стеклом, брал из ящика бутылки, старательно их вытирал, составлял на полки.

Название “У Бальдо” на вывеске мне кажется слишком консервативным, хотя хозяину на вид лет сорок-сорок пять.

– Buonasera! *

[Закрыть] – бросила я ему.

– Buonasera! Рад приветствовать! – ответил хозяин с легким грассированием, продолжая разбираться с бутылками.

“Круто! Думает, что я зашла сюда лишь поздороваться с ним? Ну как так можно обращаться со своими посетителями? Будь я хуже воспитана, то развернулась бы и ушла!”

– Я ищу хорошее вино для романтического ужина. Можете что-то предложить? – спросила я с легким раздражением, подходя ближе.

Через несколько секунд он спустился с лестницы, отложил полотенце и уставился на меня:

– Смотря, что вы подразумеваете под романтическим ужином! – я заметила, как его глаза округлились: – Постойте! Кажется, мы где-то встречались!

– Не думаю, что мы знакомы! – отрезала я, рассматривая бутылки.

– О Signore! Impossibile! *

[Закрыть] Подождите! Так вы же внучка Сандры?! Ассоль!

Я пристально посмотрела на него, и он добавил:

– Ну как же! С волосами-то я был более привлекателен, и фигура подпорчена семейной жизнью, – он засмеялся. – Я – Марко! Ну, полицейский, что был в вас влюблен. Вы тогда только из России приехали. Как посмотрел на вас, так и пропал! Вы помните, как я вашу дверь караулил? Все надеялся, что когда-нибудь добьюсь вашего внимания.

– Боже! Марко! – вскрикнула от удивления я. – Простите! Как же я вас сразу не узнала!

Надо же! Кого-кого, но встретить за прилавком своего поклонника, да еще и бывшего полицейского я никак не ожидала!

– А я вот сразу вас признал. Вы все такая же красивая. Нет, даже лучше. Тот тип женщин, который только хорошеет с возрастом.

– Из старой курицы получается отличный бульон! – и мы засмеялись.

– Как вино! Чем старше, тем лучше, – дополнил он.

– Перейдем на “ты”? – предложила я.

Марко тоже не растерялся:

– Не только перейдем, но еще и на кофе сходим. Ты ведь разрешишь угостить тебя? Это совсем рядом. Я ведь почти двадцать лет этого момента ждал.

Все это время изумление не сходило с его лица.

Я не сдавалась:

– Дел невпроворот! В следующий раз! – после такого хаотичного дня мне предстоял еще и разговор с Энцо, к которому нужно было собраться с мыслями.

– Так я у тебя много времени не отниму, – настаивал Марко. – Когда мне еще представится такая возможность?

– Нет, не настаивай, пожалуйста!

И я решила сменить тему:

– Так как ты тут оказался?

Он подошел к стеллажу посреди зала, взял с него две бутылки, вернулся к столу, расставляя их передо мной:

– Как только умер Бальдо, мой отец, пять лет назад, я уволился и взял на себя отцовское дело. Дела пошли в гору и я решил перебраться сюда, в более просторное помещение. Теперь даже не представляю, если бы не взялся за этот бизнес. Очень часто у меня ощущение, что отец мне оттуда помогает всякий раз, когда я на распутьи.

Как же я его понимала!

– Странно. Мы столько лет живем в одном городе, а ни разу не встретились. А говорят, что наш город это деревня! – удивилась я.

– Да, лет пятнадцать прошло, как ты за Массакру вышла. Как сейчас помню… Когда Ирма рассказала мне о том, что вы поженились, я чуть сквозь землю не провалился. Ну да бог с ним!

Как странно устроена жизнь. Может, я бы и вышла за него, дай ему возможность тогда. Кажется, что Марко это почувствовал, потому, что его щеки покрылись румянцем:

– А десять лет назад женился и я. Она хорошая, с добрым сердцем, Мариза. Хотя… был бы свободен, и сейчас бы все к твоим ногам бросил!

– Я тоже все еще замужем! – его застенчивость развеселила меня.

– Да, осведомлен, – тихо сказал он и после короткой паузы продолжил:

– Вино выбирать, конечно, дело мужское. Вот, Гевюрцтраминер, если рыба и ты ужинаешь с подругой, или Болгери Док, Иль Бручато, если мясо гриль и со своим мужем, – он лукаво посмотрел на меня. Я покрутила бутылку с этикеткой, где сепией был нарисован тосканский пейзаж:

– Болгери Док, Иль Бручато *

[Закрыть]? Да, я абсолютно с тобой согласна! Будем сжигать им прошлое! Ну что, спасибо. Увидимся еще!

Я достала кошелек, и Марко робко спросил:

– Может, все-таки кофе?

Он заглянул мне в глаза своими карими глазами с поволокой, и я почувствовала к нему прилив нежности:

– Хорошо, только дай мне заплатить за вино. Сколько я тебе должна?

– Твои десять минут времени.

Мы похихикали, и я удивилась, как же у него получилось так легко меня уломать.

Марко пропустил меня вперед, мы вышли из магазина и перешли через дорогу перед кафе. При входе он снова открыл мне дверь и пропустил вперед. Я ценила в мужчинах галантность и хорошие манеры, но замуж вышла за того, который брал настойчивостью.

Внутри было жарко и шумно. Рабочий день подходил к концу и мужчины громко обсуждали вчерашний футбольный матч, то ссорясь, то смеясь.

– Что будешь пить, Ассоль? – глаза Марко светились. Наверное, это здорово – много лет спустя встретить человека, к которому у тебя были чувства.

– Маккиато и воду! – я уставилась на витрину, заполненную сладостями.

– Они славятся своими зепполе! *

[Закрыть] Вы ведь тоже их печете?

– Угу. Куда же мы без классики! – и направилась к свободному у окна столику.

– Посмотри, настоящий афродизиак! – приближаясь ко мне, он рассматривал со всех сторон пончик с кремом, похожий на бело-желтую устрицу, а вместо жемчужины на нем красовалась засахаренная черешня.

– Мачо, да еще и сладкоежка! Теперь я знаю, почему не вышла за тебя! – пожурила его я.

– Тушè! *

[Закрыть] Я всего лишь собираю улики! – Марко сел рядом, продолжая смеяться над моим замечанием. Но когда в бар вошла пожилая женщина, он застыл, с интересом наблюдая за ней. Она была примерно того же возраста, что и Сандра. А ведь в эти дни бабушке бы исполнилось восемьдесят!

Несмотря на свои годы, пожилая синьора обладала каким-то особенным стилем. Он был и в ее аккуратном каре, и в красном манто поверх темно-серых брюк, и в светло-сером свитере, и даже в ярко красных губах, которые не придавали вульгарности ее сморщенному временем лицу. Она была уверена в себе и держалась так непринужденно, что я даже ощутила укол зависти. Уже почти двадцать лет у меня не получается стать настоящей итальянкой и не переживать, что обо мне подумают окружающие.

Несмотря на свои годы, пожилая синьора обладала каким-то особенным стилем. Он был и в ее аккуратном каре, и в красном манто поверх темно-серых брюк, и в светло-сером свитере, и даже в ярко красных губах, которые не придавали вульгарности ее сморщенному временем лицу. Она была уверена в себе и держалась так непринужденно, что я даже ощутила укол зависти. Уже почти двадцать лет у меня не получается стать настоящей итальянкой и не переживать, что обо мне подумают окружающие.

Она подошла к барной стойке, дружелюбно кивнула Марко и бросила молоденькой баристе:

– Маккиато, голубушка, как всегда в большой чашке!

Как только ее кофе был готов, она взяла его холеными руками так, что браслеты на ее кистях зазвенели, и приблизилась к нам:

– Не возражаете? – кокетливо улыбнувшись и не дождавшись ответа, отодвинула стул свободной рукой напротив окна.

Марко подскочил и помог женщине устроиться за нашим столиком:

– Прошу вас, синьора Роза. Познакомьтесь, это моя подруга Ассоль.

– Замечательно! Люблю людей, которые пьют маккиато, – сказала она, обнимая взглядом мой кофе.

– Простите? – чуть не поперхнулась я.

– Люди с нежным сердцем такой кофе употребляют, – ее аристократичная улыбка очаровала меня.

Она достала из маленькой сумочки с траколлой белый с тонким кружевом платок и промокнула им лицо в нескольких местах.

– Милочка, вы замужем? Впрочем, не отвечайте. У столь привлекательной женщины должен быть ухажер, – она бегло взглянула на Марко, потом на меня и на ее устах вновь мелькнула улыбка. – Следите за тем, что пьет ваш мужчина и, возможно, вы вовремя заметите то, что принимали за капризы или кризис среднего возраста… Когда однажды он вместо эспрессо начинает пить холодный кофе в высоком стакане – это важный сигнал от подсознания. Так сказать, бросает вызов. Знаки становятся ярче: он неожиданно меняет парфюм, обувь, цвет галстука… А потом – бац! – и это уже не ваш мужчина! На самом деле он перестает быть вашим уже на этапе с кофе. Только тогда вы еще можете его вернуть, а потом – увы, нет…

Закончив свой монолог, она аккуратно приложила платок к подбородку и покосилась на мужчину у барной стойки:

– Видите того в строгом костюме, гладко причесанного, туфли блестят так, что в них отражается его кислая физиономия?

Я посмотрела боковым зрением на мужчину у барной стойки. Пожилая женщина продолжила:

– Так вот, он при мне заказал декафенато. Особенно чувствительный ко всему, к чему прикасается. Не то, что мой Бруно, – в ее голосе зазвучали нотки издевки.

Я опустила глаза на свой недопитый напиток, сделала пару глотков и помешала на дне чашки коричневую сахарную жижу.

Женщина продолжала:

– В общем, дорогуша, смотрите, чтобы ваш милый не перешел на холодный кофе.

Она убрала платок в сумку.

Марко, казалось, оскорбился за всех мужчин и с вызовом спросил:

– А как обстоят дела с женщинами?

– С нами все намного проще, дорогой Марко! – с достоинством ответила синьора Роза, но вдруг ее взгляд задержался на окне, и я увидела в нем старика, спасшего меня в поезде. Роза задумчиво произнесла:

– Бедный! А ведь был такой хороший и успешный мужчина! – ее взгляд, казалось, погрузил ее в воспоминания.

Бродяга постоял у окна, всматриваясь внутрь кафе, потом вошел. Огляделся по сторонам, заметил меня и направился к нашему столику:

– Добрый вечер! Прошу прощения! – он пошарил в кармане, что-то достал и протянул мне мою цепочку с кулоном:

– Вот, возьмите. И простите ее. У нее все еще ум маленькой девочки, – и неспешно, немного покачиваясь, он вышел на улицу. В этот момент он был мало похож на того Алекса, которого я помнила – улыбчивого, элегантного, с готовым комплиментом или острым словцом на кончике языка.