Текст книги "Время вне времени (ЛП)"
Автор книги: Шеррилин Кеньон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)
«Нет. Никто бы не пожертвовал большую часть своих денег, испытывая ненависть к человечеству. Но учитывая его прошлое, вполне логично, что Рэн не хотел, чтобы рядом с ним находился кто-либо».
Ник повернулся в сторону Джесса.
– Для справки, Сандаун больше не Темный охотник.
Это заявление больше всего удивило Катери.
– Я не знала, что можно покинуть службу.
Джесс поцокал языком.
– Это не так-то легко. Ни капельки. Но в любом случае, некоторым из нас удалось соскочить с крючка.
Ник замер как вкопанный, а когда он заговорил, его каджунский акцент стал ощутимым как протяжное южное произношение Джесса.
– Не легко? Ковбой, ты мне лучше об этом не говори. Именно мне пришлось идти к Артемиде и забирать твою душу. И в процессе Эбби пришлось рисковать твоей бестолковой задницей. Так что возвращение тебе души никак нельзя назвать беззаботной прогулкой на Марди Гра. Поверь мне, cher.
Сандаун почесал затылок.
– Ну вот, опять двадцать пять. Обычно все так и происходит. Лично я собирался дальше оставаться Охотником, но они не могут иметь детей, а раз мы захотели ребеночка…
– Не могут?.. – спросила Катери.
– Нет, – ответили мужчины в унисон.
«Они так долго репетировали?»
С другой стороны, это сняло с повестки дня один повод для беспокойств. Рэн не бросил ее беременной.
Она мягко потянула Ника за куртку.
– Ты можешь меня опустить. Я успокоилась.
С недоверчивым выражением лица он послушался и поставил ее перед собой.
– Не забывай, cher. Я не напрягаясь поймаю тебя. Так что больше не пытайся бежать за Рэном, рискуя собственной шкурой. По крайней мере, пока календарь не перезагрузится. Потом включай дурочку сколько влезет, я не буду тебе мешать.
Она пропустила его слова мимо ушей и вернулась к тому, что действительно имело для нее значение.
– Не мог бы ты принести душу Рэна.
Ник застонал, словно она попросила у него почку.
– Проклятье, я уверен, что не могу ответить отказом. Бедный Рэн. Он должен быть с тобой рядом, если ты о таком просишь.
Не совсем… по крайней мере, он об этом не просил. Но она не так хорошо знала Ника, поэтому не хотела раскрывать карт и давать ему в руки оружие против себя.
– Ты вернешь нам его душу?
На этот раз он зарычал.
– Он должен попросить об этом, но да. Несмотря на слухи, я еще не полностью переметнулся на сторону зла, но блин, у них заманчивые печеньки.
«Переходи на темную сторону, у нас есть печеньки! Кто-то проводит кучу времени в интернете».
С улыбкой Катери встала на цыпочки и по-братски поцеловала Ника в татуированную щеку.
– Спасибо.
– Ах, cher, как это неправильно. Прижимаешься ко мне губами, чтобы освободить другого мужчину? Постыло, cher, постыло.
Она нахмурилась, вспомнив совсем другого Ника. Намного моложе и более счастливого. Он тоже помнил те времена.
– Ты не так далеко зашел, как боишься.
Ник усмехнулся.
– Трудно судить насколько глубоко ты опустился, если нет и лучика света, чтобы оценить тьму.
– Но самое страшное – это не реально существующая тьма, а та, которую мы создаем из собственных страхов.
– Тогда, cher, тебе не стоит заглядывать в мой гардероб. Уверяю, там скрыто намного больше, чем просто скелеты.
Что-то верилось с трудом. И это возвращало их в начало разговора…
– Рэн в опасности. Я это знаю.
Катери чувствовала это всеми фибрами души.
– Ты читала записку, – сказал Саша, сцепив зубы. – Он обещал встретить нас в пещере. Ублюдок, мог бы оставить карту или адрес, или широту с долготой, или хоть что-нибудь, но неееет… он оставил тебе записку. И пусть весь мир катится к черту. Если хотите, то можете все сдохнуть. Только не позволяйте моей женщине волноваться обо мне.
Ник фыркнул.
– Очевидно, у тебя никогда не было матери или подружки. Не отчитавшись перед ними и в туалет не отлучиться. Кому захочется накликать на свою голову адскую ярость? Розочка в кружочке[57], малыш. Я бы предпочел столкнуться с вооруженной ордой демонов, торчащих от запаха моей крови, чем с одной раздраженной женщиной, которая безумно волновалась, где я запропастился. Во Вселенной не существует достаточно большого бриллианта, чтобы утихомирить и вызвать улыбку у разгневанной фурии. И уберечь свои «фамильные драгоценности» от печальной перспективы быть «впечатанными» в гланды.
Кабеса замер.
– Что-то неладно? – спросил Джесс.
– Не уверен. Такое… чувство. – Он склонил голову, словно прислушиваясь к чему-то. Спустя секунду Кабеса резко кивнул в сторону Катери. – Иди. Я догоню.
Ее сердце в тревоге забилось
«Пожалуйста, Кабеса, будь ангелом, которым я тебя считаю…»
– Ты идешь за Рэном?
– Si.
Только за это она могла расцеловать его.
– Спасибо.
Он подмигнул ей.
– Эй, я из племени майя. Мы живем, чтобы сражаться. Ты и глазом не успеешь моргнуть, а я уже верну тебе Рэна.
После этих слов он исчез.
Катери прикусила губы от нахлынувшей волны беспокойства. А вместе ее словно омыло гневом.
«Где обещанные бабушкой и отцом силы? По их заверениям я получу неимоверную мощь, когда она мне будет необходима.
Вот сейчас я в ней нуждаюсь как никогда!»
Но казалось, ее не слышали, ни силы, ни родня. Такое чувство, что у них был собственный план. Ей хотелось бежать со всех ног.
«Как я могу спасти мир без поддержки и сил».
Но больше всего ее беспокоило не это.
«Пожалуйста, пусть с Рэном все будет в порядке».
Честно говоря, Катери не была уверена, что захочет спасать мир, в котором его нет.
***
Рэн сплюнул кровью за секунду до того, как Чаку швырнул его лицом о стену. Хорошая новость? Боль была столь сильной, что Рэн больше ее не ощущал. Дурная весть? Боль была адской, поэтому он уже не пытался предотвратить «поцелуй» со стеной.
«Просто убейте меня уже, и покончим с этим».
Но они получали огромное удовольствие, избивая его. И хотя он выстоял против Стража месяцы напролет, тогда они дрались один на один. Противостоять одновременно десяти огромным бессмертным воинам, четверо из которых превосходили его тысячелетней боевой подготовкой?
Хреново оказаться сейчас на его месте, ведь из него конкретно выбили все дерьмо. И если он каким-то чудом выберется отсюда живым, то еще долго будет чувствовать последствия избиения.
– Держите его, – зарычал Койот одному из нападавших.
Рэна схватили за руки и ноги, а третий прижал геркулесову ногу в промежность, чтобы предотвратить какие-либо попытки к сопротивлению. Лысый ублюдок прижал достаточно, чтобы Рэн чувствовал боль, при этом, не нанося реального вреда.
Пока.
«Пусть боги помогут моему хозяйству, если подонок чихнет».
Тяжело дыша, Рэн посмотрел на Койота с военной дубиной в руках.
«Вот черт!..
Ублюдок собирается отрезать мне голову.
О да, меня это убьет.
Но, по крайней мере, это будет быстро».
Койот скривился в ехидной улыбке.
– И где твоя напыщенная речь с самим собой?
Рэн рассмеялся, а потом облизнул избитые в кровь губы.
– Это «монолог», дебил. И ты еще называл меня идиотом? Теперь я глубоко оскорблен.
Койот угрожающе прищурился.
– Отлично. Пой свой реквием.
Рэн расхохотался еще громче, кашляя кровью, а потом выругался, когда подонок сильней надавил ботинком на член.
Прерывисто дыша, Рэн глянул на брата.
– Я едва могу говорить, какое там петь. И в последний раз, когда я проверял, мы не были католиками, так что ни о каком отпевании не может быть и речи. Блин, брат. Купи словарь. Или еще лучше убей меня. Я не в силах больше терпеть это издевательство над английским языком.
Самый крупный из противников схватил Рэна за подбородок и поднял максимально высоко, чтобы Койот одним точным ударом снес брату голову. Снедаемый болью Рэн глянул на сжатую челюсть гавнюка.
– Так и знал, что мне стоило убить вас подонков вместо того, чтоб сажать на цепь. Какой урок я извлек из милосердия?
Хотя Рэн знал о безнадежности затеи, но все же попытался вырваться.
Закрыв глаза, он постарался отстраниться от боли и вспомнить, когда Катери впервые ему улыбнулась. Первый раз прижалась губами к его коже и назвала малышом.
Койот прижал зазубренный край обсидиана к его горлу, слегка прорезая кожу.
– À bientôt, mon frère[58].
Он занес дубину для смертельного удара.
«Я люблю тебя Катери. Пусть боги всегда присматривают за тобой, и спасибо за лучшее, что было ведомо мне в этом мире. Если бы я только мог увидеть тебя в последний раз…»
В следующую секунду Койот отлетел к стене рядом с Рэном, а тот урод, который удерживал его за подбородок, валялся на полу без сознания. Пытаясь прочистить горло, Рэн зашелся кашлем, повернулся и увидел Кабесу, схлестнувшегося с Чаку не на жизнь, а на смерть.
– Как там твоя женушка, Кукулькан? – сказал Чаку с издевкой.
Судя по гневу и бешеному выпаду Кабесы, Рэн готов был поспорить, что Чаку приложил руку к ее смерти.
И будем надеяться, что это единственное страшное, что он с ней проделал.
Опершись ладонями о глиняный пол, Рэн с горем пополам встал. Один из противников, удерживающих его правую руку, сломал ему кость.
«Чудненько, что я мог почувствовать…»
Прежде, чем он смог закончить мысль, четверо накинулись на него.
– Нам не нужен Чаку или Койот, чтобы покончить с тобой.
Стоило одному из верзил дотянуться до дубинки Койота, как по комнате пронесся яростный взрыв, сбивший всех с ног.
«Черт, я снова на полу. Меня уже тошнит от этого вида».
Сначала Рэн не знал, кто пожаловал на вечеринку, сбив их всех с ног, пока не увидел Эша, схватившего за горло и впечатавшего в стену одного из Стражей врат.
«Скажи больно, puta? Эш, еще разочек швырни его об стену».
Рэн бы сказал это вслух, но державший его подонок сломал ему челюсть.
Эш обошел семерых, не обращая внимания на дерущихся Чаку и Кабесу. Серебристые глаза заволокло яростью. Обнажив клыки, Эш зарычал на Стражей.
– Вы поклялись защищать невинных.
Самый высокий решил подавить Эша своими размерами. Это могло бы сработать, учитывая, что он был выше Эша на пару сантиметров. Но в военных ботинках рост Ашерона переваливал за два метра двадцать сантиметров. Тяжеловато напугать человека с такими размерами. А учитывая божественные силы и свирепые боевые навыки…
«Продолжай скулить и пыжиться. Эш наверняка сочтет это забавным».
Лысый урод махнул в сторону Койота, отвечая Ашерону:
– Мы должны услугу нашему освободителю. И всего лишь платим по счетам.
Эш покачал головой.
– Ах, теперь я понял свою ошибку. Ваши долговые обязательства прошлись катком по человеку, который для меня как брат. И мне совсем не нравится, что вы скопом накинулись и избили его до полусмерти, хотя я знаю, что один на один вы бы обломали себе все зубы… Как насчет, уровнять счет на этом крохотном ринге?
Все-таки имбицил решил покуражиться. Может потому, что превосходил Эша в пять раз мышечной массой придурок посчитал, что преимущество на его стороне. Но первое, что усвоил Рэн, противника не стоит судить по размерам… Отсутствие мышц не влияло на боевые навыки. Это делало врага смертоносным. Ты становишься чертовски сильным, если враг недооценивает тебя и силу твоих ударов. Возможно, один точный удар неповоротливого громилы может стать фатальным, но у тебя есть шанс нанести двадцать и вырубить противника первым. Громилам же нужна точность.
Тебе? Не обязательно.
– Мы тебя не боимся, – глумился Страж над Эшем.
Ашерон беспечно пожал плечами.
– С вашей стороны – это колоссальная дурость. Но не меня вам стоит бояться. – Эш повернулся и подошел к Рэну. – Ужасно выглядишь, приятель.
– Вот черт, – ответил Рэн, стараясь не шевелить сломанной челюстью больше необходимого. – Все часы, проведенные в салоне, потрачены впустую. Кроме того, я только сделал маникюр.
– Да, выглядишь дерьмово. – Эш протянул Рэну руку, чтобы оторвать от стены, к которой тот прислонился, дабы не свалится на пол.
Рэн схватился за Эша здоровой рукой, и боль мгновенно исчезла. Жар разнесся по венам. Ашерон полностью исцелил его тело.
Несколько секунд Рэн чувствовал себя сильным как никогда. Более того, все в комнате застыли на месте, словно кто-то нажал на паузу.
Ашерон, казалось, не обращал на это внимания.
– Знаешь, Рэн, мне кажется, ты так и не воспользовался правом на акт возмездия, когда подписался на службу к Артемиде.
– Тогда я не желал расплаты.
– А сейчас?
Рэн глянул на Койота, застывшего посреди яростного вопля: сухожилия на шее вздуты, лицо искажено, будто уродливая маска.
Темным охотникам запрещено убивать. Существовали очень строгие правила, которые нельзя было нарушать. Убийство человека – одно из главных табу.
– А ты мне это позволишь?
Эш вопросительно приподнял бровь.
– Ты полудемон. Тебе разве не глубоко плевать на мое мнение?
– Мой внутренний демон знает, что твоя демоническая сущность без напряга промоет моей пол вместо тряпки. Поэтому – «да». Меня волнует твое мнение. Очень.
– Ты такой обманщик, – ответил Эш с улыбкой. – И гений. – Он махнул на компашку ублюдков. – Так как насчет мести?
В комнате находился лишь один мужчина, кому Рэн действительно хотел отомстить.
– Я собираюсь убить Койота.
– Если захочешь, бери всех. Ты заслужил.
Рэн с хмурым видом обдумывал предложение. Обычно Эш не был кровожадным. Вплоть до женитьбы Ашерон напоминал Харе Кришну – неужели так трудно жить мирно? Мир и любовь, брат. Мир и любовь. Убивайте даймонов, освобождая человеческие души, но будьте миролюбивы со всеми остальными.
С того момента, как Тори надела на безымянный палец Эша титановое черное обручальное кольцо, Ашерон узнал о преимуществе позиции: «Стучите в мою дверь с желанием подраться? Тогда милости прошу. Сегодня, брат, я надеру твою чокнутую задницу».
Однако учитывая, сколько веков Эш осуждал бессмысленное кровопролитие, Рэн решил удостовериться наверняка, что они с ним на одной волне.
– Что ты имеешь в виду? Отправить их восвояси живых и немного избитых или в чертовых мешках для трупов?
Едва вопрос слетел с его губ, как в комнате появилось еще семь Рэнов, каждый из которых замер перед Стражами Врат. Судя по виду, его клоны собирались отделать своих противников.
«Какого хрена?..»
Эш скрестил руки на груди.
– Расслабься. Они исчезнут, как только разберутся со своими противниками… как ты того пожелаешь. И они не ослабят тебя. Твои двойники черпают силу не из тебя.
Рэн оторопело смотрел на Эша. Он, конечно, всегда знал, что Ашерон владел невероятной силой, но не подозревал о способности создавать батальон клонированных воинов.
– Как ты это сделал? – Рэн выдохнул. – И если уж на то пошло, как ты сюда попал? Я думал, ты не можешь помочь мне с этим делом?
Эш пожал плечами.
– Надеюсь, ты не примешь это близко к сердцу, но твоя семейка слегка тупит, когда дело доходит до логических подсчетов. До освещенной части Долины еще чуть больше восьми километров. – Он блеснул клыкастой ухмылкой. – Отличное место разбить лагерь, не находишь? Я бы посмеялся над высокомерным идиотизмом твоего братца, не будь он столь жалок. В любом случае я считал, что ты пойдешь со всеми остальными, а не двинешься в обход, решив заглянуть сюда на огонек. Если бы я знал о твоих планах, я бы прикрыл тебя. Иногда, Рэн, не стоит забывать, что сейчас у тебя есть друзья. И некоторые были рядом с тобой очень долго. Все Темные охотники как прыщи на заднице, но я в какой-то мере к вам привык.
Рэн рассмеялся.
– Я это запомню. Спасибо.
Эш уважительно склонил голову.
– Я оставлю вас с Безой развлекаться. И ради тебя позабочусь о Чу Ко Ла Та. Продолжай держать оборону против паразитов, желающих сломить барьер.
Он пошел к Чу, лежащему без сознания.
– Ашерон? – Рэн постарался правильно выговорить имя на атлантском диалекте с твердой «Ш» и ударением на «Е». – Шериста.
Спасибо.
Эш дважды ударил кулаком по груди, для атлантов этот жест – кровная семья.
– Atee, mer, atee.
В любое время, брат, в любое время.
Сказав это, Ашерон развернулся, поднял Чу и исчез. В следующую секунду все вокруг ожили.
Однажды Эшу и правда нужно будет объяснить полный спектр своих сил.
Но не сегодня.
Этим вечером Рэну нужно запечатать врата и поймать одну крысу. Ту, чьи глаза расширились от страха, когда она увидел восемь Рэнов, готовых вступить в бой.
И один из них был невероятно зол и жаждал крови за избиение по приказу Койота.
Рэн оставил армию своих двойников разбираться с остальными, а сам направился к Анукувэйя. И как только брат увидел, кто идет за его шкурой, то сделал то, что Койот умеет лучше всего.
Побежал.
Рэн ускорился, направляясь вглубь пещеры за Койотом. Устав от погони за зайцем, он переместился, возникнув перед братом.
Оглядываясь на преследователя, Койот врезался в грудь Рэна.
Тот взирал на него безжалостно. Анукувэйя упал на землю и стал отползать с перекошенным лицом одержимого персонажа из фильма ужасов.
«Вставай и сразись со мной как мужчина, каким ты себя называл…»
– Я никогда не пойму, как отец мог быть столь слеп в отношении твоей истинной сущности.
Наконец, обретя немного мужества, Койот встал и с вызовом поднял подбородок.
– Что собираешься сделать? Убить меня?
Рэн вытащил из сапога кованный нож и глянул на него. Одна из немногих вещей, которые ему удалось сохранить со своей человеческой жизни… одна из немногих, что у него была. Простой и изящный, на одной стороне лезвия выгравирован ворон, а на второй – колибри. Небольшая причуда, которой он поддался однажды ночью, когда не смог уснуть. Слишком много горьких воспоминаний зачастую лишали его покоя.
Но он всегда питал огромное пристрастие к оружию.
Еще с малолетства одной из изучаемых им наук стала металлургия. Рэн смотрел, как кузнецы выплавляют различные составы, и запоминал, чтобы потом повторить без свидетелей.
К своему двадцатилетию он самостоятельно делал все свое оружие. Лук, стрелы, боевую дубину и ножи. И благодаря «шуточкам» Койота научился спать с оружием на тот случай, если их тронут или испортят, чтобы ему сразу же становилось об этом известно.
Нет ничего хуже, доверить свою жизнь оружию, которое будет повреждено или сломано во время боя.
И у Рэна есть шрамы, доказывающие это. До бессмертия его единственной гордостью было оружие. В отличие от людей оно не издевалось над ним. Не бросало, а защищало, как никто прежде.
Эти ощущения до сих пор не изменились.
На самом деле его домашний гараж оборудован под кузницу. Он мог летать и перемещаться, поэтому не ездил на машинах. Зачем попусту занимать огромное пространство, если он мог использовать это место для единственной вещи, приносящей ему удовольствие.
– Ответь хоть что-то, – зарычал Койот.
– Прости, я на секунду задумался.
– Ты сбрендил?
Рэн рассмеялся.
– Учитывая наши гены? Наверняка. – Вздохнув, Рэн прищурился, глядя на брата. – Ответь мне… помнишь, на мое девятнадцатилетние я сделал в подарок тебе и отцу одинаковые наборы ножей?
– Да? И что?
– Помнишь, что ты сделал?
– Нет. Я даже не помню, что с ними в итоге произошло.
«Конечно, нет. С чего бы?»
– А я помню. – Очень отчетливо, хотя отдал бы многое, чтобы стереть эти воспоминания. – Я сделал тебе первому подарок, и ты меня убедил, что отец не примет подарок от меня. Раскритикует за качество. Поэтому я позволил тебе отдать ножи, а сам наблюдал со стороны. Он подумал, что их сделал ты и обнял тебя за подарок.
– Отец не очень хорошо поступил.
– Нет, Анукувэйя, это ты всегда поступал плохо. Ты темная лошадка. Коварное существо из мрака, которое делает вид, что принадлежит свету. Блестит и переливается, только полый внутри. Ни капли преданности. Когда мы были людьми, я этого в тебе не замечал, потому что любил своего брата. Не хотел видеть и признавать. И даже когда Бизон рассказал нашему отцу, что это я сделал ножи, лучше которых ему не доводилось видеть. Впервые в жизни отец посмотрел на меня без презрения. Но ты не смог этого пережить. Ревность разъедала тебе душу. Ты не захотел подарить мне даже двух минут его уважения и любви. Вместо этого ты с помощью термоудара испортил лезвие и показал его отцу, который поблагодарил тебя, что ты уберег его от смерти из-за моей некомпетентности. В ярости отец метнул в меня бракованный нож, пока я в одиночестве ел ужин на кухне.
Рэн распахнул рубашку, чтобы Койот смог увидеть шрам на плече, куда попал нож, пока он сидел, не ведая о гневе отца. Их отец швырнул нож столь сильно, что сбил Рэна с табурета на пол. Ошеломленный, он в ужасе смотрел, как отец в гневе кривит губы, осыпая его проклятиями.
– То оружие было прекрасным. Оно пронзило мою плоть, сухожилия и мускулы как масло, а острие врезалось в кость. Но одно ты должен помнить. Прошло больше года, прежде чем рука смогла заново нормально функционировать.
Хотя, если честно, Рэн до сих пор не все мог ею делать.
Рэн поднял нож, чтобы Койот смог его рассмотреть.
– Это оружие одно из лучших, которыми я когда-либо владел. Одиннадцать тысячелетий, а лезвие крепко, как и прежде.
– Зачем ты его сохранил, больной ублюдок?
Внутри вскипела ярость, подкатывая к горлу и едва не душа Рэна, но он не обращал на нее внимания. Это не гнев. Речь шла о расплате за жизнь, полную страданий, причинённых ему Койотом.
– Я хотел, чтобы наш отец гордился, а ты был счастлив. Я добавил в сплав лезвия ожерелье моей матери. Стоимость подарка не столь важна. Главное, чтобы оно шло от сердца и несло эмоциональный заряд от дарящего. Для меня не было ничего дороже ее ожерелья… кроме тебя и отца. Поэтому я сберег этот нож как напоминание о смирении, а еще о том, что нельзя никому доверять свою жизнь. Не забывать о позиции, которую я отвел для окружающих, так чтобы никто больше не нанес мне удар, пока я потерял бдительность.
Подкрадываясь к нему ближе, Койот закатил глаза.
– Я скучаю по славным временам, когда ты заикался. Тогда ты не молол всякой вздор.
– После сегодняшнего вечера тебе больше никогда не нужно будет терпеть мое присутствие. Больше ты не будешь отбирать мое, вредить или угрожать тем, кого я люблю.
Койот усмехнулся, встав перед Рэном.
– Ты не можешь меня убить. Я твой брат.
Рэн притянул Койота в братские объятия, а почувствовав, что тот расслабился, пронзил сердце ножом.
– Только по отцу, – прошептал он Койоту на ухо, удерживая его в руках. – А китува учитывают родословную лишь по материнской линии… Он мне не брат. И я ничего ему не должен.
Именно это сказал Койот жрецу, когда тот спросил, как он желает похоронить брата.
Более того, Койот добавил:
– Он не настоящий китува и умер бесчестно. Мне все равно, что вы сделаете с его телом, но не оскорбляйте наших мертвых, хороня с ними рядом непонятно кого.
Вместо похорон, достойных сына вождя, тело Рэна скинули в мусорную яму. И Койот больше никогда не вспоминал о нем, пока Артемида не воскресила Рэна.
Хватая ртом воздух, Койот потянулся, пытаясь задушить брата, но умер.
Рэн оттолкнул его от себя, позволив Койоту упасть на пол и еще пару секунд корчиться в предсмертных судорогах. А потом сделал то же, что Койот по отношению к нему столетия назад… Перешагнул через тело и отправился по своим делам.
По крайней мере, попытался. Но, сделав три шага, Рэн почувствовал, как ожерелье нагрелось, обжигая кожу.
«Проклятье…»
Когда Койот попытался задушить его, их смешанная кровь коснулась каменного демона.
«Теперь Гризли вырвется на свободу. И овладеет мной. Навечно».
Желудок скрутило в трубочку, Рэн побежал туда, где оставил Кабесу драться с Чаку и застал друга, стоящего посреди комнаты.
Рэн замер.
– Где Чаку?
– Маленькая puta побежала домой к мамочке. Клянусь… однажды я выпью кровь из его сердца и съем напоследок… – Он махнул на пятно крови на рубашке Рэна. – Et tu[59]?
– Койот больше не воет. Ублюдок замолчал навсегда.
Поняв все, Кабеса кивнул.
– Мне жаль, и в тоже время я рад за тебя.
У Рэна вырвался смешок.
– Да, этим все сказано, согласись?
– Это точно, брат.
Рэн с минуту наслаждался последним словом. Койот лишь тогда называл его братом, когда хотел им манипулировать. Но те, кто сейчас называли его так, подразумевали под словом именно братство и не были связанным с ним кровным родством.
Он будет скучать по ним, когда станет служить Гризли.
Не желая об этом думать, Рэн протянул Кабесе руку.
– А теперь мы должны спасти весь мир?
– В яблочко. Почему нет? Если все умрут, мне придется самому себе готовить, а я паршивой повар. А ты?
Рэн рассмеялся.
– Только баннок[60]60 и окру[61], а так я не претендую на звание повара года.
– Тогда нам стоит спасти оставшийся мир.
***
Катери выругалась, поняв, что закончились стрелы. Снова. Она бы многое отдала за голливудское оружие, в котором никогда не заканчивались патроны, пока ты в опасности.
Саша скрылся в темноте, в одиночку сражаясь в форме волка и пытаясь не подпускать к ним врагов, пока они окружены. Саша мог продвинуться вглубь пещеры, до которой им нужно добраться в ближайшее время или все будет зря.
Если это, конечно, необходимая им пещера. Между ними возник спор о точном месторасположении стенописи. Без Рэна… Да, есть вероятность, что эта ночь закончится весьма плачевно.
Она пустила последнюю стрелу в демона, который летел прямо на Джесса.
– Ник! Еще стрел!
Они мгновенно появились в ее колчане. Ладно, Ник был лучше Голливуда. Разве что он не мог наколдовать С-4. Ну, в теории он на самом деле мог. Проблема в том, что никто не знал, как пользоваться такой взрывчаткой.
– Спасибо.
Ник вернулся к обкидыванию врагов огненными шарами. Он швырял их так быстро, что это напоминало салют на День Независимости.
Джесс продолжал стрелять в черных пересмешников и демонов так быстро – перезарядка, рычажный взвод, прицел, выстрел – что все мелькало в его руках. Ствол стал столь горячий, что от него шли клубы дыма.
Вот только на замену каждого уничтоженного демона, казалось, возникало больше десяти.
Сандаун глянул с раздражением на Ника.
– Разве ты не можешь скомандовать этим тварям подохнуть?
– Да. Конечно могу, но здесь огромная плешивая хрень… если я использую эти силы, они проникнут через ослабевшие врата и мгновенно их раскроют. Я на верхней ступени иерархии, Джесс. Моя сила имеет свойства притягивать к себе других демонов, как бусы на Марди Гра[62] – оголённую грудь. И в зависимости от уровня демона, моя сила может их подзарядить. Считай меня радиомаяком проклятых.
Джесс перезарядил винчестер.
– Звучит как-то совсем не весело.
– Так же весело, как гребанная Цепочка обезьянок[63].
Ник швырнул еще один огненный шар в демона.
Забавляясь редким сарказмом Ника, который несерьезно относился даже к весьма опасным ситуациям, Катери подула на запястье. Несмотря на защитную крагу, кожа горела. Пальцы онемели, и Катери была уверена, что если выживет, то ее долго будут мучить кошмары о призрачных клыкастых существах, которые вопят на нее, умирая.
«Это безнадежно».
Она не озвучила свою мысль, но была уверена, что парни тоже так считают.
Никто из них не смог сделать и шагу к пещере. Она так устала от сражения, что хотела просто лечь и сдаться. В любом случае, через пятнадцать минут это будет уже не важно.
Уже слишком поздно.
Как странно, студенткой, особенно на скучных занятиях, пятнадцать минут казались для нее вечностью.
Сейчас…
За это время даже вся жизнь перед глазами не промелькнет.
Катери отшатнулась, когда над ее головой пронеслось что-то, напоминающее летающую обезьяну, и стало плеваться в них. Слюна была кислотной. Катери это поняла, когда жидкость попала на скалу в нескольких миллиметрах от ее руки и разъела камень, как сахар в кипятке.
Джесс трижды выстрелил в существо. Существо отшатнулось, но, несмотря на раны, не подохло.
– Неужели мать не научила тебя хорошим манерам? Нельзя плеваться в леди. – Сандаун наклонился перезарядить винчестер. – Шизанутая зверюга.
– Демон, Джесс, – напомнил ему Ник.
– Шизанутый демон, – Сандаун прищурившись глянул на Ника. – Святая вода на них действует?
– Не на всех. Не забывай, я ходил на воскресные службы, причащался и был паинькой в детстве.
– Да, это как-то неправильно.
– Согласен. – Ник заслонил Катери собой, когда на нее полетела еще одна партия летающих уродцев. А потом он в буквальном смысле слова открыл огонь против тех, кто едва ее не убил.
Ник мог перенести их в пещеру, но он мало знал о расположении и ландшафте, поэтому мог в процессе швырнуть их в стену и убить. Не говоря уже о том, что внутри они бы оказались в ловушке, облегчив демонам убийство.
Катери натянула тетиву, установив новую стрелу. Но единственное, чего ей действительно хотелось – забиться в норку и переждать, когда все закончится.
«Прекращай, Катери. Это не о тебе».
Она оглянулась на мужчин, рисковавших своими жизнями ради ее защиты. У Джесса новорожденный малыш. И ему явно не хочется здесь находиться. И, тем не менее, он здесь без единых жалоб. Ник… ну… с его слов ему все до лампочки. Саша без памяти влюблен, хотя и не признается, кто она, но поклялся, что если он переживет эту заварушку, то пригласит девушку на свидание. Страх – это проклятие. Кабеса отмалчивался насчет своей жизни.
Но больше всего Рэн. Он отдал ей свое сердце… единственное, чем действительно владел.
То, что никому никогда не отдавал.
За секунду она вспомнила, как молоденькой девушкой стояла на кладбище с бабушкой на День Поминовения. Они всегда приходили туда поставить красные, белые и синие розы на могилу дедушки Катери. У бабушки был внутри стальной стержень, и она никогда ни из-за чего не плакала, но все же рыдала над могилой мужа, которого горячо любила.
– Бабуля, как я узнаю, что люблю кого-то столь же сильно, как ты дедушку?
– Ох, дитя, – сказала она, зачесывая назад волосы с лица Катери. – Я тебе объясню просто. Когда ты поймешь, что готова без раздумий и колебаний пожертвовать жизнью ради этого человека. Или когда на часах пять вечера, а он не пришел, хотя обещал, и ты в панике едва дышишь от страха, что он никогда снова не переступит порог. Когда сама мысль о погребении и похоронах убивает тебя. И самое главное, услышав хорошую или плохую новость – он первый, с кем ты хочешь ее разделить. Именно тогда, дитя, ты поймешь, что это любовь. Без сомнений.
Катери никогда до конца не могла понять объяснение бабушки. Нет, пока не заглянула в бездонно синие глаза, которые выжгли одно мужское имя в сердце и в душе, заставив понять, что ее идеальная и счастливая жизнь без него совершенно пуста.
Рэн.
И если она не запечатает врата, то томящиеся за ними ужасы придут за ее любимым.
Катери надеялась, что не пожалеет о своей глупой затее, когда направилась к пещере. Она думала, что побежала сама, пока Ник не схватил ее, прежде чем огненный шар взорвался рядом.
Отрезая путь к отступлению, их окружили еще больше демонов.
Вот черт! Попытка была бесполезной. Она просто вытащила их из укрытия на открытую местность, чтобы погибнуть.
«Простите».
– Помощь нужна?
Ее сердце гулко забилось, когда рядом раздался глубокий знакомый голос Рэна.
