Текст книги "Люди и Тени (СИ)"

Автор книги: Шимпо Ботан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)

ГЛАВА 20. ПАРАД

Пение боевых флейт, грохот тяжелых барабанов, рёв ритуальных труб… Людской гомон. Толпа пестрела дорогими одеждами, блестящими украшениями, сияющими от радости глазами. Все, даже самые бедные нашли во что принарядиться, отыскали в старых комодах, в семейных склепах, либо заняли у ростовщиков, либо выпросили у купцов – за последующий отработок. Глаза у всех сияли искренне. Блокада снята! Тени бежали, двуглавцы повергнуты, трёхрукие изрублены… Конец тоске и тревогам – теперь Шиккунай может вздохнуть свободно.

Улицы вымыты, изгороди подкрашены, стены выбелены, стёкла окон блестят, нигде ни соринки. Город словно помолодел, скинул с себя скорлупу закостенелого уныния, смыл слои пыли и липкого страха. И даже сама Природа приветствовала победу – веял свежий, лёгкий ветерок, цветок сиял золотом, воздух прозрачный и чистый – как родниковая вода. Тепло и свежесть, покой.

По Центральной аллее, осенённой яркими знамёнами, устланной пёстрыми коврами, залитой дневным светом, шло танналарское войско. Впереди – кавалеристы Кузуни и шершни, те, что низвергли маразута. Ехали неспешно и ровно, в вычищенных доспехах, отдохнувшие и довольные. Слабо улыбались, махали толпе, щурились от света. Народ приветствовал воинов, кричал «Кумай!» Под копыта коней падали цветы… Кавалеристы ощущали себя по-настоящему живыми – и едва слышно благодарили богов.

Дальше шла пехота. Солдаты шагали широко, топали кованые сапоги, бряцали доспехи, пели боевые роги. На рыжем жеребце гарцевал Луривун, его лицо сияло просто таки лучезарной улыбкой. «Кумай, кумай!» кричала толпа. Луривун глянул в толпу и отдал честь…

Шли ополченцы, погонщики мулов – в дешёвых кожаных доспехах, с топорами и вилами. Они тоже сражались: защищали обозы… «Кумай» – звучало отовсюду. «Кумай» – отвечали командиры ополчения. Голоса грубые, хриплые – но не злые. Весёлые.

И наконец, в самом «хвосте» войска, ехали Главнокомандующие. Тес-Нур на белом скакуне, с синим знаменем, на котором изображен Золотой орёл, знак Шанивы. Доспехи посеребрены, вычищены до блеска, щеки выбриты, но глаза – задумчивые. Батташ Сувай на большом буром лохматом коне. Варвар щурил глаза, и едва заметно улыбался. И – Найпа… В скромной серой мантии и серебряной диадеме, на рыжей лошадке. Девушка глядела растерянно, но держала голову прямо.

А город сиял, и Центральная аллея пересекала его ровною стрелой. По обочинам аллеи возвышались деревья, их рыжая листва напоминала о скорых холодах. Вокруг – толпа, яркая и радостная как цветник. Вдали, в золотистом мареве – Дворец династии, шпили священных башен, и Шалланге – Врата Силы. Из них, медленно и величаво, выезжала процессия – навстречу танналарскому войску. Процессия пышная и важная, увешанная регалиями и облаченная в шелка. Министры, председатели Совета, старейшины знатных родов, главы ремесленных общин и торговых домов. Все с полноватыми лицами, надменными – но не злыми – глазами. Они, укрытые в безопасных кабинетах, сытые и самоуверенные – были не такими уж плохими людьми. Питаясь за народный счёт, никогда об этом не забывали – служили честно, хоть их служба и не покрыта славою. Они – мозг Шиккуная, и это и их праздник… Но герои на нём – не они!

В окружении охраны ехали Главнокомандующие Шиккунайского войска. Войска, которого уже шесть месяцев не существовало, которое полегло, попав в засаду, было истреблено коварными хаорами. Но которое всё равно считалось реальным – ведь иначе нельзя? Или как? Сотники и командиры кавалерии, знаменосцы и начальники штаба – они глядели сдержанно, почти угрюмо. Ехали под приспущенным знаменем, на рослых конях, но в обычных – не парадных доспехах. Народ приветствовал не их, как будто они и не воины вовсе, как будто не граждане Шиккуная, готовые отдать за него жизнь. Проигравших не чествуют…

А впереди, на роскошной, запряженной белыми конями колеснице, ехала Му-Наара, Княгиня. Полноватая, рыжая, в синей мантии и золотом ожерелье. Пожилое лицо было серьёзно, и даже слишком – глаза широко раскрыты, губы поджаты, густые брови нахмурены. Лоб увенчан серебряной диадемой с символами Луны. Му-Наара держалась безупречно – мать народа! Рядом пешком шагал Духовный лидер, босоногий, завернутый в белую ткань. Исхудавший от постов, но чистый и стройный. Опирался на посох, в левой руке – чётки, седая голова непокрыта.

– Приветствую вас, славные воины! – мощный глас Княгини разнёсся над городом. Она обращалась к танналарцам. Все притихли. – Я… Мы… Мы все хотим поблагодарить вас, отдать должное вашему мужеству! Вы… – Речь была высокопарной, довольно скучной, хотя содержательной. Слушая её старики смахивали слёзы, женщины восхищенно улыбались, парни почёсывали затылки, дети – скучали и зевали…

Но все замерли от восторга когда в небе воспарили Огненные журавли. Озарённые полуденным светом, золотисто-рыжие, сверкающие и переливающиеся в ясных лучах. Их перья преломляли свет, и отражали его в мягком сиянии. Багряные крылья, охристые тела, перевитые голубыми лентами… И небесно-звонкие голоса, печальные, но жизнеутверждающие.

Священные птицы Кузуни, впитавшие теплоту октябрьской листвы, и силу заходящего Солнца.

– Кумай! – кричали старики. Люди помоложе – молчали словно очарованные.

Птицы кружили над городом не сами – на их спинах восседали девушки из знатных семей: наследницы древних родов, дочери вельмож, сёстры офицеров. Они кричали приветствия – но почти никто не слышал: слишком высоко. Сыпали вниз пыльцу Цветка – символ вечного обновления…

– А почему у меня нет такого журавля? – спросила Найпа, ткнув Тес-Нура в бок.

– Веди себя пристойно! – цыкнул офицер. – Нету потому что НЕТ ДЕНЕГ! Шиккунай расположен на Великом торговом тракте, Пути пряностей. А мы – нет.

– Но ведь многие наши дома покрыты рыжими перьями…

– Перья стоят намного дешевле. Птицы часто линяют… Да, сиди тихо!

А журавли кружили, их голоса звенели, и сыпалась серебристая Пыльца. И светил Цветок и всё казалось ярким насыщенным сном, слишком странным даже для сна – не говоря уж о Реальности. Но победа есть победа, она была реальна, и пусть кратковременна – твари вернуться – всё равно была, и нужно её отметить. Ведь как бы ни густела тьма, сквозь неё всё же пробивались лучи света. А значит, надежда ещё не умерла.

Самый большой журавль описал в воздухе круг, снизился и приземлился на дорогу, рядом с Найпой. С него спрыгнула светленькая девчушка, щуплая и тонкокостная. Зато ряженая в голубые шелка… И смелая – глаза её сияли.

– Приветствую вас, Предводители танналарского войска, – громко сказала подросток. Я наследница Шиккунайского трона, кланяюсь вам, от лица всего народа!

Она трижды поклонилась Найпе, Батташу и Тес-Нуру и вручила им по золотой стреле. Затем достала флягу и наполнила золотую чашу.

– Пейте, сок цветка, чтоб ваши силы не иссякли! Пусть он поможет вам выстоять в Войне.

Все отпили и ощутили глубокий необъятный покой… Затем девчушка наполнила глиняную чашу. И все отведали козьего молока. Как напоминание о надежде: война закончиться, настанут мирные времена. И в Цветах и их соке уже не будет нужды.

И вот – ликующий город замер. Тысячи людей склонили головы, каждый ударил себя кулаком в грудь. Ведь под небом прокатился печальный рёв ритуальных труб. То Дервиши, с вершин священных башен, призвали народ к минуте молчания. Дабы почтить память погибших, всех кто полёг освобождая Шиккунай.

* * *

Так и завершились торжества… Начались гуляния. Заиграла лихая народная музыка, полились винные реки и весёлые речи. Где-то уже дрались, где-то делали ставки и бросали кости, слышался смех и пьяные песни… Солдаты тоже люди, не святые, зато настоящие. Без гуляний их жизнь была бы слишком тяжелой.

Настала ночь, зажглись тысячи огней и из всего войска немногие оставались трезвыми. Среди них – Тес-Нур, «образцовый офицер». Батташ – «Напьюсь дома, в кругу родичей!» И, конечно же Найпа… Девушку не стали снова запихивать в дом для безумцев – её здоровье поправилось. Но держали под усиленной стражей.

Для Шиккунайцев освобождение было счастьем. За шесть месяцев блокады княжество уже начало ощущать нехватку еды и дров, тканей и других товаров. Его жители были народом деловым, прежде всего торговцами, а уже потом работягами. Ещё бы – Шиккунай располагался на пересечении торговых путей! С северо-запада на юго-восток тянулся, петляя, Великий путь Пряностей, или Большой тракт. Так его назвали задолго до Затмения, когда по нему ходили огромные караваны, и пряности были основной статьёй дохода. После Затмения настал хаос и разруха, Тракт опустел… Но как только цивилизация начала возрождаться – возродился и он. Пряности почти утратили ценность – война, но сам Тракт оставался незаменимым. Мощная артерия связующая народы, дорога Солнца, путь объединяющий людей. С юга, из жаркого Ханаара, везли финики и лимоны, алоэ и инжир, шерстяные ковры и соль. Ещё дальше, за ханаарскими землями зеленели княжества Баатов, утопающие в джунглях. Оттуда везли лекарства, полученные из диковинных цветов, змеиный яд, дорогую прочную древесину, чай, целебный мёд и мясо обезьянок… Всё это доставляли на северо-запад, через южно-кузунийские земли – к северо-кузунийским княжествам. Там продавали, покупая железные орудия и оружие, зерно и медовуху. И везли на юг…

Мало того – через Шиккунай протекала Река Улиток, от Седых гор, что на востоке к западному океану. По её мутным водам плавали корабли и швартовались в Шиккунайском речном порту. С океана прибывали стальные катера Технократов. Доставляли технические диковинки – полезные в хозяйстве, но жуткие, непонятные… Например маленькие мельницы, что делали ветер и разгоняли духоту, «вентиляторы». Стеклянные бочки, что сами по себе варили еду. Синие фонари, что не только светили, но и грели, не нуждались в масле, «лампы». И ещё много разнообразного хлама. Всё это быстро ломалось – ведь никто не умел их чинить – технократы привозили новые. А может они специально продавали порченый товар, чтоб он быстрее ломался и покупатели платили снова? Вудрош их знает!

Кстати, тахами не только продавали – они и покупали. Руду, с горных рудников – с восточных истоков Реки. Зерно, мясо. Покупали как можно больше…

Но все торговые пути, и речные и сухопутные, пролегали через Мёртвые земли. А значит через территорию Врага, где обитали Твари, и путешествовать по ним было опасно. Корабли защищались шипами и бронёй, а караваны ходили под сопровождением охраны – на них постоянно нападали. Из каждого похода кто-то не возвращался, нередко случалось и худшее – весь караван попадал в засаду и гиб вместе с мулами и грузом. Из-за каждого холма, из каждого мёртвого леса подстерегала Смерть.

А ещё Твари портили пути, разрушали придорожные станции-форты, крушили мосты и делали ловушки… А ещё на Мёртвых Землях было полно гнилостных хищников, ни от кого не зависящих, но вечно жаждущих крови. А кроме всего прочего там бушевали ядовитые бури, стлались колдовские туманы и шли стеклянные дожди… Потому ремесло Торговца было опасным – а значит и славным, романтичным! Про них писали книги и слагали песни.

Шиккунайцы это типично торговый народ, и потому их уважали. Они не отсиживались дома, собирая пошлину. Сами то и дело отправлялись в путь. Но, конечно, от пошлины тоже не отказывались… На пересечении Реки Улиток и Великого Тракта всегда царило оживление, и деньги текли золотым потоком… Потому блокада больно ударила по жителям Шиккуная. И освободителей – танналарцев они готовы были носить на руках.

На празднике Победы собралась разношерстная публика, ведь в больших богатых городах кто только не живёт. И кузуни, и варвары, и улыбчивые белозубые ханаарцы, и даже пару татуированных баатов. Звучал громкий смех, лилась музыка, звенели железные кружки, слышался топот танцующих сапог… Лишь к началу рассвета винные реки иссякли, и пьянка сменилась тяжелым сном.

ГЛАВА 21 СНЫ

Утро выдалось сырым и зябким. Моросил мерзкий холодный дождик, ползли туманы. И настроение людей вполне соответствовало погоде… Город просыпался нехотя, медленно и мутно. Горожане и Освободители пили рассол, ворочались в постелях, потягивались. В тяжелых головах – эхо вчерашних гуляний, в животах – перебродивший хмель. Глаза глядели раздраженно и тоскливо. Что-ж, все знали, что всё закончиться именно так. Начались хлопоты – войско собиралось домой.

Снова замычали мулы, заскрипели телеги… К полудню похмелье чуть развеялось, и город наконец-то приободрился. В малиновом шатре, вышитом золотыми нитями, сидели Батташ и Тес-Нур. Пили чай.

– Да, вот бы самое время уснуть, – тихо сказал варвар. – Всю ночь не сомкнул глаз, переживал за ребят. А вдруг скандал? Драка на ножах, мелкая кража, приставание к почтённой даме… Нет, обошлось.

– Наши солдаты молодцы, – заметил Тес.

– Молодцы.

Варвар размял руки и ноги. Почесал затылок:

– Как там Найпа? Её сторожат твои парни. Вроде бы с нею моя племянница? Вот уж неуёмная. Вечно лезет куда не надо.

– С Найпой всё хорошо. Уже подлечилась и её выписали из Дома Исцеления. Всё таки она потомок Лайры… Ночь провела в соседнем шатре, твоя Тайхе там же, с нею. Играли в какую-то древнюю муть: кости бросали, фигурки переставляли. Недавно Найпа уснула, Тайхе сторожит сон. А как учёные? Это по твоей части.

В глазах Батташа мелькнул недобрый огонёк:

– Ученые в наших руках. Слишком много болтали друг с другом, злословили шершней и существующие порядки. Я решил что это лишнее. Напоил их Желтой Водой, купленной на здешнем рынке, и теперь наши «друзья» спокойны как могила. Ходят, исполняют команды, едят – но ни черта не понимают.

Тес нахмурился: – Хм… Наверное учёным плохо.

– Не плохо. Им всё безразлично! Так и довезём их до Танналара. А там уж разберёмся как следует.

* * *

Найпа спала. И осознавала, что спит. Такое с ней случалось редко, и всякий раз предвещало перемены. Наследница ждала перемен… но в то же время всегда их боялась. Хотя не признавалась в этом даже себе.

Игровая доска простиралась на огромные расстояния. Как плоское поле, выкрашенное белыми и черными квадратами. Вокруг – мертвенный колдовской лес. Изъеденные временем деревья тянули к небу скрюченные пальцы-ветви. У корней копошились тени и прочие твари. В дуплах помигивали красные огоньки… Да-уж, «весело». Но хуже другое, лес был низкорослым. А точнее наоборот – Найпа была огромной! Возвышалась над полем-доскою, над лесом, выше мельниц, выше священных башен… По сравнению с Найпой весь окружающий мир казался игрушечным. Но, неким внутренним чутьём, Наследница понимала – мир реальный. По своему, по потустороннему – настоящий. От переизбытка впечатлений слегка кружилась голова.

С другого конца игровой доски сидела Жуть. Такая же огромная, как и Найпа, но совершенно чуждая, неподдающаяся осмыслению. Вместо лица – сияющая маска. Её спокойный свет заливал всё вокруг. Вместо одежды – кокон истлевших листьев, и капюшон из перьев ворона. Снежно белые пальцы, длинные и ловкие, расставляли на доске фигуры.

Наследнице было страшно – ещё бы. Сердце бешено билось в грудной клетке, словно хотело выпрыгнуть, дыхание сбивалось, в голове шумело. Девчушка пыталась закрыть глаза, отключиться, исчезнуть – но не смогла. Попыталась встать и бежать – и снова безуспешно. Всё тело сковали ледяные иглы.

– Ты кто? – пролепетала Наследница, обращаясь к дивному созданию.

– Твоя Судьба, – молвила Жуть. Голос подобный пению тысяч похоронных флейт. Заунывный и чарующе-мелодичный. Глаза-изумруды плавно мерцали. Рубиновые губы – совершенно неподвижны. Струился дивный свет, наполнял пространство, пропитывал всё вокруг.

Девушка почувствовала как одежда намокает от холодного пота. «Ничего, справлюсь. Как там говорила Ву? Если страшно – пошути!» Собрала остатки смелости и выдавила из себя слова:

– Врешь, ты не Судьба. Ты по дурацки ряженая лазутчица Теней. А где костюмчик-то достала? На ярмарке?

В переливчатом голосе Существа послышалась жалость:

– Бессильные шутки…

– А это не тебе решать. Самая умная, что-ли?

Смелость не помогла – дивное создание оставалось непроницаемо-спокойным. А хотя, всё же помогла – страх отступил. «Это всего лишь яркий нездоровый сон. Пусть и вещий. Что-ж, война есть война. Надо сражаться». Тем временем Жуть закончила расставлять фигуры. Бросила игровые кости… Их была целая куча! Они покатились по доске с грохотом лавины. Существо переставило несколько фигур – битва началась.

– Бросай…

Найпа поняла, что у неё в руке тоже есть куча игровых костей. Кстати, по цвету и на ощупь они напоминали настоящие КОСТИ… «Небось человечьи?» Бросила… Грохот лавины отдался гулким эхом, в окрестных лесах прозвучал многоголосый волчий вой.

– Ходи. – сказала Жуть.

И только теперь Наследница заметила – фигуры расставлены неправильно… Два цвета – вперемешку. И в войске «Жути», и в войске Найпы. Черные и белые чередовались – черная, белая, черная, белая. Какой же из них сделать ход? А хуже другое: как отличить своих от чужих!? «Помогите мне, Небеса»

* * *

Тем временем в шатёр Батташа и Тес-Нура зашёл рослый стражник:

– Господа, с вами хочет поговорить Его Святейшество Зираин-Туул-Нав! – служивый отдал честь и уставился на Главнокомандующих, ожидая ответа.

Тес-Нур поперхнулся чаем и широко открыл глаза – не каждый день в его штаб являлись духовные особы высочайшего уровня. Главнокомандующие переглянулись. «Ну и ну».

– Впускай, – наконец молвил Батташ. – А сам ступай отсюда.

Он тихо вошёл… Тот к слову которого прислушивались княгини и министры, главы гильдий и военачальники. Старик, которого любил народ и недолюбливали власть имущие. Тот, кого называли совестью Шиккуная. Впрочем, его же называли склочником и заносчивым занудой. Духовный лидер – глава шиккунайских Дервишей.

– Мир вам, достопочтенные мужи! – молвил Зираин. Высокий, седой, в серой грубой одёже, – он казался древним пророком, восставшим из пыли тысячелетий. Босые ноги, морщинистые руки, крючковатый нос… И тёмно-зелёные глаза, взирающие из-под кустистых бровей.

– Мир тебе, старче, – Тес-Нур поклонился.

– Приветствую, – хмуро сказал Батташ.

Зираин глубокомысленно вздохнул и присел на узорчатый коврик. Погладил бороду. У кузуни быть бородачами позволялось лишь Дервишам – как духовным лидерам народа. Да и то не всем.

– Вы пришли по делу, или просто побеседовать? – осведомился Батташ.

Он много слышал о Зираине, причём от надёжных людей – шиккунайских шершней. Потому-то недолюбливал его. Тот всегда стремился к Совершенству – любой ценой. Не щадя ни себя, ни других. Совершенство ведь важнее чьих-то жалких чувств? «Место людей – у ног Богов. Пред ними человечество – пыль». Эта истина велика – ради неё не жалко втаптывать ближних в грязь, ведь так? Дервиш искренне в это верил и действовал в соответствии с такой верой. Он всю жизнь кого-то обличал, высмеивал, критиковал, писал едкие статьи, жестокие стихи – и собирал толпы слушателей. Как правило жертвы Дервиша это заслуживали! Жадные чиновники, циничные торговцы, бездарные военачальники… Потому-то народ любил Духовного лидера… Но нередко жертвами критики становились простые, ничем не примечательные люди, со своими мелкими грешками, слабостями и глупостями. Зираин любил повторять: «в наше гнилое время всё сгнило». Торговцы едят свинину – «ненасытные шакалы!» Стражники засыпают на посту – «предатели!» Мальчишки разрисовывают стены – «наглые бесёнки!» И так далее. Причём Зираин мастерски совмещал «высокий слог» и злые шутки.

Ну, и конечно, он был ярым сторонником всего «исконно-кузунийского», «древнего», «державного». Словно забыв, что даже священную книгу – Вирунг – кузуни переняли у иноземцев.

А Батташ был матёрым шершнем. Как воин, он старался не лезть в духовные дела. «Мой долг служить и защищать народ – а не заниматься богословскими спорами». Но дело в том, что Зираин частенько «злословил» шершней. Как же, ведь те: «Дикари-иноземцы!», «пьяницы!», «сквернословы!», «суеверные!» и так далее. Естественно, после таким заявлений Батташ не мог любить старца.

– Ну, чего молчите? Мы готовы вас выслушать, – сухо молвил он.

– Погоди, дай собраться с мыслями, – ответил Дервиш.

Тес-Нур откашлялся. Офицер чувствовал неловкость, ведь духовный лидер был его Героем, идеалом которого никогда не достичь, но на который всё равно нужно равняться. Тем временем Зираин заговорил:

– Уважаемые. Я пришёл по делу.

Черные брови Батташа приподнялись:

– Ну.

– Ты знаешь свою вину, варвар. И читаешь в моих глазах причину моего прихода. Хоть и пытаешься это отрицать. Буду краток! – Старец распрямился, гордо выпятил обросший подбородок, – Ты зачем угнетаешь Посланцев Столицы? А ты, – обратился к Тес-Нуру. – Ты зачем соглашаешься с жестокостью?

«Вот те на». Главнокомандующие ждали чего угодно, но только не этого. Несколько минут тишины. Лишь потрескивали керосиновые лампы. Снаружи доносились приказы командиров и шум марширующих сапог.

– Ваше Святейшество, – наконец вымолвил Тес-Нур. – Никому об этом не говорите, но так называемые «посланцы столицы» – никакие не ученые. Они агенты технократов… Шпионы. Тихо! Эти сведения секретны, но Вам, как человеку достойному, я всё-же сказал. Ведь верю в ваше благоразумие.

Варвар зыркнул на Тес-Нура испепеляющим взглядом. Ткнул локтем и прошипел: «Зачем?»

А Зираин лишь улыбнулся. Как ни в чём не бывало.

– Я всё знаю. Знаю что «учёные» являются агентами. Знаю, что они хотят выкрасть Найпу. И не спрашивайте, откуда мне это известно… – погладил бороду. – Думаете, Дервишы просто нищие болтуны? Э-нет… Но продолжим! Не губите учёных. Я не запрещаю и тем более не угрожаю – упаси Небеса! Я просто Советую. Мараван, Тариваш и Майта – не зло. Просто обманутые технократами глупцы.

Главнокомандующие снова переглянулись. Они находились в полутёмном шатре, посреди чужого княжества, где даже цветок иной – не василёк, как в танналаре, а колокольчик, а вокруг – многочисленный, хитрый, расчётливый торговый народ, и власть, которая умеет хранить секреты… Да, это неправильно, когда освободители чувствуют себя неуютно среди освобождённой земли. Но такова реальность мира Суллинар! Сразу после затмения люди держались вместе, ведь были слабы и уязвимы. А как только почувствовали себя уверение – начались интриги и соперничество.

– Тес, не похоже, что нас прослушивают. Но мало ли… – молвил Батташ.

– Вряд-ли. Стражники – надёжные парни. – Тес распрямился и глянул в глаза Зираину. – Старче! Я всегда чтил ваше светлое имя. Но думаю, сейчас вы совершаете ошибку. Не знаю, являются ли Мараван с дружками злом. Не знаю откуда у вас сведения об их истинных планах… Но попрошу не вмешиваться в нашу работу. Мы не вмешиваемся в вашу. С уважением.

Дервиш откашлялся:

– Моя работа – молиться о праведности всех людей. И не только молиться, а и делать всё, что в моих силах, чтоб люди стали ближе к Небу. А сейчас вы движетесь в обратном направлении.

– Это просто ужасно, – Батташ ухмыльнулся. – Зир, мы не лезем в твои дела. Не лезь в наши.

Духовный лидер пропустил колкость мимо ушей. Продолжил:

– Сейчас идёт жуткая, жестокая борьба между Технократами, их сторонниками, и теми кто хочет сохранить исконные устои. Технократы не брезгуют никакими средствами. Убийства, запугивания, пытки, похищения… Неужели вы думаете, что победите в борьбе, если будете таким же жестокими как Технократы? Зуб за зуб это хорошо. Но подлость за подлость, зверство за зверство – это уже плохо.

– В чём наши зверства? – молвил Тес-Нур. Он дышал глубоко и хрипло, пальцы цепко сплелись. В глазах плескалось сомнение.

– Да, мы не звери, – поддержал друга Батташ. – Мы защищаем покой и порядок.

– Покой и порядок, всеобщее счастье – это такие красивые слова, во имя которых люди совершают великие преступления. Думаете, технократы считают себя злыми? Нет. Они тоже борются за благую идею. Они говорят: «Вот объединим Империю, а затем весь мир. Наведём порядок. Построим мощную экономику, создадим новую, прекрасно вооруженную армию. Под нашим правлением Человечество победит Теней. И настанет счастье». Ради этого они готовы пролить реки крови. А вы – по другую сторону баррикад, но тоже готовы пролить реки крови, лишь бы не допустить захвата власти технократами. И каждая из сторон уверена что её борьба священна. Глупо.

– Ты ошибаешься, Зир. Нам плевать на красивые слова и высокие идеи. Наша задача проста: защищать народ. А ты призываешь нас одеть белые рукавицы и смириться с судьбой.

– Я не призываю вас к этому! Вы не можете уйти со своих позиций – это было бы предательством. Просто советую: не будьте слишком жестокими с незлобными, обманутыми вражьей пропагандой людьми. Тут вот в чём дело. Шпионская сеть технократов похожа на огромного паука с тысячей лап. Мараван с друзьями – лишь три небольших когтя. Паук не шибко пострадает если вы их отсечёте. А ведь эти «когти» – живые люди.

– Да ты ещё и стратег, – сухо сказал Батташ. – Что-ж, если отсечение когтей «паука» не остановит, расскажи нам, как поразить его мозг. Тогда я буду тебе искренне благодарен.

– Увы, не скажу, – выдохнул Зир. – Ибо не знаю. Но хорошо знаю, что проливая реки крови Танналар не спасти. Если его – да и всю великую Кузуни – ещё можно сохранить – то только не так. Повторюсь: Мараван с Таривашем, повстанцы (а они таки появятся), служители тёмных культов, смутьяны – они все лишь вершина айсберга. Когти паука. Большинство из них не понимают во что ввязываются. Жертвы обмана и собственной неопытности. Если уж и быть жестокими – то с теми, кто составляет паучьи «глаза» и «мозг». Вот их бы я не пожалел.

– А с тенями как быть? – хитро спросил Варвар.

– С тенями тоже можно жестоко. Они давно утратили возможность исцелиться – а такая возможность у них была. Давно сделали свой окончательный выбор. Но с людьми нужно полегче.

Тес-Нур склонил голову:

– Я всегда уважал вас, и сейчас уважаю. Потому подумаю над советом. Одно лишь меня интересует: Почему вы к нам зашли? Что подвигло вас обратиться к нам с советом?

– Сон. Я видел сон, и понял что Майта, Мараван и Тариваш хорошие люди – смелые, яркие, живые – и не должны сгинуть в ваших застенках. Дело в том, что им троим отведена важная роль в судьбе Кузуни. В борьбе с силами Зла!

– Во как!? – лицо Батташа вытянулось. – Хм… Мои предки, степняки, всегда верили во сны шаманов. Мы не будем убивать и калечить учёных. Хотя нянчиться с ними тоже не будем. Засадим в самую глухую камеру, подержим на хлебе и воде – и пускай они сами всё расскажут.

– Спасибо, Батташ.

А Тес-Нур спросил:

– Старче, ты известен как обличитель пагубных страстей, даже самый мелкий грех не оставляешь без внимания. Почему же ты вступаешься за вражеских агентов, которые вовсе не святы?

– Да! – кивнул шершень. – Ты, Зир, любишь втаптывать людей в грязь. А тут вдруг защищаешь проходимцев и обманщиков… К чему бы это? А?

Зираин глубоко вздохнул. Зажмурил глаза. Помолчал, беззвучно шевеля губами. И наконец заговорил…