Текст книги "Встреча с мечтой"
Автор книги: София Нэш
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)
Глава 19
Позже, в тот же вечер, Грейс была признательна за поддержку надежной руки мистера Брауна, когда лакей объявил об их появлении обитателям парадной гостиной вХелстон-Хаусе.
– Эйта, что случилось? – поинтересовалась Грейс, как только исчез лакей.
Вдова печально молчала, по ее лицу струились слезы, а герцог Бофор выглядывал в открытое окно, из-за чего гостиная наполнялась холодным воздухом. Мистер Браун устремился мимо Грейс к Эйте.
– Он… он… – запнулась вдова. – Чарлз, должно быть, неправильно понял, что…
Мистер Браун подошел к герцогу, который был намного крупнее его самого, и ткнул того в грудь.
– Что вы с ней сделали? Я задушу вас шнуром от звонка, если с ее прелестной головки упал хоть один волос! Что, черт возьми, происходит?!
– Ой, Эйта, – Грейс бросила взгляд на позолоченную клетку для птиц с открытой дверцей, – а где дорогая Пипа?
– Она улетела, – простонала Эйта. – Улетела, да еще в такую погоду.
– Произошло небольшое недоразумение! – проревел герцог. – Эйта утверждала, что птичка любит ее и никогда не оставит. Но всем известно, что птицам все безразлично. У них мозги размером с горошину, они по-другому не могут.
– И что потом? – грозно спросил мистер Браун.
– Потом Эйта уверяла, что птичка всегда прилетает к ней, когда ее выпускают из клетки, я и открыл клетку, чтобы проверить, права ли она. Я подумал, что будет еще забавнее, если предоставить птице выбор, поэтому я и это проклятое окно открыл.
– Не богохульствуйте перед ее светлостью. – Мистер Браун подчеркивал каждое свое слово отдельным тычком в грудь возбужденного герцога, который вынужден был при каждом таком тычке отступать на шаг назад.
– Не понимаю, о чем вы. Она всегда богохульствует.
– Да, но она – дама, и это ее право делать то, что нравится. Вам, однако, не позволено делать то, что тревожит ее. Открывать это окно было преступлением! – гаркнул мистер Браун, – Вы понимаете?
В конце концов, герцог Бофор оказался прижатым к стене, от гнева его лицо стало багровым.
– Я вам скажу, что я понимаю. Вы всего лишь мелкий пэр Шотландии, тогда как я – королевский герцог Бофор, семнадцатый в списке, чтобы стать королем, ты, жалкий кусок шотландки. Если ты посмеешь еще раз ко мне прикоснуться, я вызову тебя на дуэль, А теперь отойдите, сэр!
Мистер Браун снял перчатку и ударил ею герцога по лицу.
– Вот так. Я избавил вас от хлопот вызывать меня на дуэль. Мечи или пистолеты? Или, может быть, вы предпочли бы колючие дубинки из вашего арсенала?
Эйта вскрикнула несчастным голосом, но Грейс схватила ее за руку, чтобы остановить свою миниатюрную подругу от приближения к необычной бодающейся парочке.
– Нет, Эйта. Ты должна позволить им все выяснить самим. Не помнишь, что ты говорила мне в Бринлоу? Просто представь, с каким удовольствием мы напомним им позже, об их глупости и сколько обидных слов они заслуживают за то, что не слушают.
– Сейчас не время, Грейс, напоминать мне мои дурацкие слова. Пожалей меня. Он слишком стар, чтобы участвовать в этом. Он может погубить себя.
– У тебя нет никакой нужды беспокоиться за меня, Эйта, – откашлялся герцог Бофор.
– Я говорила о Джоне, а не о тебе, проклятый негодяй.
– Я хочу получить ответ немедленно, «ваше величество». – Мистер Браун сделал шаг в сторону, отрезав для герцога путь к отступлению.
Над верхней губой и на лбу у герцога, несмотря на то, что в гостиной было прохладно, выступили капли пота.
– Вам повезло, сэр, что я отказываюсь драться на дуэли с сумасшедшими, которые не заслуживают моего внимания.
– Так я и думал, – с отвращением сказал мистер Браун. – С задирами всегда так – одно хвастовство и никакой твердости характера! Убирайтесь отсюда. И кстати, если я когда-нибудь услышу, что вы опять доставили неприятности ее светлости, я соберу всех браконьеров в пяти графствах и направлю их в ваш чертов Бьюли-Парк, чтобы они выследили вас.
– Послушайте, – взорвался герцог, пятясь к дверям, – мне придется обратиться в магистрат, чтобы там взялись за вас…
– Что здесь такое? – раздался голос Люка, когда он едва не столкнулся с герцогом в дверях. Рядом с ним стоял Куин, и они оба окинули взглядом присутствующих, открытую клетку и окно.
– Не твое дело, Люк, – вяло отозвался мистер Браун. – Просто позволь этому глупцу уйти, пока я не передумал.
Герцог Бофор даже не стал ждать «разрешения», исчез мгновенно, как любая жертва пристального внимания.
Эйта рухнула на диванчик и прикрыла одной рукой морщинистое лицо, а вторая жилистая рука с шишковатыми пальцами беспомощно лежала на коленях.
– Ну-ну, любовь моя, возьми-ка вот. – Мистер Браун предложил ей свой носовой платок и присел на стул рядом.
– Подобное когда-нибудь прекратится в этом доме? – Люк бросил многозначительный взгляд на Грейс, потом направился к стеклянной витрине, в которой стояла большая греческая ваза, и, открыв стекло, извлек из вазы бутылку арманьяка.
– Люк, – фыркнула Эйта, – мне, пожалуйста, бокал побольше. И кстати, не надо обвинять в этом Грейс, она не виновата.
В оглушительной тишине Куин, сдержанно покашливая, наливал арманьяк.
Люк беспокойно ходил по комнате. Потом остановился и повернулся к Грейс. Он смотрел на нее, поглощая содержимое своего бокала.
– Эйта абсолютно права, – сказал он, осушив бокал. – В том, что касается Грейс, винить надо только меня. Я подвел тебя, дорогая. Мне надо было послушаться моей интуиции и убить этого человека, когда у меня был шанс.
– Убить его? – переспросила Эйта. – Ну, это всё-таки немного жестоко. Я думаю, Джон просто выстрелил бы в ногу его светлости в качестве наказания. Хотя…
– Да я сейчас не о том идиоте Бофоре. Я говорю о Раньере, или о де Пейстере, или об Уоллесе. Называйте этого преступника как хотите.
Рука Грейс непроизвольно прижалась к сердцу, когда Люк достал из кармана письмо.
– Грейс, пожалуйста, скажи мне, что это шокирующее письмо, взывающее к моей помощи, хотя теперь уже слишком поздно… Так вот, это письмо от мистера… – Люк посмотрел внизу страницы, – Уильямсона – всего лишь розыгрыш. Боже милостивый, здесь, должно быть, какая-то ошибка. Ты не могла спустить семьдесят пять тысяч фунтов, почти все свое состояние, чтобы спасти от виселицы этого кузнеца-убийцу.
Грейс никогда не видела Люка в таком потрясении. Эйта застонала, и мистер Браун с тревогой в глазах посмотрел в ее сторону.
– Сегодня мы промахнулись, Грейс, – пробормотал Куин. – Если бы мы не поехали сегодня в приют перед поездкой в тюрьму, у нас был бы шанс перехватить тебя у Мэннинга и остановить это безумие. Но ты – часть нашей семьи. Мы защищаем то, что принадлежит нам, и мы возьмем это на себя как…
– Стоп! – настойчиво перебила его Грейс. – Здесь нет смысла спорить. Что сделано, то сделано, и переделать невозможно. Да я и не собиралась поступать иначе. Другими словами, я пришла сюда, чтобы просить вас обоих об услуге. Это будет самая последняя просьба, поскольку я хорошо понимаю, что уже и так безмерно пользовалась вашей добротой, хотя никто из вас ничего мне не должен.
– Дорогая моя, – в голосе Куина чувствовалось искреннее желание угодить ей, – что требуется? Что мы можем сделать для тебя?
– Ты не мог бы на рассвете лично доставить в центральный уголовный суд это письмо? В нем Роуленд Мэннинг официально снимает все обвинения против Майкла. Я попрошу тебя довести это дело до конца для меня, проследить, чтобы его действительно освободили.
– Ну конечно, я сделаю это. Ньюгейтская тюрьма и уголовный суд – места не для леди.
– Дело не в этом. Я приехала туда часа два назад, но охрана сказала, что уже слишком поздно, что все вопросы будут рассматриваться завтра. И потом… Мы с мистером Брауном уезжаем незамедлительно, вот. – Грейс повернулась к своему пожилому другу. – То есть если вы все еще намерены уехать сегодня, сэр.
В напряженной тишине мистер Браун лишь кивнул головой.
– Что? – Эйта резко выпрямилась и перевела взгляд с мистера Брауна на Грейс. – Опять эта чушь! Нет, только не это. Но если Майкла освободят и его титул, несомненно, в конце концов, будет восстановлен, нет никакой нужды… – Она с тревогой посмотрела на мистера Брауна: – Куда вы едете?
– В Шотландию, – твердым голосом ответил мистер Браун, пока Грейс нервно откашливалась.
– Это правда? – сердито фыркнула Эйта.
– Мы еще не определились до конца, – призналась Грейс. – Послушай, я всем говорила, что уезжаю, и не передумала. Если уж на то пошло, у меня нет выбора после той колонки сплетен в газете. Я должна немедленно начать экономить, если у меня есть шанс жить независимо.
Кроме того, у меня нет желания оставаться и изображать из себя страдалицу, пока вы все опять пытаетесь восстановить мое несуществующее положение в обществе. Это пустая трата времени и сил. Элизабет с Сарой любезно согласились присмотреть за закрытием Шеффилд-Хауса. А мистер Уильямсон проследит, чтобы все было продано. Меня огорчает лишь одно, что вы все будете убиваться по этому поводу. Я прошу вас, не надо.
– Но, Грейс, не успокаивалась Эйта, – а как же мистер Раньер… или как там? Лорд Уоллес? Он станет искать тебя… Он женится на тебе. Почему ты не хочешь дождаться его?
– Эйта, в душе я знаю, что лучше. Лорд Уоллес сам говорил мне, что мужчины обосновывают собственную значимость своим финансовым состоянием и положением в обществе. И он, когда освободится, конечно, захочет восстановить и то и другое. Кроме того, есть еще Бринлоу… Ему там предстоит много чего сделать. А я должна подумать о своих делах. Если бы у нас с ним было достаточно времени, чтобы обсудить наши желания на будущее, возможно, мы поняли бы, что не подходим друг другу. Когда мы первый раз говорили об отъезде, то собирались сделать это, чтобы спрятаться. Но теперь у него нет повода уезжать. Наоборот, теперь у него есть все причины, чтобы остаться и занять свое место здесь.
– Грейс Шеффи, – раздраженно засопел Люк, – ты решила уничтожить мою спокойную старость? Ты точно сошла с ума!
– Да, – улыбнулась Грейс.
– Самое главное, что даже я не могу решить, кого было бы лучше задушить: Уоллеса, Мэннинга или тебя. Но ни один из этих вариантов не спасет твое состояние. Может, действительно будет приятно видеть, как ты с этим парнем Уоллесом живешь в бедности, растишь цыплят и всякую живность.
– О, пожалуйста, больше никаких упреков! – обратилась к внуку Эйта, – Мы все знаем, откуда у тебя такое мрачное настроение. Тебе надо было воспользоваться моей идеей и написать о нас – вместо старо-модного сочинения о морской войне. Продолжаю твердить тебе, что ты должен писать о настоящем, а не о прошлом. Тогда творческий процесс будет идти легко, любовь моя.
– Я требую вашей торжественной клятвы, мадам, – Люк уставился на свою сварливую бабушку, и левое веко у него стало подергиваться, – что вы никогда, слышите, никогда не создадите другое тайное общество без моего специального разрешения.
– Можно я прерву ваш разговор? – Улыбка исчезла с лица Грейс. – Я хотела попытаться объяснить это вам всем, чтобы уменьшить вашу тревогу. Во время поездки назад в Шеффилд-Хаус я наконец поняла, что должна быть благодарна за все, что случилось.
– Но почему? – не удержалась Эйта.
– Потому, что случившееся отмело почти все, что мешало ощутить легкость свободы от прежних обязательств и церемоний. От вины, что столько людей живут в грязи и нищете, когда я живу как принцесса, что надо поддерживать необходимый внешний вид: ужасающие расходы на моду, легкомысленность, балы, мебель, экипажи, десятки и десятки слуг. Довольно! С меня хватит! Теперь, когда скоро большая часть этого исчезнет, я чувствую себя намного смелее. Я рада, что потратила деньги именно так, как я их потратила. Я горжусь собой. У меня было моральное обязательство победить несправедливость. Раньше я всегда уходила от столкновений. На этот раз – нет.
– Я никогда никем так не гордилась, как тобой, Грейс. – Эйта встала и сжала руку Грейс. – Но разве ты не позволишь мне поехать с тобой?
Услышав эти слова, мистер Браун прикрыл карие глаза.
– Спасибо, Эйта, – ответила Грейс, – но нет. Ты будешь слишком скучать по своим правнукам. Тебя ведь даже пребывание не в этом доме, а рядом в моем не слишком радовало. Да и Джорджиане скоро понадобится твоя помощь после родов. А Саре с Элизабет – твой добрый совет. Они собирают твои и свои вещи в Шеффилд-Хаусе, пока мы здесь разговариваем.
– Джон… – срывающимся голосом обратилась Эйта к мистеру Брауну.
– Несколько недель назад я обещал доставить леди Шеффилд на север и не подведу ее снова.
– Но это не имеет никакого отношения к твоему прежнему обещанию. Я хочу поехать с тобой.
– Мне кажется, – мистер Браун неловко приподнялся на стуле, – будет лучше, если ты останешься.
– Так! – прищурила глаза Эйта.
– Тебе и правда доставляет удовольствие жить в опасности, старик, – пробормотал Люк.
– Я думаю, это из-за того, что я грею свои кости слишком близко у каминов Хелстонов, – поспешно пояснил мистер Браун.
Грейс подошла к Люку и вместо того, чтобы протянуть руку, прижала его к груди и поцеловала ямочки у него на щеках.
– Не волнуйся, пожалуйста. Так я буду чувствовать себя намного счастливее и не буду никому в тягость. Я же не настолько глупа, чтобы отдать все. Я буду жить вполне комфортно, как это было на острове Мэн, просто и поближе к земле. И я буду абсолютно счастлива.
– И абсолютно бедна, – угрюмо добавил Люк, крепко прижимая Грейс к своей груди. – Не бойся, Грейс, я, наверное, позволю тебе пожить пару месяцев в нищете, а потом отправлю маркиза, чтобы вернуть тебя. Остаток холодной зимы преподнесет тебе хороший урок. Истинные удовольствия жизни нужно почитать, а не высмеивать, моя дорогая. Противоположной чепухи мы услышим предостаточно, когда в конце жизненного пути предстанем перед нашим Создателем.
Со слезами и добрыми пожеланиями Грейс и мистер Браун распрощались со своими друзьями. Был только один человек, который отказался провожать их у великолепного, украшенного колоннами входа в Хелстон-Хаус. Это была Эйта.
И только один человек заметил это: мистер Браун.
– Мистер Браун! – Грейс пристально смотрела на жалкий вид своего спутника, сидевшего напротив нее в экипаже.
– Да, Грейс?
– Прежде чем мы пересечем мост, есть одно дело, которое я должна сделать.
– И что же это такое, леди Шеффилд?
– Так, небольшая ерунда. Приглашение, если угодно.
– О, девочка, я подумал, ты покончила с церемониями общества.
– На самом деле это скорее похоже на предложение кое-кому пари.
– Заключение пари – дурная привычка, девочка, которую ты больше не можешь себе позволить. Ты должна знать это лучше, чем кто-то другой.
– Но это, обещаю, будет в самый последний раз.
– Ты говоришь как закоренелый игрок.
– Боже милостивый! – воскликнула Эйта, едва не свалившись с последних трех ступенек величественной лестницы в Хелстон-Хаусе. Прошло три дня после отъезда Грейс. – Оставьте его!
Четыре лакея в ливреях, с головы до пят похожие на оловянных солдатиков и примерно такие же действенные, как они, отпустили руки-ноги подразумеваемого лорда Уоллеса. Или кого-то, кто мог быть лордом Уоллесом, если бы для доказательства этого факта его протащили бы по улицам, вываляли в грязи и избили до окровавленного состояния.
– Это вы? – с ужасом бросилась к нему Эйта.
– Нет. – Майкл не пытался улыбаться, было очень больно.
– Но это точно вы!
– Нет. Это я, только если Грейс здесь.
– Но почему?
– Потому что на месте Хелстона я бы одолжил, зарядил, наточил и подготовил все имеющееся у Бофора оружие, включая несколько пушек, которые я бы нацелил на эту дверь на тот случай, если я когда-нибудь решусь зайти на чашку чая.
– Ну, – Эйта украдкой приблизилась к нему, – возможно, он мог бы предложить это.
– Где она? И почему никто не открывает дверь в ее доме?
– От вас дурно пахнет.
Майкл хмыкнул и резко умолк, стиснув челюсти.
– Вы когда-нибудь скажете мне, где она?
– Нет. До тех пор, пока вы не помоетесь. Фиппс! Нагрей воды для лорда Уоллеса, пошли кого-нибудь за его вещами в сиротский приют, и подготовь для него одну из комнат. – Тут Эйта остановила дворецкого, приготовившегося выполнять поручения. – И еще, Фиппс…
– Да, ваша светлость.
– Проследи, чтобы эта комната была как можно дальше от покоев моего внука, но поближе к моим, – подмигнула Майклу Эйта.
Вероятно, вдовствующая герцогиня была права, признал Майкл, когда примерно через час погрузился в самую большую, самую величественную сидячую ванну, какую он видел в своей жизни. Господи, он опять почувствовал себя почти человеком. И все же, несмотря на горячую воду, душистое мыло и чистую одежду, развешанную на ширме, его страхи продолжали метаться по коридорам разума по хорошо известному сценарию. Он так долго жил, вечно скрываясь и никому не доверяя. Он сомневался, сможет ли когда-нибудь жить спокойной, нормальной жизнью, покинет ли его ощущение постоянной охоты на него. Больше всего ему хотелось найти Грейс и жить отшельником в каком-нибудь Богом забытом уголке у черта на рогах и никогда не покидать это место. Майкл погрузился под воду с головой.
Но теперь, когда Грейс встретилась с Роулендом Мэннингом, Майкл был уверен, что она никогда больше не захочет снова видеть его. Наверняка Мэннинг изложил ей свою версию случившегося. И конечно, Грейс дорого заплатила за его освобождение из Ньюгейтской тюрьмы.
Майкл встал, вода стекала с крепкого тела, покрытого синяками. Зрелище было не из приятных и еще долго будет таким. Ему так много надо сделать, но желал он только одного: найти ее, узнать, что случилось. Майкл потянулся за мягким полотенцем, как вдруг из-за двери послышался знакомый раздраженный возглас.
Дверь распахнулась без предупреждения, и в комнату ворвались Хелстон с Элсмиром.
– Пожалуйста, скажи, что это – обман зрения, – прищурив глаза, обратился герцог к маркизу. – Умоляю, скажи, что у этой грязной собаки не хватило дерзости прибежать сюда.
Элсмир лишь поднял брови и тяжело вздыхал, пока Майкл облачался в одежду, которая была аккуратно отглажена и приготовлена для него.
– Послушайте, у меня к вам только два вопроса. Сколько она ему заплатила? И где она сама? – Майкл, прихрамывая, медленно вышел из-за ширмы.
Герцог и маркиз обменялись взглядами.
– Все, что у нее было, – язвительно улыбнулся Хелстон.
Майкл пошатнулся, взмахнул руками и схватился за ширму, вместе с которой полетел на пол.
– Ну, полно, – заявил Элсмир, – осторожнее. Не хватало еще умереть тут в нашем присутствии, Уоллес.
– А что так? – резким голосом поинтересовался Майкл.
– Ну, потому хотя бы, что ты слишком много денег должен леди Шеффилд. – Элсмир протянул руку, чтобы помочь Майклу встать с пола.
– Верно, – прорычал Хелстон, – а еще он перед нами в большом долгу!
– Что это за долг?
– Тот, что связан с пересмотром хрупкого равновесия силы среди наших пэров, все для того, чтобы защитить твой титул самым эффективным способом из всех возможных. Знаешь, этот долг практически невозможно возместить.
– Я возмещу.
– Уоллес, не говори чепухи, – фыркнул Хелстон. – У тебя мало шансов расплатиться с нами и за десять жизней. И поскольку девять жизней ты почти использовал, чтобы добраться до этого места, я думаю, тебе следует просто отказаться от всяческих претензий на благородные намерения.
Звук его настоящего имени из уст обоих джентльменов едва не сломил Майкла.
– План уже в действии, – поджал губы маркиз и откашлялся. – Лорд Палмер с Хелстоном заручились поддержкой более половины пэров в палате лордов. Мы ожидаем ответа от второй половины. Ты, конечно, едва успел, Уоллес.
– Что вы имеете в виду?
– Еще несколько лет, и земля могла бы снова стать собственностью Короны, хотя у меня не было достаточного времени, чтобы внимательно изучить вопрос для пущей уверенности. На сегодняшний день земли оставались в руках попечителей, на титул никто не претендовал, поскольку ты числился живым, но был украден цыганами, которых видели поблизости. Хотя имение и конюшни, которые там были, сгорели, как тебе известно, власти, расследовавшие обстоятельства пожара, отметили на месте некоторые особые детали. Кроме тебя, там пропало много лошадей и цыплят.
– Цыплят? Я вижу, вы решили сами расследовать это дело, – пробормотал Майкл, испытывая благоговейный страх, что эти джентльмены предприняли столько усилий в его интересах. – Боюсь, я действительно вам обоим много должен.
– О, но это только начало, – усталым голосом заявил Хелстон.
У Майкла кольнуло в груди. Он так редко в своей жизни чувствовал благодарность, что даже до конца не был уверен, что именно это чувство наполняло сейчас его грудь.
– Вы оказали мне большую честь узами дружбы, которую вы оба так охотно взвалили на себя, тихо сказал Майкл.
– Дружба? – переспросил Хелстон, его глаза потемнели от ужаса. – О Господи, нет. Элсмир, ты никогда не говорил, что нам придется подружиться с ним. Я взял на себя ровно столько дружбы, сколько могу вытерпеть за одну жизнь, когда согласился дружить с тобой.
– Уоллес, – хихикнул Элсмир, – ты можешь помочь нам, назвав имена людей, которые знали тебя, когда ты был ребенком. Тех, кто хорошо тебя помнит: прислуга, викарий, еще кто-то. Или имена пэров, которые знали твоего отца. Или какое-нибудь другое неопровержимое доказательство. Я уже отправил своего управляющего поспрашивать о соседях. Нам потребуются все средства, чтобы мы могли гарантировать, что тебя официально объявят настоящим и подлинным графом Уоллесом.
– Невозможно передать, насколько я вам благодарен за все, что вы сделали, милорды, – Майкл поскреб подбородок, – но вы мне так и не сказали то, что я действительно хочу знать.
– Очень уж требовательно, Уоллес, – сухо заметил Хелстон.
– Я хочу знать, где леди Шеффилд. И еще я хочу знать о ее встрече с Мэннингом.
– Но зачем тебе надо это знать?
– Да потому что я хочу вернуть назад ее состояние. Неужели вы подумали, что я буду сидеть здесь и ничего не делать?
– Мы еще дойдем до этого, – вздохнул Хелстон, и с его лица исчезло выражение озлобления и гнева: – Но у тебя будет больше шансов с той властью, которую дает титул.
– Мне не нужен титул, чтобы убить этого мерзавца. И я не собираюсь ждать другого дня. Мэннинг скроется или потратит ее состояние за две недели, если не раньше.
– Не будь дураком! – заскрежетал зубами Элсмир. – Ты что, действительно хочешь так быстро вернуться в темницы Ньюгейтской тюрьмы? Я думаю, что одного визита туда для любого будет достаточно.
– Вообще-то я надеялся, поскольку мы друзья, что…
– Помоги мне, Господи… – пробормотал Хелстон.
– Может, вы пойдете со мной. Конечно, основную работу сделаю я. Но если вы оба постоите как часовые, то мне это поможет.
Маркиз с герцогом обменялись взглядами.
– Поскольку вы ради меня воспользовались вашими разнообразными талантами, – ухмыляясь, продолжал Майкл, не обращая внимания на сильную боль в челюсти, – я подумал, что мог бы продемонстрировать вам мои.
– И какими же талантами вы обладаете, мистер Мастер на все руки? – раздраженно поинтересовался Хелстон.
– Входить, не взламывая дверь, например, – поднял бровь Майкл, – или находить, но не брать, если это, конечно, не деньги Грейс.
– Думаю, нам следовало догадаться, что до этого дойдет, – сказал Элсмир, разглядывая свои ногти.
– Несомненно, – подтвердил Хелстон и провел руками по лицу. – Боже милостивый, я думал, мое воровство закончилось, когда я подал в отставку. И когда ты предлагаешь, чтобы мы… Господи, помоги и сохрани нас… Когда мы нанесем мистеру Мэннингу светский визит?
– В три часа, – ответил Майкл. – Завтра утром.
– Я слышу, по лестнице поднимается Эйта, – покачал головой Хелстон. – Давайте скроемся, чтобы все детально обсудить. Не будем тратить ни минуты, позволив ей пространно рассуждать по поводу всех твоих прекрасных качеств, Уоллес. Спасибо, я лучше пообедаю.
Все трое мужчин устремились к двери и едва не столкнулись, пытаясь выйти одновременно.
– Черт возьми, Уоллес! – проскрежетал зубами Хелстон. – Герцоги идут перед маркизами, а маркизы – перед графами. Обещай, что нам не придется тратить время, обучая тебя элементарным правилам вежливости в обществе.
Майкл постарался изобразить раскаяние. Герцог тяжело вздохнул и вышел перед Элсмиром. Майкл последовал за своими новыми друзьями по коридору. Боже, неужели они действительно ему друзья? Последний раз он наслаждался дружбой с Сэмом Брином. Это было так давно. Очень давно.
Но это приятно. Очень приятно.
