Текст книги "Воскресшая жертва (сборник)"
Автор книги: Шарлотта Армстронг
Соавторы: Вера Каспари
сообщить о нарушении
Текущая страница: 28 (всего у книги 30 страниц)
Глава XIX
Как только Шерри положила раскрытый чемодан на кровать и начала складывать в него вещи, свет вокруг нее стал меняться, медленно, но определенно. Солнце не перемещалось. Но его сияние, однако, переросло в сверхбелизну, которая казалась очень странной. Шерри заморгала и протерла глаза. Открыв средний ящик комода, она взглянула на кипы белья и почувствовала, что никогда в жизни не видела ничего подобного. У нее перехватило дыхание.
Через несколько минут она была уже очень напугана. Схватив портмоне, она бросилась из комнаты.
Но, проходя через прихожую, Шерри не могла не обратить внимание на то, какой прекрасной штукой была пыль. Та при каждом шаге поднималась вверх чарующими клубами. Шерри пнула ее ногой, заставив закружиться. Попытавшись сбросить с лица то, что, как она чувствовала, должно было быть идиотской ухмылкой, молодая женщина сказала Норнам:
– Не думаю, что мне следует здесь оставаться. Я боюсь. Наверное, я отправлюсь в больницу. Если мой адвокат… Его зовут Аллен Джордан… Он сказал, что заедет за мной. Пожалуйста, не могли бы вы… передать ему…
Она потеряла дыхание.
– Чего вы боитесь? – сурово спросила миссис Моран.
– У меня такое чувство, словно я теряю саму себя, – выдохнула Шерри. – Мне это не нравится. Я ненавижу это чувство. Оно пугает меня!
Миссис Линк, выпрямившись, бросила на подруг ВЗГЛЯД.
– Я еще тогда подумала, – сказала она, – что в этом апельсиновом соке…
– О нет, – отозвалась миссис Кимберли. – Я не могу поверить…
– Попробуй, – ответила миссис Линк, на этот раз совершенно не растягивая слова.
Шерри пристально посмотрела на нее. Или лицо старой женщины действительно менялось, или же ее зрение стало обладать какой-то особенной проникающей силой, словно у нее вместо глаз появились микроскопы. Миссис Линк увеличивалась в размерах, а у нее внутри появилось нечто похожее на трепещущую и бьющуюся острокрылую бабочку.
– В таком случае, да простит Господь этого порочного человека, – произнесла миссис Кимберли, – за то, что он сделал с Элси Пибоди.
Шерри взглянула на нее и, казалось, увидела крошечную человеческую душу, разрывавшуюся между отвращением и сочувствием.
– Так что же он предпринял сейчас? – сердито воскликнула миссис Моран. – Этот мерзавец? Химическая война, да? Что ж, к счастью, она выпила лишь половину.
Шерри посмотрела на нее.
– Значит, это не продлится долго. Значит, я это преодолею. Я перетерплю. Это выветрится. Ой, до чего же вы красивая! – воскликнула она, присматриваясь поближе к миссис Моран и замечая математическую строгость ее линий, такую же благородную и несказанно прекрасную, как прожилки на мраморе. – Вы все красивые! Я это поняла.
Ее мысли стремительно мчались. Она не могла говорить так быстро.
– Ой, послушайте, у меня есть маленький мальчик.
Перед ее глазами соединились пространство и время; Шерри хотела рассказать об этом. «Я не хочу выходить из этого состояния», – подумала она.
– Послушайте, – воскликнула она, – мы ведь купаемся во времени.
«Им следует об этом знать», – решила она.
Они переплыли большую часть этого моря. Шерри видела перед собой нечто похожее на просторную классную комнату, заполненную рядами парт, перекатывавшихся с волны на волну.
– Когда рождаешься, тебя сажают на первый ряд, – сказала Шерри вслух, – и кто-нибудь, сидящий сзади, помогает тебе. И ты продолжаешь перемещаться с ряда на ряд. А потом наконец ты попадаешь на последний ряд и становишься выпускником, то есть умираешь. Но Вард…
«Варду этого не понять», – подумала Шерри. Вард называл это растительной жизнью, слишком низменной для достоинства человека.
– Он говорил, что мой отец – крестьянин, – воскликнула она, – а он был садоводом-декоратором.
Шерри почувствовала, что начала перескакивать с темы на тему, но уже не могла остановиться.
– Все что угодно может быть красивым, а может и не быть, – воскликнула она, – но что вы здесь делаете? Это так странно!
Шерри подумала о том, что не имеет никакого значения, на каком ряду ты находишься. Но только, находясь в этой временной точке, ты должен быть свободным. Связываться или не связываться.
– Я никогда не захочу покидать этот класс, – сказала она. – Я знаю, на каком я ряду. Скажите им это… Потому что мне не по себе. Но одно мне известно… У меня есть маленький мальчик… Если я забуду об этом… О, пожалуйста…
– Это не ваша вина, милочка, – произнесла миссис Кимберли, поднимаясь.
– Разумеется, нет, – просияла Шерри. – Но вот что я сейчас сделаю! Я должна прийти в себя. Заставить эту дрянь выветриться. Я не желаю падать и болтаться под воздействием ветра. Потому что для человека это имеет значение! Я хочу вернуть назад свои кости! И вы тоже. Вы тоже.
Танцующей походкой она двинулась из гостиной. Пробежав через прихожую, она выскочила на улицу.
– Девочки, – сказала миссис Моран, – если это игра, то, полагаю, нам только что сдали карты.
– Этот дьявол, – мрачно произнесла миссис Кимберли.
– Скорее же, девочки! – воскликнула миссис Линк. – Три ангела-хранителя должны помочь слабому.
Клифф стоял у окна и вдруг в просвет между вывеской и деревьями увидел Шерри Рейнард, пересекавшую улицу. Молодая женщина двигалась странной походкой. Казалось, она весело трепыхалась на ветру подобно опавшему листу. Не сворачивая к больнице, она направилась в противоположную сторону. Прижав нос к верхнему стеклу, Клифф увидел, что Шерри свернула в сквер.
Его мысли лениво завращались. Интересно, что чувствует она под воздействием наркотика? Молодая женщина не хотела это узнавать; теперь ей предстоит испытать все. Клифф подумал, сможет ли препарат оказать на молодую женщину длительное воздействие. Одна доза? Точнее, полдозы? Он этого не знал. Также он не знал наверняка, сколько времени будет действовать наркотик.
Клифф нащупал пальцами еще один, завернутый в бумагу, кусочек сахара, лежащий в кармане. Не стоит ли попробовать? Ему стало любопытно. Нет-нет, глупости. Дорога, ведущая в никуда.
Значит, Шерри Рейнард теперь нигде? Он так сильно стиснул зубы, что они заныли.
Тут Клифф увидел Норн, возбужденно спешивших за Шерри. Первой двигалась миссис Кимберли, самая молодая и проворная. Но чуть позади нее с немыслимой скоростью неслась миссис Моран, а последней ковыляла миссис Линк, самая грузная, тяжело ступая полными ногами.
Клифф начал смеяться. Цепочка старых уток, несущихся за прекрасным утенком. Он смеялся до тех пор, пока не расплакался.
– Послушайте, я должен постараться связаться с врачом, – сказал санитар. – Видите ли, мистер Рейнард, я должен спросить его согласия. Я хочу сказать, что я не могу взять на себя ответственность.
Вард, стоявший на одной ноге, засунутой в штанину, сказал:
– Я ему не прислуживаю.
– Да, но, послушайте, все не так просто. Вы давно не выходили на улицу. Вам необходимо собраться с силами, чтобы присутствовать сегодня днем на слушании. Одного этого уже будет достаточно. Вам станет хуже. Предупреждаю вас.
– Я уже довольно давно оставил надежду чувствовать себя хорошо. Так что, какая разница?
– Ой, – воскликнула появившаяся в дверях Эмили. – Вард! Дорогой, что ты делаешь?
– Собираюсь уйти, – ответил Вард. – Я возьму твою машину.
– О, нет-нет, дорогой. Я уверена, что тебе не следует выходить. Позже, когда мы поедем в суд, тебе помогут. Куда ты хочешь отправиться сейчас?
– Шерри попала в беду, – ответил сын. – Я помогу ей. И я скажу тебе еще вот что. Она поможет мне.
– Но, Вард, у тебя же все здесь есть. Она не врач, дорогой. Я не понимаю, о чем ты говоришь. (Но Эмили понимала.)
– Если мне кто-то и поможет, то только Шерри, – по-детски упрямо ответил Вард. – Если бы папа не сунул сюда нос вчера вечером, она бы дала мне слово. Я знаю, что дала бы.
– Но что же она может сделать, дорогой? Это чисто медицинская проблема, и папа только хочет, чтобы у тебя было все необходимое…
– Я выбираю Шерри и отказываюсь от массы «всего необходимого», – разбушевался Вард. – Я даже откажусь от Джонни. Ну что? И вы его получите. И это будет правильно, потому что долго это не продлится.
У него внезапно изменился взгляд.
– О, нет-нет, нет, дорогой! – воскликнула Эмили. – Ты должен вести себя хорошо, выполнять все, что говорит врач, быть послушным – и тогда, когда сегодня все закончится, тебе станет лучше, – солгала она. – Тебе станет лучше. Ты не должен так волноваться!
Эмили отчетливо помнила вчерашний вечер. Если в этом мире действительно существует нечто такое – чего она никогда не чувствовала, – сладостное, безумно дикое, ужасающе опасное… она испугалась. Да, она задрожала.
– Папе это не понравится, – сказала она, как говорила тогда, когда Варду было три с половиной года.
– Мне безразлично, что нравится папочке, – бешено произнес Вард. – А тебе лучше заткнуться, мама.
– О, Вард, как ты можешь…
– Послушайте, конечно, извините меня, – вмешался санитар, – но я не позволю вам…
– Нет, позволишь! – заорал Вард. – Тебе тоже придется заткнуться.
Отца рядом не было. Поэтому он ударил санитара.
Эмили вскрикнула. Крик прозвучал сдержанно. Слуга развлекался на кухне с кухаркой. Ни тот, ни другая его не услышали.
Клифф Сторм начал собирать чемодан. До него внезапно дошло, что он остался один. Единственная живая душа во всем доме. Что ж, долго это не продлится.
Ему в голову пришла непрошеная мысль: возможно, в Нью-Йорке будет лучше.
Шерри тихим голосом быстро разговаривала сама с собой. Ее мысли вращались вокруг слов с вдвое большей скоростью.
– Надо это выветрить, – бормотала она. – Надо выветрить. Надо выветрить. Долго это не продержится. Это не навсегда. Почему же сейчас это кажется «навсегда»? Где-то в другом месте это не так? Что ж, значит, я должна ходить и выветривать. В этом все дело – не прекращать двигаться. Наверное, это так хорошо – гулять. В кино так всегда поступают. Разумеется, гулять хорошо, но все равно, это такое странное занятие. Взгляните-ка на всех людей вокруг, бегающих на таких длинных ногах! Это так нелепо! Но всем приходится так делать. Королям и королевам. Каждый вынужден так передвигаться: ставить одну ногу впереди другой, сохраняя равновесие, – это так мудрено. Интересно, как до такого смогли додуматься?
И она остановилась, чтобы обдумать это, а также еще с десяток подобных чудес, когда Норны, догнав, окружили ее.
– Ну же, милочка, – обратилась к ней миссис Кимберли, – мы собираемся присматривать за вами. И с вами не случится никакой беды.
Шерри засияла:
– Ой, голубой цвет имеет такое значение!
Ее мысли стремглав пронеслись по всему тому, что она знала о спектре, длинах волн и тому подобном, и она подумала, как странно, что для человеческой расы цвета имеют такое большое значение, тогда как это только – ну кто бы мог подумать! – длины волн.
– Конечно же, и зеленый тоже, – залепетала она. – Зеленый цвет имеет очень-очень большое значение.
Тут ее лицо сморщилось, словно она вот-вот была готова расплакаться.
– Но я это знаю! О, пожалуйста, остановитесь! Дайте мне возможность быть собой.
Она бросилась бежать через газон.
Обменявшись друг с другом ВЗГЛЯДАМИ, дамы поспешили вслед за молодой женщиной. Редкие в этот ранний утренний час посетители парка оборачивались, чтобы посмотреть на бегущую девушку в ярко-голубом платье, мелькавшем среди зелени, на миссис Моран, одетую в серое, с мрачным лицом торопливо шаркавшую вдогонку, трусившую рысцой вслед за ней миссис Кимберли в аквамарине и замыкающую миссис Линк в ржаво-коричневом, яростно топтавшую невинные стебли.
Санитар, лежа на полу в комнате Варда, в достаточной степени пришел в себя, чтобы осознать, что у него сломана правая нога. Она адски болела. В точности так же болела и голова, но санитар мог различить голоса.
Наверху у лестницы Эмили пыталась остановить своего сына.
– Но ты же нездоров, – завывала она. – Дорогой, ты не можешь ехать к Шерри. Не можешь. Ты даже не знаешь, куда. Тебе нельзя садиться за руль.
– Я знаю. Я поеду. Я сяду за руль.
– Но, дорогой, почему?
– Потому что она понимает меня, и она – единственная, кто может меня понять. Неужели тебе не ясно?
– Нет-нет. Развод!
Эмили вспомнила о том, как сам Эдвард в восемнадцать лет сбежал и женился на какой-то актрисе, но, к счастью, его родным удалось его образумить.
– Ты не в своем уме! – пронзительно вскрикнула она и обвила сына руками. – Тебе сейчас нужно заниматься другими делами. Ты просто обязан!
«Другими делами» была она сама.
Вард ответил:
– Мама, я должен сделать то, что считаю нужным, и времени у меня немного. Так что спрашиваю в последний раз: ты уйдешь с моей дороги?
Он взял ее за запястья, стараясь стряхнуть обвивавшие его руки. Но Эмили, вцепившаяся в смысл всей своей жизни, держалась изо всех сил.
Шерри стояла на краю пруда и всматривалась в воду. Если пойдет дождь, что же ей делать? Казалось, она впала в транс. Иногда время двигалось так медленно. Затем оно снова неслось со свистом. Пространство тоже выкидывало подобные штучки.
Миссис Кимберли взволнованно произнесла:
– В свое время я весьма неплохо плавала.
– Здесь неглубоко, – сказала миссис Моран. – Ведь так?
У запыхавшейся миссис Линк не осталось дыхания, и она не сделала никаких замечаний.
Шерри вскинула вверх обе руки, словно пытаясь обнять небо.
– Все в порядке, – назидательно изрекла она. – Я знаю это. И я хочу… О, пожалуйста… Ну, я полагаю… Ну…
Ее мысли носились по всему, что ей было известно о кровообращении человека, о движении его компонентов.
Миссис Кимберли спросила:
– Миссис Рейнард, дорогая? Шерри? Пожалуйста, не хотите ли присесть на скамейку и поговорить с нами?
– Конечно. Конечно. Конечно, – откликнулась Шерри. – Вы никогда не обманывали меня. Именно люди с заднего ряда знают, что к чему!
«Барабан вертится, а они выглядывают из-за его края и подмигивают мне, – думала Шерри, – а я не хочу, чтобы они умирали. Но кто-то недавно умер, кто-то из тех, кто не должен был терять свое место, но я не помню. Я просто немного отключилась. Могу я это сделать? Это лишь временный перерыв. И никакого вреда…»
– Нет, есть! – вслух воскликнула она. – Нет, вред есть.
Ей показалось, что она очень медленно, с трудом бредет по зеленой воде, и она метнулась в сторону и быстро побежала вверх по пологому склону. Вздохнув, дамы двинулись в погоню за ней.
К остановившемуся на красный свет Варду подкатил полицейский на мотоцикле.
– Куда спешим, приятель?
– Мне нужно срочно попасть в больницу, – ответил Вард. Выглядел он ужасно.
– Вести машину можешь? – спросил полицейский.
– Моя жена, – сказал Вард. – Пока все не кончено, я должен увидеть свою жену. О Господи, еще раз!
Чувствуя себя героем, полицейский спросил:
– Какая больница?
Вард ответил.
– Следуй за мной.
Пронзительно взвыла сирена. Вард швырнул машину своей матери в попутную струю ее рева.
Эдвард Рейнард отрывисто бросил своей секретарше:
– Я хочу, чтобы вы разобрались со всем этим. Я должен отлучиться на весь день. Очень важное личное дело.
На кухне в особняке Рейнардов слуга рассказал кухарке грязный анекдот, и та, хотя и рассмеялась, потрудилась разыграть возмущение, а в это время наверху санитар, превозмогая боль, пытался дотащиться до телефона. Его продвижение было медленным и мучительным.
Они вчетвером сидели на одной скамейке в самом дальнем от больницы углу сквера. Подняв лицо к солнцу, Шерри нежно напевала «Au clair de la lune».[16] Звуки были приятными, и они поддерживали завороженное состояние молодой женщины. Песня одновременно была знакомой и неизвестной.
Миссис Линк была поглощена тем, что приводила в порядок дыхание. Миссис Кимберли по-беличьи улыбалась, а миссис Моран сидела с мрачным видом.
– Самая быстрая из нас, – заявила она, – должна привести из больницы подмогу.
Миссис Кимберли возразила:
– Знаешь, самая быстрая должна остаться здесь, чтобы иметь возможность ее догнать.
– Я самая медлительная, – задыхаясь, вымолвила миссис Линк, – но не думаю, девочки, что я выдержу. Кажется, я уже не так молода, как была прежде.
Шерри переменила мотив.
Ма chandelle est morte,
Je n’ai plus de feu.[17]
– У меня есть маленький мальчик, его зовут Джонни… Джонни. Но я не стану пугать детей. Не пугайте детей. Она прекратила петь. – В свое время они и так испугаются. Это кажется простым, но на самом деле все очень сложно. Очень трудно быть простым. О, пожалуйста…
Всхлипнув, она подалась вперед. Приступы начинались и заканчивались. Нельзя ни на что положиться.
– Сидите спокойно. Сидите спокойно, – сказала ей миссис Моран. – Pour l’amour de Dieu.[18]
– Ouvre – moi la norte, – пропела Шерри, – pour l’amour de Dieux.[19] А ведь у Элси, должно быть, очень приятный голос.
Возможно, она слышит больше, чем может воспроизвести. О, и я тоже! Значит, необходимо все выветрить! Это единственное, что необходимо сделать. А вы поете?
– Превосходно, – ответила миссис Моран.
Сидя рядом на скамейке, все (кроме миссис Линк) запели.
Клифф услышал звук сирены и, прекратив укладываться, поднялся с места. Выглянув в окно, он увидел мотоцикл, сворачивавший к дежурному входу больницы, следом за которым пьяно вилял автомобиль. Когда водитель, единственный человек, сидевший в машине, вышел, Клифф посмотрел на него, а потом уже не отрывал глаз.
– В чем дело? – нетерпеливо спросил молодой врач.
– Рейнард, – ответил Вард. – Мне нужна Шерри Рейнард.
Его глаза непрерывно вращались. Выглядел он ужасающе.
– Она здесь лечится?
– Нет-нет. Вы не понимаете, Пибоди.
Разобраться в этом будет страшно трудно. Врач сразу же это понял. Полицейский тоже. Пожав плечами, он направился к выходу, надеясь, что выполнил свой долг. Или же этот парень спятил.
Спустившись вниз, Клифф позвонил Эдварду Рейнарду.
Тот ответил без промедления.
– Приезжай к часу в контору к Мерчисону и привози все, что у тебя есть. Ей сейчас тяжело, это я тебе точно говорю. Думаю, она уже о многом сожалеет.
– Это действительно так? – поинтересовался Клифф.
– Вчера вечером она устроила здесь неприятную сцену. Кстати, это ты взял у нее деньги?
– Все произошло в какой-то степени случайно, – сказал Клифф. – Она хотела… примирения?
– Она ничего не добьется, – оборвал его Рейнард. – Мерчисон говорит, нам нужно привезти Варда, но тот мало что скажет. Мы честно признаемся во всем относительно него.
«Признаетесь ли?» – подумал Клифф.
– А у тебя есть что-нибудь? – потребовал Рейнард.
– О да, – ответил Клифф. – Я приеду.
Он положил трубку. Какой прок быть честным?
Он не стал говорить Рейнарду, что Вард находится через дорогу и, несомненно, ищет свою жену. Клифф не сомневался, что примирение состоится. И все разрушит. Так что какой прок?
Вернувшись в комнату, он продолжал укладывать в большинстве своем еще разбросанные вещи. Но предварительно посмотрел в окно.
А в сквере Шерри снова побежала по газону.
– Она несется, как ветер, – засопела миссис Моран.
– Миссис Линк, милочка, – задыхаясь, выдавила из себя миссис Кимберли.
– О да… я сделала это… девочки… – Грудь миссис Линк вздымалась и колыхалась. – Я бежала на одной воле.
– Хорошо, – прокаркала миссис Моран. – Мы передохнем. А через минуту двинемся за помощью. У кого хватит на это сил.
Все трое уселись рядком на солнце на скамейке.
– Во имя доброты и милосердия… – пробормотала миссис Моран и поднесла высохшую клешню к глазам.
Шерри опять принялась разговаривать сама с собой:
– Хочу ли я бежать? Нужно ли мне бежать? Кажется, была причина. Инстинкт? Кто это сказал? Что ж, чем ходить, я лучше буду бегать. Правда. Гулять – это так глупо. Вот я бегу. Разве это не чудесно? Но тоже довольно тупо. Я ведь никуда не бегу. Это все потому, что во времени существует только настоящее. Э-эх! Но я помню, было так, что время двигалось. И от настоящего до будущего можно было дожить. Помнится, так мне нравилось больше. Можно было ожидать… чего? Я что-то потеряла. Никакого цвета – все цвета. А я никогда и не говорила, что нет никакого удовольствия в том, чтобы быть ничем. А просто всем. Что, конечно же, и есть ничто.
Она начала смеяться – то же самое, что плакать. Зелень травы доходила до ее колен. Голубизна неба опустилась до ее глаз, до подбородка. Шерри замечала проблески других цветов. Вскинув правую руку, она стиснула пальцы в кулак. Рука ничего не ухватила; это «что-то» существовало лишь в ее воображении.
Из окна Клифф увидел, как Вард безрассудно бросился на проезжую часть. Свирепо завизжали тормоза, но он, не останавливаясь, бежал к дому. Из него била энергия, словно он собрался пробить дорогу голыми руками.
Клифф отвернулся от окна, делая последнюю попытку собраться с мыслями. Он в доме один. Можно ли будет этим воспользоваться? Можно ли уговорить Варда на что-то согласиться или от чего-то отказаться?
Зазвенел звонок. Он разорвал пустоту, пронзил уши болью. Клифф двинулся было из комнаты, но его остановила одна мысль. Как знать, что вчера вечером Шерри могла рассказать Варду о деятельности его давнишнего школьного дружка Клиффа Сторма? Возможно, Вард задумался над этим и явился сюда с жалобой. Клифф взял с комода ножницы, позаимствованные у Джо Бьянчи. Уж он-то не попадет в переделку. Оружие – это уже кое-что. Вернее, угроза его применения. Разве не так происходит всегда?
Пройдя вдоль стен из блестящего дерева, Клифф открыл входную дверь.
Вард Рейнард бросил на него устрашающий взгляд. Из его рта раздался странный приглушенный рев. Как вихрь он ворвался в прихожую. Стремительный порыв пронес его мимо Клиффа, но в глубине прихожей Вард обернулся.
Закрыв дверь, Клифф, как в старые времена, воскликнул:
– О, привет! Надо же, Вард!
Но тот словно видел перед собой жерло преисподней. Он зарычал, вскидывая правую руку. Клифф оказался прижат к двери. Стоп! Он-то не собирается получать физическое увечье. Эй! Ножницы угрожающе сверкнули в его опущенной руке.
– Стой, – крикнул он. – Берегись!
Но Вард, уже не слыша никаких предупреждений, метнулся вперед.
И Клифф убил его.
