Текст книги "Тень принца"

Автор книги: сёстры Чан-Нют

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

Мандарин Кьен, неподвижный, как статуя, следя глазами за бегающими слугами, сказал мрачным голосом:

– Ты вчера посвятил меня в то, как продвигается расследование, и я думаю, ты начинаешь понимать образ мыслей убийцы. Может быть, он испугался? Классификация действительно кажется основой этого дела, и нужно работать в этом направлении. Но как бы ты смог помешать убийце госпожи Лим, даже вооружившись этой теорией?

– Нужно было предвидеть, кто окажется следующей жертвой, – добавил Динь, холодный как лед.

– С теми данными, что у тебя есть, это все равно невозможно.

Мандарин Тан пробормотал сквозь зубы, опечаленный своей беспомощностью:

– Я верно угадал принцип классификации, готов руку отдать: госпожа Лим была убита ударом ножа в сердце или в почки. Остались только два внутренних органа. Остается подождать заключения доктора Кабана.

Собравшись в Стратегическом зале после того, как стало известно, что совершено новое преступление, они ждали отчета доктора Кабана об осмотре тела, так как мужчинам было запрещено смотреть на обнаженную наложницу принца. Им казалось, что время тянется невыносимо медленно, а ведь где-то рядом притаился дерзкий убийца, наносивший стремительные, как молния, удары, опережавший их и насмехающийся над ними.

Мандарин Тан мерил шагами комнату. Волосы его были взлохмачены, он прошел мимо ученого Диня, который с печалью думал о трагическом конце красавицы. Мало того, что ее насильно оторвали от родных и близких, ей еще предстояло принять на чужой земле такую страшную смерть! Глаза министра посуровели, он выпрямил спину и погрузился в непроницаемое молчание. Когда принцу Буи рассказали о случившемся, он издал пронзительный крик, слышный во всем дворце. Его глаза покрылись непроницаемой дымкой, как будто их заволокла вуаль. Не сказав ни слова, он положил ладонь на плечо мандарина Кьена, а затем удалился в свои покои.

– Как осмелился убийца нанести удар такому близкому для принца человеку? – спросил мандарин Тан громко. – Сначала он проник в соседнюю с дворцом тюрьму, убив мадам Пион, а теперь явился прямо в женское крыло дома.

– Ты думаешь, он может посягнуть и на самого принца?

Динь, засомневавшись, нахмурил лоб. Возможно ли, что все убийства совершались на почве политики? Он не знал, что и думать. Глядя на побелевшего от ярости друга, он подумал, что подобная оплеуха может пробудить его – мандарин Тан не любил, когда его ставили в дурацкое положение. Мускулистые руки мандарина напряглись, мысленно он уже боролся с убийцей, и ученый Динь знал – он найдет его, чего бы это ни стоило. Он повернулся к министру. Мандарин Кьен тоже смотрел на правителя, задумчиво, как бы размышляя – каковы шансы на успех.

– В нынешней ситуации нам следует попытаться предугадать будущую жертву. Нужно помешать преступнику и поймать его в ловушку, – медленно сказал мандарин Тан.

Порыв ветра ворвался в Стратегический зал, разнося эти полные решимости слова по всем углам.

– Господа! – раздался вдруг задыхающийся голос. – Я начинаю думать, что мой удел – царствовать в Стране Смерти, а не быть председательствующим на семинаре врачей!

Приблизившись бодрым шагом, доктор Кабан явил собою необыкновенное зрелище. Для того чтобы привлечь к себе внимание коллег, незаслуженно удостаивавших им господина Головастика, доктор потратил множество связок монет на улучшение своего гардероба. Заказав массу одеяний у модных портных, доктор явился сейчас одетый в короткую куртку из шелка-сырца ярко-розового цвета, вышитую огромными рыбами с раздутыми жабрами.

– Быстро сообщите результат осмотра! – приказал мандарин Кьен, которого покоробило слишком пышное одеяние доктора.

– Позвольте мне сесть, господа, я едва дышу.

Он грациозно скрестил свои маленькие ножки, обутые в туфли без задника – по последней моде, – и откашлялся.

– Я только что осмотрел безжизненное тело госпожи Лим и должен констатировать, что она была убита тем же способом, как и остальные жертвы – ударом ножа убийца вскрыл грудную клетку и всадил нож ей в сердце, как всегда, оставив орудие преступления.

Ученый Динь выпрямился. Значит, прав был его друг! Центральным звеном цепи убийств действительно является классификация. Мандарину удалось проникнуть в ход мыслей убийцы, пусть он и не сумел определить, кто будет следующей жертвой… Он бросил взгляд на мандарина Кьена, застывшего в неподвижной позе, и заметил, что веки его легонько подрагивают, как будто он убедился, что теория его друга была подтверждена неоспоримыми фактами. Что касается мандарина Тана, он не скрывал своего возбуждения. Его глаза сузились, превратившись в острые кинжалы. Недавняя подавленность исчезла, ее место заняло внутреннее ликование оттого, что он раскусил убийцу. Проникнув в замысел злодея, мандарин наконец получил шанс поймать его в ловушку.

– Скажите-ка, доктор Кабан, – сказал мандарин Тан, стараясь не выдавать голосом обуревавшие его чувства, – не нашли ли вы чего-то странного на теле госпожи Лим, чего-то, что могло бы иметь отношение к огню или зажиганию огня?

Врач задумчиво потрогал пальцами с перламутровыми ногтями свою нежную щеку.

– Вы намекаете на ее татуировку, господин? Рисунок восхитительной красоты, нанесенный от затылка до запястий. Однако я заметил, что оригинальный рисунок продолжен недавними, очень глубокими линиями, почти шрамами. Нет, я внимательно исследовал татуировку, но изображений пламени там не было.

Удивленный правитель резко отвернулся. В паланкине, по дороге к плавучему убежищу Горькой Луны, Ива упоминала сказочные фигуры, изображенные на теле ее хозяйки, – животные и роскошные цветы, оживавшие при малейшем движении спины. Но она действительно ни словом не обмолвилась о пламени. Может ли быть, что он ошибся, классифицируя элементы?

Ученый Динь был убежден, что теория классификации точна. Только невежды склонны все объяснять совпадениями.

– Подумайте хорошенько, – настаивал он, видя беспокойство мандарина Тана. – Не заметили вы, когда вошли в комнату, чего-нибудь необычного?

Так как доктор Кабан молчал, пытаясь вспомнить момент, когда он вошел в комнату, министр спросил:

– Когда именно была убита госпожа Лим?

– Полагаю, на рассвете, потому что, прибыв туда под пенье петухов, я нашел ее тело еще теплым.

Врач оживил в памяти момент прихода в тихую комнату. Занавески были слегка раздвинуты, в комнату лился утренний молочный свет, омраченный непрекращающимся дождем, тени едва вырисовывались на плитах пола. Тело госпожи Лим, разрезанное по диагонали, свидетельствовало о том, что она была убита той же мастерской рукой, что и другие жертвы, – очень аккуратная рана, много крови и охотничий нож, всаженный в сердце. Да, что-то удивило его в это мгновение…

– Я вспомнил, господин! В воздухе витал странный запах, я подумал, что так пахнут сгоревшие в пламени свечи мошки. Не знаю, что это за запах.

Мандарин наклонился к нему. Все-таки появился шанс, что его гипотеза и в этом случае оправдается.

– Доктор Кабан, постарайтесь припомнить: у госпожи Лим волосы были подстрижены неровно?

Динь с изумлением посмотрел на друга. Куда он клонит? Он заметил, что на лице Кьена промелькнула тень улыбки. Может быть, он тоже подумал, что их общий друг сошел с ума?

Невероятно красивое лицо доктора застыло, он вспоминал: госпожа Лим была распростерта на ложе, лицом вверх, с разметавшимися волосами. Они были аккуратно подстрижены? Нет, вспомнил он отчетливо, нет.

– Нет, господин, они были разной длины. Я еще подумал, что, наверно, ее стриг слепой цирюльник, потому что пряди шли лесенкой.

Едва не вскрикнув от радости, мандарин Тан победно поднял кулак.

– Вот и доказательство – совершив преступление, убийца поджег ее волосы! А сердце связано с элементом Огня. Все сходится!

– Как! Вы думаете, что классификация является путеводной нитью в этих преступлениях? – воскликнул доктор Кабан. – Я думал, вы просто интересуетесь этой философской теорией для истолкования зол, постигших современность.

– Так и есть, – уклончиво ответил мандарин Тан. – Но мы сейчас выяснили, что убийца действовал, опираясь на классификацию.

Врач попросил разрешения удалиться, желая успеть на семинар, и с присущим ему изяществом вышел. Мандарин Кьен одобрительно тряхнул головой.

– Я потрясен твоей догадливостью, Тан! Эта улика подтверждает, что дело связано с основными положениями классификации. Остается воспользоваться этим, чтобы попытаться схватить убийцу.

– Загнать его в угол удастся только в том случае, если мы найдем связь между жертвами, – ответил молодой правитель.

– Это верно, до сих пор мы не понимаем, что связывает все жертвы. Но, зная логику убийцы, смешно думать, что выбор их случаен, – заметил Динь, убежденный, что убийства совершены осознанно. – Наш убийца действует не под влиянием эмоций, он тщательно готовит злодеяния. Невозможно сочетать последовательную систему и случайный выбор.

– Полностью с тобой согласен, Динь, – кивнул мандарин Тан. – Пока мы не выяснили, что именно объединяло жертвы, нечего и думать найти виновного.

Мандарин Кьен уверенно заключил:

– Итак, у нас есть: Рисовое Зерно, крестьянин, нищий Черная Чесотка, развратная женщина госпожа Пион и наложница принца госпожа Лим. Нужно быть ясновидящим, чтобы обнаружить между этими людьми нечто общее.

Мандарин Тан подошел к окну. Его лоб прорезала глубокая морщина, он размышлял об убитых. Через мгновение он обернулся, и тишину комнаты нарушил последний вопрос:

– Все убийства совершены одно за другим, с интервалом в несколько дней. Убийца стремится закончить дело как можно быстрее. Почему же он так торопится?

Сидя на подоконнике в своей комнате, мандарин Тан размышлял. Он больше не желал терпеть насмешек убийцы и не мог допустить, чтобы преступления совершались и дальше. Конечно, догадка о том, что убийца пользовался положениями классификации, была большой удачей, но этого было недостаточно. Он даже не смог предугадать убийство госпожи Лим. Какой промах! Теперь, когда она стала очередной жертвой злодея, он горько сожалел, что подозревал ее. Но как бы он мог предотвратить это убийство? Он до сих пор не был уверен в своей правоте.

Динь не ошибся. В жестокой игре, затеянной умным преступником, не было случайностей. Тем не менее жертвы – двое мужчин и две женщины – не имели ничего общего между собой и принадлежали к разным слоям общества. Они даже не были знакомы друг с другом. Знали ли они убийцу? Может, именно это играло важную роль? Интересно, чем руководствовался убийца, подбирая жертвы, которые для него были лишь элементами игры?

Крестьянин Рисовое Зерно вносил некую политическую окраску в это дело, но попрошайка Черная Чесотка был просто уличным мошенником. Госпожа Пион не была завзятой преступницей, а госпожа Лим жила вне общества. Но все они, так или иначе, в какой-то момент своей жизни находились в непосредственной близости от принца Буи – либо в тюрьме, примыкающей к дворцу, либо в женских покоях. К тому же все, за исключением наложницы, были судимы: за неповиновение, уличный скандал и развратное поведение.

Ясно, что эти люди были чем-то необычны и отличались от простых жителей города. Кто будет следующей жертвой? Отпетый мошенник? Мужчина? Женщина?

Может, есть некая связь между их именами? Рисовое Зерно, Пион, Лим – все имена из мира природы. А что делать с Черной Чесоткой? Лим означает «черное дерево», и Чесотка черная, но тогда причем тут Рисовое Зерно и госпожа Пион? Мандарин встряхнул головой. Лучше оставить эти литературные изыски ученому Диню.

Его взгляд блуждал по рыночной площади. Под блестящими от дождя навесами толкалось множество людей, одни толпились у лотков с рыбой, другие – у ларьков горшечников. Море безымянных мужчин и женщин бурлило на площади, но как предугадать, кто из них следующая жертва, а кто убийца?

Внезапно мандарин Тан вздрогнул. Он закрыл глаза и опять перебрал в уме все жертвы. Крестьянин Рисовое Зерно был крепким мужчиной с неправильными зубами, у Черной Чесотки вместо носа зияла дыра. У мадам Пион глаза были выжжены за ее преступление. Было ли это совпадением – все трое имели яркую особенность, у них были необычные – рот, нос, глаза? Но каким образом в эту прогрессию могла быть включена мадам Лим?

Дрожа от возбуждения, мандарин Тан спрыгнул с окна. Да, убийца использовал классификацию и принятые соответствия между внутренними органами и элементами, но не мог ли он руководствоваться и другими критериями – пятью чувствами, например? Необходимо немедленно найти ответ на этот вопрос. Гигантскими шагами он направился в библиотеку дворца.

* * *

Министр Кьен откинул на спину косичку, напоминавшую крысиный хвостик. Расследование наконец продвинулось, нельзя недооценивать проницательность его друга мандарина Тана. Принц Буи имел основания довериться этому в высшей степени неординарному юному правителю. Несмотря на некоторую примитивность во взглядах – говорили, что он вызывает духов и демонов, – Тан, как оказалось, способен рассуждать тонко, осмысливая события в целом, что недоступно простым смертным. Удивительно, думал мандарин Кьен, как гордость может подстегнуть ум – ведь когда мандарин почувствовал себя посрамленным, он сумел неожиданно блестяще решить загадку, сделав делом чести раскрытие этих убийств. Так же как хорошая почва способствует росту дерева, сильная эмоция может побудить человека к эффективным действиям. Министр восхищался интеллектом мандарина Тана. Если он и дальше будет развивать логическую нить умозаключений, то сможет предупредить последнее убийство.

Мандарин Кьен поднялся. Да, если его друг разрешит загадку, история навеки сохранит имя юного мандарина, выходца из крестьян. Что же касается его самого, думал Кьен, разминая ноги, у него достаточно дел, связанных с каналами и дамбами, за которыми нужен глаз да глаз.

* * *

Госпожа Горькая Луна, запертая в сырой тюрьме, подняла глаза к серому небу. Путешествие было долгим, но общество Ивы скрасило его. Как побороть невыразимую печаль, вызванную возвращением в столицу? Она видела затопленные дороги и поля, превратившиеся в маленькие озера, в которых зеленели верхушки рисовых ростков. Она узнавала пришедшие в запустение храмы – ведь именно там она приносила жертвы Богине, моля ее о том, чтобы в один прекрасный день студент Кьен обратил на нее внимание. Сколько благовонных палочек было сожжено, сколько орхидей сварено – и все для того, чтобы в конце концов он уничтожил ее одним единственным взглядом? Она вытерла слезу, выкатившуюся из глаза, будто дождевая капля из туч. Когда-то она питала безумные надежды – ведь она была дочерью одного из самых влиятельных вельмож в столице. А если бы Богиня услышала ее мольбы? Она стала бы совсем другой женщиной, преображенной счастливой любовью, а студент Кьен остался бы полноценным мужчиной. Она знала, что молодой человек пожертвовал этим ради карьеры. Каким он стал теперь – студент Кьен, превратившийся в евнуха? По-прежнему ли сияет дикая гордость в его глазах? Таится ли все та же невыносимая ирония в уголках его губ?

Сквозь пелену дождя госпожа Дэй увидела дворец, она представила его коридоры, по которым решительным шагом идет мандарин, забывая об окружающих его людях. Хоть бы на мгновение он прервал свой бег и прислушался к обращенным к нему мыслям!

Она опустила голову. Ему и дела нет, что через два дня она будет стоять на площади Наказаний вместе со своими родственниками, ожидая смерть. Несмотря на молодость, ей нравилось жить одиноко, но иногда она взывала к Богине, и тогда во сне к ней приходил он и на губах его играла легкая улыбка. Будет ли он там, рядом с принцем Буи, когда пробьет ее последний час? Пусть Богиня позволит ей увидеть его, прежде чем глаза закроются навеки!

Встав на кресло, мандарин Тан лихорадочно осматривал свитки на самой верхней полке. Поставив ногу на полку для сохранения равновесия, он разворачивал манускрипты. «Трактат о позициях мужской любви» – прочел он с разочарованием. На рисунках были изображены стареющие воины с плоскими бедрами, переодетые в девичьи одежды. Они принимали немыслимые позы, ползая по своим любовникам, словно термиты по бревну. У мандарина Тана закружилась голова, и он резко отбросил свитки. Когда ищешь нужные книги, всегда попадается всякая гадость. Протянув руку, он вытащил другое сочинение, название которого очаровало его: «Изготовление веревочных сандалий во времена династии Чан». Какой беспорядок, подумал Тан, возвращая сочинение в пыльный угол. Он просмотрел еще несколько свитков, посвященных не менее интересным темам: «Как созерцать миндальное дерево», «Любовь духов» и «Описание позорной болезни, приключившейся у одного священника». Он поставил манускрипты на место и наконец нашел то, что искал.

Спрыгнув на пол, чувствуя от волнения жар в висках, он открыл манускрипт.

Система классификаций ставит своей целью сообщить миру устойчивость, определяя соответствия между нашей Вселенной, или макрокосмом, и нашим обществом, или микрокосмом. Связь с космосом заключена и в человеческом теле. Небо совершает свой круг за четыре времени года: в нашем теле находятся четыре органа, состоящие из трех частей. Так как время года заключает в себе три месяца, в году – двенадцать месяцев или триста шестьдесят дней. Разве не таково же и число суставов в наших телах? «Хонг Фан» – небольшой трактат, считающийся самым древним трудом китайской философии, – указывает на многочисленные соответствия согласно классификации. Философ Хуэйнан-цы указал, что в человеке существует пять внутренних органов – ровно столько же и элементов. Печень соответствует Дереву, Сердце – Огню, Селезенка – Земле, Легкие – Металлу, а Почки – Воде.

Мандарин Тан кивнул, все это рассказал ему доктор Кабан.

Искусство сочетаний сложно, но польза велика, если удается объединить элементы и органы. От этой связи рождается порядок в макрокосме и в микрокосме. Связи между внутренними органами и элементами с большой пользой используют в медицинских целях, определяя, какие методы лечения и какие лекарства необходимы.

Действительно, доктор Кабан доказал действенность этой теории, подумал мандарин, вспоминая сцену на корабле. Но в теории классификации есть еще большие глубины.

Благодаря пяти внутренним органам, человек создан по образцу Вселенной, но нужно добавить, что пять отверстий связывают микрокосм с макрокосмом. Философ Пан Ку обнаружил, с какими органами связаны отверстия: с Печенью связаны Глаза, с Сердцем – Язык, с Селезенкой – Рот, с Легкими – Нос, а с Почками – Уши. Чем больше мы углубляемся в познание человека и мира, тем больше обнаруживаем соответствий. Главный принцип классификации – общность, связующая природу и человека, телесное и духовное.

Мандарин стукнул кулаком по столу. Он понял, какая между жертвами существует связь! Он откинулся на спинку стула, закинув руки за голову. Схема оказалась простой: крестьянин Рисовое Зерно, пронзенный в селезенку, был выбран благодаря необычному рту; Черная Чесотка, которому удар был нанесен в легкие, не имел носа; госпожа Пион с проткнутой печенью несла клейма на глазах. Госпожа Лим, убитая ударом в сердце, была определена убийцей как язык, так как никогда не сказала ни слова на нашем языке.

Мандарин нахмурился. Из этого вытекало, что следующая жертва умрет от удара ножом в почки, в окружении воды, и ее выберут из-за какой-то неправильности в строении уха. Но кто среди многочисленного населения столицы найдет такую смерть?

Несмотря на то что мандарин Тан был удовлетворен, его беспокоила одна мелочь, которую он никак не мог понять, – но он чувствовал, что это нечто очень важное.

* * *

Выйдя из библиотеки, мандарин столкнулся с Главным воспитателем Сю, который осторожно нес блюдо, на котором стоял чайник и вазочки с сухими фисташками и вареньем из имбиря. Пирожные из клейкого зеленого риса, завернутые в листья бананового дерева, источали свежий аромат. Отвечая на немой вопрос правителя, евнух объяснил:

– Факт потери моих Шаров огорчил меня до невозможности, господин, и я нахожу утешение в сладостях. Я направляюсь в свою комнату. Не окажете ли мне честь, разделив со мной чашку чая?

Мандарин Тан мог сопротивляться множеству соблазнов, но только не варенью из имбиря, и он с удовольствием принял приглашение.

Когда Главный воспитатель Сю ввел его в свою комнату, мандарин оценил его вкус по части украшения интерьера. Над бронзовыми вазами, в которых стоял единственный цветок – фиолетовая орхидея, висели классические гравюры. Мебель отличалась не роскошью, но элегантностью – шкаф на металлических ножках, широкий стол, на котором был выгравирован китайский орнамент. Кисти, испачканные тушью, указывали на то, что евнух был не чужд каллиграфии, а шелковое белье, небрежно брошенное на пузатый чемодан, давало понять, что он не противник красивого исподнего.

– Вот самые изысканные деликатесы, которые только можно найти на рынке. Но почему кухня в этом дворце такая… странная? – спросил правитель, который имел в виду несъедобное угощение, поднесенное им в первый день.

Евнух так и зашелся в приступе смеха, сразу помолодев.

– Меткое замечание! Дворцовым блюдам не достает вкуса, потому что принц нанял поваром Медвежью Лапу. Он – мой друг, но поверьте, хотя его имя означает одно из самых изысканных блюд, он ничего не понимает в кулинарии! Единственная причина, почему его держат на этой должности, заключается в том, что он потрясающий мастер по разделке туш животных, которых принц добывает на охоте. Он как будто родился с ножом в руках. Он может освежевать дикого кабана одним взмахом лезвия, и ему нет равных в умении содрать шкуру с питона, не повредив ее.

Встревожившись, мандарин Тан поднялся с намерением уйти, поблагодарив Главного воспитателя за приглашение. Уже стоя на пороге и отворив дверь, он заметил ученого Диня, приближавшегося к нему обычной небрежной походкой. Его появление напомнило о неотложных делах, но тут евнух деликатно кашлянул:

– Извините меня, господин, но есть ли новости в связи с поиском моих Драгоценных?

– Я забыл! – воскликнул мандарин Тан. – Они…

– На алтаре в комнате госпожи Лим, – заключил за него Динь, бросив взгляд на Главного воспитателя Сю.

Затаив дыхание, тот поднес руку к сердцу.

– Каким загадочным образом они оказались на алтаре моей покойной хозяйки?

– У вас их не украли во время вашей вечеринки, а только перенесли в другое место, – сказал мандарин. – Вор был уверен, что вы их не сразу хватитесь.

– Когда вы в растерянности вышли из комнаты и оставили двери открытыми, тогда-то их и похитили, – добавил ученый.

– Я не понимаю! – закричал евнух. – Кто… Мандарин приложил палец к губам и махнул рукой в сторону комнаты госпожи Лим.

– Что для вас важнее – узнать имя похитителя или возвратить Золотые Шары?

– И кто знает… – добавил Динь. – А может, служанки во время уборки снимут с алтаря все, что там лежит. В конце концов, этот хлам теперь уже никому не нужен.

Поняв, что действовать надо быстро, Главный воспитатель Сю заспешил в покои бывшей хозяйки.

Сверкая всеми цветами радуги, рынок под навесом кишел народом. Мандарину Тану это место нравилось гораздо больше, чем дворец. С самого начала атмосфера в этом большом строении с черными от плесени стенами показалась ему угнетающей, но после убийства госпожи Лим она стала просто зловещей. Отовсюду доносился плач слуг, очень любивших покойную молодую хозяйку. Со двора доносились рыдания, повсюду висели белые траурные стяги с изображениями голов с всклоченными волосами – они должны были отпугнуть демонов, почуявших кровь. Даже стражники, ходившие обычно с хмурыми от безделья лицами, сейчас выглядели испуганными: они боялись гнева принца Буи. Ведь его любимая наложница была зарезана в самом сердце дворца – в женских покоях. Не в силах находиться в этой угнетающей обстановке, мандарин Тан после посещения библиотеки предпочел пойти на рынок.

Сейчас он оглядывался по сторонам, не в силах решить, куда ему направить стопы – в свою любимую харчевню или к прилавкам ремесленников. Он заметил невдалеке скопление народа и решил, что там происходит что-то интересное. С беззаботным видом он приблизился к площадке, засыпанной песком, который слуги подметали листьями бананового дерева. Вокруг нее с озабоченным видом толпились крестьяне и горожане, по рукам ходили серебряные монеты, явный признак того, что заключаются пари. Появились два человека, каждый нес под мышкой корзину, сплетенную из тростника. Мандарин радостно улыбнулся: скоро начнутся петушиные бои, а он обожал это развлечение, напоминавшее ему детские годы. Он стал оглядываться, ища, куда бы присесть.

На краю площадки стояли стулья, на одном из них сидел радостно гримасничающий старик. За его спиной усердно хлопотал человек, крутивший у него в ухе тонкой серебряной проволокой, отчего старику стало щекотно и из глаз у него потекли слезы. Стул рядом со стариком был свободен, и мандарин занял его – почему бы не почистить как следует уши перед таким увлекательным зрелищем, как бой петухов?

– Господин, вы предпочитаете просто помыть уши или вам нужна глубокая чистка? – спросил второй чистильщик ушей, вскочив при виде мандарина.

– Почистите мне хорошенько уши, как этому почтенному старцу рядом.

Чистильщик поклонился, взял в руки тонкую острую палочку с утолщением на конце и осторожно ввел ее в ухо мандарина. Внутренняя щекотка заставила мандарина рассмеяться, отчего он случайно сделал резкое движение головой.

– Не шевелитесь, господин! – потребовал чистильщик. – Не ведите себя как этот старик, который вертится на соседнем стуле уже битый час. И за все это время мой друг смог извлечь лишь крохотную крупицу серы.

Сосредоточившись на приготовлениях к петушиному бою, мандарин уже не замечал, как тонкая палочка опускается и поднимается по его уху. Вокруг двух перевернутых корзин, стоявших друг против друга, образовали круг. Судья зажег благовонную палочку, к которой на нитке была привязана монета. Он держал ее горизонтально. Когда палочка догорела до нитки, монета упала на землю, и в этот момент одновременно подняли обе корзины. Битва началась!

Сидя на краю арены, мандарин Тан резко наклонился вперед, вызвав недовольство чистильщика. Он смотрел, как петухи выпрыгнули из корзин: великолепные животные с блестящими перьями – они вызвали шепот восхищения среди зрителей. Перья одного из них были черными с голубоватым оттенком, второй петух был пепельно-серым. У обоих гребешки были укорочены, чтобы противнику нелегко было схватить за него. Голые лапы без перьев были смазаны шафраном, чтобы лучше видеть любую, даже самую мелкую рану.

Петухи задрали кверху подточенные обломком стекла шпоры и медленно повернулись, явно оценивая друг друга. Этот медленный танец заставлял их мускулы, блестящие от мази, двигаться, и толпа затаила дыхание.

– Легко достать засохшую серу, которая свертывается в шарики, – нашептывал чистильщик. – А вот жидкую надо собирать толстым концом, как клей, и вытаскивать аккуратно, иначе она может попасть вам в лицо.

Внезапно на площадке, усыпанной белым песком, петух с серебряным оперением ринулся вперед, пронзая шпорами воздух. Напав неожиданно, он сумел нанести несколько ударов в грудь противника – показались капли темной крови. Толпа с энтузиазмом закричала, а хозяин петуха быстро вдел нитку в иголку, чтобы зашить рану. Мандарин выпрямился в кресле, пристально глядя на черного петуха. Тот, хотя и потерял много крови, нанес стремительный ответный удар лапой, разорвав ляжку сопернику.

Пепельный кочет все быстрее кружился вокруг своего противника, поблескивая серебристыми оттенками оперения. Второй искоса следил за ним, готовый к ответному удару. Но когда петух с белыми перьями с быстротой молнии кинулся на него сверху, он не успел отреагировать и не смог отразить атаку. Мгновенно стремительный враг шпорой перерезал петуху цвета ночи горло. Тот упал, кровь струилась из раны.

Мандарин не мог скрыть своего разочарования. Он питал слабость к черным животным.

Увидев, что соперник с задранными кверху лапами лежит на земле, дрожа от потери сил, серебристый кочет, почувствовав, что победа близка, неосторожно приблизился к нему. И тогда в последнем отчаянном прыжке умирающий петух выбросил острые когти и пронзил горло нападающего. Толпа взвыла, глядя, как петух с пепельно-серебристыми крыльями, истекая кровью, упал рядом с агонизирующим врагом.

Мандарин Тан, согнувшись, вздохнул. Как грустно видеть петухов, бездыханно лежащих в пыли арены! Но тут крик, раздавшийся неподалеку, отвлек его от этих мыслей. Старик в соседнем кресле не смог вынести щекотки и резко повернул голову вправо, дико захохотав. Тонкая серебряная палочка, острая, как кинжал, проткнула ему барабанную перепонку. Разинув рот от изумления, старик размазывал пальцем по лицу кровь, струившуюся извилистой дорожкой по шее.

Замерев, мандарин Тан смотрел на струйку крови, которая все текла и текла. И тут он понял, кто будет следующей жертвой.

* * *

Недовольно подняв брови, доктор Кабан тяжело уселся на табурет в харчевне, его маленькие ножки выплясывали под столом дикий танец. Дела шли плохо. Ему не удалось завоевать аудиторию пламенными речами и переливчатыми нарядами, он понял, что отошел на второй план, а кудрявый мужлан Головастик пожинал лавры, покоряя слушателей рассказами о привидениях и наводя на них ужас. Они были в восторге от полного предрассудков человека, воспитанного в горах, а в результате на конференции вместо единения произошел раскол.

Доктор Кабан поднял на служанку потемневшие от гнева глаза – она принесла заказанное им блюдо с потрохами, и он сразу же накинулся на еду. Его острые зубы вонзились в бычье легкое, плавающее в жирной подливке, и он немилосердно чавкал, пожирая кишки с лапшой.

Так больше продолжаться не может! Только безмозглые травники да аптекари без дипломов могли поверить в привидения. Аптекари, как водится, принимали сторону того, у кого были деньги, они понятия не имели о настоящей медицине. К счастью, можно было рассчитывать на приверженцев акупунктуры, настолько упрямых, что их не могла убедить никакая теория.

Пережевывая острыми клыками ягненка, доктор Кабан хмурился. Этот Головастик сумел повлиять даже на мандарина Тана, в компании которого врач видел его после заседания. Нет сомнения, что истории о духах и демонах произвели впечатление на юного правителя, который и без того постоянно читает молитвы. Доктор Кабан вспомнил, как увлеченно мандарин Тан и ученый Динь беседовали с доктором Головастиком после его выступления. Что мог наплести им этот болтун, известный своей слабостью к доносам, что он напел мандарину на ушко?