Текст книги "Офсайд (ЛП)"
Автор книги: Шей Саваж
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 27 страниц)
Глава седьмая
ОДИННАДЦАТИМЕТРОВЫЙ
Черт.
Николь умела готовить.
Возможно, я просто давно не ел ничего по-настоящему домашнего, но приготовленная ею мексиканская вкуснятина была лучшим блюдом на моей памяти. Когда она сказала «рис с фасолью», я предположил, что это будет полуфабрикат из коробки, но она явно от начала и до конца готовила все сама, вплоть до свежего перца чили.
Это было феноменально.
Хотя мой разум был не особо заинтересован в еде, тело цеплялось за ощущения, вызываемые вкусом теплого соуса и овощей. Я наполнил желудок тремя порциями и добавкой риса.
– Когда ты ел в последний раз? – спросила Николь с улыбкой, когда я заканчивал третью порцию.
– После игры, – ответил я.
– Сегодня была игра?
– Нет. Прошлым вечером.
– Так я была права, ты сегодня весь день ничего не ел?
Я покачал головой.
– Неудивительно, что ты так проголодался, – улыбнулась она.
– Думаю, все дело во вкусной еде, – ответил я.
– Спасибо. Я положу тебе немного в контейнер, и ты сможешь взять с собой.
– Правда?
– Да, правда.
На мгновение я задумался, какие вопросы повлечет за собой наличие в нашем холодильнике остатков домашней еды. Папа, похоже, не был против, чтобы Николь делала за меня домашку, но у меня было такое чувство, что он воспримет готовку, как переход через некую черту.
– Наверное, это не очень хорошая мысль, – сказал я.
– Ты довольно быстро передумал, – отметила Николь.
– Ну… – мозг заметался в поисках правдоподобной причины. – Если ее увидит мой папа, то захочет узнать, откуда она взялась. И впоследствии может случайно упомянуть об этом при твоем отце. Ведь твой работает на моего. Понимаешь ли…
– Да, наверно, ты прав, – согласилась она.
Она начала убирать со стола остатки еды и собирать блюда. Я прихватил наши тарелки и отнес к раковине. У нее не было посудомоечной машины, поэтому она мыла, а я вытирал все полотенцем. Голова снова начала затуманиваться – я мысленно видел маму: вот она готовит и моет посуду, а я сижу за столом и ем свежеиспеченное печенье или просто читаю комиксы в газете...
Разложив посуду по местам, Николь спросила, не хотел бы я посмотреть телевизор. Мы устроились на диване в гостиной, но я едва сдерживался, чтобы не прикрыть глаза, пока она переключала каналы в поисках чего-то стоящего. Похоже, проспав большую часть дня, я чувствовал себя еще более уставшим, чем если бы вообще не спал. Я ощущал измотанность, хотя была суббота и лишь половина одиннадцатого, а я недавно проспал, по меньшей мере, четыре часа.
– Тебе стоит пойти в кровать, – сказала Николь.
Она выключила телевизор и повела меня назад, вверх по лестнице. Порывшись в высоком, узком шкафу в коридоре, выудила зеленую зубную щетку в заводской упаковке и вручила мне вместе с маленьким дорожным тюбиком зубной пасты и фиолетовой мочалкой.
– Тебе нужно что-нибудь еще?
– Не думаю, – сказал я.
Пару раз моргнув, когда в голове начал заново прокручиваться день, механически зашел в ванную, умылся и почистил зубы. Глянул на себя в маленькое круглое зеркало, стараясь понять, кто передо мной. Не получив ответа у своего отражения, я безуспешно попытался усмирить волосы, бросил эту затею и вернулся в комнату Николь.
Переодевшись в футболку и спортивные штаны, она печатала что-то за компьютером. Посмотрев на меня, прикусила нижнюю губу и, еще пару раз щелкнув мышкой, выключила компьютер. Я стоял в дверях, не зная, что делать. Николь выглядела взбудораженной, и я задумался, не сделал ли чего-нибудь, что могло опять ее разозлить, но ничего не смог вспомнить.
– Что-то не так? – в итоге спросил я.
Николь натянуто улыбнулась.
– Нет, вообще-то ничего – просто чувствую себя слегка виноватой.
– Виноватой? – переспросил я. Понятия не имею из-за чего бы ей чувствовать себя виноватой.
– Да, ну… – она глубоко вдохнула и выдохнула через рот, после чего встала и жестом пригласила меня лечь в кровать. Я повиновался, и она села рядом со мной.
– Расскажешь? – тихо спросил я, вновь устроившись на подушке. Она еще раз вздохнула и, начав теребить свои пальцы, заговорила.
– Весь сегодняшний день мне было обидно за себя, – сказала она. – Прошлой ночью я разговаривала с мамой: она рассказывала про свои поездки и о множестве интересных вещей, которые с ней происходят. И меня взбесило, что я нахожусь здесь, а не там, с ней. Я очень по ней скучаю.
Она вновь повернула ко мне голову.
– А потом я нашла тебя, – мягко продолжила она, – и поняла, что мои сетования были вроде как незначительными по сравнению с твоей ситуацией. По крайней мере, я могу ей позвонить… или отправить электронное письмо.
– Почему ты просто не отправишь ей сообщение?
– У меня нет смартфона, – сказала Николь. – У меня обычный телефон, с которого можно лишь звонить. Я придерживаюсь общения по электронке.
Она кивнул в сторону компьютера, и я задался вопросом, не этим ли она занималась каждый вечер, когда я видел ее в окне. Я почувствовал, как ее рука прошлась по моим волосам, а затем она встала.
– Я буду на диване внизу, – сказала Николь и пошла к двери. – Дай знать, если тебе что-то понадобится.
– Николь? – окликнул я. У меня сдавило в желудке и груди. – Ты не останешься со мной?
Ее глаза чуть сузились. Знаю, как, должно быть, прозвучала моя просьба, но я не это имел в виду. Я не хотел оставаться в одиночестве. Это странно, потому что в этот день я всегда был один и никогда не задумывался об этом раньше. Но сейчас мне просто хотелось, чтобы Николь была рядом.
– Клянусь, с моей стороны не будет никаких поползновений, – сказал ей. – Совсем ничего – обещаю.
– Ты хочешь, чтобы я прилегла с тобой?
Облеченная в слова эта дурацкая просьба была чересчур нелепой, и я подумал, какого черта мне пришло в голову, что она вообще ее рассмотрит. Тем не менее, я все же кивнул, полагая, что хуже уже не будет. Если она скажет «нет», то все равно будет спать на диване, как и собиралась.
Разве что стало бы хуже от самого понимания, что она отказалась.
Я закрыл глаза, не желая до конца своих дней визуально помнить, как она произносит эти слова, даже если буду слышать их снова и снова. В следующее мгновение я ощутил, как она снова села на край кровати, но на этот раз, дергая одеяло и протискивая под него ноги.
Я отодвинулся подальше, чтобы освободить для нее место, и следил за каждым движением, пока она ложилась рядом и устраивала голову на подушке. Наблюдал, как она собрала одной рукой волосы и придержала их у затылка, чтобы они ей не мешали.
Смотрел, как она тщательно разглаживала поверхность одеяла, пока оно не укрыло нас полностью, и как она продолжала опускать глаза – не глядя на меня – пока устраивалась.
Раньше я никогда не был с девушкой в постели. В раздевалке, на задних рядах школьных автобусов, за трибунами, на заднем сиденье машины – да, но в кровати – никогда. Это казалось странным, но вовсе не в плохом смысле. И – что особенно не поддавалось осознанию – я совершенно не был возбужден, хотя, если задуматься, отчасти это могло быть из-за даты. Мой настрой был не совсем нормальным. Так или иначе, создавшаяся ситуация ничуть не была сексуальной. Она была теплой, уютной и безопасной.
Поколебавшись, я протянул руку и коснулся ее талии. Ее глаза чуть расширились, когда я обхватил пальцами ее спину, придвигая поближе к себе. Она сохраняла настороженное выражение лица.
– Так нормально? – спросил я и вновь почувствовал, как все внутри напряглось в ожидании ее реакции.
– Нормально, – ответила она и положила руку на мое предплечье. Почти так же, как когда мы танцевали на банкете.
Я закрыл глаза, откидывая голову на подушку и ощущая тепло, исходящее от тела Николь, лежащей рядом. В голове снова замелькали видения: черника, перчатки, полицейская машина, страх, боль – но когда я вздрогнул от воспоминаний, рука Николь пробежала по моей коже, и затем вверх, к волосам. Она гладила меня по голове, и когда давние образы двадцать третьего сентября прокрутились в моей голове в последний раз за этот день, я открыл глаза.
Она смотрела на меня со слабой, печальной улыбкой. Мои пальцы чуть усилили хватку на ее коже, удерживая ее покрепче, в то время как мозг запоминал все, что я видел. И когда мои глаза снова закрылись, перед ними повторился сегодняшний день, заканчиваясь образом насыщенно-голубых ирисов глаз и ощущением тепла и безопасности.
***
Я проснулся после самого мирного сна в своей жизни.
Окутанный ее запахом, я медленно открыл глаза, и губы сами собой растянулись в улыбке. Николь лежала спиной, прижавшись к моей груди, а мой нос зарылся в ее волосы. Я по-прежнему обнимал ее, а она накрыла мою руку своей, крепко сжимая пальцами тыльную сторону моей ладони. Закрыв глаза, вдохнул через нос и выдохнул через рот.
Чуть склонив голову, открыл глаза и постарался заглянуть в ее спящее лицо. Ракурс был не очень удачным, и вместо этого я посмотрел вниз, на ее тело. Мои пальцы лежали на обнаженном участке ее кожи, где чуть задрался край футболки. Я постарался не обращать внимания на то, как ее груди поднимались и опускались в такт мерному, спокойному дыханию.
Прочь, утренний стояк...
По пробивавшемуся в окно солнечному свету я понял, что уже довольно позднее утро – во всяком случае, по моим стандартам. Почувствовал было волну паники, но отогнал ее. Во-первых, я ничего не мог с этим поделать. А во-вторых…
Ну…
Чем бы мне не грозила пропущенная утренняя пробежка, возможность остаться тут чуть подольше того стоит.
Я прикрыл глаза и откинулся на подушку, получая удовольствия от того, что просто слушаю ее дыхание, запоминая и наслаждаясь ощущением ее тела рядом с моим. Периодически шевелил пальцами, чтобы почувствовать электрический импульс, проскальзывавший при соприкосновении с ее кожей. Ее волосы щекотали мой нос, но я не двигался.
Как бы сильно мне этого не хотелось, я знал, что это не продлится вечно.
Стрелки на часах двигались слишком быстро, пока я впитывал ощущения, ее образ и обволакивающий запах. В конце концов, Николь зашевелилась, еще сильнее щекоча мне нос, двигаясь и распрямляя шею на подушке. Ее ресницы затрепетали, когда она открыла глаза, а ее хватка на моей руке усилилась, когда она повернулась ко мне лицом.
Даже с сонными глазами и зевая после пробуждения, она была прекрасна. Ее волосы разметались по подушке и простыням, словно были безумным, диким животным, атакованным практикантками-первокурсницами салона красоты, но она по-прежнему была самым восхитительным зрелищем из всех мною виденных.
Я просто уставился на нее, впитывая все это, пока не осознал, что делал.
– Привет, – сказал я, внезапно смутившись. Быстро отвел глаза, но не мог удержаться, чтобы вновь на нее не посмотреть.
– Привет, – ответила она и слегка улыбнулась. – Как ты?
Хороший вопрос.
Я пожал плечами.
– Лучше, – сказал я, вновь слегка напрягаясь: хотелось бы мне дать ей ответ получше. Она так много сделала для меня вчера, а я даже не…
Блядь.
– Эм… ты не… я имею в виду… черт, – я повернул голову и уткнулся лбом в подушку. Сделал несколько глубоких вдохов, прежде чем вновь посмотреть ей в глаза. – Вчера ты и правда много сделала для меня.
Она одарила меня еще одной улыбкой Моны Лизы.
– Ты не обязана была этого делать, – продолжил я. Повернул голову и на секунду закрыл глаза, затем вновь посмотрел на нее. – Спасибо.
– Пожалуйста, – мягко ответила она.
Моя рука двинулась вверх, через край майки, к середине ее спины, и впервые за всю ночь я осознал, что на ней нет лифчика. Девчонки что, обычно снимают его перед сном? Вероятно, да. Иначе вряд ли бы им было комфортно.
Я старался не думать о том, что ее тело прижимается к моему и о том, что, я был уверен, ее соски упирались мне в грудь. Если бы я об этом задумался… ну… я просто не хотел испытывать удачу. Не сейчас.
Не говоря уже о том, что шериф Скай сегодня должен вернуться домой.
– Мне, наверное, пора, – сказал я, ненавидя слова, только что сорвавшиеся с моих губ. – Не думаю, что захотел бы увидеть, как твой отец сейчас входит сюда.
Бледные щеки Николь покрылись багряным румянцем.
– Скорее всего, нет, – согласилась она. – Хотя он вряд ли вернется до полудня.
Я еще раз глянул на часы на ночном столике, они показывали четверть девятого. Интересно, достаточно ли сильное у папы было похмелье, чтобы задержать его в постели. Глубоко вздохнул. Если мне удастся попасть домой до того, как он проснется, то я смог бы подготовиться, и он бы даже не узнал.
– Мне все же надо идти, – тихо сказал я.
– Хочешь сначала позавтракать?
Боже, да.
– Я, пожалуй, просто пойду.
Она слегка кивнула.
Я не сдвинулся с места.
Мои пальцы вновь порхали по ее коже, и, взглянув в ее глаза, я почувствовал, как сердце в моей груди заколотилось. Ее лицо было лишь в паре дюймов от меня, а мой взгляд был прикован к ее губам. Раскрытая ладонь Николь упиралась мне в грудь, и я ощущал слабое сопротивление кончиков ее пальцев. Облизал свои пересохшие губы.
Много-много раз было такое, что я смотрел на какую-нибудь девчонку и хотел почувствовать в ней свой член: у нее во рту, в киске – без разницы. Я целовал ее, поскольку это было средством для достижения цели – кончить. Я и ее доводил до оргазма, потому что это выглядело вроде как вежливостью с моей стороны, но, тем не менее, основная цель оставалась прежней.
Но это… Это было чем-то другим.
Я просто хотел поцеловать ее.
Быть ближе к ней.
Продолжать касаться ее.
Остаться с ней.
Никогда, ни за что не покидать.
Если бы кто-то сказал мне, что я могу остановить время – остаться прямо здесь и сейчас, чувствуя именно то, что чувствую, но за это никогда уже не смогу кончить – я бы согласился не раздумывая.
– Мне нужно идти, – сказал я, и хотя у меня было большое искушение сдаться и остаться на месте или принять ее предложение позавтракать, невзирая на чертовы последствия, я знал, что мне следует уйти, пока хватает здравомыслия. Я медленно убрал руку с ее талии, заставляя себя вылезти из-под одеяла и отправиться за одеждой.
Моя свежая и хрустящая после сушилки сорочка висела на вешалке. Я даже не заморачивался на то, чтобы застегнуть ее на все пуговицы. Просто продел голову в петлю ослабленного галстука – только для того, чтобы не нести его в руках. Держа туфли в руках, я съежился, ступая босыми ногами по гравиевой подъездной дорожке к своей машине.
По крайней мере, штаны были сухими.
Закинул свой, вероятно, испорченный свитер на заднее сиденье джипа вместе с носками и туфлями, после чего обошел машину, направляясь к водительскому месту. Раздался сигнал автомобиля, и я увидел, как мимо проехал Клинт Оливер, махая мне рукой и широко улыбаясь. Вяло махнул ему в ответ, залез в машину и отправился домой.
Я ни о чем не думал.
Все мое внимание было сконцентрировано на том, чтобы добраться до дома и постараться незамеченным попасть к себе в комнату. Я припарковался и пошел к двери, озираясь по сторонам. Мерседес папы был в гараже, было около девяти утра. Шансы, что он все еще спит, были невелики, но такое было возможно. Сделав медленный, глубокий вдох, я как можно тише открыл дверь и заглянул внутрь.
Тишина.
Пока все шло хорошо.
Из-за угла я заглянул в гостиную, но не увидел его. Не было его и на кухне. На цыпочках прошел по коридору, вверх по лестнице и прямиком к двери своей спальни.
– Где нахрен тебя носило?
Дерьмо.
Я замер на месте.
Я был близок, так близок к двери своей спальни. Он уже был зол. Насколько сильно он разозлится, если я просто подбегу к двери и захлопну ее за собой?
Это не сработает.
Я ни за что не успел бы вовремя ее запереть. Даже если бы и смог, мне бы пришлось когда-нибудь выйти, а это было бы еще хуже. Он мог бы даже просто выломать дверь, и тогда бы у меня не осталось единственного нормального барьера между нами.
Дерьмо.
– Я задал тебе гребаный вопрос, засранец!
На секунду я закрыл глаза, прежде чем развернуться к нему лицом.
Его волосы на голове были приплюснуты с одного бока и торчали с другого. Обычно ясные синие глаза были налиты кровью и прищурены, а руки сжались в кулаки. Лицо исказилось, челюсти были стиснуты, он тяжело дышал ртом.
Нехорошо.
Совсем нехорошо.
Отступив на шаг назад, плечом я ощутил угол двери.
Правильно подобрал слова Шекспировский Гамлет: «Выражение лица скорее печальное, чем злое» – я отлично знал, что папа не сердился на меня за то, что я поздно вернулся домой. Просто его скорбь и боль от того, что я сделал, была сильнее, чем он мог вынести. Так или иначе, единственное, что позволяло ему облегчить эту боль, – срываться на мне.
Теперь надо сосредоточиться и принять неизбежное.
Глава восьмая
НЫРОК43
– Эй, Пол! – Я съежился и попытался вдохнуть поглубже, при этом стараясь контролировать голос, чтобы он не звучал странно по телефону.
– Че за дела, Мэлоун?
– Давай устроим борьбу за мяч, – сказал я. – Собери пару парней. Сыграем на школьном поле?
– Ага, конечно, – ответил Пол. – В котором часу?
– Меня устроит любое время, – сказал ему, с трудом сглатывая. – Давай через полчаса?
– Конечно, я соберу народ.
– Здорово, там и увидимся!
Я уронил телефон на пол и постарался вновь улечься на подушку. Мне не удавалось достаточно глубоко дышать, и я с трудом сдерживался, чтобы не началась гипервентиляция. Провел рукой по ребрам и поморщился, хотя принял полдюжины таблеток Вольтарена. Постарался глубоко вдохнуть, но левую сторону тела обдало резкой болью.
Мне нужно побыстрее попасть на поле.
Я сказал папе, что иду на тренировку, но он проигнорировал меня. Он обычно так делал после такого. Но вскоре я вновь его увижу, без сомнений. Я подъехал к школе, там пока никого не было. Наклониться и зашнуровать бутсы, было, мягко говоря, затруднительно и заняло целую вечность. К тому времени как я закончил, стали появляться другие машины, и мы начали игру шесть на шесть.
Пол не был таким хорошим игроком, как о себе думал, но являлся чертовски крупным парнем и ему была присуща упертость и вспыльчивость. Он был именно тем, в ком я нуждался в противоположной команде. Я стоял так прямо, как только мог, и не скрючивался, несмотря на ужасное искушение. Не заняло много времени, чтобы Пол повел мяч по полю в мою сторону. Его контроль мяча был в полном порядке, но играл он не очень умно – всегда пер к воротам, вместо того чтобы усложнить мне задачу, сделав быстрый пас члену своей команды.
Сейчас это было не важно. Мне было плевать, забьет он или нет. Мне была нужна лишь его вспыльчивость.
Как только он приблизился к штрафной площадке, я выбежал из ворот, опустил плечо и протаранил его, одновременно принимая мяч. Он упал на землю прямо у штрафной площадки.
– Какого хрена, Мэлоун?
– Поднимай задницу, ты, баба! – Заорал я на него. – Ты в любом случае в офсайде! Если не можешь пробить, то я слышал нам нужен новый разносчик воды.
Перебросил мяч через Пола, который побежал в сторону своей половины поля, пасуя Джереми, а затем Клосаву. Снова попытался сделать вдох, но не получалось. Мне бы выстоять еще одно столкновение. Нужно, чтобы оно выглядело правдоподобно. Вскоре Пол вновь завладел мячом и начал движение в мою сторону. Наши взгляды пересеклись, и я понял, что допек его. Его уже тоже больше не заботил гол. Он просто врезался прямо в меня.
Идеальный угол.
Я подлетел в воздух и приземлился на спину за линией ворот. Быстро перекатился на левый бок и заорал, не в состоянии нормально дышать.
– Мэлоун! Ты в порядке?
– Эй, мужик!
– Дерьмо, он пострадал?
–Блядь, – простонал я. – Не могу дышать.
– Дерьмо. Прости, мужик!
– Звоните 911!
– Нет, давайте просто отвезем его в больницу, – сказал Джереми спокойным голосом. – Том, ты можешь идти?
– Не знаю, – ответил я. – Возможно.
Он помог мне подняться на ноги и доковылять до его машины. Пару минут спустя я уже был в приемных покоях, мое треснутое ребро как раз забинтовывали. Доктор Шепард наложила мне на бок повязку, пока я морщился и возмущался.
– Неужели обязательно так сильно затягивать?
– Хочешь пробитое легкое? – парировала она. – Мы уже это проходили. Практика у тебя есть. Уверена, твой отец напомнит тебе все рекомендации, которые ты должен выполнять, пока не заживет ребро.
– Ни в коем случае, – ответил я. – У меня в пятницу игра.
– Если снова произойдет столкновение, будет намного хуже. В течение трех недель тебе надо держаться подальше от контактных видов спорта.
– Вы же знаете, что этому не бывать.
– Томас? Томас! Боже мой, что случилось?
Как по заказу.
– Ничего, пап, – сказал я, когда он подошел ко мне и начал светить фонариком в глаза. – Пол бросился на мяч, и я бросился на мяч. Ты же знаешь, как это бывает.
– Голова не кружится?
– Я не ударялся головой, – ответил ему. Я взглянул на доктора Шепард, которая с довольной улыбкой записывала какую-то хрень в моей анкете.
– Голова не болит?
– Нет.
– Что ж, слава Богу. – Папа отступил на шаг назад и наклонил голову, чтобы взглянуть на меня прямо. – Тебе нужно быть более осторожным, сынок. Ты же знаешь, если сильно пострадаешь, то не сможешь играть в профи. Разве ты не этого хочешь?
– Конечно этого, – сказал я, стараясь не опускать взгляда, пока мы произносили наши реплики. Хотя это было сложно, ведь бок по-прежнему болел.
– Я собиралась выписать ему рецепт обезболивающего, – сказала доктор Шепард. – Хочешь, я направлю его вниз в аптеку, чтобы он тут все закупил?
– Было бы здорово, спасибо, – ответил папа. – Тогда я заберу это на обратном пути. Томас, может Джереми отвезет тебя домой? Он все еще сидит в комнате ожидания. А я возьму твой рецепт и скоро приеду.
– Конечно.
Я обнаружил Джереми там, где и сказал отец, и мы направляемся к его машине.
– Спасибо, что подождал. Папа наверно пробудет тут еще пару часов, а я ненавижу торчать в больнице.
– Нет проблем, – ответил Джереми. – Пол и Мика отогнали джип к твоему дому. Я взял ключи из твоей сумки. Она на заднем сиденье.
– Круто. – Я и не задумывался о своей машине. Старался делать более глубокие вдохи, но по-прежнему было очень больно. Интересно, папа на самом деле позволит мне выпить обезболивающие таблетки, или мне понадобится вся упаковка вольтарена. Я прислонился головой к прохладному стеклу, за окном туман сменился дождем.
– Томас?
– М?
– Ты приземлился на спину, – сказал Джереми.
– Да? И что?
– Ты не падал на левый бок… или даже на живот. Как твое ребро могло треснуть с левой стороны?
Я бросил на него быстрый взгляд и заметил, что он смотрит на меня краем глаза.
– Может быть это произошло во время нашего столкновения, – я пожал плечами.
– Я тоже об этом подумал, – ответил Джереми, – но и удар пришелся не туда.
– У тебя очевидно глаза, как у арбитра, – сказал я, вновь отворачиваясь к окну. – Такой же слепой, как гребаная летучая мышь. Рентген показал, что у меня сломано ребро, так что ты похоже что-то пропустил.
Джереми ничего не ответил, но резко свернул с трассы на подъездную дорожку к моему дому. Он дал полный газ и поднялся по холму через аллею. Когда он притормозил у моего дома, я открыл дверцу и машинально выпрыгнул из машины. Поморщился и с минуту подержался за бок, пока снова не смог нормально дышать.
Джереми обошел машину и приблизился, чтобы помочь, но я отмахнулся от него.
– Эй, Томас?
– Да? – ответил я, открывая входную дверь.
– Я ничего не пропустил, – сказал он. Когда я обернулся, его глаза были сфокусированы на мне, и мгновение мы просто стояли и смотрели друг на друга. Наконец Джереми чуть наклонил голову и открыл дверцу машины, а я зашел в дом.
Моя голова немного затуманилась после таблетки обезболивающего, которую папа позволил мне принять. Он ни слова не сказав, просто принес одну таблетку и стакан воды вместе с сэндвичем и сказал сначала поесть. Я знал, что отец неважно себя чувствует из-за произошедшего – обычно всегда так, когда я реально травмируюсь. Хотя такого не случалось с прошлого года.
Папа постучал в мою дверь, и я вытащил себя с постели, чтобы отпереть ему.
– Ты хорошо себя чувствуешь? – спросил папа.
– Да, я в порядке.
Он остался стоять в дверях, в то время как я прошел и сел на черный кожаный диванчик под окном. Он вел себя нервозно, и это могло означать лишь одно. Я не хочу этого слышать. Это не имело значения.
Но он все равно начал говорить.
Мямлить… едва различимо.
Я знал, что он сожалеет. Знал, что он этого не хотел. Мне не нужно было слышать, как он это произносит:
– Я никогда не думал… я имею в виду… когда она была тут… я никогда не думал, что мне придется делать это самому. – Он снова посмотрел на меня. – Иногда я немного увлекаюсь. Я знаю это… но я не хотел. Ты же знаешь, да?
– Конечно, пап, – ответил я. Мне нужно было, чтобы он просто остановился и ушел. Я не хочу об этом говорить. – Это была моя вина. Мне не следовало пропадать на всю ночь.
– Верно, – согласился он, хотя я сомневался, что он вообще помнил об этом. – Да… нужно будет поговорить о твоем комендантском часе.
– Конечно, – кивнул ему.
Я знал, что на самом деле он никогда не вернется к обсуждению комендантского часа. Для меня никогда не устанавливались какие-то настоящие правила, во всяком случае не такого рода. Играть в футбол – это было единственным настоящим требованием ко мне.
Он прошел в комнату и сел рядом со мной. Я постарался не вздрогнуть.
– Я больше так не сделаю, сын, – тихо сказал он. – Я просто… слишком много выпил. Ты же знаешь, каково это… в этот день.
– Знаю, – ответил я, не глядя на него и сфокусировав всю свою энергию на том, чтобы оставаться совершенно неподвижным.
– Хотя ты суровый малый, – сказал он. – Так… ты в порядке, да?
– Конечно, пап, – повторил я. – Я в порядке.
– Хороший мальчик. – Он похлопал меня по спине и встал. Я не дышал, пока он не вышел из комнаты, и я не запер за ним дверь, после чего забрался в кровать, стараясь не сильно задеть левый бок. Во сяком случае резкая боль перешла в тупую. Когда я провалился в то состояние разума, когда ты не совсем бодрствуешь, но и не совсем спишь, мой мозг восстановил события дня. Я замедлил картинки сегодняшнего утра, некоторое время упиваясь воспоминаниями, а затем постарался не обращать внимания на остаток дня, когда он проносился у меня в мозгу.
На следующий день в школе было… ужасно.
Все началось хорошо: я встал и отправился на пробежку. Мой темп был отстойным, из-за того, что бок чертовски болел, но папа на это ничего не сказал. Я собрал вещи, накинул джерси и отправился в школу.
Пока все идет хорошо.
Как только я вылез из джипа, начались комментарии.
– Эй, Мэлоун! – Ко мне подошел кто-то из старшеклассников и протянул руку для «дай пять». – Хорошая работа!
– Спасибо, – ответил я, не имея представления, о чем он. В прошлую пятницу я играл посредственно.
– Ты крут, чувак! – хлопнул меня по спине другой парень, зайдя в здание школы. Я встряхнул головой и направился на урок.
Внимание ко мне продолжалось все утро. Разные ребята регулярно обращались и бросали фразы с поздравлениями. Они обычно просто пробегали мимо, народ старался вовремя попасть в свой класс или еще куда, так что до ланча я так и не смог выяснить, что за хрень происходила.
– Святое дерьмо, к нам пожаловал сам король-любовник! – Проходя мимо, Мика ударил меня в плечо.
– Какого хрена, Клосав?
– Это все ты, мужик! – он заржал и плюхнулся на соседний стул. – У тебя, должно быть, яйца размером с Техас!
– Ты собираешься сказать, о чем на хрен ты вообще говоришь? – спросил я. – Или мне сначала выбить из тебя все дерьмо?
Клосав рассмеялся.
– Я говорю о тебе, чувак! – завопил он. – Кто же еще провел выходные трахая дочку шерифа в его отсутствие? К тому же в доме самого шерифа! Припарковал свой джип прямо перед домом? Ни хрена себе!
О, нет.
О, блядь, нет.
– Кто блядь сказал тебе это?
– Клинт, – пожал плечами Мика. – Он сказал, что ты трахал ее всю ночь, пока ее отца не было в городе. Сказал, что видел, как ты полуодетый выходил из ее дома, при этом выглядел как кот, нализавшийся киски.
– В этом нет никакого гребаного смысла, – ответил ему, в то время как моя голова шла кругом. Я совершенно забыл о Клинте, но когда вспомнил, как должно быть, выглядел выходя утром из дома Николь: рубашка расстегнута, туфли в руках – я точно знал, о чем он подумал.
И, ясное дело, растрепал всем.
Дерьмо, дерьмо, дерьмо.
– Ты должен мне все рассказать, – заговорщицки наклонился Клосав. – Ты трахал ее в постели шерифа? Потому что если ты сделала это… твою ж мать!
Слышала ли Румпель что-нибудь из этого?
Вот дерьмо! Как она могла не услышать этого?
– И ты провел там все гребанные выходные? Потому что Пол сказал, что видел там твою машину в субботу, а Клинт видел тебя…
Дерьмо, дерьмо, дерьмо.
Блядь, блядь, блядь.
Что мне делать?
Я пробежал взглядом по всему кафетерию, но нигде не увидел Николь, однако заметил Хизер Лоунс.
– Эй, Хизер, – окликнул я и подскочил со стула, оставив Мику по-прежнему болтать. Она остановилась и обернулась, хотя выражение лица не было дружелюбным.
– Что? – спросила она, еще менее дружелюбным тоном.
– Ты видела Николь?
Она сузила глаза.
– Она уехала, – наконец сказала Хизер.
– Уехала? Что значит уехала?
– Уехала из школы, – ответила Хизер. – Наверно, поехала домой. После того как сегодня утром на нее буквально набросились порядка пятнадцати парней, и узнав причину этого, она уехала.
– Дерьмо.
– Она не такая, – быстро сказала Хизер. – А благодаря тебе, все думают, что такая.
Она развернулась и удалилась, а Мика подошел ко мне сзади.
– Так, раз Николь теперь снова в свободном розыгрыше, я подумал пригласить ее…
Мой кулак врезался в его лицо прежде, чем он успел закончить предложение. Он грохнулся на пол.
– Руки ПРОЧЬ! – заорал я на него. – Не смей блядь трогать ее, ты, кусок дерьма!
Как только я закончил выбивать из него дерьмо, мне нужно было найти Николь.
Я объездил весь гребаный город, стараясь найти ее, но безрезультатно. Где она могла бы спрятать такую уродскую машину? Колымага явно снова была на ходу, так как больше не стояла на ее подъездной дорожке, значит Николь должна была быть где-то на ней.
Решив, что, в итоге она вернется домой, я припарковался и сел на крыльце. Все события прошедших дней стали прокручиваться у меня в голове. Что я мог бы сделать? Даже если бы я остановил Клинта и пригрозил ему, кто-то другой уже явно видел мою машину у ее дома в субботу. Мне следовало подумать об этом, когда она привезла меня к себе. Мне просто следовало сказать ей, чтобы она отвезла меня домой.
Нет… я не мог заставить себя сожалеть об этом.
Впервые за долгое время, я порылся в дебрях моей футбольной сумки и выудил пачку «Кэмел». К несчастью, курение только сильнее взбудоражило меня, а вовсе не успокоило. К тому же от него заболели легкие. Также курение не заставило Николь появиться.
