Текст книги "Тень принца"

Автор книги: сёстры Чан-Нют

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

Доктор Кабан аккуратно почистил зубы своим острым ногтем. Не для того он приехал в столицу, чтобы стать посмешищем для дикаря, спустившегося с гор. Он защитит истинную медицину и выведет академию, раздираемую раздорами, на верный путь. Он придумает план, который поможет все исправить.

Чернильные тучи заволакивали небо, и хотя до вечера было еще далеко, начинало темнеть. Стражники, опасаясь дождя, попрятались по укромным уголкам, и площадь была пустынна, затихнув в темно-сером свете ненастного дня. Мандарин Тан, погруженный в мысли, шел по затихшему двору.

История приняла неприятный оборот, и хотя он предвидел это, он все равно не понимал, что делать дальше. Тан был уверен, что не ошибается. Но сейчас, в этот миг равновесия между тем, чему суждено было случиться, и тем, чему он мог помешать произойти, он испытывал страх. Он знал имя будущей жертвы, но не понимал мотивов этого выбора. Вдалеке дрожали огни фонарей, скрываемых временами ветками миндальных деревьев. Сегодня утром во дворце погибла женщина, расследование подходило к концу. Наклонив голову, чтобы спрятать лицо от ветра, мандарин свернул в аллею апельсиновых деревьев.

Внезапно что-то сильно ударило его сзади, и он упал вниз лицом. С дерева на него камнем обрушилась какая-то тень, придавив коленом голову к земле. Он словно попал в могучие тиски – задыхаясь, он извивался всем телом, пытаясь освободиться, но напавший ударил его в спину с такой силой, что он содрогнулся от ужасной боли. Не желая умереть от удушения, мандарин Тан изо всех сил оттолкнулся от земли руками и вскочил, приняв оборонительную позу. Человек, который отлетел в сторону от его толчка, уже поднялся и теперь медленно приближался к нему. Он ходил вокруг мандарина кругами. На лице его чернела повязка, открывавшая лишь глаза, горящие ненавистью. Мандарин приготовился к атаке, но враг опередил его, внезапно выбросив вперед ногу. Пойманный врасплох, мандарин почти успел отскочить, но с удивлением увидел, как кровавая дуга расплывается по его разодранной рубахе. Он прижал руки к груди, пронзённой чем-то острым, и посмотрел на ноги противника – к ним, подобно шпорам петуха, были привязаны два острых ножа. Один из них был в его крови, а второй угрожающе сверкал холодным блеском. Мандарин сжал зубы. Он не даст запугать себя. Соперник с радостью смотрел, как по одежде мандарина разливается кровь, и, наклонившись, приготовился ко второму удару. Но на этот раз мандарин был умнее: насмешливо улыбнувшись, он бросился на врага, замершего в изумлении. Неужели этот раненый осмеливается атаковать? Мандарин подпрыгнул, взлетел в воздух и схватился за ветку апельсинового дерева. Крутанувшись на руках, он резко выбросил ногу и ударил врага в подбородок. Тот упал с вывихнутой шеей, но, несмотря на это, быстро поднялся, и, когда мандарин, завершая прыжок, коснулся земли, они снова стояли друг против друга, лицом к лицу. Один исходя злобой, другой рассеянно улыбаясь.

Мандарин Тан сделал приглашающий жест:

– Ну подходи же, деревенский петух! Сейчас крестьянин свернет тебе шею, и ты пригодишься на ужин!

Издав свирепый возглас, противник бросился в атаку – в воздухе двумя полукружиями ослепительно блеснули ножи. Они молниями сверкали на ногах, но мандарин, танцуя, уклонялся от ударов. Однажды он чуть не получил удар в лицо, лезвие просвистело у самого уха. Тан нанес страшный удар рукой, называющийся «Веер придворного», и, проведя серию атак, сумел избежать соприкосновения со смертельным оружием. Видя, что ему никак не достать мандарина, преступник рассвирепел и пошел ва-банк. Он отбежал и, разогнавшись, сделал стремительный кувырок. Два лезвия устремились к мандарину, словно стрелы, и если при первом ударе ему удалось уклониться, сделав движение плечами, то второй пришелся ему опять в грудь, и рубашка снова оросилась кровью.

Потеряв равновесие, мандарин упал, ударившись затылком о землю. Кажется, на мгновение он потерял сознание, так как успел увидеть, как перед ним проходит вереница предков, безмолвно насмехаясь над потомком, не сумевшим выбраться из этой передряги. Уязвленная гордость подстегнула его, вдохнув стремление к победе. И в тот момент, когда убийца подошел, чтобы прикончить мандарина, тот, как погибающий петух на рынке, внезапно нанес врагу молниеносный удар ногой, попав ему между глаз.

Противник, с трудом удержавшись на ногах, развернулся и побежал в сторону женского крыла дворца. Мандарин бросился за ним. Рана ему не мешала, и он несся за врагом, перепрыгивая через кусты и карликовые деревья и стараясь не потерять из вида стремительно убегающего врага. Тот повернул к восточному фасаду здания, и мандарину пришлось поднапрячь свои мучительно болевшие мускулы. В льющемся из молочного цвета облаков ровном свете, они мелькнули словно две стрелы – человек в маске летел по влажным камням, но мандарин неуклонно настигал его. Добежав до женских покоев, человек перепрыгнул через ограду и обернулся. Тан увидел только белки его глаз. Схватившись рукой за камень ограды, мандарин совершил прыжок, достойный лучшего китайского вольтижера. Он безупречно приземлился по ту сторону ограды и увидел, как его противник свернул за угол темного коридора. Когда он добежал до этого места, человек в маске словно растворился, исчез, но в глубине коридора гулко стукнула дверь. Возможно, ее захлопнул ветер.

Собрав остатки сил, мандарин Тан пошел к тому месту, где исчез противник. Кровь длинной струйкой стекала на землю, грудь мучительно болела. Он вошел в комнату и осмотрелся. Его глаза постепенно привыкли к темноте, царившей в этой комнате с замурованными окнами, и когда он увидел, что в ней находится, он отступил, ошеломленный. Подвешенные к потолку неясные формы сплетались в причудливые арабески. Вместо обоев на стенах были развешаны шкуры – полосатые и пятнистые, а пол был покрыт сплошным огромным и мягким ковром. Мандарин осторожно протянул руку и вздрогнул: вокруг повсюду висели шкуры – питона, пантеры, дикой кошки, выдры, оленя, лисы.

Кто-то из насельников дворца определенно имел явное пристрастие к коже.

* * *

– Это невыносимо! – воскликнул господин Головастик, отбрасывая в сторону голубой горшочек, который разбился о стену. Фарфор, разрисованный нежными цветочками тыквы, разлетелся на множество осколков, упавших на земляной пол тюрьмы.

Узница, госпожа Бамбук, измученная болью, лежала, сжав кулаки, лицом вниз на койке и не приходила в себя. Ее спина была покрыта сетью шрамов, половина из которых почти зажила, тогда как вторая половина гноилась.

Тюремный врач, уставясь на язвы, пришел в тихую ярость. Это было непостижимо: раны, на которые он нанес приготовленную поваром Медвежьей Лапой мазь, зарастали.

– Да, средство из жира желтой макаки оказалось действенным, – еле слышно ворчал господин Головастик. – Более того, мазь из желчи теленка препятствует появлению язв.

Он не желал в это верить, но вынужден был смириться с очевидным: опыты дали результат, противоположный тому, на что он рассчитывал. Наложив мазь на половину ран, он оставил остальные раны без лекарства. Он, правда, жег курительные палочки, призывая духов, но заклинания и благовония не принесли желаемого результата. Доктор в ярости ущипнул себя за ляжку. Все-таки вьетнамцы правы – вещества, добытые из убитых на охоте животных, действительно излечивали, и Медвежья Лапа, сам принимавший участие в вылазках, умел их приготавливать. Этот надушенный доктор Кабан оказался прав: нельзя отрицать основы традиционной медицины! Господин Головастик вцепился в волосы и яростно растоптал курительные палочки. Глаза его горели от гнева и разочарования. Как могли духи так обмануть его?

В глубине души мандарин Тан был даже благодарен человеку в маске за то, что тот ранил его, потому что теперь к нему прикасалась девушка, восхищавшая его своей красотой. Она нежно ухаживала за ним. Он закрыл веки, стесняясь своего обнаженного торса, над которым она склонилась. Волосы ее щекотали ему кожу.

– Господин, скажите, если повязка слишком тугая, – сказала кротко Ива.

– Не бойтесь, от вас он все вытерпит, – бросил насмешливо ученый Динь, вошедший в комнату больного и наблюдавший эту сцену. – Ну что, убийца наконец промахнулся, мандарин Тан?

Мандарин зло посмотрел на него.

– Не думаю, что тот, кто напал на меня, был убийцей, не я его следующая жертва.

Ива выпрямилась и спрятала тонкие ручки в рукава кимоно.

– Вы правда знаете, господин, кого убийца выбрал на этот раз?

Динь напряженно вглядывался в лицо своего друга. Ведь тот, истекая кровью, едва добрался до своих покоев и еще не успел рассказать ему обо всем, что произошло. Обнаружил ли он новые улики?

Мандарин насупился, отбросив со лба потемневшую прядь волос.

– Я уверен, что доберусь до него. Но мне нужно выяснить некоторые моменты, прежде чем делать выводы.

– Смерть госпожи Лим удивила и опечалила нас, – вмешалась в разговор Ива. – Только подумать, если бы я не задержалась, провожая госпожу Горькую Луну в тюрьму, может, я бы застала свою госпожу живой!

Мандарин Тан кашлянул и спросил смущенно:

– Скажите, Ива, был ли у госпожи Лим возлюбленный?

Явно смутившись, Ива выпрямилась и отвернулась, но правитель мягко настаивал:

– Я не собираюсь очернять ее память, но это очень важно. Из-за своего возраста принц Буи, каким бы хорошим супругом он ни был, не мог активно участвовать в игре Облаков и Дождя. Поэтому вполне возможно, что его наложница нашла себе другого.

– Да, господин, я думаю, что она находила утешение в объятиях любовника, – нехотя согласилась Ива. – Я не могу сообщить вам его имя, но однажды ночью я увидела, как чья-то тень выскользнула из окна ее спальни, и по его ловким движениям я поняла, что он очень сильный человек.

Ученый Динь заметил, что его друг кивнул. Значит, у госпожи Лим был любовник! Она была виновна в супружеской измене, что для принца Буи вполне могло стать мотивом для ее убийства. Дело осложнялось: может ли правитель быть замешанным в подобную историю? Предположим, что это он убил свою наложницу, но неужели и остальные жертвы погибли от его руки? Краснея от стыда из-за того, что выдала секрет своей госпожи, Ива попросила разрешения удалиться. Когда они остались одни, ученый Динь повернулся к мандарину.

– Каково развитие событий? Ты действительно догадался, кто будет следующей жертвой?

– Если подумать, Динь, очевидно, что все вертится вокруг принца Буи. Все жертвы так или иначе связаны с ним.

– Это мы выяснили, но я не понимаю, кто будет следующим.

– Ты узнаешь, я тебе обещаю; но сейчас мне нужно подумать о новом происшествии.

– Хорошо, кто-то хотел вспороть тебе брюхо, но ты говоришь, что он не был убийцей. Не многие способны отважиться на такое. И как это нападение связано с расследованием?

Мандарин Тан наклонился вперед, невзирая на то, что рана под повязкой открылась.

– Вспомним последние события: утром госпожа Лим найдена убитой в своей комнате, а после полудня загадочный преступник пытается пронзить мне грудь.

– Или у тебя очень толстая кожа, или приходится поверить, что тебе покровительствует некий благой дух, – сказал Динь, следя за реакцией друга.

– Я уже поблагодарил божество, которое защищает меня, – сказал мандарин невинным тоном. – Но на самом деле я убежден, что человек в маске не собирался отправить меня к предкам. Он хотел просто ранить меня, хотел посмотреть, как я буду реагировать на это нападение.

– На твоем месте я бы среагировал гораздо раньше, не доводя дело до схватки. Зачем ожесточенно сражаться, когда можно избежать этого?

– Мандарин Тан никогда не был трусом, – ответил друг. – Этот человек хотел, чтобы я преследовал его, – убегая, он оборачивался, потому что хотел быть уверенным в том, что я последую за ним.

– А может, он хотел посмотреть, будешь ли ты взбираться по лестнице или у тебя хватит сил преодолеть препятствие!

Правитель сделал вид, что не слышит.

– Он хотел завлечь меня в комнату с замурованными окнами, о которой, судя по всему, никто не должен знать, потому-то ее и устроили в женском крыле. Ведь туда никто, кроме принца Буи и евнухов, войти не может.

– А! Комната пыток или притон разврата? – заинтересованно спросил ученый Динь.

– Ни то, ни другое! Комната завешена шкурами животных: змеи, хищники – все, что водится в горах.

– Охотничьи трофеи принца Буи! – воскликнул Динь. – Опять мы встречаемся с ними!

– То, что эта комната укрыта от мира, изобличает одержимость принца – это его сокровище, его тайна. У меня давно сложилось впечатление, что он как-то по-особенному пристрастен к коже.

– Да, вспомни пытки, придуманные им для заключенных – разрезы, клейма, наносимые раскаленным добела железом…

Мандарин Тан помассировал спину, страдая от боли.

– Кто же, как думаешь, привел тебя в комнату кож? – спросил Динь.

– Неуловимый любовник госпожи Лим, несомненно. Если этот человек хотел отомстить за смерть своей возлюбленной, разве не идеальный путь он выбрал – навести подозрение на принца Буи? Совершенно очевидно: раз о комнате трофеев стало известно, то станет известно и о его патологической одержимости.

Ученый Динь долго обдумывал это замечание.

– Это означало бы, что, с точки зрения любовника, муж убил развратную жену.

Помогая себе локтями, правитель осторожно приподнялся.

– Настала пора повидаться с нашим хозяином.

* * *

– Оставьте убитого горем мужа предаваться своей печали! – приказал принц Буи надменно.

– Убийства не закончились со смертью вашей любимой наложницы, – возразил мандарин Тан, не теряя спокойствия.

Напрасно он требовал, чтобы принцу доложили о его приходе, – ему в конце концов пришлось просто оттолкнуть стражника, чтобы войти. После гибели госпожи Лим принц отказывался принимать кого бы то ни было. Мандарин увидел перед собой измученного, опустошенного старика, лишившегося в одночасье лоска и великолепия столичного вельможи.

– Я хотел поговорить с вами о хорошо известной вам комнате кож, которую я случайно обнаружил в женской половине дворца. Я полагаю, вас весьма привлекают шкуры, кожи, меха.

Принц Буи схватился за подлокотники резного кресла и наклонился вперед, презрительно выпятив губу.

– Да. Ну и что? Кого может интересовать подобная ерунда?

– Эта ерунда играет решающую роль в раскрытии ряда убийств, которые вот уже несколько дней совершаются в городе, потрясая население, – холодно ответил мандарин.

Пергаментный рот принца изогнулся в нелюбезной улыбке.

– Мандарин Тан, вы что, собираетесь сказать, что я причастен к этим убийствам? Вы знаете, что это открытое неповиновение? Надеюсь, вы не забыли, что я – представитель Императора?

Глядя в суженные глаза старика, мандарин произнес, тщательно взвешивая каждое слово:

– Неподчинение – вот предлог, которым вы пользуетесь слишком часто. Не из-за него ли казнят вскоре семью Дэй? Но меня это не касается, я веду расследование по вашему же приказу, принц Буи, представитель Императора. Вы сами об этом помните?

Принц проглотил слюну, уже готовую упасть с его губ. Этим молодым человеком гораздо труднее манипулировать, чем ему казалось вначале. Новое поколение начисто лишено уважения к старшим и ничего не знает о протоколе!

– Доктор Кабан, осмотрев тело вашей наложницы, обнаружил рисунки, нанесенные на кожу уже после татуировки.

– Нисколько не стыжусь признаться в том, что это я нанес их на ее кожу, и если вас это интересует, скажу, что ей это нравилось, – нетерпеливо прервал его принц. – Татуировка, которую она носила на теле, была варварским шедевром, а я всего лишь дополнил рисунок, привнеся в него традицию вьетнамского представления о прекрасном. И, таким образом, моя наложница стала символом союза двух этих миров, живым ковром, оживающим перед моими глазами всякий раз, как я посещал ее. Не забывайте, мандарин Тан, что закон не может вмешиваться в права мужа по отношению к жене.

Мандарин недоверчиво поднял бровь. Принц уже заговорил о своих правах супруга, хотя имел немало оснований для убийства неверной жены.

– Причиной ваших многочисленных охотничьих вылазок стало именно влечение к татуированной коже? Ведь именно в горах создают самые лучшие рисунки?

– Нет, единственной целью охоты была добыча великолепных животных, которых мы убивали. Вы посетили зал шкур. Сказочные узоры на шкурах животных великолепнее любого рисунка, а структура их кожи тонкостью превосходит все свитки и шелка, которыми мы пользуемся. Во время охоты – насколько помню – я никогда не убивал дикарей, хотя некоторых из них мне пришлось выселить из жалких деревушек.

– Вы не заставите меня думать, что вы испытывали к ним хоть какое-нибудь уважение, – скептически ответил мандарин Тан.

– Не в этом дело. Я охотник, а не убийца.

– Но разве дикари не обладают великолепной, украшенной чудесной татуировкой кожей?

Принц погрузился в раздраженное молчание. Нельзя позволять, чтобы этот юнец его третировал.

– А если кто-то из ваших охотников все же убил бы дикаря?

– Его ожидало бы неминуемое наказание, я решительно запретил это. Не хватало еще, чтобы и дикари ненавидели вьетнамцев. Мне достаточно хлопот с придворными, чтобы позволить себе иметь неприятности еще и с горными племенами!

Явно нервничая, принц Буи заерзал на троне. Этот допрос выходил за рамки приличия. Молодой мандарин осмеливается задавать такие вопросы принцу крови, да еще во время траура! Это уже просто неприлично.

– Но насколько я знаю, госпожа Лим была захвачена вместе со своим другом. Однако он вскоре был найден мертвым на дне глубокого оврага.

– Несомненно, его сожрал тигр, он был совершенно неузнаваем. Джунгли полны опасностей: тигры и пантеры опаснее человека. Я вам повторяю, мои люди не получали приказа убивать его. И какой в этом смысл? Он мог бы стать моим конюшим или воином.

Мандарин тихо спросил:

– Как далеко вы могли зайти, чтобы обладать несомненно великолепной кожей одного из этих дикарей?

Принц Буи ответил холодно, всем своим видом показывая, что разговор окончен:

– Представьте, на что готов мужчина во имя обладания красавицей?

– Колдунья, посетившая вчера наше собрание, мне кажется, всех убедила, – удовлетворенно заявил господин Головастик. – Она впала в состояние транса, в нее вселились духи, они говорили через нее. Вы видели собственными глазами, как она исцелила безумную вдову своими заклинаниями. Разве мы можем, будучи свидетелями подобных явлений, отрицать существование духов?

Вопрос прогремел под высокими сводами зала для заседаний. Добродушные травники согласились с председателем, хвалясь тем, что старая женщина вступила в контакт с высшими силами после того, как вдохнула испарения растений, сожженных ими в жаровне. Это доказывало, что эти простые творения земли могли призывать богов и что сами травники, таким образом, были орудиями божественного провидения. Аптекари тоже оценили волшебные свойства этих трав и уже наяву грезили о том, как будут распродавать их целыми мешками – кто же устоит и не купит эти стебли и листья, наделяющие даром пророчества и вызывающие сильные галлюцинации? В одиночестве остались только поверженные акупунктуристы, они хмуро смотрели на говорящего.

– Это все ложь! – воскликнул один из них, подняв кулак. – Вы хотите заставить нас поверить в то, что старая растрепанная женщина, нанюхавшись травы, может исцелять людские болезни? Вы слышите то, что хотите услышать, и весь этот фарс изобличает вас!

– Растрепанная женщина является знаменитым медиумом, – ответил господин Головастик. – Не все люди обладают утонченной чувствительностью и могут общаться с духами. Только взывая к ним, можно исцелять, ведь они – вспомните об этом! – и насылают на людей болезни!

– Вы попираете традиционную медицину! – протестовал другой смутьян. – Все ваши истории с призраками не отменяют знания энергетических точек организма.

Поднялся травник с красным от возмущения лицом.

– Энергетические точки ничто по сравнению с нашими травами! Вы засвидетельствовали вместе с нами тот факт, что несколько сожженных стебельков удесятерили силы колдуньи. Нет сомнений: она вдохнула эманацию духа, скрытого в тростнике, а тот сообщил ей, как следует лечить пациентку.

– Вы прекрасно выразили свою мысль, – вмешался господин Головастик. – Так как гении и духи держат нашу судьбу в своих руках, транс, в который впадает медиум, является посланием божества. Через посредство медиума они сообщают нам о причинах болезней и способах их лечения.

Клан приверженцев акупунктуры роптал и сомневался, тогда как травники сияли от радости, будучи поддержанными кудрявым оратором. Аптекари подсчитывали на деревянных счетах, какую прибыль они получат, продавая эти травы. Среди смятения и враждебности, разгоревшихся с самого утра, лишь один человек сохранял спокойное лицо. Доктор Кабан сидел слева от господина Головастика, чей авторитет после демонстрации опыта с колдуньей возрос невероятно. Господин Головастик наслаждался произведенным эффектом, ласковая улыбка слегка изогнула уголки его губ. Непринужденным жестом подобрав полы темно-красного кимоно, доктор Кабан вдруг встал, показав публике изящные ножки, обутые по последней моде. Он грациозно приблизился к оратору, все еще обращенному лицом к публике. Когда тот краем глаза заметил, что доктор приблизился к нему вплотную, на его лице появилась презрительная гримаса.

– Вы хотите поделиться своим мнением с нами, доктор Кабан? – спросил господин Головастик ласково.

– Только этим, – ответил доктор, вынимая остро отточенный нож.

Одним быстрым движением он рассек господину Головастику верхнюю часть бедра.

Брызнувшая кровь заставила господина Головастика закричать не своим голосом. Не веря своим глазам, он глядел на доктора Кабана, на лице которого играло подобие улыбки.

– Довольно трудно исцелить ее с помощью благовоний, не правда ли? Чтобы заживить вашу рану, дорогой коллега, я предлагаю вам следующее средство, – и он швырнул на стол пригоршню курительных палочек.

Оратор в ужасе выкатил глаза, пытаясь зажать рукой алую рану, но кровь просачивалась сквозь пальцы. Медик покачал головой.

– Или вы предпочитаете эту мазь на основе слоновой кости, которая помогает при заживлении ран?

Как жадная кошка кидается на сметану, господин Головастик схватил коробочку и зубами открыл ее. Держа ее под мышкой, он принялся зачерпывать мазь и судорожно наносить ее на рану. Когда кровь остановилась, он с ненавистью повернулся к коллеге, готовясь схватить его за горло.

Но врачи, с ужасом наблюдавшие эту сцену, неожиданно пришли в себя.

– Обманщик! – закричал акупунктурист, которому больше не нужно было никаких доказательств. – Может быть, тебя исцелил дух мази?

Он схватил каменную чернильницу, бывшую у него под рукой, и швырнул ее в сторону сцены. Она бы попала точно в грудь оратора и испачкала бы его прекрасное голубое одеяние, если бы в это время не встал один из травников, собираясь протестовать против ужасного поступка доктора Кабана. Снаряд попал ему между лопаток как раз в тот момент, когда он открыл рот, чтобы произнести обвинительную речь. Он упал на аптекаря, который интересовался, за сколько можно приобрести эту мазь. Голова травника оказалась между колен аптекаря, в ужасе лихорадочно задрыгавшего ногами и сбившего таким образом шапочку с головы проходившего мимо акупунктуриста. Эта шапочка, взлетевшая к самому потолку, послужила сигналом к началу всеобщей свалки. Ошалевшие от многодневных бесплодных прений, чувствуя, что на задах у них уже появляются мозоли, врачи были рады поразмять кости. Один из акупунктуристов вытащил весь свой арсенал игл и стал их метать по кругу с дьявольской точностью. Аптекарь, споривший со своим коллегой о ценах на бальзамы, получил укол в спину. Зная наизусть все болезненные точки, врачи лупили именно по ним, отчего в зале стояли крики и визг. Самые жестокие целились расставленными указательным и большим пальцами в глаза своих оппонентов.

– Шарлатан!

– Торговцы гнилыми травами!

Мешочки с травами запихивались в глотки противников, заставляя их бессильно мычать. Много волос было вырвано в битве, а несколько хилых бороденок выдраны с корнем.

– На помощь! – надрывался господин Головастик в окно, пока его не схватил за пояс один из акупунктуристов. Когда этот молодчик наконец отпустил оратора, у того во всех болевых точках торчали иголки. Ставший похожим на ежа, тюремный врач был немедленно прижат к стене аптекарем, раздававшим удары без разбора направо и налево. Злодейски воткнутые иголки вонзились в его жирную спину. От боли силы его удесятерились. Господин Головастик ответил ему ударом колена, от которого аптекарь сложился пополам.

Но внезапно двери распахнулись, и ворвался усиленный наряд полиции. Стражники оторвали аптекаря от доктора Головастика и толкнули его в гущу дерущихся травников. Удивленные этим, те наградили его чувствительными тумаками.

Но как бы ни увлеклись врачи производством гематом и кровоподтеков, они все же вдруг осознали, что стражники лупят всех, не разбирая, кто друг, а кто враг. Тогда врачи в едином порыве ринулись на людей в форме, чтобы защитить честь своей профессии.

– Разбойники в кожаных сапогах!

– Я тебя научу, как издеваться над людьми науки! – вопил врач, вытаскивая опасный инструмент для удаления зубов и пытаясь открыть рот лежащему на земле стражнику.

Другой врач, только что вернувшийся из колонии прокаженных, вытащил из сумки гангренозные части тел, решив пожертвовать ими во имя общего дела. И сгнившая ладонь без двух пальцев, описав красивую дугу, упала на затылок стражника, который, пытаясь оторвать ее от головы, схватил ее собственной рукой. В ужасе он прижал руку ко рту. Но, увы, не свою – и поняв это, он потерял сознание, как женщина. В это же время одному из его коллег прямо в лицо ударила нога без пятки, но зато украшенная сразу восемью большими пальцами, а заодно и огромными мозолями. Умирая от ужаса, тот отшвырнул ее на попавшегося под руку аптекаря.

Увернувшись от грязных брызг, один из юных стражников вдруг заметил доктора Кабана, сидевшего в позе портного на столе и явно наслаждавшегося видом разворачивающейся перед его глазами баталии. В негодовании он громадными шагами подбежал к нему и замахнулся дубинкой. Но против всякого ожидания, толстяк нежно взял его за шею и, прижав свое лицо к его лицу, прошептал:

– Не меня ли ты хочешь арестовать, маленький сыщик?

Стражник в изумлении расширил глаза, его нос не вынес ужасного зловония докторского дыхания. Он не знал: задержать ли дыхание и умереть от удушья или дышать, но умереть от рвоты? Мужественно сопротивляясь, он упал на спину, задыхаясь от сернистых испарений. Доктор лукаво засмеялся и снова обратил свое внимание на танец кулаков и балет коленей.

Он восхищался хитрой методикой борьбы аптекарей, притворявшихся мертвыми, чтобы воскреснуть и неожиданно ударить врага ногой. Он оценил хватку некоторых травников, вырывавших волосы из носа с такой же ловкостью, с какой они пололи. Он подбадривал фехтовальные, стремительные атаки акупунктуристов. Невзирая на свою опытность в подобных делах, стражники отступали по всему фронту, не выдерживая сплоченного натиска медиков и их импровизированных, но победоносных методов борьбы.

Весь этот дебош с вывернутыми пальцами, укушенными задами, коварными ударами и подлыми уловками прекратился как по мановению волшебной палочки, когда, пытаясь незаметно убежать, господин Головастик поскользнулся на разбросанных костяшках счетов и выпал из окна.

Поездка оказалась тяжелой, колеи были залиты водой и на проселках образовались ямы. Промокшие сельские дороги превратились в сплошную грязь, в которой увязали лошади. Утром шел проливной дождь, они отправились в путь поздно и к концу дня одолели только половину пути.

Мандарин Кьен вышел из повозки, усталый и нервный. Новости нельзя было назвать хорошими. Постройки никуда не годились. Каналы, проведенные архитекторами, могилы которых, наверно, уже всплыли, не справлялись с огромным количеством воды, льющейся с небес. Необходимо как можно скорее выкопать новые каналы, учитывая эрозию почвы и недавнюю постройку зданий на слабой почве. Заболоченная земля превратилась в мокрую губку, и те дамбы, которые защищали столицу, испытывали перегрузки. Министр глубоко вздохнул. В этот день он осмотрел Фениксовую плотину, построенную к югу от города, и заметил внушающие опасение признаки ее изношенности. Еще несколько дней непрерывных дождей – и, возможно, разразится неизбежная катастрофа.

Он смотрел, как помощник, в сапогах, облепленных грязью, вел к конюшне его гнедого коня. Он вытащил косичку из-под плаща и сделал несколько приседаний, чтобы размять ноги. Кожа его лица сверкала от дождя, она казалась гладкой, как у ребенка. Подняв голову, мандарин Кьен созерцал силуэт дворца, на изогнутых крышах которого стоические морды драконов отводили воду. Мандарин задумался, вспомнив о мандарине Тане. Как, интересно, идет расследование?

Внезапно он сощурил глаза. Кто-то лихорадочно махал ему издалека рукой, спрятавшись под навесом. Приблизившись, он узнал своего друга мандарина Тана, чье покрасневшее лицо выдавало волнение.

– А, вот наконец и ты! – закричал он с явным облегчением.

– Успокойся, я не собирался утонуть во время осмотра, – ответил ему министр, встряхнув косичкой.

– Тебе грозит опасность более серьезная, – волновался друг. – Ты – следующая жертва в списке убийцы!

* * *

– Ты шутишь! – воскликнул мандарин Кьен, садясь в кресло рядом с Динем. – Ты ранен в грудь или в голову? – он указал подбородком на перевязку, заметную и под одеждой.

Мандарин Тан прохаживался по Стратегическому залу, где они сейчас находились. На лице министра недоверие смешивалось с иронией, он поднял брови и скривил рот. На лице Диня читалось острое любопытство, но не к нему обращал свои речи правитель.

– Послушай, Кьен, сейчас я вкратце изложу то, что тебе жизненно важно знать.

– Попытайся убедить меня, – ответил друг, скрестив руки на груди.

– Убийца совершает преступления в столице уже несколько дней. Мы пришли к выводу, что он руководствуется в своих действиях правилами классификации, цель которой – установить связи между различными сущностями, такими, например, как пять внутренних органов и пять элементов. Даосы верят, что когда эти связи установлены, во Вселенной и в человеке воцаряется гармония.

Министр кивнул: он хорошо помнил все это.

– Итак, – возобновил свою речь мандарин Тан, – мы установили следующие пары: Селезенка-Земля в случае Рисового Зерна, Легкие-Металл для Черной Чесотки, Печень-Дерево для госпожи Пион и Сердце-Огонь в случае госпожи Лим.