Текст книги "160 шагов до Лео (СИ)"
Автор книги: Соль Астров
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)
Глава 21. Там, где мужчины, одни слезы
Утро следующего дня я снова провела, обзванивая больницы и клиники. Адвокат просил его не донимать, ибо то, что у меня умирает бизнес, он прекрасно помнит по еще не оплаченным мною счетам.
Чтобы чем-то заняться, достала старый телефонный справочник, где среди прочих были и номера медицинских учреждений города. Благо, что это не Рим и не Милан. И даже не Флоренция.
Я выбросила из списка две самые дорогие клиники: вряд ли бомжа повезут туда. В городском госпитале один господин грубым голосом сказал, что у них такого добра слишком много, чтобы помнить всех поименно, и я могу сама убедиться, если приеду.
Пока добиралась, сгрызла себе все ногти от переживаний, прокручивала самые разные варианты, как встречу своего пожилого героя. Но меня ожидало разочарование в виде худощавого, седого и небритого цыгана, у которого от двойника Нино был разве что возраст.
После больниц и клиник я перешла к моргам. В одном из них женщина оказалась милой и ужасно разговорчивой. Не знаю, можно ли это назвать утешением, но она сообщила, что тысячи тел по всей Италии месяцами остаются припаркованными у них в морге, ожидая захоронения. Задача полиции – разыскать родственников, которые либо находятся вдалеке, либо просто не хотят оплачивать расходы на погребение. Однако в случае насильственной смерти все усложнялось тем, что требовалась еще и бумага с печатью мирового судьи.
И когда выяснится, что у погибшего действительно никого нет, полиция передаст труп в муниципалитет города, где его и обнаружили. Слова женщины: «А потом хоронят вместе с другими “невидимыми”» – меня привели в ужас. «Невидимый», никому не нужный и всеми забытый! Я отгоняла от себя мысль, что этот человек вообще мертв.
Когда вспомнила, что еще не завтракала, в дверь кто-то настойчиво позвонил. Я посмотрела в глазок, прежде чем открыть.
Это был Марко.
– Привет! Принес тебе теплые кр'уассаны, – он протянул мне бумажный пакет.
Я немного смутилась, когда сообразила, что до сих пор одета в плюшевую пижаму с кроликом и морковкой на груди, а на волосах накручены бигуди. Но совсем скоро забыла об этом и положила круассаны на блюдце:
– Ты вовремя. Я как раз завтракаю. Тебе кофе с сахаром?
Он сел за стол.
– Да, и две ложечки. Знаешь, меня ведь в полицию вызывали, – Марко смущенно покашлял. – Там я видел, как по кор’идору вели твоего мужа, – он стал рассматривать ярко-красные царапины на моих руках, когда я села рядом с ним и подала чашку с кофе.
Я ниже спустила рукава, и он, растягивая слова, произнес:
– Даже не представляю, что ты сейчас чувствуешь. Ведь еще два дня назад ты вино для р’омантического ужина с ним покупала.
– Все идет так, как и должно было случиться, – слетело у меня с губ, и я подлила себе кофе.
Он кивнул:
– Бр’ат моего тестя, тот, которого ты встр’етила, он ведь тоже sbirr’o *
[Закрыть]. Они давно уже за Полем следят.
Я тяжело вздохнула и сказала:
– Могла бы и догадаться, что бывших полицейских не бывает. Скажи, имя Алекс Де Анджелис тебе о чем-то говорит?
– Дед Леонар’до? – он хитро заулыбался.
– Ты слышал, что с ним произошло?
Немного нехотя он ответил:
– Слышал. Что он пр’опал без вести. Стр’анно очень!
– Вот и я о том же. Он ведь и под другим именем может скрываться?
– Да ну! Не вижу причины, – он начал громко размешивать сахар.
– А если я скажу, что видела его несколько дней назад?
Ложка в руке Марко замерла над чашкой, и он изумленно посмотрел на меня:
– И где он сейчас?
– Его избили до смерти. Скорая подобрала. Давай Риту поищем? Лигурия ведь не на другом конце света находится!
– Синьор’у Р’иту ты, к сожалению, найдешь на том свете. Мой бр’ат был с женой в Санта-Маргер'ита-Лигур'е года три назад. Там случайно пр'очитал объявление в местных хр'ониках о кончине Мар'гариты Де Анджелис.
Я кивнула и задумалась. Жаль ее. Ничего плохого мы друг другу не сделали, даже если представляю себе, как она относилась к бабушке, зная, что та – ее соперница.
– Послушай, а мы ведь с Леонар’до вместе в одной команде по баскетболу игр’али.
Возможно, когда я это сказала, у меня загорелись глаза, потому что в его голосе я уловила нотки ревности.
– Как сейчас помню, в последний р’аз он был явно не в себе. Хотя я не знаю, как бы себя повел, если б моя девушка пр’иняла кольцо от моего лучшего др’уга, – сказал он с достоинством, выражая мужскую солидарность.
Мне словно поднесли к груди раскаленный утюг.
– Какое кольцо от друга? Что ты несешь? Это был бабушкин подарок на восемнадцатилетие! Ну, мужики, ну вы… – Не находя слов, вне себя от гнева, я бросила чайную ложку на стол.
Он покрутил своей чайной ложкой:
– Значит, кто-то его ввел в заблуждение. Лучше!
– Чем лучше? – с вызовом сказала я. – Все эти годы меня преследовал его ненавистный взгляд. И я не догадывалась почему. Ведь за день до расставания он меня своей невестой назвал!
Я замолчала, пытаясь справиться с ураганом эмоций.
– Могло случиться что угодно. – Марко пробовал защищать Лео.
– Тогда! Но за все эти годы он так и не пришел, не объяснил. Ждал, пока от отчаяния я выйду замуж за его друга. – Слезы обжигали глаза. – Прости, мне нужно остаться одной.
Все дело в том, что я до сих пор не хотела смириться с судьбой, которая так жестоко разлучила нас с Лео.
Марко немного помялся и направился к выходу:
– Ассоль, если тебе нужна моя помощь, ты знаешь, где меня искать.
В огорчении я стала перебирать документы, которые могли бы еще раз подтвердить, что Энцо не имеет никакого отношения к кондитерской. При разводе он не сможет претендовать на нее.
Мобильный просвистел эсэмэской от Энн: «Ставь кофе, скоро буду». После вчерашней ссоры я все еще немного на нее сердилась, но обрадовалась, что смогу кому-то поплакаться.
Спустя несколько минут Энн уже стояла на пороге в лодочках цвета мокрого асфальта и сером кашемировом пальто, из-под которого выглядывало стильное розовое платье. Увидев ее, я разревелась в два ручья.
– Что еще плохого может произойти с тобой, после всего, что уже случилось? Я думала, что предел уже достигнут! – Она наклонила голову.
– Леонардо… – И я снова зарыдала, жестом приглашая ее войти.
Она сняла пальто, уверенным движением поместила его на вешалку:
– А по-моему, здесь след Леонардо простыл еще двадцать лет назад. Или он тоже бомжом стал? – Она с подозрением наблюдала за моей реакцией.
Я замотала головой, подошла к столу и запила слезы кофе.
Энн уперлась ладонями в бока и скомандовала:
– Так, все. Собирайся. Бизнес у тебя конфискован, муж тоже. Так что, едем на море. Сорок минут, и мы там! Ты развеешься, а я… – Она задумалась и после паузы сказала: – А мы с тобой обсудим трагедии нашей жизни.
Может, она права. В любом случае, разговор с ней всегда раскладывал по полочкам хаос в моей голове.
Я надела джинсы, свитер, быстро привела себя в порядок, бросила в сумку зарядку от телефона и бумажные салфетки. Если снова расплачусь, будет чем утирать слезы.
Море зимой я любила особенно. Оно казалось мистическим порталом между небом и землей, волновалось, вставало на дыбы, слизывало своими пенистыми языками не только следы на песке, но и подавленное настроение.
Почему Леонардо решил, что меня обручил кто-то другой? Кто ему об этом сказал? Сам Энцо? Вряд ли я могла теперь в этом сомневаться.
Мы с Энн шли вдоль прибрежной зоны с многочисленными ресторанчиками, пока не остановились перед одним из них, с большой белой террасой над морем.
– Так кто тебе испортил настроение, если твой муженек за решеткой?
Но пока буря внутри не улеглась, и я не смогла выдавить из себя ни слова.
– Знаешь, я сегодня твой гороскоп смотрела. – Подруга буравила меня взглядом.
– Только не сейчас! – отрезала я.
Столько раз ей твердила, что не верю в астрологию, но Энн снова и снова пробовала меня агитировать.
– Да звездам все равно, как ты к ним относишься! – произнесла Энн на одном дыхании. – Они лишь подтверждают, что ты сможешь совсем скоро найти то, что когда-то потеряла. Цикл белой Луны и соединение с кармическим узлом.
Она взяла меня под локоть, и мы вместе вошли в ресторан. Когда мы оказались внутри, она обратилась к хозяйке примерно нашего возраста:
– У вас есть свободный столик на двоих? Обязательно на террасе.
– Да, прошу вас. Я провожу. – И мы последовали за ней.
Официантка указала нам на столик, который стоял ближе всего к морю, и принесла нам меню. Морские волны разбивались о дощатые стены, окропляя нас водой и насыщая воздух свежестью, запахами сырой рыбы и тины.
Заказав по бокалу Верментино и ассорти из морепродуктов на гриле, я посмотрела на Энн. Мне показалось, что она уже некоторое время какая-то задумчивая, и глаза грустные.
– Что там звезды обещают тебе? Или они решили сегодня опечалить всех женщин на свете? – спросила с иронией я, чтобы отвлечь ее.
Мы обе смотрели на море, и в какой-то момент она уперлась взглядом в накатывающую волну, которая несколько мгновений спустя, отступая, зашипела пеной. Потом Энн вернулась из размышлений:
– Живем в таком обалденном месте, а все ерундой какой-то страдаем.
– Интересное вступление! – усмехнулась я. – А что же дальше?
Энн пригубила несколько глотков и снова посмотрела на море. Что же у нее случилось? Неужели это я своими словами ее задела?
Но после второго бокала вина ее понесло. Она смеялась и плакала, а потом с вызовом выдала:
– Да, Ассоль Надеждина, я тебе завидую. Смешно, правда?
– Чему завидуешь? – удивилась я и уставилась на нее. – Моему легковерию? Наивности? Или авантюризму?
Она отрешенно ответила:
– Тому, что тебе не надо прикрывать сердце разными там теориями.
Во мне, как в шейкере, взбивались возмущение и отчаяние:
– Я рано потеряла родителей, потом бабушку, ребенка. Умудрилась выйти замуж за того, кто меня всегда раздражал. Три дня назад меня изнасиловали, а муж и глазом не моргнул, чтобы помочь. Ах, да! Еще и кондитерскую опечатали. Я считаю деньги в кошельке, прежде чем потратиться даже на такси. И ты мне завидуешь?
Она снова пригубила вино и свела брови:
– Да, я тебе завидую!
Я откинула голову и с раздражением спросила:
– Аня, что с тобой не так сегодня?
– Да все не так! – Подул сильный ветер, и салфетки из салфетницы разлетелись как испуганные чайки, на что Энн со злорадной ухмылкой выдала: – Вот, что случилось сегодня с моими теориями!
Я оторопела, но продолжала ее слушать.
– Теории, теории… Я всегда шла на поводу своих дурацких теорий!
С ее звездами сегодня точно было что-то не так.
– И? – Мне не терпелось узнать, куда она клонит.
– Он был официантом в нью-йоркском ресторане. Макс! – Она закатила глаза. – Разве я могла выйти за него замуж? А сегодня утром в «Форбс» увидела его фото. И все мои теории полетели к чертовой бабушке.
– Вот те на! А как же удобная, комфортная пара туфель? – Я чуть не поперхнулась.
Она с горечью прокомментировала:
– С которой мы никогда не мечтали о детях. Чтобы глаза, как у меня, а волосы, как у него. Чтобы характер мой, а ум, как у папочки.
И я вспомнила себя. Я ведь тоже не хотела ребенка от Энцо. Я хотела его только для себя. Поэтому прекрасно понимала ее: вроде вместе, но ничего общего.
– А ты живешь мечтой о своем Леонардо! И даже, когда все уже потеряно, ждешь, что в самый безнадежный момент он наконец войдет, – с завистью произнесла моя подруга по несчастью.
Я мало что понимала в ее рассказе, но то, что у Энн тоже в сердце была заноза, поразило меня, даже несмотря на то, что ей удалось встряхнуть меня, как придверный коврик.
Я в отчаянии возразила:
– С каждым днем я все больше понимаю, что все потеряно. Он уже давно женился, завел детей.
– Ой, только не лги сама себе, Фасолина! Это в моей голове все кончено, а в твоих мечтах все еще возможно. – Энн шмыгнула носом.
– Там, где мужчины, одни слезы! – сглотнула я ком в горле и пригубила из бокала.
Телефон подруги зазвонил и, прежде чем ответить, она показала мне экран, на котором высветилось: «Муж».
Ее лицо то хмурилось, то прояснялось, то становилось озадаченным, пока я не прочла на нем радость.
– Perfetto *
[Закрыть]! Отлично! Скажи ему, что минут через сорок будем, – ответила она Умберто по телефону.
Она убрала телефон и принялась искать глазами официантку. А когда та подошла, попросила у нее счет.
– Кажется, он нашелся, – сухо сказала подруга.
Я не понимала, о ком идет речь, и с недоумением смотрела на Энн, которая достала из кошелька купюру в сто евро и положила ее на блюдечко. Оттолкнув мою руку с деньгами, она пробубнила:
– Твой бомж, говорю, нашелся. Умберто вызывали ассистентом на операцию в одну частную клинику. Нино Фарина, при нем и документ с какой-то странной запиской нашли. В полицию передали. И белый шарф, и костюм. Все, как ты рассказывала.
После ряда неудач я слабо верила, что это мог быть он, но все же надежда не угасала.
– И как он попал в самую дорогую клинику города?
– Ты меня об этом спрашиваешь? В жизни иногда везет, – огрызнулась она.
– Только, чур, машину веду я! – Я подскочила с места, надела плащ и чмокнула Энн в щеку…
– Неужели ты думаешь, что бутылка легкого белого вина способна сбить меня с толку? – возмутилась моя девушка-теория с занозой в сердце.
Я обняла ее за плечо, и мы пошли в сторону парковки, где стояла ее черная бмвушка.
Глава 22. На Цветущей вилле
Клиника, носящая имя цветущей виллы, находилась за пределами города, у подножия Апеннин. К ней вела длинная аллея кипарисов. Было в этих деревьях нечто, похожее на человеческую породу: немного благородства, приличная доза неподдельной аутентичности и капелька величия.
Мы шли молча. Скорее всего, она злилась, думая о том, как ее угораздило вопреки своим теориям вести меня к бомжу. А я размышляла над ее словами. В чем-то она права. Надежда вновь увидеть Леонардо заставляла все трепетать внутри.
Пройдя метров пятьсот, мы оказались у старинной железной двери, над которой красовался герб в виде короны над букетом цветов, с датой «1617».
У стойки регистрации Энн упомянула имя какого-то доктора, кажется Чони. Девушка театрально любезным голосом рассказала нам, как его найти.
Доктор Чони уже ждал нас в коридоре у двери, ведущей в палату под названием Rianimazione. Terapia intensiva («Реанимация. Интенсивная терапия»). На вид ему было лет шестьдесят. При этом его поджарая фигура выдавала спортивный образ жизни, что хорошо подчеркивал короткий бобрик с проседью. Он въедливо посмотрел и спросил:
– Вы его родственница?
Доктор достал из кармана футляр с очками. Надел их, спрятал футляр обратно в карман.
– Нет… Впрочем, скажем, внучка. – Я немного запнулась, не совсем понимая, какое это имеет значение.
– Хотя сами побои спровоцировали приступ. – Он сцепил пальцы рук, вращая большими пальцами при разговоре. – Ситуация сложная из-за серьезного сердечного заболевания с целым букетом сопутствующих проблем. Скажите, вам известно, что он принимал сильные психотропные препараты?
Приоткрыв рот, я покачала головой.
– Скорее всего, из-за этого и произошла потеря памяти.
– Я могу к нему зайти? – Я уже сделала шаг к приоткрытой двери.
– В принципе да. Но он сейчас без сознания.
– Он поправится? – с надеждой спросила я.
Доктор развел руками:
– К сожалению, и мой коллега подтвердил мое опасение. Он вряд ли переживет кризис. Мне очень жаль. – Печальная улыбка соскользнула с его лица, и он жестом пригласил войти в палату.
Внутри пахло никотинкой и еще какими-то лекарствами. В приглушенном свете я увидела рядом с кроватью устройство для поддержания жизни. Оно мерно пикало, на мониторе бегали кривые линии. Старик лежал на кровати, на нем была маска. Почему этот человек совсем один? Хотя чему я удивляюсь, ведь я тоже оставила бабушку умирать одну!
Я рассмотрела его лицо. Оно было умиротворенным, словно физические испытания его не коснулись. Мой взгляд скользнул на его руку. Я погладила ее. Жилистая, благородной породы, с вензелем… очень похожая на руку… Пьеро на маскараде. Но я прогнала эту глупую мысль, которая была здесь не к месту. Какая разница, чей он отец или дед!
Возможно, где-то ходит по миру и его веточка, его отросток. Возможно, он даже не знает, что сейчас с близким ему человеком.
В комнату вошла Энн и, взглянув на больного, тихо сказала:
– Пора.
Я кивнула, еще раз погладила морщинистую руку старика и вышла из палаты. Доктор Чони обещал держать меня в курсе и позвонить, если состояние больного ухудшится.
Мы с Энн молча спускались к парковке. Меня одолевали думы. До дня Влюбленных осталось два дня, на горизонте вот-вот должен появиться Рильке с клиентом, а я все еще не могу попасть в кондитерскую. И не понимаю, какое отношение может иметь этот старик к Алексу и Лео. Я так запуталась, что вряд ли смогу выбраться из этого лабиринта событий.
– Энн, ну что же мне делать? – отчаялась я.
– Попробуй для начала найти его дочь.
– Я понятия не имею, где искать. Почему бы тебе не поинтересоваться, где твой знакомый нашел старика? – озвучила я то, что мелькнуло у меня в голове.
Ее лицо просветлело:
– Точно! Почему ты сразу меня от этом не попросила?
Переговорив с Чони, Энн завела машину. Мы отправились по адресу, который он нам продиктовал. Когда она услышала адрес, обрадовалась:
– Я знаю, где этот пустырь. Почти за городом. Там раньше фермерский рынок был.
Часть III
Глава 23. Дневник Алекса
После скорой вечерней трапезы я взяла записную книжку Алекса и пододвинула кресло поближе к бабушкиной фотографии. Мне казалось, будто я вот-вот стану ниточкой, которая свяжет судьбы двух когда-то любящих друг друга людей. Вряд ли бабушка знала, что случилось с Алексом после его исчезновения.
Волнистые шероховатые страницы пахли лекарствами, сыростью и еще чем-то неуловимым, что уносило меня в прошлое, когда Алекс впервые вошел в дом бабушки с букетом роз и коробкой пирожных:
«Откуда им знать, что мои соседи по коробкам – это вчерашние инженеры, архитекторы, высококвалифицированные рабочие. Один из них, Луиджи, умер на днях под колесами мусорной машины. А Якопо не стало две недели назад. От неожиданно нагрянувших холодов он заболел пневмонией и умер. Скорая сюда даже не приехала.
Сначала ты делаешь один неправильный шаг, потом еще один, и еще. Ошибка в алгоритме жизненного пути в конечном итоге приводит тебя в отчаяние и толкает к неправильному выбору! Все ли приходят сюда по доброй воле? Нет! Никто добровольно не покидает свой дом, своих любимых, чтобы спать под открытым небом, под мостом, на вокзале, питаться на помойке.
Я родился на Сицилии. Там растут самые большие и душистые лимоны. Там самое прекрасное море и самое щедрое солнце. Но совсем нет работы. Молодым людям редко удается дождаться своего счастливого случая. И тогда они покидают родимый дом и уезжают на север.
Мое падение началось с того, что сначала я пошел против воли отца. Я был уверен, что смогу вырваться из системы. Не знал, что мафия способна на все. Она найдет тебя повсюду, куда бы ты ни уезжал, где бы ни прятался. Я был уверен, что они не тронут ни мою семью, ни меня. Но ошибался.
Когда после гибели родителей я вернулся в Турин, жизнь стала налаживаться. У меня даже появилась мечта. Работал по вечерам и выходным, увлеченный делом, которое приближало меня к тому, чтобы стать экспертом в механике точных приборов.
Наконец, мы поженились с Ритой. Но уже нельзя было заново проживать старую жизнь.
Я профессионально рос, не чуждаясь и более скромной работы.
Как-то шеф подозвал меня и сообщил, что хочет отправить в составе партийной делегации и как эксперта по турбинам в Узбекистан. Заодно я бы мог представить там и мое новое изобретение – прибор для взвешивания хлопковых волокон.
А там я встретил ее. Что-то похожее на солнечный удар! В самое сердце! Александра, Сандра, Сандрина была моим переводчиком. Такая неприступная и надменная! С улыбкой королевы. Я робел в ее присутствии, испытывал такое странное, совершенно новое для меня чувство. Будто уже наперед знал, как она посмотрит, как улыбнется, как поправит волосы. Вот сейчас закончит конспектировать речь директора, положит за ухо карандаш, кивнет, возьмет короткую паузу, прежде чем переведет с придыханием его слова мне, затем улыбнется уголками рта.
В день отъезда начальник предложил нам посетить достопримечательности города, и Сандра при этом нас сопровождала. Я вызвался проводить ее до дома, и зашли поужинать в одно милое местечко в национальном колорите. Говорили много и долго. Она поведала мне, что хотела бы открыть свой кондитерский ларек в Тоскане.
“Почему именно в Тоскане?” – поинтересовался я. Она засмеялась и ответила:
“Потому что это то место, где рай спустился на землю”. А ведь я прежде думал, что рай мог быть лишь на Сицилии! Я даже не мечтал, что когда-нибудь ее план станет явью. Ведь она была уже замужем, растила маленькую дочку. Да и я уже женился на тот момент, воспитывал сына. Покидал этот солнечный город, оставляя в нем свое сердце по имени Александра.
Может быть, поэтому по приезде моя жизнь круто изменилась, будто Турин уличил меня в измене, ведь я все больше думал теперь о Саше. После небольшой стычки с начальством меня уволили. Нужно было подойти к шефу, покаяться, но я не считал себя виновным и просто предпочел сменить работу. А на самом деле поставил крест на своей карьере.
Надеюсь, что вскоре работу в Италии можно будет найти не только по рекомендациям. Пока же я ходил от одного завода к другому, повторял: “Я умею чертить, планировать, выполнять любую техническую работу в срок, легко иду на контакты, умею договориться. Я не боюсь никакой работы и легко обучаюсь”. Начальство меня выслушивало, но отвечало отказом: “Сожалеем. Это место больше не вакантно”.
Чем больше натыкался на закрытые двери, тем больше креп в решении открыть свое дело, свою мастерскую. Я продолжал работать, учиться, нарабатывал опыт, пока однажды удача не улыбнулась мне вновь. Вернее, я сам эту удачу к себе и привлек. Нанялся простым рабочим, чтобы получать свою копейку. Днем вкалывал на заводе, а ночью чертил, составлял бизнес-план, собирал свою базу клиентов. Напечатал визитные карточки, снял помещение на оставленные на черный день четыреста тысяч лир. Отнес одному знакомому специалисту свой новый проект “Лаборатория по созданию инструментов высокой точности”.
Я летал на крыльях в предвкушении, у меня даже открылось второе дыхание. Я ковал свой звездный час! По собранной в эти годы базе клиентов разлетелись мои предложения, и совсем скоро я получил первые заказы. Создавал на практике компанию без инвестиций. Получал заказы клиентов и шел с ними к владельцам станков, размещал там заказы, по сути, не заплатив ни копейки. И вскоре мне приходили первые деньги по счетам. Тем не менее какое-то время продолжал делать простую наемную работу: днем трудился на хозяина, а ночью чертил, проектировал, отливал – созидал свое будущее.
В один прекрасный день, когда сошлись планеты-благодетели, я стал “Доктор Алессандро Де Анджелис” в собственной мастерской по производству сверхточных приборов. Днем ходил по клиентам, вечером чертил, проектировал, отливал. Я сделался известным в городе человеком, консультировал ведущих специалистов в машиностроении. Здесь, на этом промокшем от нужды и дождя картоне я для них просто Баббо, и они даже не знают об этом факте моей биографии.
В тот ненастный день пришел ко мне мой земляк Дуччо. Я встретил его как брата, все еще не догадываясь, что грел змею на груди. Странное совпадение, не правда ли? Он был опечален, рассказал, что Монтанье закрывает заводы по стране, а ему нечем кормить детей. Винченцо и Марина были погодками и ровесниками моего Лоренцо. Он попросил его взять к себе, заверил, что никакой работы не боится, согласен даже на уборщика! Я ведь знал, что деньги портят человека и что их отсутствие способно сломать жизнь. А у меня было столько энтузиазма! Его хватило бы на целую команду, не только для нас двоих. Ведь настоящее счастье – это когда у тебя есть тот, с кем ты можешь им делиться.
Какое-то время спустя я даже предложил ему оформить часть фирмы на себя. Так он тоже сможет платить за себя налоги и зарабатывать пенсию. Мы часто отдыхали семьями, ведь его жена Марта была подругой детства моей Риты, пели вместе в церковном хоре.
Одним вечером, возвращаясь с Лигурии, мы остановились на ночевку в П***. Отдохнувшие и веселые, пошли праздновать нашу маленькую победу – начало совместного проекта. В ресторане, который нам очень любезно порекомендовал портье отеля, собирались сливки текстильного общества этого города. За ужином Дуччо решил произнести речь в мою честь. Нужно сказать, что он обладал таким скрипучим голосом, что не обратить на него внимание было сложно. Как только он закончил свой тост, к нам подошел один представительный мужчина средних лет. Он представился, как Бруно Фрати, наследник крупного владельца фабрики по производству текстильных станков.
Он угостил нас лимончелло, мы пригласили его за наш стол, и за беседой Фрати рассказал, как отчаянно искал специалистов для создания приборов особой точности в работе с волокнами шерсти. Я рассказал ему о себе, о том, что умею. Показал кое-какие выдержки из газет со своими достижениями. Он подробно описал, в чем нуждается и сколько готов платить. Я, в свою очередь, сделал свое предложение. Дуччо был на все согласен. В конце концов, фамилия Массакра – это не про долгие размышления! Но я предпочел взять время на обдумывание. Мне понадобился не один год, чтобы решиться на переезд сюда, и пока я жил между Турином и Тосканой.
В один из своих приездов зашел в супермаркет за пеной для бритья. Пока искал нужный мне отдел, услышал, как знакомый звонко-бархатный голос с легким акцентом попросил меня достать упаковку с миндальной мукой. Я обомлел, когда увидел перед собой ее васильковые глаза, которые меня преследовали не один год. Уже вечером я был у ее двери со словами: “Это уже судьба, и я намерен с этим что-то сделать”.
Разве это могло быть случаем? Сандра не сразу дала мне шанс за ней ухаживать, напоминая, что я женат, а она все еще замужем. Но она пока не знала, что значит, когда мужчина поставил цель завоевать женщину любой ценой! У меня никогда не хватит слов описать, на что я был готов ради нее! Помню, как искал по всей Италии ей в подарок кольцо с сапфиром. Краснел, как мальчишка, всякий раз, когда приглашал ее на ужин. Умирал, получая отказы. А потом, к моей радости, у нее случилось одно несчастье. Мне стыдно в этом признаться, но это были самые яркие годы моей жизни!
Думаю, моя жена догадывалась обо всем, но так дорожила мною, что допускала это настолько, насколько позволяла ее женская натура. Она знала о моем горячем сердце и была мудрой женщиной. Возможно, все эти годы ей было достаточно иметь меня наполовину. И я делал все возможное, чтобы она ни в чем не нуждалась. Рита позволяла мне быть рядом с любимой, когда любимая мне это позволяла…», – я улыбнулась, вспоминая напускную строгость Сандры, когда Алекс приходил к нам на обед или на чашечку кофе. Исповедь мужчины, так влюбленного в бабушку, грела мое сердце и оставляла немного надежды испытать когда-то нечто подобное.
«Кольцо с сапфиром, браслет “Теннис”, но самым приятным оказалось приносить ей каждое утро теплые круассаны и сорванные лишь для нее одной васильки. Она ведь их так любила.
Я сходил по ней с ума. Даже поговорил со священником насчет развода. Но он напомнил мне, что церковь развод не поощряла, тем более что Сандра была другой веры, не католической. И я остался жить на две семьи. Жизнь стала налаживаться.
Помогал Сандре осуществить ее мечту, а она подвела меня к открытию, что успех мужчины – это достойная женщина. Потихоньку стал набирать новых сотрудников, мой бизнес по производству сверхточной техники процветал, и я снова уверенно карабкался вверх по лестнице.
Работал с четырех утра и до полуночи, оставался ночевать в мастерской, часто моей подушкой был чертежный станок. Я хотел доказать миру, что снова смогу создать компанию, причем гораздо более сильную и процветающую. Посыпались первые заказы, потом еще и еще. Фрати недолго был нашим единственным с Дуччо заказчиком. За эти годы мы сделали себе имя и клиентская база разрослась так, что вскоре мы смогли купить себе достойные машины, много путешествовать и иметь приличные активы в банке.
Однажды летом Рита уехала с Мартой и внуками на море. Молодежь тоже была в разъездах. У них уже были дети, семейная жизнь, а у нас с Дуччо – работа на двоих. Мы только что арендовали новый просторный офис. На вывеске стояли наши с Дуччо имена. Мой друг знал о подробностях моей личной жизни и всячески прикрывал меня, пока я искал способы, как мне покорить неприступную Сандру.
В тот вечер мы зашли к нему домой. Там осталась одна Марина, его младшая дочь, которая нам прислуживала за ужином. Я встречал ее, когда та была еще девочкой-подростком, но сейчас она превратилась в настоящую женщину – милую, с тонкими чертами лица, немного дерзкую, с острым отцовским языком. Она заигрывала со мной, я же был с ней приветлив, но сдержан. Не мог не заметить, что нравлюсь ей, но ничего более! Она только что выучилась на медсестру и часто смешно журила, что я много работаю.
Под конец мы крепко выпили с ее отцом. Не помню, как уснул у него в доме на диване. А когда среди ночи проснулся, то обнаружил, что на моей руке спит Марина. Я был уверен, что между нами ничего не было. Но это меня не спасло, потому что спустя время я услышал гневный голос своего напарника в трубке:
– Как ты мог! Я тебе доверял, а ты совратил мою невинную дочь!
– Ты серьезно? – опешил я поначалу и стал вспоминать события трех-четырехмесячной давности.
– Перестань, это же смешно! Мне что, женщин не хватает? – недоумевал я.
– Но она ведь беременна не от меня! – гневно возмущался Дуччо.
– Я много выпил, не отрицаю. Но я понятия не имею, как она оказалась на кровати со мной.
– Ты что, слепой? Так и не понял, что она в тебя влюблена и готова на все? А ты всегда был падким на женщин. Так же быстро ты и Риту разлюбил! Что теперь мне прикажешь с дочерью делать? Кто ее замуж такую возьмет?
Как я мог ему что-то доказать? Когда ты не готов к войне, пушки молчат.
– Дуччо, я не знаю, о каком ребенке ты говоришь. Мне почти шестьдесят, и я не хочу приключений. Неужели ты думаешь, что я был пьян до такой степени, что не помню, с кем лег в постель?
– Но ты же видел, с кем проснулся? Какие тебе еще нужны доказательства!
Я хотел встретиться один на один с Мариной, объясниться с ней, спросить о подробностях того вечера, но Дуччо не разрешал к ней приближаться, держал ее взаперти.
Тогда я сказал ему, что, если ребенок действительно мой, возьму на себя заботу о нем. Но сделаю тест на отцовство, сколько бы это ни стоило. Он лишь раздраженно рассмеялся:
