Текст книги "Династия (ЛП)"

Автор книги: Шеридан Энн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 23 страниц)

Слезы текут из моих глаз, гнев пульсирует вокруг меня, ослабевая с каждым ударом, пока я больше не могу держать себя в руках. Я рассыпаюсь, падаю на землю, но, прежде чем я достигаю пола, Карвер ловит меня и подхватывает своими ловкими руками.

Я свернулась калачиком у него на груди, задыхаясь, отчаянно пытаясь контролировать свои дикие эмоции, пока он ведет нас прямо из своего домашнего спортзала вверх по лестнице. Карвер обходит мою комнату и ведет меня прямо в свою, кладет меня на свою кровать и снимает с меня тесную одежду.

Он натягивает мне на голову одну из своих больших белых рубашек, и я падаю на его одеяла, а он движется позади, удерживая меня, пока я быстро погружаюсь в обессиленный сон.

ГЛАВА 25

– О боже, – визжит Эмбер, прокладывая себе путь сквозь студентов рано утром в четверг, высокий пронзительный тон ее голоса пронзает мой череп и тут же напоминает мне, что я провела большую часть своей ночи, крадясь из особняка, убивая засранца, трахаясь с Крузом, и находясь с Карвером-членом, только для того, чтобы затем снова улизнуть, быть названной шлюхой, а затем попытаться вручить тому же придурку свою задницу и эпически потерпеть неудачу.

Моя ночь была отстойной. Но это новый день, и все мои проблемы позади, по крайней мере, я надеюсь. Начиная с сегодняшнего дня, я могу вернуться домой к Эмбер и попытаться выяснить, что, черт возьми, делать дальше. Сомневаюсь, что ее родители позволят мне долго ночевать в их свободной комнате, не то, чтобы я там бываю часто. В большинстве случаев парни находят способ заставить меня остаться с ними.

Теперь все кончено. С этого момента я управляю своим миром.

Эмбер врезается в меня, неверно оценивая свою скорость, и чуть не сбивает нас обоих с ног.

– Он пригласил меня на свидание, – пищит она, пока я борюсь, чтобы удержать нас обоих на ногах.

– Я… да? Кто это сделал?

– Джейкоб Скардони, – настаивает она, глядя на меня как на идиотку из-за того, что я не собрала все воедино, но, похоже, так оно и есть. В конце концов, я возлагаю на этого парня единоличную ответственность за то, что со мной произошло несмотря на то, что он буквально не имеет к этому никакого отношения. Я имею в виду, что я в чем-то права… хотя, не совсем так.

После вечеринки на пирсе я должна была провести ночь в доме Эмбер, но потом она закрутилась с этим парнем Джейкобом, и из-за этого я сбежала и снова оказалась у Курта, где меня похитили. Если бы Джейкоба не было на той вечеринке, моя ночь была бы совсем другой, но я сомневаюсь, что Сэм перестал бы меня искать, пока я не оказалась там, где он хотел, и из-за этого я прошла через ад.

Месть будет сладкой. Мне просто нужно понять, как это сделать. Хотя они на самом деле ничего не сказали о мести, у меня есть ощущение, что мальчики прикроют меня с любым планом, который я захочу. Хотя, это вызывает вопрос. Карвер был всем за то, чтобы я активизировалась и должна был принять решение покончить с Куртом. Он сказал, что не станет мешать тому, что я хочу сделать, так почему, черт возьми, он считает, что имеет право преследовать меня прошлой ночью?

Боже, этот мудак. Чем больше я об этом думаю, тем злее становлюсь, но, по крайней мере, большая часть этого гнева выплеснулась прошлой ночью. Меня просто бесит, что он был причиной того, что я разозлилась в первую очередь, но он был тем, кто помог мне избавиться от всего этого. Трахни его. Он такой горячий и холодный, сладкий и кислый.

Мне требуется секунда, чтобы понять, что Эмбер безостановочно говорит о своем новом парне, и хотя я на седьмом небе от счастья за нее, в моей голове происходит слишком много всего, чтобы даже начать сосредотачиваться на том, что она говорит. Так что я улыбаюсь и киваю, пока вся школа не становится жертвой четырех парней, пробирающихся через парадные двери, как если бы они были божьим подарком для женщин.

– Угу, – вздыхаю я, пытаясь понять, почему все вокруг замедляется, куда бы они ни пошли. Как будто какая-то магическая сила заставляет их двигаться в замедленном темпе только для того, чтобы все девушки вокруг кричали и умоляли нагнуть их.

Они идут по коридору, разговоры замирают, когда они проходят, или, может быть, это просто я отключаюсь от остального мира и не могу сосредоточиться ни на чем, кроме них.

Когда они подходят ближе, я первым замечаю взгляд Карвера. Он всегда первым ищет меня, всегда первым создает настроение, и, черт возьми, настроение сегодня не очень. Он выглядит взбешенным, и, вероятно, это потому, что я не давала ему спать большую часть ночи. Он отворачивается, и потеря его взгляда – это почти то же самое, что часть моей души, вырванная прямо из тела.

Затем Кинг бросает на меня взгляд, и, как я и предполагала, взгляд короткий и милый – быстрая проверка, чтобы убедиться, что у меня все еще есть все четыре конечности. На его лице нет ни намека на эмоции, несмотря на его заявление о том, что прошлой ночью он сделал все, чтобы обезопасить меня на пляже.

Кинг продолжает пробираться по коридору, и, не нуждаясь в его постоянном одобрении, я поворачиваюсь к Крузу, но вместо кокетливой ухмылки и сексуального подмигивания, к которым я привыкла, ничего, кроме суженного взгляда, наполненного смущением и глубоким вопрос – почему, черт возьми, меня не было в его постели, когда он проснулся этим утром? На самом деле, я не был ни в одной из их кроватей.

Я выскользнула рано утром и появилась у Эмбер на рассвете, поспав всего три часа. Я вышла из особняка Карвера и обнаружила, что мой Ducati ждет меня с широко открытыми воротами. Хотя я до сих пор не понял, кто встал, чтобы пойти и забрать его. По какой-то причине я склоняюсь к Грейсону, но не знаю почему. Он продолжает вести себя как молчаливый герой.

Круз проходит мимо, и его растерянный взгляд заставляет меня сжаться под давлением, не уверенную, что я готова объяснить, где я была. Я чувствую, что, в то время как Кинг спокойно относится к идее, что меня делят с его друзьями, Круз кажется из тех, кто обижается. Хотя Карвер, он чертовски сложен, но, учитывая то дерьмо, которое вырвалось из его рта после того, как он поцеловал меня прошлой ночью, кажется, мне больше не о чем беспокоиться.

Мысль о том, что Грейсон был каким-то безмолвным героем, заставила меня окинуть его взглядом только для того, чтобы найти пренебрежительно-разъяренный взгляд, вернувшийся прямо на меня. Не знаю почему, но по какой-то причине это глубоко ранит, и когда они вчетвером проходят мимо меня, я чувствую себя совершенно опустошенной.

Я врезаюсь в свой шкафчик, прислонившись к нему плечом и намеренно повернувшись в противоположном направлении, чтобы никто из них не мог видеть пытки, исказившие мое лицо из-за того, что мне пришлось иметь дело с ними таким ранним утром.

И подумать только, я еще даже не пила кофе.

– Итак, э… это было напряженно, – замечает Эмбер, ее тихий шепот раздается рядом со мной, заставляя меня понять, что она все еще здесь.

Мои глаза вылезают из орбит. Должно быть, я выглядел как влюбленный щенок, а она была свидетельницей всего этого.

– О, ммм… да. Они… – я оборвала себя с опустошенным вздохом, честно говоря, не зная, что сказать о нашей уникальной маленькой ситуации.

Как, черт возьми, я должна начать объяснять этому маленькому лучику солнца, что после похищения дядей Нокса четыре дьявола из Рейвенвуд-Хайтс заставили свое смехотворно подозрительное тайное общество заплатить пять миллионов долларов, чтобы спасти меня от продажи насильнику? Мало того, они теперь владеют мной и стояли рядом, когда я вышла и убила человека, который меня выдал.

Да… Я знаю, что несколько дней пропала без вести, но никто не поверит в это дерьмо. Хотя я рассказала ей о Сэме за блинчиками, и тогда она была полностью на борту. Она может быть немного дикой, но она также невинная душа, и я не хочу нести ответственность за то, что лишила ее глаз света.

Эмбер кивает, не комментируя мою потерю слов, но я вижу понимание в ее глазах. Более того, я вижу бушующее любопытство, и несмотря на то, что она единственная моя настоящая подруга в Рэйвенвуд-Хайтс, я ловлю себя на том, что прикусываю язык, не совсем готовый делиться подробностями своих отношений с мальчиками.

Чувствуя, как меня охватывает усталость, я наклоняюсь к Эмбер и беру ее за запястье.

– Сколько времени? – спрашиваю я, поворачивая ее руку, чтобы получше рассмотреть ее часы. – У нас есть несколько минут до звонка, и мне нужна сигарета. Ты идешь?

– Ты сказала волшебные слова.

Мы идем перед школой к тому самому месту, где мы впервые встретились, и она закуривает сигарету, прежде чем я украла зажигалку у нее из рук и сделала то же самое. Мы молча прислоняемся к кирпичной стене, наблюдая за входящими в школу учениками; чирлидеры флиртуют с футбольной командой, поскольку все они выставляют себя полными задницами, пытаясь вести себя круто.

Мы докуриваем половину сигарет, когда звенит звонок, и я вздыхаю.

– Черт возьми, – ворчу я, бросая сигарету на землю и туша ее ботинком, но, по крайней мере, я выкурила половину, этого более чем достаточно, чтобы продержаться весь день, но сегодня вечером мне определенно понадобится сигарета.

Эмбер собирается связать свою руку с моей, когда мы видим, как директор Тернер выходит из главных ворот, и я тут же останавливаюсь. Обычно вид директора, прогуливающегося по школьной территории, не ставит меня на колени, но два копа, стоящие по обе стороны от него, чертовски уверены, что делают свое дело.

Директор Тернер смотрит в мою сторону, прежде чем указать на меня копам, и я инстинктивно делаю шаг назад, когда Эмбер смотрит на меня, встречая мой испуганный взгляд.

– Что делаешь? – требует она. – Прозвенел звонок. Мы должны попасть внутрь.

Я качаю головой, пытаясь высвободить руку.

– Нет, – говорю я, наблюдая, как она прослеживает мой взгляд до полицейских, которые быстро направляются сюда. – Иди и позови Карвера. Сейчас.

Эмбер трижды смотрит то на меня, то на копов, прежде чем, наконец, кивнуть, как болванчик, и взлететь со скоростью света. Я оглядываюсь вокруг в поисках выхода, но я загнана в угол, мне некуда идти, некуда бежать.

Мое сердце колотится. Они знают.

Они подкрадываются ближе, тот, что справа, вытаскивает пару наручников, а студенты вокруг нас останавливаются и смотрят, доставая свои телефоны. С каждым их шагом становится все яснее, что моя жизнь кончена. У них есть я; они знают, что я убила его. Нет никакого отступления. Следующие пятьдесят лет я проведу за решеткой.

– Вы Уинтер, приемный ребенок Курта и Ирэн Уильямс? – спрашивает здоровяк справа, целеустремленно вставая прямо передо мной, лишая возможности бежать.

Мои руки трясутся от страха.

– Да, это я, – говорю я, нервозность нарастает, и меня тошнит.

Он кивает, когда другой подходит ближе.

– Где вы были между 8 и 11 вечера прошлой ночью?

Я качаю головой.

– Я… я…

Директор Тернер перебивает меня прежде, чем я успеваю сказать хоть слово.

– Ты несовершеннолетняя, Уинтер, – указывает он, всегда защищая своих учеников, даже тех, кто этого не заслуживает. – Тебе не нужно говорить ни слова.

Я встречаюсь с ним взглядом, молча умоляя его помочь мне, сказать, что я должен делать, но, прежде чем что-то можно сделать или объяснить, меня хватают за запястья и прижимают к стене, а наручники застегивают вокруг запястьев. – Вы арестованы за убийство Курта Уильямса, – говорит дородный полицейский, когда второй стаскивает меня со стены. – Вы имеете право хранить молчание. Все, что вы скажете, может и будет использовано против вас в суде. Вы имеете право поговорить с адвокатом и обеспечить его присутствие во время любого допроса. Вы понимаете?

Я киваю, лихорадочно ища, пока копы начинают оттаскивать меня прочь. Они ведут меня к главному входу, где я вижу их патрульную машину, ожидающую, чтобы забрать меня.

Студенты следуют за нами, держа свои телефоны, пока я совершаю свою позорную прогулку, шепот уже кружит.

Мы подходим к патрульной машине, и как раз в тот момент, когда полицейский открывает заднюю дверь и кладет руку мне на голову, я слышу громкий голос Карвера, разносящийся по школе.

– Не говори ни слова, Уинтер, – кричит он, заставляя всех смотреть на него.

Я встречаю его взгляд и вижу в его глазах тяжелую панику, но это ничто по сравнению с тем, что он должен увидеть отражением в моих.

– Что я сделала? Вы должны помочь мне, – умоляю я его тихим голосом, но зная, что он прекрасно меня слышит.

Карвер кивает, когда я замечаю, как остальные выбегают за ним, каждый из них так же встревожен, даже Грейсон.

– Поможем, – обещает он мне. – Что бы ты ни делала, не говори ни гребаного слова.

И вот так меня заталкивают в патрульную машину, дверь захлопывается перед моим носом, отрезая меня от остального мира и мгновенно отбирая то маленькое будущее, которое у меня могло быть.

ГЛАВА 26

Я смотрю на потолок своей камеры, мои мысли возвращают меня в холодную бетонную темницу, в которой меня спрятал Сэм, воспоминания преследуют меня, как дурной сон. Я должна выйти отсюда.

Как им позволено держать меня в таком состоянии? Я несовершеннолетняя.

Прошло уже больше двадцати четырех часов. Черт, я сбилась со счета. Сейчас, должно быть, далеко за полдень, и до сих пор ни один адвокат не вошел в мою дверь и не сказал мне, что, черт возьми, происходит. Это неправильно.

Я знаю свои права. Ну, на самом деле, я понятия не имею, каковы мои законные права, но после просмотра слишком большого количества серий «Преступные умы» я знаю, что меня уже должен был посетить адвокат и отпустить – если только они не готовы официально предъявить мне обвинение в убийстве. Но какие доказательства у них есть? Я была осторожна. Я не оставила отпечатков пальцев, но какая разница, если они были? Я была их приемным ребенком; мои отпечатки пальцев должны быть разбросаны по всему дому.

У меня было три допроса, один из которых длился четыре часа, во время которого мне отказывали в еде и воде, а также не было рядом адвоката. Я не сказала ни слова, как советовал Карвер, но даже если бы и сказал, все это пришлось бы отбросить из-за моего возраста. По крайней мере, так мне говорят мои дневные полицейские передачи. Когда дело доходит до этого, я действительно понятия не имею.

Я здесь в глубоком дерьме. Мне нужно выбраться, и это должно произойти как можно скорее. Конечно, эта камера не так плоха, как подземелье Сэма; это все еще ужасно. Когда прошлой ночью все стемнело, мои монстры вышли поиграть самым ужасным образом. Я никогда больше не нуждалась в Карвере. Черт, я была бы счастлива, если бы он мог просто посидеть со мной в этой дурацкой камере, но у меня такое чувство, что это только начало. Я по-королевски трахнута; Я собираюсь жить с этими монстрами до конца своей жизни.

Шум эхом разносится по зданию, и я вздыхаю. Это не первый раз, когда мои сумасшедшие белые рыцари появляются в какой-то нерешительной попытке вытащить меня отсюда. Я не знаю, почему они продолжают беспокоить. Не похоже, что я когда-нибудь выберусь.

Шум становится громче, настойчивее, а их голоса становятся чище. Между моей дерьмовой камерой и вестибюлем участка должно быть по крайней мере четыре сплошных стены, но яростное рычание Карвера или ужасающие требования Кинга совершенно ясно дают понять, что им надоело ждать.

Не знаю, что заставляет меня это делать, но какая-то сила заставляет меня встать на ноги и двигаться по камере. Я стою рядом с дверью, сжимаю руками металлическую решетку и пытаюсь точно определить, о чем идет речь. Все, что я знаю, это то, что что-то не так.

Может быть, это решимость или небрежный тон, исходящий из голоса Кинга, когда он требует моего освобождения, или, может быть, это то, как каждое сказанное слово произносится с авторитетом, от которого даже я вздрагиваю. Кто эти ребята, и где, черт возьми, у них столько уверенности? Не поймите меня неправильно, я, конечно, ценю то, как им нравится вести свое шоу, но, черт возьми. Я никогда не испытывала ничего подобного раньше.

Кинг заканчивает свою маленькую тираду, и, несмотря на то, как сильно я хочу помчаться туда и увидеть их лица, они всего лишь старшеклассники, противостоящие закону. Их отправят в путь, и от этого осознания разочарование тяжело пульсирует в моей груди.

Главная дверь этой дерьмовой камеры открывается, и я поднимаю бровь, глядя на дородного полицейского, который подобрал меня в школе. Он шагает ко мне с сердитым взглядом, каждый шаг должен быть пугающим. Но если бы такой парень подошел ко мне на улице без значка, я бы его за две секунды испоганила. Он меня не пугает и, судя по тому, как он смотрит на меня, знает это.

Наконец он достигает моей камеры, и я смотрю, как он вставляет ключ в замок и поворачивает его, пока дверь, наконец, не открывается. Он протягивает руку и хватает меня за запястья, яростно вращая меня, пока я не оказываюсь к нему спиной с открытыми для захвата запястьями. Он застегивает на них наручники, слишком тугие, чтобы это было законно, и без предупреждения меня вытаскивают из камеры и через дверь в основную часть участка.

Полицейский ведет меня по коридорам, толкая двери с сердитым ворчанием, прежде чем, наконец, выйти в фойе, где я обнаруживаю, что все четверо парней смотрят на меня. На лице Круза появляется намек на облегчение, но что касается остальных, то они просто злятся.

Меня держат подальше для обработки, но я не скучаю по тому, как Круз приближается ко мне, готовый схватить меня и убежать, но я не понимаю. Меня отпускают? Ребята наконец-то дозвонились до этих копов? Нет, это невозможно. Я совершила преступление, и копы более чем осведомлены об этом, по крайней мере, они так думают. Я не знаю, какие у них есть доказательства, чтобы связать меня с этим, но, видимо, что-то у них есть; иначе меня бы здесь не было.

Женщина-полицейский подходит ко мне сзади и освобождает мои запястья до того, как у меня снимают отпечатки пальцев, должно быть, в третий раз. Меня заставляют подписать какие-то бумаги, и наконец она выходит из моего личного пространства и указывает на выход.

– Ты можешь идти, – говорит она мне. – Но мы наблюдаем за тобой, девочка. Не одурачь нас, мы знаем, что ты это сделала, и мы с радостью примем тебя сюда обратно.

Я не говорю ни слова, просто молча иду к ребятам. Круз падает на мой бок, а Кинг наступает на другой, обвивая рукой мой локоть и быстрее таща меня к двери. Грейсон и Карвер встают позади нас, и я не могу отделаться от ощущения, что то, как они толпятся вокруг меня, похоже на какую-то странную защитную формацию. Это не нормально, не естественно.

Как только мы вырвались на свежий воздух, я чуть не рассыпалась, глубоко вдыхая воздух.

– Черт возьми, – вздыхаю я, облегчение накатывает на меня бурной волной.

– Продолжай двигаться, – требует Грейсон у меня за спиной, не давая мне ни секунды насладиться свободой, пока Кинг продолжает тянуть меня за руку.

Мы идем через дорогу, и, прежде чем я успеваю это осознать, Кинг толкает меня через заднюю дверь Escalade Карвера и залезает позади меня. Все четверо мальчиков забираются в машину, двери захлопываются за ними. Через мгновение Карвер молча мчится по дороге.

Бедро Круза прижимается к моему, а рука Кинга по-прежнему обхватывает мою руку, но теперь давление исчезло, и я не могу не чувствовать, что он оставляет его там только для того, чтобы почувствовать мою кожу на своей. Поездка в машине остается тихой, и когда я оглядываюсь на четверых парней, я понимаю, что ни один из них не собирается сдаваться.

Мое разочарование берет верх надо мной, и я отрываю руку от Кинга.

– Кто-нибудь из вас собирался рассказать мне, что, черт возьми, только что произошло? – спрашиваю я. – Как, черт возьми, вы меня оттуда вытащили?

Все взгляды бегают по машине, все четверо пытаются сообразить, кто сломается, но, когда я встречаю тишину, я нажимаю сильнее.

– Клянусь богом, сейчас не время для этой ерунды. У вас есть две гребаных секунды, чтобы рассказать мне, что, черт возьми, только что произошло, или я лично поставлю перед собой задачу превращу вашу жизнь в ад.

– Разве ты уже не сделала это? – Грейсон хмыкает с переднего сиденья.

Моя рука тянется к нему, когда я чувствую, как Карвер смотрит на меня через зеркало заднего вида, но я отказываюсь поднять глаза. Рука Круза вырывается и хватает меня за запястье, прежде чем я успеваю схватить Грейсона за голову и стащить ее с его проклятых плеч.

– Сейчас, – требую я, более чем покончив с их чушью.

Это был секрет за секретом, и на каждом этапе пути мне подсовывали лишь немного информации, чтобы заставить меня молчать, но не больше.

Круз вздыхает, и я могу сказать, что он сломается первым, но, когда Кинг заговорил, я был потрясена до глубины души.

– Это была Династия, – объясняет он, вызывая глубокий стон у Карвера на переднем сиденье, который явно не одобряет признание Кинга. – Увидев, что копы держат тебя дольше, чем это разрешено законом, они вмешались и разобрались.

– Что вы имеете в виду, они справились с этим? Как, черт возьми, они могут иметь к этому какое-то отношение?

Карвер хлопает рукой по рулю, и я поднимаю взгляд, чтобы встретить его взгляд в зеркале заднего вида.

– Разве ты не можешь просто сказать «спасибо» за то, что спасли свою задницу опять-таки и покончить с этим?

– Да пошел ты, – рычу я на него. – Я не знаю, что за чертовщина заползла тебе сегодня в задницу, но это моя жизнь, и если какая-то извращенная престижная группа возится с ней, то я заслуживаю того, чтобы точно знать, что, черт возьми, происходит. Перестань быть таким мудаком и поставь себя на мое место для разнообразия. Как бы вы себя чувствовали, если бы вас постоянно оставляли в темноте, и вы не могли ничего с этим поделать? Я знаю, что не очень хорошо тебя знаю, но что-то мне подсказывает, что ты вообще не справишься. Ты будешь больше, чем маленькая стерва.

Единственным ответом Карвера является сжатие челюстей, когда его костяшки пальцев вокруг руля белеют. Не давая мне драться, я поворачиваюсь обратно к Кингу.

– Объясни, – говорю я, стараясь не нести чушь.

Я наблюдаю за ним в течение секунды, когда его голова откидывается на подголовник, и он вздыхает, явно пытаясь придумать лучший способ объяснить ту чушь, которая вот-вот вылетит из его рта.

– Они пытались ударить тебя, когда бы ты стала совершеннолетней, – объясняет он. – Хотя в твоих документах формально не указано, что твой день рождения еще через месяц, но без официального свидетельства о рождении, они думали, что им сойдет с рук по техническим причинам, заявив, что тебе, возможно, уже исполнилось восемнадцать.

– Это фигня. Ты, черт возьми, издеваешься?

Он не отвечает, просто продолжает свое объяснение.

– Они были в отчаянии. Они продержали тебя в течение двадцати четырех часов, которые по закону им разрешено удерживать совершеннолетним, но, не имея достаточных доказательств, они воспользовались своим правом и продержали тебя еще двенадцать, но у Династии их не было. Они хотели, чтобы ты вышла, и поэтому тебя выпустили.

Я усмехаюсь, оглядывая машину, чтобы узнать, не считает ли кто-нибудь его комментарий таким же нелепым, как и я.

– Они просто хотели, чтобы я ушла, да? Это так просто? Просто послать своих приспешников за девицей и покончить с этим. Отъебитесь. За кого вы меня принимаете? Я не чертова идиотка. Меня обвинили в убийстве. Обвинения в убийстве. Они знали, что я это сделала. Они ни за что бы, черт возьми, не позволили мне просто идти. Меня должны были упречь очень надолго. Это был закрытый случай.

Круз вздыхает рядом со мной, садясь на сиденье, чтобы устроиться поудобнее.

– Они должны отпустить тебя, когда Курт Уильямс перестанет существовать. Ты не можешь убить несуществующего человека.

Мои брови хмурятся, когда я поворачиваюсь и смотрю на Круза.

– Как? – он просто кивает, позволяя своему комментарию дойти до меня, когда я чувствую, как другие парни поворачиваются, чтобы посмотреть на меня. – Прекратить существование? Как, черт возьми? Что это хотя бы значит?

Круз встречает мой взгляд.

– Тело, которое они нашли. Его нет. Поданные документы. Стерты. Фотографии места преступления. Удалены. Все, что осталось, это их воспоминания, которые ни черта не подкрепляют. Династия полностью стерла Курта Уильямса с лица земли, а если кого-то не существует, как ты могла его убить?

Я поднимаю свой взгляд, чтобы встретиться с Карвером, который летит по улицам, отчаянно желая попасть домой.

– Ты… Династия сделала это? У них есть такая сила?

Он кивает, и я чувствую сильное давление на грудь. Я откидываюсь на спинку кресла, а Круз кладет руку мне на колено, пытаясь поддержать меня и давая понять, что понимает, насколько хреново все это должно звучать.

– Династия ничего не может сделать, – бормочет он, позволяя мне понять, с какими именно людьми я имею дело. – Они стерли все это. Курта Уильяма никогда не существовало, и ты никогда не обидишь муху. Сделали так, что у тебя не было адвоката, который мог бы прийти и создать бумажный след, кадры твоего пребывания уже удалены из файлов, кадры твоего задержания в школе не существуют, а документы, которые только что заполнили также пропадют. Династия неприкасаема. Нет ничего, что они не могли бы сделать. Если они чего-то хотят, они это получают. Это просто.

Я смотрю в лобовое стекло, отчаянно пытаясь разобраться во всем этом, но постоянно возвращаюсь к тому, почему Династия так заинтересована во мне? Во-первых, они заплатили за мое освобождение из банды Сэма по торговле людьми, а теперь они сняли с меня обвинения в убийстве. Это не имеет смысла. Почему я? Я всего лишь какой-то бедный приемный ребенок из… черт его знает, откуда я на самом деле. Я никто. Они должны преследовать людей, которые могли бы улучшить их дело, сделать их сильнее, а не таких отбросов, как я, у которого больше проблем, чем у похотливого подростка, пускающегося в комнату, полную желающих цыпочек.

Мы впятером молчим до тех пор, пока двигатель не выключится и дверь гаража не опустится вокруг нас. Мы все выходим из Escalade, и я следую за Кингом, который открывает дверь и впускает меня, но я резко останавливаюсь, когда нахожу знакомую холщовую сумку, лежащую в фойе огромного дома Карвера, ту, которая должна быть на полу запасной спальни Эмбер.

– Что это за хрень? – требую я, глядя на свои вещи, которых здесь быть не должно.

Карвер входит в гараж позади Кинга, не утруждая себя остановкой, и продолжает углубляться в свой дом.

– Теперь твоя задница живет здесь, – говорит он мне, окликнув через плечо и даже не удосужившись дождаться объяснений.

– Извини меня? – я хмыкаю, потянувшись за сумкой. – Ты что, чертовски сошел с ума? Ни за что, черт возьми, я не собираюсь жить под твоей крышей.

– Почему бы и нет? – спрашивает Круз, вставая рядом со мной, когда Кинг бросает один взгляд и ярость на моем лице и исчезает.

– Почему бы и нет? – я усмехаюсь, повторяя его с таким сарказмом, на какой только способен. – Вы встречались с парнем? Он мудак класса А.

– Пойдем, детка, – говорит Круз, беря сумку из моих рук и направляясь прямо к лестнице. – Он действительно не так уж плох. Ты только что застала его в… неудачное время. Кроме того, что в этом такого? Не то чтобы ты не спала здесь каждую ночь, в его постели, если уж на то пошло.

– Да, но… подожди, – говорю я, останавливаясь, следуя за ним вверх по лестнице и встречая его взгляд. – Вы знаете об этом?

Он кивает и снова начинает идти.

– Я не чертов идиот, детка. Я знаю, что тебе снятся кошмары, и по какой-то причине Карвер скрывает их. Я ужасно завидую, что не могу сделать это для тебя? Черт, да, но я не собираюсь терять сон из-за этого.

– Я… – я отрезала себя, не совсем уверенная, что сказать обо всем этом, потому что, когда дело доходит до этого, я действительно понятия не имею, что, черт возьми, происходит между нами всеми. Но я хочу сказать, что Крузу на самом деле все равно, в чьей постели я сплю, пока он все еще пожинает плоды моего присутствия, и, черт возьми, мне кажется, мне это в нем нравится. У Кинга, похоже, тоже не было проблем с этим, не то, чтобы я много говорил с ним об этом. Но Карвер – он другой.

Я следую за Крузом в свою спальню, и он останавливается перед дверью, поворачивается, чтобы посмотреть на меня, и его рука ложится на дверную ручку.

– Просто останься, – говорит он мне. – Поверь мне, тебе лучше здесь, где мы за тобой присмотрим, и, кроме того, новости о твоем аресте разлетелись по всему городу, и я искренне сомневаюсь, что родители Эмбер допустят, чтобы их дочь столкнулась с уголовницей.

Круз открывает дверь моей спальни и бросает мою сумку прямо внутрь, прежде чем уйти, оставив меня в коридоре смотреть ему вслед.

– Технически я не уголовница. Я ни в чем не была осуждена. Кроме того, парня, которого я убила, по-видимому, даже не существует.

Круз только смеется, возвращаясь к лестнице.

– Ты совершила преступление, – говорит он мне, оглядываясь через плечо с чертовски сексуальной ухмылкой, от которой мне хочется сорвать с него одежду и позволить ему завладеть мной прямо здесь, на лестнице. – Теперь ты должна отсидеть время.