Текст книги "160 шагов до Лео (СИ)"
Автор книги: Соль Астров
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)
– Все! Жди моего звонка, – пузико, похоже, был нарасхват, потому что его телефон трезвонил без передышки.
Полчаса спустя я уже гуляла по Риму, подставляла лицо щедрому южному солнцу и наслаждалась аппетитными запахами. Надо будет обязательно попробовать жареные артишоки, которые называют визитной карточкой римской гастрономии. Я представила, как заходя в ресторанчик, люди оглядываются на меня, просят автографы, делают комплименты. Орнелла Мути, подвинься! Слава Богу, что мои амбиции никто из прохожих прочесть не мог.
Пузико все еще не звонил, и я, посчитав оставшиеся в кошельке деньги, решила заночевать в Риме в одном из самых дешевых отелей. Чертики! Нужно предупредить в ресторане, что я не выйду на работу. Набрала номер, придумывая на ходу вескую причину. Ответил Пабло, бразилец со словарным запасом Эллочки-людоедки, которого я знала еще со времен, когда он помогал бабушке по выходным.
– Пабло, вопрос жизни и смерти! – запричитала я.
Легкий, шуршащий португальский акцент скомандовал:
– Falar! Говори!
– Заменишь меня сегодня вечером? – затаив дыхание, спросила я.
– Жуть! – в его голосе послышалась настороженность.
– Чаевые можешь оставить себе. Дед из самого Ташкента в Риме до утра остановился. А завтра, если хочешь, могу заменить тебя, – тараторила я, придумывая на ходу причину. Зато уже слишком хорошо помнила, чем его можно заинтересовать.
– Ого! Ок, – и положил трубку.
Свое римское утро я мечтала провести за долгим завтраком, поедая “муженька”. “Маритоццо” на самом деле было сдобной булочкой со взбитыми сливками. Оказывается, сладость эта настолько античная, что еще в Древнем Риме ее дарили мужчины своим будущим невестам.
Мои планы нарушил телефонный звонок. В трубке раздался приторный голос пузика:
– Спим, да? А я уже между прочим договорился с одним режиссером. Ты видела “Тысячи окон”?
Я же не могла ему рассказать, что среди супружеской жизни и работы официанткой даже часы для сна были на вес золота, не говоря уже о том, чтобы смотреть телевизор.
– Случалось, – соврала я.
– Так вот. Вчера я показал твои фотографии кому надо. В общем, он готов дать нам шанс. Дуй сюда! У тебя сорок минут!
Чертики! Хорошо, что я выбрала гостиницу в десяти минутах ходьбы! Через тридцать пять минут я была уже в его кабинете.
Он говорил то «давай сюда», то «вернись», предлагал прочитать текст, потом встать, пройтись по кабинету, жестикулируя.
Потом подошел ко мне, протянул лист с диалогом на пол страницы и заходил по кабинету с задумчивым лицом. Я же вспомнила, как в седьмом классе в драмкружке играла роль Катерины в «Грозе» и перевоплотилась: «Я ждала тебя всю жизнь. Понимаешь? И никогда и думать не могла, что могу случайно увидеть тебя в этом окне. Как можно, вот так, заглядывая в чужое окно…»
– Ну что. По-моему неплохо.
Он похлопал по спине и его скользнула, будто нечаянно, по моей ягодице. Он взял из рук лист с диалогом и отложил его на стол:
– Все очень даже неплохо! Послушай, а ты одна приехала? Ну, там папа, жених?
Поначалу я не поняла, почему это его интересовало, и покачала головой. Он сделал еще один шаг так, что я разглядела веснушки на его переносице.
– А давай сегодня вечером мы отметим твой дебют? Лучше узнаем друг друга, – он поправил растрепавшуюся прядь моих волос и взял меня подлокоть, будто по-дружески.
Похотливо облизывая тонкие губы, бросил оценивающий взгляд:
– Удивим друг друга. А?
Наконец до меня дошло!
– Ой, совсем забыла! Мне же позвонить надо! – я отскочила, схватила с вешалки свой плащ, выбежала из комнаты и застучала каблуками по мраморной лестнице.
Бежала так быстро, что не успела опомниться, как оказалась на остановке. Взяла билет, доехала до станции и запрыгнула в уходящий на Прато поезд. Нет! Такой путь в актрисы меня нисколечко не привлекал.
А дома был Энцо, такой непривычно нежный, напоил горячим грибным супом. Укутывая ноги клетчатым пледом, шептал:
– Соль, ты меня хоть немного любишь? Ты ведь за меня вышла не потому, что тебе надо было куда-то с Феличитой деваться?
Я горько улыбнулась, вспоминая, как через год после отъезда Леонардо, бабушка выгнала из дома Феличиту. И я пришла к нему в слезах, умоляя помочь найти собаку. Мы обошли весь город. А она спала у входа в церковь Святого Леонардо.
Тогда я была слишком доверчивой, чтобы полагать, что он играет со мной. Мне казалось, что у него слишком тяжелая судьба, чтобы уметь любить, но и в пустыне растут цветы. И подумала, что, когда в жизни была любовь, я любила. А сейчас было время для того, чтобы вить гнездо, и мне было этого достаточно.
Мы вместе хотели выйти из потрясений и поженились, чтобы не оставаться одинокими. А потом у нас просто не осталось времени, чтобы заниматься нашим браком. Даже смерть бабушки не дала мне повода задуматься о своем выборе. Только сейчас я поняла, что одного желания вить гнезда мне больше не достаточно. Пришел момент расставлять все на свои места. Что для этого я должна еще потерять?
Глава 12. Снова потери
Несколько месяцев до этого. Тоскана, Италия
– Лея, не забудь проверить заказы на неделю, – сказала я, заходя в кондитерскую. Моя помощница разбирала полученные вчера наборы конфет.
– Хорошо. Так кто за продуктами поехал? – спросила я.
Мальчишеский стиль одежды и короткая стрижка как нельзя лучше подчеркивали ее деловую хватку. Иногда я даже чувствовала, что она конкурирует со мной. С тех пор, как умерла бабушка, а вскоре слегла Беата, я приняла на работу Антонио. Он был внучатым племянником Беаты. Несколько недель спустя сюда пришла и Лея. Кажется, что прошла целая вечность. На самом деле всего лет десять.
– Чертики! Разве Энцо еще не появлялся? – после того, как мы узнали, что я беременна, муж всегда приезжал за мной к закрытию магазина.
– Нет, еще не было, – Лея натирающая витрину, остановилась, бросила на меня тревожный взгляд и заморгала.
– Наверное, задерживается, – успокоила я себя.
Она закончила распаковывать коробки, собрала картон в мешок и понесла его за дверь.
Я набрала Энцо, но автоответчик посоветовал связаться с ним позже. Задумалась: что происходит в моей семейной жизни? Помня об обиде Энцо на бабушку, я все-таки надеялась, что с ее уходом, он сможет стать для меня опорой.
Вдруг я почувствовала головокружение и схватилась за косяк. Где искать Энцо? Именно сейчас, когда мне очень нужна его помощь или хотя бы присутствие, он исчез. Я облокотилась на стену, закрыла глаза и глубоко вздохнула. Кажется, прошло.
Заметив на витрине оставшийся большой торт с надписью «Моим мальчикам 3 года», вспомнила о синьоре Росси, достала телефон и набрала ее номер.
Мне ответил звонкий по-девичьи голос:
– Пронто!
– Мария Виктория? Это Ассоль из “Фа-соль”. Мне вам доставить торт на дом или вы сами его заберете?
– Ах, Ассоль, здравствуйте! Чуть не забыла. Я заеду около восьми не поздно будет?
«Как всегда, когда очень устаешь, приходится задерживаться!», но я ответила:
– Без проблем! Я дождусь вас. Или я попрошу Лею задержаться.
Но Лея, вернувшись с улицы, возмутилась:
– Ассоль, я ведь тебя предупреждала. У нас сегодня годовщина с Антонио. Мне еще в порядок себя привести надо, – завелась она с пол оборота.
– Прости! Совсем забыла, – я взяла список продуктов, которые надо купить к завтрашнему утру, и сунула его в карман комбинезона: – Ну, я поехала.
Она покачала головой:
– Не бережешь ты себя нисколько.
– Се ля ви, дорогая. Подожди, вот будут у вас с Антонио дети.
– Ты хоть тяжелое сама не носи. Оставь в машине. Мы утром с Антонио все сделаем.
– Спасибо, моя хорошая. Я справлюсь, – успокаивала я ее. – Ну, до завтра. Приятно отметить годовщину.
– Да поможет тебе святая дева Мария! – Лея бросила на меня многозначительный взгляд, забрала второй мешок с мусором и вышла из кондитерской.
Я посмотрела на часы. Девятнадцать тридцать. Еще успею что-то к ужину купить и назад вернуться. Мне так весь день хотелось вяленого лосося! Для Энцо я возьму порцию лазаньи со шпинатом. Фуфи несла меня на всех парах на пути из супермаркета. Если сбавить скорость, то попаду в пробку на перекрестке, то застряну там минут на двадцать. Я отчаянно подрезала тех, кто ехал менее 50 км в час.
– Ну, давай же, сонная муха!
Когда показалась вывеска «Фа-соль», вдруг зазвонил телефон. Энцо! Наконец-таки! Но это была Сильвия, моя гинеколог:
– Мамочка, ты собираешься за направлением на анализы приезжать? – игривым, певучим голосом спросила она.
– Нет, это невозможно. Я опять забыла. Прости, Сильвия, я исправлюсь, – говорят, что забывчивость для беременных это нормальное явление. Вот только чувство вины при этом не пропадает.
– Хорошо, хорошо, – успокаивала она меня, – только не волнуйся. Сможешь завтра утром?
– Если ты еще там, то могу и сейчас заехать, – у меня было еще десять минут в запасе, чтобы попасть в клинику к ней.
– Ну, сегодня у тебя уже вряд ли получится. Посмотри на часы!
Да уж! Похоже, я выпала из реальности! Кто из врачей ведет прием до столь позднего часа. Девятнадцать пятьдесят!
– Тогда до завтра.
Я убрала телефон, мысленно планируя завтрашнее утро, удачно припарковав Фуфи между Рено и Мерседесом. Все. Теперь можно выдохнуть. Кажется, на сегодня все. Еще целых семь минут и отбой. Медленно ступила левой ногой на землю и почувствовала острую боль от толчка в животе, от которой все вокруг закружилось. Я прислонилась к машине, чтобы найти в сумке ключ. Подошла к магазину, отперла дверь и с радостью вдохнула сладко-ванильный запах. Только за это уже можно любить кондитерскую! Аж слюнки потекли! Представила, как буду вкатываться в эту маленькую стеклянную дверь через месяца три. Как все же хочется булочки с корицей! Если не смогу усмирить свои хочухи, в дверь нужно будет пролезать, а не входить!
Нащупала кнопку, включила свет и снова почувствовала головокружение. Может, я голодна? Весь день как савраска в мыле. Отломила кусочек булочки, положила его в рот. Гормоны удовольствия разбежались по телу. Это не болезнь, разумеется, но и легких недомоганий никто не отменял.
Я опять набрала Энцо, но его телефон был выключен. Я всерьез забеспокоилась. Надо будет позвонить свекрови. Может, он все таки у нее? На двери зазвенел китайский колокольчик. Я вытянула шею и увидела Марию Викторию, улыбчивую и круглую, словно луна. Знаю ее с тех пор, как стала здесь хозяйкой. Неделю назад ее муж заказал пятикилограммовый торт к дню рождения их детей-близнецов.
– Буонасера! Как поживаете? – ей невозможно было не улыбаться: сама приветливость!
– Благодарю, Мария, все хорошо. Вы за тортом?
– Да, как и договаривались. Мой муж, как всегда, задерживается. А нам приходится быть здесь и сейчас. Не смотря ни на что.
– Что поделать. Мы уже давно стали сильным полом, – я открыла дверцу холодильника и потянула к себе поднос. Тяжелый! Давай же, Ассоль! Ты сможешь! Внизу живота что-то потянуло. Я замедлилась, но не подала виду. Упаковала торт, завязала золотую ленту на синей коробке, пробила чек:
– Шестьдесят восемь евро и три евро скидка. Шестьдесят пять. Вам до машины донести коробку? – у меня снова закружилась голова.
– Ну что вы! Я привыкла таскать своих телят, – она звонко засмеялась. – Будьте здоровы!
Потом на пути к двери добавила:
– Устрою своему муженьку взбучку, за то, что все на мне, – она подмигнула и улыбнулась.
– Благодарю! Приятно повеселиться!
Когда снова зазвенел китайский колокольчик у входа, я вдруг почувствовала сильную усталость, что-то болезненно-горячее разлилось по низу живота, ноги подкосились и черная дыра поглотила меня.
Я открыла глаза и увидела яркий свет неоновой лампы, белые стены. В палате пахло лекарствами и вареной курицей. Правая рука защипала и я увидела в ней иглу с прозрачным проводом. А рядом с больничной койкой капельницу. Мою левую руку держал Энцо и что-то искал в телефоне.
Во рту пересохло. Я хотела попросить воды, но едва смогла прошептать “воды”. Мы встретились с мужем взглядами и он громко сказал:
– Ну, Слава Богу! Пришла в себя. Пойду позову доктора. Только держись. Все будет хорошо. Будут еще дети.
Я отвернулась и заплакала. Не хотела видеть рядом Энцо.
Мир стал для меня белым, когда я ждала ребенка и черным, когда его потеряла. Это значит, что что-то я сделала неправильно. Только что? Этого еще не поняла.
– Может за соком сходить? – предложил муж. – Тебе сейчас витамины нужны.
Я отвернулась.
– Если бы Мария Виктория не вернулась за свечами для торта, ты потеряла бы намного больше крови. Она – твой ангел-хранитель.
“А где тебя черти весь день носили?” Его неожиданная заботливость меня сейчас раздражала. Я вдруг осознала, что совершила непоправимую ошибку, выйдя за него.
– Я не хочу тебя видеть!
– Причем здесь я? Врач сказал, что будут еще дети. Ну, не судьба значит пока.
– Да пошел ты!
– Да, врач меня предупредил про возможную агрессивность, – он взял меня за руку, но я выдернула ее как первый седой волос.
– Тише ты! Вену себе проткнешь, – он оглянулся, будто боясь, что соседка по палате косо посмотрит. Потом принялся наводить порядок на тумбочке. Вышел из палаты и через несколько минут вернулся с пакетом сока.
– Ну, значит, я поехал в кондитерскую. Лея ждет меня с продуктами. Как закроемся, позвоню. Не будешь спать? Ну я это, сообщение тебе пришлю. Ну и ты, это, дай знать, как ты тут, – он спрятал взгляд и заторопился к выходу.
Если бы у меня были силы, я бы устроила ему истерику с битьем посуды. Зачем мне сейчас его забота? Мне ничего не нужно от него. Тем более сейчас.
– Уходи! – тихо сказала я и отвернулась.
После Энцо в палату вошла медсестра. Отрегулировала капельницу, померила давление, температуру и пульс.
– Долго меня здесь будут держать?
– Что, к мужу торопишься? Вон он какой у тебя заботливый!
– Да уж…
– Пару деньков и домой! – подбодрила она, поправляя белый чепчик.
А на следующий день я поставила свою подпись и сбежала домой. Вернее, к бабушке, дом которой продолжала считать своим. Сбежала туда, где провела свои самые счастливые годы. Туда, где планировала начать новую главу жизни. Туда, где по соседству когда-то жила моя первая любовь. Надо подумать, как мне дальше быть с мужем. Если что-то сломалось в наших с ним отношениях, можно ли это починить и как. Раз за разом потери учили меня справляться со страхами и узнавать лучше себя. Теперь я точно знаю: я не хочу, чтобы отцом моих детей был Энцо.
Глава 13. Воровка жемчуга
Февраль, 2010, Тоскана, Италия
Я надеялась, что после маскарада смогу вернуться к повседневным делам, забыть и про мистера Маску, и про свой неудавшийся брак. В конце концов, проблемы нужно решать по мере их возникновения, а работа – идеальный вариант, чтобы отвлечься от всего, что лезет в голову…
Лея с выпученными глазами была похожа на кошку, которую только что искупали. Увидев меня, она вскрикнула охрипшим голосом:
– Ассоль, это просто какая-то катастрофа! Я не понимаю! Из кассы пропали триста евро! А я ведь вчера перед уходом все подбила, разложила, как обычно. А сегодня их нет! Понимаешь? – лицо Леи было такого же цвета, как безе с зефирами на подносе, которые она еще не разложила.
– Ты уверена? Еще раз проверь! – успокаивала ее я, вспоминая, брала ли я деньги из кассы. Нет, я оплачивала картой. Значит… В голове нарисовалась картина вчерашнего вечера, когда Энцо стоял у кассы.
– Уже три раза проверяла! – она часто заморгала, будто ей в глаз попала соринка.
– У Антонио спросила? – тихо спросила я, размышляя, стоит ли мне выдавать мужа.
– Он же никогда к кассе не подходит, – удивилась Лея моему вопросу. Бабушка учила меня не обсуждать личную жизнь с подчиненными, но сейчас я не понимала, где была граница между работой и личной жизнью и какую позицию мне занять:
– Может, кто-то из посетителей? – я состроила увлеченную гримасу и принялась перебирать старые бумаги с заказами для поставщиков.
– Я не отлучаюсь, пока в зале кто-то есть, – напряжено отпарировала Лея.
– Скажи, а Энцо сюда при тебе заходил? – я отложила бумаги, оперлась на кассовый аппарат.
– Так не было его эти дни, – ответила она так, будто бросала мне вызов.
Как не было, если я своими глазами его видела? Выходит, он пошел сюда, когда Леи с Антонио здесь уже не было. Но на что ему могли понадобиться деньги? Он ведь мог меня предупредить. Что у него случилось? Что-то с матерью? Я гнала от себя подозрения, вспоминая супружескую клятву: “…в горе и в радости, в богатстве и в бедности, в болезни и в здравии, пока смерть не разлучит нас” Ведь она стал для меня девизом семейной жизни с тех пор, как мы поженились. Если мне понадобилась пауза, это не значит, что я отказала бы ему в помощи.
– Какая же я глупая! Совсем забыла! Вчера вечером позвонил молочник Энцо. И вот, их взяла я, – из кухни до меня долетел запах подгоревшего молока и я пошла на него, чувствуя на себе взгляд Леи. Даже не хочу знать, о чем она сейчас думает. В конце концов, актрисы из меня не вышло, как и защитницы собственного мужа.
Я посмотрела в окно. У дороги, соединяющей нашу кондитерскую с площадью Святого Франческо, я заметила девушку в цветастой юбке. Она пыталась согреть окоченевшие пальцы собственным дыханием и приплясывала от холода около жестяной банки. Воспользовавшись случаем, что в кондитерской никого не было, я сделала кофе в бумажном стаканчике и пошла к выходу.
– Ты куда, Ассоль? – обернулась на меня Лея, которая расставляла по полкам желто-коричневые упаковки с глазированными каштанами.
– Пойду угощу ее горячим. Бедолага! – я кивнула на девушку.
– Ааа, смотри осторожно. Она ведь ненормальная. Давненько ее здесь не было видно, – Лея живо вытирала пыль с полок и ставила туда коробки с каштанами.
– Так ты ее знаешь? – поинтересовалась я. Мне казалось странным напряжение Леи.
– Нет, просто не нравится она мне, – с напускным безразличием ответила Лея.
Я вышла из кондитерской и, ежась от холодного ветра, удерживала обеими руками горячий стакан, чтобы согреться. Когда я приблизилась к обладательнице цветастой юбки, та потрескавшимися губами жалобно произнесла:
– Подайте, синьора! – и уставилась, как завороженная на кулон, который много лет назад отважно отвоевала моя подруга Энн.
– Я тебе сегодня уже подавала! – протянула я ей бумажный стакан с напитком, поглаживая другой рукой холодный жемчуг.
Но девушка брать стакан не захотела и более настойчиво повторила, протягивая руку:
– Подайте!
Мой взгляд упал на ее синюшные пальцы, я поставила стакан рядом с металлической банкой у ног и, испытывая жалость к ее виду, порылась в кармане, достала монету и нагнулась, чтобы бросить ее в жестянку, на дне которой лежало несколько евро.
Та изловчилась, схватила кулон, сдернула его вместе с цепочкой и словно газель, рванула в сторону центра.
Я в ступоре смотрела по сторонам, не понимая, что делать и где искать воровку своего семейного счастья.
Глава 14. Конверты в ящике
По возвращении в кондитерскую меня ждало удивительное зрелище. Лея, обвив руками вдавленную в плечи шею Антонио, раскачивалась в такт песенке, которую мурлыкала. Она всячески хотела его вовлечь мужа в свой танец, но муж, напоминавший неуклюжего исхудавшего за зиму медведя, не поддавался и недоуменно бубнил:
– Что это ты задумала?
– Дорогой, мы уже столько не танцевали с тобой. Давай же! – ворковала Лея, вытягивая его руку, словно готовилась увлечь мужа в страстном танго.
Но Антонио явно был не в духе:
– Перестань! А если нас увидят? – ворчал он, освобождаясь из объятий жены.
– Ты мой муж! Как хочу, так и верчу! – игриво щебетала Лея. – Послушай, а давай проведем день Святого Валентина в “Пантерайе” *
[Закрыть]?
Я была настолько опустошена кражей, что предпочла удалиться со своими переживаниями в туалетную комнату, чтобы не пришлось рассказывать о случившемся. Что я могу изменить? Лишь для одной меня этот простенький кулон с цепочкой – нечто большее, чем просто золотая безделушка.
Слава богу, Лея с Антонио ничего не заметили, репетируя День влюбленных. Везёт им! А я одна. Нет, это, конечно, намного лучше, чем проводить его с Энцо. А может, все-таки с ним? Хотя бы синюю розу мне подарит. Потом закажу пиццу на дом. Не идти же с ним в ресторан! Оплачивать счет за ужин моей картой – это еще полбеды. Наихудшим самоистязанием будет смотреть, как целуются влюбленные за соседними столиками. Но я же мазохистка! Ну, нет, лучше уж одной.
Придя в чувство, я вышла в зал, где Лея уже раскладывала оставшиеся пирожные на один поднос. Если посетителей больше не будет, мы соберем пакет, который Антонио завезет в церковный приют для детей.
Я принялась проверять список заказов. Игривая до этого момента гримаса Леи сменилась озабоченностью:
– Ассоль, ты что-то решила с праздником Святого Валентина?
– Следовать твоему совету. Правда, бабушкин рецептарий все еще не нашла, – сказала с нарочито занятым взглядом на витрину с тортами. Я все еще думала, стоит ли обратиться в полицию и заявить на воровку, но снова вспоминала ее фиолетовые от холода пальцы, и мне становилось ее жаль. Лее не следовало знать, какая я все-таки растяпа – позволила себя обокрасть, да еще и сама пошла в руки воровке.
А еще мне было жаль себя с перспективой снова провести День влюбленных без любимого. Моя помощница пошарила по карманам, потом исчезла в гардеробе и через несколько мгновений вышла оттуда с немного помятой белой визиткой:
– Раз ты решила следовать моему совету, то вот, еще один. Возьми, это номер фотографа. Скажи ему, что ты от меня. Он сделал нам замечательные фото на свадьбу. Как сказала свекровь, обнажил наши души.
Когда я набрала номер, мне ответил приветливый голос, и мы договорились встретиться завтра, во второй половине дня. Обсудили детали, наряд, макияж, прическу. Я добавила, что хотела бы нечто очень натуральное и непосредственное.
– Разумеется. Только возьмите с собой шляпу, – предложил Бернардо.
– Шляпу? Но я не ношу шляп! – возразила я.
– Найдите, – настаивал фотограф.
– Не понимаю.
– Женщину в шляпке забыть нельзя, – он говорил с лёгкой насмешкой и раздражением, будто объяснял истину, не знать которую было непростительным кощунством. – И постарайтесь выспаться! Лицо должно было свежим.
Когда я положила трубку, у меня в воображении нарисовалась старая черная бабушкина шляпа с вуалью. Траурно и не совсем по случаю, но где я сейчас буду искать другую? А что если придумать какую-то деталь и сделать ее более праздничной? Сорвать в саду свежую розу, например? Надо будет спросить Энн. Она знает толк в одежде и сможет мне помочь. В этом вопросе я ей доверяю и даже немного завидую, ведь она, как никто другой, умеет стильно одеваться
А ведь бабушка в этом смысле всегда была для меня отличным примером. Обязательно уговорю подругу поработать над моим гардеробом.
Прежде чем зайти во двор, я обратила внимание на два белых бумажных уголка, выглядывающих из почтового ящика. Наверняка счета за коммунальные услуги и телефон. Но почему так рано? Ведь обычно они приходят в середине месяца. Хотя им все равно, что я не платежеспособна, что муж без спросу берет деньги в кассе моей кондитерской и что я все еще не пришла к соглашению с бизнес-консультантом в моей безнадежной финансовой ситуации. Рильке, Рильке, ну где же твой клиент? Мне так нужны деньги! Дай мне хоть какую-то надежду.
Завтра, после фотосессии, обязательно займусь бухгалтерией. А сегодня лучше об этом не думать. И если Энцо позвонит, то скажу: «Или будешь помогать мне в бизнесе и параллельно займешься рекламой, или найдешь другую работу и перестанешь втихую грабить по вечерам».
На первом письме красовалась серая печать муниципальной полиции. Чертики! Что случилось? Неужели из-за долгов? Так быстро? Или кому-то я перешла дорогу? Нарушила правила дорожного движения? Нагрубила клиенту?
Я надорвала конверт и торопливо достала лист бумаги с печатями, быстро пробежалась по тексту. По спине пополз холодок: речь шла о том, что по итальянским законам я не имею права надолго отлучаться из нашего с мужем семейного гнезда. И, если я не вернусь к нему в течение двух дней, то он вправе подать на развод и запросить алименты, как представитель менее социально защищенного класса.
Я набрала номер Гуидо, адвоката, клиенткой которого еще задолго до моего приезда в Италию была Сандра. Он многое знал обо мне и даже помогал оформлять наследство, после того, как бабушки не стало.
– Привет, Гуидо, – я услышала напряжение в собственном голосе.
– Здравствуй, Ассоль. Уже получила уведомление? Ты с ума сошла, а? Так сложно было позвонить? Понимаешь, что ты преступница? Статья пятьсот пятидесятая уголовного кодекса! Мне звонил его адвокат. Ты рискуешь нешуточно.
– Я что-то натворила? – с испугом спросила я.
– Твой муж безработный и предпочтет общипать тебя как курицу. Я знаю их породу. Зачем ты ушла из дома? – он нервно закашлял, и я слышала в трубке, как он тяжело задышал.
– Гуидо, мне нужно было немного побыть наедине с собой, только и всего.
После короткой паузы уже более спокойно и даже заинтересовано спросил:
– Он что тебе изменяет?
– Нет вроде, – смущаясь, ответила я, понимая, что мне придется приоткрыть ему завесу своей интимной жизни, которую я редко обсуждала даже с Энн. Но сейчас Гуидо был единственным человеком в мире, который смог бы вытащить меня из надвигающихся неприятностей. Бабушка так и говорила: “Он порой грубиян, но таких профессионалов, табак его побери, днем с огнем не сыщешь!”
– Он на тебя руку поднял? – возмутился Гуидо так, что я снова услышала хрип на другом конце провода, и он снова закашлял. Кажется, у него была злокачественная опухоль в гортани.
– Еще чего не хватало! – вспылила я, ибо уже не раз слышала о том, как легко мужчины здесь поднимали руку на жен. Посетители кондитерской до сих пор обсуждали некогда образцовую семью врача, который из ревности убил свою беременную жену. И всякий раз подобные истории возмущали меня до глубины души: разве ревность может быть настолько сильной, чтобы взять на себя роль Бога и убить близкого человека?
– У вас с ним проблемы в сексе? – в голосе адвоката послышалось нечто среднее между иронией и отеческой заботливостью. У него тоже была дочь, Линда, моя ровесница, которая училась в одном классе с Леонардо и теперь жила где-то за границей.
– Нет, Гуидо, это только у меня проблемы! Я потеряла ребенка, и мне было необходимо время, чтобы прийти в себя. Разве нет такого закона? – вспылила я. Ему не понять, что значит потерять ребенка!
Похоже, Гуидо почувствовал, что царапнул за больное место и его голос стал теплым:
– Надо было обратиться ко мне, а не самодеятельностью заниматься. Ты поставила свою подпись, когда замуж за него выходила, а это равносильно договору с этим человеком. И, если уж решишь разводиться, то надо искать вескую причину. В твоем случае это не так-то и просто, но… Возвращайся домой, Ассоль. Возвращайся сегодня же. Как отец тебе советую.
Я вспомнила про украденную бродяжкой цепочку с жемчугом. Пазл собрался. Украли мое семейное счастье, и шансы вдохнут вторую жизнь в брак стали ещё ниже.
Я вспомнила, как бабушка однажды сказала: «Когда-нибудь ты пожалеешь, что так легко отдаёшь то, что тебе принадлежит».
Мне захотелось плакать! Как же я была счастлива… Мы так дружно жили с бабушкой. А потом из-за одного моего неправильного решения все сломалось.
“Когда твоя бабушка умрет, меня рядом не будет, и ты останешься одна, совершенно одна! Но ты можешь остаться со мной прямо сейчас!” – кричал мне Энцо под дождем, когда мы, наконец, нашли сбежавшую из дома Феличу. Сдалось мне мыть её дорогущим швейцарским шампунем, да еще и бабушкиной мочалкой? У каждого из нас есть вещи, которыми мы не желаем делиться с другими, даже если это самые близкие нам люди.
Хотя и не в шампуне здесь вовсе дело. Она ведь звала меня потом обратно, но я принципиально отвергла ее. Я полагала, что доверилась инстинкту, на самом деле это был страх остаться одной, и он взял надо мной верх. Сейчас моя жизнь похожа на снежный ком из фобий и проблем, и я не знаю, как из него выбраться.
Тянуть бусины ящика, подаренного на восемнадцатилетие, оказалось увлекательным занятием, и я вдруг поняла, что моя жизнь и есть ящик с потайными отделениями. Я ничего другого не делаю, как открываю что-то новое, что лежит внутри. Вот только сюрпризы, которые преподносит жизнь – не столь приятны.
“Твои серо-желтые стрекозьи глаза сводят меня с ума!” Не может быть, чтобы эту фразу написал когда-то Энцо! Ведь он ни разу мне ничего подобного не говорил. Жизнь его так потрепала, что он не помнит, что с ним было двадцать лет назад или его чувства ко мне охладели? Сомневаюсь, что он вообще меня когда-то любил.
Я набрала номер своего гинеколога:
– Привет, Сильвия!
– Синьора Массакра, приветствую! Надеюсь, ты звонишь мне с хорошими новостями? Всё идёт по плану? – вкрадчиво спросила доктор.
– Еще нет. Я не готова пока снова пробовать. Выпишешь мне противозачаточные? А я чуть позже заеду.
Ну что же, вернусь к Энцо и со временем попробую смириться с ситуацией. Не платить же мне ему алименты! Нет любви, значит, будем искать другой фундамент для нашего союза. Хотя и дружбу я довольно быстро исключила. Ведь нам так и не удалось смотреть с ним в одном направлении. Ну почему всё так непросто?
Я сложила в ящик с секретом все самое дорогое, что хранила сейчас в сердце – записку “твои желто-серые стрекозьи глаза сводят меня с ума!” – и вернула его на полку.
Проходя мимо кухни, увидела в окно, как какие-то незнакомые, ничем не примечательные мужчина и женщина, подходили к дому, где прежде жили Де Анджелис. Похоже, эта пара купила у них дом, но я об этом только догадывалась. Все-таки надо будет как-нибудь с ними познакомиться.
И тут я вспомнила, что еще не искала рецептарий в бабушкиной комнате. Сняла с шифоньера ее черную шляпу. Сердце екнуло. Я погладила ее и положила на кровать. Провела рукой вдоль крыши шкафа в поисках твердого корешка записной книжки. Но не обнаружила ничего, помимо тонкого слоя пыли.
Иногда мы ищем потерянные вещи где угодно, только не там, где на самом деле им место. Я открыла прикроватную тумбочку орехового цвета. Там до сих пор еще лежали бабушкины носовые платочки, а в глубине ящика я заметила зеленую коробку, притянула ее к себе и открыла шершавую, бархатную крышку. Внутри находились сигары, бумажные пакеты с табаком, зажигалки. А вот и ключ с головкой в виде ромашки. Не припомню, чтобы бабушка им что-то открывала. На самом дне шкатулки виднелась книжка в желто-фиолетовом, похожем на жаккардовый, переплете. Бабушкин рецептарий! Я вытащила его, пролистала, останавливаясь на названиях рецептов, обведенных в рамку бабушкиной рукой: “Венские булочки”, “Улитки с изюмом и кремом”, “Круассаны от Маризы с фисташковым кремом”… А когда дошла почти до середины, то синие чернила вдруг поплыли то ли от дождя, то ли от слез, и мой взгляд упал на текст со знакомым именем:
