Текст книги "Вечер медведя (ЛП)"
Автор книги: Шериз Синклер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 23 страниц)
Глава 25
– Эмма, нарисуй мне медведя, – попросил Люк. В маленьком здании рядом с мастерской Райдера озорной детеныш и его сородич сидели на полу, окруженные цветными карандашами. Других учеников уже забрали их матери. Час назад Райдер пришел за Минеттой и понес ее через задний двор к дому. Но Бонни, мать мальчиков, позвонила, чтобы сказать, что их собрание стаи задерживается.
– Приближается один медведь, – Эмма очертила контур медведя. Прежде чем она закончила, сородич Люка потребовал волка.
С волками было сложнее, но она справилась.
– Держи, – сказала Эмма и протянула ему листок. – Какого цвета будет волк?
– Фиолетовый, – сказал Тайлер, взглянув на медведя своего брата, мех которого был цвета зеленых озерных водорослей.
– Я с нетерпением жду возможности увидеть это, – серьезно сказала Эмма.
Он любезно кивнул и сосредоточился на раскрашивании линий.
– Эмма, мне так жаль, что я опоздала. – Как свежий ветерок, Бонни влетела в комнату. Ее отпрыски набросились на нее, ведя себя так, словно не видели ее несколько месяцев, а не часов.
Должным образом полюбовавшись произведениями искусства, Бонни отправила их собирать вещи.
– Собрание прошло нормально? – спросила Эмма. – Ты выглядишь… напряженной.
Светлые волосы волчицы были взъерошены, и от нее исходил стойкий запах гнева.
– Поговорили о выяснении отношений. – Бонни сдула прядь волос с глаз. – Шей был чрезвычайно терпелив с Чедом и Патриком, но сегодня вечером он заявил, что в следующий раз, когда они проявят агрессию по отношению к женщине, он либо изобьет их до полусмерти, либо вообще выгонит с территории.
Разве не Чед был тем волком, который намеренно придавил ей пальцы на Собрании? Эмма моргнула.
– Бри как – то упоминала, что с прошлого года остались проблемы или что – то в этом роде.
– Или что – то в этом роде. Наши последние альфы и бета были воинственны и агрессивны. Шей другой – сдержанный и терпеливый. К сожалению, некоторые из молодых волков считают его сдержанность слабостью. Но о-о-очень скоро они научатся другому. – Она взяла плюшевую мышь и бросила ту Люку, чтобы тот собрал вещи. – У нас также есть несколько молодых женщин, которым не хватает манер, но Бри слишком мягкосердечна, чтобы дисциплинировать их.
Бри была не только милой, но и воспитанной человеком. Каково было бы перейти в другую культуру? Она заметила обеспокоенное выражение лица Бонни.
– Что – то еще?
– Боюсь, что да. Я задержалась допоздна, чтобы сообщить тебе новости.
О – о—о. Эмма выпрямилась.
– Продолжай.
– Прежде чем мы успели разобраться с Кэндис и Урсулой, в домик вошла женщина. Очень красивая, хитрая волчица, которая переезжает в Колд – Крик, чтобы быть со своим детенышем. Она говорит, что отец ребенка украл ребенка из ее дома – и что он жестокий.
– Женевьева? – прошептала Эмма онемевшими губами.
– Да она. – Бонни сжала ее руку. – Я надеялась сказать, что тебе не стоит беспокоиться, но эта сука хороша. Молодые самцы ели у нее с рук, как комнатные собачки. Кэндис и Урсула заискивали перед ней.
– Это она была жестокой. Минетта только начинает избавляться от постоянного страха.
– Милая, я так и думала, – Бонни покачала головой. – Ты расскажешь Райдеру и Бену, что происходит?
– Я так и сделаю.
Несколько минут спустя Эмма вышла из своего «дошкольного» здания, пересекла двор и вошла в заднюю дверь их дома. На кухне из мультиварки на столе доносился аромат тушеной оленины. Она ничего не ела, но аппетит у нее пропал, как только упомянули Женевьеву.
Она остановилась, чтобы выпить стакан воды, и нахмурилась, глядя на дверцу холодильника, где аккуратными рядами были развешены рисунки Минетты. Повернувшись по кругу, она заметила, что столешницы и раковина были безупречно чистыми, пол был настолько чистым, что с него можно было есть, и даже плита вымыта.
Интересно. Неужели они уже слышали о Женевьеве? Она знала, что убирается, когда расстроена – что было труднее всего сделать в пещере, – но кто из мужчин реагировал подобным образом?
Она последовала на звуки тихого разговора в большую комнату.
Райдер растянулся на диване, читая одну из своих книг по философии. Перед потрескивающим камином Бен и Минетта раскладывали деревянные вишенки из настольной игры. Руки у Бена были такие большие, что он то и дело ронял фигурки. В центре комнаты Минетта построила нечто, напоминающее дом Бена, с башнями, из обрезков древесины, которые Райдер вырезал и покрасил для нее.
Минетта подняла глаза и просияла, а затем бросилась к ней с восторженными объятиями и поцелуями. Глаза Эммы защипало от радостных слез – потому что именно так вели себя по отношению к ней мальчики Бонни.
Когда детеныш побежала обратно, чтобы закончить свою игру, лицо Эммы напряглось. Приезд Женевьевы мог снова превратить счастливого ребенка в испуганного беспризорника.
Райдер отложил книгу и сел.
– Что случилось, Эмма? – спросил он тихим голосом.
Все еще сидя, Бен изучал ее, и его брови сошлись на переносице.
Она многозначительно посмотрела на Минетту.
– Мы можем поговорить позже.
Райдер сразу всё понял. Выражение его лица стало серьезным.
Почувствовав нарастающее напряжение, Минетта замолчала. Ее большой палец скользнул в рот.
Эмма медленно втянула в себя воздух. Девочка была слишком чувствительна к настроениям окружающих. Когда – нибудь с таким трудом завоеванный талант сослужит ей хорошую службу, но было больно видеть ребенка таким неуверенным в себе.
– Посмотри, как уже поздно, – сказала Эмма. – Думаю, котенку пора принять ванну, не так ли?
– Да, – согласился Райдер.
– Минетта, раз уж мы сегодня не будем мыть волосы, хочешь, я заплету их в косу и заколю на макушке?
Ее маленькое личико просияло.
– Почему бы тебе не сбегать ко мне в комнату и не взять резинку?
Когда детеныш взбежала по лестнице, Эмма опустилась рядом с Райдером.
– Женевьева присутствовала на собрании стаи и сказала им, что переезжает сюда. И что ты жестокий.
Райдер хмыкнул, словно его ударили кулаком в живот. Но он обнял ее одной рукой и притянул к себе достаточно близко, чтобы разделить тепло своего тела.
– Спокойно, бард. Мы решим все, что нам нужно решить.
Эмма нахмурилась.
– Почему люди не могут сказать, что она лжет? По крайней мере, это должно быть видно по ее запаху.
– Она пользуется человеческими духами, – сказал Райдер.
Эмма сморщила нос.
– Фу – у—у. – Приторные «ароматы» людей были пыткой, забивающей нос. – Хм. Разве мы не можем пойти к Козантиру? Неужели он не сможет заставить ее сказать правду? И уйти?
Бен поднялся на ноги, его огромные размеры невероятно успокаивали, и положил настольную игру на книжную полку. Когда приехала Эмма, на полках было всего несколько книг Бена по истории, однако игры и игрушки стали появляться все чаще, что почти не осталось свободного места.
– Калум может помочь, – сказал Бен. – Но обращаться к нему может быть рискованно. Это правда, что Козантиры не терпят лжи, но они также очень традиционны. И, насколько я знаю, детеныши всегда остаются с матерью.
– Но она причинила боль Минетте.
– Да. И, поскольку у Калума доброе сердце, он может предпринять шаги, чтобы обеспечить безопасность детеныша. Это не значит, что он выберет пару самцов, чтобы вырастить детеныша женского пола. Он может вернуть Минетту Женевьеве, поручив кому – нибудь присматривать за ней. Или потребовать, чтобы Женевьева переехала в волчью стаю.
– Ой. – Она, конечно, знала об опасности суждений Козантира. Избегать Калума куда лучшая идея. – В твоих словах есть смысл.
Проходя мимо, Бен коснулся ее волос.
– Как сказал Райдер. Мы справимся.
Райдер поднял голову.
– Куда это ты собрался? Ты готовил, так что сегодня моя ночь для уборки.
– Мне нужно кое – что сделать. Вычистить что – нибудь к чертовой матери.
Эмма нахмурилась.
– На кухне уже чисто. Даже пятно от фломастера на полу, где Минетта пыталась нарисовать лягушку, исчезло.
– Не может быть чисто. Райдер всегда оставляет беспорядок, – сказал Бен и исчез. Зажегся свет.
Эмма и Райдер последовали за ним, а за ними Минетта, сжимая в руках ярко – розовую резинку для волос.
– Ого, я и не знал, что кухни могут так сиять, – сказал Райдер.
Бен усмехнулся.
– Со мной такого никогда не случалось, но я видел кухню Козантира такой безупречной. И кухню Зеба, и Шея.
Эмма склонила голову набок.
– Ты нанял Джоди и ее команду, чтобы они здесь убирались?
Рассмеявшись, Бен притянул ее к себе и легонько поцеловал. Только его запах, его прикосновение, сила его рук заставили ее прижаться к нему, пытаясь вспомнить разговор.
Уборка. Верно.
– Нет. – Он повернул ее и указал на дальнюю стену. В плинтусе виднелась маленькая дырочка.
– Раньше этого там не было, – Райдер поднял Минетту и посадил ее себе на бедро.
– Я думаю, мы приобрели пару брауни, – сказал Бен. – Нам придется оставить для них сливки и печенье.
Эмма обхватила Бена и крепко прижалась. В старых сказках, которые, по – видимому, все еще были правдой, домовые – уборщики служили семьям в обмен на лакомства. Но они жили только с семьями. Счастливыми семьями.
На лице Райдера застыло незнакомое выражение, очень похожее на удивление детеныша, впервые увидевшего Луну.
– Печенье и сливки? – Сделав глубокий вдох, Эмма произнесла одну из любимых фраз Бена: – Я позабочусь об этом.
Глава 26
Ближе к вечеру следующего дня Бен зашел в продуктовый магазин и направился в молочный отдел, чтобы купить упаковку сливок.
Печенье тоже было в его списке, но медвежонок, должно быть, потратил все утро на выпечку. Во время ланча она заскочила на строительную площадку и привезла полный пакет печенья для него и его команды.
Кажется, Райдер рассказал ей, как сильно Бен любил печенье с арахисовым маслом.
Он покачал головой. Она всегда делала такие мелочи, которые говорили о том, что она думала о нем, что она достаточно заботится о том, чтобы узнать его вкусы. В отношении Райдера было то же самое. Так вот на что было бы похоже иметь мать?
Кто знает? Ни он, ни Райдер. На самом деле, никто из них, включая Минетту, не рос в атмосфере материнской любви.
Мать Эммы, конечно, не учила ее заботиться о семье, но все, что она делала, показывало ему и Райдеру, чего им не хватало. И Минетта впитывала заботу и внимание Эммы, как растение, страдающее от засухи. Должно быть, инстинкт подсказал Эмме, как быть матерью.
Ни ему, ни Райдеру, ни Эмме не посчастливилось иметь и маму, и папу, которых можно было бы использовать в качестве примеров. Но они постепенно переходили к настоящим отношениям. От друзей к любовникам.
Он хотел ее с того самого момента, как увидел, но теперь… теперь, когда она ему нравилась, он любил ее и спаривался с ней… Потребность была постоянной. Он был хуже, чем перегруженный тестостероном молодой мужчина, вожделеющий ее от пробуждения до сна. Райдер был в таком же состоянии.
Очевидно, Эмма тоже. Она щедро делила свои ночи между ними. И позволила заманить себя в дополнительную игру.
С улыбкой он потер зудящие царапины на груди. Поскольку Райдер был потрясен известием о возвращении Женевьевы, Эмма провела ночь с ним. Этим утром, после ухода Райдера, Бен зашел в ее спальню, чтобы сообщить, что Минетта все еще спит, и он уходит.
Только что вышедшая из душа медвежонок была вся такая мягкая и влажная. Утренний свет придал блеск ее волосам и золотил разгоряченную кожу. Ее глаза все еще были сонными, когда она увидела его, но запах в комнате быстро сменился интересом.
Этого было достаточно. Прежде чем она успела пошевелиться, он сорвал с нее полотенце и бросил на кровать, начав их дневное путешествие самым старомодным способом. Даже без влияния полной луны она легко ему поддалась. Черт, эта женщина могла быть восхитительно требовательной.
И уютной. Черт, он не смог отпустить ее и в итоге опоздал на работу.
Его строительная бригада весь день дразнила его из – за опоздания – и следов от укусов, которые она оставила у него на шее.
Тем не менее, то, что она делила свое время между ним и Райдером, было не так, как он хотел, чтобы их семья – черт возьми, ему нравилось это слово – их семья функционировала. Когда она почувствует себя более непринужденно, они с Райдером будут наслаждаться ее благосклонностью вместе, как и положено сородичам.
И он начал использовать свои пальцы, чтобы подготовить ее к тому, чтобы она смогла принять их обоих одновременно. Черт, она была восхитительно шокирована. Раздраженно фыркнув, он незаметно поправил свой внезапный стояк.
С коробкой сливок в руке он подошел к кассе.
Старый Альберт Бейти ухмыльнулся ему.
– Либо бард начала добавлять сливки в кофе, либо вы купили себе брауни.
Бен усмехнулся.
– Появились вчера. Никогда не видел кухню такой чистой.
– Другие существа – это нечто. – Когда дверь в магазин открылась, Бейти оглянулся. Уголки его рта опустились, как будто он надкусил тухлятину многолетней давности.
Проследив за его взглядом, Бен увидел в дверях Женевьеву. Бросив взгляд на широкую витрину магазина, он понял, что она, несомненно, заметила его с тротуара. Дерьмо.
– Бен, – ее улыбка была сладкой. Невинной.
Однажды он наблюдал, как жук – убийца легонько постукивал по паутине. Пауку показалось, что он поймал муху. Поспешил к ней. И умер. Какую засаду она приготовила для него? Бен кивнул и отвернулся.
Подойдя слишком близко, она коснулась его руки.
– Я пришла попросить тебя вернуть моего ребенка. Я знаю, что ты не вор, как твой брат.
– Он не вор, – прорычал Бен. – Минетта – его детеныш. Я уже ответил тебе – ты не получишь от нас денег. И ты не получишь Минетту.
Она разрыдалась. Ее голос звучал так громко, что его мог услышать весь магазин.
– Пожалуйста, пожалуйста, кахир, заставь своего брата вернуть моего маленького детеныша. Я так сильно ее люблю. Как он мог украсть ее у меня?
Вот, черт. Он знал, что покупатели смотрят на него, завороженные этой сценой.
– Ты не заботилась о ней, – сказал он. – Ты причинила ей боль, пренебрегала ею. Я должен…
– Райдер был тем, кто причинил боль ей… и мне. – Она дернула Бена за руку, громко всхлипывая. Слезы текли по ее лицу. – Она даже не разговаривает с тех пор, как он забрал ее у меня. Ей нужна мамочка.
– Клянусь Богом, Райдер никогда бы не причинил вреда женщине. Никто бы в это не поверил. – Бен резко отвернулся.
Она отшатнулась, словно он ударил ее.
– Как ты можешь быть таким жестоким? Ни один мужчина, особенно такой жестокий, как он, не должен заботиться о маленьком ребенке. Я… я что – нибудь сделаю. – Она оглядела магазин. – Я знаю, что порядочные люди здесь не позволят этому случиться с матерью, единственное преступление которой – бедность.
– Ты лжешь…
Прежде чем он успел закончить, Женевьева выбежала из магазина, оставив после себя ошеломленную тишину.
– Вот это работа, – Бати пробил сливки и взял деньги, которые протянул Бен.
Люди в проходах все еще пялились на Бена.
– Это она причинила боль Минетте. Морила ее голодом, – сказал он им. Его слова не были гладкими и отточенными, как у Женевьевы, но были неуклюжими, как у гризли.
Выходя из магазина, Бен почувствовал на себе тяжесть неодобрительных взглядов аудитории. И услышал первые перешептывания.
Глава 27
С тех пор, как Женевьева вернулась из Фарвея два дня назад, напряженность в Колд – Крике и в маленькой семье Бена возросла.
В пятницу на строительной площадке запах враждебности по отношению к Райдеру усилился, и Бена это разозлило настолько, что он был готов показать гризли в ярости.
Все сотрудники знали Райдера. Симпатизировали ему. Даже когда он был погружен в свою утонченную работу по дереву, он прерывался и протягивал руку помощи тому, кто в ней нуждался. Молодые мужчины ценили, что Райдер всегда готов ответить на вопросы; старшим нравилась дополнительная помощь. Теперь, внезапно, половина команды с ним не разговаривала; они свирепо смотрели на него.
Должно быть, Женевьева рассказала что – то, что повиляло на них.
Райдер никогда не был разговорчивым, но с наступлением утра кот замкнулся. В конце концов, он просто собрал свои инструменты и ушел.
Бен проворчал что – то себе под нос. За прошедший месяц Райдер изменился, стал счастливым. Благодаря любви и заботе Эммы он излучал довольство, словно солнце лучи. Но сегодня, когда он уходил, на его лице снова появились циничные морщины. Его защита встала на место.
Клянусь Богом.
И все же ребята в команде были отличными, Бен не нанимал придурков. Многие оборотни действительно верили, что Райдер сделал что – то не так.
Бен вставил гвоздь на место и вогнал его с такой силой, что оставил на чертовом дереве вмятину, что взбесило его. Хорошо, что это место скроется под отделкой.
Пот стекал по его лицу. Воздух позднего утра начинал нагреваться. Раздраженно хмыкнув, Бен снял фланелевую рубашку и продолжил работу.
– Босс, к вам посетитель, – раздался голос Кеннера из гостиной.
И что теперь? Мечтая о адском псе, на котором можно было бы выместить свой гнев, Бен вышел на улицу.
Алек стоял на лужайке перед домом, засунув руки в карманы джинсов, осматривая проделанную работу.
– Есть минутка?
– Конечно. – Бен подошел к холодильнику на задней двери своего грузовика, достал воду и бросил еще одну бутылку кахиру. – Ты здесь при исполнении – шериф?
Челюсть Алека напряглась.
– Я чертовски надеюсь, что нет. – Он направился к большому клену, который затенял фасад и был вне пределов слышимости бригады.
Бен прислонился к стволу.
– Итак?
– Похоже, твой брат забрал этого детеныша у ее матери без разрешения.
– Да, по чертовски веской причине.
– Вчера вечером в закусочной мать объявила, что Райдер был склонен к насилию, и она выгнала его, потому что он причинял ей боль. Говорит, что, когда она увидела его вчера и попросила вернуть ей ребенка, он ударил ее.
Бен выпрямился.
– Он не виделся с ней вчера.
– Она демонстрировала свой синяк под глазом в закусочной, пока Энджи не попросила ее уйти.
Вот почему строительная бригада прожигала дыры в Райдере. Не зная, что женщина лгунья, они приняли ее вранье за чистую монету. Если они думали, что Райдер причинил боль женщине, было удивительно, что вся команда оборотней не надрала ему задницу.
– Клянусь Богом, она лжет. Мой брат никогда бы не причинил вреда женщине, – мир приобрел резкий контраст от его ярости. – Это Женевьева обижала Минетту. Вот почему он забрал детеныша.
Алек открыл воду и медленно выпил.
– Женевьева не приходила ко мне с обвинениями… пока.
Шериф был не из тех, кто бросается в бой – по крайней мере, до тех пор, пока не учует каждый запах и опасность в кустах. Бен сделал глубокий вдох и попытался собраться с мыслями.
Неужели эта женщина настолько глупа, чтобы пойти к Алеку и обвинить Райдера? Неужели она думает, что может лгать полицейскому? Или Козантиру? Может быть. Она была искусна и пользовалась духами.
– А что Калум может сказать по этому поводу? – Козантир был не из тех, кто прячет голову в песок, если возникают проблемы. А это были чертовски серьезные проблемы.
– Его нет в городе. Вернется во вторник. – Алек нахмурился. – Бен, она рассказывает складную историю, и с этим подбитым глазом люди беспокоятся о детеныше. Ко мне целый день только и подходят с вопросами.
– Ты когда – нибудь встречался с Женевьевой?
– Нет, что кажется немного странным, – ответил Алек. – Учитывая ее обвинения, я думаю логично было бы посетить шерифа или Козантира. Вместо этого она разжигает охоту на ведьм с твоим братом в качестве мишени.
– Ни хрена себе. – Бен почесал плечи о ствол дерева, несмотря на то что Эмма отругала бы его за то, что он порвал ткань. – Вот факты, Алек. Эта корыстная мегера пренебрегла Минеттой и даже била ее. Когда Женевьева увидела наш большой дом, она решила получить какой – то статус и предложила жить со мной и Райдером. Я сказал, что ни за что на свете, и подумал, что она ушла. Но теперь она вернулась и изображает скорбящую мать.
– Ей – богу, интересная афера, – пробормотал Алек.
Шериф поверил ему?
– Ты думаешь, я позволил бы Райдеру переехать ко мне, если бы он был жестоким засранцем?
Алек пожал плечами.
– Семейными принципами можно пренебречь. Люди, особенно сородичи, многое прощают. Помнишь, что Герхардт позволил сделать своему брату?
– Да. – Предыдущий альфа позволил своему брату терроризировать самок волчьей стаи. – Тем не менее, у нас с Райдером одни и те же инстинкты: самки и детеныши подлежат защите. Как кахир, я бы не стал закрывать глаза на жестокое обращение.
Алек слегка улыбнулся.
– Я видел, как вы двое передавали барда друг другу в поисках ласки на прошлой неделе. Она не выглядела сильно травмированной.
Бен улыбнулся. Эмма никогда не выглядела травмированной после ночи, проведенной с Райдером – просто удовлетворенной. Он вернулся к проблеме.
– Нет способа доказать, что Райдер не причинял вреда Женевьеве. Но он этого не делал, так что никто – кроме нее – не может утверждать, что он это сделал.
– Она не упомянула ни о каких свидетелях. Однако их отсутствие не в пользу обеих сторон, Бен. У вас есть свидетели того, как она издевалась над детенышем?
– Только не здесь. – И, судя по тому, что Райдер говорил о Фарвее, заставить кого – либо дать показания против Женевьевы может оказаться непросто. Судя по всему, горожане были либо убеждены, что женщина замечательная, либо не станут выступать против нее, опасаясь ее гнева. – Черт возьми, Алек, Минетта не будет в безопасности с Женевьевой.
– Я тебя слышу. Но, по человеческим законам, у каждого родителя есть определенные права на ребенка. На самом деле, эта мать могла бы привлечь Райдера к ответственности за похищение. – Зеленые глаза шерифа потемнели от беспокойства. – По традиции даонаинов, самцы не растят детенышей, когда есть мать. Нередки случаи жестокого обращения со стороны самцов, но самка, причиняющая вред своему детенышу, встречается крайне редко.
Другими словами, был чертовски хороший шанс, что Женевьева победит.
***
В кошачьем обличье Райдер быстрым шагом направился на север через лес, пытаясь избавиться от гнева. И отчаяния.
На строительной площадке он услышал приглушенные комментарии. После ухода он задал несколько вопросов в закусочной и бакалейной лавке и получил ответы, которых ожидал. Женевьева продемонстрировала синяк под глазом и объявила, что он ударил ее. Реакция людей, которых он встречал в городе, говорила ему, что он облажался.
Он почти ожидал, что Женевьева воспользуется этой тактикой – она делала это и раньше, – но быть оклеветанным в Колд – Крике было больно. А что он мог сделать? Ничего – кроме того, что признать ее обвинения правдивыми и избить ее до полусмерти.
Блять. Он не мог найти в себе сил злиться на строительную бригаду. Они ему нравились, ему нравилось с ними работать. Не их вина, что Женевьева была мастером манипуляций. Черт, она обманула его с самого начала.
Однако тот факт, что команда знала его и все еще была обманута ложью Женевьевы, в значительной степени доказывал, что он не сможет победить ее.
Он перепрыгнул через поваленное зимой дерево и приземлился на поросшую мхом землю.
Черт возьми, он надеялся остаться и построить семью с Беном – и с Эммой. Он хотел разделить ее с Беном, чтобы она была в их жизни со всей ее застенчивостью, ее милостью, ее хрипловатым смехом и музыкой, которая тянулась за ней, как новый щенок.
Неоправданные надежды.
Над пологом леса кружил ястреб, выискивая неосторожного грызуна. Когда солнце скрылось за одним из белых пухлых облаков, температура на горе резко упала.
Очень похоже на атмосферу на строительной площадке сегодня.
Черт, если бы дело было только в нем, он бы, черт возьми, остался и боролся с ложью Женевьевы. Боролся за жизнь с Эммой и Беном. Но он не мог рисковать. На этот раз он потеряет не только репутацию, но и Минетту. Котенок не выжил бы в руках Женевьевы.
Он услышал шорох в подлеске – кролик или грызун. Но, несмотря на то что он был в форме пумы, у него не было аппетита.
Хотя уезжать из Колд – Крика будет чертовски больно, он выживет, потому что у него была Минетта, ради которой стоило жить. Но что это сделает с Беном? Укол боли был таким быстрым и острым, что казалось, будто охотник выстрелил в него, послал пулю прямо сквозь ребра в сердце.
Черт, мне жаль, Бен. Райдер ворвался в жизнь гризли вместе с любимым детенышем, а теперь он уходил. Не требовалось никакого воображения, чтобы увидеть дыру… опустошение… которое он оставит после себя.
А что насчет медвежонка? Они с Беном пытались завоевать ее расположение. Черт возьми, они были достаточно оптимистичны, чтобы парные браслеты лежали в тумбочке Бена. Теперь они никогда не будут использованы.
Она могла лелеять собственные надежды. Клянусь Богом, она и так достаточно настрадалась в своей жизни. Добавить к ее боли еще… Черт возьми, он знал, что жизнь несправедлива, но мысль о том, что его действия причиняют боль Эмме, была больше, чем он мог вынести.
Тропа разветвилась, и Райдер остановился. Опустив голову, он стоял в нерешительности, пока ветер кружил опавшие листья и вечнозеленую хвою, а капли дождя проникали сквозь кроны елей. Он сбился с пути во многих отношениях.
И причинил боль стольким людям.
Наконец, он поднял голову. Вдохнул. Уловив запах Оуэна на развилке слева, он пошел по тропе вверх.
***
Три часа спустя Райдер закончил монтаж новых солнечных батарей Оуэна и почувствовал себя лучше. Когда Райдер появился, кахир изучающе посмотрел на него, молча передал ему инструменты и заставил работать.
Тишина помогла. Мирная бревенчатая хижина Оуэна была такой же уединенной, как и лесная глушь, где Райдер и Бен начинали свою жизнь. Но гораздо красивее. Владения кахира располагались посередине трех небольших висячих долин, которые спускались в главную долину внизу. Водопад каскадом низвергался с зубчатого утеса над долиной Оуэна и стекал в небольшой бассейн рядом с его домом.
Закончив с последней проволокой, Райдер потянулся и посмотрел через комнату на кахира.
– Как ты притащил сюда все это кухонное барахло?
Оуэн усмехнулся.
– Принёс на спине. Все, что я не могу унести или разобрать – например, дровяную печь, – требует вертолета, а это стоит немалых денег. С другой стороны, у меня здесь не так много накладных расходов.
Только электричество на солнечных батареях. Никакого кабеля. Никакого интернета.
– Как ты держишь еду холодной?
– Ящик в воде. Ручей питается ледником. Должен сказать, что таскать пиво было мучительно, пока я не научился делать свое собственное.
– Да, держу пари. – Райдер убрал инструменты обратно в кейс Оуэна. – Зачем тебе солнечные батареи, если ты ненавидишь технологии?
Сидя на середине лестницы, ведущей на чердак, Оуэн возился с перилами. Нижний столб образовало обрезанное дерево, и он оплетал ветви дерева вокруг горизонтальных перил, создавая замысловатый узор.
– За домом западный хребет закрывает солнечный свет ранним вечером. А чтение при свете фонаря или свечи – отстой. Я с нетерпением ждал настоящего света.
Райдер усмехнулся.
– Понятно.
– Давай выпьем пива.
Несколько минут спустя Райдер сидел на крыльце в кресле, вырезанном из огромного пня и отполированном до блеска. А ледяное домашнее пиво было чертовски вкусным. Оборотень оказался весьма кстати.
У него также был хороший вкус в выборе недвижимости. Окруженный весенне – зеленой травой, чистый голубой пруд впадал в крошечный ручеек, который сбегал в соседнюю долину. Белоснежные вершины гор окружали горизонт. С довольным вздохом Райдер закинул ноги на бревенчатые перила.
– Красивое место.
– Да. – Оуэн сделал глоток пива и посмотрел на Райдера. – Теперь, когда у тебя появилась возможность расслабиться, ты не хочешь рассказать мне, что грызет тебя за хвост?
Дьявольщина.
Беглый взгляд показал, что Оуэн ждет, как терпеливая кошка у норы суслика.
– Полагаю, в наши дни это вряд ли секрет. – Горько пожав плечами, Райдер в нескольких кратких фразах изложил историю кота, включая ущерб, нанесенный Женевьевой его репутации в Фарвее.
Оуэн кивнул, как будто ничуть не удивившись.
– Я видел неприязнь между вами той ночью в таверне. И все же интересно, почему никто не заступился за тебя в том другом городе?
– Люди, с которыми мы там тусовались, были ее друзьями. – Райдер покатал охлажденную бутылку между ладонями. – И, как сейчас, у нее были синяки. Очевидно, кто – то причинил ей боль, и она сказала, что это был я. Как тут, черт возьми, ты докажешь обратное?
– Так, кто же ее избил? Почему она не указала пальцем на настоящего преступника?
Райдер цинично рассмеялся.
– Я сомневаюсь, что кто – то причинил ей боль без ее разрешения. Она была зла на меня, а когда она хочет подзаработать – или отомстить – у нее нет границ. Она, вероятно, попросила кого – нибудь ударить ее.
– Это отвратительно. – Оуэн подумал о своем пиве и сделал глоток. – Не знаю, как насчет Фарвея, но я сомневаюсь, что даонаин может причинить вред здешней женщине.
– Это еще почему?
– В прошлом году Козантир обнаружил оборотня, кто жестоко обращался с женщинами, хлопнул его по плечу и отправил прямиком к Матери. Отличный сдерживающий фактор, да?
– Ни хрена себе. – Райдер слышал, что Козантир может убить одним прикосновением, но никогда этого не видел. С другой стороны, Калум обладал большой силой. Больше, чем большинство Козантиров. – Нападавший на нее, вероятно, не был оборотнем. Осмелюсь предположить, что она наняла мужчину – человека, который поставил ей синяки.
– Человека?
В голосе оборотня звучало такое потрясение, что Райдер на самом деле ухмыльнулся… хотя он чувствовал то же самое. Мужчины – даонаины иногда спаривались с человеческими женщинами, особенно если они были в отчаянии. Но самки не впадали в отчаяние, когда самцы превосходили их по численности, по крайней мере, впятеро к одному. Люди пахли непривлекательно, так что для женщины трахаться с ними было… извращением. На самом деле, открытие, что Женевьева трахалась с людьми, было главной причиной, по которой Райдер прекратил их все более антагонистичные отношения.
Он взглянул на Оуэна.
– Использование человека работает. Вот как она разрушила мою репутацию в Фарвее. Никто мне не поверил.
Оуэн понимающе хмыкнул.
– Умный ход с ее стороны. Хотя я удивлен, что никто не учуял ее ложь.
Райдер поморщился.
– Она любит сильные духи. Скрывает отсутствие желания и ложь.
– Черт, это подло. – Брови Оуэна сошлись на переносице. – Если бы дело дошло до Козантира, он, возможно, не заставил бы ее говорить правду – не так, как он поступил бы с мужчиной. Несмотря на то, что мы живем в двадцать первом веке, у даонаинов все еще есть колоссальные двойные стандарты. Держу пари, она рассчитывает на это, – он покачал головой. – Не дай этой женщине победить.
– Оуэн, она уже победила.
– Черт. – Кот с сердитым видом отвернулся. – Женщины. Если они не прилипчивые шлюхи, то лгуньи – манипуляторы. Не могу придумать, кому бы я доверил прикрывать свою спину.
