Текст книги "Плен (ЛП)"
Автор книги: Сильвия Мерседес
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)
Она кашлянула и покачала головой, глядя на виверну и чернила, высыхающие на ее крыле.
– Вы сможете помочь червячку? – спросила она, проводя пальцем под линией букв. Тонкое крыло с венами мерцало под ее прикосновением.
– Нет, – ответил сразу Сильвери. – Не полностью. Не этими ладонями. Боюсь, эта маленькая мечта больше не будет летать.
– И вы не позволите вам помочь?
Он не ответил.
Нилла приподняла бровь. Может, было глупо поднимать эту тему вскоре после прошлого спора.
– Не смотрите так. Неужели это такая глупая идея?
– Я… Это, мисс Бек… – он кашлянул, сделав паузу, хмуря лоб в шрамах, как от боли. – Вы просите…
– Я знаю, что это не просто. Я не глупая, вообще-то.
– Я не звал вас такой…
– Я не говорю о великих чарах. Я не воображаю себя магом. Я просто хочу помочь. Я могу научиться держать перо, и вы можете показать мне, где рисовать символы? Я могу практиковаться. Может, я могу… не знаю, – она вздохнула, опустила голову на ладони, вдруг устав, потерла глаза, медленно качая головой.
Она подняла взгляд, подпирая подбородок переплетенными пальцами.
– Может, я могу повлиять.
Он смотрел на нее, изучая. Его молчание затянулось.
– Простите, – прошептала она и стала вставать.
– Постойте.
Его ладонь взлетела молниеносно. Холодные пальцы сжали ее запястье. Нилла ощущала силу в хватке, сила могла сломать ее кости одним движением. Впервые за дни страх перед этим незнакомцем возник в ее сердце. Она застыла в его хватке, как мышь в когтях совы.
Еще сжимая ее руку, он встал и навис над ней, был на голову выше. Она смотрела на его грудь, мантия и рубаха были развязаны, и она видела шрамы, покрывающие его кожу уродливым узором жестокости. Ее сердце гремело с болью, и она поняла, что не дышала.
– Нужно больше, чем капля магии в крови, чтобы стать магом, – голос Сильвери был низким и мрачным, как ночь, холодным, как зима. – Нужна искра. Старые звали это энсилдари – вдохновение. Это или есть, или этого нет. Без этого силой внутри управлять не выйдет.
Нилла заставила взгляд подняться с его груди в шрамах к горлу, по подбородку до кривых губ. Отклонив голову сильнее, она все еще не смогла встретить его взгляд. Она смотрела на его лоб, на жуткий шрам между бровей.
– Вы видите? – сдавленно сказала она. – У меня есть искра?
Он притянул ее к себе, заставляя шагнуть ближе. Другая ладонь поднялась, поймала ее подбородок между указательным и большим пальцами. Она дрожала от холода нилариума, стиснула зубы и не давала себе кривиться.
– Посмотрите на меня, – сказал он.
Она опустила взгляд с его лба на глаза. Они прожигали ее, темные зрачки почти скрыли серебряные радужки. Она ощущала, что он искал, смотрел темные потайные места в ней, о которых она едва догадывалась.
Он мог читать и другие ее тайны? Он мог видеть, кем она была? Мог понять, почему она прибыла в Роузвард?
Было тяжело. Она не могла выдерживать тот взгляд. Ее веки трепетали, она смотрела на его рот. На шрамы вокруг его губ. Она все еще видела их прошлую форму под шрамами, призрак красивого юноши с портрета. Но шрамы все искажали, портили его чувственные губы. И все же…
Она дрожала, мысль пробралась в ее разум без спросу. Как ощущались бы эти губы на ней? Поцелуи мага со шрамами были такими же дикими, как во сне? Они обжигали так же, дразня ее нежностью, чего она еще не ощущала?
Узнать было просто. Она могла приподняться на носочки, прижаться ртом к его губам, узнать ответы на все эти вопросы.
«Не глупи!».
Она отдернулась, высвободила подбородок из его пальцев, а запястье из его ладони. Он сразу отпустил, и она отшатнулась на несколько шагов, чуть не запуталась в юбке.
– Ну? – осведомилась она, качая головой. Пара кудрей выбилась из шпилек и упала на ее плечи. – Что вы увидели?
Ладони Сильвери опустились. Он открыл рот, закрыл его.
А потом отвернулся от нее. Быстрым движением он подхватил виверну со стола комом крыльев, лап и хвоста и опустил ее на пол. Он стал закупоривать склянки, вытирать перья, а потом собрал все вещи в сумку и повесил на плечо. Он без слов пошел к лестнице, виверна ковыляла за ним.
– Нет! – рявкнула Нилла, удивив себя.
Он замер, нога была на первой ступеньке. Он не посмотрел на нее.
– Нет, нет, нет, – быстро сказала Нилла, скрестила руки и сделала три шага к нему. – Нет, сэр, нельзя просто уйти и оставить меня ни с чем! Что вы увидели? У меня есть искра? Вдохновение?
Он медленно повернул голову, поймал ее взгляд в комнате, освещенной камином.
– Там… что-то может быть.
Слова были тихими, но звенели в воздухе между ними.
Но Нилла не успела придумать ответ, Сильвери опустил голову и поднялся по лестнице. Он исчез в тенях выше потолка, оставив ее стоять, приоткрыв рот. Ее голова кружилась.
6
– Это безумие. Ты это знаешь. Просто безумные слова, не принимай всерьез.
Нилла снова и снова бормотала слова. Пока резала хлеб и копченое мясо себе и виверне. Пока сидела у камина, жуя задумчиво и слушая ворчание виверны. Пока убирала на кухне, прятала припасы, которые принесла из Дорнрайса. С каждым новым заданием она пыталась отвлечься, сосредоточиться, не думать о новой чудесной мысли.
Но слова обжигали ее голову огнем.
«Что-то может быть…».
Снаружи разразилась гроза. Гром рычал как дракон, и дождь хлестал по каменным стенам и стучал в дверь. Сверху стонала башня маяка, и Нилла невольно поглядывала туда, гадая, не рухнет ли вся конструкция.
Но Сильвери все еще не вернулся.
– Не так и голоден, чтобы терпеть меня, да? – буркнула она и убрала тарелку еды, которую приготовила для него. Ладно. Если ему надоели ее вопросы и настойчивость, ей надоели его превосходство и снисхождение. Пусть дуется в одиночестве в башне, где с ним была только гроза. У нее был долгий день. Она была рада лечь спать раньше.
Но сначала ее ждало последнее задание.
Пока ветер и дождь гремели дверью, Нилла вытащила баночку среди других склянок и пакетиков припасов из буфета, стоящих на полочке. Она подняла крышку. Едкий запах обжигал ноздри, и ей пришлось быстро отвернуться. Как только первая волна запаха прошла, она заглянула внутрь.
Сладких Снов осталось всего две дозы.
– Глупо, – шепнула Нилла. Она часто говорила маме, что считала Сладкие Сны самым глупым ядом. Что хорошего в отраве, требующей для работы поцелуй?
Но мама улыбалась и говорила, что для леди это было ужасно полезно. Поцелуи спасали ее, когда она уходила ночью воровать.
Нилла вздохнула, закатила глаза. Виверна сидела под потолком, ее живот был полным, она следила за девушкой сонными полуприкрытыми глазами.
Нилла с сожалением покачала головой.
– Было бы проще, если бы я могла добавить это ему в кашу утром и покончить с этим.
Виверна сделала отрыжку. Это был умный ответ от виверны.
– Гадкий червяк, – буркнула Нилла и принесла баночку на стол. Она опустила ее там и села. Пару мгновений она просто сидела и смотрела на баночку, ладонь гладила неровную поверхность стола. А потом она вдруг полезла внутрь нового платья. Ее пальцы нашли изящную золотую цепочку, и она вытащила кулон.
Она замешкалась. Может, идея была плохой. Ощущалось… как вторжение. Если послание внутри и светлые волосы, сплетенные с черными, были даны магом Сильвери этой загадочной леди, имела ли она право забирать это? И использовать для своей цели?
– Не важно, – прошептала Нилла. – Нельзя терять шанс. У тебя осталось всего две дозы. Нужно держать это при себе, и когда подвернется шанс…
Она открыла медальон. Она уже вытащила косичку и оставила в трюмо леди в поместье. Теперь она кончиком пальца подцепила две дозы Сладких Снов и намазала на медальон. Было немного грязно, но подошло идеально.
Закрыв медальон, Нилла отпустила его, и он скрылся под воротником платья. Он был холодным на ее сердце. Она прижала ладонь к груди, вдавливая медальон в кожу, пытаясь быстрее его согреть. Но холод не пропадал.
Может, ей не стоило использовать это. Может, она найдет другой способ принести Розовую книгу Гаспару. Может,…
– Может, ты дура, – прорычала она и быстро закрыла пустую баночку, вернула ее на полку к другим припасам.
Гром зловеще звучал сверху, но буря уже утихала. Дождь лился уверенным ритмом, бил по ставням. Вода стекала из трещин в стенах, собиралась в лужицы на полу, но Нилла решила разобраться с этим завтра.
Она стала снимать сиреневое платье, осторожно повесила его на спинку стула. А потом укуталась в тонкое одеяло, забралась в кровать в нише на груду шкур. Виверна спустилась с балки и проковыляла к ней. Опустив голову на шкуры, виверна посмотрела на нее, урча.
– Нет, – прорычала Нилла, вытащила край одеяла из-под головы виверны, а потом свернулась калачиком спиной к зверьку и огню, смотрела на узор трещин и выбоин в каменной стене в дюймах от ее лица.
Ее рот двигался, тихо формируя слова, которые она не осмеливалась говорить громко:
– Что-то есть…
Конечно, это ничего не значило. Она не ожидала, что улучшит свой потенциал и сможет использовать настоящую магию. Она была воровкой. Она никогда не была чем-то другим, как бы ни желала и ни пыталась.
Она повернулась и уткнулась головой в шкуры, пытаясь уснуть. Огонь угас, в комнате стало темно. Дождь все стучал, и этот звук в комнате звучал как хор капель. Что-то теплое и чешуйчатое забралось в ее кровать, свернулось за ее ногами и храпело.
А она все еще лежала.
Нилла думала о Сильвери высоко в его комнате в башне. Он, склонившись над столом, оберегал ее сон от Девы Шипов, усиливая свое медленно рассыпающееся заклинание оков.
Нилла сжалась сильнее, стараясь не побеспокоить виверну, которая дрогнула и хлопнула крылом.
А потом она вдруг отбросила одеяло и села. Виверна перекатилась на живот, спина была неестественно изогнута, зверек продолжал храпеть. Но Нилла смотрела из ниши на темную комнату. В камине было слабое красное сияние, но тонкий луч лунного света проникал в одно из высоких окон.
Свет луны? Странно. Когда закончился дождь? Разве вышла луна?
Она выбралась из ниши и медленно пересекла комнату. Она знала это место достаточно, чтобы двигаться в темноте. Ее босые ноги не издавали ни звука, пока она осторожно шагала, подбираясь к двери. Яркий свет луны мерцал в трещинах, и неподалеку было слышно шелест океана.
Она прошла к двери. Замерла. Склонившись, Нилла прижалась ухом к двери. Ее дыхание замерло, она стиснула зубы и поджала губы.
Ничего. Только океан и ветер.
Не было скрипа лоз, шороха шипов. Не шелестели нежные лепестки на ветру.
Но Нилла стояла дольше, чем стоило.
А потом она медленно выдохнула и шепнула:
– Я знаю, что ты там.
Да-а-а-а…
Ее глаза распахнулись.
Нилла закашлялась, приподнялась на локте, задев вес за коленями. Виверна зарычала, острые когти опустились на ее бедро в предупреждении. Нилла не могла реагировать. Она смотрела на стену, озаренную сиянием угасающего огня, ее сердце колотилось в груди.
Она оглянулась на комнату.
Дверь была закрыта.
Было темно и тихо, только стучал дождь. Свет луны не проникал в окна. Буря еще не прошла.
– Сон, – прошептала Нилла. – Просто сон.
Она повернулась к двери, подняла одеяло до плеч, уткнула под подбородком. Виверна вытянулась, ворча, уродливая морда была близко к сердцу Ниллы. Виверна моргнула и показала зубы в неубедительном шипении.
Нилла обвила существо рукой и притянула его ближе, игнорируя дискомфорт чешуи и узловатых конечностей. Когда она уснула, ее убаюкали сопение виверны и стук дождя по камню.
* * *
Она сидела на его кровати. За ним.
Соран склонился над открытой книгой заклинаний. Он уже несколько часов читал заклинание. Ночь потемнела вокруг него. Его свеча наполовину сгорела, воск собрался лужей в деревянной чаше. Свет сиял в его глазах.
Но он видел не свет свечи. Это был свет горящих слов, пылающей магии, пляшущей в воздухе перед его глазами.
Он сотни раз читал это заклинание, вызывал эту магию, но проще не становилось. Сложность требовала огромных усилий. Хоть окна были открыты вокруг него, хоть ледяной воздух и дождь лились со всех сторон, пот покрывал Сорана с головы до пят. Час назад он сбросил тяжелую мантию и ослабил шнурки рубашки. Волосы прилипли к его лбу, и он старался не давать каплям пота падать на страницы и портить ценный текст.
Буря бушевала часами. Наконец, гром отступил, оставив тихий стук дождя. Только тогда Соран ощутил перемену в атмосфере.
Он ощутил ее прибытие.
Это было ожидаемо. Прошлой ночью она была тихой, далекой. Но он не надеялся, что она отступила надолго. Они приготовился к бою, прогонять ее и поддерживать сложное заклинание. Он много раз вел этот бой. Одной из таких ночей он не выдержит.
Но не этой ночью.
Не пока Нилла лежала в кровати внизу, веря, что он защитит ее до рассвета.
К его удивлению, жестокой атаки не последовало. Волна духов сообщила о появлении носрайта, запах раздавленных и горелых роз, который сопровождал ее всюду. Но шипы не ползли по стенам, не обвивали ножки его стула. Он ощущал ее движения за ним, даже слышал скрип, когда она села на его кровать. Но она была тихой. Скромной.
Его сердце забилось быстрее от страха.
Какое-то время он сосредотачивался на заклинании. Но ощущение ее взгляда на его затылке сводило с ума. Рыча. Соран разделил сознание. Его тело осталось над книгой, глаза читали заклинание, губы беззвучно формировали слова. Но часть его сознания села и повернулась к комнате за ним.
Она сидела, как он и ожидал, на краю его кровати, сложив ладони на коленях. Она выглядела странно человечно. Хоть он мог различить шипы и ветки вокруг нее, как темную ауру, она была из плоти и крови. На ней было белое шелковое платье, открывающее ее плечи, шнурки на груди были отчасти развязаны. Юбка была с разрезом до колен, было видно ее маленькие ступни, скромно скрещенные лодыжки, силуэт ее голеней.
Ее взгляд был опущен, но он знал, что она ощущала его внимание.
«Что ты делаешь, Хеления? – зарычал Соран. Его духовный голос не слышали уши людей, но она насторожилась от звука. – Чего ты хочешь?».
Она подняла голову, подняла длинные темные ресницы. Черные глаза сверкнули в свете свечи.
«То, что я всегда хотела, любимый».
Ее губы не двигались. Это тело было только иллюзией.
«Быть твоей. А ты – мой. Навеки».
Дух Сорана сжался. Его смертное тело напряглось, кулаки сжались, он продолжал читать заклинание, сплетая чары.
«Я не дурак, – сказал он. – Помни, я воззвал тебя к жизни. Я знаю, кто и что ты».
«Я твоя Хеления».
«Ты – кошмар. Носрайт».
«Я – твоя Хеления. А ты мой любимый».
Она встала. Иллюзия была убедительной. Идеальной. Когда она подошла к нему, ее бедра покачивались, как он помнил. Свет ласкал ее плавные изгибы, манящие и близкие.
«Обними меня, – прошептала она. – Обними, как делал когда-то».
«Нет», – он встал, готовый встретить ее, поднял ладонь в защите. В этом измерении проклятия нилариума не было. Ладонь была целой, человеческой, могла касаться и доставлять чувственные наслаждения.
Она потянулась. Тени ветвей обвили его руку до плеча, но он едва видел их. Он видел, как ее рука сжала его ладонь, потянула его к ней, прижала его ладонь к ее бьющемуся сердцу. Это было таким настоящим. Она была теплой, мягкой, податливой.
«Хватит бороться, любимый», – шепнула она, шагнув ближе. Она подняла голову, приоткрыла пухлые губы. Он не видел мгновение, что они были из лепестков роз.
Было просто поддаться. Да, он умер бы из-за ошибки, из-за слабости. Но могла ли смерть быть более желанной?
«Наша связь вечная», – прошептала она.
А потом совершила серьезную ошибку.
«Что у смертной девушки может быть, чего нет у меня?».
Соран моргнул.
Рыча, он поднял руку с ее груди и сжал пальцами ее горло.
«Вон!» – взревел он и одним жестоким движением сломал ее шею.
Носрайт завизжала. Шипы вырвались из ее кожи, разрывая иллюзию, открывая реальность. Ветви поднялись по ногам Сорана до пояса, обвили его тело и руки. Но он не отпускал сломанную шею. Он сбил ее с ног, срывая ее ветви со стен, вырывая их из пола. Он быстро повернулся, бросил ее в ближайшее окно. Ее руки из шипов рвали его плоть, резали каменную раму окна.
И она упала, ветви тянулись за ней.
Охнув, Соран отклонил голову и смотрел на страницу перед собой. Он сидел за столом, свеча озаряла текст перед ним. Мерцающая магия не завершенного заклинания плясала в воздухе перед его глазами.
Хорошо. Чары не были разбиты. Пока что. Дева Шипов отвлекать умела, но он не дал себе сильно отвлечься от задания. Он поспешил продолжить заклинание, тщательно читал слова, формируя сложные узоры магии и силы.
Он ощущал ее во тьме, под дождем. Она ползла вокруг башни. Ее ладони из шипов с длинными пальцами шуршали по камню, она порой стонала без слов. Но когда рассвет появился на горизонте, она притихла.
Соран завершил заклинание и быстро закрыл книгу.
7
Нилла встала, оделась и уже делала оладушки, когда маг спустился из башни следующим утром. Его шаги разносились эхом, хотя он был еще далеко, и она слушала, как он спускался, пока он не остановился у проема в потолке.
Там он замер, замешкался.
Она медленно сосчитала до двадцати.
Он не шел.
Нилла сняла последние оладушки с огня и повернула голову к проему.
– Я ненавижу, когда вы так делаете, – крикнула она.
Еще пара мгновений, и он стал двигаться, мантия волочилась по ступенькам за ним, когда он появился. Его капюшон скрывал лицо, бледные волосы ниспадали из-под него длинными прядями.
– Что делаю, мисс Бек? – спросил он идеально спокойным тоном.
– Покидаете комнату, загадочно и внезапно, хотя я думала, что мы говорили. Как прошлой ночью. Это грубо, – Нилла опустила последний оладушек на стопку, прошла по комнате и опустила тарелку на стол. – Присядьте, сэр, – сказала она вежливо и холодно.
Сильвери послушался. Виверна, оставшаяся комочком на кровати в нише, встала, потянулась невозможным образом и прошла по комнате, свернулась у ног хозяина. Она жалобно скулила, пока Нилла не опустила и перед ней несколько оладушков. Пока зверек шумно жевал, Сильвери не притрагивался к еде. Нилла села напротив него и попробовала оладушек.
– Они не отравлены, – сказала она, жуя. – Я не настолько на вас злюсь.
Он кивнул и отломил кусочек. Но перед тем как съесть, он сказал:
– Прошу прощения. Мое поведение прошлой ночью действительно было неприятным. Вы – гость в моем доме, с вами нужно обращаться вежливо. Я… не в форме.
– Угу, – Нилла откусила еще немного. Она следила за ним пару мгновений, даже дала ему съесть оладушек, а потом сказала. – Итак, сэр.
– Да, мисс Бек?
– Когда мы начнем?
Он замер. Посмотрел ей в глаза.
– Что начнем?
– Вы знаете, что, – она прожевала и проглотила. А потом покрутила вилкой, изображая, что пишет по столу тупым концом.
Его глаза расширились. Он нахмурился и опустил подбородок.
– О. Это.
– Да, это, – Нилла пронзила оладушек. – Вы сказали, у меня есть искра. Вы сказали, что меня можно научить. Так почему не научить меня? Хотя бы попробовать. Посмотреть, есть ли у меня сноровка для этого.
– Сноровка?
– Вы понимаете. Немного таланта.
Он сжал губы, а потом приоткрыл их и сказал:
– Талант есть.
– Так почему нет? – она опустила вилку и сцепила пальцы над тарелкой, подперла подбородок. – День выдался холодным и дождливым. Я не хочу выходить, да и вы вряд ли хотите. Как еще занять время? Я не говорю, что хочу стать одного уровня с мифато…
– Это было бы невозможно.
– Да. Понимаю, – Нилла нахмурилась. – Я знаю, что я не как могучие маги. Но если вы хоть немного меня обучите, я смогу вам помогать.
– Как вы предлагаете мне помочь, мисс Бек?
– Во-первых, с червем, – она махнула на виверну, которая сидела на задних лапах с округлившимся животом, шлепала губами с довольным видом. – Я помогу исцелить ее крыло.
Сильвери медленно кивнул.
– Это… возможно.
Это было первое признание потенциала от него. Сердце Ниллы дрогнуло от удивления, и она не смогла сдержать улыбку.
– Правда?
Еще кивок.
– Да. Правда.
– Тогда чего мы ждем? – она вскочила, потянулась над столом и забрала его тарелку. – Нужно сразу начинать!
Он нахмурился.
– Я еще ем.
Нилла фыркнула, опустила тарелку перед ним. Он взял последний оладушек, ловко, несмотря на неуклюжие ладони, свернул его и откусил край. Он продолжил откусывать понемногу, задумчиво жуя, Нилла думала, что сойдет с ума от нетерпения. Она была готова взорваться, когда заметила изгиб его рта и блеск в глазах. Он знал, что делал.
– Кошмар! – прорычала она, забрала остатки оладушка из его руки и сунула в свой рот, с яростью глядя на него. – Ну же, – сказала она с полным ртом. – Несите перья и чернила, пока еще светло!
Сильвери моргнул, глядя на нее. Его губы в шрамах изогнулись, показывая сильные белые зубы, он откинул голову и рассмеялся.
* * *
Ушло больше времени, чем Нилле хотелось, чтобы маг принес вещи из башни. В шкафу было несколько запасных перьев и пергамент, но чернила были сверху, как и перочинные ножи, камешки пемзы и прочие предметы, которые Нилла даже не знала, как использовать.
Она хотела начать, но Сильвери не спешил. Он все аккуратно разложил на столе, поправлял понемногу. Может, в такой точности была важность для магии, но Нилла подозревала, что дело было в одержимости мага быть во всем лучшим. Она отклонилась на спинку стула, скрестив руки, нетерпеливо постукивала пальцами по руке, несколько раз досчитала до двадцати. Она как-то смогла совладать с пылом.
Наконец, когда все было так, как ему нравилось, Сильвери повернулся.
– Придвиньте стул, пожалуйста, мисс Бек, – он поспешил добавить грозным тоном. – Ничего не трогайте!
– Хорошо. Не трогаю, – буркнула Нилла, придвинула стул к своему месту за столом. Маг опустил пустой пергамент рядом с длинным белым пером, которое Нилле хотелось взять и покрутить. Ее ладони вдруг стали липкими. Как давно она писала в последний раз? Ни разу со смерти матери, точно. И она не любила писать. А если она опозорится?
Но после споров и просьб она не могла отступить, так что сунула ладони под руки и смотрела на мага из-под насупленных бровей.
Маг сел с другой стороны, сцепил пальцы, огляделся и глубоко вдохнул.
– Откуда начать? – тихо сказал он.
Вряд ли он говорил с ней, так что Нилла молчала.
– Магия, – наконец, сказал он, – родилась не в этом мире. Не в Эледрии. Не в мире смертных. Не в мире физической реальности. Магия – из квинсатры, другого мира. Из мира без материи, не физического измерения, которое так близко к этой реальности, как ваша плоть к вашим костям.
Нилла сглотнула с большими глазами, посмотрела в сторону, ожидая отчасти заметить краем глаза блеск этой близкой реальности. Но это было глупо, и она сосредоточилась на маге.
После бесконечной тишины Сильвери поднял другое перо со стола и сжал кончик, медленно крутя его в стороны.
– Знаете, что это, мисс Бек?
Решив, что это был вопрос с подвохом, Нилла медленно кивнула, но не стала говорить. К ее радости, маг продолжил сам.
– Это мост между квинсатрой и миром смертных. Это инструмент, которым мы рисуем неописуемое из эфира нереальности и превращаем его в физическое, осязаемое, четкое. Этим инструментом мудрец может описать тайную правду вселенной томами святого текста. Этим же инструментом маг создает то, что вы знаете как магию.
Нилла кивнула. В этот раз он явно ждал ответа. Она открыла рот, замешкалась и сказала:
– Да. Магия.
Маг медленно приподнял бровь. Он осторожно опустил перо перед собой и сцепил пальцы.
– Смертная магия начинается с написанного слова, – сказал он. – Способность ухватить воздушное ничто идей, чувств и ощущений и придать им понятный облик – это смертная способность. Фейри, хоть в их венах бежит жидкая магия, не понимают силу написанного слова, не могут понять, как метки на странице, камне или дереве могут содержать слова, идеи, миры и силу.
Это было не новым для Ниллы. Мама рассказывала ей похожее, когда она была девочкой, и многие в Вимборне понимали, что маги смертных использовали письмо, чтобы направлять магию, а фейри так не делали. Пока что все было просто.
Или не так и просто. Нилла сидела напротив мага, слушая его, и начала подозревать о слоях сложности и понимания, о которых она не подозревала. Перспектива впечатляла. И ужасала.
– Перед записями, – продолжил Сильвери, отклонившись на стуле, расслабившись, – был язык. Но не один. Как вы знаете, в мире смертных сотни языков, а то и больше. Многие, хотя не все, обладают письменной формой, позволяющей носителям того языка записывать их мысли и верования для будущих поколений. В этом есть магия, хотя вы можете не понимать этого, мисс Бек.
Нилла кивала, надеясь, что выглядела умно и задумчиво. Не так она представляла урок магии. Но разве она ожидала, что маг вручит ей книгу заклинаний и заставит создавать шары слизи в первые пятнадцать минут? Она подперла голову рукой, уперев локоть в край стола, и заставляла себя впитывать каждое слово.
– Но вы должны помнить, – продолжил маг, – что нет одного чистого языка во всех известных мирах. Все народы человечества стремятся лучшим образом передать мысли, идеи, реалии и верования, которые существуют в царстве разума, через понятную форму, но передача через посредника – речь – всегда будет неидеальной. Всегда будут нюансы мысли, которые язык не может выразить. Не в чистейшем смысле. Только один язык близок к тому, что мифато считают чистотой. Какой это язык, мисс Бек?
Нилла моргнула, опешив. Она не ожидала вопросы на этом этапе.
– Эм, это… – какое странное слово он использовал? Она слышала его раз или два. – Это старый ара… аранелийский? – предположила она.
– Неверно.
Конечно. Нилла чуть не закатила глаза. Жар вспыхнул на ее щеках, но Сильвери не выглядел недовольно. Он был слишком сосредоточен на рассказе, чтобы заметить ее смущение.
– Единственный чистый язык во всех известных мирах, – сказал он, – это язык математики. Только этот язык понимают все культуры, все народы. Он универсален. Символы и способы выражать идею в математике одинаковые во всех странах нашего мира. Через математику ученые могут выражать неописуемое так, что все, кто знают этот язык, могут понять это с чистотой и без возражений.
Нилла снова кивала. Ее энтузиазм угасал, пока маг говорил. Изучение магии было как писать длинные уравнения?
Впрочем, лекция Сильвери стала улучшаться:
– В восемьсот шестом году до Обета первые мифато Коринтара обнаружили, что язык математики, хоть он был универсальным языком, был слишком чистым для магии. Так что великие маги-математики продолжили поиски. Это была охота на язык, который мог достичь того же уровня логической универсальности, не лишаясь важных нюансов. Почти невозможное задание, для которого не подходили все изученные языки смертных. Вероф Чон из школы мифато Ян обратился к мирам вне нашего в поисках языка, подходящего для смертной магии. Он первым использовал старый аранелийский – древний язык фейри с начала времен, еще до того, как пути людей и фейри разошлись, увели в разные миры и реальности.
Ее догадка была не такой и ошибочной. Нилла склонила голову, чтобы скрыть улыбку в ладони.
Сильвери рассказывал о маге Чоне и его открытиях вечность. Все это время дождь стучал по двери и стекал из трещин в стенах и окнах, собираясь на полу. Сильвери не переживал из-за этого, Нилла решила последовать примеру. Она слушала как можно внимательнее, надеясь, что запомнит хотя бы важные части этой лекции.
Это было необходимо? Она не будет тут так долго, чтобы продвинуться в изучении магии. Гаспар дал три недели на поиски и кражу Розовой книги. Она уже использовала шесть дней. Сколько еще она могла отдать этому делу, если оно просто отвлекало ее от цели?
Наконец, лекция мага подошла к концу, и он сказал ей взять перо. Интерес Ниллы тут же повысился… но отступил, когда маг первым делом сказал ей записать ее алфавит, по букве за раз. Даже не старый аранелийский, просто буквы, которые она выучила в детстве.
Ощущая себя глупой школьницей, Нилла подавила возмущения и стала писать буквы, одну за другой. Она давно не держала перо, и ее почерк оставлял желать лучшего. Но она закончила буквы, не дала себе добавить завитки, ведь это только разозлило бы мага.
Сильвери взял лист пергамента и разглядывал каждую букву дольше, чем она считала нужным. Словно каждая буква рассказывала историю, и он анализировал это в деталях. Она смотрела, его взгляд медленно скользил по странице, и когда он добрался до последней строчки, Нилла потела.
– Ну? – спросила она, когда он опустил пергамент и посмотрел на нее.
– Что ж, – он кивнул, его губы задумчиво изогнулись. – Вы не без умений. И… может быть чего-то еще.
– Это вы уже говорили. Прошлой ночью. Помните?
– Да, и говорю снова. Но не надейтесь раньше времени, – он опустил перед ней еще лист пергамента. – Еще раз, мисс Бек.
Она почти два часа писала алфавит снова и снова… К концу у нее сводило руку, голова кружилась, и она начинала сомневаться в мудрости этой идеи. Когда Сильвери забрал последний лист и стал его разглядывать, она опустила лоб на стол и застонала.
– Поднимите голову, мисс Бек, – его голос был резким, и она склонила голову и хмуро посмотрела на него, лоб все еще был на столе. – Ну же, – сказал он, – у вас уже прогресс. Вам пора попробовать заклинание.
– Правда? – она выпрямилась, удивление пробежало по ее спине трепетом. – Вы серьезно, сэр? Я готова попробовать магию?
– Нет, – он опустил еще пустой пергамент перед ней. – Вы не справились бы с магией в этот раз, даже если бы от этого зависела ваша жизнь.
Она фыркнула и всплеснула руками.
– Тогда зачем меня так обманывать?
– Потому что, не считая магии, вы готовы попробовать написанные чары. Не расстраивайтесь, – добавил он, поднимая длинное белое перо из синей чернильницы и вкладывая в ее застывшую ладонь. – Мне не давали попробовать написать заклинание месяцами в начале обучения. Я куда мягче, чем мои наставники.
– Мне повезло, – Нилла прорычала, согнувшись над пергаментом. – Что я пишу?
– Это, – Сильвери вытащил книжку в переплете из мягкой кожи из мантии. Он полистал ее, пальцы из нилариума запинались, а потом открыл книжку почти посередине и поднес к Нилле.
Она нахмурилась.
– Это же написано неправильно?
– Вы же знаете все буквы?
– Да… – она неуверенно кивнула. Она узнавала многие символы из знакомого алфавита, но слова были для нее бредом. – Это старый аранелийский?
Хоть она ожидала, что он рявкнет «Неверно», Сильвери серьезно кивнул.
– Да. Этот язык все еще используют высшие фейри Эледрии… или нечто близкое. Язык фейри не должен быть в письменной форме. Но тут он изображен смертными буквами с несколькими дополнениями к алфавиту, который вы знаете. Каждое слово перед вами наполнено магией, чистотой духа, запертого в физических оковах, готового быть переданным от разума к разуму. Вы это ощущаете?
