Текст книги "Через год в это же время"

Автор книги: Софи Касенс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 23 страниц)

Двадцать первое июня 2020 года

В следующее воскресенье Минни снова отправилась на пруды в Хэмпстеде. Она могла бы пойти на дамский пруд, дальше в парке, там были более удобные кабинки для переодевания и больше солнца по утрам. Но она остановилась у общего пруда и вдруг поймала себя на том, что всматривается в каждую голову над водой, гадая, нет ли там Квинна. Но ясно же, что он вряд ли мог оказаться здесь. Минни обычно искала Джин Финни, которая надевала заметную белую купальную шапочку с оборками. Но это же вполне естественно – придя к пруду, искать знакомых.

Минни плавала дольше, чем собиралась, колотя по воде так, словно от этого зависела ее жизнь. Она чувствовала себя сильной. В последние месяцы она заметила, как увеличились мышцы ее плеч, живот стал плоским впервые за несколько лет, руки и ноги словно удлинились. А волосы внизу превратились в пушистый ком. Интересно, у всех пловцов такое происходит? Может, если она хочет заниматься плаванием всерьез, ей следует полностью сбрить их и превратиться в настоящую выдру?

Наконец израсходовав всю энергию, Минни вышла из воды и вытерлась насухо, стоя на клочке травы перед раздевалками. И тут же вспыхнуло воспоминание об этом самом месте – о том, как она стащила полотенце Квинна, их завтрак, его улыбка, когда они шли через парк бок о бок… Нет, нужно перестать думать о нем.

– Уже уходишь? – раздался голос за ее спиной.

Минни повернулась и моргнула, словно не веря собственным глазам. Неужели он действительно был здесь или она сотворила его, думая о нем? Но он стоял рядом, держа полотенце, полностью одетый, в джинсах и светло-голубой рубашке с закатанными до локтей рукавами. Волосы у него казались длиннее и растрепаннее. Он был небрит. Минни никогда прежде не видела его с такой щетиной. И именно щетина заставила ее прийти к выводу, что это не мираж. Если бы она создала Квинна своим подсознанием, он выглядел бы таким, каким она привыкла его видеть, а не этой новой небритой версией.

– Привет, – сказала она, чувствуя, как ее губы сами собой расплываются в улыбке.

– Я так и надеялся, что встречу тебя здесь, – сказал Квинн. – Жаль, что пришел не вовремя, чтобы разделить с тобой завтрак. Должно быть, ты встала еще до рассвета.

– Да я только чуть-чуть окунулась, – соврала Минни. – Могу еще поплавать, если ты…

Но она не могла плавать дольше, она уже выдохлась.

– Отлично, можем встретиться здесь через полчаса? – предложил Квинн, одним плавным движением снимая рубашку.

Все тело Минни протестовало, когда она снова погрузилась в воду вслед за Квинном. Она наблюдала за тем, как он в несколько взмахов пересек пруд. Неужели он действительно надеялся встретиться здесь с ней? Они не звонили друг другу с прошлых выходных. Минни хотелось послать сообщение, спросить, как дела у его матери, но при этом не хотелось выглядеть навязчивой, слишком заинтересованной.

Когда она не спеша плыла через пруд за Квинном, то гадала, что именно в Квинне ей так нравится. А в том, что он ей нравится, она уже призналась себе, пусть даже это не было взаимно. Может быть, как раз тот факт, что он не хотел быть с ней, стал частью его привлекательности. Минни вечно тянуло к мужчинам, которые держали ее на расстоянии. Грега куда больше интересовала работа, чем Минни. Ее предыдущий парень Тарек был в лучшем случае эгоистом, а в худшем – просто вел себя оскорбительно, не выбирал выражений. Лейла обычно говорила, что ты получаешь те взаимоотношения, каких заслуживаешь. И если тебе кажется, что ты достойна лишь части чьего-то внимания, то, наверное, ты только этого и ищешь.

И тем не менее…

Она порвала с Грегом, потому что хотела большего, потому что знала: она стоит большего. Так почему теперь она бултыхается в пруду, как идиотка, просто ради того, чтобы выпить кофе с парнем, который ею не интересуется? Она что, действительно хочет быть ему другом? Получить утешительный приз?

Кожа Минни сморщилась и побелела к тому времени, когда Квинн наплавался. Они вытерлись, стоя рядом на берегу; ушли в раздевалки, чтобы одеться, потом снова встретились перед железными воротами в ограде пруда. Они пошли через парк, спустились с холма к станции метро «Хэмпстед-Хит». Квинн сказал, что ему хотелось бы пойти к тому же самому фургону, где они покупали завтрак в прошлый раз.

– А как матушка себя чувствует? – спросила Минни, размахивая на ходу полотенцем.

– Разговоры с твоей мамой важны для нее, – ответил Квинн.

Накануне Конни сказала, что заглядывала в дом в Примроуз-Хилле с домашним пирогом. Пирог? Минни и припомнить не могла, когда ее мать пекла пироги.

– Я знаю, это странно, – начала Минни, ероша волосы у себя на голове, чтобы они не прилипали к черепу. – У нее никогда на самом деле не было подруг, у моей мамы. Во всяком случае таких, о которых я знала бы. Она постоянно была занята работой.

– У моей тоже их не было, – сказал Квинн. – О чем они говорят?

– Каково это – родить ребенка первого января тысяча девятьсот девяностого года, – со смехом ответила Минни. – По-моему, это единственное, что у них есть общего.

– Может, они обе потерянные души? – задумчиво предположил Квинн. – И видят друг в друге отражение себя?

– Это звучит весьма поэтично, Квинн Хэмилтон. Никто бы и не подумал, что ты скучный консультант по управлению. – Минни втянула щеки, чтобы сдержать смех.

Он взмахнул свернутым в трубку полотенцем и легонько хлопнул ее по заду:

– Выбирай выражения, Купер!

– И это ты называешь шлепком? – засмеялась Минни. – Жалкое подобие!

– Ну, в отличие от тебя, я не колочу людей полотенцами до крови, у меня до сих пор синяк на том месте, по которому ты меня ударила, помнишь?

Его голос вдруг изменился, став хрипловатым.

– Неправда! – Минни ткнула его локтем в бок.

– А теперь еще и здесь! – Квинн схватился за бок, как будто его сильно ранили. – Дружба с тобой приведет к тому, что я, пожалуй, весь стану иссиня-черным!

Они купили в фургоне булочки. Квинн предложил подняться на вершину Парламентского холма и съесть их там, сидя на солнышке. Они устроились на траве, глядя на Лондон, который раскинулся внизу, словно ковер, усеянный строительными кранами и небоскребами.

– Эти огромные вересковые пустоши кажутся здесь совершенно неуместными, как по-твоему?

– А мне они нравятся. Похожи на последнее прибежище дикой природы в Лондоне, где все естественное закатали в бетон.

– Ну и кто из нас рассуждает поэтично? – поинтересовался Квинн, покосившись на нее.

– Ой, замолчи!

– Вересковые пустоши вдохновляли многих поэтов – Китса, Вордсворта, Колриджа, а теперь Купер, – произнес Квинн напыщенным тоном учителя английской литературы.

– Я уж точно не поэт! – фыркнула Минни, кусая булочку с беконом.

Она знала, что Квинн просто шутит, но, когда он говорил такие вещи, это заставляло ее остро ощутить, что он учился в университете, а она – нет.

– «От боли сердце замереть готово, и разум – на пороге забытья»[1]1
  Перевод Е. Витковского.


[Закрыть], – продекламировал Квинн.

Минни повернулась и изумленно уставилась на него. И даже перестала жевать.

– Китс, – пояснил Квинн. – «Ода соловью». Думаю, он написал ее где-то здесь. Только я больше ничего не помню. – Он вдруг вспыхнул, сообразив, что Минни не поняла, что это цитата из какого-то стихотворения. – Он умер в двадцать пять лет, огромная потеря!

– Именно так ты обычно стараешься произвести впечатление на девушек? Цитируя им стихи и Википедию? – спросила Минни, глядя на свой стаканчик кофе.

– Нет. – Квинн откинулся на траву, опираясь на локти. – А что, на тебя это произвело впечатление?

– Ты же не намеревался этого делать. Мы просто болтаем после плавания, жуем булочки… – Минни запнулась. – Ну да. Булочная болтовня. После. Плавания.

Квинн повернулся на бок, опираясь теперь головой на руку, и посмотрел на Минни снизу вверх:

– Ты думаешь, это мой modus operandi, да? Цитировать стихи, когда только возможно?

– Теперь ты перешел на латынь. Квинн, чего ты от меня ждешь? Что я поставлю тебе пятерку с плюсом?

Квинн упал на траву и захохотал, искренне, от всей души.

Они разговаривали еще больше часа – обо всем и ни о чем. Минни чувствовала, как оживает, как ее наполняет тепло. Она расслабилась, ей было весело, интересно, ею интересовались, – и это была та ее версия самой себя, которая ей же самой и нравилась больше всего. Потом они не спеша направились к станции метро через вересковые пустоши. Когда они уже стояли перед станцией, Квинн сказал, сунув руки в карманы:

– Спасибо за булочную болтовню после плавания.

– Никаких проблем, – кивнула Минни, запуская пальцы в свои спутанные волосы.

– Наверное, увидимся еще. – (К станции подкатил поезд.) – Мне в этот, на юг.

– А мне на север, – ответила Минни, показывая на другую платформу.

Двери вагонов открылись, Квинн вошел внутрь и сразу повернулся, чтобы посмотреть на Минни. Когда двери закрылись, он вскинул вверх руку, прощаясь. Их взгляды встретились, Квинн коротко улыбнулся.

Минни стояла на платформе, провожая взглядом его поезд, а тот уже уходил в туннель.

Восьмое августа 2020 года

– Так вы просто болтали? – спросила Лейла.

– Ну да, просто плавали, гуляли, разговаривали и ели булочки с беконом, – кивнула Минни.

– И ничего после этого? Ни сообщений, ни писем по электронной почте, ни даже какого-нибудь эмодзи? – Лейла казалась сбитой с толку.

– Нет, никакого эмодзи. Да и какое эмодзи я могла бы ему отправить? Плывущий мужчина, бекон, машущая рука?

– Ох, ну есть же милый маленький смайлик пекаря! Я всегда думаю о тебе, когда его вижу.

Минни и Лейла сидели среди публики на модном показе, который Лейла помогала организовывать. Минни присутствовала как лицо, приглашенное Лейлой. Они сидели на почетных местах, в первом ряду, любуясь странными нарядами. Мимо них проходили модели в коротких шортах с принтом жирафов и в огромных шляпах, увенчанных головами жирафов. Модный показ проходил в перестроенной церкви рядом с Олдгейт. Скамьи развернули лицом к приподнятому подиуму, а на церковном потолке играли цветные пятна в такт музыке. В целом атмосфера была в самом крутом стиле Восточного Лондона.

– А здесь только звериная тема? – спросила Минни. – Не уверена, что мне хотелось бы надеть шляпу с головой жирафа.

– Это показ на тему экологии и дружбы с животными, – пояснила Лейла. – Просто один из модельеров воспринял это немножко буквально.

Сама Лейла была одета в своем обычном «скромном» стиле – коктейльное платье из серебристого шелка в духе 1950-х, с накидкой супергероя, сделанной из чего-то похожего на розовую сахарную вату. На голову Лейла водрузила маленький цилиндр с табличкой: «Это шляпа, что тут поделаешь». Минни чувствовала себя слишком заметной в черных джинсах и простой голубой хлопковой блузе.

– Ну, не важно, расскажи еще об этих плавательных свиданиях. Их наполняла сексуальная энергия, как в ролевой игре в бананы? – спросила Лейла, снова поворачиваясь к подруге.

– Это не были свидания, вот в чем суть. Мы с ним просто друзья, – возразила Минни. – И – нет, ничего такого жуткого, как в игре в бананы.

После того первого воскресенья в Хэмпстед-Хите между Минни и Квинном установились вполне рутинные отношения. Каждое воскресенье они встречались у прудов в половине восьмого утра. Они не договаривались, просто стали приходить тогда, когда там должен был быть другой. Плавали полчаса, иногда дольше, завтракали и пили кофе у фургона, гуляли, разговаривали, потом возвращались к станции и прощались.

Минни не хотела задаваться вопросом: что все это значило? И не хотела уходить, когда они добирались до станции, но не могла и заставить себя предложить ему пойти с ней куда-нибудь. Плавание на свежем воздухе было их общим увлечением; завтрак после того был беспечным, дружеским. Что-нибудь еще – и они могли пересечь границу территории свиданий. Конечно, если бы Квинн такое предложил… но он не предлагал.

Минни ждала воскресного утра каждую минуту всей недели. Она была как в тумане в воскресные дни, поскольку теперь предстояло ждать целую неделю до новой встречи с Квинном. Она отклоняла все приглашения и предложения на воскресное утро: плавание стало обязательным пунктом в ее календаре, точно так же как в детстве.

Если шел дождь, Минни боялась, что Квинн не придет. Кто ходит плавать в дождь? Но сама она все равно шла к прудам – и Квинн был там. Они плавали вдвоем, больше никого не было. Минни не задавала ему вопросов о личной жизни, и он тоже ни о чем таком не спрашивал. Она намеренно избегала этой темы. Возможно, Квинн продолжал встречаться с той… как ее там… Возможно, продолжал назначать свидания блондинкам из Tinder… Ей незачем было это знать. Разговоры о других людях испортили бы их встречи. Воскресные утра были для Минни чем-то вроде стеклянных куполов, наполненных драгоценными разговорами. И она не хотела, чтобы внутрь заглядывал внешний мир. Ей казалось, что Квинн это понимает и чувствует то же самое.

– И о чем же вы говорите? – спросила Лейла.

– О жизни, работе, родителях, книгах… обо всем. Много шутим, и он часто философствует. Он очень умный, и с ним легко. Мне кажется, мы могли бы говорить часами… Потом утро вдруг кончается, а мне кажется, что и минуты не прошло.

– Ох-ох, – вздохнула Лейла, обмахиваясь программой показа.

– Ох-ох – что?

– Похоже, ты жутко влюблена.

– Нет. – Минни покачала головой, прищуриваясь, словно желая рассмотреть что-то получше.

На подиуме модели в военной форме розового и бежевого цвета вдруг начали подпрыгивать.

– Что это они делают? – спросила Минни.

– Они представляют фламинго в военной камуфляжной форме, – ответила Лейла таким тоном, словно объясняла самую очевидную в мире вещь. – Поскольку все мы боремся за выживание, это вроде как другая форма войны, ясно?

Минни кивнула. Она не поняла идею костюмов, но все остальные в первом ряду выглядели чрезвычайно заинтересованными и восторженными.

– Я не влюблена в него, у нас просто хорошие отношения, – сказала она.

Лейла повернулась и уставилась на подругу пристальным, пронизывающим взглядом.

– О, мне хорошо знакомо это выражение, – нахмурилась она. – И теперь я говорю серьезно. Ты влюблена в Двойняшку, и, если ты не интересуешь его в таком же смысле, для тебя, Мин, это будет означать только сердечную боль.

Минни цыкнула языком и скрестила ноги, быстро качая головой вперед-назад:

– Другая странность во всем этом та, что наши матери постоянно проводят время вместе. Как будто моя мама взяла Тару под опеку. Ей хочется починить Тару, как папа чинит свои часы. Каждый раз, когда я звоню домой, папа говорит, что она там, помогает в саду, или с покупками, или еще с чем-нибудь. Наверное, это неплохо. Не думаю, что у моей мамы когда-нибудь было много друзей.

– Ладно, ответь мне честно, – сказала Лейла, глядя на программу, как будто искала вопросы на ее страницах. – Ты думаешь о нем, когда вечером ложишься в постель?

Постоянно… и о нем же всегда ее первая мысль, когда она просыпается…

– Ну не каждый вечер… время от времени, – соврала Минни.

Лейла снова нахмурилась:

– А кто-нибудь еще приглашал тебя куда-нибудь за последние месяцы, но ты отказалась, поскольку они не Квинн?

– Нет… ну… – Говорила ли она Лейле о Тино из их кейтеринговой компании? Черт, коварный вопрос! – Был один парень, но я отказалась, потому что у него странные бакенбарды, а не потому, что он не Квинн.

– Ну странные бакенбарды раньше тебя не пугали. Ладно, еще один вопрос. Как ты себя почувствуешь, если он приведет в ваш маленький клуб пловцов какую-нибудь свою подружку?

– Да откуда тебе знать, что у него есть подружка? – Минни сдвинулась на стуле вперед и наклонилась к подруге. – Ты что, видела его с кем-нибудь?

У Минни перехватило горло, слова прозвучали сдавленно.

Лейла раскинула руки, как ведущий, готовый поклониться:

– Отзываю вопрос. – И тут же показала на подиум. – Посмотри-ка, это один из самых интересных модельеров… Как тебе?

На подиуме появились семь моделей, одетых в семь цветов радуги; их бальные платья казались одновременно и жесткими, и элегантными.

– Все это сделано из пластика, выуженного в море, – объяснила Лейла.

– Ух ты… невероятно! Бев это понравилось бы. – Платья и в самом деле были эффектными, но Минни поспешила вернуться к главной теме разговора: – Я серьезно, ты его видела с кем-то? Мне все равно, просто скажи.

Лейла снова всмотрелась в подругу:

– Ты сама-то прислушайся к тому, что говоришь. Твердишь себе, что он настоящий фанатик долга. И по какой-то причине предпочитает одноразовые отношения, которые не требуют от него слишком многого. Может, у него никогда не было дружбы с крутой, интересной женщиной и он не хочет все портить. Черт побери, в этой накидке жарко! – Лейла сняла накидку из сахарной ваты и сунула ее под стул. – Как я выгляжу без нее?

Лейла могла точно так же спросить верблюда, что он думает о политической ситуации в Мозамбике.

– Лучше некуда, – ответила Минни. – Так ты полагаешь, Квинн пока просто ждет своего часа?

– Нет, я полагаю, он уже имеет все самое лучшее. Он может поболтать с тобой по душам… без каких-либо обязательств или ожиданий, потом он может переспать с очередной мисс Tinder, если ему захочется… и тоже никаких обязательств или ожиданий. С любой стороны для него выгода, а для тебя с любой стороны проигрыш. – Лейла помолчала, погладила колено Минни. – Ты яркая, забавная, потрясающая женщина! И не продавай себя дешево, Минни, вот и все, что я говорю.

Лейла встала и принялась аплодировать, когда модельеры по очереди вышли на подиум со своими моделями. Минни тоже уныло захлопала. Возможно, Лейла права. Минни никогда не думала обо всем именно так. Была ли она платонической подружкой выходного дня? Подружкой без ожиданий, без свиданий, без обязательств? Однажды он мог просто прекратить все это, и у нее не осталось бы возможности с ним встретиться… А что будет, если она сама не придет завтра? Они встречались уже семь недель. Если она не явится, позвонит ли он? Будет ли разочарован? Заставит ли это его броситься на поиски, связать себя какими-то обязательствами, не ограничиваясь булочной болтовней после плавания?

На следующее утро Минни проснулась в шесть, все еще перевозбужденная после модного показа и мучаясь нерешительностью. Накануне вечером она решила, что не должна идти на пруды. У нее накопилось слишком много дел. Наконец у нее было достаточно денег на депозите, и она нашла квартиру в Уиллесдене – и даже получила вчера ключи. Ей нужно перевезти свои вещи и устроиться перед завтрашней работой.

Шесть пятнадцать. Но ей отчаянно хотелось пойти в парк. Она просто не могла отказать себе в коротком наслаждении от встречи с ним. Шесть тридцать. Нужно выйти уже сейчас, если она хочет добраться вовремя. Минни оделась. Ладно, она отправится в ту сторону и по пути решит, что ей делать. Она всегда может выпить кофе одна в Хайгейте. Незачем ехать так далеко, на пруды, если она все-таки надумает…

Семь тридцать. Кого она дурачит? Конечно, она пойдет туда и увидится с ним. Да она уже шла по дорожке к прудам с внезапно возникшим чувством слабости. Проверка самой себя заставила Минни осознать, насколько она стала зависеть от этой еженедельной дозы счастья. Она оглядывалась, взглядом ища Квинна. Обычно он приходил в половине восьмого. А что, если на этой неделе он не придет? Что, если он не придет, и она бы не пришла, а он бы даже и не узнал, что она не приходила, и ее глупая проверка оказалась бы бессмысленной…

– Привет!

Она ощутила прикосновение к локтю, и это было похоже на электрический удар.

Минни обернулась, а он смотрел на нее сверху вниз с улыбкой. Кровь быстрее побежала по венам Минни… Наркотик подействовал.

– Я подумала, может, ты не придешь, – сказала она, глядя ему в глаза.

– С чего бы это? – ответил он, не отводя взгляда.

Они поплавали, как обычно, вытерлись, оделись. Иногда, когда они вытирались, Минни казалось, что Квинн посматривал из-под полотенца на ее ноги, но тут же отводил взгляд. А потом Минни гадала, не померещилось ли ей это.

Когда они вместе шли к фургону Барни, Минни на ходу продолжала вытирать полотенцем волосы.

– Ну и как прошла неделя? – спросил Квинн.

– Неплохо. Я получила ключи от новой квартиры в Уиллесдене. Сегодня днем переезжаю.

– Больше не будет тикающих часов или я могу зайти и повесить какие-нибудь в твоем новом жилище, чтобы ты чувствовала себя как дома? – И он как-то криво усмехнулся.

– Нет, спасибо. Я с нетерпением жду, когда смогу просто выспаться без этого шума. – Минни помолчала. – Но ты мог бы мне помочь перевезти несколько коробок… если у тебя нет каких-то планов.

Что она делает? Она нарушила неписаное правило, разбила стеклянный колпак, открыв границы. Их дружба действовала только в Хэмпстед-Хите, а переезд в новое жилье был неведомой территорией, не отмеченной на карте.

Квинн повернул голову, чтобы посмотреть на Минни, и в его глазах вспыхнул вопрос. Она была уверена, что он подумал то же самое. Да, просьба прозвучала вроде бы невинно, как призыв к дружеской помощи.

Но они оба знали, что это не так.

– Ты уверена, что тебе хочется, чтобы я помог? – тихо и серьезно спросил Квинн. – Я ведь могу оказаться, скорее, помехой.

Он пытался переубедить ее. Глупо было просить. С чего бы вдруг ему захотелось помогать ей с переездом?

– Забудь! – отмахнулась Минни, изображая чересчур бодрую улыбку. – Конечно, никому не захочется тратить вот так воскресный день. – Она прибавила шагу, желая обогнать Квинна; ей не хотелось, чтобы он заметил ее разочарование. – Ладно, чья очередь покупать булочки? Вроде бы твоя, приятель.

Они подошли к фургону, у которого стояли двое. Квинн ничего не говорил уже несколько минут, и Минни вдруг заметила, что щиплет сама себя за руку.

– Я помогу, если ты этого хочешь, – наконец очень тихо сказал Квинн.

Она обернулась к нему, когда они встали в очередь у фургона, и заметила нечто в его глазах… Печаль? Покорность? Она совершенно его не понимала.

– Я сегодня приехал на машине, могу тебя подвезти.

Минни уже собиралась отказаться, заявить, что мысль была глупой, что она может вызвать такси, но остановила себя. Их разговор с Лейлой заставил Минни осознать всю глубину ее чувства к Квинну. Она не могла и дальше так продолжать, жить от воскресенья до воскресенья. Ей хотелось вырваться из-под колпака, что бы это ни означало.

– Это было бы сверхвеликолепно, спасибо, – ответила она.

– А на что еще нужны друзья?