Текст книги "Путь тьмы (СИ)"

Автор книги: Sleepy Xoma

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 29 страниц)

Небо за спинами людей озаряли багровые всполохи – донжон неприступной цитадели пылал, охваченный языками пламени. Могучий и непобедимый Орден этой ночью жестоко поплатился за свою беспечность.

Девятнадцатый день первого месяца осени 35-го года со дня окончания Последней войны, ночь

Усиление прибыло в Олатен ближе к вечеру, в результате гарнизон самого северного города Исиринатии увеличился до пяти сотен солдат и двух магов. Благороднейший по слухам собирал вассалов по всей провинции, укрепляя замки и города. Да еще купцы из Радении перестали приходить.

Что-то затевалось, и это что-то не нравилось местным жителям.

Впрочем, Башту до этого не было ни малейшего дела. Он заступил в дежурство в третьем часу ночи. Лучник вместе с напарником должны были полночи ходить по промокшей стене под проливным дождем – тепла в этом году было до обидного мало, и осень наступила едва ли не на месяц раньше, чем следовало.

Башт поежился и плотнее укутался в плащ. Его напарник, Глин уже примостился под козырьком деревянной башни, ругая последними словами погоду.

– Ну и погодка, – поежился Глин. – Давно такого отвратительного сезона дождя не припомню. Везет благородным – тискают сейчас баб в тепле, а мы тут по стене бродить должны.

Он со злостью пнул бревно и сплюнул на настил.

– Такова жизнь, – философски заметил Башт и подошел к стене, всматриваясь в ночную тьму. Вдалеке темнел лес, а под стенами города раскинулось поле. Колосья шелестели под дождем, казалось, что они перешептываются и что-то хотят сказать.

За лесом начиналась полноводная Фрийриелла или Мутноводная, как ее называли в землях леопардов, отделяющая земли Исиринатии и Радении друг от друга, и где-то там возле реки сейчас должны шастать лазутчики.

– Ничего не слышал от парней из егерской сотни? – Башт вопросительно посмотрел на Глина.

– Не, они давно в городе не появлялись. Не нравится мне это.

– Да не боись ты псов. Они только тявкать и способны. Три раза государь им давал по зубам, за реку загнал. Чего они могут-то?

– Так-то оно так, да все равно на душе неспокойно. Ты новеньких видел? Орясины деревенские. Зачем вот благородному таких набирать? Не иначе, к войне готовится. А еще говорят, что венценосец всем вассалам велел вооружаться, а такого со времен Последней войны не было! Что-то будет, помяни мои слова.

– Обязательно помяну, как только смена закончится. Пойду, прогуляюсь по стене.

Башт нехотя выбрался из-под козырька, подставляя себя под ледяные росчерки свинцовых небес. До следующей башни ему предстояло пройти восемьдесят шесть шагов, проверяя, а не лезут ли вражины штурмовать стены. Вражины не лезли, и Башт спокойно пересекся со вторым караулом и пошел назад.

Его приятель все также сидел возле факела.

– Ну как?

– Все спокойно, – отозвался солдат.

В этот миг что-то промелькнуло между кольями и Глин, охнув, начал заваливаться на бок.

– Эй, ты чего? – остолбенел Башт, а в следующее мгновение что-то со страшной силой ударило его, отшвырнув со скользких бревен и увлекая в полет вниз со стены.

Перед тем, как все померкло, Башт успел разглядеть грязно-белое оперение стрелы, торчащей из бока. А на стену уже карабкались укутанные в черное солдаты из личной гвардии Гашиэна Третьего. Пламя, возгоревшееся из искры, готово было погрести под собой ничего не подозревающий континент.

Двадцать второй день первого месяца осени 35-го года со дня окончания Последней войны, полдень

Последние известия совершенно не радовали генерала Бирта Тавриэна. Волки все-же отважились начать войну, да еще и расправившись предварительно с Орденом. Доказательств, конечно, не было, но то, что древнюю крепость какой-то умник очень удачно начинил змеиным огнем, да так, из пылающей преисподней выбрались лишь единицы, говорило само за себя.

Эти события сразу же отразилось и на его армии, численность которой к середине месяца успела возрасти почти до пятидесяти тысяч человек.

Двадцать тысяч дружинников и сотня орденских магов, которые должны были в ближайшие дни отправиться из столицы на восток, теперь под руководством наследника престола срочно перебрасывались к северным рубежам – против Радении. Более того, почти четыре десятка академиков еще вчера собрали свои вещи и покинули лагерь, в результате чего у него осталось только восемь десятков магов всех мастей. Куда больше, чем в начале осады, но меньше, чем хотелось бы. У Бирта имелись серьезные основания подозревать, что ненавистный император приложил руку и к этому – он уже был готов видеть во всех проблемах континента происки Шахриона.

И, что хуже всего, его величество прислал бумагу. Приказ венценосца был категоричен – штурмовать замок с тем, что есть, после победы вырезать всех и гнать войска в Стоградье. В довершении всего, почти четверть армии была набрана Саргилэнами, жаждущими мести. Благороднейший Цигд не поскупился и послал сыну восьмитысячный отряд, наполовину состоящий из опытных наемников, отчего изрядно поредевшее воинство поросят увеличилось в добрых три раза. Вопрос о том, сколько еще солдат прячется по городам богатого властителя востока оставался открытым, но Бирту отчего-то казалось, что их должно быть никак не меньше тридцати-сорока тысяч, и что Старый Вепрь приложит все силы, дабы оградить свои резервы от войны на севере.

Генерал понимал, почему хитроумный правитель так яростно прогнулся под своего нелюбимого венценосца – мерзавец планировал закончить кампанию на востоке и подгрести земли Шахриона под себя, пользуясь затруднениями его величества, у которого в военное время на счету был каждый человек. Присоединив обширные леса Империи, и наложив лапу на горы Ужаса, Цигд встанет на одну ступень с венценосцем, а может, и выше, если у него получится сторговаться с Гашиэном. Именно поэтому по приказу генерала всех поросят разместили в отдалении от главного лагеря, а охрану увеличили – с Саргилэна сталось бы ударить союзникам в спину.

Утешало только, что его величество применил Право Призыва – древний закон, обязывающий всех вассалов с оружием в руках защищать отечество столько, сколько потребуется, а не пятьдесят дней в году, и подкинул золота генералу для подъема настроения бойцов. Но все равно, плохого было больше, чем хорошего.

В шатер просунулась голова Царда.

– Все грустишь? – спросил друг, пролезая внутрь. – Хорошо тут у тебя, тепло, не то, что на дворе.

– Вот, почитай, – Бирт протянул ему пергамент. – Сегодня получил от венценосца.

Друг пробежал глазами по письменам и скривился.

– Все, как мы и боялись.

– Да, его величество требует разобраться с императором, а заодно, выяснить, куда пропал племянник со своей армией. И если с принцем все ясно, то предстоящий штурм меня волнует по-настоящему. Что планируешь делать?

– А у нас богатый выбор? – генерал выругался. – Погоним поросят на стену и постараемся сохранить побольше гвардейцев. Мы не в том положении, чтобы хитрить.

– Да и мозгов у нас не так много, как у императора.

Генерал фыркнул.

– Да будь он хоть гением, против пятидесяти тысяч обученных солдат и сотни чародеев ему не выстоять! Время уловок прошло, все решит грубая сила.

– Потери будут огромными.

– Я уже говаривал, что крепости вроде Цитадели берутся либо трупами, либо голодом? – спросил он и сам же ответил на собственный вопрос. – Да, говорил. Думаю, что его величество также знает эту истину.

Цард поднялся и, подойдя к костру, разложенному посреди шатра, бросил пергамент в него.

– Кто в армии слышал о новой войне? – глядя на весело пылающий лист, поинтересовался он.

– Пока не то, чтобы многие, но такие новости расходятся быстро. Еще одна причина спешить.

– Если посмотреть, у нас куча этих причин. Зима наступит раньше срока, все указывает на это, и прокормить такую армию в голых предгорьях, да еще с врагами на путях сообщений, не получится. Болезни тоже скажут свое веское слово, тем более теперь, когда обещанных высоких сынов ждать не приходится.

– Как думаешь, – внезапно спросил капитан, – что придумает император на этот раз?

– Ничего. Мы обложили его, как лисицу в норе. Вокруг всей крепости выстроены палисады, размещены осадные машины и башни, солдаты заготовили достаточно лестниц и щитов, а лучники составляют почти половину пехоты. Единственное, на что Черный Властелин может рассчитывать, так это продержаться до прихода союзника. А значит, он будет сидеть за стенами. Повторюсь, время трюков окончено!

– Полагаешь, он в сговоре с Гашиэном? – удивился Цард.

– Уверен в этом. И это объясняет все странности, с которыми мы столкнулись.

– Похоже на то, – признал его правоту товарищ. – Значит, общий штурм со всех сторон. Когда?

– Через два дня. Подождем отставшие отряды, и да поможет нам Отец.

Капитан склонился над костром и прошептал:

– Будем на это надеяться, дружище, будем надеяться.

Глава 18

Двадцать четвертый день первого месяца осени 35-го года со дня окончания Последней войны

Все вокруг заволокло дымом, Новый город плавился в огне десятков пожарищ, а небеса сошли с ума от сталкивающихся в них заклинаний. Наверное, именно так и должно выглядеть царство Матери.

Кошаки уже второй день бросали свою огромную армию на стены. К началу штурма Шахрион успел провести обратно в столицу почти все отряды, сражавшиеся за ее пределами, а также четыре десятка некромантов, и все равно этого не хватало, чтобы остановить исиринатийцев, взбешенных предательством северных соседей.

К вечеру первого дня штурма пала внешняя стена – когда враги закрепились на трех участках и взяли несколько башен, Шахрион приказал отступать. Защитники отошли на вторую, предварительно подпалив дома – император строжайше запретил ввязываться в уличные бои.

Два дня Новый город горел, две ночи было светло как днем, но маги не спешили тушить пожар – обе армии приводили себя в порядок. Потери атакующих ужасали, те буквально усеяли своими телами все пространство вокруг стен, но и обороняющиеся потеряли убитыми и ранеными почти три тысячи, в основном – простых имперцев, вставших на защиту родной земли. Превосходные доспехи легиона, помноженные на мастерство, защищали своих хозяев практически идеально.

Этим утром штурм возобновился.

Враги, прячась за развалинами каменных построек, накатывались на высокие стены Старого города. Они подтянули камнеметы, укрыли лучников за щитами, с трудом протиснули через ворота таран и шли в атаку за атакой.

Хваленые маги Ордена и Академии безуспешно сражались с имперскими колдунами, стремясь превозмочь защитные чары, воздвигнутые теми, но имперцы пока что справлялись, отправляя новые и новые сотни исиринатийских солдат в объятия Матери.

Таран сгорел.

Камнеметы леопардов один за другим гибли от имперских метательных машин, которые еще до начала штурма перенесли в Древний город и установили там.

Щиты вместе с лучниками пробивались копьями из баллист, опять же, заранее установленных в башнях Старого города.

Шахрион же, стоя точно там же, где и в прошлый раз с усмешкой наблюдал за разворачивающейся под ногами драмой.

Исиринатийцы хотят завалить Цитадель трупами? Он им в этом поможет!

Бесплотные атаки продолжались всю первую половину дня, пока, наконец, генералу не надоело, и тот не протрубил отход.

Надо было отдать должное его таланту – весь Новый город, а точнее, его пепелище, был превращен в большое укрепление. Бирт использовал каменные остовы домов для того, чтобы разместить в них отряды лучников, которые своими стрелами заметно портили настроение ополченцам, на чьи плечи легла вся тяжесть патрулирования стены. На улицах исиринатийцы спешно возводились баррикады на случай вылазок, и укрытия для отрядов, которым придется дежурить ночью.

Император посмотрел в небеса, где продолжали сражаться стихии – огромный лев, сплетенный из жгутов спрессованных водных струй, не на жизнь, а на смерть бился с огненным орлом. Маги обеих сторон объединили свои силы и теперь их заклинания столкнулись в смертельной схватке, истощая волшебников до предела. Скорее всего, как и в предыдущие дни, победителя не будет, и вымотанные до беспамятства маги к вечеру расползутся на отдых. Правда, потери все равно присутствовали. Только вчера два человека погибли от перенапряжения, и было бы интересно узнать, как обстоят дела у Бирта. Шахрион надеялся, что плохо – всех высоких сынов генералу пришлось оставить в лагере, чтобы те смогли врачевать обрушившуюся на армию лавину раненых и отравленных, а это по его расчетам должно было свести вражеское преимущество в числе чароплетов к нулю.

Над головой пролетел огромный камень, приземлившийся прямехонько на чудом сохранившуюся крышу закопченного каменного строения неподалеку от стены. Дом с грохотом рухнул, хороня под обломками лучников – камнеметные команды решили помочь ополченцам.

Вновь запела труба. Да, два часа передышки прошли, пора с новой силой насесть на ненавистных имперцев.

Император с удивлением обнаружил, что на этот раз в первых рядах идут воины, защищенные не только бригантинами или вареной кожей, но и кольчугами и даже металлическими нагрудниками.

– Кажется, простолюдины у генерала начинают заканчиваться, раз в бой пошли рыцари, – заметил Шахрион. – И это хорошо. – Скоро он, как видимо, пустит в ход Бронзовую гвардию.

Исиринатийцы со страшным ревом бежали, вперед, не обращая внимания на шквальный ливень из арбалетных болтов, прошибающих насквозь доспехи, пригвождающие рыцарские щиты к рукам и ломающие кости. Мертвые и раненые падали, чтобы быть растоптанным наседающими товарищами, лучники, словно обезумев, пускали стрелу за стрелой, и одна за другой осадные лестницы прислонялись к стене.

Толпа напирала со всех сторон, не было участка, где бы защитники могли чувствовать себя в безопасности.

– Генерал, тебе не кажется это ироничным? – спросил Шахрион.

– Прошу меня простить, владыка, я не понимаю, о чем ты говоришь, – ответил ему Иритион.

– Самый талантливый полководец Исиринатии закидывает наши стены трупами, штурмуя в лоб.

– У него просто нет выбора, – генерал повернулся к вестовому, замершему в отдалении. – Быстро две сотни легионеров к третьей башне.

Император согласно кивнул и продолжил следить за развернувшимся внизу побоищем. Благородные всадники карабкалась, а им навстречу летели камни и стрелы, лилось раскаленное масло и сыпался жженый песок. Один за другим рыцари падали и срывались, иногда защитникам удавалось даже отбросить лестницы, снабженные железными крючьями, но никто не помышлял о бегстве. Генерал не давал своим врагам ни минуты отдыха, посылая отряд за отрядом на смерть во имя победы.

И все же имперцы продолжали держаться, истекая кровью падая от усталости, они убивали и умирали, но не отступали. Поверженных врагов сбрасывали вниз, чтобы не путались под ногами, своих же уносили снующие тут и там женщины с носилками. В этот тяжелый час они проявляли мужество не меньшее, чем самые сильные воины.

Так медленно тянулось время и когда на небе стало смеркаться, генерал пустил в ход свой последний козырь – Бронзовая гвардия вперемешку с наемниками в цветах Саргилэнов неудержимой силой понеслась на штурм.

– А вот и последний резерв, – улыбнулся Шахрион. – Генерал, попытайтесь удержать стены, но, если не получится – уходите, нам еще есть куда отступать. Мне же нужно отлучиться по делам.

Иритион кивнул.

Шахрион направился прямиком в личные покои и достал из внутреннего кармана мантии тириомаль, который с некоторых пор стал почти непрерывно носить с собой.

– Будем надеяться, что его величество не слишком занят, – произнес император, активируя древнее устройство.

Гашиэн долго не отвечал, но, наконец, его лицо выплыло из глубин шара. Венценосец выглядел уставшим, но довольным.

– Привет, император, – довольным голосом поздоровался он. – Еще живой?

– Как видите, ваше величество. А как у вас дела?

– Просто замечательно. Я уже занял Пиринилию и часть Ириулэнии, а также одержал две крупных победы. К зиме планирую освоиться на севере Исиринатии, а весной переберусь в Стоградье.

– А я рассчитывал встретиться с вами во втором месяце осени, – равнодушным тоном проговорил император. – Боюсь, что мне будет тяжело продержаться до зимы – сегодня генерал Бирт пустил в дело свою гвардию.

– Ну, извини уж, – в голосе короля послышалась насмешка. – Восток подождет, а у меня сейчас есть и более важные дела. Надеюсь, что ваша Мать Тишины позаботится о тебе.

Это было вполне ожидаемо. Гашиэн был самим собой – эгоистичным самовлюбленным мерзавцем. Слишком предсказуемым, между прочим. Зато свою роль он сыграл безупречно и за это Шахрион был венценосцу искренне благодарен.

– Нашему союзу пришел конец, как я понимаю?

– Ага, – подтвердил венценосец. – Ты сделал свое дело, император, можешь теперь умереть счастливо, осознавая, что внес посильный вклад в создание моей империи. Да, когда твои земли присоединятся к Великой Радении, обещаю, что позабочусь об имперцах. Тех, которые выживут, конечно.

Голова в шаре дернулась и захохотала.

Шахрион покачал головой.

– Не очень порядочно бросать союзника на произвол судьбы.

– Да ладно, ты же ждал этого, потому и не удивлен. И вообще, то, что ты все еще мучаешься – целиком и полностью моя заслуга. Я столько денег потратил, вооружая Империю и так долго закрывал глаза на твои темные делишки, что мне впору бы памятник ставить.

– Уверен, ваше величество, что не позже весны я так и поступлю, – равнодушно проговорил Шахрион.

Гашиэн засмеялся.

– Вот таким ты мне нравишься больше. Жаль, что мелким ты был трусом, а то могли бы поладить.

– То, что я изменился – ваша заслуга, и я благодарен за это, – ответил Шахрион. – Когда я разберусь с генералом Биртом, то постараюсь вернуть долг.

– Ты смотри, все еще хорохорится. Слушай, император, все хорошо в меру. Не спорю, твои фокусы первое время помогали, ну там, арбалетчики по лесам, накопленное всеми правдам и неправдами золото, на которое ты покупал у дварфов наконечники для болтов, яды те же, наемные убийцы, но всему хорошему приходит конец.

– И все-то вы знаете. Чистое любопытство – давно?

– Да я двадцать с лишним лет прикрываю тебя от Исиринатийцев и эльфов! Странно даже, что остроухие ничего не пронюхали. Ты, конечно, умен, не спорю, но шила в мешке не утаить.

– Не проще ли вам было, вместо того, чтобы поддерживать меня, просто напасть и захватить все? – ради интереса спросил Шахрион. Ему очень хотелось проверить свои провидческие способности, и венценосец не разочаровал.

– И делиться таким вкусным пирогом с котами? Ну уж нет.

– Может быть, на прощание вы удовлетворите мое любопытство?

– Валяй, мне спешить некуда.

– На чем я прокололся? Шило в мешке – это как-то расплывчато.

– На одаренных младенцах. – Охотно объяснил Гашиэн. – Я сам собирал детей, способных колдовать, а тут образовался конкурент. Сперва подумал, что у Ириулэнов хватило мозгов, но им оно без надобности – у этих гадов столько народу, что на десять Академий хватит и еще трем Орденам останется.

– А потом вышли на мой след?

– Ну да. Собственно, тогда решил тебя в подельники взять. И не разочарован – ты был очень полезен.

«Или я позволил тебе найти себя и взять в подельники», – подумал Шахрион, стараясь не улыбаться.

Двадцать с небольшим лет назад Шахрион решил, что гораздо проще было бы действовать в союзе с кем-нибудь сильным и амбициозным, но не обремененным излишним умом. А раденийскому венценосцу, отходящему от очередного поражения, требовался для разных махинаций кто-нибудь хитрый и изворотливый, но контролируемый. Они нашли друг друга.

Шахрион выдавал союзнику полезнейшие советы, а тот платил золотом и внезапными приступами слепоты. Что и говорить, оба были довольны положением, но всему хорошему рано или поздно приходит конец. Наверное, Шахриону следовало стыдиться союзу со злейшим врагом, но, увы, государи очень часто вынуждены идти против совести.

– Что же, было приятно работать с вами, ваше величество. До следующей встречи.

– Бывай, – расхохотался Гашиэн, выключая тириомаль. – И смотри, не обоссысь, как в детстве.

Шахрион улыбнулся, глядя в шар. Он был готов поспорить на что угодно, что венценосец – отвратительный игрок в шемтис.

Оставалась еще одна беседа, после которой можно было возвращаться на стену и немного приободрить солдат. Старый Инуче должен был сделать свой ход.

Почти час прошел в ожидании гоблина, но, наконец, омерзительная рожа последнего появилась в шаре.

– Приветствую тебя, о величайший из великих. Старому Инуче будет позволено узнать, как идут дела у обращающего врагов в пепел?

– Дела идут достаточно неплохо, – проговорил Шахрион. – Хотя есть некоторые проблемы. Новый город, например, уже пал.

– Ой, беда, беда! – запричитал гоблин. – Что же великий собирается делать?

– Драться, что же еще, – пожал плечами император, разглядывая хитрую морду гоблина.

Интересно, как много тот знает? С одной стороны, зеленокожих в его владениях не водилось, с другой же, иногда шаман проявлял поразительную осведомленность в делах, которые его никоим образом не касались.

– Великий благороден и храбр, я верю в его победу.

– А я знаю, что она будет. – Тоном, не оставляющим сомнений, ответил император. – Но я решил поговорить с тобой о другом.

– Ничтожный Инуче внимает великому.

– Я хочу, чтобы гоблины поддержали меня в войне.

У старого шамана отвисла челюсть.

– Прости, о великий, но мы – слабый народец, мы жалки и убоги, не нам тягаться с людьми на поле брани.

– Я в вас верю, и не волнуйся, помощь понадобится не раньше весны. В награду вы получите свои старые земли на юго-востоке Исиринатии, где сможете жить как раньше, не влача жалкое существование в людских городах и не побираясь по помойкам.

– Ты не в себе, владыка. – От удивления у шамана пропала всякая почтительность. – Как ты собираешься воевать против всего мира, да еще и победить, если у тебя подданных мужчин меньше, чем солдат у одних только котов?

– На этот вопрос позволь пока не отвечать, – улыбнулся Шахрион. – В любом случае, весной я жду храбрых гоблинов под моими знаменами. И вот еще что, – с добродушной улыбкой проговорил он. – Вне зависимости от решения советую тебе и твоим подданным исчезнуть из Стоградья до окончания холодов. Настоятельно советую.

С этими словами Черный Властелин разорвал связь и спрятал драгоценный шар.

Он рисковал, говоря шаману то, что сказал. Гоблин, если захочет, сможет предупредить венценосца и Орден, и если те поверят и поймут, то, может быть, смогут даже что-нибудь предпринять. Сорвать важнейший элемент сложного плана и поставить под удар конечные результаты.

Вот только они не поверят. За годы, проведенные в свободном плаванье без указок эльфов и страха перед Империей, венценосцы слишком привыкли к своему могуществу. Они просто не допустят мысли о том, что кто-то, разбитый в пух и прах, может говорить с ними на равных. А Инуче поверит. Он помнит, на что способны маги смерти. А значит, хочется старому гоблину или нет, ему и его народу придется испариться из Стоградья, в котором обитает почти половина всех гоблинов. Ну а после этого выбора у них не останется.

Двадцать седьмой день первого месяца осени 35-го года со дня окончания Последней войны, ночь

Бирт достал большую початую бутыль с самогоном и хорошо приложился к ней.

– Величайшее соизволение его величества, – пробормотал генерал, сплевывая, – повелеваю занять Черную Цитадель до первых снегов. Будь все оно проклято!

Последние слова он прокричал в пустоту, стараясь унять дрожь внутри. Он гнал людей на штурм волна за волной, не обращая внимания на жалость. Лагерные кладбища были завалены горами трупов, которых никто и не собирался хоронить – у обессиливших воинов, валящихся на землю там, где стояли, как только командиры давали команду на отдых, попросту не было сил заботиться о павших. Он уже сжег в бессмысленной бойне десять тысяч человек и понимал, что спалит в два раза больше, прежде чем преодолеет последнюю линию стен. А потом еще штурмовать саму Цитадель, будь она неладна!

Имперцы отступали на удивление организованно и продуманно, забирая своих мертвецов, снимая со стен баллисты и уволакивая все мало-мальски ценное.

Ни от магов, ни от мощнейших камнеметов, присланных венценосцем, не было толку – вражеские чародеи упорно держались, а камни с небес продолжали валиться на головы леопардов.

Будь его воля, штурм бы не состоялся – голод делает свое дело куда лучше, чем сталь.

Генерал снова налил. Он пил, не чувствуя вкуса и не пьянея.

Проклятые имперцы! Никогда в жизни он не видел такого фанатичного сопротивления. Даже орки не дрались столь яростно! Вчерашние пахари, дровосеки и ремесленники медленно, шаг за шагом, пятились, устилая камни своего древнего города телами исиринатийцев.

А ведь он отправил уже пять голубей венценосцу, чтобы остановить это безумие. Он просил, требовал, умолял, но без толку. Ни одного ответа. Ни одного приказа. Ничего.

А поэтому – вперед, на стены! Бирту даже пришлось пустить в дело Бронзовую гвардию, но даже та не сумела решить исход сражения, забуксовав в схватке с гвардейцами императора, одетыми тяжелые дварфовские пластинчатые доспехи поверх хауберков. Да, их было очень мало, но каждый стоил десятерых, в этом генерал готов был поклясться – он видел, как черные воины, появляясь на самых опасных участках, словно танцуя, прорубали просеки в рядах уже готовых занять стену исиринатийцев, как закаленные в боях ветераны умирали, будто неопытные юнцы, впервые попавшие на поле боя!

Зачем нужна такая победа? Потерять половину армии, чтобы стать властелином груды камней. Очень равноценный размен.

Генерал почему-то был уверен, что в замке есть не один потайной ход и что император давным-давно вывел всех мирных жителей куда-нибудь на север. А что, у него в распоряжении было тридцать с лишним лет и целые горы для оборудования тайных убежищ.

Проклятый Властелин! Он ведь с самого первого дня войны играется с ними, как кошка с мышкой. Хорош, ничего не скажешь, спелся с раденийцами и дварфами, а теперь довольно сидит и ждет, когда же придет помощь.

Новая кружка ухнула на дно желудка, обдав горло огнем, рука разжалась, и генерал наконец-то погрузился в дрему.

Разбудил его взрыв и шум раздающийся снаружи.

Бирт с трудом поднялся и, опоясавшись, выбрался наружу. Голова трещала, но ее сверлила одна мысль: «неужели ночная атака?»

В лагере царил хаос – солдаты голосили и причитали, в ужасе уставившись туда, где еще недавно размещались палатки сынов Ордена. Сейчас на их месте зияла огромная воронка, вокруг которой расползалось во все стороны отвратительное зеленоватое облако.

– Что здесь произошло?

– Не знаю, благородный, было тихо, я стоял на часах, а потом все взорвалось! – захныкал раненый солдат, заживающий кровоточащую руку. – Меня чем-то по руке садануло.

«Неужели орденцы что-то наколдовали и оставили армию без лекарей?» – С ужасом думал генерал.

– Зло!!! – раздался дикий рев, и из воронки выбрался благословенный Этит. Высокий сын был бледен, его руки тряслись, а губы дрожали. От роскошной шевелюры остались жалкие седые космы, а объемный живот пропал, будто его и не бывало. Словно кто-то выпил из пышущего здоровьем чародея жизнь, оставив лишь жалкую полумертвую оболочку.

– Да что случилось, говори! – заревел генерал.

– Зло! Древнее зло! Оно живо!

Бирт соображал быстро, даже будучи пьяным в стельку. Две трети армии сейчас в городе, за пределами стен люди остались лишь в главном лагере, в котором наберется от силы десять тысяч боеспособных солдат. Если скрытно подвести достаточно большую армию и уничтожить их, то войска, зажатые между стен, можно будет взять в кольцо, а после – заморить голодом. Может ли у императора и его союзников найтись такая внезапная армия? Маловероятно. Но Шахрион уже не один раз показал, что делает невозможное былью.

– Трех гонцов в город, гвардия и хотя бы три десятка колдунов нужны мне здесь. – Скомандовал он первому попавшемуся рыцарю. – Всем остальным быстро готовиться к сражению!

Генерал не ошибся. Проклятый мерзавец в очередной раз преподнес сюрприз – из леса медленно, шеренга за шеренгой выбирались воины. Они шли молча, без криков и кличей, в тусклом свете факелов виднелись выкрашенные в черный цвет кольчуги, наконечники длинных копий и лезвия топоров.

И их было много. Когда последний воин выбрался на чистое место и армия, выстроившись двумя ровными квадратами, двинулась к частоколу, Бирт, в числе первых взошедший на деревянные стены лагеря, сумел прикинуть количество врагов. Тысяч десять, никак не меньше. Конечно, высокий частокол и широкий ров должны были попортить врагу немало крови, но все равно ситуация генералу не нравилась.

– Хорошо вышколены, мерзавцы, – не сумел сдержать он. – Только кто же они такие?

Выяснить это он решил уже после победы – враги перешли на легкий бег, а значит, нельзя было терять время.

– Лучникам приготовиться! – прокричал генерал и снизу раздался дружный гул сотен стрелков. – По моей команде!

Когда до врагов осталось две сотни шагов, он взмахнул рукой и ливень стрел обрушился на бегущих недругов. Подготовленные исиринатийские стрелки выпускали по десять стрел в минуту, и тысячи человек, оставленных в лагере, должно было с лихвой хватить, чтобы превратить половину наступающей армии в подобие ежей, но…враги шли. Со стрелами в кольчугах, в шлемах и головах, они продолжали упрямо приближаться!

От ужаса у Бирта задрожали колени. Все-таки некроманты остались. И набрали армию из живых мертвецов.

Из леса нахлынул туман. Странный, ядовито-зеленый, он не растворялся под косыми струями дождя и не стелился у ног. Словно живое существо этот туман старался подняться повыше и быстрее добраться до лагеря. Тут не нужно было быть гением, чтобы понять – черное колдовство.

Бирт сбежал вниз и нашел чародеев, напряженно собравших в круг и что-то бормочущих.

– Что вы делаете? Быстрее разгоните туман! – Приказал генерал академикам.

– Мы стараемся, – огрызнулся Гирн, заметно похудевший и осунувшийся за последние дни. – Но ты видишь среди нас хотя бы одного высокого сына кроме того, спятившего?

Он мотнул головой, указывая в сторону Этита, замершего на земле с пустотой во взгляде.

– Вернись назад, генерал, мы почти закончили.

Бирт послушно взошел на стену, безучастно наблюдая за стремительно приближающейся армией и наползающим туманом.

Подул сильный ветер, крепчающий с каждым мгновением, ударил по зеленой смерти и заставил колдовское марево остановиться и даже попятиться назад. Солдаты издали радостный крик, но Бирт видел, что хорошего было мало – колдовство служило отвлечением. Имперцы хотели, чтобы их мертвецов не подпалили огненными шарами или молниями, на которые исиринатийские академики и низкие сыны были такими мастаками.