Текст книги "Вечер медведя (ЛП)"
Автор книги: Шериз Синклер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 23 страниц)
Достаточно сильно, чтобы он поморщился.
Бен выглядел потрясенным.
– Эмма?
После мгновения ошеломления Райдер взревел, его смех был глубоким и богатым.
– Мне нужно быть более осторожным с тем, о чем я прошу.
Она внимательно посмотрела ему в лицо, незаметно встряхнув пульсирующей рукой. Бицепсы мужчины были тверже камня.
– Ты серьезно?
– О да, – он обнял ее и легонько поцеловал. – Это показывает, что тебе не все равно, иначе ты бы не беспокоилась. Я постараюсь больше ничего не испортить.
Он хорошо ее понимал.
– Тогда ладно.
Когда тревога покинула ее, она начала подумывать о побеге. Ей нужна тишина. Она хотела спрятаться. Что все подумают? Будут ли они смотреть на нее свысока за… за то, что она устроила этот беспорядок во время Белтейна?
Прежде чем она успела сделать шаг, Козантир – ее Козантир – остановил ее.
– Бард, Вики сказала, что ты знаешь песни Белтейна. После того, как мы перекусим и выпьем, чтобы привести тебя в чувство, не могла бы ты спеть нам?
Восторженные возгласы наполнили поляну и согрели ее сердце.
Она огляделась. Оборотни Колд – Крик улыбались. Счастливые с ней и за нее. Да, это был ее город.
Энджи оттащила ее от Бена, чтобы обнять. Бри и Бонни последовали за ней. Вики ухмыльнулась и тихо сказала:
– Приложи лед к руке и в следующий раз целься в более мягкое место.
В следующий раз.
Зная Райдера, появление следующего раза было вполне возможно. Еще лучше, если Эмма будет рядом, чтобы наказать его, и у нее хватит смелости сделать это.
С дрожащим смешком Эмма обняла маленькую, невероятно крепкую женщину.
– Я так и сделаю. Я так и сделаю.
***
После бесконечной ночи, праздничного завтрака и пения у Эммы хватило сил только на то, чтобы накинуть халат, прежде чем она рухнула на кровать.
Озабоченно нахмурив брови, Райдер застыл в дверях. Позади него Бен издавал обеспокоенные звуки себе под нос, как престарелый дедушка.
Хотя от их беспокойства у нее внутри все сжалось, ей нужно побыть одной. У нее перехватило дыхание, глаза защипало от слез.
– Клянусь Богом, Эмма. – Ошеломленный Райдер двинулся вперед. – Не плачь.
Она указала на дверь.
– Уходите, вы оба. Я в порядке. Мне просто нужно немного отдохнуть. – Побыть одной.
Бен понимающе кивнул, выдернул товарища из комнаты и закрыл дверь.
У нее было мгновение, чтобы подумать, как забавно, что отчужденный кот был братом, которого больше всего расстроили ее слезы, а затем… эти слезы пролились и обожгли ее исцарапанные щеки. У нее вырвалось рыдание, и она уткнулась лицом в подушку, чтобы их заглушить.
О, ей хотелось закричать. Ударить по чему – нибудь. Кричать и плакать, смеяться и плакать. Но все, что она могла сделать, это только рыдать.
В смерти Гэри и Андре не было ее вины. Не… Моя… Вина.
Она не была изгнана. Никогда. Бог не согласился с решением Козантира. Ей не придется провести годы в одиночестве, чувствуя ненависть.
Так много долгих, тихих ночей, холодных и голодных, в тоске по своему клану. Рыдания рвались из ее горла.
И все же она не могла ненавидеть Седрика. Он потерял сына. Он больше не был могущественным мужчиной ее юности. Годы горя… и ненависти… подкосили его. Сломали его.
Годы изменили и ее, как в лучшую, так и в худшую сторону.
Ее рыдания замедлились. Остановились.
Мокрая подушка прижималась к ее щеке, пока она тихо лежала, чувствуя себя лучше, словно после катарсиса.
Годы прошли, и их уже не вернуть. Однако мастер – бард научил ее изучать прошлое, даже помня, что Мать была богиней равновесия.
Мудрый оборотень отметил бы ее благословения, а также ее испытания.
Благословения. Хм. Что ж, хотя годы в глуши были одинокими, она тоже повзрослела. Она была не такой… отмороженной на голову… как многие женщины ее возраста.
За время, проведенное в одиночестве, она также выросла как бард, даже если ее аудиторией были древесные феи и птицы.
Оглядываясь назад на свою молодость, она знала, что мать вырастила ее слишком… чувствительной… к общественному мнению. Эмма ожидала, что другие люди будут судить ее сурово, а одиночество только усугубляло проблему. Ей нужно было поработать над этой неуверенностью – хотя, как и Райдер, она могла время от времени ошибаться.
Ее губы изогнулись в улыбке. Было забавно ударить его. Однако, учитывая размер и твердость его кулака, она не стала бы просить его сделать то же самое с ней.
Он был очень недоволен, что она не поделилась с ним своим прошлым. Ей следовало это сделать, но она боялась. Страх заставил ее совершить немало глупостей, не так ли? Начиная с того, что она повела себя как загнанная гусыня, когда столкнулась с Гавейном.
Присев, Эмма вытерла лицо и печально усмехнулась. Она заслужила очки за то, что… в конце концов… победила панику и обернулась. У нее вырвался смешок. Возможно, «победить» было неподходящим словом. Скорее, едва справилась. Тем не менее, она развернулась, чтобы встретиться с ней лицом к лицу. Она не была трусихой. Не совсем.
Пугала необходимость контролировать свои действия. Жизнь среди других оборотней – мужчин – оборотней – очевидно, усилила ее сексуальное влечение до устрашающего уровня. В своем отчаянном желании вернуться на Собрание она легко могла броситься со скалы.
Она покачала головой, глядя на свои грязные руки. Два ногтя были обломаны до самого основания. Ее ладони были ободраны и порезаны в нескольких местах. Все ее тело было исцарапано ветками, в синяках от падений. Она была не в своем уме.
С другой стороны, спаривание с Беном в полнолуние было совершенно другим видом безумия.
Она закрыла глаза и вспомнила ощущение его уверенных рук, то, как сильно он взял ее, такой неистовый, но полностью контролирующий себя. Его требования тянули ее за собой до тех пор, пока она не перестала чувствовать ничего, кроме своей потребности и его удовольствия от ее удовлетворения.
На ее первом Собрании – до того, как все пошло наперекосяк, – спаривание было приятным. С Беном секс был ошеломляющим, пугающе интенсивным. Но смогла бы она отпустить себя, если бы не чувствовала себя в такой безопасности? В его объятиях она чувствовала себя защищенной.
За недели, проведенные в его доме, она научилась доверять ему. Желать его. Любить его.
Было ли это тем, что чувствовали спутники жизни?
У нее перехватило дыхание. Может, теперь у нее появится шанс ответить на этот вопрос.
Она могла остаться здесь, в Колд – Крике, где ее ценили как барда. Где у нее были друзья, которые стояли рядом с ней. Она фыркнула. И где друзья обучали ее тонкому искусству бить своенравного самца.
Но самой волнующей – пугающей – замечательной частью пребывания в Колд – Крике было то, что здесь жили Бен и Райдер.
Нуждаясь в утешении, она обхватила руками подушку. В течение многих лет ей не нужно было думать о том, чтобы рисковать чем – то, кроме своей физической безопасности. Рисковать своим сердцем было, честно говоря, бард, делом решенным. Двое мужчин уже владели ее сердцем.
Она влюбилась в Бена задолго до этого, в Райдера – совсем недавно, но не менее сильно. Как хорошо, что она любила их обоих, раз уж их нельзя было разлучить.
Но что они о ней думают? Могут ли они вообще… когда – нибудь… видеть в ней нечто большее, чем подругу?
Она спарилась с Беном. Райдер поцеловал ее. Он хотел спариться с ней на Собрании, будет ли он все еще заинтересован, когда луна пойдет на убыль?
Раздраженно рассмеявшись, она уткнулась головой в подушку. На самом деле проживать жизнь очень тяжело.
Но ведь у нее было время, не так ли? Возможно, это величайший подарок, который преподнесло ей появление Седрика и разрешение ее тревог. Теперь было время разобраться во всем.
Она решительно кивнула. И она это сделает.
Стук в дверь вывел ее из задумчивости.
Прежде чем она успела ответить, дверь открылась, и внутрь вошел целитель.
– Козантир сказал, что ты нуждаешься в уходе. – Его серебристый взгляд окинул ее с головы до ног, и худощавое лицо потемнело от гнева. – Клянусь гребаными яйцами Бога, что ты с собой сделала?
***
Райдер открыл дверь спальни Эммы и вошел. Похоже, Донал все еще разглагольствовал.
– Клянусь святым Херне, мне лучше не приходить и не делать еще одно исцеление. Если ты хочешь убежать в лес, то, блин, подожди, пока я разрешу. Я ясно выразился?
Ее глаза, покрасневшие от недавних слез, вспыхнули раздражением. Тем не менее, она сказала, раскаиваясь:
– Да, Целитель.
Райдер усмехнулся, его беспокойство отступило. У нее была чертовски травмирующая ночь, она, несомненно, выплакалась и, несмотря на работу целителя, все еще выглядела разбитой, но ее дух был жив и здоров.
Черт, она была невероятной.
Когда Донал повернулся к ней спиной, она скорчила гримасу. Райдер не смог подавить смешок.
Донал перевел ледяной взгляд на Райдера.
– После того, как она примет душ, не давай ей нагружать ногу. Я залечил повреждения, так что завтра она сможет снова пользоваться бандажом и тростью еще пару дней. – Он обошел Райдера и вышел, хлопнув дверью.
Райдер подумал, не проводить ли его. Нет. Наверняка целитель знал, где выход.
Райдер перевел взгляд на Эмму. Донал уменьшил припухлость на ее ноге, но все остальное было в беспорядке.
– Бен принимает душ. Он послал меня помочь тебе. Он не хочет, чтобы ты упала. Снова.
Румянец на ее щеках стал нежно – красным. Черт, она была хорошенькой.
– Я могу встать сама.
– Нет. – Он стащил ее с кровати. Кто – нибудь когда – нибудь чувствовал себя так прекрасно в его объятиях?
Бен, будучи одновременно и гризли, и кахиром, всегда предпочитал самок покрупнее.
Как только Райдер достиг своего зрелого веса и габаритов, он тоже обнаружил, что предпочитает женщин достаточно высоких, чтобы легко целоваться, и достаточно плотных, чтобы заполнить его большие ладони. Хотя женщины всех размеров были привлекательны, ему нравилось не беспокоиться о том, что он сломает женщину, когда будет сверху.
Ткнувшись носом в ее волосы, он крепче прижал ее к себе, наслаждаясь мягкими округлыми изгибами. Это напомнило ему историю о человеческой Златовласке. Этот симпатичный медвежонок был не слишком мал, не слишком велик; она была в самый раз.
Когда он не поставил ее на ноги, она поняла, что он планировал нечто большее, чем просто помочь ей встать с постели.
– Ты же знаешь, я могу ходить.
Он направился через комнату.
Она начала ерзать.
– Эй, – предупредил он, но его проигнорировали.
Кого – то надо проучить. Угроза уронить кого – нибудь была хитрым приемом – определенно не из тех, которые использовал бы его прямолинейный брат. Райдер, злобный кот, не испытывал таких угрызений совести. Ослабив хватку, он отпустил ее.
– Нет! – С удовлетворенным вздохом она схватила его за плечи.
Он поймал ее без малейшего рывка и едва удержался от смеха.
Ее пристальный взгляд заставил его почувствовать себя намного лучше. Он мог справиться с гневом. Но слезы? Слезы Эммы? То, что он увидел ее плачущей ранее, превратило его сердце в конфетти.
Украдкой поцеловав ее, он осторожно поставил ее на ноги в душе. Не спрашивая разрешения, он снял с нее халат, чем заработал еще один свирепый взгляд. Теперь она была обнажена и донельзя раздражена. При такой провокации некоторые оборотни могли бы нанести серьезный урон зачинщику, но Райдер знал до глубины души, что эта маленькая самка сделает все, чтобы не навредить человеку.
Он включил душ и протянул ей шампунь.
– Нужна помощь?
– Точно нет.
– Не сердись, медвежонок. Я беспокоился о тебе. – Он провел пальцем по ее нежной щеке и нахмурился, увидев царапины от кустов.
– Я… – Выражение ее лица смягчилось. – Извини, что я ворчу.
– Я все понимаю. – Он криво улыбнулся ей. – Осмелюсь предположить, что я был бы еще хуже. Ненавижу чувствовать себя беспомощным.
– Держу пари. – Ее улыбка дрогнула. – Но спасибо тебе за заботу.
О, он вышел далеко за рамки заботы и увлекся гораздо большим.
Он отошел достаточно далеко, чтобы остаться сухим, но достаточно близко, чтобы схватить ее, если она потеряет равновесие.
Закатив глаза, она шагнула под воду, и от ее чувственного вздоха у него затвердел член. – После трех лет мытья в ледяных ручьях я никогда не смогу воспринимать горячую воду как должное.
Держу пари, что нет.
– Да. И мягкие матрасы. Когда я провел лето в горах, я скучал по своей кровати. – Он ухмыльнулся. – Бен, наверное, тосковал бы по сладостям – вроде твоего печенья.
Ее смех мог заставить Райдера улыбнуться.
Когда она наклонилась, чтобы вымыть голову, верхний свет осветил розовые следы укусов на ее шее и плечах.
Его брови приподнялись. Ее соски покраснели и набухли. На ее округлых бедрах виднелись едва заметные следы пальцев… И от нее все еще пахло спариванием.
Так, так, так. Бен определенно нашел ее задолго до захода луны. Рад за тебя, брат мой.
Его член проснулся, вместе с желанием взять ее и оставить свои собственные отпечатки ладоней и следы укусов рядом с отпечатками своего сородича.
Это было бы правильно, так как и должно быть. Сородичи делились.
Пока она мылась, он прислонился к стене и не сводил с нее глаз. Такая красивая – не только снаружи, но и внутри, даже для того, чтобы простить своего предыдущего Козантира.
Он, черт возьми, не простил бы проныру, который изгнал молодую, растерянную самку. Клянусь Богом, он жалел, что его не было там, чтобы защитить ее. Защитить ее, даже если для этого придется три года прожить в глуши.
Ему все еще было трудно поверить, что она выжила.
Но она справилась. И у него было чувство, что она стала сильнее после этого испытания. У нее была… гармония… ее. Да, она беспокоилась о том, что подумают другие, но у нее также были твердые ценности, которые не поколеблет ничье мнение.
Чем дольше он узнавал ее, тем больше уважал. И не только.
Когда она выключила воду, Райдер поднял ее на коврик и положил ее руки на поручень рядом с душем. Он начал вытирать ее пушистым полотенцем.
– Я могу сама это сделать. – Она попыталась забрать у него полотенце.
– Медвежонок, ты сосредоточься на том, чтобы не опираться на ногу. – Он погладил ее по спине, ее сладко округлой попке и длинным соблазнительным ногам. Обошел спереди, осторожно по ее больной ноге, и вверх по бедрам. Он насухо вытер ее лобок, мягкий живот и полные груди.
Уловив запах ее интереса, его желание возросло. Все в нем жаждало отбросить полотенце и ласкать, и лизать, и…
Нет, с нее хватит. И пусть аромат ее желания обжигал его кровь, еще больше потрясений сейчас не пойдет ей на пользу.
Он мог подождать. Для этой женщины он проявит бесконечное терпение.
Бросив полотенце в корзину, он помог ей надеть коричневый халат Бена. Её маленькое тело утонуло в нём, и когда он закатал рукава, она посмотрела на него снизу вверх. Ее нижняя губа задрожала.
– Спасибо, Райдер.
С болью в сердце он провел пальцем под ее все еще опухшими глазами. Что – то еще было не так? Не в силах сдержаться, он притянул ее к себе.
– Медвежонок, чем я могу помочь?
Без всяких колебаний она прильнула к нему. Доверительно. Она доверяла ему. Благодарность за подарок переполняла его.
– Со мной все в порядке. Правда. – Она потерлась лбом о его плечо, как это делала Минетта, когда уставала. – Мне просто нужно хорошенько выплакаться. Это женское дело.
Женевьева никогда не плакала, если у нее не было зрителей… или если ей что – то нужно.
Эмма…
Она стала гораздо большим, чем просто женщиной, с которой он хотел спариться. Он заботился… по – настоящему заботился о ней. Беспокоился о ней. Он знал ее лучше, чем любую другую женщину, и все же, все же в ней были скрытые глубины, которые он не обнаружил. Разве дружба преграждает путь к истинной паре?
– Все в порядке. – Он поцеловал ее в макушку, как своего детеныша. – Я слышал, что вы, чертовы самки, любите шоколад. Я приготовлю тебе чашку какао.
То, как она смеялась, нанося ему символический удар, согрело его изнутри.
Глава 22
Развлекая толпу в таверне и отвечая на вопросы после выступления, Эмма расслабилась на кухне и наслаждалась легким Рислингом, который принес ей Калум. В воздухе витал аромат попкорна от последней приготовленной порции, и Вики оставила полную миску, чтобы Эмма могла полакомиться. Музыкальный автомат был перезапущен, и по коридору разносилась песня Тима Макгроу «One of Those Nights». О, как же она скучала по музыке за годы своего одиночества!
Теперь у нее было все, чего только могло желать ее сердце. Фестивали вроде Белтейна в прошлое воскресенье и эти вечера в таверне, вместе с игрой на гитаре с Райдером и Беном дома. Она улыбнулась. Она могла поклясться, что раз или два слышала, как Минетта что – то напевает.
Эмма сделала глоток из бокала. Хотя звуки переполненного бара были слышны, на кухне было тихо и пусто. У нее было время расслабиться и оценить свое выступление.
Она действительно любила вечера по четвергам. Ну, на самом деле, оба ее вечера в таверне были веселыми. По воскресеньям дети с трогательным вниманием слушали традиционные баллады и обучающие песни. По четвергам она могла быть более разносторонней, меняя свой выбор песен в зависимости от настроения толпы.
Сегодня вечером она планировала романтическую тему, но, увидев Бена и Райдера, сменила ее на менее откровенную, более историческую. Нет необходимости, чтобы все в мире знали о ее чувствах.
Когда – нибудь ей придется поделиться своими чувствами, но… пока нет. Может, она и была трусихой, но она не могла избавиться от воспоминаний о том, как выпалила матери о своей любви и получила пренебрежительный взгляд. Или, когда она обняла горничную и поняла, что ее нежное поведение было неуместным.
Если бы она сказала, что любит Бена, он не был бы жесток, но… что, если он не чувствовал того же? Нет, она не была готова к такому разоблачению. Ещё нет.
Ее губы изогнулись в улыбке, потому что… она нашла другие способы показать свою любовь. Последние несколько ночей – с тех самых пор, как они были на Собрании, – Бен брал ее к себе в постель. В первую ночь она попыталась возразить из чувства приличия, а он рассмеялся, понюхал ее запястье и поцеловал так страстно, что она забыла обо всем, кроме его тела, его вкуса, его запаха.
Самец был ненасытен, и спаривание с ним было познавательным. Иногда, будучи объектом его сильной страсти, она не могла видеть и чувствовать ничего, кроме желания. В другое время он был милым и нежным. Или игриво ласковым. Секс мог быть… забавным.
И она никогда не чувствовала себя такой защищенной и любимой, как тогда, когда он притянул ее к своему массивному телу, обнял и… просто прижал к себе.
О, она так сильно его любила. Слава Богине, она могла показать ему это физически, даже если ее язык не был готов это сказать.
А Райдер? Медленно, но верно она тонула под его чарами. Неужели она ему вообще безразлична? Он казался заинтересованным во время полнолуния, но… возможно, больше нет. Эта мысль вызвала у нее тупую боль, как будто она ранила ее сердце.
Братья часто делились своими женщинами, но, может… может, Бен и Райдер этого не делали. Она не должна делать предположений.
Возможно, Райдер не был заинтересован ею… в этом смысле.
Вздохнув, она взяла немного попкорна. Маслянистый запах заставил ее улыбнуться. Возможно, в один прекрасный день она объявит вечер кино и приготовит попкорн для Минетты.
Сегодня детеныш навещала детей Бонни и была в восторге от «традиции» навещать товарищей по играм по четвергам. После встречи с матерью во вторник она была подавлена, цеплялась за Эмму, Райдера или Бена и не хотела выходить из дома в среду. Слава Богу, она почти пришла в себя.
Эмма нахмурилась. Самцы никогда не обижали самок, но у самок не было таких ограничений. Женевьеве, безусловно, пошла бы на пользу хорошая взбучка.
Конечно, кто – то должен был указать на нее, поскольку Эмма никогда не встречалась с ней.
Мысль о мерзкой матери Минетты нарушила гармонию на кухне. Раздраженно фыркнув, Эмма допила вино и поднялась.
Взгляд на свои ноги поднял ее угрюмое настроение. Ранее ее навестил целитель и объявил, что она может отказаться от бандажа для ног и трости. Она могла даже совершать прогулки в горы. Конечно, Донал нахмурился и добавил:
– Короткие прогулки.
У него, вероятно, случился бы сердечный приступ, если бы она поцеловала его… хотя искушение было велико.
Усмехнувшись, она вошла в хаотичный, завораживающий бедлам, который слышала только в этой таверне. Люди за столиками разговаривали, перекрикивая музыку – и друг друга. Хриплый смех исходил от мужчин, стоявших в два ряда вокруг бара. Шары на бильярдном столе щелкали и глухо ударялись. Женщины хихикали, другие улюлюкали от смеха. Мужчины постарше добавляли баритональные нотки к хриплой песне.
В таверне пахло попкорном и жареным арахисом, древесным дымом и пивом, человеческими духами и одеколоном, и диким ароматом оборотней.
Возле ниши с бильярдным столом, за которым присматривала Рози, Райдер и Бен стояли с группой других мужчин. При звуке грохочущего смеха Бена сердце Эммы забилось тревожным, синкопированным барабанным боем.
В центре зала Вики принимала заказы. Крайняя правая треть зала ожидала официанта. Пора за работу. Эмма схватила поднос и подала знак, что накроет камин и все вокруг. Улыбнувшись, Вики слегка отсалютовала ей. Рози хрипло воскликнула «ура».
После нескольких походов в бар, Эмме оставалось обслуживать только секцию возле больших окон. Недолго думая, она оставила столик с молодыми женщинами – оборотнями напоследок. Когда – нибудь ей удастся преодолеть свою нервозность в присутствии женщин ее возраста.
Когда она приблизилась, путь ей преградил дородный мужчина – человек. Он с важным видом отошел от стола, застегивая кожаную куртку поверх запачканной майки.
– Привет, детка. – Он приветственно поднял руку, и свет от настенных бра отразился от ярких колец. Его взгляд опустился на ее грудь, и он ухмыльнулся. – Хочешь перепихнуться попозже вечером?
Перепихнуться. Он имел в виду спариться? Фу. Она предпочла бы спариться с мерзким, уродливым боггартом. Судя по его самоуверенной позе, он считал себя привлекательным… и, очевидно, не почувствовал отсутствия интереса с ее стороны.
– Нет, спасибо.
Обойдя его, она подошла к столику, за которым сидели женщины, все волчицы – оборотни.
– Могу я принести кому – нибудь выпить?
– Что ж, самое время. Мы ждали целую вечность, – огрызнулась Сара. Она, вероятно, все еще возмущалась песней, исполненной на обрядах Уэсли. – Мне пожалуйста бокал домашнего шардоне, если, конечно, ты сможешь принести его сюда до закрытия.
– О, не будь такой злой, – Кэндис перебросила свои красно – каштановые волосы через плечо. – Из – за того, как тесно стоят столики, трудно протиснуться, особенно кому – то… крупному.
– И медлительному, – сказал кто – то еще себе под нос.
Буть вежлива. Возможно, она должна быть благодарна матери за ее суровое воспитание – за исключением того, что мать заставляла ее чувствовать себя большой и медлительной.
– Кто – нибудь еще хочет выпить?
– Я слышала, ты живешь в доме Бена. – Брюнетка вздохнула. – Бен – кахир. А за Райдера можно умереть.
Совершенно верно.
– Хочешь чего – нибудь выпить? – спросила Эмма.
– Ты? Ты живешь с Беном и Райдером? – Потрясающе красивая рыжеволосая женщина окинула ее взглядом с головы до ног.
– Только потому, что ее ранили, а она – медведь. Калум не хотел, чтобы она кого – нибудь растерзала, если потеряет контроль, – сказала Кэндис.
– Ах ты, бедняжка. – В слащавом голосе рыжеволосой сочилось сочувствие. – Я так рада, что ты поправилась и теперь можешь работать.
– Хм, если ты работаешь, то можешь съехать из дома Бена. – Соблазнительная брюнетка приподняла губы в фальшивой улыбке. – И когда состоится этот знаменательный день?
На самом деле, они были правы. Пришло время найти свое собственное место. Эта мысль образовала пустоту рядом с ее сердцем.
– Мы это еще не обсуждали.
– О, дорогая, надеюсь, ты не тешишь себя надеждами привлечь их внимание? Я знаю Райдера. Он предпочитает женщин… ну, поменьше.
Оскорбление было резким и беззвучно скользнуло между ее ребер. Но оно достигло ее сердца. О, так оно и было. Эмма крепче сжала пальцы на подносе.
Рыжеволосая сочувственно цокнула.
– Он, вероятно, нашел тебе другое применение по дому, но мне бы не хотелось, чтобы он воспользовался тобой.
– О, я думаю, женщина – бард была бы хорошей нянькой, – заметила Сара.
– А еще горничной и кухаркой. Хорошо, что ты учишься готовить, – сказала Кэндис. – Мужчины любят дешевую помощь.
Нет, Райдер и Бен не были такими. Они… не были. Но неприятное ощущение в животе говорило, что она может ошибаться.
– Но не расстраивайся. Я уверена, что другие мужчины могли бы заинтересоваться тобой, – Рыжеволосая улыбнулась Эмме. – Мы слышали о кровавом Собрании в Пайн – Нолле. Очевидно, твоя внешность понравилась по крайней мере паре мужчин.
Которые сражались и погибли.
Фальшиво сочувственные слова жестоко пронзили чувства Эммы. Этот разговор был хуже, чем наткнуться на кусты ежевики и выйти оттуда весь в крови.
– Знаешь, когда я спаривалась с Беном на последнем Собрании, – сказала Сара, – мне пришлось настоять, чтобы он отвел меня вниз и отпустил. Он настоящий собственник.
Бен был с ней? Он никогда не упоминал об этом, когда они говорили о том, как умер Уэсли. Эмма напряглась. Неужели он взял Сару к себе домой? Наслаждался ею в своей огромной постели? Смеялся вместе с ней? Прижимал ее к себе? Бормотал о своем наслаждение и признательности? Чувствуя, что ее нижняя губа начинает дрожать, Эмма сжала губы в прямую линию.
– О, Бен. Он такой большой и сильный. Я присмотрюсь к нему на следующем Собрании. – Женщина, сидевшая рядом с Сарой, перекинула свои вьющиеся светлые волосы через плечо.
Эмма оглядела сидящих за столом. Все женщины были хорошенькими. Рыжеволосая была эффектной. Ни один мужчина не откажет им.
Стоя над ними, Эмма чувствовала себя… огромной. И уродливой. Осознав, что ее плечи начали сутулиться, она выпрямилась.
Неужели официантки должны мириться с подобными оскорблениями? Вики, вероятно, надрала бы им задницы.
Может, когда – нибудь у Эммы хватит смелости применить физическую силу. Этот день еще не настал.
Но отказ быть добычей можно преподнести вежливо. Спасибо тебе, мама, за эти уроки. – Мне очень жаль. Вы совершенно правы – я медлительный медведь. Поскольку обслуживание не отвечает вашим потребностям, возможно, вам следует самим отнести свои заказы в бар.
От самок послышалось удивлённое бормотание.
Эмма ушла, выпрямив спину и с высоко поднятой головой.
Она все еще чувствовала себя уродиной.
***
Припарковав внедорожник на улице, Райдер зашагал по тротуару к дому. Взглянув на звезды, он понял, что сейчас около полуночи. С прояснением неба температура резко упала. Трава покрылась инеем, а воздух наполнился чистым ароматом ледников. После духоты таверны холодный ветер был бодрящим.
Он взглянул на темные окна в главном доме. В кабинете Бена на первом этаже и в окнах спальни на втором этаже не было света. Не похоже, чтобы кто – то еще бодрствовал. Его сородич отработал двенадцатичасовой рабочий день и завтра рано утром опять должен был приступить к работе. Даже гризли в конце концов выматывались.
Райдер не чувствовал усталости. Выступление Эммы включало в себя несколько горько – трагических историй о даонаинах. После этого он, Бен, Квентин, Оуэн и Джо выпили по паре бокалов, анализируя ситуацию, стоящую за этими историями. Бен хотел поиграть в новую настольную игру с Минеттой, поэтому он ушел пораньше, чтобы забрать ее. После того, как Квентин и Джо ушли домой, Оуэн вызвал Райдера на партию в шахматы, которая превратилась в три.
Хорошая музыка. Хорошая беседа. Хорошее пиво. Ему не было так весело уже лет десять, а то и больше.
Хороших друзей у него тоже не было.
Много лет назад они с Беном не предполагали, что в деревне оборотней будет прибыльной строительная компания, поэтому создали свою строительную компанию в городе людей. Их друзья там были людьми.
За время, проведенное с Женевьевой, Райдер так и не завел друзей. Она закатывала истерику, если он не оказывал ей постоянного внимания. Когда они были с другими, все разговоры вращались вокруг Женевьевы. Обсуждение исторических сражений никогда бы не состоялось.
На ярмарке ему нравились люди – некоторые из них были чертовски умны, – но, как и в человеческих городах, ему приходилось следить за своими словами и поведением. Пьяные дискуссии прекратились.
Было чертовски приятно снова оказаться среди своих.
Улыбаясь, он вошел в дом. Различная электроника – свечение от кухонных приборов, потолочный детектор дыма в фойе, цифровые показания часов – давала достаточно света, чтобы он не включал верхний свет.
Тихое бренчание гитары из большой комнаты удивило его. С Собрания Эмма проводила ночи с Беном.
Довольный тем, что его сородич проскользнул мимо ее защиты, Райдер решил подождать. Она была застенчивой маленькой медведицей. Он не собирался делать ничего, что могло расстроить ее – она стоила долгой, неспешной охоты.
Но почему она сейчас не с Беном? Заунывная мелодия в минорной тональности указывала на то, что маленький бард, возможно, несчастлив.
Бесшумной кошачьей походкой Райдер вошел в комнату. Единственное освещение исходило от камина, где золотая саламандра грелась на красных углях угасающего огня.
На диване Эмма свернулась вокруг своей гитары, как будто ее ударили под дых. Повернувшись лицом к черному лесу за окнами, она выглядела… грустной. Одинокой.
Медвежонок никогда не должна выглядеть такой потерянной.
– Что случилось? – Его голос прозвучал хрипло.
Она вздрогнула.
– О, Привет.
Он убрал гитару с ее колен и сел так близко, что его бедро потерлось о ее мягкое бедро.
Ее глаза расширились… но он не смог уловить запаха страха. Прогресс.
– Эмма? – подсказал он.
– Гм. Ничего. Ничего не произошло.
Он взял ее за руки, чувствуя мозоли на кончиках пальцев от гитары.
– Попробуй еще раз, медвежонок.
– Довольно, Райдер. Просто у меня плохое настроение. – Ее смех был горьким. – Не нужно сидеть со мной или пытаться быть милым, когда ты, несомненно, хочешь спать.
– Приятно слышать. – Он молча изучал ее. Это была не та Эмма, которую он знал – не то, чтобы он знал ее хорошо. Но он никогда не видел ее сердитой без причины. Что – то вызвало бурю в ее солнечной личности. Когда? Во время своего выступления она светилась от восторга от музыки и публики. Вскоре после этого он увидел, как она смеется и болтает, подавая напитки. Но когда она отошла подальше, он погрузился в дискуссию за своим столиком.
– Что случилось в таверне?
– Ничего. – И все же подергивание ее пальцев говорило о том, что он напал на верный след.
Он обдумал все возможные варианты. Что – то случилось с ее друзьями? Вряд ли. С этой крутой старой барменшей Рози? Было бы чертовски трудно, но нет, Рози ценила музыку Эммы и была благодарна ей за помощь после.
