Текст книги "Династия (ЛП)"

Автор книги: Шеридан Энн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц)

– Как ты думаешь, что это за хрень? – требую я, когда все четверо начинают уходить из переулка, как будто они не только что похитили меня на улице. – Опусти меня, придурок.

– Видите ли, я бы так и сделал, – говорит Кинг с оттенком злобного сарказма в тоне. – Но, видимо, ты любишь, когда я груб.

Мои кулаки барабанят по его спине, но он как чертов робот, даже не вздрагивает от моего прикосновения.

– Я тебя ненавижу, – напоминаю я ему несмотря на то, что уверен, что это уже было совершенно ясно.

Рука Кинга резко шлепает меня по заднице.

– Чем больше ты это говоришь, тем меньше я начинаю в это верить, – говорит он, прежде чем схватить меня и толкнуть через заднюю дверь Escalade Карвера.

– Что? Нет, – пытаюсь выйти я, карабкаясь по заднему сиденью, чтобы добраться до другой двери, но ее блокирует Грейсон с другой стороны. – Как вы думаете, что вы делаете? Я никуда не поеду с вами, придурки, и уж точно не оставлю Эмбер и свой байк. Вы все можете идти и трахаться.

Карвер оглядывается на Грейсона, и создается впечатление, что они ведут какой-то секретный разговор, который длится менее десяти секунд, прежде чем Грейсон уходит, и все двери захлопываются, запирая меня с Карвером и Кингом, единственное место, где я не хочу быть.

Я начинаю оглядываться в поисках Круза, когда знакомый звук моего мотоцикла с ревом оживает по улице, грохоча в моей груди.

– Нет, – выдыхаю я, когда мой худший кошмар проносится прямо сквозь меня. – Что, черт возьми, делает этот мудак? Он испортит мой байк.

– Расслабься, – бормочет Кинг рядом со мной, его рука падает на сиденье и касается моей, его безмолвный способ показать мне, что по какой-то причине ему на самом деле не все равно, может быть, даже два. – Круз, наверное, ездит на этой штуке лучше, чем ты. Ты вернешь его завтра.

Я встречаю взгляд Кинга, прежде чем мои брови хмурятся.

– Как он получил ключ? Они были в лифчике.

Кинг просто отводит взгляд, оставляя между нами вопрос, ответ на который ясен как божий день.

Пока мы ждем Грейсона, и я предполагаю, что его миссия – вытащить оттуда Эмбер, Круз пролетает мимо Escalade, его рубашка развевается на ветру позади него, демонстрируя идеально мускулистый торс. Он выглядит так, как будто ему больше подходит мой Ducati, чем мне, и, честно говоря, так оно и есть. Я не думаю, что когда-либо видела что-то более эротичное в своей жизни.

Жестокая ревность пронзает меня. Я бы сделала все, чтобы оказаться на этом байке и ощутить свободу, которую Круз, без сомнения, испытывает прямо сейчас.

Я смотрю ему вслед, и как только он исчезает вдали, я ловлю себя на взгляде Карвера, который наблюдает за мной через зеркало заднего вида. У меня так много всего, что я хочу сказать ему, но ни черта, что я позволю сорваться с губ. Он такая загадка для меня. Они все такие, но есть что-то в Карвере, чего я не могу понять, особенно тайну того, почему он хотел прийти и спасти мою задницу сегодня вечером.

Я уже собираюсь набраться смелости, чтобы спросить, когда открывается боковая пассажирская дверь, и Эмбер практически пролетает сквозь нее. Грейсон захлопывает за ней дверь, и не прошло и секунды, как он уже на переднем пассажирском сиденье, а Escalade мчится по улице, максимально удаляя нас от клуба.

Эмбер, наконец, выпрямляется, прижавшись задницей к сиденью и схватив меня за ногу, чтобы удержать ее в вертикальном положении. Она оглядывается, слишком поздно понимая, где, черт возьми, она сидит. Ее глаза широко распахиваются, прежде чем она таращится на меня, ее челюсть отвисает, когда из нее исходит шок.

– Какого хрена мы делаем в Escalade Данте Карвера?

Я качаю головой, не в силах удержаться, чтобы не взглянуть на него через зеркало.

– Поверь мне, – ворчу я. – Я все еще пытаюсь это выяснить.

Вокруг машины воцаряется тишина, и, прежде чем я успеваю осознать это, Эмбер крепко спит, ее голова покоится на моем плече, а ее легкий храп разносится по машине.

Я смотрю в лобовое стекло, и пока Карвер ведет машину, у меня не остается ничего, кроме собственных мыслей. Ребята были правы. Сегодняшней ночи можно было бы избежать, если бы я не была такой упрямой и не прислушивалась к предупреждениям Кинга держаться подальше. Я действительно поступила глупо, хотя я твердо придерживаюсь своего мнения, что его предупреждение о том, что «держись подальше от Нокса», могло бы быть высказано более содержательно, чтобы я точно знала, с чем имею дело.

Я бы ни за что не взяла Эмбера в этот клуб, если бы знала, что намерения Нокса состояли в том, чтобы выставить меня напоказ перед секс-торговцем. По большей части я справляюсь сама, но поставила Эмбер на свое место, и я не знаю, как бы она выжила. Она милая, и, хотя она может больше, чем постоять за себя, она не сможет отбиться от кого-то. Моя глупость поставила ее жизнь под угрозу, и я никогда себе этого не прощу. Она заслуживает большего от меня как от друга.

Escalade останавливается, и я резко поднимаю взгляд, обнаружив, что Карвер уже смотрит на меня.

– Это ее дом?

Мой взгляд устремляется в окно и обнаруживает большой дом с большими белыми колоннами, растянувшимися по всему фасаду. Мы определенно больше не на моей стороне Рейвенвуд-Хайтс. Я пожимаю плечами.

– Откуда мне знать? Я здесь всего неделю.

Кинг стонет.

– Думаю, есть только один способ узнать, – он выходит из машины и идет на другую сторону, затем вытаскивает Эмбер и крепко держит ее в своих объятиях. – Что ж, – подсказывает Грейсон. – Чего ты ждешь? Ты останешься на ночь с Эмбер или вернешься в свою дерьмовую дыру на другом конце города?

Ну, дерьмо.

Не говоря ни слова, я выхожу из Escalade – и бросаюсь за Кингом, достигая их как раз вовремя, чтобы помочь ему открыть парадную дверь Эмбер. Мы входим и поднимаемся по лестнице, пока не находим ее спальню. Кинг швыряет ее на кровать, как будто она ни хрена для него не значит, и когда он разворачивается на каблуках и идет обратно к двери, я ловлю на себе его разочарованный взгляд, его молчание кричит так чертовски громко.

Это пронзает меня насквозь, и на мгновение мне хочется, чтобы я могла что-то сделать, чтобы изменить то, как прошла ночь, но в следующую секунду он ушел, закрыв дверь между нами и оставив меня ни с чем, кроме моих собственных предательских мыслей.

ГЛАВА 10

– Ты, черт возьми, издеваешься надо мной? – Эмбер вздыхает в двадцатый раз, все еще не в силах осознать отвратительную мелочь Нокса. – Я не могу… правда?

– Верно, – говорю я, все еще не веря своим глазам, пока копаюсь в блинах, которые мама Эмбер испекла для нас, убедившись, что в них есть сливки, клубника и кленовый сироп, которые она, естественно, сочетала со свежевыжатым апельсиновым соком. Я не думаю, что когда-либо пила свежевыжатый апельсиновый в своей жизни. Это всегда дерьмо в бутылках, которое стоит слишком дорого, чтобы заморачиваться.

– Я тоже не могу в это поверить. Сначала он казался таким крутым парнем. Неудивительно, что он так быстро захотел познакомиться с новой цыпочкой.

– Черт, – говорит она, качая головой, глядя на свои блины и давая им остыть. – Чем ты планируешь заняться?

– Что, по-твоему, я собираюсь делать? – спрашиваю я, лукавая ухмылка расползается по моим губам.

– Пожалуйста, скажи мне, что ты собираешься преподать ему урок? Меня тошнит от одной мысли о том, со сколькими девушками он делал это в прошлом. Не говоря уже о тех, за которыми он собирается пойти дальше.

Я выдохнула.

– Честно говоря, я еще не придумала, как именно хочу справиться с этим, но уверяю тебя, я не оставлю ему шанса сделать это с какой-то другой бедной девушкой.

– А дядя?

Я качаю головой.

– Я… я не знаю. Я так сильно хочу положить этому конец, но это намного больше, чем я. На что способен семнадцатилетний приемный ребенок? Я имею в виду, кроме как позвонить в полицию и назвать им его имя, чем еще я могу помочь? Как бы мне ни хотелось его сдать, я думаю, что я далеко не в своей лиге.

– А как же парни? Как они вообще узнали об этом?

Мои губы сжимаются в жесткую линию, когда я встречаю ее вопросительный взгляд.

– Это вопрос на миллион долларов.

Эмбер вздыхает, и я снова заталкиваю блины себе в глотку. Испытание прошлой ночью оставило меня без аппетита, но когда ты не знаешь, когда в следующий раз сможешь получить горячую еду, ты считаешь каждую из них.

Поскольку большая семья Эмбер должна прийти на обед, я убираюсь оттуда быстрее, как только могу. Не поймите меня неправильно, мне бы хотелось расслабиться и быть где угодно, только не у Айрин и Курта, но вид счастливой семьи, собравшейся за столом, обычно сокрушает что-то глубоко внутри меня, поэтому я начинаю идти.

С каждым шагом я стону. Эмбер живет на противоположной стороне города с остальными богатыми детьми, и без байка между ног мне предстоит неприятная прогулка.

Десять минут превращаются в двадцать, но я почти не замечаю этого, потому что мой разум роится во всех мельчайших подробностях прошлой ночи. Откуда ребята узнали, что задумали Нокс и его дядя? Но что еще более важно, почему, черт возьми, они ничего не сделали с этим? Я знаю, что я здесь новичок, но ясно как день, что Карвер и мальчики обладают силой, которой нет у обычных детей. Наверняка они могли бы как-то помочь. Не то чтобы они бесполезны, я видела, как они дерутся. Если они не могут действовать законным путем, то я чертовски уверена, что они могли бы произвести неизгладимое впечатление, взяв дело в свои руки.

Сама эта мысль не давала мне спать всю ночь, и чем больше я об этом думаю, тем больше меня это бесит. Сколько невинных жизней было разрушено из-за дяди Нокса? Сколько девушек заманил Нокс в свою ловушку?

Меня тошнит от этого.

Я прохожу половину города, когда знакомый рокот моего Ducati заставляет мою спину напрячься. Я перестаю идти и оборачиваюсь, чтобы найти Круза, ревущего по улице, его рубашка развевается на ветру, демонстрируя свое скульптурное тело, а его мышиные каштановые волосы развеваются, трепеща взад и вперед и попадая ему в глаза.

Двигатель замедляется, когда Круз останавливает мой мотоцикл прямо рядом со мной, протягивая мне шлем.

– Присоединяйся.

Он чертовски в здравом уме.

– Вот идея, – говорю я, приподнимая бровь и изучая его. Я провожу взглядом вверх и вниз по его телу и не могу отрицать, насколько хорошо он выглядит, сидя верхом на моем мотоцикле. – Почему бы тебе не сойти и не вернуть мой байк?

Он заводит двигатель, чертовски ясно давая понять, что готов ехать без меня.

– Держи, – повторяет он, не оставляя места для возражений.

Трахни меня.

Я разочарованно вздыхаю и хватаю болтающийся у него из пальцев шлем. Я натягиваю его через голову, затем подхожу к байку и кладу руку на большое плечо Круза. Используя его для равновесия, я перебрасываю ногу через сиденье и устраиваюсь поудобнее позади него, ненавидя то, как близко я должна сидеть к нему, но, если быть честной, злая часть меня совсем не ненавидит это. Мои руки скользят по его тугой талии, и без предупреждения он нажимает на педаль газа и мчится по улице.

Мне не требуется времени, чтобы понять, что этот ублюдок не отвезет меня домой.

– Куда ты меня везёшь? – я перекрикиваю грохот мотоцикла, но меня тут же игнорируют.

У меня есть два варианта. Я могу либо пригнуться и скатиться со спины этой штуки, надеясь на того, кто существует наверху, что я ничего не испорчу и не убью себя в процессе, либо я могу подождать и посмотреть, куда он меня занесет, и по какой-то причине я слишком заинтригована для моего же блага.

Круз летит по городу, показывая, что у него нет абсолютно никаких сомнений, когда дело доходит до его способностей к езде. Он обращается с моим Ducati как профессионал, и я задаюсь вопросом, есть ли у него собственный байк. Я бы не удивилась.

В течение двух минут Круз выезжает из города и направляется обратно к богатому району, из которого я только что вышла, превращая мою утреннюю прогулку в пустую трату. Он едет по улицам, возмутительно громко намекая о двигателе, но я полагаю, это не имеет значения, учитывая, что уже давно рассвело.

Круз проезжает по улицам, пока не оказывается в укромном месте, мимо которого я еще не ездила. Там есть частная дорога, и я зорко наблюдаю, как он останавливается наверху, и его заставляют ввести код, чтобы получить доступ.

– Что это? – спрашиваю я, обращая внимание на то, как устроена дорога, чтобы случайные люди не могли просто случайно пройти мимо и войти внутрь. – Какой-то закрытый поселок?

Легкая усмешка вырывается из его горла, но он не дает мне никаких ответов, когда ворота отъезжают назад, позволяя нам войти. Прежде чем я успеваю получить то, что ищу, он нажимает на педаль газа, и мы летим по частной дороге.

Дома здесь безупречны. Я никогда не видела ничего подобного им. Дорога длинная, ветреная и кричит о привилегиях. Эти дома не просто особняки, это чертовы замки, достойные королевских особ.

Ладно, замок, наверное, преувеличивает, но каким другим словом можно описать это чудовище? Я никогда раньше не видела таких домов. Это буквально похоже на сцену из смехотворно дорогого фильма, который я, скорее всего, никогда раньше не видела и, вероятно, никогда не увижу.

В каждом доме есть массивные железные ворота, и когда Круз едет прямо к концу тупика, он проезжает по крайней мере двадцать домов, в том числе один с очень знакомым черным Escalade, припаркованным прямо перед входом. Но мое внимание привлекает дом в конце. Это превосходно, гордо и требует уважения.

Это просто красиво.

– Это твой дом? – спрашиваю я, глядя через большие железные ворота на ошеломляющие белые колонны, которые тянутся вдоль фасада дома, словно какое-то поместье. В центре великолепной круглой подъездной дорожки есть огромный фонтан, и похоже, что за этим местом ухаживают только лучшие люди, которых можно купить за деньги. Такое имущество можно увидеть на обложке журнала о свадебных торжествах.

В семье Круза должны быть довольно эпические домработницы и садовники, которых они держат в штате, потому что даже живые изгороди ухожены, как никакие другие. Я даже не могу представить себе, сколько денег будет стоить содержание такой собственности.

Круз лишь хмыкает, когда ворота широко открываются, а я сопротивляюсь закатыванию глаз. Почему мужчинам так трудно связать одно предложение? Да ладно, неужели это так сложно? Думаю, куда бы вы ни пошли, мужчины всегда одни и те же.

Он заводит двигатель, и мы едем по массивной подъездной дорожке, и я не могу не задаться вопросом, едет ли он медленно из уважения к своему дому или просто хочет дать мне секунду, чтобы все осмыслить. В любом случае, я ценю это.

Наконец мы добираемся до конца подъездной дорожки, и когда он останавливает байк перед массивным парадным входом в дом, я смотрю на него с трепетом. Отсюда он кажется намного больше.

Круз глушит двигатель и соскальзывает с Ducati, как будто делал это уже миллион раз. Он начинает идти к лестнице и проходит не менее десяти футов, прежде чем остановиться и обернуться, глядя на меня, сидящую в одиночестве на заднем сиденье моего байка.

– Ты идешь? – ворчит он, когда я снимаю шлем.

Мои губы сжимаются в тонкую линию, и я качаю головой.

– Зачем ты привел меня сюда?

Круз пожимает плечами, его губы дергаются прямо по бокам.

– Я не знаю. Я подумал, что тебе будет приятнее злиться на меня весь день здесь, чем провести субботу в том дерьмовом доме, в котором ты остановилась.

Блядь. У него действительно хорошая точка зрения, и я не могу отрицать, что она вызывает у меня всеобщий интерес.

– Итак, – продолжает он, держа ключи от моего Ducati, его кокетливые глаза освещаются дерзким мерцанием, и я, кажется, не могу устоять. – Что это будет? Ты войдешь или хочешь, чтобы я положил эти ключи туда, где я их нашел?

Его глаза блестят от смеха, и я помню, что этот придурок каким-то образом вытащил их прямо из моего лифчика, хотя, как и когда это произошло, я совершенно не понимаю.

Не говоря больше ни слова, я ловлю себя на том, что соскальзываю с велосипеда и балансирую шлемом на руле, прежде чем следовать за Крузом по ступенькам. К тому времени, когда мы достигаем вершины, мои бедра горят, и я не могу не остановиться и не обернуться, любуясь впечатляющим видом, который, я уверена, был бы еще лучше с верхнего балкона, который находится тремя этажами выше моего дома.

Мое положение с вершины лестницы позволяет мне видеть всю длинную частную улицу с видом на каждый дом, как будто я стою в каком-то доме босса.

– Пошли, – рокочет позади меня Круз, раздраженный тем, как долго я добираюсь из точки А в точку Б.

Я оглядываюсь и вижу, что массивная входная дверь распахнута настежь, и Круз входит в свой дом. Я иду сзади, таращась и глазея на каждом шагу. Я никогда не видела ничего подобного.

Одно только фойе больше, чем весь дом Айрин и Курта, и звук моих каблуков, эхом отдающийся от мраморного пола, просто говорит мне, сколько еще мне предстоит исследовать это место. Хотя я не могу отрицать одну вещь, которую я замечаю в нем – это тихо, как мертвая тишина.

– Твои родители дома? – спрашиваю я, следуя за Крузом к основной части дома, и в то же время совершенно потрясеня.

Круз усмехается.

– Я не видел этих придурков по крайней мере шесть месяцев.

Мои глаза вылезают из орбит, и по какой-то причине мне кажется, что, может быть, у меня есть только одна общая черта с этим парнем. Я не видела своих родителей целую вечность, хотя это потому, что они погибли в огне, а не потому, что решили быть подальше от меня.

– Должно быть, это отстой, – комментирую я. – Находясь вдали от них так долго… Я не знаю, если бы мои были еще живы, я бы сделала все возможное, чтобы они были в моей жизни.

Он отмахивается от моего комментария и уходит вглубь своего дома.

– Это действительно не так отстойно, как ты думаешь. Такие родители, как мои… иногда без них просто легче.

– И что? Ты живешь один в этом большом пустом доме?

Он качает головой.

– Нет, большую часть времени я просто тусуюсь с парнями. Наши родители… они все… они работают вместе, – говорит он, почти изо всех сил пытаясь подобрать нужные слова. – Они все ушли, поэтому я и парни просто держимся вместе, но чем старше мы становимся, тем дольше они, кажется, держатся в стороне, и это нормально. Мы научились выживать самостоятельно, и так нам больше нравится.

Я киваю, чувствуя, что разговор закрыт для комментариев, и когда он не оглядывается и просто идет по дому, это становится поразительно очевидным. Я задаюсь вопросом, может быть, отсутствие его родителей немного обиднее, чем он показывает, но более того, какого хрена все их родители делают, чтобы позволить себе подобную недвижимость?

Я молча иду за ним, наслаждаясь всей его красотой, пока он не заходит в красивую утопленную гостиную с самым большим телевизором, который я когда-либо видела. Он смотрит вниз в комнату, прежде чем кивнуть на один из диванов.

– Вот, чувствуй себя как дома. Все пульты от телевизора лежат в ящике журнального столика, а кухня полностью укомплектована, так что не стесняйтесь рыться в ней.

Я начинаю спускаться по трем ступенькам в полуглубокую гостиную, когда замечаю, что он не идет со мной.

– Ты не останешься?

Он качает головой.

– Нет, у меня есть кое-какие дела, но я буду рядом, если понадоблюсь. Просто позови.

– Ладно, круто, – говорю я, наблюдая, как он разворачивается на каблуках и выходит из комнаты. Я плюхаюсь на массивный диван и тут же проваливаюсь в него. С моих губ срывается стон, и глаза закатываются. Мне кажется, я никогда в жизни не лежала на таком удобном диване. Это как упасть в самые мягкие облака, облака, из которых я никогда не хочу выбираться.

Я смотрю в потолок, прислушиваясь к звуку шагов Круза, которые исчезают в огромном доме, и, хотя я никогда не чувствовала себя такой одинокой, я также чувствую себя как дома, как ни в одном из приемных домов, в которых я жила.

Проходят минуты, прежде чем я слезаю с дивана и осматриваю комнату. Нет никаких семейных фотографий или чего-либо, что могло бы сказать мне, что за люди родители Круза. Как будто они построили дом, совершенно не собираясь в нем жить.

Я принимаю приглашение Круза «чувствовать себя как дома» и бродить по особняку, заглядывая в пустые комнаты и рассматривая чрезмерную отделку и детали, вплетенные в дизайн дома. В этом нет никаких сомнений, дом просто великолепен.

Проходит два часа, прежде чем я снова блуждаю в огромной утопленной гостиной и нахожу Круза, бездельничающего с включенным телевизором и миской попкорна на животе. Не глядя на меня, он похлопывает по пространству рядом с собой, и я обнаруживаю, что двигаюсь к нему. Я падаю рядом с ним, скрещиваю ноги и беру миску с попкорном себе.

Он смотрит на меня, его глаза мерцают чем-то, чего я не могу понять.

– Устроила себе грандиозное путешествие? – он спрашивает.

Во мне вспыхивает чувство вины, прежде чем я вспоминаю, что он пригласил меня, и поэтому нет причин чувствовать себя так, как будто меня только что поймали на чем-то неправильном.

– Ага, – объявляю я. – Я трижды потерялась, но я просто следовала за твоей вонью и смогла найти выход.

– Хорошо, я рад, что смог помочь.

Неловкая улыбка искажает мое лицо, и я бросаю взгляд в сторону телевизора, чтобы найти одну из многих частей «Форсаж», но звук такой низкий, что его почти невозможно услышать, и я задаюсь вопросом, не сделал ли он это нарочно, чтобы иметь возможность слышать, как я блуждаю по его дурацкому огромному дому.

Проходит минута, когда я чувствую, как его тяжелый взгляд останавливается на моем лице. Я оглядываюсь на него и вижу, что его взгляд такой же любопытный, как и всегда.

– Что? – спрашиваю я, беря горсть попкорна, просто чтобы чем-нибудь занять руки.

– Ты доставила немало неприятностей прошлой ночью.

Я усмехаюсь, оглядываясь на телевизор, опасаясь, что если я буду слишком долго смотреть на его красивое лицо, то могу просто представить его своим кастетом.

– Я не просила вас, придурков, приходить и играть роль белых рыцарей. Я держала это под контролем. Это все было на тебе и твоих глупых друзьях.

– У тебя ничего не было под контролем.

Я поворачиваюсь и устремляю на него смертельный взгляд.

– Я не знаю, заметили ли вы это еще, но я не та девушка, которой нужно, чтобы какие-то случайные парни прилетели, чтобы спасти ее. Я заботилась о себе последние семнадцать лет. Мне не нужно вдруг, чтобы вы, ребята, присматривали за мной. Так что спасибо, но нет.

Круз просто смотрит, улыбка медленно расползается по его лицу.

– Детка, я знаю, что тебе не нужен чертов герой, но я здесь. Не знаю, заметила ли ты это, но я так играю роль твоего белого рыцаря, так что, к несчастью для тебя, ты застряла со мной, а поскольку ты застряла со мной, ты застряла с парнями. Думай об этом как о пакетной сделке.

Я взлетаю на ноги.

– Ты можешь взять свой пакет услуг и засунуть его себе в задницу. Этого не случится. Вам четверым нужно вытащить свои члены из задниц друг друга и оставить меня в покое. Вернемся к войне. Мне нравилась идея разорвать вас всех, а вы, придурки, никогда не давали мне возможности сделать это. Весь этот комплекс героев, которым вы себя наделили, просто чушь.

Закинув одну руку за спинку дивана и закинув ноги на край кофейного столика, он смотрит на меня с таким взглядом, от которого любая девушка расслабится.

– В тебе есть что-то, Уинтер. Ты разделила нас вчетвером.

Разделила? Мои брови хмурятся, когда я внимательно смотрю на него.

– Что это должно означать?

– Нам с Кингом пришлось прошлой ночью практически умолять Карвера и Грея помочь твоему придурку, а мы так не поступаем. Если хотя бы один из нас не согласен, мы отпустим это, но ты заставляешь нас бороться за то, что никто из нас не может объяснить. Они были готовы позволить тебе разобраться в этом дерьме самостоятельно, просто чтобы преподать тебе какой-то урок, пока мы с Кингом… Я, блядь, не знаю, детка. Мысль о том, что ты окажешься под пятой Сэма, мне не нравится.

Я скрещиваю руки на груди и тяжело сосредотачиваюсь на его взгляде, мои глаза сужаются все больше и больше с каждой секундой.

– Ты врешь.

– Что? – огрызается он, и мои брови взлетают вверх. – О чем ты говоришь?

– Не знаю насчет Грейсона, но я считаю, что он был более чем готов бросить меня на съедение волкам, но не Карвера. Я вижу это в его глазах. Он был бы главарем дебильного патруля Уинтер. Я не знаю о динамике между вашей маленькой группой, но ясно, что Карвер командует. Он причина, по которой вы, ребята, были там прошлой ночью, он причина, по которой я не получила свой фунт плоти, и он причина, по которой вы, ребята, еще ничего не сделали с Сэмом.

Лицо Круза каменеет, ему явно не нравятся мои обвинения.

– Что это должно означать?

– Я не дура, – говорю я, отдаленно замечая, что он ни хрена не отрицал. – У вас четверых есть определенная… тяга. Ты не боишься таких придурков, как Сэм, как и большинство других мужчин здесь, и я видела, как вы дрались прошлой ночью. Вы все профессионально обучены каким-то боевым искусствам, и у вас явно есть деньги, чтобы поддержать то, что вы, блядь, хотите сделать, так что, если вы уже знали, что делают Сэм и Нокс, почему вы ничего не сделали, чтобы остановить их?

Губы Круза сжимаются в жесткую линию, когда его ноги падают с кофейного столика. Он стоит передо мной, теснит меня, но я не осмеливаюсь сделать шаг назад.

– Ты не понимаешь, о чем говоришь, – говорит он мне. – Этот мир… он не так однозначен, как ты думаешь. Мы не можем просто ворваться туда и сорвать его операцию.

Меня охватывает ярость, и я прижимаюсь к нему.

– Почему, черт возьми, нет? Знаешь, девушки, которых он ворует с улиц, такие же, как я, девушки, у которых ничего нет, за которыми никто не присматривает, девушки, по которым никто не будет скучать. Мне повезло, что у меня есть средства позаботиться о себе, но у многих их нет. Если вы можете что-то с этим сделать, то вы должны уже сделать это до того, как это стало проблемой. Сколько девушек вы упустили из виду, потому что отказались что-то с этим делать?

– Это не так, – огрызается он на меня.

Я качаю головой, чувствуя, как разочарование захлестывает меня.

– Чертовски похоже на то, – говорю я ему, поворачиваясь и поднимаясь по трем ступенькам к массивному входу в гостиную. Достигнув вершины, я останавливаюсь и оглядываюсь на него. – Знаешь, я разочарована, – говорю я ему. – По какой-то глупой причине я позволила себе поверить, что, может быть, вы, ребята, были здесь героями, но оказалось, что вы не что иное, как кучка злодеев, играющих в Бога.

С этими словами я выхожу из комнаты и направляюсь прямо к входной двери, хлопаю рукой по столу в прихожей и зачерпываю ключи от своего Ducati. Я выхожу прямо из двери и лечу вниз по лестнице, не зная, почему меня так беспокоит мысль о том, что Карвер и парни – мудаки. Наверное, я действительно возлагала на них большие надежды.