Текст книги "Невеста (СИ)"
Автор книги: София Блейк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 21 страниц)
Меня интересовал вопрос, откуда у скромного копирайтера деньги на хорошую машину и всю эту сладкую жизнь, но Артур мимоходом упомянул, что рекламное агентство принадлежит его отцу, и даже квартира стараниями предков у него отдельная – осталась после бабки. С одной стороны было неплохо, что парень откровенен со мной, но все–таки я бы предпочла видеть в нем личность, а не заурядного мальчика-мажора с не выветренной инфантильностью в мозгах, пускай и развитых образованием.
У Артура оказывались знакомые почти в каждом из клубов, и всем им он представлял меня как Гиневру, его новую подругу. Впрочем, никто из этих людей не обратил на меня особого внимания, кроме одного совсем юного паренька, поделившегося со мной своей бедой – его бросила подруга. Я снисходительно потрепала его вихры и не стала вступать в бессмысленный разговор. Тут Артур приволок знакомого барыгу, мы убрали еще пару дорожек фена, и тема с подругой сама собой иссякла. Вы уж не обессудьте, что я так легко говорю вам про кокаин, просто так было: я никогда в жизни не вкалывала себе наркоту, но нюхать было мне вовсе не противно, да и траву я курила несколько раз, впрочем, без особого удовольствия. Но если кто из моего поколения скажет вам, что не делал этого ни разу, прекратите общение с такой личностью – это лжец, либо сумасшедший.
Уже под утро, в клубе, стилизованном протестной атрибутикой, вроде красных знамен, портретами Мао, Че Гевары и прочей лабудой в этом роде, мы повстречали господина в черном френче, который был коллегой и знакомым Артура. Его звали Стас, и на холеной физиономии он носил сдержанную печать достоинства и скуки.
– В мире не осталось ни единого места, не изгаженного проклятыми транснациональными корпорациями, – вещал он.
– Но ты же работаешь на них, – Артур поймал очередной приход и то и дело смеялся невпопад.
– В этом–то и парадокс, – вздыхал Стас. – Я ненавижу их, но днем вынужден изображать почтение и преданность. Единственной отдушиной стало то, что я снимаю клипы с двойным или тройным подтекстом, а заказчики не врубаются в это. К примеру, ты помнишь мой ролик для «Голдстара»?
– Это с механической девушкой?
– Нет, девушки это не мой жанр. С космическим кораблем.
– А… не помню.
– Так я туда им Гагарина подсунул.
– Круто.
– Ну, не самого Гагарина, а его «Поехали». Оно же совсем им не в тему, но отстойные буржуи сожрали это, представляешь?
– Остроумная фишка, – сказала я, и внимание Стаса переключилось на мою персону.
– Я тебя раньше не видел в этом месте, – сказал он.
– Это потому что у меня консервативный вкус, – объяснила я.
– Так свежо повстречать в наше время красивую девушку с консервативными наклонностями. Вы, вероятно, хотите тем самым заявить, что вы гетеро, или, как модно говорить сейчас, стрэйт.
– Нет, я би, если вам интересно, – сказала я. – Мой консерватизм состоит не в этом, а в том, что я уважаю всемирные корпорации.
– Только не это! – воздел руки Стас. – Артур, ты провел вражеского агента на наш корабль!
– Ох, Стас, это же прикольно! – Артур все еще ржал, схватившись за живот. – Давай снова по вискарику.
– А позволено мне будет спросить, что ты нашла хорошего в империалистах? – спросил Стас.
– Они никому не завидуют, – сказала я, – в отличие от тех, кто их ненавидит.
– Ты не понимаешь, – снисходительно усмехнулся Стас, поднаторевший в левой риторике. – Они завидуют чужой самобытности. Это же современные фашисты, которые хотят унифицировать весь мир.
– А товарищ Мао, значит, хотел свободы самовыражения для человечества? – улыбнулась я.
– Ты знакома с идеями чучхэ? – спросил Стас.
– Ровно настолько, чтобы предпочитать им идеи либеральной экономики и свободного рынка.
– Но именно империалисты душат свободу рынка! – взвился Стас. – Любой перспективный бизнес подминается ими, или становится таким же, как они.
– Для этого существует антимонопольное законодательство, – сказала я.
– Артур, – растерянно сказал Стас. – Твоя Гиневра точно свалилась к нам из Америки. На русских почвах такие не произрастают. Ее заслало ЦРУ.
– К тому же, быть поглощенным, или развиваться самим, это все–таки уже выбор, – я не дала холеному демагогу сбить себя с мысли, – полагаю, вряд ли авторам чучхэ понравилась бы хоть чья–нибудь свобода выбора.
– Представляешь, – сказал Артур, вроде бы ни к кому конкретно не обращаясь, – она свободная, эта женщина. Ты что–нибудь понимаешь, Стас? Почему она такая? Я, кажется, готов ее полюбить. Может статься, я уже ее люблю, – мечтательно проговорил он, прикрыв глаза, а у меня от этих слов пробежали мурашки по спине, хоть я и понимала, что спутник мой не совсем вменяем.
– У тебя хороший вкус, старик, – покровительственно сказал Стас.
– Пошли, Гиневра, – сказал Артур и встал.
– Было очень приятно общаться с вами, – сказала я Стасу на прощание, тоже вставая.
– Надеюсь, мы еще встретимся, – наклонил он лысеющую голову.
Мы вышли на улицу, когда уже рассвело, утреннее движение людей и транспорта было неприятно, как возвращение к повседневным заботам после отпуска на море. Подумать только, на море я и была–то в последний раз еще с отцом, после четвертого класса… У меня, странное дело, даже не возникала мысль о том, чтобы поехать куда–нибудь просто на отдых, расслабиться после напряжения стольких лет. Все мои передышки состояли из гуляния по лесу или в парке, чтения книг, редких дискотек. Много ли моих сверстниц выдержали бы такое? Но сейчас рядом со мной на водительском сидении находился симпатичный и неглупый парень, который как нельзя лучше подходил для нового романа. А вдруг, даже больше, чем просто романа! Его последние слова почему–то не выходили у меня из головы. Могло ли статься, что Артур, перестав контролировать себя, выдал неподдельные чувства, которые испытывал ко мне? Ведь он, единственный из всех, с кем я общалась, не знал, что имеет дело с проституткой. И он не забыл меня за столько времени! Я повернулась к Артуру:
– Почему ты не едешь?
– Руки не мои, – он снова расхохотался. – Они сами по себе. И ноги тоже. Ты зря от марочки отказалась. Так вставляет не по-детски!
– Давай я машину поведу, – предложила я.
– А умеешь?
– Да, и права с собой.
– Садись, – согласился он, мы вышли и, огибая машину, столкнулись у капота, Артур обнял меня.
– Откуда в тебе столько уверенности? – спросил он, выдохнув мне в лицо смесь табака и алкоголя. – Я думаю, ты не ходила в такие места раньше.
– Это от злости, – сказала я.
– Я давно заметил, что ты недобрая. На кого ты злишься?
– Это абстрактная злость. К тебе она не имеет отношения, да ты и не поймешь…
– Я постараюсь, – Артур смотрел почти нормально, может быть, его немного отпустило на воздухе, подумала я.
– Для того чтобы понять, постарайся представить, что всю жизнь ты видишь свое отражение только над нижней кромкой зеркал в общественных местах, что никто не разговаривает с тобой всерьез, не обсуждает действительно важные вещи. А большинство видит перед собой не более чем нежную маленькую дырку, понимаешь?
– А ты, значит, не смотришь на мужика, как на хуй в денежной обертке? – Артуру вдруг стало смешно от собственной аллегории, и он согнулся пополам. Его хохот все не прекращался, утренние пешеходы с удивлением и неприязнью глядели на обдолбанного хлыща, нагло высмеивающего их привычный мир.
Наконец, Артур дополз до пассажирского сидения и захлопнул дверь. Я отрегулировала зеркала и положение водительского кресла под себя. Педаль газа оказалась гораздо более чуткой, чем в моей первой «восьмерке», а другие отличия были не так уж существенны – я с удовлетворением поняла, что не забыла навыки вождения. Между тем, Артур, сидя рядом со мной, любовался своими руками, будто видя их впервые, начинал говорить какие–то немыслимые слова и фразы, внезапно обрывая их и переходя к другим, таким же нелепым возгласам.
– Куда тебя отвезти? – спросила я. Мы стояли в пробке на Беговой, и конца ей не было видно.
– Перед мостом повернешь направо, – отозвался он и добавил без всякой связи. – Не будет тебе орденов и медалей, таланты и юность в земле закопали.
– Чей талант?
Он не торопился отвечать.
– Твою, что ли, юность закопали в землю?
– А, что мне терять! – Артура изобразил рукой нечто вроде патетического жеста. – Я влюбился, маленькая Гиневра, я влюблен в тебя не на шутку.
– Ну и приход же ты выловил, – пожала я плечами. – Почему я не могу так оттягиваться!
Это был не вопрос, а скорее жалоба себе самой. Я никогда не могла потерять разум и память от водки или от легких наркотиков. Когда я перебирала, меня просто тошнило, и я не умела, как другие, прятаться в блаженный запой или обкурку, если мне было скверно на душе, а, может быть, и смогла бы, только для этого следовало извлечь из себя некий стержень, но кем бы я стала после этой процедуры? Да, пожалуй, девушкой, которой бы не показалось глюком Артурово признание в любви. Или, все–таки, это был не до конца глюк? Пора было признаться, хотя бы самой себе, что вопрос взволновал меня больше, чем мне бы хотелось.
– Я хочу быть с тобой всегда, – сказал Артур на удивление трезвым голосом, снова обнимая меня на парковке у дома. – Ты не думай, что я обжабался и несу чушь. Сердце подсказывает мне, что ты – та единственная, которую я всю жизнь искал. Опущен подъемный мост и трубят герольды, возвещая о том, что нареченная принцесса Гиневра восходит в Камелот.
Я потеряла дар речи и подала ему руку, потупив взор. Что же это со мной творится, спрашивала себя, направляясь к подъезду, прекрати сейчас же строить иллюзии, Соня Буренина. Спустись на землю. Так не бывает. Не может так быть!
Артур жил на Хорошевском шоссе, в кирпичном девятиэтажном доме, и я с некоторым удовлетворением увидела, что его двухкомнатная квартира намного меньше моей. Я пошла в ванную, долго не выходила оттуда, а когда появилась в комнате, то увидела, что Артур заснул на кровати, даже не раздевшись. На письменном столе мерцал заставкой компьютер, я села к нему и начала открывать разные программы, которые проходила полтора года назад на курсах. Со дня получения диплома о первой степени, я вообще не приближалась к компьютерам, и теперь мне хотелось вспомнить работу разных приложений «Windows», удостовериться, что я не сильно отстала в развитии. Артур начал храпеть, и я попыталась представить, каково это, быть его девушкой.
И вот, я осознала, что не хочу думать ни о каких компьютерных программах, а только о парне, который лежал в двух шагах от меня, беззащитный, доверившийся мне. Что, в сущности, я знала об Артуре: с ним было интересно, он хорошо одевался, и его непримечательное лицо было скорее симпатичным, он был образован, имел интересную работу. Кстати, о работе: на поверхности стола были разбросаны бумаги, неряшливо покрытые строчками текста. Я вчиталась в одну из верхних страничек.
«Мохнатый енот в лесу пробегает перед камерой. Тот же енот, но подстриженный появляется в офисе (двигается в обратном направлении) на фоне аппаратуры. Слоган: «Даже еноту понятно…»
Я так и не узнала истину, понятную еноту, потому что текст был оборван. Вероятно, Артур крепко задумался на этом месте и отложил рукопись. Вот он, срез творческого процесса, момент рождения слов, которыми будут блевать радио– и телевизионные динамики, миллионы услышат и поверят им, устремятся покупать очередной бренд. О, как была права та американка в мюнхенской тюрьме! А что творец волшебных слов? Вот он, решил подогнать разум шенкелями ЛСД, хлыстом кокаина, шпорами экстези, – и скоро он проснется и допишет наилучшее окончание для енота. Как–то мне не казалось романтичным, что творческий процесс должен стимулироваться столь противоестественными способами. По разным причинам жрут таблетки, ширяются и нюхают бомжи, проститутки, мажоры, богема, ветераны горячих точек. Конечная станция их маршрута как–то мало напоминает Пантеон.
Но Артур не наркоман, нет, просто все наши встречи происходили в каких–то увеселительных заведениях, только и всего. Располагая возможностями мажорного московского мальчика, он веселится, прожигает молодость. Не исключено, что вырасти я в тех же условиях, что и он, между нашими привычками было бы тяжело заметить разницу. И все–таки я совсем не знаю его душу, его сердце – ведь эти материи не проявляются раньше, чем изучишь человека по-настоящему. Я вдруг поняла, что сильно волнуюсь.
Ну да, я увидела выход, не связанный с бегством за тридевять земель, ментами, бандитами, проклятой работой, бессонницей и вечным терпением. Соня Буренина уже и так достаточно натерпелась. И теперь сама судьба раскрывала перед ней лазейку в тихую беспечную гавань, где мечтали бы оказаться миллионы девушек. Жить с приятным парнем в московской квартире, готовить, следить за внешностью, развлекаться по вечерам. Здесь меня не достанут никакие менты, а со временем уголовное дело Сахно ляжет в архив, и никто больше обо мне не вспомнит. Что еще нужно для счастья?
Внезапно я увидела себя как бы со стороны, и поняла, что в этот момент кривые петли моей судьбы пересеклись, и дальше ведут совершенно разные дороги, а от меня требуется сделать выбор прямо сейчас.
И вопрос, на который предстояло мне ответить, был таков: смогу ли я полюбить Артура? Как просто! Я ощутила, что мое сердце забилось учащенно – неужели это предвкушение счастья, со страхом подумала я, но потом догадалась, что у человека просто обязан ускоряться пульс, если он оказывается на развилке собственной жизни.
Любить или не любить, вот она, Гамлетовская проблема, когда дело касается женщины. Датский принц долго выбирал и выбрал действие, как подобало мужчине. А можно ли выбрать чувство, как это предстояло сделать мне? Я вскочила на кровать, уселась верхом на Артура, повернула его голову к себе. Халат на мне распахнулся, и мое обнаженное тело приблизилось к нему, будто бы я сгорала от желания. Но Артур негромко посапывал в беспамятстве, и ни в чертах его лица, ни в теплом теле под одеждой не содержалось ответа на мои вопросы.
Ответ, как и всегда, был только во мне самой.
