Текст книги "Жертвы обстоятельств (СИ)"

Автор книги: Софья Ролдугина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 33 страниц)

– Да. Спасибо за рассказ, было очень интересно.

– А ты не хочешь спросить, почему я выполнил обещание и помог Максимилиану?

То, как это было сказано, подразумевало: «Хочешь или нет, но ты меня дослушаешь, девочка».

Наверное, у меня сработали инстинкты, заставляющие детей слушаться взрослых, особенно когда те слегка… гм, недовольны.

– Не хочу, но скажи, если хочешь, – вздохнула я, почти заставив себя вновь обратиться к Акери на «ты», а не на «вы».

Старейшина опустил ресницы – почти кокетливо.

– Я помог ему, потому что люблю его.

– Его все любят. Приятно было пообщаться, – уже откровенно грубо рявкнула я и развернулась.

Вслед мне долетел смех.

«О, нет, маленькая, я люблю его совсем не так… А так».

Перед глазами вспыхнула отвратительно яркая и живая картинка. У меня аж зубы свело от злости… А щеки загорелись так, что от них можно было прикуривать Рэмовы сигареты. Подозрения в самом ужасном взорвались в моей голове тысячей голосов.

Было противно.

А еще меня мучило ужасное предчувствие, что я где-то сама себя обманула.

– Послушай, Акери, – процедила я, опираясь на стену и глядя через плечо. – У меня очень большой опыт оправдания Ксиля. После того жертвоприношения я уже не думала, что меня что-то сильно зацепит. Но у тебя получилось. Поздравляю. Счастливо оставаться.

Я ущипнула себя за запястье, прогоняя навязчивые картинки, и вихрем взлетела по ступеням. К концу забега у меня легкие почти разрывались, но здоровая злость замечательно придавала сил. Даже лучше, чем энергетик.

Хлопки двух дверей – входной и в комнату – почти слились в один.

Ксиль безмятежно сидел на коврике у камина и смотрел на пляску пламени. Красивый до одури.

Зараза. Вряд ли он сильно изменился с тех пор.

Дэйр, возлежащий на кровати с книгой, поспешно закрыл ее и, вглядевшись в мое лицо, обреченно поинтересовался:

– Нэй, все в порядке?

Я скрипнула зубами. Дэриэлл мне пока был побоку.

Ксиль вжал голову в плечи. Слышит мои мысли – наверняка.

Хорошо. Значит, дойдет лучше.

– Значит так, мой хороший, – вместо внушительного, опасно низкого тона получилось какое-то нервное шептание. – Ты, конечно, у нас существо не моногамное. Как там было – «многие девушки считают, что у них есть ты»? Ну и замечательно, – ухмыльнулась я в шакарском стиле. – Развлекайся с ними, сколько хочешь. Но только попробуешь заглядеться на Акери – я тебя на листочки нашинкую, понятно?

Ксиль медленно обернулся ко мне – ошарашенный, почти до глупого хлопанья ресницами.

– Эй, Силле, а она ведь действительно ревнует!

Я медленно начала осознавать, что это такое только что наговорила.

Меня бросило в пот.

– Ревнует? – скептически поднял бровь Дэриэлл и вдруг обрадовался: – А ведь и правда, – и тут же помрачнел: – Бездна, ревнует – значит, любит.

Ксиль просиял улыбкой. Очень многообещающей улыбкой.

Я готова была со стыда под землю провалиться.

Но бездны с две взяла бы назад бы хотя бы одно свое слово!

Глава 8. Новый виток

Эмоции в комнате витали такие, что черноту можно было горстями черпать. Я злилась и мучалась от стыда. Ксиль держался нервозно, и в кои-то веки, кажется, был неуверен в себе. Дэриэлл выглядел почти безмятежным, но стоило приглядеться…

Уголки губ опустились вниз, взгляд стал спокойным и немного отрешенным – этаким «целительским профессиональным», пальцы, сцепленные в замок, сжимались так крепко, что костяшки побелели… Спокойствием, умиротворением или хотя бы просто хорошим настроением здесь и не пахло.. А все Акери виноват. Иначе с чего бы Дэриэлл стал строить из себя «аллийца благородного среди чужаков»?

Тут в голове что-то щелкнуло.

Я заметила, что у Дэриэлла побелели костяшки пальцев… и заметила не в первый раз. А ведь раньше на коже, высветленной отравой Древних, такие вещи не были видны! Может, под влиянием регенов князя яд постепенно выводится?

Ксиль радостно вскинулся, уже готовый развить тему, и я тут же вспомнила, с каким настроением вошла в эту комнату и почему.

– Рассказывай, – я села на ковер рядом с князем. От камина тянуло приятным сухим жаром. На каменном постаменте среди углей и языков пламени прятался, как наседка в гнезде, старинный металлический чайник, в котором тихо булькал кипяток.

– Что рассказывать? – Ксиль взмахнул длиннющими ресницами и скромно потупился.

Обычно, что уж скрывать, такая манера держаться, немного уравнивающая нас с князем в возрасте, мне импонировала, но сейчас кокетство и нарочитая инфантильность вызвали только вспышку раздражения.

– Что за отношения у вас с Акери, – произнесла я сухо, без эмоций, хотя внутри закипала жуткая смесь из нерассуждающей ревности, брезгливости – по большей части к так не вовремя появившемуся старейшине, злости на свои чувства… и жалости, почти болезненной.

А еще – жутко хотелось протянуть руку, коснуться Ксиля, чтобы убедиться, что он – все тот же, и никакие слова его не испачкают. Но я держала себя в узде. Сначала – дело.

– Точнее, что за связь между тобой, Акери, Тантаэ… и Ириано, – добавила я, подумав.

Сын лучшего друга в услужении у условного врага – это, как минимум, странно.

Максимилиан зябко передернул плечами, и когда я встретилась с ним взглядом, от неуместной игривости не осталось и следа. И юным назвать его лицо было уже нельзя. Просто язык не повернулся бы.

У трепетных юношей таких глаз не бывает.

– Иногда, Найта, ты становишься очень похожей на свою мать, – медленно произнес князь, слегка щурясь. Иллюзия уязвимости. Как будто ему причинял неудобство горячий воздух от камина…

Не сомневаюсь, что Ксиль мог бы достать из огня кипящий чайник голой рукой и не поморщиться.

– У меня замечательная мама.

– Не спорю, – улыбнулся Максимилиан одними губами. – Но когда она не в духе, пространство вокруг нее от магии почти звенит. А еще – у эстиль Элен иногда леденеет взгляд. Как и у тебя сейчас.

Ледяной взгляд?

Я почувствовала себя виноватой, сама не зная, за что. За вспышку гнева, за идиотское проявление ревности?

…Или за то, что поверила Акери сразу… нет, даже не поверила, а предположила худшее?

Вина, остывающая злость и глубокая обида. Ощущение было иррациональным, но очень навязчивым.

– Ксиль, не тяни, – это прозвучало устало и почти жалко. – Я бы предпочла не влезать в древние шакарские разборки, но раз уж начала… Не хочу увязнуть в заблуждениях. Конечно, у каждого своя правда, никто на стороне лжи сам себя не поставит. Но я предпочитаю жить твоейправдой. По крайней мере, пока не научусь создавать свою. Прошу, объясни… хоть что-нибудь.

Целитель дернулся, порываясь встать и выйти, но Ксиль коротко приказал:

– Останься. Если хочешь, – добавил он после паузы – уже мягче. – Тебя это тоже касается. В некотором роде.

Некоторое время внутри у Дэйра шла невидимая борьба между аллийской тактичностью и любопытством исследователя со стажем. И, хотя лицо моего бывшего наставника выглядело спокойным и равнодушным, у меня и сомнений не было, что победит.

Дэриэлл остался. Спокойно, будто и не порывался вылетать из комнаты стрелой, опустился обратно на кровать и вернулся к чтению. В качестве компромисса с совестью он деликатно отвернулся и сделал вид, что полностью увлечен книгой. Только ухо с капелькой-сережкой насторожено ловило каждый звук.

Князь молчал и пялился на пламя в камине непроницаемо-невыразительными синими глазищами. Словно я свою великолепную речь к стенке обратила.

«Вот ведь чудовище», – с болью и восхищением подумала я.

Или чудо.

Мое чудо.

Его нельзя было ненавидеть. И я легко могла понять, как возникает у других желание владетьим.

«Никому не отдам, – пронеслось в голове. – Даже если для этого придется заняться даром всерьез».

Ксиль улыбнулся и обернулся ко мне, склоняя голову на плечо.

– Не сердись, – сказал он просто. – Я не собираюсь ничего утаивать. Думаю, с чего начать.

– Начни с главного, – вздохнула я, подбираясь поближе к нему. Пока не касаясь… но почти. Почти.

Держать дистанцию как в переносном смысле, так и буквально, не получалось.

Может, оно и к лучшему.

– Ну, если коротко о главном… Найта, у меня с Акери никогда ничего серьезного не было. И, если боги не подведут, и не будет, – Ксиля аж передернуло. Не знаю, померещилось мне или нет, но я почти уверена, что и Дэйр вздохнул с облегчением. – Дело даже не в том, что он мужчина, – князь поморщился. – Хотя и в этом тоже. Эмпатия позволяет любить и быть очень-очень близкими… не оскверняя отношения разного рода… физиологией, – Максимилиан выдохнул и посмотрел на меня почти беспомощно. – Это сложно объяснять, Найта. Да мне и не хочется, честно говоря.

– Близкими… Как ты и Тантаэ?

– Как я и Тантаэ, – легко согласился Ксиль, и напряжение немного рассеялось. – У одной древней народности было четырнадцать слов для обозначения разной любви. В большинстве современных языков есть только «любовь» и «дружба». Я, конечно, люблю Тая. Даже не как почти-родственника, а как часть моего мира, моей души. Я люблю свой клан, всех восемьдесят… сколько их там… сейчас уже, кажется, восемьдесят шесть балбесов и разгильдяев. Люблю Силле, пожалуй, – Дэриэлл бросил на Ксиля яростный взгляд, но быстро усмирил инстинкты и с видимым равнодушием перевернул страницу. – Как-никак, он теперь мне братишка. И, без всяких сомнений, я люблю тебя, Найта.

От этих слов по коже словно прокатилась волна жара. Я стиснула кулаки и уставилась в ковер, пытаясь усмирить бешеное биение сердца и согнать с губ дурацкую улыбку.

– А вот Акери я не люблю, – словно ледышки стукнулись. – Ни в каком смысле. Поэтому никаких «отношений» у меня с ним нет и не было. Только деловые. Обмен услугами, так сказать. Он вымещает на мне свои обиды на Нейарана, а я получаю защиту земель Северного клана. На которых, к слову, проживали не только мы с Таем, но еще и три с половиной десятка шакарских семей. Изначально слишком слабых для кочевого образа жизни пар либо счастливых родителей с маленькими детьми. Моим соседям не нужны были новые подданные, малыш, – произнес Ксиль чуть виновато, отводя глаза. – Им нужны были земли и люди. Территория и пища. А не нахлебники. И когда я сходил с ума от страха во время… – он запнулся. – … на личной аудиенции у Акери, мне приходилось постоянно об этом вспоминать, чтобы не сдрейфить. Не вытолкать Тая пинками из замка и не отправиться в бега по ничейным землям. А то, что у хозяина Крыла Льда возник ко мне специфический интерес, помогло обойтись в итоге малой кровью… можно сказать, вообще без крови, – добавил он тихо.

Бледные губы сжались в линию. Ксиль тряхнул головой, словно сбрасывая наваждение, и потянулся за чайником, в котором явно осталось уже меньше половины. А я вдруг поняла, что за время этой беседы Максимилиан ни разу не позволил себе ни одного мысленного контакта.

Ни единого образа.

Но отчего-то сердце у меня тянуло чужой болью.

– Дэйр, тебя не затруднит передать чашки? – спросил князь нейтральным тоном. – И что-нибудь из твоих. Не хочется опять заваркой в пакетике травиться.

Целитель молча отложил книгу, вышел из комнаты и через минуту вернулся с чашками и небольшой коробочкой из красного дерева. Я помнила ее еще по Дальним пределам. Внутри маленькими невзрачными комочками катались сухие цветы с медовым запахом. Стоил один такой цветок, как хороший ужин в ресторане. Зато кроме приятного вкуса этот «чай» из алоницы лесной обладал замечательным свойством – смирял сердечное волнение, принося покой во всех смыслах.

Видимо, не одной мне показалось, что наша компания нуждается в капельке покоя.

Дэйр обернул руку полотенцем и осторожно забрал у замершего посреди комнаты Ксиля злополучный чайник.

– Иди, князь мой, – улыбнулся он, и иронии в его голосе было куда меньше, чем дружеской поддержки. – Напиток еще должен настояться. Вы как раз успеете закончить.

Целитель отошел вглубь комнаты и старательно загремел чашками-ложками, создавая иллюзию уединения. Максимилиан опустился на ковер, поджав ноги под себя.

– Ксиль… прости, – покаянно выдохнула я, придвигаясь нему ближе, прижимаясь щекой к теплому плечу. Наконец-то можно. Облегчение разлилось по мышцам и принесло почти боль. Я и не понимала, как сильно была напряжена – как натянутая струна. Тронь – и зазвенит. – Тебе сейчас пришлось вспоминать из-за меня жуткие вещи.

– Ничего, – улыбнулся Ксиль и взъерошил мне челку, откидывая ее с лица. Я машинально дернулась, вспомнив о почти выцветших шрамах, но не стала возвращать прядь на место. – Найта, не надо так на этом зацикливаться. С тех пор уже уйма времени прошла, даже по моим меркам. Я давно князь и не подчиняюсь никому, даже Акери. В договор входили только первые лет триста. Старейшина, конечно, продолжает вмешиваться в мою жизнь, запугивать подружек… – я невольно хихикнула. – Но все-таки он – это прошлое, – Ксиль протянул мне ладонь, ту самую, которой схватился за раскаленный чайник. Я механически провела по ней пальцами. Гладкая, чистая кожа без следа ожогов. – А на мне все заживает, как на собаке. И душевные раны тоже. Так что не переживай за мою тонкую психику, я уже далеко не впечатлительный мальчик, а слабым, ранимым и вовсе никогда не был.

Я хмыкнула. В это-то как раз верилось даже слишком легко.

– Понятно. Проехали – так проехали. Только один вопрос, – я замялась и, в конце концов, выпалила: – А то, что он показал мне – это действительно… было?

Пальцы Ксиля щекотнули меня за ухом. В голове вновь промелькнула картинка, так похожая на чужое воспоминание, где белые пряди перемешались с черными, а длинные пальцы вцепились в темно-синее покрывало.

Я покраснела. Слишком ярко. Слишком неправильно.

– Ты правда хочешь знать, мечты ли это Акери или наше с ним прошлое? – мягко спросил Ксиль.

Похоже на признание.

Но я только прижалась теснее к своему единственному князю и спрятала лицо у него на груди. От Ксиля пахло травяной свежестью – и чистотой. Как всегда, ни одной лишней, неправильной ноты… Ночной воздух, горный ветер, ледники и мятая трава.

Я вдохнула этот запах всей грудью – и произнесла немного смущенно:

– Да мне, в принципе, фиолетово…

Кажется, это тоже было признание.

– Что за «фиолетово»? Практикуешься в сленге? – Ксиль шутливо дернул за челку.

– Не-а, просто цитирую Феникс.

К моей макушке прижались теплые губы. Я чувствовала улыбку на ощупь и улыбалась сама.

– Я люблю тебя, Найта. Правда-правда.

Рядом вежливо кашлянули.

– Нэй, Ксиль, вы чай будете? Остынет ведь.

Я с трудом отлепилась от князя. В глазах скопились дурацкие сентиментальные слезы, и поэтому комната немного расплывалась.

– Будем, конечно. Уже идем.

Ксиль встал сам и помог подняться мне. Мы стояли около камина, глядя друг другу в глаза, как в любимых Этной заокеанских фильмах. Меня сразу пробило на смех.

Надеюсь, он не слишком напоминал истерический.

– Ну что теперь такое, а, малыш? – улыбнулся Ксиль, большим пальцем аккуратно вытирая слезы с моих щек.

Лучше бы поцеловал. И пусть щеки мокрые.

– Ничего, сейчас пройдет. Нервное. Кстати, а почему ты так редко называешь меня Нэй? Чаще «малыш» или «Найта, – я смущенно ковырнула пальцем его рубашку.

Ксиль замер.

– Имя моего отца было «Нейаран». Подсказать, как мы звали его дома, или догадаешься? – он заставил себя расслабленно улыбнуться, как ни в чем не бывало.

– Вопросов нет, – пробормотала я и, взяв князя за руку, потянула к Дэйру.

«Чем ляпать всякие глупости, лучше мне попить чаю», – самоотверженно решила я и за весь вечер действительно больше не задала Ксилю ни одного вопроса.

Дэриэлл каким-то потусторонним чутьем уловил наше настроение, и на сегодня изменил уже почти сложившейся традиции соперничать с князем, взяв на себя роль заботливого старшего брата. Шутил, много смеялся, трепал нас по волосам… Пальцы его ловко двигались, словно чувствительность уже вернулась, и Дэйр даже ни разу ничего не уронил – ну, если не считать кусочка сладкой булочки. Но так как он уронил ее в чай Ксилю, то я имела полное право заподозрить целителя в извечном аллийском коварстве.

Спать мы, как ни странно, опять легли все в одной комнате, потому что до вечера никто и не вспомнил, что вторую спальню тоже надо бы протопить. Правда, на этот раз я нахально выбрала себе местечко у стенки, чтобы опять не очнуться, гм, в лифте. Дэриэлл лег с краю, вытянув руки поверх одеяла, и уснул, кажется, самым первым. Ксиль, которому досталась последняя очередь идти умываться, неслышно, по-кошачьи, забрался в серединку и устроил себе гнездо из покрывал.

Когда сладкая дремота и тепло разморили меня до полной потери совести, я высунула руку из-под одеяла, нашарила ладонь Максимилиана и крепко ее сжала.

Он был нужен мне. Любой. Эгоист, манипулятор, шакарский беспринципный князь… Мальчишка, старик, герой и злодей.

«Интересно, – раздумывала я, засыпая. – А всем влюбленным лезет в голову такая нежная чушь?»

И мне померещилось, что Ксиль насмешливо фыркнул.

Утро, к счастью, началось без эксцессов, если не считать таковым Рэма, завалившегося в нашу комнату без стука и имевшего удовольствие наблюдать идиллическую сцену: довольный до ужаса князь сонно щурит синие очи, причем на одном его плече сопит растрепанная равейна, а на другом – прекрасный золотоволосый аллиец.

Классика, так сказать, жанра.

Мэйсон громко выругался, чем разбудил нас с Дэйром и расстроил романтичного спросонья Ксиля. Потом целитель, обнаруживший, что он полночи дышал князю в шею, впал в дурное расположение духа, которое традиционно вылилось в наизануднейшие нотации для всех присутствующих. Мне – за то, что я вчера не озаботилась закрыть дверь. Рэмерту, внимавшему тираде с неожиданным смирением – за то, что вломился в чужую спальню.

Ну, а князю – видимо, просто за компанию. А формально – за слишком ироничную улыбку и растлевание молодежи в моем лице.

Максимилиан пробурчал: «Подумаешь, утренний поцелуй! Даже без… гм. Мир жесток…» – и пошел топиться в душе.

В общем, было очень весело, шумно, но по сравнению со вчерашним пробуждением – просто тишь да благодать.

Рэм повозмущался, что уже почти полдень, а мы еще не вставали, но в итоге выяснилось, что этот предусмотрительный, умудренный жизненным опытом человек, зная, что на голодный желудок ни люди, ни аллийцы, ни тем более шакаи-ар разговоров не ведут, был готов к любому варианту развития событий. Полюбовавшись на наши сонные физиономии, Мэйсон кивнул на корзинку на пуфике в гостиной и ретировался. Напоследок он сообщил, что Риан будет ждать меня после обеда в лаборатории.

Магов, мол, уже предупредили – меня встретят и проводят наверх.

В этом был несомненный плюс – я нашла себе дело, и теперь точно будет не до скуки.

И минус тоже скоро обнаружился.

Услышав о сути моей работы, Дэйр захотел поучаствовать в исследовании «бездны».

Меня одолели нехорошие предчувствия. Возможно, все это было просто глупостью, но я ужасно не хотела, чтобы Дэриэлл приближался к «бездне», когда в крови у него бродят регены.

– Не беспокойся, – развеял мои сомнения Ксиль, когда Дэйр на пару минут оставил нас наедине. – Я пойду в лабораторию с вами и присмотрю, чтоб наше деловое солнышко не наделало глупостей. В крайнем случае – симулирую припадок ужаса и попрошу Силле прогулять меня по замку, – он ухмыльнулся, и в темных глазах сверкнули веселые искорки: – В исключительно лечебных целях.

Конечно, кукситься и ждать неприятностей после таких обещаний было совершенно невозможно.

После завтрака стало скучно. У Рэма были занятия, а слоняться по замку втроем с риском наткнуться на Акери не хотелось совершенно. Да и одна я вчера нагулялась по самое не могу…

– Если нечем заняться, можно сыграть в карты, – с улыбкой предложил Дэйр, поглядывая на меня поверх книжки. Сегодня он не стал заплетать волосы, а просто стянул их в высокий хвост. Челка была аккуратно заколота, чтобы не занавешивать глаза.

– А ты умеешь? – с подозрительным энтузиазмом заинтересовался предложением Ксиль. На хитрой княжеской физиономии было огромными буквами написано, что всякие там шакаи-ар честно не играют. Из принципа.

Я фыркнула и перебралась на кровать, поближе к Дэйру.

– Умеет, конечно, – ответила я за целителя. – Только не в покер и прочие преферансы, а в аллийские игры. Между прочим, я тоже умею, только плохо. Они слишком сложные, – вздохнула я.

Классическая «предельская» колода состояла из тридцати семи уникальных карт и набора фишек трех цветов. В зависимости от сочетания карты и фишки значение комбинаций менялось иногда на прямо противоположное. Я азартными играми никогда не увлекалась, и стимула выучить все значения у меня не было.

– Ничего, сойдет, не на деньги же играем, – невозмутимо отозвался Ксиль. – Заодно и меня научите.

– А ты не знаешь правил? Странно, – с намеком усмехнулся Дэйр, перегибаясь через край кровати и вытаскивая из своей сумки перетянутую резинкой колоду и фишки в мешочке. – Чтоб шакаи-ар – и не умел…

Через полчаса я убедилась, что Ксиль либо изначально притворялся, или по ходу вовсю пользовался телепатией. Первую партию он продул, лишившись всех карт меньше, чем за четверть часа… Но уже во второй вывел меня из игры с третьего хода, да так изящно, что Дэриэлл не на шутку удивился и взялся за карты всерьез. Я сидела рядом с ними на кровати и грызла шоколадку с орехами, наблюдая за развернувшимся сражением. Жизнь была почти прекрасна. Но ощущение это оказалось очень непостоянным…

Вторую партию проиграл Дэриэлл, причем он, похоже, сам не понял, как это произошло. Ксиль же на все обвинения в шулерстве кокетливо хлопал ресницами.

В третий раз карты разложили уже без расчета на меня. Честно, в последних ходах я не разобралась даже с комментариями обеих сторон, чего уж говорить о самостоятельной игре…

Время шло к трем. Страсти накалялись. Ксиль, не отрываясь, сверлил Дэйра взглядом. Целитель так же безмолвно разглядывал свои карты с настолько снисходительно-довольным выражением в потемневших от азарта глазах, что на месте князя я бы давно уже сдалась.

О, да, эти двое, похоже, нашли себе занятие по душе – бескровное соперничество. А я вот никогда не любила наблюдать за играми, в которых ничего не понимала.

– Ребята, – вздохнула я, когда желание заснуть под мрачное сопение соперников и тихое шуршание карт стало невыносимым. – Я схожу навещу брата, пожалуй. Вы доигрывайте и приходите в лабораторию.

– Ладно, – живо откликнулся Ксиль, вытаскивая из мешочка фишку. – Как скажешь…

Дэйр кивнул, не глядя на меня, и бросил на стол одну из старших карт Алхимической линии.

Я с трудом подавила желание врезать этим азартным игрокам, чтоб они обратили на меня внимание… Ладно. Пусть расслабятся.

Уже закрывая дверь, я уловила краем уха вкрадчивое предложение Максимилиана:

– Ну что, Силле? Будем, как дети? Или давай все-таки сделаем ставки?

Ответ целителя, к счастью, уже не расслышала. Иначе вряд ли смогла бы спокойно спуститься по лестнице и отправиться в некромантские общежития. А так можно было успокоить свою совесть маловероятным предположением, что Дэйр сказал твердое «нет».

По закону подлости Хэла в комнате не оказалось. Вполне логично – все студенты были в столовой, на обеде, с чего бы Хелкару сидеть в общежитии? Я не на шутку расстроилась. И так в последнее время мы с братом общались очень мало, особенно после возвращения Ксиля. До этого даже Академия не могла нас разлучить: вечером я просто настраивала зеркало, фоном, и занималась своими делами – читала, училась или смотрела фильмы. Хэл по другую сторону зеркала – тоже. Время от времени мы перебрасывались парой слов, обменивались взглядами…

Этого хватало. Вряд ли я смогла бы трепаться с братом часами, как с подругами – маловато общих интересов. А вот так, почти безмолвно разделить вечер, просто наслаждаясь присутствием…

Говорят, что по-настоящему близки не те, кому есть о чем поговорить, а те, кому есть о чем помолчать.

Наверное, это применяют именно к таким случаям.

Дежурный по этажу смотрел на меня все выразительнее, поэтому пришлось черкнуть брату пару строк карандашом в открытом конспекте и покинуть общежития.

– Я передам, что к Хелкару заходила его сестра, – произнес маг с явным неодобрением, глядя на меня с порога. – Как там, равейна Найта? Непременно передам.

Этот парень, наверное, был студентом, всего на пару курсов старше Хэла, или аспирантом. Но держался со мной, как дипломированный маг со знахаркой-самоучкой! Или даже хуже – как хозяин дома с попрошайкой, которую и прогнать нельзя – правила приличия не позволяют, и терпеть уже сил нет.

А еще он, кажется, все время подозревал меня во вранье и считал поклонницей Хэла, хотя наше внешнее сходство с братом было очевидно.

– Передайте, – спокойно кивнула я.

Но прозвучало это, несмотря на мои старания быть выше всяких обид, как «подавитесь».

Раздраженная и мрачная, я поплелась в башню Терсис, к лаборатории. Интересно, у него только ко мне претензии или ко всем равейнам? И как он тогда переносит присутствие в Академии делегации от Совета? Наверное, ждет – не дождется, когда вернется магия…

Под конец обеденного перерыва в коридорах воцарилась суета. Задержавшиеся в столовой студенты сломя голову неслись на занятия. На моих глазах один рыжик-бедолага второпях зацепился сумкой за дверную ручку, ткань треснула, разъехалась по шву – и конспекты дождем просыпались на пол. Сначала парень инстинктивно взмахнул рукой, бормоча какое-то бытовое заклинание, но потом спохватился и с кислой физиономией плюхнулся на колени, собирая тетради в охапку.

Я затормозила около него. Отработанным до автоматизма жестом сотворила простенькое плетение из нитей – вслепую, без перехода на другой уровень зрения, стянула разошедшийся на сумке шов, как в школе машинально стягивала свежую «стрелку» на колготках. Заклинание «штопки» было элементарным, но работало всего в течение нескольких минут после нарушения целостности ткани, пока нити еще помнили правильныйузор.

– Э-э-э… – студент озадаченно повертел в руках внезапно «исцелившуюся» сумку. Потом глянул на меня, опознал равейну – и расплылся в смущенной улыбке: – Спасибо!

Доброта и душевная благодарность в его голосе рассеяли неприятный осадок после общения с дежурным без следа.

– Пожалуйста, – улыбнулась я.

Не все маги по умолчанию ненавидят равейн. Просто у многих собственная слабость выливается в агрессию. А сейчас из-за «бездны» академики и студенты много потеряли в силе и влиянии… и, видимо, считают, что таким образом получили право злиться.

«Получается, что «бездна» – своеобразный индикатор, проверка на вшивость», – пришла я к неожиданному выводу. И, представив себе магов в качестве «подопытных кроликов» в лаборатории для психологических тестов, прыснула от смеха. Благо в пустом коридоре на меня любоваться было некому…

А потом мне подумалось, что все это действительно может быть одним большим экспериментом инквизиции над одаренными расами, и смех как отрезало.

Я ускорила шаг, словно пытаясь убежать от этой мысли.

Эхо гулко отдавалось от стен в опустевших коридорах. «Бездна» становилась все ближе, и давление на магию возрастало. Меня словно засасывало под колпак… в пустоту. В вакуум.

Здесь, у подножья Терсис, у меня вряд ли вышло бы даже то, простенькое плетение.

– Эстаминиэль Найта? – на посту встал из-за стола маг – тот самый, что вчера любовался на выросшую веточку. Сегодня он был очень тщательно причесан и одет в некое подобие формы. Пробор в редких темных волосах ярко выделялся и выглядел довольно смешно… С трудом удалось подавить неуместное веселье. Маг же хранил предельную серьезность и демонстрировал такое уважение, словно я была королевских кровей… в другом смысле. – Проходите, пожалуйста. Вот ваш пропуск, на будущее, – он протянул мне карточку с голографической эмблемой Академии и моим именем. Ни должности, ни ранга, просто и ясно – «Найта». – Поднимайтесь наверх, вас встретят. Простите за недоразумение. Мы ждали вас позже, – словно оправдываясь, добавил маг, отводя глаза. – Поэтому провожатый пока не спустился. Но вы его наверняка знаете, это Ириано из Крыла Льда.

Я посмотрела на полутемную лестницу, уходящую вверх.

– Да, только вчера познакомились. Скажите, а тут не поднимались наверх двое – шакаи-ар, темноволосый и синеглазый, и аллиец со светлыми волосами?

Маг скривился так, как будто хлебнул уксуса, и разом растерял представительность:

– Поднимались, в бездну их! Ни пропуска, ни провожатых. Я только попросил задержаться их до выяснения права на посещение Терсис. Подумал, что студенты. А этот шакаи-ар на меня так клыки выскалил… – он дернулся – остаточное от пережитого страха. – Кто он такой, а? – спросил маг почти жалобно.

– Северный князь, – вздохнула я и начала медленно подниматься по лестнице. Маг, как подкошенный, рухнул на стул.

Ноги, видать, не держали.

Никакого Ириано наверху не было. Зато меня дожидался Максимилиан, задумчиво подпирающий стену.

– А куда ты дел Дэйра? – поинтересовалась я, вертя головой по сторонам. Народу было полно, но золотоволосых аллийцев среди разношерстной толпы не наблюдалось.

– Съел, – серьезно ответил Ксиль и задумчиво провел по нижней губе кончиком указательного пальца. – Было вкусно, – улыбнулся он и быстро лизнул палец.

Я смутилась невесть отчего и пробурчала:

– Наверняка он уже сбежал в лабораторию, а тебя оставил на стреме.

– Ну, если ты все знаешь, зачем спрашиваешь? – фыркнул Ксиль и, подхватив меня под локоток, потащил по коридору. Я машинально отметила, что мы с ним шли по иному маршруту, чем вчера с Риан. Здесь не требовалось открывать двери магией – князь просто стучал, совал под нос проверяющему мой пропуск, и мы переходили в следующее помещение.

Постепенно, после шестой или седьмой комнаты, у меня создалось впечатление, что все комнаты в Терсис соединены «паровозиком» и больше похожи на лабиринт, чем на нормальные лаборатории. Не удивительно, что новеньких здесь водят за ручку. Ксилю-то хорошо, он память считал – и уже ориентируется… А я бы одна наверняка потерялась.

– Кстати, Ксиль, а где мой провожатый? – спохватилась я.

– Увидел меня, испугался и убежал, – Максимилиан на ходу одарил меня честнейшим взглядом. – И на этот раз я не шучу… Шатт даккар, что-то здесь тяжеловато дышится, – признался он неожиданно, когда мы оказались уже у самой двери в лабораторию. – И меня совсем не тянет входить… Может, передумаешь?

Я покосилась на слегка посеревшего Ксиля. В груди зашевелился червячок сомнения – может, ну их, эти эксперименты?

– А Дэйр внутри?

– Да, – передернул плечами князь. Я вздохнула. «Червячок» благополучно сдох, не успев разрастись до ядовитой змейки. Куда Дэйр, туда и я. – Он эту гадость практически не ощущает, и я решил его отпустить. Думаю, та штука, «бездна», влияет именно на регены. А Силле у нас почти чист. Концентрация регенов стремится к нулю – аллийская кровь не водица, лишнего не терпит. Не волнуйся, Найта, мы с ним на связи, я контролирую ситуацию. Твой любимчик жив, бодр и полон исследовательского энтузиазма… Не могу то же самое сказать о себе.