355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Схиигумен Иоанн (Алексеев) » Загляни в свое сердце. Жизнеописание. Письма Валаамского старца » Текст книги (страница 1)
Загляни в свое сердце. Жизнеописание. Письма Валаамского старца
  • Текст добавлен: 9 октября 2017, 12:30

Текст книги "Загляни в свое сердце. Жизнеописание. Письма Валаамского старца"


Автор книги: Схиигумен Иоанн (Алексеев)


Жанр:

   

Религия


сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

Схиигумен Иоанн (Алексеев)

Жизнеописание Письма Валаамского старца
Одобрено Издательским Советом Русской Православной Церкви

Жизнеопеисание схиигумена Иоанна

Схиигумен Иоанн, в миру Иван Алексеевич Алексеев, родился 14 февраля 1873 года в Тверской губернии. Окончил курс Ильинской церковноприходской школы[1]
  Архив Финляндского Валаамского монастыря. Ва: 79. Послужной список за 1932-38 гг.


[Закрыть]
. О своем детстве о. Иоанн вспоминал: «Человек я от природы застенчивый, недалекого ума, – и память плохая, это вполне сознаю.

Когда я был мальчиком, у нас портной шил шубы, умел читать и меня учил. Тупо я понимал, а сестра моя скоро заучила буквы и укоряла меня: вот я уже заучила, а ты все не понимаешь. Наконец, и я научился читать. В то время керосина не было еще и по ночам в избе работали с лучинкой. Отец мой плел лапти, а мать и сестра пряли или что чинили. Еще у меня было два брата.

Когда я научился читать, то приобрел несколько книжек житий святых, тогда печатали маленькие книжечки. Был у меня единомысленный друг, вот мы с ним и толковали, как нам спастись. Ходили пешком в Нилову Пустынь, 150 верст от нас. Насушили мешочек сухарей, пристроили на плечи и – марш в дорогу. Ходили мы туда три раза. Слыхали мы, что там в лесах живет пустынница Матрена, но никак не могли повидать ее, да и глуповаты были – ведь только по 13 лет.

Старший мой брат жил в Петрограде. Он был деловой и неглупый, имел трактир и меня к себе взял. Немного я пожил с ним, а книжечки все приобретал. Брат поехал в деревню, а я в Коневский монастырь: нашелся попутный человек, владеющий финским языком. На Коневце нам не понравилось, отправились на Валаам».

Первый раз Иван Алексеев поступил в Валаамский монастырь шестнадцатилетним мальчиком, в 1889 году. Сразу по поступлении в монастырь его отправили в один из многочисленных скитов Валаама – скит преподобного Германа Валаамского. В Германовском скиту занимались земледелием и выращивали скот. Ивану пришлось помогать в хлеву и на полях, к чему он сам с детства был привычен. Так прошли четыре года в Германовском скиту.

Потом Ивана призвали на военную службу, которая в то время продолжалась четыре года. Служил Иван в стрелковом батальоне, после армии вернулся на несколько лет в свою родную деревню к родителям. Окончательно он прибыл на Валаам 28 мая 1901 года и позже в своих воспоминаниях писал: «Вот и живу с тех пор в монастыре, и мысли никогда не было, чтобы вернуться в мир. Благодарю Господа, что Он по Своей милости сподобил меня, грешного, провести всю мою жизнь в монастыре».

По возвращении на Валаам Ивана ожидали иные послушания. Сначала он работал в экономической конторе на главном острове. Но вскоре на него были возложены новые обязанности, которые хотя и не были особенно приятными, но должны были исполняться так же добросовестно, как и все другие. Ивана отправили на послушание в Петербург, в часовню Валаамского монастыря у Калашниковой пристани (на Синопской набережной). Там он пробыл два года.

Отец Иоанн рассказывал: «Многомятежный сей град повлиял на меня вредно, и я, немощный духом, не смог вместить городской сутолки, ибо мне приходилось закупать, отправлять на вокзал и пароход и принимать разные товары, какие требовались для монастыря».

21 декабря 1906 года Иван был зачислен в послушники Валаамского монастыря. 22 мая 1910 года был пострижен в монашество с именем Иакинф. После многих просьб игумен Маврикий разрешил отцу Иакинфу покинуть Калашниковское подворье и переселиться в Ильинский скит. После пребывания в Ильинском скиту отец Иакинф нес послушание смотрителя Предтеченского скита[2]
  АФВМ. Ва: 79. Послужной список за 1932-38 гг.


[Закрыть]
.

19 октября 1921 года состоялось новое назначение – настоятелем далекого северного монастыря – Трифоно-Печенгской обители. 13 ноября о. Иакинф был рукоположен во иеродиакона, 15 ноября во иеромонаха, а 11 ноября возведен в сан игумена. Для самого отца Иакинфа это было большой неожиданностью. Прямо из простых монахов его посвятили в сан игумена с возложением наперсного креста[3]
  АФВМ. Ва: 79. Послужной список за 1932-38 гг.


[Закрыть]
.

В книге М. А. Янсона «Валаамские старцы»[4]
  Янсон М. А. Валаамские старцы. Берлин. 1938 г.


[Закрыть]
 приведены слова, раскрывающие тогдашнее настроение отца Иакинфа в тот период времени. Он вспоминает, что принял назначение совершенно благодушно, волнения не испытывал. Отец Иакинф даже сам удивлялся этому, так как, по его собственным словам, он был человеком от природы робким. Случалось, что когда, придя из скита в главный монастырь, он подходил во время всенощной прикладываться к Евангелию, его ноги ослабевали, голова начинала кружиться так, что он боялся упасть. Из-за этого он иногда даже не подходил к Евангелию. Но теперь, после назначения в настоятели, с отцом Иакинфом произошло нечто прямо противоположное: вместо страха появились слезы. В должность настоятеля Трифоно-Печенгского монастыря о. Иакинф вступил 30 декабря 1921 года[5]
  АФВМ. Ва: 79. Послужной список за 1932-38 гг.


[Закрыть]
.

В монастыре преподобного Трифона

Печенгский монастырь был основан в самом начале XVI века далеко на севере, на холодном Арктическом берегу. Основателем монастыря был преподобный Трифон.

Наибольшего расцвета Печенгская обитель достигла в начале XX столетия. За двадцать лет монастырь был полностью восстановлен и стал во много раз богаче, чем во времена прп. Трифона. Количество постоянных насельников-монахов и работников возросло до двухсот человек. Благодаря упорному труду братии, обитель стала очагом цивилизации и центром духовной культуры на берегу Северного Ледовитого океана. Уже в 1911 году было проведено электричество. Кроме того, имелись телеграф и почтовая контора. Но важнее всего духовное значение обители, как форпоста Православия на Дальнем Севере.

При монастыре действовал кирпичный завод. Было уже заготовлено более миллиона кирпичей для строительства новой церкви. Однако, этот проект не осуществился. Началась первая мировая война и все работники, в том числе и послушники, были мобилизованы на фронт.

Затем, по Тартусскому миру, Печенгский монастырь отошел к Финляндии, а граница с Россией была закрыта. Печенгскую обитель ожидала та же печальная участь, то же вымирание, что и Валаамский и Коневский монастыри.

Вот в этот-то северный монастырь, со скудеющей по численности братией и ветшающими строениями, в 1921 году был назначен новый настоятель – игумен Иакинф. Назначение игумена Иакинфа в обитель преподобного Трифона монах Иувиан описывает в своем письме к игумену Коневского монастыря о. Амфилохию следующим образом:

«Честнейший о Господе Досточтимый о. игумен Амфилохий!

В дополнение к моему предыдущему письму сообщаю, что утром, 9 декабря, отец Иакинф с оо. Азарием и Аввакумом покинули родной Валаам, направив стопы свои в “страну забвенную и полуночную”.

Отплыли они на почтовой лодке, а проводить их к Никольскому скиту собралось пять человек братии. Отъезжающие держались бодро и старались не обнаруживать своего волнения. Перед отплытием о. Иакинф просил меня передать Вам его поклон и просьбу молитвенно споспешествовать ему. Сердечно простившись с печенгскими отцами, мы помогли им погрузить в лодку их немногие вещи, и они отправились в свой далекий и неведомый путь. Стоя в лодке, они все время выражали нам свое прощальное расставание, а мы взаимно отвечали тем же. Долго мы стояли на берегу, пока лодка не стала затушевываться вдали. Не знаю, что испытывали в это время печенгские отцы, но наши чувства были грустные!

Помоги им Господь Бог в их новом, трудном послушании, в чужой обители!

Все время о. Иакинф держался удивительно спокойно, в глубочайшей преданности Промыслу Божию. То же самое настроение проявляли и его сподвижники. Для нас было чему подивиться и поучиться. Неожиданно призванные к священству, все они служили очень хорошо и благоговейно.

О приезде в Печенгу о. Иакинф обещался написать Вам и нам.

Валаам, 15 декабря 1921 г., монах Иувиан.»[6]
  АФВМ. Еа: 137. Дело № 24 за 1921 год «О назначении настоятеля в Трифоно-Печенгский монастырь из братства сего монастыря. Л.14-14об.


[Закрыть]

Письма о. Иакинфа из Трифоно-Печенгского монастыря 

«Шлю я Вам сердечный привет из богоспасаемого Трифоно-Печенгского монастыря, и сообщаю вам, что мы, по милости Божией, благополучно достигли его. Не зная финского языка, такой далекий путь совершили без всяких недоразумений. На конечной железнодорожной станции, в г. Улеаборге, провели одни сутки, где местный священник о. Владимир принял нас очень ласково и записал нам дальнейший путь нашего следования. Его указания послужили на пользу.

Из Улеаборга я известил Печенгскую братию о своем приезде и просил встретить нас на лошадях, но так как в здешнем крае езда на лошадях очень затруднительна, то нас встретили на 14 оленях за 150 верст. В полдень, 25 декабря по старому стилю, мы подъехали к постоялому дому, в котором и встретили Рождество Христово. Навстречу нам выехал иеродиакон Александр, богатырского телосложения, 48 лет от роду. Увидя его мы весьма обрадовались и сердечно приветствовали его. Попили с ним вместе чайку и отправились в путь.

Дорога была очень хорошая, снега немного, и ехать было очень хорошо. На пути, в одной лопарской хижине, я причастил запасными св. Дарами больную старушку, чем она была очень довольна. Одну ночь пришлось ночевать под открытым небом – в тундре: разложили мы костер, вскипятили воду из снега, сварили свежих селедок, привезенных о. Александром. Так и провели всю ночь у костра: рубили дрова и подкидывали их в огонь. А олени тем временем сами доставали себе пропитание из под снега – мох. Утром, в восемь часов, отправились в путь. Ехали опять тундрой. Тундра – это безлесое пространство, покрытое мерзлым мхом, растений никаких нет, местами есть только болота. В монастырь прибыли 26 декабря. Приехав в монастырь и приложившись к св. престолу и к мощам, я сказал следующее приветствие:

«Здравствуйте, св. отцы и братия! По вашей просьбе я прислан к вам настоятелем. По силе моей и данным мне Господом способностям буду трудиться во благо святой обители и прошу вас, св. отцы: помогайте мне как в трудах, так и в советах». При этом некоторые из братий ответили: «Будем трудиться и помогать Вам».

Главная цель монашеской жизни, – развитие духовной жизни и достижение христианского совершенства. Прошу вас, св. отцы, будем все стремиться к тому, чтобы между нами была любовь, мир и согласие. Еще прошу вас, будьте снисходительны ко мне, если при службе моей будут какие-либо ошибки. Прошу об этом потому, что в сан игумена я посвящен из простых монахов и пришлось мне отслужить только одну седмицу.

Печенгская братия очень рады нашему прибытию, относятся к нам с уважением. Продовольствие и пища хорошие: на холодное подают треску с картошкой, иногда жирные селедки, иногда семгу; щи с треской и еще с какой-то рыбой, уха из свежих сельдей; каша бывает или гречневая, или пшеничная, или геркулесовая; на ужин то же самое, что и на обед, кроме каши. Чай получают по пол-фунта на месяц и одно кило сахара, булки получают каждый воскресный день и в праздники. Также получают и просфорки.

Местность очень красивая, монастырь находится как бы немного в низине, а вокруг него – высочайшие горы, точно ограда. Близ монастыря есть замечательная гора, называемая «Спасительной». На ней, по преданию, прп. Трифон укрывался от преследования языческих жрецов. Высота этой горы – 80 сажень. Климат здесь хороший. На Валааме нам говорили, что в Печенге болеют цингою, но оказалось наоборот: сюда даже приезжают лечиться от цинги. Говорили еще, что ночь здесь длится три месяца, и это тоже неправда: только день бывает несколько короче. Мы приехали в самые короткие дни и заметили, что продолжительность самого короткого дня – пять часов, так что в течение двух часов можно читать без огня.

Церковная служба отправляется исправно, поют хорошо, напев соловецкий, обедня совершается ежедневно. С Божией помощью я начинаю входить в курс дела. Келейничает мне келарь, инок 48 лет. Жизнь-то наша какая изменчивая! Из темной Предтеченской келии – и вдруг очутился в больших помещениях с двенадцатью окошками! Здесь принято так: когда служит игумен, то делают ему встречу и надевают шелковую мантию. Хотел было я отменить встречу, но мне сказали: не надо отменять, пусть будет по-старому.

Здешний письмоводитель знает свое дело хорошо, от роду ему 60 лет, но в мантию не пострижен. Кроме него есть еще несколько человек, которые долго живут в обители, но в монашество не пострижены. Всех таковых я намерен постричь Великим Постом.

Благодарение Богу, жить пока можно хорошо. Деньги, взятые мной с Валаама на проезд, возвращаю с благодарностью.

Братия здесь простенькая: труженики и ревнующие о церкви. Мои сотрудники пока благодушествуют. Им нравится здесь как церковное пение, так и все прочее. Прошу передать от меня земной поклон всей Боголюбивой Валаамской братии и Предтеченским сподвижникам.

Смиренно у всех прошу св. молитв.

Нижайший послушник игумен Иакинф с братиею. 8 января 1922 года»[7]
  АФВМ. Еа: 137. Дело № 24 за 1921 год. Л.19-20об.


[Закрыть]
.

*  *  *

«Честнейший о Господе о. Иувиан!

Христос посреди нас!

Спаси, Господи, за дорогую весточку из родного уважаемого Валаама. О нашем прибытии в Печенгу вам уже известно. А подробные сведения о настоящем положении нашего монастыря посылаю о. игумену Павлину.

А о себе, о. Иувиан, я тебе скажу: пока, по Божией милости, помаленьку всматриваюсь в братию и приспосабливаюсь к их порядкам. Нежелательно что-либо нарушать усвоенного ими; как говорится, в каждом монастыре свой устав, и новшеством можно только возмутить братию. Я подметил, что устроение у братии внешнее, материальное; воспитаны на физическом труде, церковь и духовное развитие – на втором плане. По долгу моего послушания иногда приходится что-то сказать братии. В крестопоклонное воскресенье, после обеда, в трапезе сказал братии следующее: “Желающие могут причащаться Св. Таин почаще”, затем указал на то, чтобы побольше читали святоотеческие книги, объяснил важность безропотного послушания, подтвердил свои слова святоотеческим писанием. В заключение сказал: “Нам нужно искать прежде всего царства небесного, а остальное все приложится (Мф. 6; 33), так будет по слову Господню”. Оказывается, что учить других словом не трудно, но самому жить духовно и учить примером, – увы, тяжело.

Пребываю сомолитвенник ваш,

игумен Иакинф.

28 марта 1922 года»[8]
  АФВМ. Еа: 137. Дело №24 за 1921 год. Л.21-22об.


[Закрыть]
.

*  *  *

«Всечестнейший и добрейший о Господе о. игумен Павлин!

На вашу просьбу рассказать о текущей нашей жизни отвечаю с любовью, что церковная служба совершается ежедневно по уставу, сполна, регентом – уставщиком. Ему помогают другие иноки петь и читать, поют хорошо.

Работа начинается с 6 часов утра, обед в 10 часов, чаепитие в 2 часа, после чая работают до 5 часов. До нас работали до 6 часов вечера. Я часик убавил и попросил братию, чтобы ходили в церковь к вечерне. Вечерня кончается помянником. Молитвы на сон грядущим читаем в трапезе после ужина. Полунощница в 3 часа, обедня в 6 часов, а в праздники в 7 часов. В воскресенье и праздники малая вечерня в 3 часа. Всенощное бдение начинается в 6 часов, ужин – после бдения. Вот таким образом, как колесо вертится, идет наша жизнь к вечности.

Я, по Божией милости, привыкаю, во все всматриваюсь, дожидаюсь настоятельских скорбей, сознаюсь, что не обладаю от природы хорошим умом и сообразительностью, только надеюсь на Господа и его святое милосердие: пусть Он управляет, как хочет, по Своей благости. Руководствуюсь книгой преподобного Аввы Дорофея. Вся книга хороша: есть наставления и настоятелю, которые весьма назидательны, читаю и другие книги Святых Отцов.

Духовно-нравственные книги разного содержания большевики не взяли, а взято ими светских книг 1000 экземпляров и еще много разного имущества. Немного перечислю: 24 коровы, 5 лошадей, 130 оленей, трески соленной – 25 бочек (по 25 пудов в каждой бочке), кирпича – 150 тысяч. В гостиной все обобрали – тюфяки, одеяла, посуда, подушки, 5 швейных машинок, сукна серого – 100 аршин, пряжи – 16 пудов, оленьих шкур – 28 штук, тюленьих шкур – 40 шт., керосину – 300 пудов, самоваров – 15 шт., скатерти, полотенца, тулупы, рясы, теплые сапоги. Вообще, что в рухольной было хорошего – все взяли, оставили только худое, да еще уцелело только то, что было спрятано.[9]
  Церковное имущество было увезено на 20 верст большевиками, но вернули обратно.


[Закрыть]

При сдаче Печенгской местности Финляндии, большевики хотели окончательно все увезти из монастыря, а монахов – в Мурманск, но не успели этого сделать, так как скоро эту местность заняли финны.

После такого грабежа Печенгская братия недолго жила спокойно: последовало отобрание имущества финнами. Отошло во владение правительства следующее: весь нижний монастырь, большой двухэтажный корпус, гостиная, кладовые, конюшня, кузница, лесопильный завод с электрическим двигателем. В церкви нам разрешено служить только два раза в год, в память избиения братии шведами. И еще много домов и сараев отобрано финнами. Спасибо, урезали хорошо, умеют делить. “А вознаграждения за отобранное имущество у монастыря не будет”, – так сказало нам местное финское начальство.

О Соловецком монастыре сообщаю следующее. В прошлом году были люди в Печенге из г. Архангельска и говорили: “В Соловецком монастыре сделана ссыльная тюрьма, управляется монастырь комиссаром, настоятель и соборные старцы в количестве восьми человек увезены в г. Архангельск на принудительные работы, 80 иноков взяты на войну. В данное время, как там живут иноки – неизвестно: комиссары держат в большом секрете. Когда пароход приходит из монастыря в г. Архангельск, то на пароход никого не пускают, комиссар и еще четверо с ним идут в город, берут, что им нужно, и едут обратно”.

В заключение скажу: ничего, еще жить можно, есть кое-какие средства, только не было бы еще грабежа от иноплеменников. Оказывается, Иакинфу игуменство на пользу: лицо стало покруглее, и руки попухлее, живется не так, как на Предтече.

Земно кланяюсь всем соборным.

Простите, писать не мастер, нелогично выходит. Впредь я намерен вам писать и вас прошу, не откажите нам возвещать о дорогом Валааме.

Пребываю сомолитвенник ваш,

игумен Иакинф с братией.

28 мая 1922 года».

Скорбя о нерадении братии, иг. Иоакинф пытался воспитывать Печенгских монахов различными способами. Бывало, что он произносил в трапезной поучения. Вот одно из них:

«Святые отцы и братия! Слава Богу, покос закончили, то, что пожали, разделали и прочие летние работы справили успешно и благополучно. За все ваши труды спаси вас, Господи, трудились хорошо. Теперь мы только своими трудами и существуем, доходов со стороны нет. С окончанием летних трудов, теперь прошу вас, ходи́те в церковь почаще; очень редко хо́дите, точно миряне: хо́дите только по воскресным дням, надобно ходить и на буднях.

Святые отцы! Скорблю и скорблю о том, что вижу среди братии упадок духовной жизни. Как в доказательство этого, привожу следующие случаи.

Казначей продал малинку, у игумена не благословился и сараюшку стал строить, тоже без благословения. О. эконом стал разделывать пожню, тоже не благословился. Есть и другие, подобные самочиния.

Так поступать нехорошо: вы позабыли, что я игумен и с властью, и всякая власть от Бога: кто противится власти, тот противится Богу. Отчего это так стало и кто же в том виноват? Виноват игумен, ибо я слабо управляю вами.

Св. отцы, я сознаю себя, что я не на своем месте нахожусь и затрудняюсь настоятельствовать».

«Отцы и братия, такая у нас случилась внезапная буря и ударил гром, что все мы растерялись и пришли в недоумение. Я тоже недоумеваю от такой неожиданности. В чем же дело? Может быть, подумаете, что виноваты в этом казначей или эконом, или о. Алексий? Но нет, виноваты не они, а враг рода человеческого: он вмешался в наше мирное житие и возмутил всех нас. Хотя он и ранее понемногу возмущал: то гнев наведет, то вражду вызовет среди братии. Но это ничего, без этого не обойдешься. В этой временной жизни мы, как в телеге, едем: то на камень колесом наедешь, то на кочку попадешь, а иной раз и в ухаб въедешь так, что камилавка на голове встряхнется.

Но враг очень искусен в духовной брани, и как опытный воин в бою, старается прежде всего поразить начальника, чтобы расстроить его подчиненных. Так случилось и у нас. Враг поразил мое сердце печалью, унынием и тоской о Валааме, моей духовной родине. Там, думал я, есть духовные старцы, с которыми очень хорошо можно поделиться в скорбную минуту; там удобнее проводить иноческую духовную жизнь, ибо в этих отношениях Валаам мне известен хорошо. Вот и стал я подумывать, как бы туда ускользнуть, а к этому еще прибавились некоторые неприятности, и я решил уехать. Но вы оказали мне любовь и расположение и просите меня остаться. Я остаюсь ради вас, мне вас жалко, и свои интересы я не соблюдаю: живу просто и стараюсь по возможности нести ваши немощи. Денег не коплю, да и зачем эту обузу брать себе на душу: монах-сребролюбец не верит в Божий промысел.

Святые отцы и братия! Надо начинать жить получше, в церковь ходить почаще да Богу молиться побольше. Не надо на церковь глядеть, как на что-то ненужное, без церкви и работа впрок не пойдет. Ежели мы Бога забудем, тогда и Бог от нас отступится, и мы все пропадем. Нам надобно иметь больше любви, приспосабливаться один к другому и нести немощи, игумен – ваши, а вы – игуменские. Я иногда и думаю держать вас построже, да жалко: скорби у всех есть. Вот так подумаешь, иногда поплачешь и помолишься, ну и пропустишь по своей слабости все наказания. Теперь, надеюсь, что вы исправитесь и исполните обеты, данные при пострижении по отношению к игумену.

Печенгский монастырь 18 октября 1924 года».

После этого отец Иакинф настоятельствовал в Печенгском монастыре еще восемь лет. 4 октября 1931 года по своему желанию, предписанием архиепископа Германа, освобожден от должности настоятеля и с 11 октября 1931 года состоял духовником Печенгской обители[10]10 
  АФВМ. Ва: 79. Послужной список за 1932-38 гг.


[Закрыть]
.

24 мая 1932 года, по своему прошению, о. Иакинф был освобожден от должности духовника и переведен в число братии Валаамского монастыря. 14 июня 1932 года он выехал в родную Валаамскую обитель. По прибытии, он находился в Предтеченском скиту и состоял его смотрителем.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю