Текст книги "Путь тьмы (СИ)"

Автор книги: Sleepy Xoma

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 29 страниц)

– Кажется, мы победили, милостью Матери.

И словно подтверждая его слова, земляные фигуры вздулись и лопнули, раскидывая во все стороны комья земли, а из леса полетели стрелы.

Союзники успели.

* * *

Кольценосец степенно прогуливался по полю боя, стараясь запечатлеть в памяти каждую его черточку. Солдаты, занятые обиранием покойников, почтительно расступались, пропуская своего командира вперед.

– Скажи мне, о носящий кольцо, доволен ли ты исходом сражения?

Китарион скосил глаза, чтобы поймать в поле зрения мерзкого на вид зеленокожего коротышку, плетущегося вприпрыжку рядом с ним.

Великий шаман Инуче не походил ни на великого, ни на шамана, и все же, именно он пробил защиту марейнийских чародеев и именно его зеленокожие солдаты, высыпавшие из леса, довершили разгром.

Сейчас было трудно говорить о потерях врагов – рыцари смерти, посланные в погоню, еще не вернулись с докладом, но даже по самым приблизительным прикидкам рысаки оставили на поле боя не меньше половины своей армии. Правда, и потери Империи нельзя было назвать мизерными: почти пять тысяч мертвецов и, что самое страшное – две тысячи арбалетчиков.

– Доволен ли я, верховный шаман? Конечно же, да. Мы одержали великую победу, которой вернули себе и вам земли, украденные врагами.

– Не одно поколение сменится, прежде чем пустыня, что ты оставил за спиной, о носящий кольцо, вновь нальется жизнью.

– Не важно, изменники должны получить по заслугам. Не считаешь?

– Кто такой убогий Инуче, чтобы считать? Как ты скажешь, так и будет, великий.

Китарион спрятал улыбку. Он прекрасно помнил потрясенное лицо Кштиритиона и его слова: «Извечный, что бы ты ни делал, не зли этого зеленого недомерка».

Кольценосец отдавал себе отчет, что сейчас перед ним находится один из сильнейших чародеев континента, но все равно никак не мог заставить себя воспринимать тощего карлика всерьез.

– Тогда мы продолжим мстить, верховный, – произнес капитан.

– Прислушаешься ли ты к совету убогого старика, о непобедимый?

– Конечно.

– Мсти осторожнее, ненависть способна затмить даже самый сияющий разум.

– Приму твои слова к сведению. – Китарион остановился возле трупа марейнийского рыцаря. Он наклонился, чтобы поднять меч павшего воина. – Хорошее оружие. Ты точно согласен с условиями раздела добычи?

Гоблин осклабился. Китариону почудилось, что он ухмыляется.

– Мы забрали золото, вы – тела и оружие. Что в таком обмене может быть нечестного? Это скорее тебе, о носящий кольцо, стоило бы жаловаться на грязных гоблинов, обманувших доблестных сынов Империи.

– Мне ни к чему деньги – мы изрядно взяли их в марейнийских городах, – а вот новые солдаты взамен павших пригодятся.

Шаман скосил глаза на оружие.

– Вы – воины, вам нужнее оружие. Мой народ слаб, золото и серебро привлекают гоблинов куда больше, нежели железо и сталь.

– Не прибедняйся, верховный. Да, вы влачили судьбу помойных крыс в городах Лиги, но сами же и покончили с нею, придя к нам на помощь. Вы – гордый народ.

– Нет, нет! – замахал Инуче руками. – Гоблины не горды. Вот орки – те да, были гордыми, гоблины – нет. Но орков теперь не сыскать, а гоблины все еще живы. Гордость – это плохо, о носящий кольцо, она заставляет делать глупые вещи: драться, когда надо бежать, помогать, когда нужно предать, поддерживать, когда стоит отвернуться.

– И все же вы выступили на стороне владыки.

Гоблин хмыкнул, и его уши дернулись.

– Величайший из великих умеет добиваться того, что ему нужно, хотят прочие этого, или же нет. Он умен, да, да, очень умен, и не оставляет выхода. У старого Инуче не было другого пути.

– Вы могли предать, но все же выбрали борьбу. Не думайте о себе так уж плохо.

– Как извечный пожелает, – охотно согласился гоблин и Китарион понял, что шаману надоела эта тема.

– Скажи, верховный, сколько воинов ты привел на юг?

Инуче задумался, отчего его бугристый лоб покрылся многочисленными складками.

– Сейчас со старым Инуче почти десять тысяч гоблинов, и еще четыре раза по десять тысяч рассеялись по Марейнии, чтобы взять города и деревни, оставшиеся без защитников.

Итак, если старик не врет, старые вассалы привели пятьдесят тысяч воинов и, надо полагать, не меньше пары десятков шаманов. Конечно же, большая часть зеленокожих спряталась так глубоко, как смогла. В этом кольценосец не сомневался – вряд ли осторожный шаман бросит все на одну чашу весов, пока победитель не выявится окончательно. Где они могут быть? Сложный вопрос, возможно, что и неподалеку – гоблины всегда славились умением быть незаметными. Без этого они не смогли бы доставлять регулярные послания императору прошлым летом.

– Вы понесли потери сегодня? – спросил он.

– Блистательный, разве мертвые гоблины могут иметь какое-то значение для столь великого воина? Мы – прах под твоими ногами. Прикажи – и все воины умрут во славу Черного Властелина.

«Не хочет говорить», – мысленно ухмыльнулся Китарион. – «Ну и пускай, переживу как-нибудь».

– Не волнуйся, верховный, такого приказа я отдавать не стану. – Он поднялся, бросив меч на тело павшего врага. – Идем, нам нужно готовиться к новому маршу, время не терпит. Не позднее, чем через пятнадцать дней Марейния должна пасть окончательно.

Глава 9

Девятый день второго месяца весны 36-го года со дня окончания Последней войны

Комната была черна и непроницаема, словно склеп. Ни дуновения ветерка, ни слабого лучика солнца, ни шума дождя снаружи, ничего.

Шахрион не помнил, как оказался в ней. Он, как всегда, заснул у себя в постели, а в следующий момент уже очутился в этом весьма недружелюбном месте. Император вытянул вперед руку и прошептал заклинание. Ничего не произошло, тьма упорно не желала отступать под напором света.

Черный Властелин вздохнул, догадываясь, чьими стараниями очутился в столь странном месте, и громко произнес:

– Выходи, я знаю, что ты следишь за мной.

– Какой ты у нас умный, – тотчас же раздался издевательский голос. – Мозгам в черепе не тесно?

– Пока не жаловались, – пожал плечами Шахрион.

– Еще не вечер, – пообещало нечто.

– Может быть, расскажешь, зачем я тебе? – Император упорно игнорировал донельзя раздражающие его слова непонятного собеседника. Или собеседницы.

– Мне? – голос звучал неподдельно удивленно. – Да ты мне даром не нужен, маленький червячок. Все как раз наоборот. Тебе нужна сила.

– Для чего? – Шахрион еще раз огляделся, надеясь найти какой-нибудь выход из странного места, или хотя бы своего собеседника, чтобы дать тому по голове.

– Чтобы победить. – Елеем в голосе его таинственного собеседника можно было залить не один храм. – Неужели ты не жаждешь могущества? Не хочешь по мановению руки обращать в прах целые армии? Это можно устроить.

– И что для этого потребуется? Заложить душу демонам? – скептически хмыкнул император.

– О нет, всего лишь принять меня и заключить в свои объятия. Разве это так сложно?

Шахрион не стал отвечать, ограничившись многозначительным молчанием. Назойливый голос в голове вызывал множество вопросов, ответы на которые только предстояло найти. Вся проблема заключалась в том, что они могли крайне не понравиться императору. Вот только была ли возможность игнорировать незваного собеседника? Или все-таки собеседницу? Или, быть может, стоило плюнуть на все и принять предложение? Этого делать не хотелось, хотя в глубине души Шахрион и подозревал, что отказаться не сумеет и рано или поздно совершит то, что непонятная сущность от него требует.

– Ты меня не слушаешь. – Обиделась собеседница. Собеседник? – А я ведь могу и наказать тебя за это.

– Валяй, – пожал плечами император. – Мы во сне, что может со мной случиться?

Непроглядная тьма издала сухой неприятный смешок.

– Маленький человечек, – голоса обрушились на него со всех сторон. – Маленький человечек не знает, что можно сотворить во снах, поэтому ему не стоит говорить глупости.

Эта какофония пронизывала до костей, и Шахрион внезапно осознал, что дрожит от страха, как осиновый лист. Едва он это понял, как все закончилось. Все та же темнота, пустота и надоедливый голос.

– Неужели ты не хочешь получить власть? Абсолютную, непререкаемую, я могу ее даровать, смотри…

Мгла рассеялась, и Шахрион увидел раскинувшийся далеко внизу огромный город, окруженный со всех сторон могучими вековыми соснами, чьи острые верхушки, казалось, протыкали само небо.

– Смотри, смотри, смотри… – донеслось до его ушей.

Император не понимал, куда нужно смотреть, но его тело самостоятельно повернулось направо, и Шахрион увидел бой. Тысячи людей в черных одеждах штурмовали позиции, на которых укрепились светловолосые воины с большими луками и длинными копьями. Строя не было ни с той, ни с другой стороны. Все перемешалось, распалось на одиночные схватки, в которых непонятно, кто побеждал. Чуть дальше, на поле, сошлись две конные дружины, а в небе сталкивались всадники на могучих грифонах.

Все поле боя кипело и плавилось от сотен заклинаний, сотворенных магами противоборствующих сторон. Вот из леса вышло огромное дерево, раскидавшее на своем пути два десятка солдат, на него тотчас же набросились огромные белесые черепа с острейшими зубами. А вот жгут, собранный из сотен водяных струек, разрезал на две ровные части рыцаря смерти, и тотчас же остановился, упершись в пылевой щит. В другом месте пронзительно полыхнуло черным, и добрых пять десятков вражеских солдат снопами повалились на землю, то сработала Плеть тлена, выжигающая души несчастных.

Шахрион понял, свидетелем чего он стал, и теперь во все глаза высматривал лишь одного человека, но никак не мог его найти – слишком велико оказалось расстояние. Его услышали – действие внезапно приблизилось, и император обнаружил себя стоящим за плечом высокого мужчины в черной мантии с алым вороном, вышитым на спине. Человек был бледен, худощав, его скулы ввалились, в его глазах застыл лихорадочный блеск, и все же, Шахрион мог узнать мужчину из тысяч других – Безумец ни капли не отличался от собственного изображения на портрете.

Древний император высоко над головой поднял жезл, и небеса разрезал страшный судорожный вопль. Казалось, сама суть мироздания корчилась от боли, разрываемая страшными словами, и билась в агонии. Солнце скрылось за тучами, подул ледяной, пробирающий до костей ветер, вопль вдруг прекратился, словно его и не бывало, и над полем боя распростерла свои крылья мертвая, неестественная тишина. Она продолжалась ровно три удара сердца, после чего с неба полился огненный дождь. Неестественно черное, антрацитовое пламя исторгалось на замерший в ужасе лес, играючи пробив выставленную магическую защиту. Заполыхали пожары, и повалил омерзительный жирный дым, а дождь все шел и шел, накрывая весь древний, огромный лес.

Безумец задрал голову и захохотал, продолжая высоко держать свое кошмарное оружие. Затем он резко, словно от окрика, повернулся, и их глаза встретились. Великий маг осклабился и…подмигнул Шахриону, а в следующий миг все заволокло мглой.

Император очутился на древнем кладбище. По земле тянулся туман, облизывающий своими белесыми языками покосившиеся памятники и надгробные камни. Луна была укутана густыми облаками, но кое-какой свет все же пробивался через толстую небесную перину. Император недоуменно переглянулся. Где он?

– Вперед… – Прошептал ему ветер и Шахрион зашагал.

Долго идти не пришлось – дорога привела его к разрытой могиле, на дне которой копошился молодой парень, вытаскивающий труп наружу.

Парень этот был странно одет, странно подстрижен, но и его лицо императору доводилось видеть на гравюре когда-то давным-давно. Вот только имя выветрилось из памяти Черного Властелина. Это был один из императоров древности, но который? И почему он без свиты? Почему одет так бедно? Шахрион не мог вспомнить.

Парень, между тем, вытащил покойника, выбрался из ямы сам, и, поднявшись, распростер над трупом руки, а затем выкрикнул какое-то незнакомое слово. На глазах у остолбеневшего от увиденного Шахриона покойник поднялся и начал обрастать черными латами странного вида. Его руки, ноги, торс, спина, все покрывалось прочной чешуйчатой броней. Наконец под ней скрылась голова, закрытая большим глухим шлемом с прорезью для глаз, в которой недобро сверкали алые буркала мертвого существа. Рыцарь смерти, а в том, что его предок поднял именно это существо, сомнений не было, склонился в поклоне, ожидая приказа. Молодой человек что-то сказал, и тварь с неестественной скоростью метнулась в сторону, разнося могучим ударом надгробную плиту. Никогда Шахрион не видел ничего подобного, скорость и сила этого рыцаря смерти поражали воображение. Никогда и нигде, ни в одном трактате, ни в одной книге мемуаров, легенд или сказок он не слышал про столь совершенную нежить.

По-видимому, приводить в мир подобных монстров могли лишь единицы, настоящие титаны, чей дар ограничивался лишь их собственным воображением. Забытому предку не понадобились ни жертвы, ни магические ритуалы, ни даже время! Он просто приказал, и покойник встал, получив в комплекте со второй жизнью великолепную броню.

Любой чародей мог только мечтать о подобных возможностях…

И снова мгла укутала его. Видениям пришел конец, и император вновь оказался в непроницаемо-черной комнате.

– Понравилось? – вкрадчиво осведомилась у него Тень. – Ты можешь стать таким же, только попроси.

– А если я не хочу становиться таким же?

Ответом ему был издевательский смех.

– Хочешь, очень хочешь. Так сильно, что даже не можешь скрыть этого от меня.

– И для чего же мне может это понадобиться?

Существо мерзко захихикало.

– Кто знает, может, реализовать детские комплексы? Ну, как ты поступил с коневодами.

– Причем тут комплексы? – скрипнул зубами Шахрион.

– Точно, ведь все было продуманно до мельчайших деталей. Долгими холодными одинокими подростковыми ночами.

– Тебя что-то не устраивает? Марейнийцы получили по заслугам. Или за измену нужно наказывать?

– Все их города по твоему приказу сравняют с землей, а саму землю, на которой они стоят, засыплют солью. Всех выживших отправят в другие провинции. Ты даже историю их забрать вознамерился. Чем можно заслужить такое, о несравненный Черный Властелин? Обычной изменой?

– Да, ею.

Во тьме вновь зашелестели сотни голосов.

– Отрицает очевидное.

– Врет сам себе.

– Глупый человек.

– Глупый ребенок.

– Может, хватит уже? Я все продумал заранее. Милосердие к невинным, но жестокость к изменникам, кнут и пряник – вот что позволит укрепить Империю! – он осекся, понимая, что начал оправдываться.

Снова ехидный смех.

– Обманывай всех, включая себя человек. Я знаю истину. И знаю, что ты все равно примешь меня.

– Посмотрим. – Упрямо ответил Шахрион.

– Твое право, о несравненный император. Жди, смотри, оттягивая неизбежное ты лишь развлекаешь меня. Можешь трепыхаться в трясине, пытаясь зацепиться за несуществующий пучок травы, но в итоге ты все равно примешь дары. А теперь мы попрощаемся, глупый человек.

С этими словами раздражающая особо исчезла, а тьма стремительно принялась рассеиваться. Шахрион открыл рот, чтобы ответить, и в этот самый миг он проснулся.

Глава 10

Двадцатый день второго месяца весны 36-го года со дня окончания Последней войны

Дни превращались в мили, оставляя за спиной новые и новые покоренные местности. Казалось, еще вчера он одолел в бою вероломных марейнийцев, а на самом деле прошел почти месяц. Уложиться в сроки, отведенные изначально, не удалось, но это не слишком угнетало. Поставленных целей он достиг. С помощью гоблинов получилось без больших потерь взять все немногочисленные марейнийские города, и, выполняя распоряжение императора, уничтожить их, предварительно забрав все ценное. Тем, кто будет заселять освободившиеся земли, понадобится много вещей.

Гоблины вообще оказались незаменимой находкой. Они уже начали заселять освободившиеся земли, надежно прикрывая подбрюшье растущей как на дрожжах Империи от неожиданных атак прегиштов, если, конечно, те оторвутся от войны с дварфами, протекающей, если верить словам старого Инуче, не очень удачно.

Новости из других мест радовали не меньше. Тартионна спешно возводила хлипкие оборонительные ряды на завоеванных кабаньих землях, гоня туда все подкрепления, которые удавалось создать, Иритион без крови вернул Южную Кинорию и столь же легко вступил в пределы северной. Верные союзники не забыли славного прошлого, тотчас же пополнив армию генерала своими полками.

Владыка же…Владыка как всегда действовал по одному ему ведомому плану, но удача продолжала следовать за ним. А как могло быть иначе? Когда Империя буквально на глазах возродилась из небытия, даже самые большие пессимисты поверили в избранность Властелина, в то, что он поведет свой народ к славе и новым свершениям, в то, что с сынами Матери еще не покончено.

А сколько дел ждет впереди? Сколько побед предстоит одержать и битв пережить!

– О великий, прости, что мешаю твоим размышлениям, но время выступать. – Мерзкий гоблин в самый неподходящий момент прервал раздумья Китариона, заставив кольценосца вздрогнуть от неожиданности.

– Прошу меня простить, верховный, я задумался.

Зеленая харя расплылась в отвратительной ухмылке.

– Ничтожный Инуче вновь смиренно просит простить недостойного за то, что помешал благородному в его непростом занятии, но дела не требуют отлагательств.

– Все в порядке, я благодарен тебе, – ответил капитан, стараясь не выказать раздражения – льстивые речи гоблина контрастировали с двусмысленностью фраз и мерзким выражением его рожи, которая, казалось, говорила: «Да знаю я, о чем ты мечтаешь».

По большому счету, Инуче был такой же занозой в заднице, как и Кштиритион, неудивительно, что эти двое так быстро спелись.

Китарион послал дежурных будить лагерь, а сам направился за его пределы, к большому холму, с которого открывался прекрасный вид на равнину, простирающуюся на западе. Несносный зеленый коротышка, словно приклеенный, последовал за ним.

Некоторое время он молчал, позволяя гвардейцу наслаждаться видом, но потом открыл рот.

– Величайший что-то ищет?

– Не знаю, – признался Китарион. – Смотрю туда, и вижу обычные земли. Все те же поля, лес, деревенька вдалеке. Если бы владыка не сказал, я бы никогда не поверил, будто в этих местах притаилась сама смерть.

– Носящий отметку Матери Тишины ожидал увидеть черную выжженную землю, по которой бродят легионы неупокоенных?

Китарион кивнул. Именно так он и представлял себе действие ритуала, проведенного Властелином. Когда Тартионна через Кштиритиона сообщила ему, что же именно император совершил, капитан гвардии сперва не поверил, а потом проникся к своему повелителю не просто уважением, а скорее религиозным трепетом, как к пророку Матери, поднявшемуся из ее мрачного царства на поверхность.

– Смерть обычно не то, чем кажется. Безымянное заклинение не портит тело матери-земли, о великий, – с непонятной грустью произнес шаман. – Оно уродует ее дух. Старый Инуче не думал, что когда-нибудь в жизни ему придется узреть нечто подобное.

– Безымянное заклинение?

– Да, говорят, что его придумал безумный император. Он даже один раз использовал в войне против проклятых эльфов, – шаман сплюнул под ноги, выражая свое отвращение к перворожденным. – Старый Инуче слышал от своего учителя, а тот от своего, что в те времена лишь огромная жертва сумела остановить заразу. И никогда больше ни один слуга Матери не осмеливался совершить этот ритуал.

– Почему? Его так тяжело выполнить?

– Нет, о разящий врагов своих на поле боя. Ритуал прост, но неимоверно тяжел. Легок, но для большинства неподъемен. Не спрашивай старого Инуче больше, о достойнейший из достойных, если же тебе интересно, могучий Кштиритион с радостью расскажет все, что он знает.

«Вот уж делать мне нечего больше, кроме как задавать вопросы этому зазнайке», – подумал кольценосец.

– Обязательно задам ему вопрос, – вслух проговорил он. – Скажи, верховный, какие опасности подстерегают нас на проклятой земле? Кроме армии кошачьего и собачьего венценосцев.

– Мертвые, – пожал плечами гоблин. – Много, очень много мертвых. Любой, кто встретил вечность в этих землях и не был сожжен, поднялся из небытия, дабы вредить живым и мстить им. Да, да, мстить.

– В чем же виноваты живые?

– В том, что не помешали свершиться ритуалу, о бесподобный.

– Но нас тоже немало. Двенадцать тысяч моих и еще двадцать тысяч твоих солдат.

– Гоблины плохие, очень плохие воины. Слабые и трусливые, о великий. – Шаман виновато развел руками.

Китарион хмыкнул, предпочтя оставить свое мнение при себе. Он видел, как эти трусливые создания расправлялись с закованными в латы рыцарями. Впрочем, даже крыса способна перегрызть горло коту, если ее зажать в углу, а Властелин каким-то образом умудрился поставить шамана и его подчиненных в безвыходное положение.

Он оглянулся – шум сзади усиливался – это войска строились в колонны, готовясь выступать. Капитан еще раз бросил взгляд вперед, и решительным шагом направился прочь с холма, туда, где его ожидал конь.

Им предстояло совершить четырехдневный переход по земле, отравленной древним проклятием, чтобы занять один из важнейших городов Стоградья под названием Найрат, стоящий на перекрестке четырех дорог.

Для чего это владыке Китарион не знал, также, как и не понимал, почему нельзя было повернуть на юг Исиринатии, не затронутый чарами, и захватить его, но приказы императора не подлежали обсуждению. Их следовало выполнять.

* * *

Ближе к вечеру головная колонна армии добралась до большой деревни. Некроманты-разведчики сообщили, что селение совершенно безлюдно, но Китарион все равно приказал обследовать каждый дом, сарай и даже нужник, чтобы исключить неожиданности. Часть солдат тотчас же отправились выполнять приказ, остальные стали по всем правилам имперской военной науки готовиться к привалу, превращая деревню в настоящую крепость. Наличие большого количества зомби значительно упрощало ведение фортификационных работ, позволяя живым отдохнуть на лишний час больше, а то, что эти самые зомби почти не гнили, позволяло воспринимать их почти как боевых товарищей.

Сам Китарион решил прогуляться и посмотреть, как же жили подданные венценосца. Настроение портил лишь Кштиритион, мающийся от безделья и привязавшийся к капитану, чтобы хоть немного развеяться.

Они прошли мимо деловито снующих из избы в избу солдат, которые не только проверяли помещения, но и собирали все полезное, что могло бы пригодиться армии. Китарион подумал, что вряд ли до обозных маркитантов доберется хотя бы одна монета, и эта мысль почему-то развеселила его. Несмотря ни на что жизнь продолжается, и люди стремятся набить карманы, не обращая внимания на самые строгие запреты.

Они подошли к большому бревенчатому дому с соломенной крышей.

– Похоже, тут жил кто-то обеспеченный, – заметил Кштиритион. – Предлагаю зайти внутрь.

Легионеры еще не успели обшарить помещение, и капитан с интересом разглядывал быт исиринатийцев. Надо сказать, жилось им не очень: земляной пол был устлан затхлой соломой, единственное окошко, затянутое бычьим пузырем, почти не пускало внутрь солнечные лучи, и некроманту пришлось зажечь магический огонек, чтобы развеять мрак. Под низким потолком свисали пучки лука, чеснока и прочих приправ, тут же попадались нитки засушенных грибов неизвестного Китариону происхождения. Грубая стена делила дом на две комнаты, но дверь отсутствовала, вместо нее зияла черная дыра.

Небольшая печь топилась по-черному, отчего все жилище насквозь пропиталось дымом, смешавшимся с вонью дерьма из овечьего загона возле дальней стены. Но даже два этих аромата не могли перебить хорошо известный капитану смрад – запах застарелой крови и гниющей плоти.

– Тут есть что-то мертвое, – произнес он будничным тоном. – Нужно проверить, насколько.

– Соседство с одним из сильнейших некромантов Империи не вселяет в тебя уверенность? – В полутьме блеснула белозубая ухмылка Кштиритиона.

– Скорее, еще больше пугает. – Пошутил кольценосец в ответ.

Некромант вновь усмехнулся.

– Это из второй комнаты, давай поглядим, что же смердит сильнее наших солдат после недели марша.

Он заставил шарик светить ярче, и смело шагнул вперед, Китарион последовал за ним.

На первый взгляд все было спокойно – в углу комнаты, прислонившись к стене, лежали в обнимку два тела – женщины и ребенка.

Китарион подошел ближе и отшатнулся от омерзения. Трупы были изуродованы до неузнаваемости, у женщины не хватало ноги до колена и кисти левой руки, но она продолжала стискивать дитя, до последнего защищая его от лютой смерти.

Неожиданно веки женщины дернулись, открывая мертвые, остекленевшие глаза, а ее рот исторг страшный рев.

– Обрети покой! – коротко приказал Кштиритион, и мертвая женщина замолкла, зато эстафету подхватил маленький – лет шести на вид – ребенок. Точнее, его тело. С поразительным для живого мертвеца проворством это существо отлепилось от материнских рук и бросилось на Китариона.

С чавкающим звуком острое лезвие наискось вошло в закоченевшую шею, перерубая мышцы, сухожилия и кости, и отделяя голову от тела, даря несчастному вечный покой.

– Это было ужасно, – прошептал Китарион, убирая оружие.

– Не ожидал, что извечный кольценосец окажется столь сентиментальным, – заметил колдун, присев перед мертвецами и взяв отрубленную голову в руки. – Марейнийцев ты убивал без зазрения совести.

– Не женщин и детей! – сглотнул кольценосец.

– Ну а сегодня, стало быть, добавил в свою коллекцию новый экспонат.

– Заткнись! – неожиданно зло проговорил Китарион. – Это не смешно. Ни капли.

– Не вижу смысла так горевать из-за мертвых врагов. – Сухо промолвил некромант.

– Где ты видишь врагов? – навис над ним кольценосец. – Женщина и ребенок – это воины, что ли? Они не изменяли нам, Стоградье было завоевано Исиринатией. Не золото, но кровь и сталь увели их от Черной Цитадели.

– Это война, а на войне всегда гибнут невинные. – В голосе некроманта послышалось раздражение. Он отложил голову ребенка на пол и отер свои черные кожаные перчатки о солому. – Так пускай уж лучше Мать забирает исиринатийских невинных вместо наших. Или я не прав?

– Прав, – мрачно согласился Китарион. – Вот только на душе от этого не легче.

– Когда владыка обрекал на гибель тысячи рабов, ты не возражал. Радовался, и когда мы жгли города коневодов. Или думаешь, что пламя разбиралось в таких тонкостях, как пол и возраст?

– Мы не истребляли каждого!

– Это да. Те, кому повезло выжить, осядут в новых провинциях. Возможно даже, как свободные люди, – некромант поморщился. – Этот разговор мне надоедает, пойдем, прогуляемся к церкви Отца, я хочу посмотреть на ее убранство.

Удар попал в цель, и до самого храма они хранили молчание, наконец, когда в конце пыльной деревенской улицы показалась каменная громада, Китарион проговорил.

– Заклинание, которое примени владыка, называлось Безымянным. Почему?

– Инуче рассказал?

– Да, зеленый недомерок успел отравить мое утро.

– Он говорил что-нибудь еще?

– Он всегда что-нибудь говорит. Про заклинание же ничего конкретного я не услышал. Что-то там про осквернение души матери-земли и прочая шаманская ерунда.

– Не совсем ерунда. – Сказал некромант. – Земля здесь на многие годы будет отравлена, а умерших придется сжигать.

– Они будут вставать?

– Не обязательно, но рисковать в такой ситуации не стоит.

– Хочешь сказать, владыка не знал, на что шел?

Некромант остановился, и Китарион замер рядом с ним.

– Нет, – произнес повелитель мертвых. – Владыка прекрасно сознавал, что делает и совершил именно то, что хотел. И я с ним согласен. Врагов надо давить всеми силами, что есть в распоряжении, а не жевать сопли. Не одобряешь это?

– Слишком жестоко.

– Скорее, слишком опасно. Настолько, что даже учитель не одобрил. Сперва.

«Конечно же, спятивший от желания отомстить скелет был против массового подъема мертвых», – подумал Китарион. – «А я завтра научусь летать по небу!»

– Но потом он все-таки согласился? – проговорил он вместо этого.

– Да, – кивнул Кштиритион. – И даже творчески доработал заклятие, как я слышал. Знаешь ли, когда его применил создатель – безумный император, область поражения была намного меньше.

Китарион молча осмыслял сказанное. Конечно, проблем с врагами будет гораздо меньше, но цена…Да, он знал, что многим невинным придется расстаться с жизнью в ходе войны, также он слышал об огромном количестве рабов, оставшихся навеки в горах, но столкнуться самому с результатами действий его повелителя было неприятно.

Кольценосец вздохнул и приказал себе собраться. В конце концов, желчный некромант прав – на войне всегда достается слабым, а раз так, нужно спрятать свое человеколюбие поглубже и заниматься делом. Как будто невинные марейнийские женщины и дети не гибли от рук его солдат. И все равно у Китариона было мерзко на душе.

Они подошли к храму, возле которого стояло несколько охранников, исполняющих еще один приказ властелина – не пускать солдатню в захваченные церкви.

– Мы в храм, откройте двери, – распорядился Китарион, пропуская своего спутника вперед. До этого он никогда не заходил в церкви главного бога Исиринатии, потеснившего с пьедестала Брата.

Внутри было светло и просторно и, можно даже сказать, красиво, если бы не многочисленные пятна крови на полу и стенах. Кто бы ни прятался тут, спастись ему не удалось.

– Они пытались найти защиту, а обрели лишь проклятье, – бесстрастно произнес некромант, направившись к алтарю. – А потом ушли прочь, нести его в окрестности. Владыка восхищает меня все больше и больше, его безжалостность достойна славных предков. Он не жалеет ни себя ни других, даже если они подданные Черного Трона.

– Бывшие подданные, которые уже не один десяток лет платят дань котам, – поправил его Китарион, замерев на месте, и вертя головой по сторонам, разглядывая настенные фрески. – И твой учитель все равно пугает меня больше. Чтобы ты ни говорил, я уверен, что это именно он надоумил владыку применить столь отвратительное заклинание.

– Когда учитель вернулся, Властелин вынашивал план мести уже не первый год, – надменно, тоном человека, допущенного до страшной тайны, ответил Кштиритион.

– Это невозможно – некромантов же тогда не осталось ни одного.

– И все-таки, все-таки. Я верю рассказу учителя о том, что идея применить Безымянное заклинание забралась в голову Властелина задолго до его пробуждения. Верховный лишь облек ее в плоть при помощи своих знаний. – Некромант поднял с алтаря золотой диск с выгравированным ликом Отца и обратился к нему. – Ты плохо защищал своих прихожан. Впрочем, Мать не лучше. Вам ведь нет дела до нас, жалких букашек. Не так ли? – Он кинул диск Китариону и тот поймал его на лету. – Прихвати, лишнее золото нам не помешает. А что касается владыки, то знай: верховный некромант Гартиан стал лишь инструментом, как и мы все. Наш повелитель – мастер шемтиса, он играет одинаково хорошо как костяными, так и живыми фигурами.