Текст книги "Тёмная дикая ночь (СИ)"

Автор книги: София Калитина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)

– Не нужно было, – отвечаю я, закрывая за собой дверь. – Ребрышки почти готовы, сейчас принесу.

Она держит две пинты мороженого.

– Ну а теперь у нас есть и десерт.

Rocky Road и клубничное. Наше с ней любимое.

Я ощущаю в груди тесноту и дискомфорт, когда подхожу к шкафу и достаю тарелки. Спокойное расстояние между нами рушится на глазах, и я чувствую надвигающийся взрыв. Понятия не имею, в какой форме он произойдет.

Тася ходит взад-вперед позади меня, а когда подходит к морозилке убрать мороженое, я совершенно не смотрю на ее задницу.

***

Этот ужин похож на пытку больше, чем когда-либо. Мне никогда не приходило в голову, что раскладывающая ребрышки барбекю Тася – это плохая идея. Или смотреть, как она их ест. С таким же успехом я вручила бы ей персик или, перегнувшись через стол, заставила ее пососать мой палец.

Большую часть ужина я провожу в мокром состоянии – снова – и ерзая на стуле, в то время как Тася сидит напротив меня, погруженная в свои мысли о новой книге и совершенно не обращающая внимание на мою внутреннюю борьбу. Ей явно не нравится идея Остина о Рэйзоре, и я бы поделилась с ней своим мнением, но оторвать взгляд от ее рта, когда она слизывает с пальцев соус, стоит мне сверхчеловеческих усилий.

Наконец я сдаюсь, чувствуя необходимость прогуляться до ванной, чтобы глотнуть немного воздуха. Я побрызгала водой в лицо и долгим твердым взглядом посмотрела на свое отражение в зеркале.

Вот почему я не дала зайти этому слишком далеко в Вегасе. Вот почему – и за это сама себе была готова надавать по лицу – отказалась от ее приглашения присоединиться к ней в гостиничном номере. Тася умная и красивая, и, зная, что собираюсь жить с ней в одном городе и очень, очень желая быть ее подругой, я не хотела разрушить это или сделать странным из-за того, что трахну ее.

Но все это, безусловно, стало странно сейчас.

В комфортной тишине, стоя бок о бок, мы вместе очищаем посуду от остатков еды, загружаем ее в посудомоечную машину и протираем стол. Тася молчит, но по выражению ее лица понятно, что она размышляет и строит планы. Оно мне знакомо, хотя этим вечером кажется немного иным. Я не уверена, почему, но мой живот нервно скручивается, и число причин, задерживающих нас на кухне вдалеке от удобного дивана в моей темной гостиной, потихоньку стремится к нулю.

Что она задумала?

Я говорю ей, чтобы она выбрала фильм, и, стоя рядом с духовкой, наблюдаю, как она прокручивает список на моем iPad, немного скривив рот, пока не находит именно то, чего хочет.

– «На гребне волны»? – предлагает она.

– Давай.

Ограбление банка и взрывы, оружие и тестостерон? Самое оно, чтобы держать свои глаза и руки при себе.

Я включаю посудомоечную машину, а Тася направляется в комнату. Прихватив попкорн и два пива, я локтем выключаю свет в кухне.

Когда я вхожу в гостиную, уже идут начальные титры. Две тусклые напольные лампы, достаточно широкий диван, чтобы разместить на нем, по крайней мере, четырех человек. И Тася, сидящая ровно посередине.

Ну ладно…

– Удобно?

Она похлопывает рукой по месту рядом с ней.

– Почти.

Мое сердце медленно тает где-то в районе живота.

Я сажусь, и после некоторых колебаний она пододвигается ближе, плотно ко мне прижимаясь.

Затаив дыхание, я замираю, прежде чем выдыхаю и смиряюсь с тем, что ее тело будет рядом с моим.

Настя и Света всегда называли наши с Тасей отношения тактильными – игривые мягкие удары, сцепленные в знак клятвы мизинцы и всякие «дай пять» – но объятия на диване? Это что-то новое.

– Хочешь, принесу мороженое? – поднимая голову, спрашивает Тася.

Я представляю ее, сидящую так близко, поедающую мороженое из коробки и слизывающую с ложки клубничный джем.

Это будет гребаная катастрофа.

– Попозже, – говорю я. Она кивает, берет попкорн и вытягивает ноги перед собой. Кажется, я слышу ее вдох и успокаивающий глубокий выдох.

На ней мягкая серая футболка, открывающая одно плечо, и черные узкие джинсы, а ее босые ноги расположились рядом с моими на журнальном столике. У Таси изящное телосложение, но она высокая и с изгибами, от которых у меня слюнки текут. Я бы никогда не описала ее как хрупкую – возможно, потому, что она излучает практически стальную ауру – но я крупнее ее, гораздо выше, и до этого момента я не ощущала это так ясно.

Подняв ее руку, я кладу ее в свою.

– Ты такая маленькая.

Тася смеется и смотрит на наши руки.

– Да нет, это просто ты гигант. В Австралии все такие? – она приближается своим лицом к моему. – Тогда я запланирую сезон охоты.

– А ты сегодня дерзкая, – говорю я, тянусь свободной рукой к миске попкорна на ее коленях и перевожу взгляд на экран телевизора.

Но, чувствуя, как ее взгляд задерживается на мне, я не могу сопротивляться и не оглянуться на нее. Мы сейчас так близко, плечо к плечу. Краем глаза я вижу, как от дыхания вздымается и опускается ее грудь.

– Все еще рисуешь меня в одном белье? – шепотом спрашиваю я.

– Это так очевидно? – она лишь слегка ухмыляется, но щеки уже становятся горячими и розовыми. Она откашливается.

– Замолчи и смотри фильм, – дразню ее я и чувствую, как киска в джинсах становится ещё более мокрой. – Ты уже и так заставила меня пропустить первые десять минут – ну, те, где мы по идее должны вникнуть во все нюансы характера героя Киану.

– Вижу, как сильно ты расстроена, – с небольшим смешком говорит она и садится прямо.

Там, где она прижималась ко мне, стало прохладно, и я использую всю свою силу джедая, чтобы заставить ее сесть обратно и прикоснуться ко мне.

Мои ментальные навыки оказались куда мощнее, чем я ожидала, потому что она делает большой глоток из своей бутылки, ставит ее на стол и кладет ноги на диван.

Ложась головой мне на колени.

Я делаю глубокий вдох и удерживаю взгляд на экране, с растекающимся огнем по венам пережидая, когда она поерзает, устраиваясь поудобнее.

Через некоторое время она укладывается, как хотела, и поднимает голову, глядя на меня с улыбкой.

– Ты такая уютная, – она сглатывает, – ничего, что я так лежу?

– Ты тоже, – говорю я, пытаясь держать миску с попкорном над ее лицом, чтобы отвлечься от того, что ее голова практически прижимается к мой киске. Ее ухо прямо на ней.

Она не может не понимать, что творит со мной.

– Эй, – говорит она, отставляя миску подальше от меня. – Будь хорошей девочкой, иначе пожалуюсь Полине.

Тася хватает горсть попкорна и продолжает смотреть фильм. Герой Суэйзи идет во главе банды экс-президентов, и она смеется.

– Почему мне кажется, что сюда отлично вписалась бы Оля?

Моя рука блуждает по ее волосам, сначала невинно – чтобы убрать со лба – а затем совсем неприкрыто, разглаживая пряди по всей длине. Даже если это все, что у нас может быть, то, блядь, я все равно в деле.

– Потому что если мы попросим её покараулить заведенный фургон, пока остальные побегут грабить банк, единственный вопрос, который она задаст, – это можно ли сменить радиостанцию.

Приподнявшись, Тася смотрит на меня, но лучше бы ей не двигать головой.

– Или попросит принести ей конфеток.

– Точно, – соглашаюсь я.

Какое-то время мы молчим, и я наматываю на палец прядь ее волос, глядя, как на нем играют блики света от мерцающего экрана телевизора.

– Ну как у тебя, все нормально в магазине? – спрашивает она, кладя руку рядом со своей головой у меня на бедре.

– Ты разве не знаешь? – интересуюсь я. – А ведь уже практически работник месяца.

– Это все потому, что у меня слабость к Оле, – снова оглядываясь на меня, говорит она. Я то и дело перемещаюсь, пытаясь отодвинуть ее подальше или придвинуть ближе, – я и сама точно не знаю.

– Не вздумай ей признаться, а то решит, что ты собралась на ней жениться.

– Вообще-то нет, – со смехом отвечает она. – Оля как-то сказала, что ни за что на свете не женится на разведенке, хотя, думаю, она все время забывает, что мы с тобой были женаты.

– Я убрала тебя из её списка вариантов. Эта мысль доставляет мне удовольствие, – слова звучат слишком откровенно, поэтому, прежде чем она что-нибудь ответит, я возвращаюсь к ее первому вопросу. – А в магазине все замечательно. Гораздо больше дел, чем я ожидала, что намекает о необходимости в дополнительном помощнике по выходным.

– Ого, правда? Круто!

У меня теплеет в груди, когда я смотрю на нее.

– Ищешь работу?

– Ха-ха, – говорит она, снова переворачиваясь и оказываясь на спине. Она сейчас в моем поле зрения, что приятно, но если повернет голову, то ее лицо окажется в нескольких сантиметрах от моей вагины. Никогда в жизни это не было настолько желанно. Но я не совсем уверена, к лучшему ли оно.

– Вообще-то я куда более подходящая компания, чем Оля, скажу тебе откровенно.

– Она не так уж плоха. Но в джинсах ты смотришься чертовски лучше.

– Разве Оля носит что-то еще, кроме серферских шорт? – спрашивает она, закрывая глаза, когда я массирую ей голову.

Она тихо постанывает, и мне приходится напрячься, чтобы не запнуться:

– Если у тебя не выгорит дело со всеми этими звездными делами и всемирной известностью, – говорю я, – ты всегда можешь продавать комиксы в Downtown Graffick.

Она молчит, и я пользуюсь поводом спросить:

– Хочешь немного обсудить идею Остина? Или закроем эту тему?

Чем больше я думаю о предложении Остина сделать Рэйзора марсианином, тем больше раздражаюсь. Для человека, утверждающего, что он одержим книгами Таси, Остин, кажется, вообще их не понимает. И еще неделю назад Тася расхохоталась бы от подобного предложения. Она что, рассматривает его на полном серьезе?

Она пожимает плечами, а в фильме раздаются звуки стрельбы. Она поворачивается лицом к экрану и берет меня за свободную руку.

– Люблю эту сцену, – говорит она.

Избегание стресса. Это суперсила Таси.

– Еще бы тебе не любить, – замечаю я. – Патрик Суэйзи сейчас снимет рубашку. Черт, даже я люблю эту сцену.

– А Киану Ривз мог бы стать настоящим супергероем, – размышляет она.

Я потрясенно смотрю на нее.

– Ты забыла о Нео?

Она качает головой.

– Нет, думаю, у него есть такая особая черта, которая была бы идеальна для злодея. Типа Саблезубого. Может быть, Ра’с аль Гул или Генерал Зод.

– Да ладно, Зод? – переспрашиваю я. – Нет, ты что!

Тася хихикает.

– Люблю, когда ты так говоришь.

– «Нет, ты что»?

– Ага. Это так… Я даже не смогу воспроизвести звук в конце. Это как четыре гласных одновременно.

– Грубишь, – ласково говорю ей я.

– Я про твое «о». Каждый раз, когда я пытаюсь скопировать, у меня не выходит, как надо. Скажи «У твоего отсоса мощность пылесоса».

– Я не стану такое говорить, Сладкая Тася.

– Видишь? Вот оно! Таааасяяя,– говорит она, растягивая слово и нарочно сильно артикулируя. – Честно говоря, я даже не знаю, какие буквы ты используешь.

– Да самые обычные, – отвечаю я.

Через некоторое время она начинает потирать затылок.

– Как ты там? – спрашиваю я, убирая руку с ее волос, чтобы растереть ей плечи.

– Моя шея сейчас под странным углом.

– Хочешь, чтобы я подвинулась, или… – начинаю я, но Тася садится, оглядывает диван и встает.

– Может… хм. Передвинься сюда, – говорит она, убирает мои ноги со столика и кладет на диванную подушку. – Да, вот так.

Я отставляю попкорн в сторону и делаю, как она сказала, вытягиваясь на диване. Она нервничает? Или мне так кажется?

Она осторожно ложится на свободное пространство передо мной, прижимаясь ко мне спиной. И да… это тоже ново.

– Ты превратила меня в свою большую ложку, – замечаю я, надеясь как-нибудь ослабить напряжение между нами.

Она тянется назад, чтобы ущипнуть меня за бедро, но я перехватываю ее руку и сама не замечаю, как обнимаю ее. Какое-то время мы лежим в тишине, которую нарушают только звуки фильма, а когда я слегка сдвигаюсь, она переплетает свои ноги с моими.

Да чтоб меня.

Уже не интересуясь фильмом, я закрываю глаза и чувствую, как тону, когда она проводит ногтями по тыльной стороне моего запястья, и когда эти замедляющиеся прикосновения становятся все больше похожими на ласки, нежели на случайные касания.

Я была так осторожна с ней, следя, чтобы не стала заметна глубина моих чувств. Не хотела на нее давить и разрушить все, что у нас есть, но прямо сейчас это выглядит, будто мы балансируем на вершине горы, и если достаточно сильно наклонимся в сторону, то соскользнем в нечто потрясающее, в то, чего я хотела и ждала, наверное, долгие годы. Но если для нее это просто дружба, и я совершу ошибку, то рухну с вершины в пропасть: и без ее дружбы, и без любви.

Не уверена, что готова так рисковать. Мне нужно позволить ей решить самой.

– Тася? – зову я, и в этих двух коротких слогах я слышу каждый из собственных страхов и сомнений.

От плеч вниз по ее телу прокатывается волна напряжения, после чего она приподнимается и садится.

– Блин, я и не заметила, что уже так поздно, – говорит она и встает с дивана. – Я хотела закончить пару панно. И еще нужно позвонить Остину.

Мне требуется время, чтобы осознать, как быстро сменилась атмосфера.

– Ты можешь позвонить ему отсюда, – говорю я, наблюдая, как она рассеянно завязывает волосы в пучок на макушке. Не хочу, чтобы она уходила. – Я не буду тебе мешать.

Она идет на кухню, и мне видна ее тень на стене. Собирая свои вещи, она приостанавливается.

– Это здорово, – как ни в чем не бывало говорит она. – Но мне в любом случае сначала нужно обдумать, что сказать.

Я стою и жду, пока она берет свои ключи и надевает туфли у двери.

– Напишешь, когда доберешься до дома?

Она кивает и улыбается мне.

– Конечно. И спасибо за ужин.

– Не за что.

Покручивая ключи на пальце, она оглядывается в сторону гостиной.

– Спасибо за большее, чем просто ужин, – она смотрит на диван, где мы лежали, обнявшись. Там еще витает наше сексуальное напряжение. Интересно, она тоже это видит? – Еще спасибо, что ты такая классная. Понимаю, что моя жизнь сейчас сплошное сумасшествие, а у тебя полно своих дел. Я ценю, что ты миришься со всем этим и пообнимала меня сегодня.

Я улыбаюсь, но ничего не отвечаю, потому что вот честно – что тут можно сказать? Что готова мириться с сумасшествием хоть круглые сутки, если оно ее?

Она наконец поворачивается и подходит к двери.

– Ты мое укрытие.

– Меня называли куда хуже, – отвечаю я.

Слегка улыбнувшись, Тася встает на цыпочки и, подавшись вперед, быстро целует меня в щеку.

– Спокойной ночи, Лера.

– Спокойной, Сладкая Тася.

И после этого она уходит.

========== Тася ==========

Чем занимается кое-кто после вечера интимных обнимашек с подругой на диване, приехав в свою пустую и холодную квартиру?

Ну, первым делом эта кое-кто достает из прикроватной тумбочки вибратор. А на следующий день она направляется прямиком в магазин этой подруги и делает вид, что совсем не наблюдает за ней остаток дня.

Если честно, я не знаю, что со мной не так. Меня настолько разрывает между желаниями держать её во френдзоне и немедленно трахнуть, что приходится сдерживаться всякий раз при мысли об этом. А сам факт, что вчера Лера оказалась не против объятий и флирта… и даже поощряла… Я просто… Я серьезно не знаю, что делать, потому что, с одной стороны, человек, с которым мне хочется это обсудить, – это и есть Лера, а с другой – она последняя, с кем буду об этом говорить. Мне хочется её подтолкнуть, совсем чуть-чуть, чтобы посмотреть, не изменилось ли что между нами, и сделает ли она шаг вперед. Просто я никогда не могу точно знать, что происходит у неё в голове.

– Ты уже поселилась тут, Тася? – из-за прилавка интересуется Оля, когда я прохожу мимо неё в конец магазина. – А то давай я покажу тебе, как заполнять ведомость, а сама пойду забью косячок.

– Я все слышу, – кричит с другого конца магазина Лера. Она смотрит на меня и слегка улыбается.

В этой улыбке тысячи слов, а я не знаю этого языка.

– Преследовать вас обоих – одна из привилегий создательницы комиксов, – отвечаю я и потягиваюсь с альбомом в руках, расположившись на новом диване в конце магазина. В последнее время уголок для чтения вечно полон фанаток Леры и старшеклассников, пролистывающих «Секс-преступников» – Я могу проторчать тут хоть весь день и смело назвать это исследованием.

– Она скрывается от папарацци, – Лера подбородком показывает на окно, за которым стоит мужчина с блокнотом рядом с несколькими терминалами оплаты парковки. – Еще только одиннадцать, а он уже часа два там торчит, – говорит она мне. – Думаю, надеется взять у тебя интервью в свою крошечную газетенку с пятитысячным тиражом где-нибудь в Чула-Виста.

Я благодарю её за горячий кофе из Старбакса и думаю, я её не сразу увидела, как пришла, именно потому, что она ходила за ним.

Не смотря на то, что пресс-релиз вышел, где только можно, интернет заполонили популярные хештеги, тонна постов на тамблере, и все до сих пор обсуждали кастинг, не похоже, что кто-то срочно мной заинтересовался. Писатели ведь скучные. А писатели-интроверты, не жаждущие внимания, – тем более. Я заранее ответила на вопросы всех крупных интервью и скинула Бенни на почту. К счастью, хоть здесь Анджела Маршалл ошиблась, говоря о переменах в моей жизни.

– Чем занималась вчера вечером? – спрашивает меня Оля, вручая покупателю пакет и закрывая ведомость.

– Была с Лерой.

Когда я говорю это, интересующая меня женщина не поднимает взгляд, и я снова теряюсь в догадках, что творится у неё в голове. Думает ли она о том, каково это было – прижавшись друг к другу, лежать на диване? Или, может, что после моего ухода она слопала все мороженое? Или же о том, какого черта на меня вчера нашло? Уж у меня-то это не выходит из головы.

В то же время я не могу сказать, что жалею.

– Была? – двусмысленно уточняет Оля.

– Ольга, – в голосе Леры слышится мягкое предостережение.

– Эта девушка делает просто фантастические ребрышки барбекю, – говорю я Оле.

На долю секунды Лера встречается со мной взглядом, после чего отворачивается и старается скрыть улыбку.

– Значит, смаковали горяченькое, да? – ухмыляясь, спрашивает Оля. – Обсасывали со всех сторон?

Я люблю этот расслабленный смех Леры, который следует за этим словами, и её скользящий взгляд в мою сторону. Люблю, что темп её работы не меняется, даже когда мы смотрим друг на друга, вдыхая и выдыхая. Она вытаскивает из коробки стопку книг и кладет ее на прилавок. Берет еще одну и снова кладет.

– Ты опасна, – говорю я, и смотрю на Олю, но имею в виду Леру.

Потому что именно она настоящая опасность. Одна большая спокойная, уравновешенная и охренительно сексуальная опасность.

Пожав плечами, Оля склоняется над книгой.

– Говорят, в новом выпуске у Рыжей Сони грудь стала больше. Неистово плюсую.

Лера поворачивается в её сторону.

– Ну-ка покажи обе руки, Оль.

Оля хохочет и поднимает руки.

– Вообще-то это ты та девушка, кто мастурбирует на комиксы, а не я.

– А ты девушка, которая спрашивает: «Я вошла?» – лениво парирует Лера.

– А ты та, кто без конца интересуется: «Тебе хорошо, детка, хорошо, скажи?»

– В этом нет нужды, – говорит Лера, продолжая смотреть в накладную. – Я знаю, что хорошо.

Оля смеется, а я чувствую, как мои глаза округляются от внезапно появившегося рыка в её голосе. Я задыхаюсь под тяжестью ревности и желания, когда думаю о ней, занимающейся сексом. Или может, это отголоски вчерашнего ну же, ну же, ну же.

Вообще вчера было странно.

Моргая, я перевожу взгляд на стойку с новинками, чтобы заставить свой мозг перезагрузиться.

– То, что тебе хорошо, не означает, что хорошо им, – заявляет Оля.

– Ну, – рассеянно встреваю я, – учитывая лесби-соседок, благодаря которым была практика, практика и еще раз практика…

Я замолкаю, ощутив, как магазин погрузился в полную тишину.

Перезагрузка не удалась. Не могу поверить, что ляпнула это.

Однажды в сильном подпитии я услышала, что у Леры были соседки лесбиянки, но от Светы – и у неё было очаровательное заговорщическое выражение лица в тот момент. Сама же Лера фактически ничего мне не рассказывала. Сказать, что я была в шоке, – значит, сильно преуменьшить.

Я ощущаю её взгляд на своем лице и вижу, как одна из её фанаток практически трахает взглядом её через весь магазин.

– Откуда ты… – начинает она.

– Подожди-ка, – останавливает её Оля. – Лесби-соседки? А почему я только сейчас об этом узнаю? Так нечестно.

Лера продолжает на меня смотреть и приподнимает брови, как бы говоря: «И что ты ответишь?»

– Как рассказывала Света, – отвечаю я Оле, стараясь говорить, как ни в чем не бывало, будто это на меня саму никак не влияет, – у Леры были две соседки в университете в Канберре. Они обе предпочитали женщин, но поскольку среди студентов обычно мало зажатых и скованных, они взялись показать Лере пару важных приемчиков. Света говорила, что чудовищное количество женщин нахваливали умения Леры…

– Света о таком никак не может знать, – перебивает меня она, выглядя обеспокоенной. – Все было совсем не так.

– А звучало именно так, – с игривой улыбкой говорю я.

Но она не улыбается мне в ответ.

Вообще-то она выглядит напряженной, словно ей не нравится, что я завела об этом разговор. Еще бы – мы посреди её магазина, где личному нет места. Но… не она ли только что заявляла, что секс с ней хорош?

Смутившись, я опускаю взгляд на комикс в своих руках и несколько раз перечитываю один и тот же диалог.

– Это… – Оля хлопает Леру по плечу. – Эпично. Идеальная тема поглумиться.

Лера ничего не отвечает, просто хмурится и смотрит в свои бумаги.

Ну а теперь это стало действительно странным. И это моих рук дело, но когда думаю об этом, вспоминаю, что все утро было странным. Вчера у неё дома я словно прыжком пересекла невидимую линию между нами. Обнажила фарс наших просто дружеских отношений, по крайней мере, под конец. Режим «просто друзья» годится до тех пор, пока это актуально для каждого. И едва становится понятно, что одному из двоих нужно большее, карточный домик рушится.

Пару дней назад я сказала, что я хочу её нарисовать… Потом вчера вечером мы вместе лежали перед телевизором, плюс те легкие поглаживания… А сейчас знать о её прошлой сексуальной жизни, о чем мы раньше никогда не говорили… Наверное, я разрушила всю тщательно отстроенную крепость и облила ее бензином.

Подойдя к ней, я постукиваю её по плечу.

– Извини, – бормочу я. – Я просто открыла рот, и оттуда высыпалась куча неловкостей.

Она не смотрит на меня.

– Все нормально. Просто не хочу, чтобы ты думала…

– Да. Я знаю, – когда она замолкает, говорю я. Я понимаю. Ей не хочется, чтобы я о ней так думала.

На панно изображена девушка, не отводящая глаз от лежащего в ладонях пульсирующего сердца.

Когда подходит покупатель, мы замолкаем, и, отвернувшись, я направляюсь к своим вещам на диване. Засовываю альбом в сумку, вешаю ее на плечо и, ссутулившись, стараюсь прошмыгнуть мимо Леры незамеченной.

– Ты куда собралась, Тася? – зовет Оля.

– Надо выйти, – бормочу я, толкая входную дверь.

Оказавшись снаружи, я осторожно обхожу репортера, достаю телефон и тут же набираю папу, чтобы выглядеть занятой.

Он отвечает на втором гудке.

– Что стряслось, моя девочка?

Наклонившись, я тихо отвечаю:

– Привет.

– Ну привет.

Он делает паузу, ожидая, что я скажу, зачем позвонила. Я сделала это в качестве прикрытия, но сейчас, слыша его по телефону, понимаю, что в моей груди есть ощущение, будто напирающая на плотину вода. Рисование, писательство, фильм, Лера. Плюс мои типичные «шаг вперед и два назад» во флирте, то, как тщетно я пытаюсь понять Леру, и ноль навыков в доверии собственному чутью, когда дело касается девушек. Это слишком много всего за раз.

Я могла бы позвонить кому-нибудь из девчонок, но уже почти жалею, что рассказала Полине про тот день, и не хочу, чтобы она сейчас любопытничала про Леру. Вася на работе, а Катя не сможет сдержаться и все выболтает Свете.

– Что случилось? – поторапливая, снова спрашивает он.

Поморщившись, я закрываю глаза.

– Я просто раскисла.

– Расскажи мне.

– Кто мне выдал в эту жизнь взрослый билет? Кто решил, что это хорошая идея?

Папа смеется.

– Выдали взрослый билет? Ну-ну. Видимо, меня стороной обошли, – он затягивается сигаретой, и его голос звучит напряженно, когда, задержав дыхание, говорит: – Выкладывай давай.

Боже, с чего начать? У папы есть свое мнение насчет Остина –«форменное трепло, и ты правда думаешь, что он подходит для этого проекта?» – и идеи о Рэйзоре как пришельце с Марса – «он что, охренел? Он хоть читал чертову книгу?» Поэтому разговоры о моей работе для него вроде спускового крючка: они вызывают в нем защитный инстинкт под названием «не позволю никому навешать лапшу на уши своей девочке», и, хотя мне нравится, как он мной гордится, у него совсем нет опыта в Голливуде. Его мнение будет громогласным, но бесполезными.

Но что странно, – мне и не нужно это обсуждать; работа всегда была областью, где я чувствовала себя уверенно, и кроме того, я все еще разбираюсь в собственной реакции на Рэйзора-марсианина. А вот самая запутанная тема – связанная с Лерой, и я могу обсудить это с тем, кто скорее всего не решится слишком далеко заходить в своих расспросах.

Покусав ноготь, я наконец говорю:

– Думаю, у меня странные отношения с Лерой.

– А-а, – я слышу, что он резко затягивается, и представляю, как он прищуривается, держа сигарету в зубах. После чего выдыхает.

– Значит, мы об этом поговорим?

– Судя по всему.

Когда ушла мама, папе пришлось взять на себя все, что касалось воспитания девочки – помогая мне разобраться в душевных драмах, увлечениях девушками, несчастьях и с месячными. Он справился с этим настолько стойко, что я его за это просто обожаю. Папа шутник и приколист, сарказм – механизм его защиты, но я знаю, что внутри он мягкий. И с добрейшим сердцем.

Хохотнув, он выдыхает дым.

– Ну говори.

– В общем… – начинаю я, сощурившись, глядя на небо, – кажется, я хочу большего.

Папа щелкает языком.

– Даже не знаю, Босс. Я не могу до конца понять её. Думаю, она тебя обожает, но большее ли это для неё самой?

Вот именно такая честность мне и нужна. Папа очень любит Леру, но он не видит нас парой, в отличие от, например, Полины.

Нахмурившись, я сознаюсь:

– Я не знаю. В Вегасе она ясно дала понять, что не заинтересована.

– А еще Лера хорошая подруга, – добавляет папа. – Будь осторожна, когда пытаешься из этого сделать что-то большее.

Пожав плечами, я пинаю сухие листья на тротуаре. Папа – это зеркало моих собственных мыслей на эту тему.

– Ну да.

Я слышу, как он затягивается и выпускает дым снова, после чего говорит:

– Но я знаю, что все мы получаем меньше, чем хотим.

– Пап.

Он смеется.

– Ты так – да. Ну давай. Постарайся удержать все на легкой ноте. Сейчас твоя жизнь просто чокнутая. Сначала «Рыба Рэйзор», а теперь ты пишешь еще. И еще этот чертов фильм.

Я вглядываюсь в горизонт. Все это так тяжело, что внезапно ловлю себя на желании сменить тему.

– Что делаешь сегодня вечером?

Мне слышно, как он ногой тушит окурок на заднем крыльце, и стук двери, когда заходит в дом.

– Думаю, на ужин придет Эвелина.

Эвелина. Папина новая девушка, которую я люблю настолько, что так и тянет показать ей фак. Папа самый лучший и самый умный из всех, кого я знаю, и он заслуживает кого-то особенного. А Эвелина – с фальшивыми сиськами и вечно жующая жвачку официантка в T.G.I. Friday’s.

– Потрясающе.

– Похоже, она тебе не нравится.

Я хихикаю.

– Я говорила тебе, что она мне не нравится.

– Она забавная, Босс, – говорит он. – И у нее большие сиськи.

– Треш. Вешаю трубку. Разговор был на сто процентов бесполезен.

Он смеется.

– Люблю тебя.

– И я тебя, – я бросаю телефон в сумку и поднимаюсь по металлической лестнице домой.

Знаю, что соврала: это было не совсем бесполезно. Иногда папа своей честностью попадает именно туда, куда мне нужно. Для Леры это явно не больше, чем дружба, но даже если и так, разве то, что есть сейчас, для нас не лучшее?

Едва я вхожу, снаружи кто-то стучится в дверь. Два коротких удара костяшками ладони. Лера.

Я открываю дверь, прежде чем её рука успевает опуститься.

– Привет, – говорю я.

Она запыхалась и рукой проводит по волосам.

– Привет, – отвечает она. – Могу я войти на минуту?

Я делаю шаг в сторону.

– Конечно.

Она проходит мимо меня в гостиную и несколько секунд смотрит в окно, пока восстанавливает дыхание. Кажется, она здесь не чтобы перехватить бутерброд и не воспользоваться туалетом из-за сломанного в магазине, и чем дольше она молчит, тем тревожнее мне становится.

Наконец она поворачивается ко мне.

– Ты в порядке?

Я впиваюсь в неё взглядом, пытаясь игнорировать свалившееся на мою голову за последний час. Почему она решила, что я могу быть не в порядке?

– Ага. А что?

– Ты как-то внезапно ушла. Будто что-то не так.

Мысленно простонав, я отворачиваюсь и смотрю в окно.

– Просто почувствовала себя дрянью, проболтавшись Оле про тебя в универе и…

– Блядь, Тася, мне насрать, что Оля об этом знает.

Пожав плечами, я говорю:

– Ты выглядела недовольной.

Схватившись рукой за затылок, она отвечает:

– Не хочу, чтобы ты думала обо мне, как о девушке, которая склеила соседку, просто чтобы научиться, как себя вести с девчонками, – взгляд её чуть увеличенных очками глаз такой мягкий. – Это фигово звучит.

Я улыбаюсь.

– Я не думаю так об этом. Это же универ. Чего там только не бывает.

– Тот единственный раз случился по большой пьяни больше десяти лет назад. Это не было, – она морщится, подбирая слова, – каждую ночь.

– Все нормально, – тихо говорю я, желая, чтобы она знала, что не нужно что-то объяснять, лишь бы заставить меня чувствовать себя лучше. – Я не хочу, чтобы ты…

– И знать, что ты слышишь такое про меня от кого-то еще… – почесывая шею, перебивает она меня. – Мне это не нравится.

– Честно говоря, с тобой мы подобные темы вообще не обсуждали.

Она ничего не отвечает, и я быстро добавляю:

– То есть, это нормально. Нам и не обязательно. Просто… Вот поэтому я и ушла. Потому что почувствовала себя вторгающейся, куда не надо. Я не хочу влезать в твои личные дела, Лер. Я уважаю твое пространство.

Когда она смотрит на меня, то кажется запутавшейся.

– Я чувствую… – начинает она и качает головой. – Блядь. Чувствую, нам надо поговорить.

У меня в животе закололо. С таких слов хорошие разговоры не начинаются.

– А сейчас мы разве не разговариваем?

– Ну то есть, – делая шаг вперед, говорит она, – вчерашний вечер был… другим. Или это только мне так показалось?

Опустив глаза, я пинаю носком туфли уголок ковра, ощущая неловкость собственных движений.

– Нет, думаю, я понимаю, о чем ты. И хочу извиниться за это.

Подойдя ближе, она говорит:

– Нет, – а потом еще тише добавляет: – Не извиняйся. Я не это имела в виду.

Она медленно поднимает руку и кладет мне на щеку. Я чувствую поглаживание её среднего пальца на бьющемся пульсе у себя на шее, а она смотрит на свою руку, приоткрыв рот, будто не может поверить, что сейчас сделала.