Текст книги "Встреча с мечтой"
Автор книги: София Нэш
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)
Тишину на кухне нарушало только постукивание пальцев Эйты по столу.
– Грейс, ты должна рассказать мне. Он обидел тебя? Обещаю, что не скажу ни Люку, ни Куину. Он не похож на того, кто может обидеть, но ведь у него очень угрожающий вид. Я могу помочь тебе, понимаешь. Я очень хорошо знаю, что это такое – мужчина… – Эйта замолчала. – То есть… Ох, Грейс, я так счастлива, так счастлива, видеть тебя целой и невредимой! Но ты изменилась, а может, это потому, что ты ведешь себя по-другому. Я имею в виду готовку. Где прислуга? О, да ты краснеешь…
– Эйта, мистер Раньер не насиловал меня.
– Так-так, – ответила крошечная вдова, совсем ничего не понимая. – Он очень крупный мужчина.
– Ты уже говорила об этом.
– Но мне кажется, он очень нежный, – с понимающей улыбкой добавила Эйта.
Грейс не могла произнести ни единого звука. Вместо этого она стала накрывать на стол.
– Ты должна выйти за него замуж. Он очень эффектный, и в нем чувствуется настоящая мужская сила. Ты доставишь нам такую радость, когда мы увидим тебя счастливой.
– Прости, но о чем ты? Я никогда даже не думала о том, чтобы выйти замуж за мистера Раньера.
– В мое время леди не вступала в любовную связь с джентльменом без последующего брака. О, очень дерзкий тип мог опередить клятвы в любви на неделю, но даже так…
– Мне очень жаль, Эйта, что я не могу осчастливить тебя и других. – Грейс налила подогретое молоко в две чашки и подвинула горшочек с медом.
Старушка долго молча смотрела на Грейс.
– Но я же должна была попытаться, правда? – пробормотала она наконец. – Должна была сделать так, чтобы это казалось романтичным. Знаешь, Грейс, в отличие от Люка и Куина мне все равно, если он лесник. Если этот человек нравится тебе, то это самое главное. И никому не надо будет знать. Ты могла бы продать городской дом, который граф оставил тебе в Лондоне, и купить собственность в Корнуолле, рядом со всеми нами, а мы бы придумали историю для мистера Раньера. О, это было бы идеально. Ты, возможно, и вовсе не показывалась бы в Лондоне, поскольку мы обе знаем, нюх на родословную человека у лордов лучше, чем у охотничьих собак на охоте. И потом, кому надо в город, когда…
– Эйта, мы с мистером Раньером договорились с самого начала. Он настроен на то, чтобы день и ночь работать и сделать это имение, это наследство, которое свалилось на него как снег на голову, процветающим. И хотя он никогда бы не сказал этого, но у него нет желания приобрести себе дополнительную заботу в виде жены…
– Но мужчины никогда не знают, что они… – попыталась перебить ее Эйта, но безуспешно. – Нет. Я должна все прекратить. – Грейс изучала свои обветренные руки. – Я решила временно воспользоваться свободой, которую дает вдовство.
– В мое время такого никогда не было – фыркнула Эйта и отодвинула остывшее молоко. – Говорю тебе, женщины сидели, запертые на ключ, под замком.
Застывшая на лице Грейс улыбка исчезла.
– И потом, что это за идея вернуться на Мэн? Неужели это серьезно? – В глазах Эйты промелькнул испуг. – Грейс, ты не должна была пытаться выбраться из сложившихся в Лондоне обстоятельств самостоятельно. Почему ты не позволила нам помочь тебе?
– Мне кажется, это должно быть совершенно понятно. Неужели ты действительно думала, что я захочу разрушить внезапное счастье Джорджианы, стоя над душой в роли, брошенной невесты? Возможно, Джорджиане не следовало скрывать от меня свою большую любовь к Куину, но я понимаю, почему она это делала. А сама я разве не проделывала то же самое много лет с Люком?
Эйта вдруг как-то постарела на глазах.
О, Эйта, прости. Но теперь я понимаю, что лучше было бы поговорить об этом тогда, чем бежать в Италию, когда Люк женился на Розамунде. Послушай, в прошлом месяце я уехала из Корнуолла, чтобы доказать себе, что я, могу сама вернуться в общество и построить жизнь заново. Я хотела сделать это без посторонней помощи, но, в конце концов, мне просто не хватило силы духа для этого. – Грейс посмотрела на свои руки, лежавшие на коленях. – Светская хроника была полна диких слухов, никто не стучал в мою дверь, я не получила ни одного приглашения. И поэтому я самым бессовестным образом упросила мистера Брауна взять меня в свой экипаж, когда узнала, что он едет в Шотландию.
Эйта больше не пыталась перебивать Грейс.
– И опять я пыталась сбежать от разочарования. Но теперь понимаю, что никогда не найду там вечного счастья. И мне нравится огромное разнообразие жизни в Лондоне. Я всегда наслаждаюсь этим. Обожаю, бурлящее волнение городской жизни, обожаю находиться в окружении друзей. И больше всего – быть рядом с тобой, Эйта.
– О, дорогая моя, – выдохнула Эйта, крепко сжимая руки Грейс. По ее морщинистым щекам текли слезы. – Я не могу слышать, что тебе пришлось пережить. Мне кажется, если бы Люк не был моим родственником, я бы выпустила ему пулю в сердце в прошлом году. И Куин… Но это еще слишком свежо. Единственное мое утешение состоит в том, что я знаю, они страдают больше, чем ты, уверяю тебя.
– Эйта, я думаю, ты понимаешь, я не могу переносить всеобщую жалость. – Грейс вернулась к кастрюле, чтобы помешать кашу, которую, она знала, никто из них есть не станет. – Я на самом деле молюсь, чтобы мистер Раньер рассказал Люку и Куину чистую правду о последних нескольких днях. Я очень благодарна мистеру Раньеру. Уверяю тебя, что роли несчастной, дважды обманутой невесты, с радостью предпочту роль скандальной вдовы, лишенной всех правил приличия.
– Грейс!
– Но это правда. И мы обе это знаем.
– Мне кажется, что пэры увидят это в несколько другом свете, – сухо добавила старушка.
– Представляю.
– Ну и что нам делать?
Грейс было грустно видеть вдовствующую герцогиню в таком состоянии. У Эйты никогда за всю ее жизнь не было такого, чтобы она не знала, что надо предпринять. Когда дело касалось ее желаний, она превращалась в монстра.
– Думаю, придется просто сделать то, что доставит всем нам сильное смущение и большое несчастье: вернуться в Лондон.
– О! – В проницательных карих глазах старушки появился блеск. – Я знаю, что делать. Никто никогда не узнает о том, что здесь случилось. Ты устроишь грандиозный бал в честь Куина и Джорджианы. Это позволит держать под контролем всех сплетниц. Как думаешь, у нас есть шанс заманить на этот бал мистера Раньера, а? Если ты станцуешь с ним парочку вальсов… А что, он такой мужественный, буквально излучает силу, как дикий зверь, и все сразу забудут о тех разговорах, какие были о тебе с Куином.
Грейс закрыла глаза. Неужели ей вечно придется терпеть подобные ситуации? Пустое поместье на пустынном острове Мэн действительно казалось сейчас более привлекательным.
С лестницы доносились приглушенные голоса Люка, мистера Брауна и Куина, послышались их шаги, однако они не зашли на кухню. Они что-то скрывали.
– Эйта… Грейс… – Хриплый голос Люка донесся от двери, ведущей на конюшни. – Мы позаботимся об экипаже. Через четверть часа мы уезжаем к Бофору. Этого времени тебе, Грейс, должно хватить, чтобы завершить свои дела. Эйта, ты не должна оставлять ее одну с этим… чертовым дикарем!
Герцог не стал ждать ответа. Захлопнувшаяся со стуком дверь объявила миру о том, что он хотел сказать на самом деле.
Блеск в глазах Эйты, как ничто другое, успокоил Грейс.
– Высокомерный и самодовольный щеголь, – заявила старушка. – Всегда таким был. И всегда таким будет.
– Ты его любишь, – улыбнулась Грейс.
– Ну а как я могу его не любить? Я с грустью признаю, что в его жилах течет моя упрямая кровь. И мне некого винить, кроме самой себя.
Грейс снова улыбнулась, ей было так приятно видеть, что к старой вдове вернулось чувство юмора.
– Давай, девочка, продолжай, не будь глупой. У меня нет нужды говорить тебе, чтобы ты не обращала внимания на моего внука. Если ты хотя бы наполовину такая, какой я тебя знаю, ты прекратишь заниматься чепухой, ухватишься за этого невероятно большого мужчину наверху, и опять будешь компрометировать его до полусмерти.
– Эйта!
– О, какая досада! Ты хочешь, чтобы я занялась этим вместо тебя? Я почувствовала внезапную симпатию к нравам этой эпохи.
– Хватит! – Грейс смеялась так, что даже слезы выступили у нее на глазах.
– Знаешь, – наклонилась к ней Эйта, – я никому не говорила, но на самом деле сама пыталась сделать что-то подобное пятьдесят лет назад, хотя, может быть, это было не так дерзко. К сожалению, мужчина, которого я выбрала, оказался слишком трусливым, чтобы довести дело до конца.
Бедный мистер Браун…
Их разговор прервал скрип ступеней, и они обе посмотрели наверх.
– Иди к нему, – сжала плечо Грейс старушка. – Я видела, он любит тебя, Грейс. Тебе нечего бояться.
– Я никогда не говорила, что боюсь его, Эйта. Он на самом деле, может быть, единственный мужчина, которого я не боюсь.
Грейс сняла с огня кастрюльку с кашей и вышла из кухни, прежде чем Эйта успела сказать еще что-нибудь. Она постучала в дверь его комнаты и, не дожидаясь ответа, вошла.
Он стоял перед камином, уперев руки в бока.
– Я пришла попрощаться, – начала Грейс, видя, что он не повернулся к ней. – И спасибо тебе. Спасибо, что спас меня, и за… Ну и за все остальное. Мне только жаль, что мои друзья так и не поняли, в каком я неоплатном долгу перед тобой. – Майкл по-прежнему не поворачивался к ней лицом и молчал, поэтому Грейс чувствовала себя очень неловко. – Еще я хотела сказать, что, в конце концов, решила вернуться в Лондон. Глупо было с моей стороны думать, что я найду счастье на острове Мэн. Всем известно, что дом твоего детства никогда уже не будет таким, каким ты его запомнил.
– На самом деле, дорогая моя, иногда он бывает точно таким, каким ты запомнила. – Майкл повернулся, и Грейс бросилась к нему.
– Ой, у тебя кровь! – Грейс достала из кармана носовой платок и потянулась к его лицу.
– Стоп! Это ерунда, простая царапина.
– Не говори глупостей. Подожди, позволь мне…
– Не надо, ангел мой, – перехватил на полпути ее руку Майкл.
Итак, они вернулись к впечатляющему списку беспристрастных имен, которыми он называл ее. Ну что ж, может так оно и лучше, ведь речь шла о прощании.
– Это все ерунда, – продолжал Майкл, – нам нужно обсудить кое-что более важное. – У него было напряженное, бледное лицо, и непохоже, чтобы причиной тому была царапина на подбородке.
– Мистер Раньер, если вы скажете хоть одно слово о браке, я не прощу вас. – Эти слова Грейс постаралась произнести с легкостью. – В отместку я могла бы даже целый месяц готовить вам ужин.
– Так, Синеглазка, разве я когда-нибудь жаловался на еду, которую ты так восхитительно приготовила? – Напряжение на его лице немного ослабло.
– Да нет… Ты был слишком вежлив, чтобы проронить хоть слово. Но я убеждена, что получила бы великое удовольствие, наблюдая, как ты корчишься еще больше, предложив мне радости супружеского счастья. Я знаю, это работа Люка и Куина.
– Супружеское счастье? Вот как вы это называете? – Он приблизился к Грейс и оказался невыносимо близко.
– Не надо. Пожалуйста, – прошептала Грейс, поднимая глаза. Его запах разбудил воспоминания о страсти, вспыхнувшей между ними, и о страсти, которую предстоит потерять навсегда. – Мы договорились. И я буду считать это серьезным оскорблением, если ты осмелишься сделать неискреннее предложение.
– С вами, моя дорогая графиня, понятие супружеского счастья содержит в себе больше привлекательности… Хотя я, возможно, назвал бы это чем-нибудь более интересным. Ох, любимая… то, что произошло вчера ночью… Об этом я буду мечтать всю оставшуюся жизнь…
– Нет, – Грейс вытянула руки, чтобы остановить его, – не говори так.
На какую-то долю секунды по его лицу промелькнуло величайшее напряжение от сдерживаемых эмоций, которые он подавлял в себе ценой огромного самообладания, но через секунду от него не осталось и следа.
Это было чудовищно несправедливо. Соблазн был слишком велик. Грейс должна узнать, правду он говорил или был как все остальные… мужчина, который выражал чувства во имя благородства. Ему было легко изображать душевные волнения, когда она пообещала отказать ему. Но что он стал бы делать, если бы она не выполнила свою часть договоренности?
Грейс проигнорировала собственное смущение и приняла решение, пока мужество не покинуло ее. И она сделает это, стоя на своих ногах, без его теплых объятий.
– Майкл… Ты как-то сказал мне, что мужчинам для собственной самооценки важно их состояние и положение в жизни. Я просто хочу, чтобы ты знал, что меня эти две составляющие ни капли не волнуют в мужчине или в будущем муже.
Глаза Майкла наполнились болью и чем-то еще, чем-то очень похожим на страх.
– Послушай, – пальцы Грейс инстинктивно потянулись к жемчугу на шее, – дело в том, что я владею состоянием, которого достаточно, чтобы, не скупясь, содержать нескольких лордов с их семьями гораздо дольше, чем длится одна жизнь.
Майкл немного помолчал, потом тихо спросил:
– Вы предлагаете, чтобы ваш будущий муж жил на вашем иждивении, графиня?
– А ты разве не говорил, что моя привлекательность кроется как раз в моем состоянии? – Грейс попыталась сказать это с юмором, но знала, что шутка не удалась, уж слишком она волновалась за результат.
– Нет. Я говорил, что вы должны начать думать как мужчина, графиня.
– Ты должен знать, что английские джентльмены никогда не чураются возможности повысить свое положение в обществе, женившись на даме ради ее состояния. На самом деле жены являются основными вкладчиками игровых домов в Лондоне. По правде говоря, щедрые пожертвования, которые джентльмены добывают в туго набитых карманах богатых невест, достигают невероятных размеров. – Грейс долго смотрела в непроницаемое лицо Майкла. Ее переполняла боль от полученного отказа, которая все равно упрямо подталкивала ее продолжать, до полного и окончательного унижения. – Если, конечно, в женщине нет чего-то безвозвратно отталкивающего. В таком случае, как я обнаружила совсем недавно, мужчина решает проявить благородство и чрезмерную гордость, чтобы принять такую неожиданную удачу.
– Во имя всего святого, – Майкл встряхнул ее за плечи, – если прошлая ночь не доказала тебе, как сильно этот забытый Богом кузнец желает тебя, тогда это просто безнадежно.
– Ну что ж, значит, в тебе проснулась гордость, которая… – Грейс не могла говорить дальше.
– Значит, – на мгновение в глазах Майкла проблеснул странный огонек, – вот как ты называешь отказ мужчины заискивать и жить за счет богатой женщины?
– Да.
– В таком случае… Да, должно быть, это проклятая гордость.
– Не надо богохульствовать.
– Проклятие, сейчас как раз самое время для богохульства. Я предупреждал тебя, что не умею говорить красивых слов, даже если эти разодетые в шелка лорды в Лондоне преуспели в этом. Ты права. Тебе нужно возвращаться туда, любовь моя. Там твое место, и не надо слоняться по северным графствам.
– Я не стану извиняться за свою жизнь, за богатство, которое оставил мне муж. – Грейс чувствовала, как в ней нарастает волнение. – Твой знакомый завещал тебе этот дом, и ты принял его.
– Правда. Но ты никогда не найдешь меня в Лондоне, пристегнутым на поводок и танцующим, как получивший приз жеребец. Возвращайся в свой мир, где мечты продаются и покупаются по чьей-то прихоти. У меня нет здесь места для тебя.
Со сдавленным стоном Грейс с силой ударила его по щеке так, что голова Майкла мотнулась в сторону, и побежала к двери. Она была в двух шагах от свободы, когда ее талию обхватили сильные руки и Майкл, развернув ее к себе, грубо поцеловал, не обращая внимания на сопротивление.
Ему не надо было привлекать Грейс в свои объятия. Он это знал. Но он не хотел, чтобы в его памяти она осталась такой рассерженной. Он был все-таки слишком эгоистичен. Поэтому за одно короткое мгновение, пока она не вырвалась из его рук, он излил всю, до последней капли, страсть к этой прекрасной женщине в его объятиях.
Майкл не успел открыть глаза, когда Грейс резко оттолкнула его и выбежала за дверь. Он даже рассмотреть ее толком не успел. Черт, у него текли слезы из глаз. Сказывалось общение с важными особами щеголеватого вида.
Майкл опять подошел к камину и старался расслышать звуки отъезда Грейс. Ноги стали тяжелыми, словно увязли в болоте.
Господи, он так не хотел говорить ей то, что сказал. Но для нее будет лучше считать его полнейшим идиотом, чем понять истинное положение вещей. Что там с этими проклятыми аристократами и их бестолковой гордостью?
Он никогда не позволит страшной опасности разоблачения и жестокой правде разрушить жизнь, которую она заслуживает. Жизнь рядом с настоящим джентльменом, который даст ей солнце над головой.
Внутри Майкла зрела паника. Сквозь затуманенный мозг проник звон постромок на лошадях экипажа герцога. Майкл даже не знал, где искать ее в Лондоне. Но может, это и к лучшему. Она обещала сообщить, если вдруг забеременеет. Черт, если это случится, Майкл не сомневался, что эти два лорда, став плечом к плечу, разыщут его.
Он закрыл глаза, напряженно прислушиваясь, пока все не стихло, и только потрескивавшие дрова в горящем камине нарушали тишину. И вдруг все мысли о Грейс Шеффи были изгнаны из памяти воспоминаниями о другом огне, который случился так давно…
Глава 8
Грейс не знала, какая сила заставила ее спуститься в тот вечер к ужину в поместье Бьюли-Парк. Может быть, она просто знала, что сойдет с ума, если позволит себе еще хоть на минуту погрузиться в собственные мысли.
Он сказал, что не хочет ее. Он не хочет быть в роли жеребца на поводке, получившего приз. Боже милостивый! Грейс почувствовала, как к горлу подступило раздражение, и остановилась на лестнице. Ей известны такие женщины. В Лондоне было несколько очень богатых, слегка стареющих вдов, о которых шептались, что они деньгами привлекают внимание симпатичных джентльменов.
Слова Майкла вновь прозвучали в ее голове и собрались в комок черной ярости, поднимавшейся внутри Грейс.
Вопиющая наглость Майкла Раньера!…
Грейс расправила плечи и продолжила свой спуск по широкой, покрытой ковром лестнице удивительного замка герцога Бофора. Она сосредоточила свое внимание на великолепных фресках, украшавших куполообразный потолок, и на позолоте практически всех рельефных поверхностей. Изящные памятники древности, видимо; стекались в это имение с генеалогического древа много веков подряд. Все излучало старательную утонченность. Пафосу веков вторили буйные батальные сцены, изображенные на огромных холстах, в избытке украшавших практически все стены.
У подножия лестницы Грейс столкнулась с двумя неподвижными лакеями в бледно-голубых с серебристой отделкой ливреях.
– Добрый вечер, – пробормотала она.
Оба лакея, казалось, были смущены, что за обращением к ним не последовало никакой просьбы.
– Ваша светлость, – ответили они в один голос и поклонились.
Грейс прошла по огромному главному холлу на звук голосов и заглянула в дверь гостиной.
Там собрались все: Люк, Куин, Эйта и мистер Браун, а также Элизабет Ашбертон, Сара Уинтерс и хозяин замка, герцог Бофор. Последний удерживал восторженное внимание всех гостей, рассказывая нелепую историю о браконьере, обнаруженном на его земле.
– Сегодня утром я сказал этому человеку, что у него есть выбор. Либо я передам его констеблю в Йорке, либо он спасет нас обоих от ненужного беспокойства и позволит мне застрелить его незамедлительно, – рассказывал высокий, преклонного возраста герцог.
– Скажи, ради Бога, что он выбрал, Чарлз? – Эйта ловила каждое его слово.
– Он сдался на мою милость, – хихикнул герцог, – отдал клубок меха и перьев и совершенно спокойно сказал мне, что у меня не все дома.
Эйта разразилась смехом, а мистер Браун даже не пошевелился.
– О, леди Шеффилд! – воскликнул старый герцог, заметив Грейс. – Очаровательно, что вы, в конце концов, присоединились к нам. Не желаете стаканчик ратафии [5] [5]Напиток, настоянный на ягодах с косточками.
[Закрыть]перед ужином?
– Спасибо, ваша светлость, но нет, не хочется.
– О, нет-нет, моя дорогая, вы должны называть меня просто Чарлзом. Такое обращение снова заставляет меня почувствовать себя намного моложе.
По обе стороны от Грейс появились две тени, и она, повернувшись, увидела рядом двух своих подруг, Элизабет и Сару. В их молчаливых дружеских отношениях Грейс находила утешение.
– Чарлз, – смеясь, сказала Эйта, – ты позволяешь нам слишком много вольностей. Мы никогда не сможем отплатить тебе за то, что ты приютил нас по первой просьбе.
– Это я должен быть благодарен тебе, – старый герцог пристально посмотрел на Эйту, – что развеяла здесь скуку ожидания. Я и не подозревал, как мне здесь наскучило, пока ты не раскрыла мне глаза.
Мистер Браун закашлялся, а у Люка с Куином был крайне изумленный вид.
В этот момент вошел дворецкий и объявил, что ужин накрыт.
– Пошли, моя дорогая Эйта, ты должна снова сесть рядом со мной и рассказать что-нибудь еще про этот твой Корнуолл. Там и правда так тепло, как ты говоришь? Разве такое место существует в Англии?
Все присутствующие разделились на две организованные шеренги и устремились в столовую. Казалось, каждый квадратный дюйм стены между гобеленами, изображавшими охотников и их добычу, украшают полки с поколениями рогатых зверей. Свет свечей играл на хрустале и фарфоре, в строгом порядке расставленных на широком столе, покрытом хрустящей белоснежной скатертью. Герцог жил жизнью человека, который наслаждается привилегией, дарованной поколениями королей и варваров, живших до него.
Но все это не произвело на Грейс никакого впечатления. Здесь веяло холодом сильнее, чем от толщи северного льда и всех замерзших пещер. Но в то же самое время знакомое чувство ее успокаивало. Разве не ледяной холод был направляющей рукой по всей ее жизни?
Мистер Браун подвинул украшенный изящной вышивкой стул, и Грейс опустилась на него.
– Мужчины рассказывают чрезвычайно много историй, – наклонившись, шепнул он на ухо Грейс. – Не верьте им ни капли.
Грейс улыбнулась и подождала, пока мистер Браун усядется рядом с ней.
– Может, вам следует что-нибудь предпринять?
– Что вы предлагаете? – удивленно поднял он свои седые, беспорядочно торчавшие во все стороны брови.
– Не трать попусту слова, Грейс, – наклонилась к ней с другой стороны Элизабет Ашбертон, при этом ее мелодичный смех опустился до шепота. – Он не подхватит ни одно наше предложение.
– А? Что вы там говорите? – послышался голос герцога Бофора, восседавшего во главе стола.
Грейс уставилась на изобильно накрытый стол, когда слуга поставил перед ней дымящуюся чашку с супом из черепахи. Это на секунду напомнило ей об овсяной каше с орехами, но она твердо отмела все воспоминания и приступила к тому, что всегда делала очень хорошо: вступила в банальную светскую беседу.
– Ваше гостеприимство не знает границ, сэр. А каким образом вы встретили моих друзей? – Грейс развернула жестко накрахмаленную салфетку.
– Вчера я охотился в западном уголке имения и заметил, как они толпились вокруг опрокинувшейся кареты. Неудивительно, что она развалилась на части. Эту карету надо было отдать на дрова еще лет двадцать назад. Ездить в ней небезопасно, совсем небезопасно.
Грейс нашла руку мистера Брауна и услышала, как он чертыхнулся про себя.
– Чарлз пригласил нас погостить в своем замке сразу, как только узнал о нашем бедственном положении, – не спуская глаз с герцога, сказала Эйта.
– Но я не мог поступить иначе. И надеюсь, вы погостите, по крайней мере, пару недель. В конце концов, графине необходимо набраться сил.
Грейс окинула взглядом лица гостей, собравшихся за изысканным столом. Эдакое множество забавных лиц. Люк с Куином всякий раз, когда смотрели на нее, казались весьма смущенными.
– Вы очень добры, сэр, но мы не станем стеснять вас. В Лондоне есть две дамы, которые, вероятно, очень волнуются, и их мужья должны вернуться к ним, – сказала Грейс. – Завтра.
Мистер Браун незаметно сжал руку Грейс.
– Нет, так не пойдет! – воскликнул герцог. – О, я придумал, клянусь Юпитером! – довольный собой, продолжал он.
– Что ты там придумал, Чарлз? – В глазах Эйты появился блеск, она явно флиртовала с герцогом.
– У меня появилась блестящая идея присоединиться к вам. Ненавижу Лондон… Но теперь у меня появился соблазн. Провести Рождество в кругу друзей – в этом что-то есть.
Мистер Браун пробормотал что-то явно не предназначенное для женских ушей. Грейс так хотелось узнать, что все это значит.
Остаток ужина прошел без особого участия с ее стороны, выручила болтливость герцога Бофора. Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло. Кроме Эйты и герцога, похоже, никто из сидевших за столом не проявлял ни малейшего интереса к разговору. И больше всех – Куин Фортескью. Тут Грейс придется постараться, чтобы исправить ситуацию и избавить человека от комплекса вины.
Через некоторое время Грейс изучала свое лицо, сидя перед изысканно украшенным зеркалом в прелестной спальне, которую ей отвели. Она была удивлена, не заметив в своем отражении никаких перемен. Она чувствовала себя так, словно прошла уже целая вечность, и думала, что это должно было хоть как-то отразиться на ее внешности.
Внезапно она впервые почувствовала, что ей душно в многослойных ночных одеждах, которые доставили из развалившейся кареты мистера Брауна. Она встала, прошла к окну и распахнула его. Перед ней раскинулся широкий простор звездного неба. Взгляд Грейс был прикован к западу. Всего лишь в трех милях отсюда находилось крошечное поместье, спрятавшееся в небольшой рощице. Он опять будет читать в уютной библиотеке, где слишком тесно для такого крупного человека, как он. А может быть, он будет на конюшне с Тимми Латтимером. Интересно, подумала Грейс, пережил ли ночь родившийся ягненок, и молча помолилась во спасение Жемчуг. Господи, какая же она глупая!
Все понимают, что в ближайшие месяцы ягненок закончит свою жизнь в горшке для рагу или доживет до года, но все равно закончит свою жизнь там же. Грейс вздохнула. Они договорились, что это было только простое единение тел. Взаимное удовольствие.
Но для нее это оказалось чем-то совершенно другим. Это было пробуждение, утрата иллюзий. Мир оказался таким холодным, грубым и новым, а не спокойным, упорядоченным и комфортным.
Она должна быть благодарна Майклу Раньеру. Но не получается. Время, проведенное с ним, было слишком мучительным, и расставание вышло скверным.
Грейс просто не знала, что ей делать с этим. Ей не надо было даже намекать на то, что она могла бы соединить свою жизнь с ним. От воспоминаний у нее перехватило дыхание. Как же все-таки людям удается проворачивать дела, сохраняя благопристойность?
Она знала, что время и ее хорошо организованная, спокойная жизнь избавят ее от боли, как это уже происходило в прошлом. Скоро она сможет распутать клубок собственных мыслей и чувств и все разложить по полочкам. Под замок и…
Ее мысли прервал легкий стук в дверь, и в спальню на цыпочках вошли Сара и Элизабет.
– О, ты еще не ложилась, – прошептала Элизабет. – А мы с Сарой не могли уснуть.
– Я тоже не могла уснуть и рада, что вы пришли. – Глядя на двух вдовушек, Грейс подумала, как было бы хорошо, если бы у нее был дар устанавливать тесные дружеские отношения с другими женщинами.
Женщины встали по обе стороны от Грейс, и Сара, откинув занавеску, тоже посмотрела на ночное небо.
– Слава Богу, сегодня вечером не так холодно. Чудесная ночь, правда?
– Да, – согласилась Грейс, и все трое молча смотрели на звезды, пока не почувствовали некоторую неловкость.
– Грейс, – нерешительно начала Элизабет, – расскажи нам, что произошло. В чем дело?
– Почему вы решили, что случилось что-то?
– Когда вы вернулись, оказалось, что Люк хромает, у Куина весьма смущенный вид, – сказала Сара, – и оба весь вечер не спускали с тебя глаз.
– Когда ты вместе с мистером Брауном уехала из Корнуолла, – не дожидаясь ответа, продолжала Элизабет, – мы с Сарой хотели сразу же поехать за тобой. И мы бы поехали, если бы у нас был экипаж. Мы подумали, что тебе, возможно, захотелось бы довериться нам.
– Простите, что не отыскала вас. – Грейс провела пальцем по оконной раме. – Я скажу вам правду. Мне просто хотелось зализать свои раны в одиночестве. Теперь все это кажется таким глупым. Я не смогла бы по-настоящему быть счастлива с Куином. – Она повернулась к подругам, оторвав взгляд от звездного неба.
– Ох, Грейс, – выдохнула Элизабет, – у тебя теперь другие глаза. Они…
– Стали темнее, – нерешительно произнесла Сара.
Грейс улыбнулась и впервые за время знакомства с подругами взяла их под руки. На лицах дам немедленно отразилось удивление, смешанное с удовольствием.
– Знаете, что я решила? – обратилась она к застывшим в ожидании дамам. – Мне кажется, герцог Бофор напрямую происходит от язычников Средневековья, когда в этом замке жили целые деревни и в каждой из этих огромных кроватей спали целыми семьями. В окружении этого леса обезглавленных зверей, смотрящих на меня, я никогда не усну. А вы что скажете? Давайте все вместе уляжемся на этой исполинской кровати под эту кучу одеял. Можем обсудить, сколько времени пройдет, прежде чем мистер Браун попытается подвесить благородного герцога Бофора к одному из этих стеллажей с ланями.
Элизабет, самая высокая и самая жизнерадостная из вдов в их клубе, бросилась Грейс на шею и крепко прижала ее к своей груди.
– О, я молилась, чтобы с тобой случилось грандиозное приключение! Так и было, да?
– Возможно. – Грейс с улыбкой посмотрела на порывистую молодую вдову с львиной гривой волос, которые словно ореол окружали ее привлекательное лицо.
– О, я знала это. Я была единственной, кто верил в твое долготерпение. Разве я тебе не говорила, Сара?
– Говорила, правда. – Сара Уинтерс была самой старшей среди них. Ее ясные серые глаза подчеркивали мягкие коричневые брови вразлет. Грейс считала Сару самой доброй и самой сдержанной среди всех других дам.
Все вместе они расстелили массивную кровать, прислонили к изголовью огромные подушки и неуклюже, как дети, заползли под одеяло.
– Расскажи нам подробно, что случилось! – Сверкая глазами, Элизабет наклонилась вперед и сжала руки Грейс. – Не упускай ни единой подробности.
Грейс переводила взгляд с одного выжидающего лица на другое. Если не доверять этим двум леди, тогда на этой земле нет ни одного человека, кому она могла бы довериться. И поэтому, впервые в своей жизни, Грейс рассказала подругам все, что произошло. О, ну конечно, она была не настолько храброй, чтобы сообщить все потрясающие подробности. Но ее вспыхнувшие щеки говорили о том, что она не смогла выразить словами.
– Он придет за тобой, – погладила ее по руке Сара. – Он на коленях приползет, не переставая извиняться.
– Сара права, – вмешалась Элизабет, не позволив Грейс возразить. – Джентльменам нелегко все забыть. – Она теребила подол своего белого пеньюара, и в ее глазах блеснуло что-то необычное, похожее на страх. – На самом деле иногда бывает так, что они никогда не забывают. – Элизабет Ашбертон никогда ни слова не говорила о своем прошлом, и Грейс была уверена, что в ее словах кроется глубокий смысл.
