Текст книги "Офсайд (ЛП)"
Автор книги: Шей Саваж
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 27 страниц)
Глава двадцать первая
БОКОВАЯ ЛИНИЯ
Я лег на спину и пару минут тяжело дышал, чувствуя, как мой член опадает, хотя одновременно с этим он был единственным, что все еще напоминало мне о наличии пульса. Остальная же часть меня, казалось, плыла в океане волос Николь.
Она по-прежнему хорошо пахла.
Я попытался подняться, чтобы найти для нас полотенце, но Николь толкнула меня назад на кровать и встала за ним сама. До меня доносились звуки возни в ванной, шум воды в раковине, а спустя пару секунд она вернулась уже с менее липкой ладошкой и протянула мне слегка влажное полотенце. Я вытерся и потянул ее к себе.
– Ты такая… чертовски… фантастическая… – произнес я между поцелуями и почувствовал, как ее губы дернулись в слабой улыбке.
– Было хорошо?
– Говорю же, чертовски фантастически.
Она снова улыбнулась, а я вновь накрыл ладонью ее грудь и начал целовать шею, медленно спускаясь вниз, чтобы получить больше доступа, и параллельно с этим потихоньку опрокидывая ее на спину. Я поцеловал вершинки ее холмиков, а затем втянул один из них в рот. Второй рукой скользнул ниже, пройдясь по ее животику и поигрывая с пояском шортиков.
Николь хихикнула.
– Что ты делаешь? – спросила она.
Теперь я был в замешательстве.
– Эмм… я собирался… – я замолчал и нахмурился. Она смотрела на меня так, будто тоже пришла в замешательство.
– Ой, – вдруг в ее глазах отразилось понимание. – Тебе необязательно… это делать.
– Я хочу, – сказал я, все еще смущенный. С какого хрена мне не сделать ей ответную услугу и не помочь тоже разрядиться? Я что, каким-то образом пересек боковую линию и оказался полностью вне игры? – Ты не хочешь, чтобы я это сделал?
– Дело не в этом, – сказала она и отвела от меня глаза, избегая встречаться взглядом.
– Тогда в чем?
– Просто… ничего не получится, – ответила она.
– И что должно означать твое «ничего не получится»? – потребовал я ответа, при этом она выглядела чертовски скрытной, что начало выводить меня из себя. Я итак был довольно плох в этой ереси под названием отношения. Мне не нужно еще каких-то дополнительных заморочек.
– Просто я… вообще-то… не очень… подвержена оргазмам, – наконец выдавила из себя Николь. Она вновь отвела от меня взгляд, чувствуя неловкость.
– Что ты имеешь в виду?
– Ну… я их не испытываю, – тихо пояснила она. – По крайней мере, с кем-то другим. И даже наедине с собой у меня уходит много времени, чтобы разогреться, а сейчас уже поздно и…
– Еще не так уж и поздно, – прервал я ее, понимая, что она просто оправдывается.
– Будет, если ты попытаешься.
– Ты говорила, что мы должны говорить друг другу, если нас что-то беспокоит, – напомнил я. – Так скажи это.
Взгляд Николь метался по всем предметам в комнате, избегая лишь смотреть на меня, а затем из нее вырвался вздох.
– Я просто… не очень хороша в этом, – наконец произнесла она.
Я пригляделся: у нее было то же выражение лица, как и в первый момент, когда мы только зашли в комнату – что-то среднее между тревогой и печалью.
И тут меня осенило.
Тот гребаный ублюдок.
– Это он тебе такое сказал, не так ли? – взглянул я на нее в упор. На самом деле я не хотел злиться на нее, мне хотелось убить того мудака. – Он сказал, что с тобой что-то не так, потому что сам был ленивым долбоебом, не знающим как довести девчонку до оргазма.
– Он предпринимал… попытки, – несколько застенчиво произнесла она – будто ей нужно этого стыдиться. – Пару раз.
– Не особо стараясь, – сказал я убежденно, покачав головой, после чего взял ее лицо в ладони и приподнялся, нависая над ней и глядя в ее огромные голубые глаза. – С тобой все в порядке. Ты охренительно красивая и умная и вся прочая фигня, на которую у меня не хватает слов, чтобы описать, но она вся хорошая. С тобой все нормально. Он просто засранец, которому лучше не оказываться поблизости, чтобы я не устроил ему взбучку.
Наконец Николь слегка улыбнулась, и ее взгляд смягчился.
– Спасибо, – сказала она.
Я продолжал смотреть на нее, а затем шумно выдохнул через нос.
– Ты понимаешь, что сейчас наделала?
– Что? – спросила она с округлившимися глазами.
– Ты бросила мне вызов, – сообщил я, и широко раскинул руки в жесте большого преувеличения, после чего вновь их опустил и прильнул к ней, потершись своим носом о ее. – И этот вызов я обязательно выиграю.
– Зря тратишь свое время, – ответила она.
Я сузил глаза и положил руку ей на бедро, медленно провел пальцами вверх к ее груди, а затем опять спустился к бедру. Круговыми движениями приблизился к ее киске и накрыл ладонью.
– «Понравилось мне это место; здесь я с радостью готова поселиться»94, – процитировал я.
На лицо моей Румпель вернулась улыбка, даря мне поощрение, которого я ждал.
– Тебе лишь нужно сказать мне, что именно ты делаешь, оставаясь одна, – сказал я.
– Эм… – пробормотала Николь, пытаясь параллельно покусывать свою нижнюю губу. – Просто… эм… трогаю себя…
– Ах, так? – слегка усмехнулся я. – Что еще?
– При этом думаю о… чем-то.
– О чем ты думаешь? – спросил я, уткнувшись носом ей в щеку. Вообще-то мысль о том, что она себя трогает реально меня заводила. – Когда трогаешь себя?
– Э-э… – ее щеки подернулись румянцем.
– О чем? – вновь спросил я.
– Ну, – тихо произнесла она, – в последнее время я думала о… тебе.
– А сейчас? – спросил я, а от моей широкой улыбки у меня уже готовы были разболеться щеки. Ну вообще-то от ухмылки. – О чем ты думаешь?
– Э-э… о тебе, – беспечно произнесла она.
Не собираюсь мириться с этой хренью.
– Что именно обо мне? – поднажал я.
Она пожала плечами и снова прикусила нижнюю губу.
Я склонился к ее уху, в то время как моя рука медленно скользнула вверх по ее боку.
– Ты думаешь о моем члене, не так ли, Румпель?
Я услышал вздох и почувствовал, как напряглось ее тело. В первый момент мне показалось, что я ее расстроил, но, приглядевшись повнимательней, заметил, как расширились ее зрачки, когда она подняла на меня взгляд, и как приоткрылись губы.
Это заводило ее.
Кончик моего носа касался ее уха, и я тихо нашептывал ей слова, от которых у нее участилось дыхание.
– Держу пари, ты думаешь о моем члене… хочешь увидеть его… прикоснуться к нему… думаешь о том, каково будет ощущать его у себя между ног…
Она всхлипнула.
– О, тебе это нравится, да? – ухмылка вернулась на мое лицо. – Моей Румпель нравятся грязные разговорчики, не так ли?
Я подметил, как прилила кровь к ее лицу и шее. Она попыталась спрятать лицо у меня на груди, но я отстранился и взглянул ей в глаза.
– Тебе нравится думать о моем члене, не так ли? – произнес я, наблюдая, как она покраснела еще сильнее, после чего вновь склонился к ее уху. – Ты лежишь тут ночью без меня и думаешь о том, как мой дружок скользит по твоей киске, не так ли, Румпель?
Николь застонала, и этот звук эхом отразился у меня в паху. Кончиком пальца я медленно провел у нее между грудей и очертил круг вокруг пупка. Ее кожа была такой мягкой, она вся затрепетала от моих легких прикосновений.
– Ты хочешь его почувствовать, не так ли? – прошептал ей. – Почувствовать прямо… тут…
Мои пальцы достигли резинки ее шортиков и скользнули под нее. Опуская пальцы все ниже, – я ощутил щекотание мягких волосков, достигнув в итоге гладкой, влажной сердцевины у нее между ног.
– О, малышка, – пробормотал я, – ты меня хочешь, не так ли?
– Да, – выдохнула она, ухватившись одной рукой мне за затылок, а другой схватившись за мою руку как раз повыше того места, где она скрылась у нее в шортиках.
Мои пальцы продолжали свое исследование, пробегая вдоль ее складочек и собирая образовавшуюся там влагу. Я касался ее нежно, легонько, подразнивая. Лишь почувствовав, как она подалась бедрами мне навстречу, я чуть усилил нажим. Большим пальцем медленно кружил вокруг ее клитора, чтобы спустя мгновение уже нырнуть в ее глубины, в эту найденную мной охренительную землю обетованную.
Боже, мне не терпелось погрузить туда свой член. Такое состояние напрягало, но в данный момент только она имела значение.
– Тебе нравится, Румпель? – промурлыкал ей в ухо. Ее хватка на моих волосах усилилась. Медленно я переместил кончик одного пальца к киске и скользнул внутрь.
Узко и влажно… так охренительно хорошо.
Еще один палец. Туда-сюда, очень-очень медленно, при этом постоянно ей нашептывая. Чуть увеличил темп, а затем вновь замедлился, чередуя ритм и трахая ее пальцами, не переставая при этом говорить ей грязные словечки и ощущать, как она извивается подо мной.
– Тебе бы хотелось, чтобы это был мой член, да? – спросил я. – Тебе нравится трогать себя и представлять, что это мой дружок скользит там?
– Ох… мм! Да… ощущения… Боже мой…
Я усмехнулся. Да уж, она определенно приближалась к оргазму.
– Да, тебе это нравится, не так ли, малышка? – продолжал нежно мурлыкать ей на ушко. – Держу пари ты сейчас мечтаешь о том, чтобы на месте моих пальцев был мой член, чтобы он погружался в тебя… вынуждая кричать от удовольствия.
Из нее вновь вырвался стон – громкий и протяжный.
Черт! Я бы ни за что не смог заняться с ней сексом, если бы ее отец был дома – ее можно было бы услышать даже в школе, так громко она стонала.
И мне это нравилось.
Я продолжал двигать пальцами, ощущая, как она все больше увлажняется. Большим пальцем я кружил вокруг ее клитора – удерживая ее в напряжении и не позволяя сбавить обороты.
– Ну же, малышка, – сказал ей. – Я чувствую, как твоя киска вся горит, как она хочет, чтобы в ней сейчас толкался мой член… как ей невмоготу… как она чертовски сильно жаждет меня… Тебе хочется, чтобы я продолжал, не так ли? Тебе хочется ощутить мой твердый член в этой узкой, горячей киске? Возможно, чтобы я прижал тебя к стене и трахал до тех пор, пока ты блядь, больше не сможешь этого выдержать?
– О! О, Боже! Томас! – воскликнула Николь, но я не сбавил темп, продолжая двигать в ней пальцами и кружить большим пальцем по ее клитору пока не почувствовал, как она начала сжимать их. Я усилил давление на ее клитор и почувствовал, как ее бедра вздрагивают, в то время как она вся задрожала и напряглась.
Займет много времени, как бы ни так.
Я усмехнулся уже в который раз за сегодня.
Николь просто лежала на спине, стараясь отдышаться, а я купался в лучах славы от созерцания моей Румпель после оргазма.
Она была охренительно красивой.
– Я же говорил, – усмехнулся я.
Она толкнула меня в плечо, и я притворился, что удар был довольно болезненным, но при этом не мог перестать улыбаться. Перекатился на свою половину и приподнялся на локте, чтобы продолжать наблюдать за ней сверху.
– Ты очень гордишься собой, не так ли? – сказала Николь, сжав губы в тщетной попытке скрыть улыбку.
– Определенно, – ответил я, проводя кончиком пальца от края ее плеча по руке. – Ты была прекрасна. Ты прекрасна.
Она зарылась пальцами в мои волосы и начала заправлять их мне за ухо. Я снова улыбнулся, прикрыл глаза и наслаждался детальным просмотром итогов дня.
***
До меня донесся звук захлопывающейся дверцы машины, взрывая тем самым маленький пузырь, окружавший меня в последнюю неделю.
– Томас!
– Я здесь, пап.
Стук чемоданов в фойе эхом разнесся по всему дому. Папа появился из-за угла и зашел на кухню, держа в руках бутылку с водой и пакет из какого-то фастфуда. Выбросив мусор в корзину, он оглядел меня с ног до головы.
– Ты бегал сегодня утром?
– Угу, – я также ходил на пробежку… с Николь. Она была быстрой, но мне все равно пришлось сдерживаться, чтобы она не отставала.
– Время?
– Пять пятьдесят, – солгал я.
– Хорошо! А игра прошлой ночью?
– В сухую.
– Да! – он поднял вверх руку, и я дал ему пять. – Убедись, что сохранишь эту форму к следующим выходным, понял?
– Конечно.
Он сделал шаг ко мне, и я напрягся, но остался стоять на месте. Он поднял один палец и ткнул меня в лоб.
– Концентрация, – произнес он. – Никаких отвлекающих моментов.
Я кивнул.
Он опустил руку и отошел назад, склонив голову на бок.
– Ты трахнулся?
Он развернулся и пошел к холодильнику.
– Ага, – ответил я. Отчасти это было правдой.
– Бросил ее?
– Эм… пока нет.
– Не теряй времени, – сказал он, роясь в морозилке. Я надеялся, что он не обратит внимания на чистоту в холодильнике. – Собираешься еще раз ее трахнуть?
Хотя такого рода разговоры происходили между нами с тех пор как он узнал, что я лишился девственности в школьном автобусе, возвращаясь с выездной игры, тем не менее в этот раз я испытывал неловкость. Мне не хотелось говорить о Николь в таком ключе и не хотелось, чтобы он так о ней думал.
– Я… не знаю, – наконец ответил я.
Он выпрямился и глянул на меня через плечо, сощурив глаза.
Дерьмо.
– Ты никогда не трахаешь девчонку дважды, – сказал он и это был не вопрос. – Почему ты вообще об этом задумался?
Блядь.
Он подобрался слишком близко.
Мне нужно придумать что-то правдоподобное, и быстро.
Я снова напялил на лицо «маску» и пожал плечами.
– Думаю, что могу уговорить ее на анальный секс, – произнес я при этом, у меня в животе все перевернулось, а к горлу подступил вкус желчи. – Она сказала, что может согласится.
Папа по-прежнему уперся в меня взглядом, прищурившись. Я не двигался, не отводил взор, продолжая смотреть ему прямо в глаза и стараясь дышать как можно медленнее. Уголки его глаз напряглись, и когда я уже подумал, что меня раскусят, он запрокинул голову и рассмеялся.
– Прямо как сейчас слышу! – сказал он, вновь рассмеявшись. – Эй, шериф, слышал, твоя доченька дает в зад!
Так ничего и не достав, он закрыл дверцу холодильника и, хлопнув меня по плечу, вышел из кухни, направившись в гостиную, чтобы включить телевизор. Я сохранял на лице улыбку сколько мог, после чего взлетел вверх по лестнице и на пару минут заскочил в ванную, подумывая вырвать. Блевануть не вышло, хотя в животе все еще ощущались позывы.
Сев на край постели, я закрыл глаза, стараясь немного расслабиться. Как бы мне хотелось, чтобы завтра надо было идти в школу, так как не был уверен, что смогу выдержать сейчас пребывание наедине с отцом… если он продолжит говорить подобную хрень. Я понимаю, это было что-то вроде его метода общения со мной, но если в прошлом мне было плевать, то услышав от него такое дерьмо в отношении Румпель, захотелось ему врезать.
А это добром бы не кончилось. Вовсе нет.
Чтобы сохранить собственный рассудок, мне нужно было подумать о чем-нибудь другом.
***
Воскресенье было отстойным. Я совсем не видел Николь.
Понедельник прошел хорошо. Я оставался у дверей классов Николь до самой последней секунды, пока не прозвенел звонок, при этом опоздал на все свои занятия, но мне было похрен. Она осталась на тренировку, и мы некоторое время целовались в машине, прежде чем я отвез ее домой. В тот вечер мы даже впервые початились в IM, так как у Румпель не было мессенджеров на телефоне.
БогФутбола2014: Привет
КрасоткаСкай18: Привет... это ты, Томас?
БогФутбола2014: Да. Я скучаю по тебе
КрасоткаСкай18: Я тоже по тебе скучаю
БогФутбола2014: Могу я перебраться жить в твой дом?
КрасоткаСкай18: Конечно!
БогФутбола2014: Хех. Наверно, это не так бы прекрасно сработало, да?
КрасоткаСкай18: Не знаю. Твой отец тебя достает?
Интересно, что она на самом деле хотела сказать.
БогФутбола2014: Немного. Но все хорошо
КрасоткаСкай18: Нет, не хорошо
БогФутбола2014: Он просто хочет, чтобы я был готов к пятничной игре. То, что за игрой будет наблюдать Мессини, его немного будоражит
КрасоткаСкай18: Ага… будоражит. Как же
БогФутбола2014: Не надо
КрасоткаСкай18: Прости
БогФутбола2014: Все в порядке.
КрасоткаСкай18: Грег зовет меня. Бчм95
БогФутбола2014: Мне в любом случае уже пора в кровать
КрасоткаСкай18: Окей – завтра увидимся
БогФутбола2014: Увидимся
КрасоткаСкай18: Спокойной ночи
БогФутбола2014: Спокойной ночи
Я чувствовал себя немного лучше, забравшись в кровать и позволив воскреснуть в памяти каждому прикосновению наших пальцев и каждому поцелую прошедшего дня. Мне удалось лишь дважды прокрутить в голове события этого дня, прежде чем я погрузился в сон.
Вторник был совершенно иным.
Стоило мне только переступить порог дома, как папа уже стоял в проходе со скрещенными на груди руками.
– Ты не тренируешься во время ланча, – сказал он.
Я сглотнул и медленно опустил на пол школьную сумку.
– Там было… эм…
– Ты мне мозги не пудри.
Я замер, собираясь с духом.
– Она тебе и впрямь небезразлична, не так ли?
Я взглянул на него и немного растерялся от выражения его лица. Он не казался рассерженным – скорее… вдумчивым. Я сделал еще один вдох и воспользовался шансом.
Как идиот.
– Вроде того, – спокойно ответил я.
–А не думаешь, что время самое неподходящее? – Он прошипел последние слова, опустил руки вдоль своего тела и сжал их в кулаки.
Дерьмо.
– Она не вредит моей игре, – я попытался объяснить.
– Даже не пытайся, – ответил он. – С ней покончено.
С ней покончено.
Покончено с Николь.
Моей Румпель.
– Я не хочу…
– МНЕ ПЛЕВАТЬ, ЧЕГО ТЫ ХОЧЕШЬ! – заорал он. Я отскочил назад, в то время как его кулак врезался в стену, оставляя на штукатурке дыру. – Никакая киска не разрушит твои перспективы, ты меня слышишь? Это закончится сейчас же! Живо звони ей!
С колотящемся в груди сердцем и обдаваемым жаром от ярости лицом, я сделал шаг вперед и посмотрел на него в упор.
– Нет! – прокричал я в ответ.
На лице отца отразилась озадаченность, а когда он заговорил, то был слишком спокоен.
– Пойдем, – сказал он, – Я хочу тебе кое-что показать.
Он развернулся на каблуках и вышел на кухню. Я неохотно последовал за ним.
Кухонный стол был завален фотографиями.
Ох, блядь.
Я тут же отвернулся. Мой мозг уже итак представил, что эти изображения могли за собой повлечь, и мне не требовалось лишнего напоминания о том, что с ней случилось. Хотя я и сам знал, что уже слишком поздно, чтобы вычеркнуть их из моей памяти, все же не собирался больше на них смотреть.
– Я, на хрен, развешу их по всему городу, – сказал он и протянул мне телефон. – Звони ей. Сейчас же.
Шекспир сказал: «Так быстро исчезает все, что ярко»96. Как никогда, я был с ним абсолютно согласен.
Теперь все было кончено.
Глава двадцать вторая
ПЕНАЛЬТИ
Перевернулся на бок и обхватил себя руками. Я бы скорее предпочел получить мячом по животу от профессионального нападающего с расстояния в десять футов, чем еще раз пережить тот разговор.
Однако я буду переживать его.
Снова и снова.
Звонок…
– Привет.
– Привет, Томас! Что случилось?
Папа уставился на меня, скрестив руки на груди. Я попытался чуть отвернуться от него, создавая для себя слабую иллюзию уединения.
– Ничего, просто нужно с тобой поговорить. – Внезапно я обрадовался, что на мне была надета тренировочная футболка с моим номером. Во всяком случае, костюм подходил. Сделав глубокий вдох, я весь вытянулся и расправил плечи. – Все кончено.
– С чем кончено?
Дерьмо.
– С нами, детка, – ответил ей. – Мной и тобой. Не вышло. Я попытался с этой бойфрендовой хренью, но мне это не подходит.
Лучше уж так… по крайней мере, я ее не трахнул.
Он не тронет ее, если я сделаю то, что он велел. Я посмотрел, как он ухмылялся.
– Томас… что ты имеешь в виду? – ее голос был таким ласковым, и я почувствовал, что у меня скрутило все внутренности.
– Все и так на хрен очевидно, – рявкнул ей.
– Там твой отец? – и вновь ее ласковый голос. – Он заставляет тебя это делать?
Нет… Румпель… пожалуйста, не лезь туда.
– Нет, просто я устал играть в эту игру, – ответил ей. – Ты получила красную карточку. Тебя выкинули. Больше в тебе не заинтересованы. Поняла?
– Но… Томас… все же было хорошо…
– Может, это ты так думала, – заставляю голос звучать беззаботно, холодно и черство. Да, именно так и было. – Ты хорошо поработала ручкой, но больше оно не стоит моего времени.
Ты должна мне поверить… рядом со мной ты больше не в безопасности. Хотя, наверно, никогда и не была.
– Томас, что, черт побери, с тобой не так? – наконец взрывается она. – В твоих словах нет смысла!
– Все очень просто, – отвечаю я. – Езжай на хрен в школу сама, сучка.
Я повесил трубку.
– Вот это мой мальчик, – папа сжимает меня за плечо. – Когда-нибудь ты поймешь, почему я все это делаю.
Не думаю, что когда-нибудь смог бы действительно понять.
***
В среду она попыталась поговорить со мной в коридоре школы, но я развернулся и ушел. Вообще не ходил в кафетерий на ланч, а отправился прямо на тренировочное поле с Полом и Клинтом. Она вышла на поле и попыталась прервать нашу тренировку, но я послал ее и направился в раздевалку.
Я сменил рингтон, отключил телефон и удалил свой IM аккаунт.
Весь остаток дня мне удавалось полностью ее избегать.
Я выкинул из головы все мысли о ней и не думал ни о чем, кроме игры. Вечером было все иначе, потому что мозг продолжал проигрывать моменты, когда наши взгляды встречались в коридоре. Я видел в ее глазах печаль и непонимание. На лице застыли немые вопросы, но я не мог на них ответить.
Лучше было так – быстро и жестко.
Так быстрее оклемается, потому что она была сильной – охренительно сильной. Я знал, что она будет в порядке. На самом деле, все к лучшему. Что в действительности я мог ей предложить в долгосрочном плане?
Ничего.
В четверг Джереми попытался подвести ее ко мне, я и его послал на хер.
Ударить, пасовать, бежать, словить, подбросить, пробить – это было единственным, о чем я позволял себе думать.
***
Пятница.
В голове лишь игра – больше ничего.
Я не замечал ничего, кроме мяча и игроков.
К концу второй половины счет не открыт, но это также означает, что я ничего не напортачил. Я знал, что они где-то там – Уэйн Мессини и кто бы его не сопровождал из «Реал Мессини». Они наблюдали за мной, а не за нападающими. Я не позволил этому вывести себя из равновесия.
Только я, мяч и сетка.
Больше ничего не имело значения.
Клосав размочил счет в конце второго тайма.
Я выиграл.
Ха!
Мудилы.
***
Тренер Вагнер позвал меня, когда я вышел из душевой, объяснив, что снаружи меня кто-то дожидается вместе с моим папой. Я поблагодарил его и начал собирать свои вещи.
– Это правда? – Джереми приземлился на лавку рядом со мной.
– Что?
– Что снаружи ждет один из братьев Мессини, чтобы поговорить с тобой?
– Ах… да.
– Ах да? – повторил Джереми. – Чувак… это круто!
Я кивнул.
– Срань господня.
– Я лучше пойду, – сказал я, вставая и застегивая джинсы, после чего пошел на выход. Папа стоял прямо за дверью.
– Это была чертовски хорошая игра, сын! – просиял папа, когда я вышел из раздевалки с все еще мокрыми волосами. Рядом с ним стояли высокий бледный мужчина и молодая блондинка в узкой красной блузке. Я сразу же его узнал.
– Спасибо, папа.
– Уэйн Мессини, позвольте представить моего сына – Томаса Мэллоуна – необычайно одаренного вратаря.
– Очень приятно, Томас, – произнес бледный брюнет, протянув мне руку. – Много слышал о тебе.
– Это мне очень приятно, – ответил я. – Надеюсь, что не разочаровал.
– Вовсе нет… у тебя впечатляющие движения!
– Спасибо, сэр.
– Томас, – Уэйн склонился и взял блондинку за руку. Она пошла рядом с ним и, взглянув на меня, облизнула свои красные губы. – Это Тиффани. Она работает с некоторыми игроками для «Реал Мессини».
– Здравствуйте, – сказал я. Она протянула мне руку, и я бегло пожал ее, в то время как она приподняла брови и явно смерила меня взглядом с головы до ног.
– Держу пари, ты голоден после всей этой беготни, – сказал папа. – Пойдем, поужинаем в городе и немного поговорим.
Я ел, но желудок явно не испытывал по этому поводу никакой радости. Еда в целом была не очень хорошей, но я и об этом не буду позволять себе думать. Последние пару дней я итак не особо много ел – наверно беспокоился из-за игры. В этот раз я поел слишком много, и желудок взбунтовался. Извинившись, я отправился в мужской туалет.
Стоило мне выйти из него, я практически налетел на Тиффани, поджидавшую меня у двери.
– Ты и впрямь великолепно играл, – пропела она, положив ладони мне на плечи, а затем провела ими вдоль моих рук. Приблизившись на шаг, она склонила голову на бок, чтобы оказаться ко мне еще ближе. – Уэйн впечатлен.
– Это хорошо, – ответил я, горя желанием отступить назад, но дверь прямо позади меня не позволяла этого.
– Очень хорошо, – сказала она, вновь скользнув ладонями по моим плечам, а затем, выводя узоры, ее пальцы опустились мне на грудь. – С тобой определенно будет интересно играть.
Ее ноготки царапнули мой живот и мне пришлось тяжело сглотнуть, чтобы сформулировать слова в предложение.
– Чем именно вы занимаетесь? – спросил я.
– Я забочусь, чтобы парни были счастливы, – ответила она с улыбкой. – Любым угодным им способом.
Твою же мать!
– О, правда? – запинаясь произнес я, в то время как мои подростковые гормоны оживились, давая о себе знать, но им противостоял вспыхнувший в голове образ голубых глаз.
– Ты окажешься прекрасным, замечательным дополнением к команде, – напевала мне на ухо Тиффани, а ее ладонь скользнула вниз по ширинке моих джинсов.
Инстинктивно или может рефлекторно я положил руки ей на бедра. Медленно погладил ее бока и опустил взгляд на обтянутые и выставленные передо мной сиськи. Через рубашку ясно просвечивали очертания ее сосков.
Ее сиськи были слишком большими и, наверно, липовыми. Затем я взглянул в ее глаза, они были светло-зелеными и просто… неправильными. Тиффани придвинулась еще на шаг, вжимаясь в меня всем телом и прикладывая руку мне четко на промежность.
Угомонись, ты, маленький ублюдок.
Я собирался как-то выпутаться из этой игры, не вызвав при этом каких-либо подозрений. Одарил ее своей шальной улыбкой и слегка подмигнул.
– Посреди ресторана не лучшее место, чтобы знакомиться поближе, – сказал ей. – Хотя приятно узнать некоторые… эм… преимущества пребывания в команде.
Она захихикала, и от этого звука мне захотелось блевать.
Возвращаясь к столику, она опиралась на мою руку.
***
Они хотели меня.
Папа был в восторге.
А я чувствовал… будто окаменел.
***
Дни превратились в недели.
Я бросил классы по биологии и Шекспира. В любом случае мне уже хватало баллов, чтобы выпуститься.
Я тренировался со школьной командой.
Дважды в неделю летал в Сиэтл, чтобы тренироваться с «Саундерс».
«Реал Мессини» присылал мне специального тренера трижды в неделю.
Это было утомительно, но по крайней мере, ночью я, как правило, был слишком измотан, чтобы думать.
Николь перестала пытаться со мной связаться, что очень меня беспокоило. Это было глупо, ведь именно я был инициатором всего этого. Порой я наблюдал за ней и в такие моменты ощущал ее руку в моих волосах и жар ее тела, прижимающегося ко мне во сне.
Я скучал по ней.
Ужасно.
***
Национальный Чемпионат.
Я был в зоне, особо ни о чем не думая, когда мы вышли на поле, чтобы сыграть с какой-то командой из Миннесоты. Температура была идеальной для игры – январь в Южной Калифорнии был не слишком жарким, но и не слишком прохладным. Вместе с тем дул приятный легкий бриз, но я пытался обдумать, как компенсировать выбитый мяч.
Оркестр заиграл гимн, и диктор начал представлять всех игроков. И по-прежнему я не обращал ни на что особого внимания, пока слух не зацепился за конкретное имя.
Номер семнадцать.
Центральный нападающий.
Деннис Джонсон.
Я сфокусировал внимание на игроке: где-то пять футов девять дюймов97, среднего телосложения с лохматыми волосами в стиле восьмидесятых. Я знал, что это был он. Просто знал это.
Сжал кулаки в перчатках, сузил глаза и качнулся вперед-назад на пятах. Я был полностью сконцентрирован, но не обязательно на мяче.
Я собирался покалечить этого ублюдка.
Сильно.
Просвистел свисток, и команда противников повела мяч. Назад к середине поля, затем по левому флангу. Клосав был как раз у моей цели.
Цель.
Вот кем он был.
Я держался ближе к воротам, когда он приблизился сопровождаемый Джереми, который заслонял Денниса от меня. Я передвинулся влево для лучшего обзора, и в мою сторону полетел навесной. Мяч после удара головой другого форварда приземлился прямо мне на ногу, и я поводил его вперед-назад носком бутсы, в то время как защитники придвинулись ближе, а Деннис продолжил приближаться – пытаясь немного прессануть98 меня.
Сейчас я покажу ему гребанный прессинг.
Вместо того, чтобы при его приближении подхватить мяч в руки, я пасанул его Джереми. Деннис повернулся ко мне спиной в тот момент, как отвернулся и судья. Сделав пару шагов, я хлопнул его ладонью по спине.
Он чуть споткнулся и обернулся ко мне.
– Какого хрена? – развернулся на месте Деннис и скривил губы.
– Очень сожалею, – сыронизировал я.
Он отошел.
Когда он в следующий раз был поблизости, мяч находился у линии ворот, а мои руки на нем. Я позволил телу двигаться вперед по инерции, опустил плечо и протаранил Денниса в грудь.
– В чем твоя проблема? – спросил он, прищурившись.
– Ты гребаный ублюдок, – просто ответил я, пасуя мяч в центр поля. – И к концу этой игры, ты окажешься на носилках.
– Пошел ты.
Игра продолжилась.
Вторая половина. Мы вели 1:0, и до окончания основного времени матча оставалось пятнадцать минут. Мне нужен был еще один гребаный гол от моих нападающих, и я орал на них, чтобы забили. Я врезался в Денниса уже дюжину раз, но при этом внимательно следил за судьей и мне не присудили ни одного фола. Деннис был серьезно взбешен, и их тренер начал орать на судью, чтобы следил за мной. Тони заменил Клинта, и в штрафную противоположной команды полетел свободный удар. Тони ударил по воротам, но вратарь выбил мяч за боковую линию. Пол направился, чтобы пробить угловой.
Счет 2:0.
Осталось четыре минуты, и их команду охватило отчаяние.
Джереми споткнулся, и Деннис рванул на прорыв. Он вел мяч по краю, а затем к моим воротам, и в зоне оказались лишь я и он. Я рванул на встречу на полной скорости и даже не смотрел на мяч, когда он отдал пас кому-то за моим правым плечом, я просто опустил голову и столкнулся с ним. Стоило ему оказаться на земле подмятым под меня, я поднял вверх руку и ударил локтем ему по яйцам.
Он начал вопить.
Я ударил его еще раз.
И еще.
– Получай тупой ублюдок! – проорал я. Джереми схватил меня за руки и потащил с него, но я высвободил одну руку, что позволило создать достаточно места для замаха и ударить по колену.
Я услышал хруст.
Еще больше воплей.
В лицо мне полетела «красная карточка».
Но все это того стоило.
Возможно, Шекспир больше со мной и не говорил, но будь все иначе, он мог бы сказать, как все ж «способны ненавистным наслаждаться»99. Тем не менее, казалось, что сладость этой ненависти стоит последующей расплаты.
Интересно, какой теперь будет моя дисквалификация.
