Текст книги "Люди и Тени (СИ)"

Автор книги: Шимпо Ботан

ГЛАВА 15. ВОЙСКОВЫЕ СБОРЫ

Солдаты уже отдохнули от битвы, в которой Найпа убила Старшую тень, но воевать всё равно не хотелось. Кузуни не были фанатиками, мечтающими лишь о том, как красивее погибнуть. Они ценили свою жизнь, какой бы тяжелой она ни была. Однако долг есть долг, приказы нужно выполнять. К тому-же солдаты получали жалование не за красивые глаза. Они составляли особое сословие, имевшее привилегии – и гордились этим. Ну а всё это нужно «отрабатывать». Потому воины всегда готовы были сражаться.

Запели боевые флейты, загрохотали большие кожаные барабаны, на легком ветру заколыхались знамёна. Всё, конец отдыху! Предыдущее сражение, прославившее Найпу, назвали битвой у Большого Черного Камня. Ведь неподалёку оттуда действительно возвышался Камень – древний идол давно сгинувших племён. Как будет названо новое, грядущее сражение – ещё никто не знал. Да, если честно, никого это особо не волновало. А назовут его Битвой у Жёлтого черепа, и оно войдет в летописи как ещё одна победа людей над Тьмой. Победа, едва не стоявшая Наследнице жизни… И унесшая жизни десятков солдат.

В казармах царило напряженное оживление. Услыхав грохот Хатта-Маатов, к пунктам сбора спешно сходились мужи из разбросанных по Княжеству военных поселений. Группировались в десятки и сотни. Слышались резкие приказы командиров, топот, боевые построения. Сверкание оружия, которое точили рядовые, тихо напевая песни. Службы у казарменных алтарей, молитвы… Также явились отряды простолюдинов-ополченцев. В воздухе витал дух тревоги, но эта тревога не казалась гнетущей. «Ну, была не была!»

* * *

Столичные ученые тоже готовились. В окошко заглядывал несмелый утренний свет, туманы дышали сыростью. Осень начинала вступать в свои права, и её золотая свежесть навевала тоску.

– Да, вот так новость, нас тоже отравили на войну, – сказал Тариваш. В его голосе, сквозь напускную философичность, звучала тревога.

– Ничего, мы сильные, не пропадём, – ответил Мараван. – Главное держаться возле Найпы.

– И не бросаться в самое пекло, – молвил южанин.

– Ну, знаешь, я так подумал… Быть может это было бы как раз хорошо – броситься в самое пекло.

– Ты сдурел? – Тариваш смерил друга недоверчивым взглядом. Но тот подошёл и положил руку на плечо южанина. Кивнул.

– Вряд-ли. Понимаешь, наши начальники должны убедиться что мы круты. Нужно показать на что мы способны. Это шанс. Ринемся вперёд, порубим морвошей – и слава полетит впереди нас! К тому-же нам нужно произвести впечатление на Найпу. Чтоб она была рада быть похищенной. И с готовностью поступила в Легион – зная, что мы будем её часто навещать.

Тариваш с минутку помолчал. Затем тряхнул курчавой головой.

– Ну, наверно ты прав. А я пойду за тобой куда угодно. Хотя с другой стороны – шпионы как-раз не должны блистать славой. Суть нашего ремесла – скрытность и умение пускать пыль в глаза. А не мчаться на белом коне впереди войска. Сам понимаешь.

Мараван усмехнулся уголком рта:

– А кто сказал, что мы всю жизнь посвятим шпионажу? Похищение Найпы – лишь первое задание, которое призвано выявить из какого теста мы сделаны. Выполним – Тахами-Начальники включат нас в Большую Игру! Поручат по настоящему серьёзные дела – а не только похищать провинциальных наследниц. Ведь поймут нашу храбрость, хитрость, умение нравиться. Быть может со временем мы сами станем Начальниками. Или даже державными мужами… Кто знает?

Тариваш надевал кольчугу.

– То есть ты считаешь теперешнее задание «неважным»?

– Да. Мы мелюзга, новички. Это проверка… Большинство Наследниц уже в Столице, в руках Тахами. Так что большинство княжеств, причем все самые большие и сильные, уже «под колпаком». Их княгини вряд-ли будут брыкаться, а если таки будут – их сместят, объявив клонами. Всё продумано! – парень мрачно усмехнулся. – Остались лишь окраинные княжества, полунищие, их нечего бояться. Танналар как раз из таких, затерянный далеко-далеко. Даже если нам не удастся забрать Найпу в Лаашин, и тётушка Ву заявит, что Столица ей не указ – это уже не так страшно.

– Хм… Наш успех и наш провал по сути ничего не решают. Вот оно как.

– Для Империи ничего. Но для нас-то – решают много! – Мараван снял со стены сверкающий меч и разглядывал его. – Мы докажем что мы настоящие бойцы.

– Ха-ха! Достойны. Обманщики и предатели! – Тариваш белозубо засмеялся, и в смехе его прозвучали безумные нотки. Едва заметные.

– Нельзя воевать, не испачкав рук, – задумчиво проговорил Мараван. – Империя прогнила. Тахами не святые и не герои, но в них есть некий здравый дух. Я серьёзно. Они – наша надежда. Надежда народа кузуни.

– Ох, ты снова о политике. Не надоело? Скоро битва… Давай лучше вспомним что-нибудь приятное, чтоб душа улыбнулась.

– Приятное? Ну, в нашей жизни его не так много, – Мараван почесал затылок.

– Та ладно! Не много, но и не мало. Как мы гуляли последний раз, там в Лаашине… Какие там были девушки, полненькие, русые, курчавые – ну прямо чудо… Вот об этом и поговорим…

* * *

Тем временем во дворце также царило оживление. Да ещё какое.

– Привет Найпа! – Майта легко и быстро, по «кошачьи» подошла к Наследнице и улыбнулась. Вполне дружелюбно.

– Привет… Вы тоже едете с нами на битву? – наследница закусила губу.

– Конечно! Ты ещё не умеешь, как следует обращаться с Ульем. Ну, я буду подсказывать. А Мараван и Дилл… Тариваш – будут нас сопровождать.

– Сильно! Но тут такое дело… тётя приставила ко мне с три десятка гвардейцев. Они не будут возражать?

– Не волнуйся, всё уже договорено, – технократка ободряюще кивнула. – Ты поедешь на колеснице, там же будет Улей. Я – с тобой. А около нас будут ехать гвардейцы и Тариваш с Мараваном. Мы не дадим тебя в обиду, вот увидишь. Особенно Мараван, он один стоит целого отряда, – лучезарная улыбка. – хочешь верь, хочешь не верь, а я знаю что говорю.

Найпа покраснела… В её взгляде плескалась тревога, но изнутри, из глубин души поднималась мягкая теплая волна. «Мы подружимся. Наконец-то у меня будут настоящие друзья». Впрочем, девушка даже себе не признавалась, что Мараван нравился ей не только как друг. Оно всё думала о его глазах – серых, блестящих, гордых, прищуренных в дерзкой полу-усмешке. От них словно исходили невидимые лучи, которые проникали сквозь любую защиту. Причём не нахрапом, а легко и непринужденно…

Но грохот барабанов, и пение флейт отвлекли наследницу от сладостных душевных мучений. Нужно было взять себя в руки, сосредоточится. Танналарское войско выступало в поход.

– Так, девушки, я тоже поеду с вами, – Голос Батташа звучал настолько уверенно, что никто и не подумал возражать. – Со мной дюжина шершней. Гвардейцы хорошие парни, и неслабые воины, но, увы, тугодумы. Слишком заморочены своей монастырской мутью. Мы, шершни, более крепкая охрана, у нас есть хитрость.

– Хорошо, я согласна, – пролепетала Найпа.

– Раз Наследница не против, то и я не буду возражать. – Сказала Майта холодно, но вежливо.

– Уважаемые, а я разве спрашивал ваше согласие? – Варвар сдержанно улыбнулся. – Пошли, пора.

– Да… Кто будет мне советовать? Тес-Нур с нами?

– Нет, он поведёт в бой конницу. Советовать тебе буду я.

* * *

И вот – началось. Озаренные светом Цветка, сильные и собранные, солдаты шли на войну. Покидали уютный, защищенный мирок, такой родной и привычный, направлялись навстречу Судьбе, в неизвестность… Спереди войска – разведчики-шершни, на низкорослых коренастых лошадках. Лица обветрены, раскосые глаза устремлены вдаль. Невзрачные и легковооруженные, они не удостаивались великой славы, хотя и получали немалое жалование. Глаза и уши армии, без них – нельзя.

Дальше – пехота. В вычищенных до блеска кольчугах, невысокие, но крепкие, готовые драться насмерть, хотя и не мечтавшие умирать. Осенний свет золотил их клинки, а ветерок колыхал желто-белые знамена. В глазах и тревога и решимость… Шагали с песней древних кузунийских секироносцев:

 
   Идём под солнцем и луной,
   Идём зимой и летом,
   В мороз, буран, дожди и зной,
   Мы знаем все ответы!
 
 
   Пусть вороны своим крылом,
   И закрывают свет,
   Гадатели сулят беду —
   Мы не отступим, нет!
 
 
   Ведь вечный свет сияет нам —
   Хранит тропу домой,
   Туда где матери нас ждут,
   Где счастье и покой.
 
 
   Мы вновь вернёмся к очагам,
   С щитом, иль на щите,
   Мы не достанемся врагам,
   Не покоримся Тьме.
 

За пехотой – тяжелая кавалерия, во главе с Тес-Нуром. Сверкающие доспехи, рослые кони с густыми белыми гривами, красивые лица, шлемы с крашеными охрой конскими хвостами. Элита армии… Но не они несли основную тяжесть сражений, а пехота! Хотя большинство песен сложено именно про них.

Дальше – большая посеребренная колесница, запряженная могучей тройкой. Правил ею шершень Куттун, надёжный парень, а рядом, как два зверька, стояли Найпа и Майта. Неуверенные и испуганные, они, однако, держались стойко. Ещё бы – около колесницы ехала охрана: тридцать гвардейцев, дюжина шершней, знаменосец, и Батташ-Сувай в меховой шапке с алыми перьями. Якобы советник, на самом деле – Главнокомандующий.

Чуть позади – Тариваш и Мараван. И, наконец, замыкали шествие отряды пеших ополченцев, охранявшие обозы. Кожаные доспехи, топоры и вилы, потёртые башмаки… Но лица выражали решимость, а могучие руки крепко сжимали оружие. Ополченцы это тоже сила.

Прохладный осенний ветерок гнал засохшие листья, Цветок еще дарил зыбкое тепло. В воздухе витала нетяжкая, мечтательная осенняя тоска, тихий покой уходящего лета. И овеянные этой золотой тоской, солдаты не были мрачны. Хотя хорошо понимали, что уходят на войну, с которой вернуться не все, и даже многие из вернувшихся, уже не будут таким как прежде. В мягких объятиях золотой осени не хотелось думать о плохом… Провожать войско собралась целая толпа. Женщины тихо плакали, молились. Впрочем, некоторые всё же улыбались – смахивая слёзы. Дети держали мам за руки, испуганные и притихшие, зато в глазах подростков сияла зависть: «быть может, когда-нибудь, и мы отправимся в поход!» Лишь простолюдины мужчины были спокойны и суровы, махали войску руками, желая победы, а главное – вернуться живыми.

– Витязи! – раздался звонкий голос Путавана, княжеского глашатая. – – Мы снова бросаем вызов коварным, подлым, жестоким, глупым, ничтожным, опасным и беспощадным силам Зла! Не посрамимся пред ликом наших Предков!

Солдаты невольно заулыбались – речь увлеченного оратора забавляла их своим запредельным пафосом. Оно бы ещё ничего – если б нормальным голосом… Но звонкий, выспренный, едва ли не безумный глас Путавана невозможно было слушать серьёзно.

– О, воины! О, мужи! Наши предки смотрят на нас! Снова силы Тьмы, ярящиеся в своем бессильном безумии, грозятся загасить Негасимый свет. При всей своей жалкой ничтожности, они опасны, ведь движет ими черная злоба, настолько черная, что мы, дети света, даже не можем этого представить. Эта злоба, этот глас Бездны – придаёт врагам сил! Но нас не напугать… Что произошло, что за тень легла на многострадальную землю? Банда кровожадных изуверов, ведомых хитрыми своими предводителями, блокировала княжество Шиккунай. Наши соседи, наши братья, отрезаны от всего мира! Караваны вынуждены ходить в обход, а это опасно. В Шиккунай не могут попасть мулы с товарами. И изнутри тоже никто не может выйти. Ведь мужественное войско наших братьев героически полегло шесть месяцев назад… Вечная слава павшим… Мы должны протянуть руку помощи! Пойдём же и истребим ничтожных врагов, освободим торговые пути, а главное – спасём Шиккунайцев, наших братьев и соседей. – оратор откашлялся. Кстати, о Золотом улье он не сказал ни слова. – Воины! Не посрамимся!

В ответ раздался многоголосый боевой клич кузуни:

– Кумай!

– Кумай!

– Кумай! «Вперёд…» Войско миновало ворота и вступило на просторы Мёртвых земель.

ГЛАВА 16. БИТВА У ЖЁЛТОГО ЧЕРЕПА

десять часов спустя

Мгла. Зловонная, вязкая, сырая, холодная. Как само воплощение безысходности, дыхание Бездны. То тут, то там помигивали красные огоньки, не безобидные светлячки – глаза бледных призраков, тоскливых остовов прежней жизни. Время от времени звучал их вой, настолько печальный, что вызвал бы жалость и даже сострадание – не будь он таким замогильно мрачным. Словно в этом вое слышалась вся обреченность жизни, эхо вечности.

– Спокойно! – сказал Натайко, шершень-разведчик, пытаясь присмирить свою лохматую лошадку. – Будешь дергаться – ударю.

– Тес-Нур запрещает бить лошадей без надобности, – задумчиво молвил ещё один шершень, по имени Буйчук, – А хотя… Как их иначе приучить к порядку?

– Не знаю. Да тут не мудрено и самому с ума сойти. Куда уж там лошадям…

– Та ладно, – вмешался третий всадник. Он с показным спокойствием пожевывал табак. – Обычная местность для мёртвых земель. Ничего особенного. Давайте, новички, езжайте к Батташу и Тесу, доложите, что мы ничего не обнаружили.

– Есть! – Натайко и Буйчук ускакали, растаяли в тумане, как будто их и не было. Жуман остался сам, один на один со своими страхами. Зачем остался? Сам не знал. Некое нездоровое любопытство… А быть может Зов Бездны? Тот самый, что извечно тянет людей за грань солнечного мира, заставляет посещать ночные кладбища, и лазить по тёмным лесам?

– Да уж, весело тут, – молвил варвар. Принюхался. Запах гниения. Огляделся… «Храните меня предки…»

Из мглы медленно выходил огромный человек. Человек ли? Нет, подобие, дитя Мрака. Мощное чудище, бледное, и, однако же, по-своему здоровое, ведь его тело напитали жирные соки земли. Сложенное, как дюжий мужчина, с бугрящимися мускулами и тугим жилами – но с женскими грудями. И двумя головами! Одна – женская, осененная черными как смоль локонами. Большие глаза, а лицо по-своему красивое, но безнадёжно злое. Красные губы изогнулись в усмешке, белели острые зубы. Вторая голова – мужская. Такая же красногубая и белозубая, обрамлённая черной волнистой бородой. Алые очи обеих голов светились злой мудростью, мудростью змей и филинов, духов и болотных гадов. Доспехи из черного металла исписаны странными иероглифами, письменами сгинувших племён.

– Боги, истребите эту нечисть! – Жумана вырвало.

– Никто нас не истребит, – глухо молвила женская голова. – Мы сама тьма, а света без тени не бывает.

Шершень вытер со лба холодный пот. Оцепенение уже прошло, нужно было решать что делать. «Назад. Сообщи Батташу и Тес-Нуру, прокричи всем – впереди Маразуты!» Но внутренний голос молвил: «Так просто отступишь? Слушай, парень, ты впервые встретил маразута. Неужто не проверишь его на прочность? Убедись что твари действительно сильны, а затем уж беги к своим! Быть может ты его завалишь, и докажешь сотнику, что настоящий боец? Что потеряешь, пустив в двуглавого уродца стрелу?»

Лошадь брыкалась и фыркала, с губ падали комья пены. «Спокойно, спокойно!» Ударил хлыстом.

– Ну, уродец, росту ты большого, но сделан-то из мяса. Как и я. Давно я мечтал повторить подвиг прадеда, завалить такого как ты! – Натянул лук и пустил стрелу…

Варварам не нужно целиться. Умение метко стрелять у них в крови, а с годами обучения превращается в инстинкт. Обычный человек не задумывается, как дышать – просто дышит. Варвары не задумываются, как стрелять – просто стреляют.

Стрела прожужжала в воздухе – «прямо в глаз!» Нет… Длинная рука метнулась со скоростью броска змеи, и поймала её на лету. Вторая рука достала их ножен саблю, блестящую, исписанную колдовской вязью. «Проклятье!»

– Думаешь, ты просто умрешь? – пробасила мужская голова. Нет, ты станешь бледным призраком, вечно воющим от черной тоски. Глубоко вдохни, жалкий варвар, сейчас ты навечно перестанешь дышать.

– Нет уж! – бледный от страха Жуман показал врагу кулак. – Тебе меня не догнать!

И, пришпорив лошадку, помчался прочь… Не тут-то было! Свистнула плеть, охватила шершню горло. «О, Предки!» Парень упал на жесткую землю, кости сковало болью. Попытался сорвать плеть, но слишком поздно…

Маразут подтянул Жумана к себе, задыхавшегося, посиневшего. Варвар брыкался и отчаянно пытался перерезать плеть ножом.

– Глупый, несчастный человек, – женская голова улыбнулась. – Нет, не прощай. Наоборот – привет! Отныне твоё место рядом с нами.

Тварь взмахнула саблей, отсекла парню голову. Из обрубка шеи вытек светящийся дымок… Метнулся вправо, влево – словно не понимая что происходит. Хотел было уплыть прочь… Но маразут молвил заклинание и дымок, вздохнув, исчез в его заплечном мешке. Жуман, сын Дзюбы, превратился в тоскливого раба тьмы.

* * *

– Маразуты! Впереди маразуты! – другие разведчики всё же заметили угрозу и сообщили своим. Батташ осадил коня.

– Проклятье… Сколько их?

– Мы заметили пятерых. Возможно ещё несколько в тылу.

Войско остановилось. Офицеры держали керосиновые лампы, зажженные от Священного огня. По их свету солдаты могли определить расположение своих частей – надёжное средство при плохой видимости. Но Мгла слепила не столько глаза, сколько души! Все побледнели, Мараван и Тариваш тревожно переглянулись. Впрочем Главнокомандующий не собирался унывать:

– Что-ж повоюем. Маразутов пятеро, нас семь сотен. При таком раскладе можно вступать в бой. – Варвар достал особый, позолоченный, изукрашенный резьбой рог, и затрубил в него. Затем прокричал:

– Воины! В связи с непредвиденной угрозой, я – с благословения Предков и Богов – принимаю командование на себя! Положение слишком опасно, потому Наследница согласна сложить свои полномочия – до завершения битвы.

– Да ну? Я не давала согласия. Это произвол, – возмутилась Найпа.

– Сиди, Наследница. Прошу, никому не мешай, – «Тпру-у!» Куттун остановил колесницу.

– Тут и бывалым воинам страшно. Им нужен настоящий вождь! А не перепуганный подросток.

– Но я победила Старшую тень! И вообще, я не буду бросаться в самое пекло. Просто отдам приказы!

– Теперь всё намного страшнее. Не мелкая стычка – побоище! Маразуты сильнее старших теней. Их пятеро. А уж морвошей с ними тысячи. Это будь уверена! Найпа, зачем тебе лезть в кровавую грязь? Пачкаться – мужская работа.

– Но я лишь отдам приказы…

Но Батташ уже командовал. Высокий, на рослом коне, суровый и уверенный. Привстал в стремёнах и мощно прокричал:

– Воины! Все вы слышали о мрачных союзниках Теней, двуглавых маразутах. Теперь судьба свела нас с этими врагами. Легенды не врут, твари и вправду необычайно сильны. Но нас в сто раз больше, мы хорошо вооружены и подготовлены. Что ж, рано или поздно это должно было случиться. Мы воюем за наши семьи и очаги, за детей и жён, друзей и родичей. Потому правда на нашей стороне. Вперёд!

Тес-Нур поддержал варвара:

– Не бойтесь! Двуглавцы свирепые бойцы, но плохая армия – у них как правило каждый за себя. Слишком гордые, и гордость затмевает их мудрость. Потому редко действуют слаженно. Ну а мы сильны нашей сплочённостью и дисциплиной – всё войско как единый бронированный дракон! Ведь правда? Перебьём тварей поодиночке. Мы сильны!

– Да! – мощный многоголосый клич.

– Кумай, воины!

– Кумай!

– Кумай!

Батташ взмахнул ритуальной булавой.

– Для начала разберёмся с морвошами. Я таки знаю как это сделать. Слушайте меня!

«Началось».

* * *

Вперёд устремились конные лучники. Развевались гривы коней, из под мелькающих копыт вылетали комки земли. Гордо реяло на ветру красное знамя с золотым волком – символом Орды. Сотня шершней, потомков степняков, мчалась в атаку.

– Урагх! – прогремел боевой клич.

Туман рассеивался, видимость стала лучше. В серой дали, дальше полёта стрел, возвышался дюжий маразут, воин Бездны. Странный, покрытый черной броней, он напоминал обгорелый дуб-уродец. Окрест него – кровавое сияние, над головами кружили вороны. Идол восставший из пепла миров, ошибка природы, жертва древней гордости. «Марух тавер фо зунге!» Прокричала женская голова, и красные глаза её ярко мигнули. Было видно и слышно, что она спокойна, самоуверенна. Но, при этом, увы, неглупа! «Тогойго!» – завопила голова мужская. Маразут поднял к небу жезл, увитый колючим терновником. Из грязного тумана вырвались толпы морвошей, гнилых человеческих тел. У каждого вместо головы рука! А вместо душ – воспаленные сгустки боли и ненависти. Прогремел приказ: «Ошлойго!» И с диким свиным визгом трёхрукие ринулись в атаку.

Варвар-сотник не испугался:

– Огонь!

В сыром воздухе засвистели десятки стрел… Морвошей это не остановило. Стрелы впивались им в суставы, отсекали конечности, пронзали тела – но как убить то, что уже давно мертво? Искалеченные, утыканные стрелами мертвяки продолжали бежать в атаку. Или ползти, или ковылять – впрочем, всё равно очень быстро. Но варвары и не надеялись истребить врага при помощи стрельбы. Стрелы сделали своё дело, ослабили гнилое полчище. Теперь черед рукопашной.

– Сабли к бою! – гортанно выкрикнул сотник. – За наш Род!!!

Момент истины. Два войска схлестнулись как лютые морские волны. «Урагх!» Сабли разили направо и налево, рубили мертвяков на куски. Но и враг был силён, причем не только численностью. Воспалённые остатки душ заряжали тела яростью, а ярость придавала рукам силу! Мощными ударами сбивали шершней с лошадей, ломали хребты, хватали за горла… К тому же морвоши покрупнее были вооружены и их оружие остро. Черные ятаганы, кинжалы, когтистые кастеты. Лилась кровь… С десяток тварей кинулись на сотника, окружили, убили под ним коня. Сотник упал, всё ещё держа знамя, с трудом встал, взмахнул саблей, дико заорал… Поздно. Вокруг – лютая сеча, а телохранители лежали мёртвые. Варвар отбивался как мог, но морвоши навалились зловонной массой, повалили на землю и задушили. Изорвали знамя – от него остались лишь клочья.

– Батташ, там нашим приходится худо! – сообщил один из шершней, прискакав к Главнокомандующему. – Пошли подкрепления!

– Не нужно. Пускай отступают! Заманим трёхруких подальше от их хозяев маразутов. Сила хозяев подпитывает мертвяков.

Всадник быстро отдал честь и умчался на передовую.

– Батташ. Батташ!

– Чего тебе, Найпа?

– Мы должны испытать Оружие…

– Бессмысленно испытывать на морвошах. Нужно поберечь его силу для маразутов. А морвошей изрубят кузуни – саблями.

«Э, ребята, пахнет жареным!» Передовой отряд в спешке отступал. Да что там отступал – бежал! Варвары озирались, пучили раскосые глаза – от морвошей не уйти. Те, пешие, были быстрее лучших человеческих лошадей. Настигали шершней, и нападали – по десять, двадцать, тридцать на одного. Сбрасывали с сёдел, вопили, и разрывали на куски. Но теперь хозяева были далеко, и мертвяки постепенно слабели… Батташ сощурился.

– Тес-Нур! Настало твоё время, господин. Покажи трёхруким где их место!

Тес-Нур поднял синее знамя с золотым орлом, символом доблестного Шанивы, сына Буривая, покровителя элитных кузунийских отрядов. «За Город, за Княгиню! Вперёд» Мощный отряд помчался в бой. Бряцали доспехи, развевались конские хвосты на шлемах воинов, ржали кони. «До конца!» Морвоши заметили, что на них надвигается Судьба, и отвлеклись от преследования шершней. Мертвяки не ценили свою «жизнь», ведь жизнью это назвать нельзя. Но всё равно хотели существовать как можно дольше – чтоб утолять жгучую ненависть убийствами. Теперь, однако, «празднику» пришёл конец… Кавалеристы налетели на врага как орел на старого злобного шакала. На землю падали разрубленные тела, клинки запятнались липкой серой кровью. Да, мёртвое убить нельзя, но если искрошить на мелкие куски, силы покидают тело. Впрочем, морвоши бились отчаянно и зло: вопили, бросались прямо на клинки, хватали людей за руки, хватали коней за поводья, плевались ядом. На каждого человека – десятки тварей. Но куда им, воспалённым от злобы огрызкам, против элиты? Бронированный отряд одолевал: клинки разили быстро и метко, рассекали врагов пополам, кони крушили их копытами. Кавалеристы прорубались через толпу, оставляя кровавый след. Силы мертвяков таяли… Вскоре всё было кончено.

– Кумай!

– Урагх!

– Мы сделали это, – Батташ взглянул на Тес-Нура и отдал честь.

– Да. Хорошо, что трёхрукие «клюнули» и ввязались в погоню. Сидели бы рядом с хозяевами, нашим пришлось бы ой как нелегко.

Варвар поднял бровь:

– А разве было легко?

Тем временем прискакал ещё один отряд разведчиков. Испуганные, на взмыленных конях, они громко кричали:

– Батташ, Тес-Нур! C левого фланга надвигается отряд Теней! Небольшой, около cотни.

Тес-Нур обратился к своему младшему брату, высокому красавцу Луривуну:

– Ну что, братец, вот и твой шанс прославиться. Веди в бой пехоту, разберись с тенями!

– Есть! – Луривун белозубо улыбнулся. – Можешь на меня рассчитывать.

– Осторожней там, не подставляй голову…

Парень издал боевой клич, пришпорил коня и ускакал. Вскоре пехота пошла в бой. Хорошо вооруженная, обученная, решительная. Но, по сравнению с кавалерией, увы, медленная. Чаще всего гибли на войне именно пехотинцы…

Разведчик продолжил доклад. Лицо красное, покрытое потом, глаза выпучены.

– Мы подстрелили молодого маразута. Он рассекал стрелы, но четыре всё-таки попали. Здоровяк разозлён, отбился от своих, и прёт сюда!

– Молодцы, воины! Будете награждены, – громко сказал Тес-Нур.

– Хорошо если не посмертно, – тихо молвил Батташ. И обратился к господину:

– Это удача, что здоровяк отбился от своих. Разведчики постарались на славу. А вообще их было слишком мало, для нападения на маразута нужно не менее трёх десятков.

– Как бы то ни было, тварь идёт сюда, – Тес-Нур тревожно закурил. – Надеюсь, наши парни справятся.

– С помощью Небес, – молвил Батташ.

* * *

Маразут шёл быстро, широко шагая, и размахивал усеянной шипами дубиной. Увидев войско людей, женская голова оскалилась в хищной ухмылке: «Сейчас будет весело». Но мужская голова глядела угрюмо.

А Найпа, тем временем, не находила себе места. Вокруг звучали гортанные приказы, развевались знамёна, фыркали и ржали кони. Маразут показался девушке ожившим ночным кошмаром, но окруженная охраной, она не впадала в панику. «Когда же мне дадут испытать Улей? Ну, когда?»

– Спокойно, Наследница, – Майта уловила настроение Найпы. – Ты ещё покажешь себя.

Мараван и Тариваш растерянно озирались по сторонам, пытались успокоить коней. В жару битву все словно забыли про двух ученых, забыли их пламенные речи и обещания. Впрочем, Мараван сдержанно улыбался уголком рта – явно что-то замышлял.

А Двуглавец надвигался. Как чёрный торнадо, ревущий от осознания своей мощи. Среди тумана разлилось кровавое сияние, каркали вороны. Огромная тварь окинула взглядом человеческое войско. Женская голова злобно сощурилась, мужская сплюнула. «Держитесь, недомерки». Батташ мрачно кивнул. C шумом вздохнул, и молвил:

– Ну что-ж. Сейчас всё и решится. – Он подъехал к Тес-Нуру и хлопнул его по плечу.

– Твои ребята устали?

– Да, но не слишком, – ответил тот. – Сил хватит. Идём в атаку?

– Точно. Нужна вся конница, что у нас есть. Супостат молодой – но даже у молодых силищи немеряно. – Варвар провёл пальцами по лезвию сабли. – Но он один, и без морвошей. Убьём его!

– Убьём.

– Я лично поведу шершней в атаку. А ты веди своих кавалеристов. Ребят нужно воодушевить – ведь будет настоящая бойня. Супостат обязательно шарахнет молнией – испепелит с десяток наших. Старый испепелил бы с полсотни. Дальше всё решит рукопашная, и придётся задавить его количеством… Гвардейцы, учёные, и Куттун пускай остаются с Найпой. И да помогут нам Предки!

– Решено. Пошли!

Тес-Нур затрубил в посеребренный рог – мощный рёв прокатился над полем битвы, даже густой туман не заглушил его. Военачальник закричал приказ, и бойцы подняли к небу клинки. Из сотен ртов вырвался свирепый боевой клич:

– Кумай!!!

– Вперёд.

Тес-Нур и Батташ пришпорили коней. Сотники и десятники действовали по проверенным, давно заученным схемам – конница пошла в бой несколькими отрядами, окружая врага с флангов, и отрезая от «тылов». Развевалось знамя Шанивы, и знамя Орды, и стук множества копыт сливался в единый гул…

– Батташ и Тес-Нур, вам что кровищи захотелось? – закричала Найпа, вслед удаляющимся отрядам. – Зачем повели воинов на смерть, когда у нас есть Улей? – Затем она склонила голову, вытерла выступившие слёзы, и проговорила:

– Плевать. Я запущу его САМА.

Но технократка схватила её за руку.

– Нельзя! Заряд ограничен. Четыре твари на подходе. Вот когда они подойдут – будет по-настоящему СТРАШНО! Тогда и запустим Рой.

– Мне УЖЕ страшно.

* * *

А бой кипел. Сто десять кузунийских кавалеристов, бряцая доспехами, кружили вокруг двуглавого уродца. Тот махал дубиной – и не вслепую. Тяжелые, сокрушительные удары ломали кости людям и коням, сминали латы, вышибали всадников из сёдел. Ещё один взмах дубины – ещё два всадника покатились по земле, изувеченные, вместе с ржущими конями. Испачканные, оглушенные, они уже не могли встать на ноги. В светлых глазах – боль и опустошенность… Но люди не сдавались. Прочные лёгкие доспехи почти не стесняли движения, живые всадники уворачивались от ударов, и сами не оставались в долгу! Били метко, целились в сочленения черной, закаленной подземным огнём брони, и клинки пробивали кольчугу, ранили обезумевшего врага. Ещё один удар молодого воина-кузуни – и копьё застряло под коленом уродца, брызнула зловонная дымящаяся жижа. «Есть!» Маразут уже шатался, но продолжал биться, обезумев от запаха крови – своей и человеческой. «Умрите одноголовые!» – ревела на своём тёмном наречии, мужская голова. Женская – дико хохотала. Никто их не слушал… А вокруг разъезжали лихие варвары, пускали острые свистящие стрелы. Целились в уязвимые места – глаза, уши, шеи – и попадали!

– О, Боги, – тихо сказала синевласая Майта, – какая жестокость… С обеих сторон…

– Это война, а не благородный поединок, – молвил Куттун, и вытер лицо рукавом. – Убиваешь ты или убьют тебя. Третьего не дано.

Тем временем Батташ увидел, что враг, наконец, начал ослабевать.

– Верёвки!

Смелые варвары бросили арканы. Одна верёвка опутала правую руку маразута, дубина перестала разить.

– Держать! – кричали потомки степняков, изо всех сил пытаясь не выпустить аркан. Десять человек – и едва удерживали его… Ещё одна, брошенная меткой рукой верёвка обмотала левую руку.

– Ноги! Ноги! – Батташ уже охрип. – Спутайте ноги!

Ух, если бы это было так просто… Враг не собирался сдаваться. Обе головы гордые, да и понимали – пощады не будет. Маразуты никогда не щадили людей, даже если те просили. Наоборот, наслаждались убийствами – а значит и сами не заслуживали милости.

– Так! Давай-давай!

Тварь лягалась ногами, то и дело, сшибая подвернувшихся всадников. Но всё уже было решено. Один моток верёвки охватил ноги, затем второй, третий. Свистели стрелы… Залившись безумных хохотом, враг повалился на землю.

– Урагх!

– Кумай!

Добивание! Воины спрыгивали с коней и изо всех сил рубили поверженного врага. В каждый удар вмещали всю свою безысходную злость, весь страх и скорбь за погибших товарищей. Но вот – гигант содрогнулся, сбрасывая с себя людей. «Э, встаёт! Верёвки разрывает!» Даже самые стойкие бойцы пятились – неужто враг бессмертен?