Текст книги "Дружба. Выпуск 3"

Автор книги: Север Гансовский

Соавторы: Юрий Никулин,Радий Погодин,Дмитрий Гаврилов,Аделаида Котовщикова,Аркадий Минчковский,Александр Валевский,Вениамин Вахман,Эдуард Шим,Антонина Голубева,Михаил Колосов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 41 страниц)

Курганов молча отвернулся. Девис на этот раз говорит правду. Он схватится за револьвер, если дело идет о его заработке. Что же делать? Обуздать его силой – возникнет международный скандал! Газеты поднимут трезвон: «Сенсация! Американский шкипер с оружием в руках обороняется от большевиков!»

Остается одно – переправить всех людей на теплоход, здесь оставить только рулевых. Впереди, правда, в стороне от курса, есть островок Сан-Рокас. На этом острове рыбачий поселок и укрытая бухта. К сожалению, в нее большим судам не войти, тесно. Надо немедленно условиться с Вороновым; переправу людей удобнее всего произвести под прикрытием острова, где волнение будет меньше.

Обдумывая подробности предстоящей переправы, Курганов вдруг вспомнил, что он до сих пор не видал всей команды. Где же люди? Шлюпку встретили человек шесть-семь американцев. Считая шкипера с помощником, – это только половина экипажа, – а вторая половина?

– Где люди? – Девис презрительно усмехнулся. – Эти бездельники дрыхнут в кубрике и видят сладкие сны. Он не встречал моряка, который страдал бы бессонницей.

Физиономия Бельчера тоже скривилась в улыбку. Начальник шутит, – полагается хоть улыбаться!

«Спят?! – Курганов не верил своим ушам. – Кто же в состоянии спать, зная, что буксирный трос лопнул, что судно на волоске от гибели?»

Он хотел немедленно пройти в кубрик, убедиться, что моряки там живы и здоровы. Но шкипер решительно запротестовал. Чтобы офицер ходил к матросам?! Никогда ничего подобного он не допустит! Пусть они сами пожалуют сюда и выстроятся перед мостиком. Странные, однако, фантазии приходят в голову мистеру Курганову.

В это время Бельчер что-то тихонько шепнул ему на ухо, и Девис, забыв про свою больную ногу, вдруг встал и загородил штурману выход на палубу.

– Эге, да тут, кажется, дело обстоит не так просто, – протянул он многозначительно. – Любопытно знать, что привезли с собой советские моряки в ящике, обитом жестью? Может быть, там коммунистические листовки или брошюры? Тогда понятно, почему вы хотите прогуляться в кубрик. Вероятно, вы попросите, чтобы вас никто туда не сопровождал..

– Хуже, сэр! – Курганов не мог отказать себе в удовольствии поиронизировать. – В этом ящике есть вещи, которые мгновенно меняют настроение у людей. – Он сделал небольшую паузу и начал перечислять: – Там сладости, зернистая икра, папиросы. Это подарки, которые экипаж «Кузнец Захаров» посылает американским морякам, своим товарищам по профессии. А вам, мистер Девис, капитан Воронов просил передать бутылку вина и сотню папирос.

– Папиросы, икра в подарок матросам? – Девис задумался, потом спросил, нет ли у Курганова при себе образчика папирос.

Он внимательно рассмотрел вынутую из портсигара папиросу, высыпал на ладонь немного табаку и даже попробовал его на вкус.

– О, табак превосходный! И матросам прислали такие же папиросы?

– Конечно, такие же.

– Русские папиросы и икра сейчас в Штатах редкость, ходкий товар, – оживился Девис. – Любой шикарный ресторан на Бродвее даст за них хорошую цену. Если мистер Курганов не станет чересчур дорожиться, можно приобрести у него весь ящик за наличный расчет.

– Я не торгую папиросами, – рассердился Курганов. – И вообще ничем не торгую, мистер Девис, ничего не покупаю и не продаю. И направлен на ваше судно не для того, чтобы заниматься коммерцией.

VII

Аллен, посланный будить спящих, что-то слишком замешкался. Те шесть или семь американских моряков, которых Курганов уже видел, прежде чем шкипер увел его в салон, уныло слонялись по передней палубе, то и дело поглядывая в сторону кормы, откуда должны были прийти остальные. В сторонке, не смешиваясь с матросами, присели на корточки механики и старший машинист. Видимо, в момент аварии всех троих обожгло горячим паром: руки у них были забинтованы и лица густо смазаны каким-то жиром. Людей оторвали от обеда, некоторые доедали ломти хлеба или перезрелые бананы.

Девис злился из-за того, что его приказание выполняется так медленно, и нетерпеливо барабанил пальцами по столу.

– Товарищ начальник! В кубрике пожар! Там все погибли! – перед Кургановым, вместо Аллена, стоял бледный, как бумага, Нарзы.

Штурман опрометью выскочил на палубу, кинулся к корме. За ним, еще не понимая, что случилось, бежали американцы.

Из распахнутой настежь двери валил густой, маслянистый дым. Рядом, прижавшись спиной к стене, стоял насмерть перепуганный Аллен.

– Я с мостика видел, он вошел и сразу выскочил. Я сюда, боцман за грудь держится, кашляет, стонет, дым, ничего не видно… – силясь снять со стены огнетушитель, выкрикивал Нарзы. Огнетушитель висел слишком высоко. Курганов дотянулся, всё-таки схватил его и первый шагнул в помещение.

Всюду летали хлопья сажи; нары из проволочной сетки, лежавшие на нарах люди, вещи – всё покрывал толстый слой копоти. Но огня не было видно.

– Что за навождение?! – растерянно подумал Курганов и вдруг всё понял. Он быстро поставил в угол огнетушитель, приказал, чтобы прекратили разматывать пожарные шланги, а поскорее вынесли на воздух пострадавших.

Всё произошло из-за большой керосиновой лампы, качавшейся под потолком на шарнирной подвеске. Люди в кубрике сначала, видимо, жестоко страдали от морской болезни; впав в отчаяние, потеряв силы, они не обратили внимания на то, что лампа начала коптить, а затем очень быстро наступило отравление угарным газом.

На судах, где нет врача или фельдшера, их обязанности возложены на помощника капитана. Находившихся без сознания моряков перенесла в офицерские каюты, обмыли им лица, обложили грелками, чтобы усилить кровообращение, употребив для этого налитый в бутылки горячий кофе, который как раз поспел на камбузе.

Видя, что Бельчер не новичок в оказании медицинской помощи, Курганов опять вышел на палубу. Перед входом в салон на солнцепеке стояли американские матросы, не смевшие войти в помещение для офицеров. Они обступили Курганова, стали спрашивать про состояние пострадавших. Он успокоил их, заверив, что будет сделано всё, чтобы спасти жизнь больных. Постепенно матросы разошлись; не уходил один Аллен. Утром, несмотря на крайнюю усталость, боцман казался человеком полным сил и энергии. Держался он солидно, с достоинством, как знающий себе цену. Теперь этот сорока– или сорокапятилетний рослый мужчина выглядел стариком. Он сгорбился, лицо стало какое-то неподвижное, точно окаменело. А когда он заговорил, голос звучал глухо, точно ему не хватало дыхания.

– Ради бога, сэр, скажите правду!. Все они будут живы или… Или, просто, до прихода в порт вы не хотите… ну, чтобы не было никаких историй…

Ответа не последовало. Курганов сейчас ненавидел и презирал Аллена. Он был рад, что тот страдает. Боцман так же виноват в несчастье, как и шкипер с помощником. Ничего, пусть его помучает совесть!

– Сэр, если у вас есть дети или старушка мать, ради них скажите… – молил Аллен. – В кубрике был мой племянник, Марчерт, Эзра Марчерт, такой худенький, лицо в веснушках. Ему ведь только семнадцать лет, хотя он выдает себя за двадцатилетнего.

Курганов случайно запомнил этого Марчерта. Он лежал в кубрике первым с краю. Штурман сам начал стаскивать его с нар, и кто-то крикнул в это время: «Глядите, маленький Марчерт! Вон его выносят!..»

– Ваш племянник, боцман, начинает приходить в себя, – не сразу ответил Курганов. – Он в лучшем состоянии, чем другие. Над тем местом, где он лежал, на потолке была какая-то труба, из нее дуло, это его спасло. Я даже ударился об эту трубу.

– Слава богу, слава богу, – шептал Аллен. Судорога кривила его лицо. Он зачем-то стянул с головы шапку и снова надел. Потом извиняющимся тоном, точно это была его вина, что Курганов ушибся о трубу, начал объяснять:

– Там на потолке эта штука… это труба – остаток от электропроводки. У нас все провода находятся в таких трубах, а внутри изоляция. И подумать только, – добавил он, покачав голевой, – она его спасла! Ураган вышиб заглушку и начал в нее задувать.

Всё, что накопилось в душе Курганова за эти сутки, вдруг прорвалось наружу:

– Это не корабль, это пловучий сумасшедший дом!.. Здесь все задались целью укокошить друг друга! – Какого дьявола вы изображаете из себя ягненочка? Каждый юнга с рыбачьего парусника знает, – чтобы лампы не коптили, в резервуар кидают кусочек канифоли, а вы, старый моряк, будто это и забыли! – накинулся он на боцмана.

Боцман смущенно почесал щеку, заросшую густой щетиной.

– Так-то оно так, сэр, не до этого было… И привыкли к лампе, никогда она раньше не коптила.

– Как привыкли? Ведь у вас электричество? – Но, выкрикнув это, Курганов вдруг сообразил, что раз над головой Марчерта висела пустая трубка с изоляцией, – значит, электропроводка в кубрике отсутствовало. Но от возбуждения он уже не мог остановиться и продолжал выкрикивать дальше: – Объясните мне, чорт вас побери, почему дверь в кубрик запирают? Признайтесь: когда начался ураган, весь экипаж был пьян?! Этим и объясняются все безобразия!?

– Что вы, что вы! – боцман даже замахал руками. – Если кто-нибудь из ребят явится с берега подвыпивши, шкипер его так изукрасит, что он потом год будет отворачиваться от всех бутылок.

– А, бросьте, Аллен, не оправдывайтесь! Так я вам и поверю, что все улеглись спать именно когда задул памперос, когда тут чорт знает что качало твориться!

Боцман опять почесал щеку.

– Это я упросил лишних запереть в кубрик, сэр. Откровенно говоря, боялся, что их смоют волны. Ну, а мистер Девис… он только плюнул и сказал, что проломит мне башку, если людей не будет хватать. Ну, да он сам понимал, что так лучше…

– Что за чушь вы городите, боцман?! Какие лишние люди у вас оказались?

Аллен развел руками.

– А как их еще назвать, сэр? Лишние-то они, конечно, не лишние; в тихую погоду все делали свое дело. Но в такой-то шторм… Да вы же сами понимаете, – те, кто раньше не бывал в море, ведь они будут младенцы… За один рейс чему научишься?

За один рейс! Теперь кое-что становилось понятным. Это одно слово многое разъясняло. В Англии и Америке до сих пор команду нанимают на определенный срок только на пассажирские и почтовые суда, совершающие рейсы по расписанию. А на грузовые суда матросов и кочегаров берут только на один рейс.

То, что люди не имеют никакой квалификации, – мало кого смущает, это дело боцмана и старшего машиниста, они обязаны заставить матросов и кочегаров работать. Как? Это их профессиональный секрет, никому до этого нет дела.

На «Морской цветок» опытные моряки, конечно, избегали поступать, зная, что представляют собой «пловучие гробы». Поэтому боцман и шкипер по-своему правильно рассудили, что во время шторма от половины из команды никакой пользы не будет и, во избежание несчастного случая, проще всего ее убрать с палубы. Курганову стало понятным, и почему Девис, в то время, когда судну грозила опасность разбиться о скалы, так мало сделал для спасения парохода. Имея в своем распоряжении лишь половину экипажа, он и не мог сделать больше.

Теперь для Курганова осталась неразгадана только одна тайна: тайна перерубленного троса. Но тут боцман сам решительно ничего не понимал. Узнав, что трос не лопнул, а перерублен, он буквально остолбенел, потом разразился потоком брани:

– Сил больше нет, до чего тошно на этом вонючем корыте! Как спруты, из тебя всю кровь высасывают! Работаешь до упада, продукты всегда испорченные…

– Я слышал, мистер Девис хочет открыть бар и копит деньги, – подсказал Курганов.

– Да, уж это мы знаем, деньги копить он умеет. Мистер Бельчер получает половину жалованья, потому что, видите ли, стар стал, не так, мол, хорошо работает. На ремонте всегда экономят…

– Может быть, шкипер перерубил трос?

Боцман долго думал, потом покачал головой:

– Всё может статься, только уж, не знаю, право, зачем это ему… Компания «Голубая звезда» тоже ведь маху не даст. Если бы мы потонули, уж не шкиперу была бы от этого польза.

В салоне пахло нашатырным спиртом. Бельчер, взъерошенный, как старый ворон после дождя, сидел в кресле. На вопрос Курганова, как чувствуют себя больные, он только пожал плечами:

– Сам господь бог не сделает больше, чем я сделал: никаких лекарств в аптечном ящике, кроме нашатыря и бинтов, нет. Меняем им грелки, дали хлебнуть виски – и всё.

Девиса не было, он куда-то исчез, видимо ушел к себе в каюту. Курганов решил воспользоваться его отсутствием, чтобы снова обойти весь корабль.

На мостике, на носу у буксира, на корме, у всех люков дежурили русские моряки. Со своими было легко, просто. Только сейчас он почувствовал, как устал оттого, что с американцами всё время приходилось держаться начеку, взвешивать каждое слово.

Убедившись, что нет никаких новых причин тревожиться и судно находится всё в том же состоянии, Курганов задержался на корме, как раз над злополучным кубриком. Здесь сейчас дежурил Нарзы Бабеков.

В глазах его притаилась лукавая усмешка.

– Ты что это вдруг так развеселился? – шутливо толкнул его локтем Курганов. – По-моему, здесь всё не располагает к веселью.

Нарзы по-мальчишески рассмеялся.

– Александр Иванович, вы меня не толкайте. Я, знаете кто? Я цветной джентльмен!

– Ну? С каких пор?

Нарзы вынул из кармана огромный, спелый апельсин, подкинул на ладони.

– Вот подарок получил тоже от цветного джентльмена. Два американца подошли, удивились, что я с мостика сюда перешел дежурить. Объяснил: устал, мол, ночью на теплоходе стоял у штурвала, и вчера, во время урагана… в глазах рябит от солнечных зайчиков, а на корме спокойнее. Они спрашивают, – разве я штурман? Нет, говорю, пока только будущий штурман, скоро предстоят экзамены в заочных классах мореходного училища. Интересуются: известно ли об этом моему начальству? Конечно, известно. Рассказываю, как мне специально для занятий отвели пустую каюту, соорудили столик, такой же, как в рубке, выписали лишний комплект карт; капитан разрешил пользоваться своими собственными мореходными инструментами, помогает решать задачи. Один из них деликатно спросил, – не боюсь ли я впоследствии остаться без работы оттого, что белые не захотят подчиняться цветному джентльмену? А потом начал рассказывать о себе. Не то бабушка, не то прабабушка у него была негритянка, и хоть цвет кожи у него такой же белый, как у вас, всё равно жить ему можно только с неграми и работу дают самую трудную, плохо оплачиваемую.

– Ешь, ешь апельсин, цветной джентльмен, – прервал его Курганов, – и мне дай одну дольку. – Да, дружище, здесь у нас под ногами кусочек американской территории. Самой «демократической страны» в мире.

Они помолчали.

– Смотрите, – вдруг показал наверх Бабеков.

Около мачты с пронзительными криками носились два альбатроса. Альбатросы не боятся отдыхать на воде даже при порядочном волнении, но сейчас волны всё же казались им слишком высокими, и птицы искали другого пристанища. Распластав в воздухе длинные, острые крылья, они парили вокруг мачты, вершина которой из-за сильной качки всё время описывала в воздухе огромные эллипсы и восьмерки, каждый раз отклоняясь на несколько метров то в одну, то в другую сторону. Крупные, тяжелые альбатросы не могли так быстро изменять направление полета, они едва уклонялись от столкновения, когда мачта неслась им навстречу, и кидались за ней вдогонку, когда она отходила. Птицы настигали мачту, но их когти только царапали стальную трубу. Наконец одной птице удалось сесть на какую-то скобу, она долго примащивалась, балансировала, прежде чем окончательно сложить крылья, а ее товарка с тоскливым криком полетела к «Кузнецу Захарову». Птица настороженно косилась на стоящих внизу людей и вдруг, желая спрятаться от них, повернула голову и сунула ее под клотик – грибок, которым всегда увенчивают вершину мачты. Голова альбатроса исчезла до самых плеч и снова появилась. Птица подвинулась ближе и попыталась вся влезть под укрытие.

Курганов поднес к глазам висевший у него на груди бинокль. Куда она лезет, глупая? В бинокль удалось разглядеть, что клотик мачты был необычный по форме и представлял собой как бы выгнутую крышу, под которой была довольно широкая кольцевая щель. Сбоку к этой крыше были приделаны маленькие блоки для продергивания веревочных фалов, на которых поднимают сигнальные флаги и фонари.

Вот отчего мачты наверху такие непропорционально толстые. Значит, это не просто небрежность конструктора. Мачты приспособлены для поддержки антенн, на них укреплены грузовые стрелы, выполняющие при погрузке и выгрузке судна роль подъемных кранов, на мачты поднимают сигнальные флаги. Но на «Морском цветке» они, видимо, имеют еще одно назначение; впрочем, это следовало сначала проверить.

Курганов сбежал по трапу на палубу. Заметив дремавшего в тени американского моряка, присел возле него, разбудил.

– Скажите, – вам случалось бывать в трюмах?

– Конечно, сэр, не раз.

– А вы не обратили внимание на мачты? Они пересекают все этажи до самого днища?

– Да, пересекают.

– Они состоят из трубы или в теле мачты есть отверстия?

– Есть дырки, не понятно для чего, в каждом этаже. Сунешь руку, нащупываешь еще одну внутреннюю трубу, сплошную, – с недоумением отвечал разбуженный моряк.

– А из этих дырок не дует?

– Немного тянет свежим воздухом, да ведь когда открыты люки, этого не замечаешь.

– Спасибо, – сказал Курганов, – теперь ясно.

Вдали показался какой-то корабль, шедший на сближение. На его передней мачте вдруг поползли вверх какие-то комочки и неожиданно развернулись яркими лоскутками сигнальных флагов.

– Ишь, как принарядилась старушка! – сказал нагнавший Курганова Аллен, показывая на корабль. – Это в вашу честь, в честь советских моряков. Канонерская лодка «Пампа» принадлежит к военному флоту Аргентины. Мы ее постоянно встречаем, когда проходим эти места. Она здесь патрулирует, потому что рыбаки часто затевают между собой драки с поножовщиной и даже со стрельбой. Конкуренция! Кто раньше привезет улов, – больше выручит за рыбу.

В салоне Девис и Бельчер попрежнему сидели друг против друга.

– Кто бы мог подумать, что простая лампа наделает столько неприятностей! – начал шкипер. – Мы с моим помощником еще раз обсудили ваше предложение, мистер Курганов, относительно спасательных плотиков. Теперь оно вполне своевременно. Здоровые люди могли выплыть из водоворота, но о тех, кто находится в бесчувственном состоянии, мы обязаны позаботиться. Я сейчас отдам приказ снимать филенки дверей, койки в каютах, – словом, начнем сколачивать плоты.

– А я полагаю, что мое предложение теперь потеряло всяким смысл, – спокойно ответил Курганов. – Никому эти плотики не нужны.

– Позвольте, я вас отказываюсь понимать! – начал горячиться Девис.

– Вы с самого начала всё прекрасно понимали, сэр. Лучше нам сейчас поговорить начистоту. В трюмах «Морского цветка» много воды, но держит корабль на воде не воздух под палубой, а пловучий груз. Каждый моряк знает манильские канаты из пальмовых волокон. В воде они не тонут, бухта такого каната выдерживает тяжесть человека. Почти весь груз «Морского цветка» – веревки, очевидно, тоже из пальмовых волокон. Кораблю грозила опасность разбиться о скалы, и это было действительно опасно. Тогда вы приказали послать в эфир сигнал бедствия. Но когда вас от скал отвели и ураган пролетел, тогда, сэр, вы, сговорившись с вашим помощником, повидимому, собственноручно перерубили буксирный трос. Он лежит опечатанный в кладовой на «Кузнеце Захарове», и составлен официальный акт, что на нем видны следы от зубила.

– Ложь!. Ложь!. Я привлеку вас к ответственности за клевету!.. – бесновался шкипер.

– Этого я не боюсь, – спокойно парировал Курганов. – Специалисты инженеры осмотрят мачты корабля и дадут заключение, что это своего рода вентиляционные каналы. Во время войны корабль, вероятно, перевозил военные грузы; некоторые взрывчатые вещества выделяют ядовитые, легко воспламеняющиеся испарения. Вот почему устроена такая вентиляция, – чтобы пары не распространялись под палубой, а уходили в атмосферу. Значит, и воздух в трюме не мог образовать воздушную подушку, а вылетел бы через мачту, как газ из раскупоренной бутылки с лимонадом.

С минуту Девис и Бельчер сидели подавленные. Наконец шкипер пришел в себя.

– Что ж, предположим, всё так… Вы хотите упрятать меня в тюрьму? Ничего не выйдет. Меня нельзя обвинить в попытке обмануть страховое общество, вы сами пришли к выводу, что судно держит наплаву груз.

Курганов пожал плечами.

– В этом вас никто не обвиняет. Вы решили смошенничать в другом, обмануть нас, советских моряков. Рассчитывали как-нибудь продержаться до утра, потому что заранее знали о присутствии в этом районе канонерской лодки «Пампа». За спасение парохода полагается денежная премия, и не малая. Но военное судно обязано оказывать помощь потерпевшим кораблекрушение, не беря за это вознаграждение. Однако вы жестоко просчитались, мистер Девис. Нас не интересовали ваши доллары, из-за них мы не стали бы рисковать. Но теперь с вас взыщут всё до последнего цента. Нам эти деньги стали нужны. Я знаю, экипаж «Кузнеца Захарова» пожертвует свою часть премии в пользу пострадавших американских моряков с «Морского цветка» на лечение и чтобы они могли просуществовать, пока опять найдут работу. Хорошо бы не на таком паршивом судне и не у такого капитана, сэр…