Текст книги "Рыцарь тьмы (ЛП)"

Автор книги: Шеррилин Кеньон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

– Почему они так поступили?

– Потому что они все ожидали, что он отвернется от них. Все они. Даже Артур, я полагаю.

– Но это не объясняет, почему Галахад винит его в смерти своей матери.

Блэйз прерывисто вздохнул, прежде чем продолжить.

– Представь себе картинку. Вэриану было двенадцать, он был высоким для своего возраста и чрезвычайно худым. Артур выбрал его в качестве одного из королевских оруженосцев, и он был на многолюдном банкете, подавая вино гостям. Когда он приблизился к Элейн, она начала, как обычно, осуждать его, что вызвало смех окружающих. Когда он отходил, то случайно пролил немного вина на рукав ее платья. Разгневанная, она начала отчитывать его за то, какой он никчемный. Вэриан годами молча терпел ее оскорбления, но в ту ночь, когда люди смеялись над ним, что-то внутри него сломалось. Он повернулся к ней с горящими глазами Адони и прорычал: «Они могут смеяться надо мной открыто, Элейн, но над тобой они насмехаются за твоей спиной. Почему бы, хоть раз, не сказать правду о том, почему ты меня так ненавидишь? Мы все это знаем. Ты ненавидишь меня, потому что я всего лишь напоминание о том факте, что мой отец тебя не любит. Он никогда не любил и никогда не полюбит. Ты обманом женила его на себе, потому что он любит другую женщину».

– Артур крикнул ему, чтобы он замолчал, но Вэриан отказался. Слишком много лет их жестокость копилась в нем. Он оглядел всех присутствующих и скривил губы. «Все вы заключали сделки с Адони, и вы ненавидите меня, потому что я знаю, кто вы такие и какие сделки заключали. Может, я и ублюдок, чье зачатие было продано в обмен на то, чтобы шлюха могла получить удовольствие на одну ночь и рыцаря-Мерлина, которого можно назвать мужем, но, по крайней мере, мои грехи выставлены на всеобщее обозрение. Я не скрываю их от человека, сидящего рядом со мной, который думает, что он мой друг, в то время как я тайно замышляю его уничтожение. Так что смейтесь надо мной, если хотите. Оскорбляйте меня, если хотите. Но, в конце концов, это не меняет того факта, что я знаю всех вас. Всех вас и подлость, которую вы скрываете ото всех, даже от самих себя». А потом он посмотрел на Элейн. «Ты никогда не смогла бы стать женщиной, которую любит мой отец. Она добрая там, где ты жестока. Она красива там, где ты уродлива. Ты даже не достойна целовать ее подол. Я его плоть и кровь, и он ненавидит меня. Что заставляет тебя хоть на минуту думать, что он когда-нибудь простит тебя за ту ложь, которую ты сказала? И каждый раз, когда он видит меня, он ненавидит тебя еще больше. Признай это, ты всего лишь эгоистичная шлюха, которая является посмешищем для всех». Затем он поставил свой графин с вином и вышел из зала, и ничего, кроме тишины, не последовало за ним.

Меревин была ошеломлена тем, что он сделал. Она понимала это, но в то же время, это, должно быть, ужаснуло Элейн и всех присутствующих.

– И что она сделала?

– Она сидела там, подавленная, уставившись в пол. Никто не знал, что делать или говорить, пока Эмрис Пенмерлин не вышел и не сказал всем игнорировать Вэриана. Что он был всего лишь рассерженным ребенком, которого позже подвергнут розгам за его дерзость… И так оно и было. Но Элейн знала, насколько правдивы были слова Вэриана, и позже, той же ночью, она в своих покоях выпила яд.

Меревин прикрыла рот рукой, когда ужас наполнил ее. Это было трагично, что с ними всеми сделали, и за что? Чтобы у Наришки был ребенок, которого она даже не хотела?

– А Вэриан? Что сделал он?

– После этого он два года не разговаривал. Никому ни единого слова. Он винил только себя в смерти Элейн. Между ним и Галахадом не было никакой любви до ее самоубийства. А после этого… – Он покачал головой, как будто правда об их отношениях была настолько жестокой, что он не мог даже говорить об этом.

– Значит, он был одинок всю свою жизнь.

Блэйз кивнул.

Меревин отвела взгляд, чувствуя, как ее переполняют горе и гнев за Вэриана. Как ужасно, что тебя так ненавидели. Она все еще не могла понять, почему никто из них не мог обнять мальчика, который, скорее всего, был напуган.

И теперь его мать снова отвернулась от него. Ее охватила беспричинная ярость. Как посмела Наришка так поступить с ним! На мгновение ей захотелось, чтобы у нее были силы Адони. Чтобы она могла пойти и заставить Наришку заплатить за все содеянное.

Но она была всего лишь женщиной. Той, у кого не было никаких способностей. Нет сил. Нечем бороться.

– Почему такие мрачные?

Она подняла глаза на голос Вэриана и увидела, что он и братья приближаются к костру. Он нес небольшую связку из трех зайцев. Его доспехов снова не было, и он был одет в черные кожаные штаны и тонкую кожаную куртку.

– Мы только что обсуждали бесполезность жизни, – сказал Блэйз, поднимаясь с земли.

Вэриан бросил зайцев у костра.

– Неудивительно. Этого достаточно, чтобы вогнать в депрессию даже маньяка.

Меревин медленно поднялась, пока Меррик и Деррик смотрели на нее.

– Будет здорово снова попробовать женскую стряпню.

Она выгнула бровь.

– Я не умею готовить.

Меррик усмехнулась.

– Конечно, умеешь. Все женщины хорошо готовят.

– Нет, это не так. Я была принцессой Мерсии, а потом служила Наришке. Я никогда в жизни ничего не готовила.

Вэриан вытащил маленький кинжал.

– Ужин могу приготовить я.

Блэйз фыркнул, протягивая руку за оружием.

– И так случилось, что я отличный повар, поэтому, прежде чем ты сожжешь его или отравишь меня недоваренным мясом, позволь мне приготовить еду.

Вэриан передал кинжал.

– С моей стороны никаких возражений.

Деррик скривил лицо.

– Будет лучше, если ты приготовишь это хорошо, мэндрейк.

– Ты можешь предложить что-нибудь получше?

– Нет, – сказал Меррик в то же время, как Эрик тараторил: – Он ни хрена не умеет готовить. Никто из нас не умеет.

Эрик перевернулся на спину и изобразил насильственную смерть от удушья.

Меррик указал на хорька.

– Именно.

– О, заткнитесь вы оба, – прорычал Деррик.

Блэйз освободил зайцев от веревки.

– Займитесь чем-нибудь полезным, пока я освежую их, сходите за дровами.

Ворча, они подчинились.

Вэриан опустился на колени рядом с Меревин и протянул ей небольшую фляжку.

– Мы нашли ручей с пресной водой…

Она улыбнулась ему, забирая фляжку.

– Спасибо.

Делая глоток, она наблюдала, как Вэриан нежно проводит рукой по Бо.

– Как дела у Рокки?

– Меревин переименовала его. Теперь его зовут Бо.

– Бо, да? Что ж, приятно познакомиться с тобой, Бо.

Он прислонился к плечу Вэриана.

Тронутая его добротой, хотя, честно говоря, он вообще ничего не должен был знать об этом, она протянула ему воду.

Вэриан ничего не сказал, наклонив голову и сделав глоток. Свет падал на его лицо, придавая ему усталый вид. Но, несмотря на это, от него по-прежнему захватывало дух. Его черные волосы были взъерошены, а на лице отросла многодневная щетина.

– Тебе следует отдохнуть, пока Блэйз готовит.

– Отдых для слабых. Я в порядке.

Она бросила на него раздраженный взгляд.

– Ты никому из нас не принесешь пользы, если будешь слишком слаб, чтобы продолжать, или если заболеешь от недостатка отдыха. Остановись на минутку, Вэриан, передохни.

Вэриан был озадачен странной ноткой в голосе Меревин.

– Она права, Ви. Еда будет готовиться пару часов. Вздремни, пока не свалился в обморок, а я не бросил твою седую шкуру сильфам.

– Только не оставляй меня кобольдам.

Блэйз хмуро посмотрел на него.

– Что?

Меревин рассмеялась.

– На нас напали до того, как ты вернулся, чтобы забрать.

– Ааа, понятно. – Блэйз вернулась к свежеванию зайцев.

Затем она одарила его нежным и заботливым взглядом.

– Ложись, Вэриан. Я знаю, ты уже несколько дней не мог спокойно поспать.

Это было правдой. Он был измучен, и теперь, когда он сидел, ему было трудно держать глаза открытыми. Признав, что они, возможно, правы, он вытащил меч из-за пояса и растянулся на земле. Он прижал меч к себе, чтобы можно было быстро дотянуться до него, и закрыл глаза.

Меревин покачала головой при виде того, как он сжимает меч, словно ожидая, что кто-то попытается убить его. Наклонившись вперед, она провела рукой по его взъерошенным волосам. Его глаза немедленно открылись.

– Расслабься, Вэриан. Я не причиню тебе вреда.

Но по выражению его лица она поняла, что на самом деле он в это не верил. И она не могла винить его за это подозрение. Все остальные желали ему зла. Почему она должна быть другой?

Ты бы продала его за красоту…

Чувство вины снедало ее. Теперь все было по-другому. Она лучше узнала его, и больше не хотела причинять ему боль.

– Спи, – сказала она, закрывая ему глаза пальцами.

Он глубоко вздохнул, прежде чем расслабился, и она вернулась к поглаживанию его волос. Он был таким красивым. Его длинное тело было вытянуто, но даже так она чувствовала исходящую от него мощь. Силу.

И, глядя на него сверху вниз, она дала безмолвное обещание. Я никогда не причиню тебе вреда, Вэриан дюФей. Ты и так прошел через многое.

И все же, даже когда она мысленно шептала эту клятву, сомневалась, сможет ли сдержать ее. Им еще предстояло пройти долгий путь, а Наришка и Моргана были где-то там, замышляя их уничтожение. Они так просто не сдадутся. Они придут за ними. И ни одна из них не остановится, пока не убьет всю их компанию.

✥

Глава 12

✥

Сны Вэриана проплывали сквозь фрагментарные образы Меревин, как в сломанном калейдоскопе, когда он почувствовал теплое утешение, подобного которому никогда раньше не испытывал. Это было так, как если бы он был завернут в теплое одеяло холодной зимней ночью. Он слышал ее мягкий голос, нежно шепчущий ему, в то время как ее нежные пальцы ласкали его кожу, что ощущалось, как любовное прикосновение.

Это было так чудесно, пока не вмешался голос.

«Вэриан? Где ты…?»

Он вздрогнул от звука певучего акцента своей матери, прошептавшего у него в голове, когда её голос прервал его сон.

«Вэриан? Отвечай мне! Ты знаешь, что не сможешь спрятаться от нас. Мы найдем тебя. Ты делаешь себе только хуже, убегая…»

Его внутренним чутьем было сказать ей, чтобы она оставила свои угрозы при себе, но тогда она получит именно то, чего хочет – это наихудшая глупость с его стороны. Как только он скажет ей что-нибудь мысленно, она сможет обнаружить его.

Его покой был нарушен, он открыл глаза и обнаружил, что Меревин спит рядом с ним. Девушка повернулась к нему, ее рука мягко лежала на его покрытой щетиной щеке, а голова покоилась у него под подбородком. Бо лег с другой стороны от нее и издавал звук, который странно походил на тихий храп.

Не желая их беспокоить, он медленно отстранился. Но в тот момент, когда он это сделал, Меревин проснулась с паническим вздохом. Она дернулась так резко, что ее голова врезалась ему в подбородок, заставив прикусить губу.

Вэриан выругался, почувствовав вкус крови.

– О нет, – прошептала она, глядя на него снизу вверх. – Прости, Вэриан. Я не поняла, что это ты меня разбудил.

Он вытер кровь с губы, поскольку укус пульсировал. Скорее всего, нет. Зная свою мать и ей подобных, он был уверен, что Меревин обычно будили резко, с оскорблениями и ударами. Неудивительно, что она была нервной. Ему следовало подумать об этом, прежде чем двигаться.

– Все в порядке. Я не хотел тебя беспокоить.

Нахмурив брови от беспокойства, она протянула руку и повернула его голову так, чтобы увидеть место, где он прикусил губу.

– Пожалуйста, прости меня.

Как он мог этого не сделать? Никто никогда раньше так не беспокоился о том, что причинил ему боль.

– Ничего страшного. Правда.

– Но это не так. Нет ничего хуже, чем просыпаться от боли.

Боже, как же ему хотелось поцеловать ее. Запах ее кожи, пронзил его насквозь, а ее лицо было так близко… И он, вероятно, поддался бы этому желанию, если бы кто-то не чихнул.

Повернувшись, он понял, что все остальные тоже улеглись спать. И, судя по их виду, спали довольно долго. Было совершенно темно, Луна стояла высоко в небе, а костер слабо догорал.

Должно быть, было уже за полночь…

– Сколько я проспал?

– Несколько часов. Я не позволила им разбудить тебя, когда ужин был готов, но мы оставили тебе немного мяса.

Он сомневался, что это были «они». Должно быть, это Меревин отложила еду для него.

Девушка начала садиться, но прежде чем она успела это сделать, он снова притянул ее в свои объятия. Ее губы зависли прямо над его губами, когда он взял ее лицо в ладони и уставился на утонченную красоту ее черт. И прежде чем успел одуматься, страстно поцеловал ее. Он не знал почему, но ему необходимо было ощутить вкус этих сладких губ.

Меревин закрыла глаза и наслаждалась ощущением его языка, скользящего по ее языку. Его щетина обжигала ее кожу, а мозолистые руки царапали ее щеки. И когда он отстранился, она была парализована нежностью в этих глубоких зеленых глазах. Не в силах справиться с жаром, который это разожгло в ее теле, она слегка отвела взгляд и заметила небольшой шрам, который тянулся от линии роста волос чуть ниже левого уха. Нахмурившись, она протянула руку, чтобы дотронуться до него. Шрам уходил глубже в его волосы. Должно быть, Вэриан получил серьезную рану.

Вэриан убрал ее руку, и по сильной вспышке боли на его лице она поняла, что это один из шрамов, полученных в тот день, когда Элейн побрила ему голову, потому что он хотел стать благородным рыцарем.

Ее сердце болело за него, она сжала его руку и поднесла к губам, чтобы запечатлеть нежный поцелуй на его покрытых шрамами костяшках пальцев, которые также рассказывали историю бесчисленных сражений, в которых участвовал этот человек. Даже самым закаленным воинам время от времени требовалась помощь. Никто не должен проживать свою жизнь в одиночестве, в окружении врагов.

Вэриан почувствовал, как у него перехватило дыхание, когда ее язык скользнул по его плоти. Все его тело напряглось, умоляя по-настоящему ощутить вкус этой женщины. В паху у него было тяжело и пульсировало, и когда она приоткрыла губы, все, о чем он мог думать, это подмять ее под себя и заниматься любовью весь остаток ночи.

Если бы они были одни, он, вероятно, так бы и сделал. Но он не мог взять ее здесь, не в уединении. Она не была Адони, которая с радостью трахнулась бы с ним в открытую и умоляла остальных присоединиться к ним. Она была принцессой.

И она все еще была леди, которая заслуживала только самого лучшего. Ее жизнь была такой же суровой, как и его. Он никогда бы намеренно не усугубил ее плохие воспоминания или боль.

Отпустив ее, он закрыл глаза и пожелал себе ванну со льдом, чтобы искупаться в ней. Это был бы единственный способ остудить огонь, бушевавший внутри него. Каждая клеточка его тела была напряжена, умоляя о ее прикосновении. Даже соски были чувствительны, когда кожа его куртки терлась о них. Но это была не та кожа, которую он хотел почувствовать там. Он хотел ее прикосновений…

Ее язык…

Черт, прошло слишком много времени с тех пор, как у него в последний раз была женщина. И, в конце концов, он был Адони. Народ его матери обладал либидо неистовых нимфоманок. Они всегда были готовы к любому виду сексуальной стимуляции. И он всегда был таким же похотливым, как и все остальные. Просто был избирателен в том, с кем спать.

Но чем дольше он был рядом с Меревин, когда его тело изнывало от желания, тем больше эта избирательность ставилась под сомнение.

– С тобой все в порядке, Вэриан?

Он открыл глаза и увидел, что она хмуро смотрит на него сверху вниз.

– Не совсем.

– Я могу тебе чем-нибудь помочь?

Он опустил взгляд на ее платье, где шнуровка ослабла настолько, что он мог видеть намек на кожу между грудей. Дай мне облизать их…

– Нет, – произнес он вслух, пытаясь прогнать эту мысль. – Мне просто нужно… – Чтобы ты разделась догола и позволила мне заниматься с тобой любовью до рассвета.

– Тебе нужно?

– Ничего. Я в порядке.

Она склонила голову набок и хмуро посмотрела на него сверху вниз.

– Ты что покраснел?

Прежде чем он успел ответить, ее взгляд опустился вниз, туда, где его желание было более чем очевидным. Ее рот сложился в маленькую букву «о» при виде его эрекции. Теперь ее лицо сильно покраснело.

Вэриан стиснул зубы, пытаясь придумать что-нибудь, что угодно, что могло бы успокоить его тело.

А Меревин все еще не отводила взгляда. Она смотрела на него с любопытством, что только усилило его желание, когда он задумался, каково это – чувствовать, как она нежно прикасается к нему. Или, еще лучше, губами…

– Тебе больно, когда это происходит?

Черт бы побрал ее любопытство, которое ему совсем не помогало. Все, о чем он мог думать, будет ли она такой смелой, когда они оба будут обнажены.

– Если я не использую его, да.

Меревин знала, что ей следует отвести взгляд, но она не могла. Она видела больше, чем следовало, эрегированных мужчин, как одетых, так и раздетых, когда они обслуживали Наришку, Моргану и других в Камелоте. Но ни один мужчина никогда не был тверд для нее. Она никогда не вызывала желания. На нее смотрели только с презрением и гневом. Но Вэриан так на нее не смотрел. Он не презирал ее, даже когда она была отвратительной.

Она чувствовала себя странно могущественной из-за того, что могла так повлиять на такого мужчину, как Вэриан. Что он хотел ее, по крайней мере, физически.

Более того, ей было интересно, каково это – переспать с ним. Чувствовать, как он проникает глубоко в нее. От других она знала, насколько это может быть приятно. Во время праздников и оргий крики оргазмов наполняли залы замка.

Но у нее самой никогда такого не было.

Теперь ее тело молило попробовать его на вкус, в то время как разум жаждал узнать, каково это – получить полное наслаждение. Глубоко в центре ее существа пульсировал голод, который не хотел, чтобы ему отказывали. Он хотел Вэриана. Он жаждал его.

Отвернись, Меревин.

Но она не могла. Она была более чем готова отдать свою девственность, чтобы обрести свободу. И теперь, когда она получила ее, казалось правильным, что она должна облегчить часть страданий, которые причинила ему.

Прежде чем Меревин смогла остановить себя, она протянула руку, чтобы дотронуться до него.

У Вэриана перехватило дыхание, когда он понял, куда направляется ее рука… прямо к его набухшему члену. Он дернулся в ожидании, но как раз в тот момент, когда она хотела прикоснуться к нему, он схватил ее за запястье и отдернул руку, хотя на самом деле ему хотелось засунуть ее к себе в штаны и позволить ей гладить его, пока он снова не обретет покой.

Девушка испуганно посмотрела на него.

– Я хотела бы знать, как… – Ее голос затих, как будто она была слишком смущена, чтобы закончить.

Это было все, чего он хотел. Чувствовать, как ее рука ласкает его. Чувствовать, как ее мягкая ладонь обхватывает его. Но он не мог. Взять ее было бы величайшей глупостью, и он знал это.

Он не мог доверять ей, и он чертовски уверен, что не доверял себе. Ему нравилось жить своей жизнью, свободной от сложностей и эмоций. Это был единственный известный ему способ пережить бесконечные дни. И он был слишком тверд в своих убеждениях, чтобы менять их сейчас.

– Прости, любовь моя. Я не сплю со знакомыми женщинами. Никогда.

Она напряглась так сильно, что он действительно почувствовал это до самого запястья.

– Что прости? – Она вырвала свою руку из его хватки.

– Это слишком сложно. У знакомых есть ожидания.

– Значит, ты предпочел бы иметь близость с незнакомкой?

Он кивнул.

– Они не возражают, когда ты встаешь и уходишь после этого, и не ожидают ничего большего, чем оргазм или два.

Она скривила лицо в отвращении.

– Ты настоящий Адони.

Он не мог бы оскорбиться сильнее, если бы она дала ему пощечину, но он лучше даст себя выпотрошить, прежде чем даст ей это понять. Кроме того, она говорила лишь правду. Он был сыном своей матери.

– Да.

Она отстранилась, яростно сверкнув на него глазами.

– Тогда ты заслуживаешь страданий.

– Мне все об этом говорят.

Меревин почувствовала, как ее желудок сжался от боли, которую она услышала в его голосе, и мгновенно пожалела о своем резком тоне и словах.

– Вэриан…

– Все в порядке, – сказал он, вставая и отходя от нее. – Я знаю, кто я такой, и меня это устраивает.

Его тон говорил об обратном.

– Вэриан, пожалуйста. Я не имела в виду то, что сказала.

– Конечно, нет, – ехидно произнес он. – Никто никогда этого не имеет в виду. Люди всегда говорят, не подумав. Но удивительно, сколько вреда могут нанести необдуманные слова, не так ли?

И тогда она поняла… он говорил не о ней. Он говорил о своих последних словах, обращенных к Элейн.

– Она умерла не из-за тебя.

Он повернулся к ней лицом. Пламя отражалось в его глазах, а длинные волосы скрывали от нее большую часть его черт.

– Что?

Она была слишком дерзка с ним, и, более того, предала доверие, которое Блэйз ей оказал. Ей не следовало ничего говорить, но раз уж она зашла так далеко, то придется заканчивать все это.

– Элейн. Блэйз рассказал мне, что произошло в ту ночь, когда она умерла. Это была не твоя вина.

Он посмотрел в сторону Блэйза, где мирно спал мэндрейк.

– Ну что, красавчик Джим Дэнди Браун, разве не мило со стороны старика мэндрейка было раскрывать рот? Что еще он тебе рассказал?

Меревин была ошеломлена его враждебностью. Она хотела солгать, но затем остановила себя. Он и так прошел через многое в своей жизни. Она не собиралась лгать ему вдобавок ко всему.

– Он рассказал мне о твоем прошлом. Как Ланселот и Элейн относились к тебе. В тот день, когда тебя посвятили в рыцари…

В его глазах промелькнула мука, прежде чем он скрыл ее так же эффектно, как вуаль, скрывающая их мир от мира людей.

– Ясно. А теперь ты жалеешь меня.

– Нет. – Она потянулась к нему, но он отпрянул от нее.

Она заставила себя встать у огня, хотя все, чего ей хотелось, это прикоснуться к его напряженному телу.

Когда он заговорил, его слова были безэмоциональными и пустыми.

– Мне не нужно твое сочувствие, Меревин. Мне не нужно ничье. Тебе не о чем беспокоиться. Внутри меня нет шрамов, которые нужно залечивать. Нет маленького мальчика, который нуждался бы в утешении. Я смирился со своим прошлым.

Так ли это? Несмотря на его слова, она в это не поверила.

– Тогда почему ты спишь только с незнакомками? Чего ты боишься, Вэриан?

– Что они не заткнутся, чтобы он мог поспать, – сонно проворчал Деррик с земли.

Вэриан вскинул руку, как будто хотел послать в Деррика магический заряд, но когда ничего не произошло, он выругался. Его глаза были полны гнева, он сократил расстояние между ними и холодно прошептал ей на ухо:

– Я ничего не боюсь.

Она смело встретила его взгляд, потому что знала, что эти слова были ложью.

– Значит, ты напуган, и у тебя есть шрамы.

– С чего ты взяла?

Его дыхание коснулось ее лица, когда его сила потянулась к ней. Он мог убить ее, он хотел, и все же она его не боялась.

Более того, она отказалась отступать. Вэриану нужен был кто-то, кто показал бы ему ложь, в которой он жил.

– Ничего не боиться только тот человек, который ничего не чувствует, и у которого ничего нет. Если бы не твое прошлое и страх пережить его заново, то ты бы боялся потерять то, что приобрел. Но ты ничего не приобрел за все эти столетия. Ты ни за что не держишься, потому что боишься, что, открывшись кому-то, они причинят тебе боль. Ты напуган, и у тебя есть шрамы.

Он скривил губы в отвращении.

– Да что ты вообще понимаешь?

У нее перехватило горло, но она честно ответила:

– Я знаю, каково это, когда тебя высмеивают и оскорбляют. И я знаю, каково это – бояться подпустить кого-то достаточно близко, чтобы причинили еще большую боль. Слова незнакомцев обжигают достаточно сильно, но слова тех, кому мы доверяем, ранят сильнее всего. Вот почему я сожалею о том, что сказала тебе. Я лучше всех людей знаю, что лучше не говорить в гневе.

Вэриан застыл от ее слов и от того факта, что она могла так ясно заглянуть ему в душу. Она выглядела такой наивной, и все же в ней было столько же мудрости, сколько в Мерлине.

Она преодолела расстояние между ними и положила руку ему на щеку. Часть его хотела оттолкнуть ее, а другая часть просто хотела чувствовать это нежное прикосновение на себе вечно.

– Я хочу стать твоим другом, Вэриан. Если бы ты только позволил.

Он в гневе стиснул зубы, прежде чем отступил назад, вне пределов ее досягаемости.

– Друзья – это те же враги, которые могут напасть на тебя исподтишка. Без обид, я бы предпочел держать своих врагов перед собой, чтобы наблюдать за ними.

Ее взгляд стал печальным, но в нем не было жалости, когда она опустила руку.

– Когда ты будешь готов доверять…

– Никогда. Ты уже говорила мне, что прольешь кровь ни за что.

Она криво улыбнулась ему.

– И ты считаешь себя никем.

Ее слова смутили его, как и тон ее голоса.

– Так что ты хочешь сказать? Что ты прольешь за меня кровь?

– Да.

Вэриан рассмеялся над этой идеей и над искренностью, которую она ему продемонстрировала. Он привык к актерам, которые могли лгать с предельной убедительностью. Он даже мог делать это сам.

– Только потому, что ты играешь с моими волосами и приносишь мне еду, это не значит, что нужно идти на такие жертвы.

Тем не менее, в ее взгляде была серьезность.

– Я не говорю легкомысленно, Вэриан. Я очень хорошо знаю, что такое истинное страдание, и что я предлагаю тебе. Ты благородный рыцарь, и ты стоишь такой жертвы.

Эти слова обожгли его. Он ненавидел саму мысль о том, что находится в одной лиге со своим отцом… своим братом.

– О, ты бредишь. Никогда не стоит проливать кровь за того, кто в конце концов отвернется от тебя. Я верен только себе.

– Тогда почему ты позволил своей матери избить тебя, вместо того чтобы присоединиться к ней?

– Потому что это выводит ее из себя, и пусть боги не позволят мне когда-либо сделать что-то в угоду этой суке.

Она покачала головой.

– Я не верю, что ты стал бы так сильно страдать только для того, чтобы разозлить ее. Ты благороден, Вэриан, я это знаю.

– Во мне нет ничего благородного. И никогда не было.

– Тогда почему я здесь? Ты нес меня на руках, когда недостойный человек сбежал бы, чтобы спастись самому. Ты заботился обо мне, когда другие предоставляли меня самой себе. Если это не благородство, скажи мне, тогда что такое благородство?

– Дайте же остальным немного поспать, черт вас подери! – Прорычал Меррик с другой стороны костра.

Вэриан пристально посмотрел на мужчину, затем позволил всем своим эмоциям выплеснуться из него, пока не почувствовал ничего, кроме глубокой пустоты, которая составляла его жизнь. Этот разговор был окончен. У него не было никакого желания возвращаться к нему. Он был тем, кем был, а она была дурой, что верила в него.

– Тебе тоже нужно поспать.

– А тебе что, нет?

Он двинулся к огню.

– Я хочу есть.

– А после того, как поешь?

Вэриан отвел от нее взгляд, не в силах принять приглашение, которое было в них. Она принадлежала ему, и он не был уверен, как долго сможет отрицать ту часть себя, которая хотела только заявить на нее права.

– Иди спать, Меревин.

Меревин устало вздохнула. Это было последнее, чего она хотела, но по звуку его голоса она могла сказать, что он больше не слышит ее. Он снова ушел в себя. Больше она ничего не могла сделать или сказать, чтобы повлиять на него.

Откинувшись на спину, она наблюдала, как он подошел к тому месту, где она оставила мясо, завернутое в ткань, которую принес Блэйз. Вэриан сел у костра и молча ел в темноте. Она смотрела, как танцующий свет отбрасывает тени на его длинное мускулистое тело. То, как двигалась его челюсть, когда он ел, и то, как он избегал смотреть в ее сторону, как будто боялся того, что мог обнаружить. Он был обеспокоен, но из-за их разговора или их затруднительного положения, она не могла быть уверена.

Все, что она хотела сделать, это успокоить его. Если бы только он позволил. Но Вэриан был не таким человеком. Она не была уверена, что он потерпит, чтобы кто-то утешал его. Когда-либо.

Покончив с едой, он взглянул на нее. Она не знала почему, но тут же закрыла глаза и притворилась спящей. Он снова завернул оставшегося зайца в тряпку. Вытерев руки о штаны, мгновение спустя он встал и оставил сверток у костра, прежде чем исчезнуть в лесу.

Думая, что он пошел облегчиться, она стала ждать его возвращения.

Только он не вернулся.

Через некоторое время Меревин села и огляделась. Но Вэриана нигде не было видно. Испугавшись, что с ним что-то случилось, она встала и пошла к опушке леса, где он исчез. Она вглядывалась в темноту, но его нигде не было видно.

– Вэриан? – громко прошептала она.

Ответа не последовало.

Меревин в нерешительности прикусила губу. Должна ли она разбудить остальных для поисков? Она оглянулась туда, где они так мирно спали, и вспомнила, как все рычали на них, чтобы она и Вэриан замолчали. Они хотели и нуждались в отдыхе.

Может быть, ей следует поискать самой…

Она вернулась к костру, чтобы забрать кинжал, который Блэйз оставил там для приготовления пищи. Это было не особенно большое оружие, но, по крайней мере, это было хоть что-то.

С колотящимся от волнения сердцем она направилась в ту сторону, куда ушел Вэриан.

Ты заблудишься…

Игнорируя свой внутренний голос, она продолжала двигаться вперед. Если она не увидит его в ближайшее время, то сразу же вернется и разбудит остальных, чтобы те помогли его найти. Пока она шла по прямой, с ней все было в порядке.

Она на это надеялась.

Но через несколько минут она поняла, что это бесполезно. Не было никаких признаков его присутствия. Нигде ни звука. В лесу было так тихо, что все, что она могла слышать, это стук собственного сердца и свое резкое, учащенное дыхание.

Решив, что это полная глупость, она была готова вернуться к остальным, когда, наконец, что-то услышала…

Она наклонила голову, чтобы послушать, как это повторяется. Это было похоже на плеск воды. Но больше ничего не было слышно. Ни жужжания, ни голосов. Ни шелеста ветра. Ничего.

Она сделала еще три шага вперед. Лес здесь был гуще. Виноградные лозы разрослись. Ей пришлось воспользоваться кинжалом, чтобы прорубить сквозь них путь, но как только ей это удалось, она застыла на месте.

Свет полной Луны падал на узкую реку, где лунная тень колыхалась и освещала все вокруг. Одежда и меч Вэриана лежали прямо перед ней на берегу, в то время как он стоял по пояс в воде, купаясь. У Меревин перехватило дыхание, когда она увидела его. Вода ручейками стекала по хорошо очерченным мышцам. Она упивалась видом его прекрасного обнаженного тела, как иссохший нищий пустыни, наткнувшийся на колодец.

Никогда еще не было на свете мужчины красивее, и только благодаря огромному усилию, она осталась стоять на месте, чтобы не сократить расстояние между ними и не прикоснуться к нему, чтобы убедиться, что он настоящий.

По крайней мере, до тех пор, пока ее взгляд не упал на шрам на его плече в виде Грааля с поднимающимся из него драконом. Она видела этот знак раньше на плече рыцаря, которого они убили, и на Блэйзе. Это был знак рыцаря Грааля, и он был от жестокости Ланселота по отношению к собственному сыну.