Текст книги "Через год в это же время"

Автор книги: Софи Касенс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 23 страниц)

Девятое августа 2020 года

Странно было привести Квинна в родительский дом. Минни никогда не приводила сюда мужчин.

Когда они вошли, она поднесла палец к уху и качнула головой, как метроном:

– Слышишь? Успокаивает, разве нет?

– Не знаю… но вообще очень мило. Похоже на дом, в котором живет само время.

Минни сморщила нос. Она каждый раз так делала, если Квинн выдавал что-нибудь поэтическое.

– Может, это станет заглавием к моим мемуарам, – сказала она.

– Ох, я люблю Хоппера, у меня в квартире есть репродукция «Полуночников», – произнес Квинн, сразу заметив «Автомат».

– Не может быть! – откликнулась Минни. – Мне нравятся его картины.

Квинн явно не помнил того разговора с Амандой перед его офисом.

– Моя школьная подруга Лейси уехала из Лондона, когда нам было четырнадцать. И какое-то время мы посылали друг другу открытки. У нее, должно быть, имелась целая пачка открыток с репродукциями Хоппера, потому что она только их и присылала. И его картины теперь связаны для меня с добрым словом потерянной подруги.

– Она выглядит такой одинокой, правда? – сказал Квинн, глядя на картину. – И хочется узнать, почему она грустит.

– Полагаешь, она грустит? Я никогда так не думала. Мне всегда казалось, что она довольна своим одиночеством. И я ей завидую… Я никогда не была настолько храброй, чтобы пить кофе наедине со своими мыслями.

Квинн искоса глянул на нее, держа репродукцию:

– Весьма оптимистичный взгляд.

– Мне ее подарила Лейла. – Минни пожала плечами. – Может, это ее взгляд на мир влияет на меня.

Квинн положил репродукцию, и тут в дверь проскочил Лаки и начал тереться о ноги Квинна.

– А это кто? – спросил он, наклоняясь, чтобы погладить кота.

– Это Лаки. Лаки ненавидит переезды, так что нам придется обмануть его и сделать вид, что это некая кошачья игра. Тебе придется взять на себя роль помощника.

У Минни оказалось гораздо больше коробок, чем она предполагала. На такси ей пришлось бы сделать две поездки. Новая квартира, расположенная всего в пятнадцати минутах от дома родителей, была непохожа на прежнюю квартиру Минни в Восточном Лондоне, но в ней был свой характер, и она находилась недалеко от станции метро. И это было все, что могла позволить себе Минни, и она радовалась, пусть даже здание выглядело довольно ветхим, а рядом проходила шумная большая улица.

Они с Квинном наконец перетащили коробки и несчастного кота в прихожую новой квартиры на первом этаже.

– Очень мило, – произнес Квинн, вытягивая шею, чтобы заглянуть в крошечные помещения квартирки с одной спальней.

Справа от входной двери находилась душевая, совмещенная с туалетом. «Кому не понравится принимать душ, пока рядом кто-то сидит на горшке?» – сказал тогда агент по недвижимости.

– Конечно, это не дворец, к которому ты привык, в Примроуз-Хилле, – усмехнулась Минни. – Но это моя квартира, и в ней тихо!

И как по сигналу, по дороге за окном с ревом проехали несколько грузовиков, что заставило их обоих улыбнуться.

Кухонька размером с муравьиный нос, с трехуровневыми шкафами до потолка, также располагалась справа. В ней имелась маленькая стремянка – видимо, для того, чтобы добираться до верхних полок.

– Только не держи спиртное вон там. – Квинн показал на самый верх. – Три порции джина с тоником – и эта кухня превратиться в смертельный капкан. – Он дважды хлопнул рукой по стремянке.

– Спасибо, папочка, – ответила Минни.

– Ладно, признаю, это прозвучало наставительно. Но могу сказать, Минни, что у меня никогда не было почитаемого отца, поэтому шутки на эту тему меня задевают.

Лицо Минни вытянулось, она бросила нервный взгляд на Квинна.

– Поймал! – улыбнулся Квинн. – Сразу забеспокоилась.

– Ничего подобного, – возразила Минни, щелкая его пальцем по шее. – Ты просто идиот!

– О! – Квинн со смехом потер шею, а потом протянул руку и нежно сжал плечо Минни.

Он вернулся в прихожую и принес коробку с наклейкой «Кухня», из которой торчала бутылка шампанского.

– Приятно видеть, что ты не забыла важную вещь, – сказал он, кивая на бутылку.

– Это подарок Лейлы в честь переезда, – пояснила Минни. – Положу ее в холодильник. – Она помолчала, глядя на Квинна. – Если только ты не против выпить сейчас со мной по бокалу? В холодильнике, наверное, есть лед. Мне совсем не хочется разбирать сегодня все коробки.

Он снова посмотрел на нее так, как тогда у фургона, словно Минни подстрекает его сделать что-то такое, чего он делать не должен.

– Мне машину вести, – напомнил он.

– Ох, ну да, глупая мысль! К тому же оно все равно теплое.

– Но один бокал я мог бы выпить.

Они оставили коробки в прихожей и прошли в гостиную. Предполагалось, что квартира сдается с обстановкой, но в гостиной имелись лишь маленький двухместный диванчик и низкий прямоугольный кофейный столик. И хотя сама комната была крошечной, в ней было большое окно, выходившее на пустое пространство между домами, так что в него лился свет и гостиная выглядела теплой и приветливой по сравнению с темной клаустрофобической кухней. Минни и Квинн уселись рядом на маленький диван, обитый грубой бело-зеленой тканью. Не было ни льда, ни бокалов, так что они выпили теплого шампанского из обычных кружек.

– На одной из коробок, которые нес, я заметил наклейку «Все для выпечки», – сказал Квинн, заглядывая в свою кружку. – Думаешь однажды вернуться к своему делу?

Минни глотнула шампанского:

– Но я ведь просто не смогу, да? Мы все продали.

– Ты избавилась от аренды, но ты же не отказалась от того, что лежит в той коробке?

– Но я не говорила, что вообще никогда больше не буду печь.

– Это было бы пародией.

Диван был таким маленьким, что их ноги соприкасались. Минни остро ощущала каждую точку, где тело Квинна прижималось к ее телу.

– Теплое шампанское не так уж приятно, – заметил Квинн с комической гримасой.

– Уж извини, – ответила Минни, делая большой глоток. – Пей побыстрее, покажется не совсем плохо.

Он последовал совету, а потом долил им обоим. Что они делают? Он должен ехать домой. Но Минни не желала задавать вопросов; она желала, чтобы он никуда не уходил.

– Оставлю машину здесь, заберу завтра, – сказал Квинн, как бы прочитав ее мысли. – Не могу допустить, чтобы ты праздновала переезд в одиночестве.

Он поднял свою кружку и коснулся ею кружки Минни.

Минни вдруг поняла, что ей хочется напиться, хочется расслабиться, отключить внутреннего болтуна, спрашивавшего, что это она задумала, на что надеется… Шампанское должно было приглушить этот голос, позволить ей просто наслаждаться моментом. Она уже так устала от этого нагромождения вопросов, постоянно колотившихся в ее голове; алкоголь иногда срабатывал как замечательная кнопка отключения.

– Значит, больше никакой выпечки, только кейтеринг, – сказал Квинн, устраиваясь на диване поудобнее.

Минни не хотелось говорить о работе, ей хотелось просто положить голову на плечо Квинна и ощутить тепло его тела. Она моргнула. Она уже опьянела. Не сказала ли она вслух что-то насчет его плеча?..

– Но мне кажется, тебе нравилось иметь собственное дело. Нравилось помогать тем людям… – Квинн посмотрел на нее, понял по ее лицу, что продолжение этой темы может испортить приятную атмосферу, и перевел разговор на другое: – Но тогда у тебя не было бы времени тренироваться в плавании вольным стилем, ты не попала бы на Олимпийские игры, и это стало бы трагедией для Великобритании.

Минни улыбнулась и легонько похлопала его по колену, давая понять, что одобряет смену темы. Некоторое время они сидели в дружеском молчании. Минни посмотрела на Квинна. Теперь она знала, что обманывала себя, воображая, будто может быть счастлива, оставаясь ему просто другом. Она уже приподняла стеклянный колпак, приведя его сюда… и теперь могла точно так же расколотить этот пузырь… сказать то, что не было сказано…

– Ладно, а что ты обо всем этом думаешь? – спросила она, показывая на него, потом на себя.

Да, она это делала; она тащила слона из огромной коробки, закопанной в саду давным-давно, и вела его в посудную лавку.

– О чем ты? – спросил Квинн.

Его взгляд метнулся по комнате, как пленник, ищущий путь к бегству. Минни следовало оставить это, заговорить о чем-нибудь другом…

– Я имею в виду тебя и меня. Мы действительно просто друзья по плаванию?

Он улыбнулся, и его улыбка выглядела смущенной и глуповатой.

– Я буду приписывать себе честь, когда ты сделаешь блестящую карьеру пловца.

– Нет, серьезно, Квинн… – Не нужно ей было продолжать! – У тебя действительно нет ко мне никаких чувств, кроме дружеских, честно?

Он неловко передвинулся на диване и закрыл глаза. Ну вот, она это сделала. Сорвала все покровы.

– Да, я знаю, ты говорил, что ничего такого не хочешь. – Минни громко, протяжно вздохнула. – Но… когда мы вместе, мне кажется… кажется, что я никогда не была так близка с кем-то. Я не могу… – Говоря это, она зажмурилась, не в силах смотреть на него. – Я всю неделю только и жду встречи с тобой. А когда мы рядом, мне кажется… кажется, что так и должно быть. Я все выдумываю?

Минни решилась посмотреть на Квинна и ясно увидела, что ничего не выдумала. Он наклонился к ней, его голубые глаза внезапно стали дикими, как бурное море, он обхватил ладонью затылок Минни и резко притянул к себе, их губы встретились… И это был жаркий, требовательный поцелуй, заставший Минни врасплох. Она же знала! Она знала, что он чувствует то же самое! Ее ум победоносно бурлил. Поцелуй смягчился, губы Квинна осторожно ласкали ее губы, и у Минни закружилась голова от желания, она прижалась к Квинну, чтобы уничтожить пространство между ними до последней молекулы. Он мягко опрокинул ее на диван. И Минни вдруг остро ощутила всю его силу, его широкие плечи, его руки, его огромное тело. Вспышка жара пробежала в ее животе и между ногами. Минни куда-то летела, опьяненная, не ощущая больше твердой почвы под собой. Она подняла голову, чтобы поцеловать его, но диван был слишком маленьким и не позволял им полностью прижаться друг к другу.

– Переберемся отсюда?.. – спросила она, выдохнув эти слова в его щеку.

Одним плавным движением Квинн вскочил, нежно подняв Минни, направился было к стене у двери, но Минни развернулась и прижала его к стене, стаскивая с него джемпер и футболку, ее руки искали его обнаженную грудь. А он обхватил ее за талию, легко снял с нее топ, и кожа Минни загорелась от наслаждения, когда его ладони скользнули по ее телу. Она расстегнула бюстгальтер, и Квинн посмотрел на нее так, словно обнаружил некую редкую драгоценность. Он провел ладонью по ее шее, по талии, по спине. Минни казалось, что она вот-вот взорвется от наслаждения, и она снова потянулась к его губам…

Пронзительный звук остановил их. Дверной звонок.

Они застыли. Минни повернулась к входной двери.

– Это что, мой звонит? – дыша с трудом, произнесла она.

– Похоже, да, – хрипло ответил Квинн, тоже задыхаясь.

– Но я никого здесь не знаю – наверное, ошиблись. Не обращай внимания.

Квинн обхватил ладонями ее лицо, их взгляды встретились, Минни почувствовала, как содрогается земля…

– ДЗЗЗЗЗЗЗ! – трезвонил дверной звонок.

А потом за дверью раздался голос ее матери:

– Эй, Минни! Ты здесь?

Ошеломительный, радостный момент превратился в панику, они отпрыгнули друг от друга, лихорадочно ища свою одежду.

– Что она здесь делает? – прошипела Минни.

В дверь начали стучать.

– Может, звонок сломался? – услышала она слова матери.

– Иду! – крикнула Минни. – Я просто в туалете!

Она бросила на Квинна взгляд, говоривший: «О черт, извини!» – и поспешно натянула через голову топ. А заодно попыталась взглядом изобразить нечто вроде: «Я их выпровожу, и мы продолжим с того, на чем остановились», но это было слишком сложно.

– Привет! – воскликнула Минни, открывая дверь и обнаруживая на площадке своих родителей.

– Ты все-таки здесь, – произнес отец. – Мы увидели, что ты забрала все коробки, пока нас не было дома, и подумали, что тебе понадобится помощь.

Конни прошла мимо дочери с пакетами из магазина:

– Я купила тебе кое-что необходимое. Не могу допустить, чтобы ты очутилась в пустой кух… Ох! – Она испуганно прижала ладонь к груди, когда из гостиной появился растрепанный Квинн.

– Привет, миссис Купер, – сказал он, откашливаясь и вскидывая руку в знак приветствия.

– Квинн помогал мне с переездом, – пояснила Минни.

– Вижу, – кивнула мать, поворачиваясь к Минни и глядя на нее расширившимися глазами.

– Мы не будем мешать, – произнес отец Минни. – Нам просто не хотелось, чтобы ты оказалась в новой квартире без еды.

– Твой отец подумал, что нам следует посмотреть, что тут за район. Не такой хороший, как в прошлый раз, – сказала Конни Купер.

– Здесь замок на входной двери плохой, так всегда в съемных квартирах. Тебе нужен двойной замок, на первом-то этаже. Попроси домовладельца поставить новый, – заявил отец, в подтверждение своих слов отпирая и запирая входную дверь.

– Тебе не кажется, что это непрактично? – поинтересовалась мать, оглядывая высоченные кухонные шкафы. – Ладно, мы не станем задерживаться, но мне бы хотелось выпить чашечку чая, ты уже нашла его в своих коробках?

Родители Минни занялись осмотром квартиры, а Минни начала искать в коробках чайные пакетики.

– И это вся квартира? – крикнула из гостиной мать Минни. – Боже праведный! – воскликнула она, войдя в спальню. – Здесь что, кто-то помер?

– Минни Му, ты уверена, что это лучше, чем моя комната с часами? – спросил отец.

Минни принесла в гостиную поднос с чайными чашками. Ее родители устроились на диване, а Квинн сел на пол. Когда Минни ставила поднос на кофейный столик, то заметила свой черный бюстгальтер на полу за дверью и постаралась незаметно затолкнуть его под диван ногой.

Посмотрев на поднос, Конни нахмурилась:

– Один пакетик на четверых? Наверное, ты уж слишком экономишь.

Отец Минни неловко поерзал на диване:

– Однако двоим здесь тесновато, а?

Минни посмотрела на Квинна, а тот перевел взгляд на окно.

– Квинн, вы согласны, что сад вашей матери в последнее время выглядит неплохо? Она просто кладезь знаний, эта женщина. И у нее, как говорят, «зеленые пальцы». Вы, должно быть, довольны, что она снова выходит из дому? – с гордостью произнесла мать Минни.

Минни не могла понять выражения лица Квинна; он снова вдруг стал далеким, отстраненным. Его улыбка являла собой образец вежливости, но была нарисована поверх чего-то такого, что невозможно было прочесть.

– Да, Конни, вы очень хорошо на нее влияете. Приятно снова видеть маму в саду, это ее по-настоящему успокаивает. – Он встал. – Боюсь, мне пора уходить. Рад был повидать вас обоих.

– Не уходи, – попросила Минни, поворачиваясь к нему и качая головой. – Ты даже чая не выпил.

Она пыталась взглядом показать ему, как ей не хочется, чтобы он уходил, но Квинн отвел глаза.

– Вряд ли этот чай стоит того, чтобы задерживаться, милая, – произнес ее отец, слегка скривившись.

– Прости, но мне нужно кое-где быть днем. И я был рад помочь тебе с коробками, – ответил Квинн уже из прихожей.

– Но твоя машина?

– Заберу завтра, – бросил он на ходу, открыв дверь.

– Ох, надеюсь, это не мы его прогнали? – спросила ее мать, когда Минни вернулась в гостиную.

Минни почувствовала, как ее сердце ушло куда-то в ноги. Как бы ни был хорош тот поцелуй, он не принес желаемого результата.

– Минни Му, а у меня для тебя подарок в честь переезда! – Отец поднял с пола стоявший рядом с ним пакет с ручками.

Он достал из него квадратную коробку, завернутую в пузырчатый полиэтилен, и преподнес ее дочери.

Минни сорвала обертку; в коробке лежали одни из отцовских часов, с серебряными стрелками и самым противным из всех тиканьем.

– На время, чтобы ты чувствовала себя совсем как дома, – подмигнув, произнес отец.

Канун Нового, 2004 года

Вода в ванне остывала. Тело над водой уже покрылось гусиной кожей, кончики пальцев сморщились и побелели. Она приложила ладони к груди, до сих пор практически плоской, как печенье. Завтра ей исполнялось четырнадцать, наверняка скоро грудь вырастет. Минни хотелось включить горячую воду и еще посидеть в ванне, но мама была в спальне, и если бы она услышала шум воды, то закричала бы на Минни, требуя выйти.

Школьные каникулы словно замедляли жизнь. Время растягивалось; ванну можно было принимать час, еду готовить два часа и целый день гулять в парке. Во время учебы жизнь текла быстрее, резче; нельзя было задержаться ни на секунду. И через пять дней она вернется на эту беговую дорожку и к Ханне Олбрайт. Пять дней.

В прошлом семестре девочки в ее классе придумали некую игру и начинали распевать разные песенки, когда в помещение входила Минни. Они радовались, если кто-то находил новую песенку. «Driving in My Car», «This Car of Mine», «Life Is a Highway»[2]2
  «Еду в своей машине», «Это моя машина», «Жизнь – это шоссе» (англ.).


[Закрыть]. Просто удивительно, как много существовало песен о машинах и дорогах.

Минни научилась справляться с поддразниваниями и песенками. Пусть себе поют, пусть смеются. Если не обращать внимания, то быстрее отстанут. Ханна Олбрайт всегда заходила дальше других, стараясь во что бы то ни стало спровоцировать Минни. В последнюю неделю прошлого семестра все зашло так далеко, что она завелась. «Завелась»! Она уже и думать стала, как автомобиль. Минни опустила голову под воду…

Часть проблемы состояла в том, что ее подруга Лейси уже не училась в их классе. И заступиться за Минни было некому. Ханна, Полина и еще несколько девочек начали толкать Минни, дергать за волосы. А в какой-то момент кто-то ткнул ее карандашом. Эта новая жестокость испугала Минни. Она не знала, как с этим справиться; такое уже нельзя было просто молча игнорировать.

Она открыла глаза под водой, глядя вверх, на грязноватые бежевые плитки, сквозь мерцающую воду. Потом высунулась на поверхность, наполнила легкие воздухом, подтянула ноги к груди. На бедре до сих пор был виден маленький темный след от ранки, нанесенной карандашом. Как будто девочки в школе просто хотели довести Минни до того, чтобы она наконец огрызнулась.

Неужели ее превратило в мишень просто нелепое имя? В школе они читали «Ромео и Джульетту», и одна цитата застряла в памяти Минни на весь семестр: «Роза пахнет розой, хоть розой назови ее, хоть нет». Может, и с другим именем ее жизнь была бы такой же поганой? В школе были и другие дети со странными именами, но они не привлекали к себе такого внимания, как Минни. Исла Уайт из девятого класса слишком красивая, чтобы ее дразнить, а у Зигги Зи Зейна из десятого папа когда-то играл в оркестре, и это давало ему полную свободу. Видимо, в Минни было что-то еще, делавшее ее настолько уязвимой. Может, ее курчавые каштановые волосы или пухлые, как у хомяка, щеки? Минни тайком выбросила шоколадки, которые бабушка Си подарила ей на Рождество. Может, щеки у нее слегка втянутся, если она перестанет есть шоколад?

Этим вечером она совершила нечто радикальное: высветлила волосы и потратила карманные деньги за шесть месяцев на то, чтобы их выпрямить. Может, именно это ей и нужно – новая внешность? Минни боялась показаться матери и потому сидела в ванне уже целый час. Сегодня у нее первый вечер в качестве блондинки – вдруг удача вернется к ней?

Желудок Минни скрутило тугим болезненным узлом. У нее случались такие боли, когда она сильно тревожилась. Во время учебы они мучили ее постоянно. А что, если она изменила внешность, но от этого ничего не изменится? Что, если дело не волосах, и не в щеках, и даже не в ее имени? Что, если есть что-то еще, чего она не в силах переделать?

Но она ведь не могла обменяться жизнью с кем-нибудь вроде Грейс Уитис. Грейс была такой хорошенькой, здорово играла в хоккей и улыбалась, словно какая-нибудь знаменитость. Люди кружили возле нее, как пчелы вокруг цветка. А вокруг Минни никому не хотелось кружить. Наверное, у таких, как Грейс, жизнь легкая; ложась спать вечером, они знают, что никто завтра не принесет им огорчений.

– Минни, ты что, утонула там? – крикнула за дверью мать.

– Нет, сейчас вылезу, – ответила Минни, заставляя себя подняться и дрожа, пока не схватила полотенце.

– Я ухожу, – сообщила ее мать. – Ты пойдешь на вечеринку с друзьями?

– Да, в молодежный клуб… в «Бамберс». Мама Лейси нас отвезет.

Ее мать уходит, прекрасно! До завтра никаких скандалов по поводу ее волос не будет.

– А Элейн привезет тебя потом? – Голос матери звучал утомленно.

– Угу…

Минни стояла перед зеркалом, рассматривая свои новые волосы. Они были такими светлыми и прямыми… Она действительно казалась совершенно другим человеком.

– Минни, ты меня слышишь? Не пей там! Если завтра почувствую запах, ты больше никуда не пойдешь, понятно?

– Да, мам.

Через несколько минут хлопнула входная дверь. Минни подошла к окну, обмотав голову полотенцем, посмотрела вниз и увидела ссутулившуюся фигуру матери. Подняв воротник пальто, та направлялась к станции метро.

У них с мамой сегодня был неплохой день. Уилл и папа на весь день ушли на какую-то гаражную распродажу, и мама готовила всякую всячину для Армии спасения, которую предстояло продавать завтра. Она испекла с десяток пирогов с курятиной и вегетарианских, и Минни ей помогала. Выпечка стала одним из новых дел, которыми они с матерью занимались вместе. Мать терпеливо учила ее месить тесто, потом раскатывать его с правильным количеством муки. Сегодня Минни раскатывала тесто, пока мама тушила начинку.

– Неплохо получилось, хорошо, хотя и немного толстовато, – сказала мать, заглядывая через плечо дочери.

Минни редко слышала от матери похвалы. И тут же просияла от гордости.

Ее мать как-то смягчалась, занимаясь выпечкой, она слишком глубоко уходила в дело и в свои мысли, чтобы делать замечания. Иногда она даже напевала при этом и казалась счастливой. Сегодня, пока они вместе пекли пироги, Минни ни разу даже не вспомнила о Ханне Олбрайт. Выпечка была подобна каникулам для головы, отдыхом от всего дурного.

А теперь, стоя у окна, Минни стала нервничать из-за того, что будет дальше. Ком в желудке никуда не делся. Что, если светлые волосы вызовут еще больше насмешек? Что, если Ханна станет еще злее? И новые волосы приведут к новой волне язвительного внимания?

Высоко в небе взорвалась одинокая ракета, завитки света повисли в воздухе, оставляя за собой яркий белый след на сером облачном фоне. И что-то в этой вспышке заставило Минни ощутить надежду; для фейерверков ведь еще было слишком рано… Может быть, ракета предназначалась для большого представления в полночь и ее просто выпустили по ошибке? И эта одинокая вспышка стала гораздо ярче из-за того, что была одинока.