Текст книги "Жертвы обстоятельств (СИ)"

Автор книги: Софья Ролдугина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 33 страниц)

Отступление третье. Девять вопросов Дэриэлла

– Боишься?

– Да.

– Честный ответ.

– Не вижу смысла скрывать что-то от эмпата. К тому же ставка изначально делалась на мой страх. Пустая белая комната без окон с высоким потолком, да еще эта кукла на полу… Вы нарочно подбирали интерьер? Давно планировали провернуть это дельце? Да что вы смеетесь!

– О, этот темперамент. Все проще. Я отдыхаю здесь.

– Неужели?

– Когда ты так говоришь, то становишься похожим на свою сестру. Не хмурься. Я говорю правду. В этой комнате есть все, что мне нужно. Здесь – фальшивая стена. На самом деле это шкаф. А там, где сидит кукла, пол мягкий.

– А… у вас странные предпочтения. Вам действительно это… нравится? Белое, пустое?

– Да. Ничего не отвлекает.

– А кукла?

– Просто привычка. Дай мне руки, золотой мой.

– Я не… Dess! То, что я ничего не чувствую, не значит, что можно кромсать меня без предупреждения! О… что вы делаете? Это… способ передать регены?

– Самый простой. Из моей открытой раны – в твою.

– Не скажу, что выглядит это приятно, но если следовать логике, то так чужие регены действительно быстрее попадают в кровь. И при этом не происходит потери жизненной энергии. Любопытная методика… Уже все?

– Все. Теперь надо дождаться, пока мой кланник принесет сюда кое-что, что понадобится нам для лечения.

– Когда вы так улыбаетесь, мне, откровенно говоря, становится не по себе. Я полагаю, это лечение будет… болезненным?

– Очень. Но не бойся, я не дам тебе сойти с ума.

– Постойте, если средство для лечения сейчас принесут, то зачем вы смешали свою кровь с моей? Нет, не говорите. Я сам попробую догадаться…

– Не стоит. Ты еще слишком плохо представляешь себе, что такое регены. Я скажу тебе сам. Сейчас мои частицы в твоей крови выстроят барьер здесь… и здесь… у тебя удивительно нежная кожа, к слову… барьер примерно на середине предплечья.

– Понимаю. Вы не могли бы пока меня отпустить? Мне немного неловко… Спасибо. Так вы говорите, для чего барьер?..

– Ты еще не разучился смущаться. Это приятно видеть. Барьер не даст распространиться по всему организму тому, что вы называете «пыльцой».

– Называем? Вы хотите сказать, что знаете, что это такое?

– И скажу. Это регены. Точнее говоря, их прообраз с тонкого плана. Там, в ином мире, у регенов нет постоянного живого носителя. Они равномерно распределены в открытом пространстве, и сильнейшие из Древних отличаются тем, что могут удержать большее количество «пыльцы».

– Э-э… вы хотя бы понимаете, что совершили только что переворот в знаниях о тонком плане и иномирных материях? Кажется, вам все равно… И не надо так понимающе улыбаться!

– У каждого свои развлечения, золотой мой. Ты играешь в науку, я – в куклы. Все для того, чтобы не сойти с ума за тысячи лет.

– Я не играю. Я живу.

– Это просто другое название игры, солнце. Вот сейчас ты боишься. Но пытаешься играть в смельчака. В сумасшедшего ученого, который интересуется наукой даже тогда, когда его жизнь висит на волоске.

– Вы!.. Вы… Вы правы, пожалуй. Но сейчас действительно не могу молчать.

– Волнуешься?

– Вы опять смеетесь.

– Нисколько. Хочешь, сыграем в другую игру, пока мы ждем кланника?

– В какую? Вряд ли меня заинтересуют ваши игры, при всем уважении…

– Вопросы и ответы. У тебя будет право задать мне… Например, девять вопросов. И на каждый я дам абсолютно правдивый ответ. Ты можешь спрашивать о регенах или о твоем прошлом. Выбор за тобой. Хочешь сыграть?

– Да… Конечно, да! Но вы действительно ответите… правдиво?

– Одним вопросом меньше, золотой мой. Да, ни слова лжи.

– О! Так все серьезно. Признаться, я немного растерян…. Вопросы и ответы… Вопросы… Тогда… тогда я хочу знать: Меренэ действительно хотела меня сломать или просто напугать, когда наняла тебя семь тысяч лет назад?

– Какие пылкие братские чувства. После всего, что было – это забавно.

– К делу.

– Она сама не знала, чего хотела. Жажду тепла иногда сложно отличить от жажды крови. Но шакаи-ар знают это наверняка, а вы, аллийцы, можете только догадываться.

– Хорошо. То есть плохо, но… Не стоит того, чтобы вновь возвращаться к этому. Настоящее и будущее важнее прошлого. Тогда следующий вопрос: каких побочных эффектов мне ждать от твоего «лечения»?

– Я думал, что с этого ты начнешь. Эффектов будет много, но заинтересует тебя один. Ты станешь шакаи-ар.

– Что?! А раньше вы не могли сказать?

– Мог. Но ты не спрашивал.

– Боги… А этого можно избежать?

– Только отказавшись от лечения.

– О, dess!

– Дыши спокойнее, мальчик мой, и не кричи. Если ты сорвешь горло прямо сейчас, дальше будет не интересно. К тому же ты ведь все равно не откажешься от своей мечты вновь стать целителем, верно?

– Я… да, верно. Я больше не могу ждать. Нельзя же все время быть обузой! И что значит «прямо сейчас»? Хотите сказать, что дальше…

– Именно. Сегодня ты будешь кричать очень много.

– Я, кажется, уже не хочу знать, в чем состоит лечение. У вас очень убедительно получается запугивать собеседника.

– Благодарю за комплимент.

– Не стоит. Dess, как же все это глупо… Или только кажется глупым? Впрочем, не стоит об этом. Следующий вопрос. А почему вы вообще взялись лечить меня?

– Твоя возлюбленная уже спрашивала об этом. Отвечу, как и ей: потому что я могу.

– И все?

– Это главная причина. Я мог бы солгать, что чувствую вину за то зло, что причинил тебе когда-то… Но это не так. Я поступил соответственно своим желаниям и желаниям Меренэ, и не раскаиваюсь. Мог бы сказать, что хочу сделать Ксиля своим должником – но Ксиль, как любой ребенок, принимает дары благосклонностью бога. Без мысли о том, что надо отдариться в ответ.

– О, да… Ксиль именно таков. Скажите, вы правда его… кто он для вас?

– Он – все, что есть в моем мире.

– Вы… простите, что я рассмеялся. Но вы были так серьезны. Надеюсь, что я не ранил ваши чувства.

– Нет. Нисколько.

– Тогда еще один вопрос. Не обо мне. Скажите, а Ксиль действительно станет старейшиной после ваших тренировок – равным вам, свободным и независимым?

– Ответ – да. Ксиль будет даже сильнее меня.

– Но вы хоть понимаете, что после этого Максимилиан постарается больше никогда с вами не встречаться? Он же эгоист, совершенный, безукоризненный эгоист – выбрасывает из своей жизни все, что причиняет ему неудобство. А вы напоминаете ему о слишком плохих временах, которые он предпочел бы забыть.

– Ты прав, золотой мой. Я это понимаю. Но не могу не исполнить его желания. Просто не могу.

– У вас все просто! Dess… А что будет с вами потом, когда Ксиль вычеркнет вас из своего мира? Что будет с вами тогда?

– Кажется, твои вопросы закончились, солнце.

– Но…

– Не спорь. Я считал. К слову, вот и кланник. Последний элемент доставлен.

– Не уходите от ответа!

– «Слеза мира», очень едкая кислота. Оцени мое милосердие – ты будешь мучиться всего несколько минут.

– Прошу вас ответить на… О, боги! Вы же не хотите сказать, что…

– Именно так. Зараженные «пыльцой» нервы нужно уничтожить. Кости ты пока наращивать не умеешь, поэтому рубить кисти мы не станем. К тому же я очень, очень голоден, а боль – сильное чувство.

– Погодите… мне нужно еще немного подумать… Акери, dess, убери руки, мне нужно время! Я сам, но… Акери, не надо! Акери! Я не… я-а-а-а!

– … я же говорил, что ты будешь кричать.

…Ткани не текли – они обугливались. Дэриэлл сорвал горло еще на первой минуте. Акери молчал, крепко сжимая ладонями предплечья целителя, на которых от напряжения вздулись вены. Дэриэлл уже не мог вырываться и не падал только потому, что спиной опирался на плечо своего мучителя.

Акери хотел забыться, захлебнуться чужими криками, но вновь и вновь вспоминал тот, последний вопрос, оставшийся без ответа.

Акери улыбался.

Но кто сказал, что его боль была меньше?

Глава 17. О сложном и простом

Праздничная ночь была похожа на сказку.

Мерцали таинственно розоватые огоньки свечей. Потрескивали поленья в очаге – настоящие, не мелкий уголь, пропитанный алхимическим составом. Позвякивали серебряные колечки в косе Дэриэлла, а темный взгляд Максимилиана пьянил сильнее, чем горячее вино со специями, приготовленное целителем. Я, никогда прежде не пробовавшая ничего, крепче кефира, сначала долго не могла привыкнуть к кисловатому привкусу и запаху напитка, а потом почувствовала ужасную сонливость и задремала там же, у камина, на пушистом ковре.

Прохладный ветер смеялся голосом князя и говорил, что для первого раза получилось далеко не так забавно, как могло бы. А сияющее тепло укутало меня одеялом и шепнуло: «Спи, Нэй».

Пробудившись поутру, я долго прислушивалась к своим ощущениям, ожидая самого худшего, но… Ни головной боли, ни неприятного привкуса во рту. Только легкость во всем теле и нежелание выбираться из нагретой постели, как всегда бывает после глубокого сна.

Солнечные лучи полосами расчертили дальнюю стену. Дэйр сидел в кресле, подогнув под себя одну ногу, и читал. В нем было что-то неправильное – слишком гибкое, слишком хищное, больше присущее шакаи-ар, а не аллийцу.

Словно почувствовав, что я думаю о нем, Дэриэлл поднял голову.

– Доброе утро, Найта, – улыбнулся он, встретившись со мной взглядом. Целитель выглядел немного рассеянным, будто терялся в собственных мыслях. – У тебя сейчас очень смешное выражение лица, как будто ты чему-то сильно удивляешься. Поделишься со мной поводом?

Щеки мгновенно вспыхнули румянцем. Я неловко села на кровати, спустив ноги на пол, кутаясь в одеяло.

– Доброе утро, – поздоровалась я смущенно. – Вспомнилось просто, как Хэл рассказывал о своей первой студенческой попойке, после которой он никогда не делает исключений из главного правила магов – «Зло от вина».

Дэриэлл рассмеялся и отложил книгу.

– И скажешь же ты иногда, Нэй, – качнул он головой. Ощущение неправильности рассеялось. Глаза его были веселыми и очень яркими – наверное, от солнечного света. – Сравнить изысканный напиток, составленный целителем, с дешевой студенческой выпивкой… То-то ты вчера так настороженно пробовала!

– Ну, наверное, я уже привыкла к мысли, что вино – это что-то плохое, от чего одни неприятности бывают, – призналась я, безуспешно нашаривая тапочки. Они, будто живые, убегали от ноги. В комнате было немного прохладно. Зимнее солнце оказалось обманчивым – светило, но не грело. – Ну, когда в подростковых компаниях «на слабо» берут и так далее. А потом голова болит и стыдно.

– Вот и еще одно различие в человеческой и аллийской культурах, – улыбнулся Дэйр и, поднявшись с кресла, подал мне «уклончивые» тапки. – Что для нас – элитарная культура, то для вас – способ показаться себе более взрослыми, чем есть на самом деле.

– Все от родителей зависит, – пожала я плечами, словно оправдываясь. Было немножко обидно за такую пренебрежительную оценку человеческих обычаев. – После того случая с Хэлом мама провела с нами поучительную беседу. С равейновскими заморочками насчет силы и слабости, конечно. Вроде: «Опьянение – это уязвимость, а быть уязвимыми можно только с теми, кому доверяешь…» И все в таком же духе.

– Я всегда восхищался умом и тактичностью эстиль Элен, – серьезно сообщил мне Дэриэлл. – Но тебе понравился наш маленький праздник, или первый опыт приобщения к культуре вина затмил все прочие впечатления от вечера? – поинтересовался он с улыбкой.

– Понравилось! – с энтузиазмом кивнула я, всласть потянувшись. – Ксиль был ужасно милым, да? – Дэйри фыркнул, но оставил свое мнение при себе. – Как и всегда, впрочем… Кстати, а где он сейчас?

– Ушел к Акери, – ровным голосом произнес целитель, и меня подбросило на месте, как от удара током:

– На тренировку? – молчание и потемневший взгляд Дэриэлла сказали мне больше, чем могли бы любые слова. – Боги, Дэйр, как ты мог его отпустить! – я в красках вспомнила прошлую тренировку – истязание? – у Акери, и меня начало мелко потряхивать. – Уж кто-кто, а ты должен понимать, как это опасно!

Я беспорядочно металась по комнате. Второпях натягивала джинсы, уже не смущаясь присутствия Дэриэлла, искала свитер… И когда целитель заговорил – веским, сухим тоном, это было подобно грому среди ясного неба:

– Да, теперь, наверное, я понимаю Максимилиана гораздо лучше. И поэтому считаю, что если уж он просит не стоять у него над душой во время тренировок, а прийти за ним к половине третьего, а еще лучше – дождаться его возвращения, то я, пожалуй, так и сделаю. Потому что вчера, Нэй, от одной мысли, что никто не видит меня слабым, становилось чуточку легче, – его голос слегка смягчился. – Позволь ему сохранить хотя бы видимость гордости.

Вот оно. Опять. «Гордость». Эфемерное понятие, из-за которого люди – и не только люди, к сожалению – готовы рисковать жизнью и рассудком.

Вот уж не думала, что мой целитель начнет практически цитировать речи князя.

– Это не гордость, Дэйри, – произнесла я глухо, напоминая себе эстиль Элен. – Это апофеоз гордыни и шакарского эгоизма. Отказываться от помощи, поддержки только потому, что боишься показаться слабым? Когда ты успел так измениться, Дэйри? Только не говори, что регены здесь ни при чем. Подумай об этом с точки зрения целителя. И скажи мне, Дэйри, как бы ты отнесся к пациенту, который скрывает симптомы своей болезни, скажем, сильные мигрени, из страха показаться слабаком и истериком?

– Думаю, я посчитал бы его не слишком разумным человеком, – словно нехотя согласился он и отвел взгляд. Я рывком влезла в свитер, не спеша расправила складки и только потом продолжила:

– Не ты ли мне говорил, что только по-настоящему сильные не боятся показать свою слабость? Или это был просто воспитательный момент, а в жизни ты придерживаешься совсем других принципов?

– Нэй, не стоит путать силу духа и самоуверенность… – начал было Дэриэлл, но я его перебила:

– А тебе не стоит подменять понятия. Мы ведь говорим о Ксиле, так? Не об абстрактной модели поведения, а о конкретной ситуации. Ксилю нужнаточка опоры. Она может понадобиться в любой момент – помнишь, как было на прошлой тренировке?

Дэйр поднял руки:

– Сдаюсь, Нэй. Возможно, ты права. Но как бы то ни было, перед тобой Максимилиан хотел бы выглядеть всегда совершенством.

– Вряд ли у него это получится. Наше знакомство началось, в общем-то, с попытки меня убить и чуть было не закончилось жертвоприношением. Напомнить тебе, кто едва не стал жертвой?

– И откуда в тебе столько яда, Нэй? – задумчиво задал Дэйри вопрос в пространство. – Нет, постой, не говори. Попробую угадать. Неужели ты начиталась «Токсикологии»?

От неожиданности я рассмеялась и подрастеряла боевой пыл:

– Намек понят, спор прекращаю. Скажи мне тогда, что теперь будем делать?

– Во-первых, позавтракаем, – солнечно улыбнулся Дэриэлл. Я невольно позавидовала ему: у меня так спокойно вести себя после стычек не получалось. – Потом можно ради приличия прогуляться по Академии – скажем, заглянуть в лабораторию или навестить Хелкара. А потом мы присоединимся к Ксилю в тренировочном зале – в качестве зрителей и контроллеров, разумеется.

– Неужели я тебя убедила? – недоверчиво вскинула брови я.

Дэйр усмехнулся.

– Скажем так: я просто взглянул на все это не как друг Максимилиана, а как целитель.

Попытка воплотить в жизнь даже такой несложный план с треском провалилась.

Нет, позавтракали мы, конечно, без проблем и неожиданностей. Откуда бы им взяться, если запасливый и заботливый Дэриэлл еще с вечера отложил часть лакомств из ресторана на утро.

А вот потом уже начались сложности.

Лабораторный этаж пустовал. Только несколько неулыбчивых кланников из Крыла Льда беззвучной поступью патрулировали коридоры. В самой лаборатории горел свет. Из-за приоткрытой двери доносились голоса и гитарный перебор. Я тихонько заглянула внутрь – и тут же вышла, бесшумно прикрыв за собой дверь.

Там, за столом, украшенным скособоченной елочкой, сидел Холли – непривычно счастливый, улыбающийся. Рядом с ним устроилась маленькая рыжая женщина в старомодном костюме, а напротив скользил пальцами по гитарным струнам юноша – высокий, со светлыми волосами, в беспощадном свете люминесцентной лампы вдруг по-волшебному отблескивающими то медью, то золотом, то серебром. Он старался не смотреть на Холли и его смешливую собеседницу, но красивое лицо омрачала печать ревности.

Мой визит явно был бы не ко времени.

Уже свернув за угол, я услышала, как лабораторная дверь захлопнулась и послышался звук, похожий на скрип ключа в замочной скважине.

Брат тоже был… занят.

– Найта, ты немного невовремя, – переступил он с ноги на ногу на пороге – непривычно аккуратный, со стянутыми в строгий «хвост» волосами, одетый в почти новые джинсы и темно-зеленый свитер. – У меня Лайм, – пояснил Хэл совершенно непонятно.

– Кто? – переспросила я, чувствуя себя глупо.

– Девушка, – буркнул брат.

– А… я ее знаю? – более умного вопроса не придумалось.

– Не знаешь, – нелюбезно ответил Хэл. – Познакомитесь на свадьбе.

– Когда?!

– Через девять лет, когда Академию закончу. Все, Нэй, до скорого, потом поговорим.

И с этими словами Хэл захлопнул дверь прямо перед моим носом.

– Нахал, – обиженно пожаловалась я двери. – Завел непонятно кого и непонятно когда, а сестре даже объяснить ничего толком не хочет.

В комнате девичий голосок что-то негромко, но сердито выговорил Хэлу. Дверь виновато заскрипела петлями, и брат опять выскочил в коридор.

– Лайм просила передать, что у нас все очень серьезно, – произнес он с убийственной миной на лице. Мне стало немного обидно, что какая-то Лайм имеет на Хелкара больше влияния, чем родная сестра. – И мы правда поженимся после Академии, потому что встречаемся с пятнадцати лет. Ну, что ты так на меня смотришь? Мама в курсе, честное слово.

– Верю, – я оглянулась на Дэйра в поисках поддержки, но он, поздоровавшись с Хэлом кивком, отошел в сторону, чтобы не мешать «родственному» разговору. – Просто… немного удивляюсь. Ты не торопишься?

Хелкар усмехнулся, неожиданно по-взрослому:

– Ничего не тороплюсь, мне будет уже под тридцать. Это вы, равейны, все растягиваете на века и усложняете.

– Думаю, нам пора, – Дэриэлл решил вмешаться и взял меня под локоть. – Приятно было увидеться, Хелкар, – улыбнулся целитель брату. – Веди себя с дамой прилично.

– Обязательно, – пообещал Хэл, подвигав бровями, и попрощался.

Уже в коридоре я поняла, что кроме удивления и толики ревности, ощутила после разговора с братом… зависть. Точнее, ее тень, но… но насколько все упростилось, будь Ксиль студентом, а я – равейной седьмой ступени.

– Каждый хорош в своей шкуре, – вполголоса заметил Дэриэлл, слегка сжимая мою руку.

Я вздрогнула и запнулась о неровный пол, практически повиснув на Дэйре.

– Ты овладел телепатией?

– Пока еще нет, – улыбнулся целитель, легко удерживая меня за локоть. – Улавливать мысли получается только в непосредственном контакте, а так я слышу «белый шум». Ксиль говорил, что после охоты и насыщения «качество звука» улучшается, но пока я этого не замечаю… – он осекся и с тревогой взглянул на меня.

Я же для устойчивости плюхнулась на пол.

– Дэриэлл, – натянуто улыбнулась я, глядя на помрачневшего целителя снизу вверх. Холод камней просачивался сквозь джинсу, делая сидение на полу более чем некомфортным занятием. – Только не говори, что ты ужепобывал на охоте.

Целитель виновато поджал губы и протянул мне руку, помогая подняться.

– Мы с Максимилианом решили не затягивать с первой охотой и отправились в ближайший город через портал, пока ты спала, – объяснил он, удерживая мой взгляд. В темно-зеленых глазах нарастало напряжение. – Не могу сказать, что мне понравилось это действо, но все оказалось не так страшно, как я успел себе напридумывать, – в голосе проскользнули нотки самоиронии. – Самым трудным было напоить… жертву«ршессовой настойкой», чтобы стереть воспоминания о последних часах… Идем, Нэй. До «Арены», где тренируется Ксиль, путь еще не близкий.

– Я думала, ты будешь терзаться чувством вины после первой же охоты, – призналась я, подстраиваясь под широкие шаги Дэриэлла. Ноги слегка заплетались.

– Я тоже так думал, – Дэйр смотрел прямо перед собой и почему-то улыбался. – Но голод сильно меняет восприятие. И меня это немного… пугает. Я начинаю думать: а вдруг это было во мне всегда – жестокость, азарт, чувство безнаказанности? Вдруг во мне изначально прятался изъян? А с другой стороны… – улыбка его стала диковатой, и по позвоночнику у меня словно пробежал слабый разряд тока. – Мне это безумно нравится. Возможность делать, что хочешь, не оглядываясь на чужое мнение, руководствуясь лишь своей личной моралью – заманчиво, правда?

Он замедлил шаг и осторожно коснулся пальцами моей щеки. Едва-едва – и сразу отдернул руку.

– Прости, – произнес Дэриэлл, скучнея. – Я, кажется, заигрался.

Я шла, полыхая румянцем, и не знала, что и думать.

Запас удивления, отмеренного мне на ближайший год, уже заканчивался, хотя прошло всего полдня.

Оставшийся путь до «арены», где Акери проводил свои изуверские тренировки, мы хранили молчание. Дэйр размышлял о чем-то своем, а я… я разглядывала целителя, пытаясь отыскать признаки шакаи-ар в привычных аллийских чертах. И то ли замечала, то ли выдумывала сама – слишком плавные для целителя движения, когти, то укорачивающиеся, то удлиняющиеся, манеру проводить время от времени языком по заострившимся клыкам…

А Дэриэлл, не подозревающий о моих душевных метаниях, словно дразнил меня. То слишком приближался, почти вплотную, обдавая жаром – шакарская температура тела ощущалась даже сквозь два свитера, его и мой. То блестящими когтями отводил с лица золотистую прядь, слегка задерживая пальцы у виска. Задумчиво опускал ресницы, шел почти вслепую, чудом (или шакарским чутьем?) не запинаясь о приподнятые края каменных плиток и ступени лестниц, облизывал постоянно пересыхающие, темные губы…

Я поймала себя на том, что последние пять минут взгляда не отвожу от этих самых губ и постоянно спотыкаюсь – и покраснела.

Возможно, мне показалось, но Дэйр понимающе усмехнулся.

«А ему идет быть шакаи-ар, – отметила я, чувствуя странное волнение. – Жалко, что он читает мысли при физическом контакте. Здорово было бы идти с ним под руку, как раньше…»

Осознав, о чем я только что подумала, я чуть было не поставила ногу мимо ступеньки.

Мне… нравилсяДэриэлл?

Определенно.

То есть, конечно, он мне всегда нравился – его добрый взгляд, мягкий, глубокий голос с «целительскими» нотками, ощущение надежности и тепла. Но в последнее время я стала многовато заглядываться на то, на что раньше внимания не обращала. На губы, на полоску кожи, которая становилась видна из-под свитера, когда Дэйр поднимал руки, доставая что-нибудь с верхней полки…

Как на Максимилиана.

…стала заглядываться сама. Без всяких провокаций, вроде поцелуев или бережных прикосновений к щеке.

Боги, ну я и испорченная.

Слово отозвалось неприлично-завлекательными ассоциациями, и я смутилась окончательно.

Неожиданно горячие пальцы обхватили мою ладонь.

– Ну, зачем, – пробормотала я, слабо пытаясь высвободить руку. Без особого желания – идти так близко от Дэйра, касаться его было… приятно.

– Ты слишком много спотыкаешься, Нэй, – безмятежно пояснил Дэриэлл и улыбнулся. – Вряд ли Ксиль обрадуется, если у тебя на лбу появится шишка.

– Значит, тебе придется меня ловить, – отшутилась я, стараясь выбросить из головы все «вредные» мысли.

Да, он мне нравится. Ну и что? Дэриэлл ведь красивый, а Ксиль – и вовсе воплощение чувственности – когда сам хочет таким казаться. Странно было бы, если бы я реагировала на них совершенно равнодушно.

«В конце концов, – промелькнула пугающая и до дрожи притягательная мысль, – Ксиль говорил, что мы трое – уже семья. А это значит, что у меня будет очень красивый муж… два очень красивых мужа».

– Постараюсь оправдать твое доверие, – произнес Дэриэлл, вольно или невольно добавляя в наш диалог двусмысленности.

А мне подумалось, что я тоже должна «оправдать доверие». Или, по крайней мере, начать уже соответствовать. Хрупкая и волшебная Феникс вполне гармонично смотрелась рядом с Шеаном и Теа. Загадочность и печаль придавали Айне совершенно особенный шарм, и ухаживания Ириано казались чем-то правильным и логичным… А вот наша троица, наверное, выглядела комично.

Два принца на одну замарашку.

Коса у меня была неопрятной и постоянно разлохмачивалась – будто бы сама собой. В одежде я предпочитала свободный стиль – джинсы, рубашки и свитера. Да еще и фигура…

– У тебя замечательная для твоего возраста фигура, нежная кожа и выразительные глаза, – улыбнулся Дэриэлл в сторону. Я панически дернулась, но он держал крепко. – Ты сама не замечаешь, как взрослеешь, и недооцениваешь себя. Впрочем, у вас это семейное, похоже, – он поймал мой взгляд и подмигнул – с добродушной иронией. – Эстиль Элен тоже иногда с недоверием косится в зеркало, когда думает, что никто этого не видит.

– Мама? – я так удивилась, что разом забыла обо всех своих комплексах. – Быть такого не может! Она же выглядит, как королева!

– Все королевы когда-то были принцессами, Нэй, – он разжал пальцы, позволяя мне отступить, но я уже раздумала отстраняться. Надо было привыкать к тому, что теперь мои мысли будет читать не только Ксиль, или учиться ставить настоящие щиты. – Но, возможно, мы с Ксилем действительно торопим время. Тебе еще далеко до совершеннолетия. Почти четверть века до рубежа! И было бы несправедливо заставлять тебя взрослеть быстрее, чем это заложено в психике равейн. Детство и юность – не самое плохое время, поверь. Лучшие воспоминания – родом оттуда, – улыбка его стала мечтательной. – Даже у меня, Нэй, поверишь ли…

– А вот Ксиль остался без детства, – ответила я невпопад, и сердце кольнуло грустью.

Дэйр едва заметно сжал пальцы.

– Возможно, поэтому он более терпелив, чем я, – произнес он с оттенком самоиронии. – Поменьше думай обо всем этом, Найта. Чувства надо переживать, а не анализировать…

Дэриэлл вдруг остановился так резко, что я, сделавшая по инерции пару шагов, чуть не вывихнула себе кисть – мы все еще держались за руки.

– Что произошло? – грудь сжало нехорошее предчувствие. Дэйр побледнел, как привидение.

– С моим княземчто-то случилось.

Больше мне объяснений не понадобилось.

До «арены» оставалось всего несколько сотен метров по выстывшим коридорам башни. Нити я увидела почти сразу – и дернула за них, пытаясь срезать путь равейновскими методами. И поэтому у дверей зала оказалась на несколько секунд раньше Дэриэлла, бежавшего быстро и бесшумно, как шакаи-ар.

А там, в зале, было темно от черного тумана, пронизанного серебристыми сполохами и синими молниями. И воздух дышал такой тоской, что я, не раздумывая, шагнула через порог прежде, чем Дэйр ухватил меня за плечо. Золотистые когти сомкнулись на пустоте, а я… я упала в дикое смешение энергий.

…это было непохоже на погружение в крылья. Вместо бури противоречивых эмоций и ощущений – зияющее ничто, провал в ткани мира. Вместо свежести горного ветра – пекло.

И жуткое, сводящее с ума чувство неправильности.

Я скорее почуяла, чем догадалась, что тоска принадлежит Акери, который тоже был рядом, где-то в этом черном тумане. А пустота… пустота – это…

– Ксиль!

Не крик – шепот.

И – слезы, закипевшие в уголках глаз.

– Ксилле! – выдохнул Дэйр совсем близко от меня – и его голос словно бритвой по нервам резанул.

Я чувствовала, что секунды уходят, словно песок пересыпается в невидимых часах. И если песчинок наверху останется слишком мало…

Пустота.

Она была неправильной, отвратительно неправильной. Ее нужно было чем-то… заполнить?

Идея созрела мгновенно.

Свет – яд для шакаи-ар. Тьма – тоже. Остается только заполнить пустоту… мной?

И я пустила по нитям, по узору внутри этой комнаты – себя.

Как будто кровь вновь побежала по опустевшим венам. Все мои комплексы и терзания, и смущение, и тревога, и любовь, любовь, любовь невозможная, смешанная со страхом потери и предвкушением чего-то нового, жаркого, волшебного… Черный туман впитывал эту гремучую смесь, как песок – воду, но оставался жадным и сухим.

Мало.

Кажется, это была чья-то мысль – то ли моя, то ли Дэйра, а, может, и Акери, который излучал почти физически ощутимую муку… Но в следующую секунду Дэриэлл резко развернул меня, склонился… и укусил за нижнюю губу. До крови.

– М-м-м!

Думаю, такого винегрета из удивления на грани шока, удовольствия и стыда эти стены еще не видели.

Я дернулась назад, инстинктивно пытаясь избежать боли, потом подалась вперед, впиваясь ногтями в плечи Дэриэлла, потом возмущенно вцепилась ему в волосы, и стукнула кулачком по спине, и раскрыла губы, позволяя Дэйру уже не кусать, а ласкать, извиняясь, выпивая дыхание, и…

Туман полыхнул невероятной, искрящейся белизной и сжался в одну точку.

Дэйр жадно потянулся за соскользнувшей по подбородку капелькой крови, лизнул в губы, обжигая жаром – и отстранился, медленно, с трудом, словно на одной силе воли.

– Прости, – прошептал он хрипло. Глаза у него были совершенно безумные и черные. – Я не рассчитал. Не привык к таким… клыкам. И прокусил случайно.

Я моргнула раз, другой – и зашлась в истерическом смехе.

«Не рассчитал»! Соблазнитель великий! Бездна, ну нельзя же так…

– Не важно, – приступ неуместного веселья прекратился так же внезапно, как начался. – Ксиль?

– Я в порядке, – несколько пришибленно ответили у меня из-за спины. Я охнула и развернулась.

Ксиль сидел на потрескавшемся полу арены, поджав под себя ноги, и смотрел на свои руки с таким искренним изумлением, будто видел их в первый раз. На мгновение мне показалось, что в волосах у него мелькнула седая прядь, и по спине прокатилась волна мурашек… Но это оказался всего лишь блик света.

– Я в порядке, – произнес Максимилиан уже тверже, сжимая пальцы в кулак и поднимая на меня глаза – синие-синие, как глубокое море, и такие же безмятежные. – Просто мы с Акери немного не рассчитали. Я думал, что у меня больше энергии, а запас в регенах оказался исчерпан.

– А Акери-то куда смотрел? – неожиданно холодно поинтересовался Дэйр, и я невольно втянула голову в плечи, заслышав знакомые интонации. Так целитель выговаривал иногда безнадежно легкомысленным пациентам, пропускающим сеансы лечения, руководствуясь девизом «Авось обойдется». – Или власть над «всем миром» застила кое-кому взор?

Я проследила за направлением его взгляда – и поперхнулась собственной гневной тирадой. Акери застыл, словно статуя – неподвижный, вымерзший изнутри, измученный. Его белые волосы казались не серебряными, а седыми.

– Ну, зачем же так все усложнять, – Ксиль встряхнул головой, словно пытаясь прийти в себя, и улыбнулся.

Эта улыбка, как лучик солнца, коснулась Акери – и он словно чуточку согрелся, оттаял. На его лице отразились хоть какие-то чувства, кроме боли и тоски – облегчение, надежда.