Текст книги "Офсайд (ЛП)"
Автор книги: Шей Саваж
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 27 страниц)
Глава восемнадцатая
ЖЕЛТАЯ КАРТОЧКА83
Я улыбался от полученной возможности проснуться утром рядом с Николь, а затем выйти из ее дома, чтобы отвезти в школу. Она приготовила настоящий завтрак, пока я был в душе: бекон с яйцами, тосты, картофельные оладьи – все было вкусно. Я объелся и мне это нравилось. Не придумывая каких-либо уважительных причин, мы поступили также в эту ночь и в последующую.
Вечерами работали над своим проектом и смотрели телевизор с Грегом. Проект был почти закончен, хотя сдавать его нужно было лишь на следующей неделе. Николь, казалось, действительно ценила, что нам не приходилось ходить и разыскивать материалы по второму разу – стоило было найти информацию, как я ее сразу же запоминал. Я многое узнавал о ландшафте Аризоны и о том, почему Николь так сильно ее любила, а также о странных кустах, которые там росли. Было очевидно, что она сильно скучает по бабушке с дедушкой, которые умерли, когда она была маленькой.
Ночи были самыми лучшими. Мы так и не зашли дальше поцелуев и лапанья груди, но я не жаловался.
Среда опять выдалась дождливой, и я держал зонтик для Николь, пока мы бежали через ее подъездную дорожку к моей машине. Как только она села, я устроился на месте водителя и поехал в школу. Телефон Николь зазвонил, как раз когда я выехал на улицу.
– Да, думаю, я смогу это сделать, – вздыхая, сказала Николь. – Ты сможешь меня подвезти? Ладно… тогда увидимся.
Положив трубку, она посмотрела на меня, прикусила нижнюю губу и засунула свой телефон в задний карман. Я старался быть терпеливым, надеясь, что она скажет мне, какого черта тут происходит прежде, чем я спрошу об этом. Я начал барабанить пальцами по рулю и искоса поглядывать в ее сторону.
– Я не смогу присутствовать на твоей тренировке после школы, – сказала она, когда мы приехали на парковку перед школой. – Мне нужно помочь другу.
– Тимми? – спросил я, стараясь чтобы в моем голосе не проскальзывала горечь, но безрезультатно. Я перевел рычаг переключения передач на нейтралку и дернул вверх ручник.
– Пожалуйста, не надо, – тихо сказала она, теребя ремешок школьной сумки.
– Почему ты не можешь мне сказать? – надавил я, хотя и знал, что это без толку.
– По той же причине, почему я не могу сказать папе о том, что делает твой папа, – гневно ответила она. – Я дала обещание.
Туше.
– Хорошо, – вздохнул я, сделал глубокий вдох, прежде чем открыть дверцу и раскрыть зонтик, стараясь сделать это одновременно. В конечном итоге вода все равно попала в стеклоподъемник. Я попытался вытереть ее, но в результате умудрился намочить сиденье.
Прорычал, выругался и наконец сдался. Если дождь ненадолго перестанет, то вернусь и все тут высушу. Николь сжимала губы, сдерживая смех.
Не оценил.
Я держал над ней зонтик и провожал в школу, осознав, как раздражение и гнев заметно утихли, стоило только ее пальцам обхватить мою руку, придерживающую зонтик. Быстро поцеловав, я оставил ее у первого урока и направился к раздевалке.
Там был Пол, и это означало, что мне не придется самому его искать.
– Привет, Пол! – окликнул я. – У меня к тебе вопрос!
Он повернулся, подошел ко мне, и мы вместе пошли по коридору.
Пол вырос в соседнем городке и начал ходить в нашу школу только с первого класса старшей школы, когда его родители переехали после какого-то скандала с руководителями муниципального совета. Я был не в курсе всех деталей, да и мне было плевать. Их маленький городок пытался вести дела отдельно от основного города, хотя они все еще были связаны одним городским уставом. Им не нравились правила. Моему папе не нравилось их сопротивление, а им не нравился он.
Или я.
– Ты же знаешь почти всех в своем старом городе, верно?
– Довольно-таки многих, – кивнул он.
– А как на счет парня по имени Тимми или Рон? – спросил я.
– Есть Рон Джонс, – сказал Пол. – Парень из муниципального совета.
– А что на счет Тимми?
– Не припоминаю такого, – сказал Пол. – А что?
Я проигнорировал вопрос.
– А у Рона есть семья?
– У него двое детей, – ответил он. – Я ходил в один класс с его дочерью Рэйчел.
– Что-нибудь еще?
– Кажется, у нее была сестра. Я не особо их знаю, так как родители не ладили с ними.
– А, ну да. Ладно, здорово.
– А зачем ты спрашиваешь? – допытывался он.
– Просто любопытно, – пожал я плечами.
Я развернулся и пошел прочь, после чего быстренько юркнул в туалет. К счастью, там никого не было. Достал телефон и прошелся по списку контактов.
– Привет, Мэлоун.
– Привет. Мне нужна кое-какая инфа.
– Конечно.
– Все, что сможешь нарыть на Рона Джонса и парня по имени Тимми из соседнего городка.
– А фамилия?
– Без понятия. Может та же, – сказал я.
– Первое имя я знаю. Он из совета, кажется.
– Так и есть.
– Ладно, свяжусь с тобой.
На ум пришло предупреждение Яго: «Ох, берегитесь ревности, синьор»84. Подсознательно я понимал, что Румпель рассердится, узнав, что я рою инфу на ее друзей. Но меня это не волновало. Мне просто нужно было знать, кем, на хрен, был этот Тимми.
Это не заняло много времени. Как раз перед ланчем мой телефон начал яростно мяукать – мне перезвонили, но у него ничего не было на Тимми Джонса.
Какого хрена?
На Рона Джонса тоже не было ничего интересного. Лишь то, что он был членом совета с двумя дочерьми старше восемнадцати. По крайней мере я получил адрес, хоть и не имел никакого понятия, как туда доехать, за исключением дороги к торговому центру. Как я уже сказал, жители не очень жаловали Мэлоунов, поэтому я по возможности держался подальше от городка. Папа всегда считал, что лучше ему иметь дела с политиканами, а меня держать подальше от всего этого. Было время, когда он привозил меня ткнуть им в лица мои футбольные достижения, но на этом все. Пару раз я приезжал с ним на общественные мероприятия, и было вполне очевидно, что нам там не рады.
Ну, возможно это было из-за того, что я трахнул одну из дочерей олдермена, а ее отец нас застукал.
Без разницы.
В кафетерии было довольно тихо, и Николь продолжала спрашивать, не злюсь ли я на нее за то, что она пропустит мою тренировку. Я лишь пожимал плечами, не зная, что сказать. Не было похоже, что она собиралась мне что-либо рассказать. После окончания биологии она потянулась и поцеловала меня в уголок рта, и я почувствовал себя полным дерьмом, за то что был таким говнюком.
– Я просто не хочу, чтобы ты уходила, – прошептал я ей на ухо.
– Знаю, – прошептала она в ответ и слегка улыбнулась, прежде чем выйти из класса.
Я был уже на поле и тренировался, когда раздался последний звонок с уроков, так что мне отлично было видно, как народ садился в свои машины на парковке и уезжал по домам. Я тренировал финты с мячом, когда увидел, как роскошный Ягуар заехал на парковку и остановился у центральных дверей. Николь вышла и села на пассажирское сиденье. От водителя были видны лишь солнечные очки и темные волосы.
Не знаю, почему именно это вывело меня из себя, но тем не менее. Я засадил мяч в ворота правой ногой и рванул к парковке.
Следовать за ними было не сложно, и я бы продолжал держаться прямо позади, если бы какой-то мудак не подрезал меня, потом не остановился на гребанном красном сигнале светофора, в то время как машина Николь продолжила движение. Я саданул по рулю и заорал, но было недостаточно места, чтобы объехать. К тому моменту как светофор сменился, Ягуар был вне поля зрения.
Городок не такой уж и большой – даже недостаточно большой, чтобы считаться городом, – так что я просто подъехал к границе муниципалитета, остановился на минуту и занес адрес Рона Джонса в навигатор. Конечно же карты этой местности были порядком отстойными, так как район новый, что, в итоге, заставило меня петлять с полдюжины раз, прежде чем наконец-то приметить широченную выложенную мозаичной плиткой подъездную дорожку, которая вела к большому ранчо. Я не был уверен по правильному ли адресу попал. Вокруг не стояло никаких других машин, даже на подъездной дорожке.
Пофиг.
Я припарковался, поднялся на крыльцо и постучал в дверь.
Дверь открыла Николь.
– Томас? – Выражение ее лица быстро сменилось от удивленного к рассерженному. – Какого?…
Конечно же, стоя теперь тут, я понятия не имел, что сказать или сделать. Прежде чем придумать что-то гениальное, к дверям вышел темноволосый парень и уставился на меня, встав позади нее.
– Вроде бы Софи говорила, что ты ему ничего не расскажешь, – сказал он таким же мрачным голосом, какими были его волосы.
– Я и не говорила, – ответила Николь и взглянула на меня. – Что ты тут делаешь? Как ты вообще сюда попал?
– На машине, – ответил я.
– Не мели чушь! – накричала на меня Николь.
Парень рассмеялся.
– Я видел, как ты уехала из школы… – начал я говорить, но замолчал.
– Ты следил за мной? – ахнула она.
– Нет… не совсем… – запинаясь, ответил я. – Я упустил тебя в городе.
– Тогда как ты сюда попал?
– Эм…
Дерьмо.
– Черт побери, Томас! – закричала Николь. Она повернулась боком, чтобы посмотреть на мужчину, и пробежала руками по своим волосам.
– Я просто хочу знать, какого хрена происходит! – наконец не выдержав, заорал в ответ. На самом деле я не был по-настоящему рассержен, просто чертовски расстроен из-за всей этой херни.
– Тебе здесь не место, – сказал чувак, и я был почти уверен, что он был Роном Джонсом. Он выглядел немного знакомым, словно я мог видеть его на заседании совета. – Тебе не рады. Возвращайся в свою машину и уезжай.
– Рон, – мягко сказала Николь. – Пожалуйста… он уже здесь… Ему стоит увидеть…
Николь замолчала, когда из глубины дома донесся громкий, неземной рев. Ничего подобного я раньше не слышал и сразу же отступил на шаг от двери.
Рон заржал.
– Он никому не расскажет, – с уверенностью сказала Николь, возвращаясь в дом.
– Что, по доброте душевной? – Рон даже не пытался скрыть презрения.
– Блядь, не смей на нее орать! – мне совершенно не понравилось, как он с ней разговаривал. Я снова сделал шаг вперед, но затем осознал, что напираю на местную шишку. Я замешкался, снова услышал этот безумным звук и поморщился.
Николь исчезла за дверью, и я боролся с желанием пойти за ней. Имею в виду, не похоже, чтобы этот парень собирался ударить меня или как-то остановить. Как публичная фигура он знал, что не стоило делать что-либо настолько глупое. Николь пропала на секунду, а затем вернулась, держа в руках…
…маленького ребенка.
Реально, младенца.
– Томас, – сказала она, пуская глазами эти прекрасные голубые кинжалы и выпустив кошачьи коготки для кастрации, – это Тимми.
– Это Тимми? – спросил я не в состоянии скрыть своего удивления.
После чего все мое тело похолодело, живот свело судорогой.
Этот ребенок не был похож на новорожденного, не то чтобы у меня имелся опыт с младенцами, но он сидел на руках Николь и смотрел на меня, а я знал, что маленькие младенцы не могли держать головку. Он смотрел по сторонам, переводя взгляд с одного лица на другое, будто тоже пытался понять, что тут происходит.
В моей голове завертелись временные сроки.
Николь была на вечеринке после чемпионата своего дивизиона.
Чемпионаты дивизионов обычно проходили в конце осеннего сезона.
Если она… если у нее…
Блядь.
– Он… он твой? – Я посмотрел в ее глаза и был в состоянии полномасштабной паники. Что если этот ребенок ее? Что если у нее ребенок от одного из тех долбоедов? Что если… что если она собиралась растить ребенка после окончания школы?
Какого хрена я буду с этим делать?
Буду блядь помогать ей. Вот, что я буду делать.
В голове замелькали картинки: я и Николь гуляем с маленьким Тимми в парке, она толкает коляску; мы расположились на пикник в гостиной, а он ползает вокруг нас; как он чуть подрос и мы забрали его на пляж; учим его бить по мячу в ворота.
– О, бога ради! – завопила на меня Николь. – Конечно же нет! Я просто помогаю Софи!
На секунду я ощутил разочарование.
Затем сработал мой повышенный когнитивный функционал85, и я по полной вздохнул от охренительного облегчения.
– Николь, тебе пора кончать болтать, – произнес Рон глубоким зловещим голосом.
– Рон, пожалуйста! – Она развернулась к нему с мольбой в глазах. – Он никому не скажет. Клянусь, не скажет. Ведь не скажешь?
Она снова повернулась ко мне, и я мог лишь кивнуть, пытаясь осмыслить, какого хрена происходит. Рон уставился на нее.
– Это между тобой и Софи, – наконец изрек он. – Но держи рот на замке, пока она не вернется домой.
Николь вздохнула и снова посмотрела на меня.
– Иди домой, Томас, – сказала она спустя мгновение. – Я реально чертовски зла на тебя и когда закончу тут, приеду к тебе домой, чтобы установить кое-какие чертовы границы. Ты меня понял?
Рон снова заржал.
Я уже ненавидел говнюка.
Но не мог слишком сердиться, потому что даже будучи явно очень разгневанной на меня, она сказала, что собирается приехать и поговорить об этом. Надеюсь, это означало, что мне по крайней мере предстоит взбучка.
Или настало время сделать рокировку?
Блядь.
Как играть в эти игры, если ни хрена не понятны правила?
Она хотя бы не показала мне красную карточку. Во всяком случае, пока. Я мог мириться с предупреждением до тех пор, пока это была просто предупредительная желтая карточка.
– Ладно, – тихо сказал я.
Николь передала ребенка Рону и нежно положила руку мне на грудь, легонько оттолкнув из дверного проема на крыльцо. Она мягко закрыла за собой дверь и посмотрела на меня.
Коготки все еще были выпущены.
– Я постараюсь все разрулить, – кипела она, – но ты действительно, действительно усложнил мне задачу! Почему ты не можешь просто доверять мне, а?
– Я тебе доверяю, – ответил я.
– Как же, оно и видно!
– Доверяю! – сказал я более категорично.
– Тогда покажи это на деле! Когда Софи вернется с работы, я с ней поговорю. А пока – уходи!
Она развернулась и зашла в дом, отшивая меня, в то время как я так и остался стоять на крыльце, разинув рот.
Закрыл рот, развернулся и медленно побрел к машине.
Почему-то Шекспир нашептывал мне на ухо фразу: «Мозгу-то у него, впрочем, тоже не больше, чем серы в ушах»86. Как бы то ни было, я подумал, что, возможно, вытащил карточку «Досрочного освобождения»87 в игре «Монополия».
Собиралась ли она захватить мою королеву?
Глава девятнадцатая
ДВЕНАДЦАТЫЙ ИГРОК88
Мой телефон мяукнул как раз тогда, когда я выезжал с подъездной дорожки.
Отправившись на поиски Николь, я оставил его на пассажирском сиденье.
Два пропущенных звонка.
Я проверил номер.
Дерьмо, дерьмо, дерьмо.
Прежде чем трясущейся рукой успел нажать на «перезвонить», телефон снова замяукал.
– Привет, пап.
– Не «привет, папкой» мне! Какого хрена тебя не было на тренировке?
– Я… э-э…
Дерьмо. Я был не готов к этому.
– Блядь, отвечай мне! – орал он в трубку. – Ты что где-то трахался с этой сучкой, ведь я же сказал тебе на хрен не отвлекаться! Десять дней, засранец! Десять дней до приезда Мессини на твои смотрины. Десять гребанных дней!
– Я знаю, папа… Я просто…
– Что просто?
Мне не хотелось этого делать, но я мог разыграть лишь одну карту, которая не привела бы к полной катастрофе.
– Просто… нехорошо себя чувствую.
– Нехорошо себя чувствуешь? – повторил он, и его голос значительно сбавил тональность. – Ты заболел?
– Нет… эм… – Черт! Теперь я начал запинаться. – Не думаю. Просто… ничего страшного.
– Скажи мне, что на хрен с тобой не так! – заорал он.
Я сделал протяжный шумный вдох.
– Сегодня сильно болят ребра, – солгал я. – Я принял мотрим, но он не особо помог. Думаю, я переутомил их во время вчерашней тренировки и, может, потянул или типа того.
С минуту повисла полная тишина.
– Рецепт в моей ванной, – мягко сказал он. – Прими одну и только одну.
– Ладно, – сказал я. – Спасибо, пап.
– Без проблем. Просто немного отдохни сегодня вечером, ладно?
– Да, конечно.
– Ты должен быть в лучшей форме на следующей неделе, сын. Тебе нельзя облажаться.
– Этого не будет, пап. Клянусь.
– Вот это мой мальчик.
Он повесил трубку.
А мне хотелось сигарету.
– Блядь.
Я остановился в конце улицы, с минуту тер ладонями глаза, стараясь сделать парочку глубоких прочищающих мозги вдохов и поехал. Когда я добрался до дома, он был окутан темнотой из-за сгустившихся над ним облаков, а вдалеке раздавались раскаты грома. Я включил свет на кухне и в гостиной, чтобы хоть немного сделать его ярче. Поднялся наверх в ванную папы, уронил на ладонь одну таблетку обезболивающего и смыл ее в унитаз.
Я знал, что он считал их.
Зашел в свою комнату, с минуту стоял там, уставившись в пространство, и пытался понять, что черт возьми происходит.
Я не был идиотом. Я посещал внеклассные занятия и до хрена знал о том, что в моей жизни был полный пиздец: мама умерла, папе приходилось справляться с ролью отца-одиночки, и у меня не было никакого реального понимания того, какими должны быть взаимоотношения между мужчиной и женщиной, кроме разве что как всунуть А в слот Б. Я знал, когда до этого только дошло, что мой отец не должен был на хрен меня бить.
И так же знал, что и он знал это.
Я лишь однажды воспользовался его чувством вины, когда мне было пятнадцать и хотел сходить на ночную пляжную вечеринку. Он сказал «ни за что», потому что мне нужно было тренироваться на следующий день, и я дулся до тех пор, пока он не взорвался в конечном итоге. Тогда я сказал ему, что должен был пойти на прошлых выходных, но был не в состоянии.
На мне было слишком много синяков, чтобы появляться на публике.
Он отпустил меня.
Тогда я тоже чувствовал себя дерьмово.
Я понимал, почему он поступал именно так, ведь в конечном итоге делал бы он это или нет, какую бы физическую боль он ни причинял – это было ничто, по сравнению с моральным ущербом, который я нанес ему, когда убил его жену, единственного человека, которого он когда-либо любил. Раньше я думал, что понимал, какого ему, ведь я тоже потерял ее, но сейчас, когда рядом была Николь… что ж, любая мысль о том, что с ней могло что-то случиться, была просто… немыслимой.
Я бы запаниковал.
Я бы обезумел.
Я бы взорвался.
Я наверно пинал, и бил, и уничтожал любого, кто бы вступал со мной в контакт, а если бы мне подвернулся человек, ответственный за причинение ей боли… что ж, что бы ни произошло, красивого в этом было бы мало, это уж без сомнений.
Я зашел на кухню, подумал было чем-то перекусить, но в итоге просто взял «Gatorade». Нужно было съездить в магазин, у меня почти закончились голубые бутылки. Немного наклонил голову, посмотрев на нижние полки холодильника, теперь он выглядел намного лучше. Это напомнило мне, что в какой-то момент должна была прийти Николь и подвесить меня за яйца.
Я потерял ход мыслей, когда представил руки Николь на моих шарах.
Тряхнул головой, прошел в гостиную и немного поиграл в «FIFA» на Wii. Я играл за Германию и разнес испанскую команду, так как это должно было произойти на последнем Кубке Мира. Закончив, сунул джойстик обратно в ящик стола и посмотрел на проливной дождь за окном. Становилось уже темно, а от Николь ничего не было слышно.
Она все еще собиралась приехать?
Может, ей пришлось задержаться дольше, чем она рассчитывала?
Или она готовила Грегу ужин? Неужели она забыла обо мне?
Она попала в… в…
Дерьмо.
Блядь.
В груди опять все сжалось, и мне пришлось бороться с подступающей желчью. Я сглотнул, запив большим глотком голубого «Gatorade».
Дождь усилился. А что если она пострадала? Что если у Рона хреновое зрение, и он во что-то врезался, ведя машину в темноте? Что если молния ударила в фонарный столб прямо перед ними?
Я чувствовал себя двенадцатым членом команды, просто ожидающим за боковой линией, но не в состоянии фактически как-то повлиять на игру. Все что я мог сделать – это придумать кричалку, чтобы подстегнуть команду.
Мой желудок снова сжался, и я постарался убедить себя, что просто голоден, но от одной мысли о еде мне хотелось блевать. Опустил глаза на свои трясущиеся руки и осознал, что у меня начинается гипервентиляция.
Я не мог этого вынести, мне нужно было отправиться на ее поиски.
Схватил ключи и направился к двери, и в этот момент увидел приближающийся свет фар на подъездной дорожке.
Спасибо, черт побери.
Меня не волновало наорала бы она на меня, ударила по лицу или сказала, что больше не хотела бы меня видеть. С ней все было в порядке, и в данный момент это было единственным, что имело значение. Как только она побежала от машины к двери, я вышел на крыльцо, сжал ее в своих объятиях и прижал к груди.
Она была настоящей.
С ней все в порядке.
Моя рука поднялась по ее спине и остановилась на затылке, зарывшись в ее влажные волосы. Я уткнулся головой ей в плечо и вдохнул ее запах.
– Томас, я начинаю промокать насквозь!
Упс.
Я потянул ее в дом, поцеловал в лоб и сказал подождать, пока сбегаю наверх за полотенцами. Аккуратно вытер ей руки, а затем лицо и волосы. Снова сбегал наверх и прихватил чистую джерси, спортивные брюки, которые были мне слишком малы, и пару сухих носков. Принес это все, после чего закинул влажные полотенца в прачечную, чтобы постирать их. Как только начался режим стирки, я поспешил назад к Николь. Осознал, что после моего обтирания волосы у нее торчали во все стороны, поэтому снова побежал наверх в свою ванную за расческой.
Когда я вернулся, она еле сдерживала смех.
– Что такое? – спросил я.
– Ты! – сказала она уже не силах сдерживаться и начала хихикать. – Ты уже пятнадцать кругов намотал по дому.
Я немного смущенно улыбнулся.
Она протянула руку и коснулась моей щеки.
– Ты в порядке?
– Да, – сказал я. – Я просто… начал… беспокоиться, наверно.
– Ты подумал, что я не приду?
– Возможно. – Я не хотел признаваться, что у меня практически началась паническая атака из-за беспокойства о ней. Положил руку ей на талию и притянул к себе. Мне нравились те ощущения, когда она прижималась ко мне.
– Я все еще злюсь, – проинформировала она.
– Знаю, – пробормотал я, пытаясь выглядеть соответствующе строгому выговору, но не уверен, что мне это удавалось. Ну, пока что она не начала действительно на меня орать, так что мой вид, наверно, был немного преждевременным. Я выпрямился, сжал губы и приготовился к потоку дерьма.
– Как ты меня нашел? – спросил она. – Так ты следил за мной или нет?
– Ну, я…
Она вдруг наклонилась и схватила меня за подбородок.
– И не смей мне врать, Мэлоун! – сказала она, как отрезала.
Мяу.
– Я попытался за тобой проследить, – признался я, – но упустил.
– Ты это уже говорил, – напомнила она. – Как ты оказался у дома Рона?
– Благодаря моему навигатору… и доле удачи.
– Томас! – заорала она в явном раздражении.
Я вздохнул и сдался, взял ее за руку, и она позволила отвести себя к дивану.
– У меня есть… друг, – сказал я. – Он скип-трейсер. Может найти почти все, о ком угодно. Я позвонил ему, и он нашел мне адрес.
Николь продолжительное время смотрела мне в глаза. Выражение ее лица оставалось одновременно задумчивым и настороженным. Когда она наконец заговорила, я чуть вздрогнул:
– Выкладывай, – просто сказала она.
– А?
– Все что тот парень нарыл тебе на меня. Все.
– Эм… ну…
Ладно, это был не очень удачный момент.
– Выкладывай!
– Ладно! – Я пробежал рукой по волосам. – Он провел небольшое расследование, но ничего особо конкретного, ясно? Все чего я хотел в тот момент – это твой номер телефона, правда.
– Ты бы мог меня попросить.
– Не именно в тот момент, – сказал я, стараясь одарить ее улыбкой, но неудачно. – Ты со мной не разговаривала.
– Хм.
– Он также дал мне данные твоего IM-аккаунта.
– Так ты получил всю эту информацию – IM-аккаунт и номер телефона, – но никогда не звонил или не пытался подружиться со мной в соцсети?
– Мне не нужно было отправлять запрос на дружбу, – сказал я, как полный идиот.
– Что ты имеешь в виду?
– Я… э-э… хакнул твой IM-аккаунт.
– О боже мой, – воскликнула Николь, упираясь локтями в колени и хватаясь за голову. – Для тебя действительно не существует границ, да?
– Я просто… хотел поговорить с тобой, – признался я, чувствуя себя совершенной скотиной.
– Ты чертов сталкер, – сказала она, явно не слишком довольная, но вместе с тем казалась не такой рассерженной, как я ожидал.
– У тебя нет Фейсбука или Твиттера, – пояснил я, пожав плечами.
– Хватит этого дерьма, – сказала она, погрозив мне коготком.
– Больше не буду, – пообещал я. С минуту подождав, и когда она больше ничего не добавила, сделал свой ход. – Так ты собираешься сказать мне, в чем весь сыр-бор? Я имею в виду, это же всего лишь ребенок. К чему вся эта секретность?
Николь шумно выдохнула через нос и потерла виски кончиками пальцев.
– Я поговорила с Софи и она очень зла на меня, – сказала она. – Ты же знаешь, что ты и твой отец там не очень популярны.
– Знаю.
– А почему?
– Эм… папа смог организовать присоединение участка земли, чтобы увеличить гаражную парковку у больницы. Они утверждали, что эта земля, типа… ну, я не знаю… должна была быть для парка, или вроде того. Там было много всякой фигни.
Я отмахнулся.
– Сегодняшнего нашего разговора не было, – сказала Николь. – В общем, я убедила Софи, что ты никому ничего не расскажешь о Тимми, и если ты выставишь меня лгуньей, то я подвешу тебя за яйца на дерево прямо перед всей школой. Ты меня понял?
– Эм… да, – сказал я и вновь разрывался между ощущениями угрозы от высказанного ей действия и вновь пришедшей в голову мыслью о том, как она прикасается к моим яйцам. – Я ничего не скажу. А кому мне говорить?
– Твоему папе? – предположила она.
– Блин, да ни за что, – сказал я, и видимо это было достаточно хорошее обещание.
Николь кивнула и продолжила:
– Изложу всю историю коротко, – сказала она. – Софи встречалась с мужчиной в Портленде… мужчиной постарше. Он баллотировался в мэры. Их связь была тайной, потому что ей едва исполнилось восемнадцать, а он был женат. В итоге она забеременела.
– Ладно, так он не хочет, чтобы кто-то узнал, – понял я. – Что тут особенного?
– Все немного сложнее, – сказала Николь. – Ты же был там. Рон тоже политик. Ему нужны голоса. У него две дочери, а теперь еще и ребенок. У них куча долгов, так как он тратит все деньги на предвыборные кампании и пытается соблюсти приличия. Софи работает каждую свободную минуту, но если кто-то узнает о Тимми, то у нее будут большие проблемы.
– У нее уже возникли проблемы, – ляпнул я. – Нужно было думать о предохранении.
Николь склонила голову на бок и посмотрела на меня.
– Прости, – сказал я, пожав плечами, хотя это было правдой. Я никогда не трахал девчонок без презерватива. – Я по-прежнему не понимаю, почему нужно держать ребенка в секрете.
– Я как раз подхожу к этой части.
– Ладно.
– Когда Софи рассказала все тому мужчине, он захотел, чтобы та… ну, избавилась от ребенка, но она не смогла. Он был очень взбешен, говорил, что она разрушит его жизнь и все такое. Он сказал, что если она разрушит его жизнь, то он в свою очередь разрушит ее.
– Он знает, что она нуждается в деньгах, – продолжила Николь. – Он пообещал материально помогать с ребенком, но только если она сохранит все в тайне до первой половины следующего года. Именно тогда его изберут в мэры, и он хочет убедиться, что добьется своего. Если кто-нибудь услышит о Тимми, то этому не бывать. Так что он сказал, что будет содержать Софи и ребенка, если она будет держать все в секрете как можно дольше. Если нет, то он грозится объявить ей войну, затаскать по судам и так далее. У него есть деньги, а у нее нет возможности нанять адвоката или что-нибудь еще. Он это знает.
– То есть если она будет молчать, – резюмировал я, – то в итоге он ей заплатит? По мне, так он ее дурачит.
– Я тоже так думаю, – кивнула Николь. – Но Софи отказывается смотреть на происходящее с этой стороны.
– Он никогда ей не заплатит.
– Знаю, – мягко сказала Николь, – но она все еще думает, что любит его. Она любит ребенка. А так как Грег и я – единственные, кто знает о нем, то получается, что им особо не к кому обратиться за помощью. Я сижу с ребенком, когда ей необходимо работать, потому что Рон не может пропустить все свои дела и обязательства в совете. Он же не может, например, взять Тимми на встречи.
– Так почему тебе нужно было срываться с места? – спросил я.
– Софи работает в закусочной, – сказала она. – Иногда, когда через город проезжают лесорубы, или останавливается автобус, или еще что, они зашиваются и вызывают ее. Она не может сказать им, что не придет из-за ребенка, иначе все узнают.
– И тогда Румпель спешит на помощь.
– Типа того, – усмехнулась мне Николь.
Я расслабился на диване, мои страхи утихли. Я чувствовал себя все еще дерьмово из-за того, что был таким параноиком, но все же рад, что это оказалось не тем, что я напредставлял. Я не мог помочь, но в целом чувствовал себя хорошо.
– Ладно, Мэлоун, – сказала Николь, сев прямо. – Грег сказал, что уже сообщил тебе несколько своих основных правил, а теперь настало время поговорить о моих.
Я сделал глубокий вдох и постарался утихомирить неожиданный нервный приступ. Посмотрел на Николь, сидящую на другом конце дивана, и кивнул, давая понять, что она может продолжить.
– Никакого больше сталкерства, – отрезала она. – Если хочешь что-то узнать, то спрашиваешь у меня. Скорее всего я тебе расскажу. И я не имею в виду шпионить только за мной. Ты не будешь разыскивать кого бы то ни было только потому, что я тебе чего-то не говорю.
Я кивнул более энергично – с этим я мог смириться.
– Говори мне, о чем думаешь, если это важно для нас, – сказала она.
Мои ладони по какой-то причине вспотели, я вытер их о бедра и склонил голову на бок.
– Что ты имеешь в виду?
– Я имею в виду, что если тебя что-то беспокоит, скажи мне. Говори мне, почему какие-то вещи так сильно тебя расстраивают. Я хочу понять.
Она делала довольно смелое предположение, потому что я понятия не имел, что происходило в моей собственной голове.
– А что если я сам не понимаю? – спросил я.
– Все равно скажи мне об этом, – сказала она, – и я помогу тебе разобраться.
Я почувствовал, как мой рот растянулся в слабой улыбке. Мне понравилась идея разбираться с ней во всем этом дерьме.
– Я в свою очередь скажу тебе, если меня что-то тревожит, – пообещала она, – и постараюсь сделать это до того, как оно станет слишком большой проблемой.
– Ладно.
– Мы оба с характером, – сказала Николь немного смущенно. – Так что это может сыграть не очень хорошую службу. Я постараюсь держать свой нрав в узде, ладно?
– Да, – кивнул я. – Я тоже постараюсь.
– Хорошо. – Николь одарила меня настоящей улыбкой, а потом потянулась и по-быстрому обняла, после чего отпрянула и откинулась на диванные подушки.
Я старался переварить все, что она сказала, сомневаясь, успешно ли у меня это получается. То, что она говорила, не было таким уж сложным, но я все еще не понимал, как это могло что-либо изменить. Николь прервала поток моих бредовых мыслей: