Текст книги "Тайна казачьего обоза (СИ)"

Автор книги: Сергей Свидерский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 27 страниц)

На сцене расположились музыканты и начали разминку, играя гаммы. Девушка-саксофонистка исполняла простенькую мелодию; парень-скрипач сосредоточенно водил смычком по струнам; средних лет мужчина с курчавой шапкой волос и окладистой чёрной бородой в соломенной шляпе, сидя на стуле, задумчиво перебирал клавиши аккордеона, иногда исполняя глиссандо. И только барабанщик, худой юноша лет двадцати, с тонкими, заострёнными чертами лица, постоянно убирая с лица рукой косую длинную чёлку, сидел с закрытыми глазами, вертя пальцами барабанные палочки.

Изредка бросая взгляд в зал, потягивая крепкий кофе, рассматривая нарядно одетых женщин в красивых летних платьях и их спутников-мужчин в костюмах – в зале ощущалась прохлада, исправно работал кондиционер – Сильвестр Борисович наблюдал за театром.

На площадке перед театром возле высокого крыльца, который украшали массивные колонны, у входа собралось приличное количество поклонников музы с букетами цветов. Судя по афише, она легко читалась из окна, сегодня в театре премьера спектакля «Изгой», модного московского режиссёра.

Стоявшие беззаботно люди вдруг заволновались, пришли в движение и, организованно поднявшись по крыльцу, скрылись за высокими деревянными дверями театра.

«Наверное, прозвучал первый звонок, – мечтательно подумал Сильвестр Борисович и вспомнил, что давненько с супругой не был не то, что в театре, в кино. – Сейчас прозвучит второй звонок, зрители, теребя в руках анкеты с анонсом, рассаживаются в зале и партере. Начнут перешёптываться между собой. Затем прозвучит третий и зал погрузится в загадочную полутьму, раскроется занавес, зажгутся юпитеры, осветят декорации, актёров, застывших перед началом и начнётся волшебное представление – спектакль!»

Не сверяясь с часами, Сильвестр Борисович чувствовал, друг опаздывает, хотя он имел иную точку зрения – начальство задерживается…

Пригласив Анастасию, Сильвестр Борисович повторил заказ.

Наконец, зал заполнился. Между столиками засновали официанты, неся разносы с декантерами с вином, графины с крепкими напитками и посудой. Ожили за стойкой бармены, до этого мирно дремавшие в углу за стойкой.

Гул в зале прервал музыкальный аккорд – со сцены зазвучало музыкальное приветствие. Посетители напряженно умолкли.

Девушка-саксофонист, видимо, лидер группы, объявила, что квартет «Городской парк» рад приветствовать уважаемых посетителей, гостей и жителей самой северной столицы в мире, что для них будут исполнены известные и новые мелодии и песни.

Раздались стройные аплодисменты.

– Скрипач Антон-Антон! – объявила она.

Скрипач исполнил виртуозно пассаж и низко поклонился под несмолкаемые аплодисменты.

– Аккордеонист – дядя Миша!

Дядя Миша встал, приподнял шляпу, затем низко поклонился и прошёлся быстро по клавишам.

В зале послышалось «Браво!»

– Ударные – продолжила девушка, – Максимилиан!

Максимилиан быстро прошёлся по тарелкам и барабанам, щедро разбросав звонкие россыпи звуков, подбросил палочки вверх, встал, поклонился. Выпрямившись, без труда поймал палочки и снова пробежался по тарелкам и барабанам.

Шквал восторга сотряс зал.

«Сегодня музыканты будут в центре внимания, – уважительно подумал о музыкантах Сильвестр Борисович. – Ну, что ж, молодцы ребята!»

Когда шум утих, скрипач, аккордеонист и ударник в унисон объявили девушку:

– Соло на саксофоне – Полина Бережная!

Полина исполнила несколько тактом мелодии «Маленький цветок».

– А сейчас, – сказала в микрофон Полина, – «Цветущий май»!

Зазвучал фокстрот; несколько пар вышли танцевать.

Знакомая мелодия незаметно увлекла Сильвестра Борисовича в туманную даль воспоминаний, и он с лёгкой меланхолией окунулся в светлые и памятные события.

Вопреки теории вероятности, судьбы двух юношей, Сильвестра Фетисова из шахтёрской семьи из Донецка и Александра Борисенко из семьи потомственных служащих МВД из Ленинграда, никогда бы не пересеклись, если бы не одно из самых впечатлительных событий, почётная обязанность каждого гражданина СССР – служба в Вооружённых Силах СССР.

Независимо друг от друга, на расстоянии почти в две тысячи километров между городами, почтальоны в один и тот же день утренний час четвёртого мая тысяча девятьсот восемьдесят седьмого года вручили под роспись на руки повестки из военкомата. В каждой каллиграфическим почерком секретаря военкома написано, что призывнику такому-то приказано прибыть такого-то числа в такое-то время в военкомат для дальнейшего следования к месту срочной службы.

И в Донецке и в Ленинграде в день проводов не обошлось в семье без слёз: плакали мамы и тётки, не сдерживали светлых слёз сёстры и бабушки. Отцы с дядьями с деланной строгостью и суровостью напутствовали юношей. Объясняли простые, как грабли, правила выживания в замкнутом пространстве воинской части и казармы: в обиду себя не давать, уметь за себя постоять, не бросать в беде товарища – тогда всё (дальше шёл эмоциональный подбор красочных и ярких слов, соответствующих торжественному моменту).

И в Донецке и в Ленинграде до утра пили водку за здоровье призывников, за то, чтобы служба пролетела, как один день с четвертью; и там и там с видом знатоков замечали, служба всего два года, а воспоминаний – на всю жизнь! Приходили отметиться соседи, даже те, кто в обычные дни воротил нос и морщил лицо при встрече, отдать дань уважения дому будущего солдата и опрокинуть стопочку-другую хмельного зелья.

Вполне вероятно, в каком-то семействе всё поначалу обстояло более чинно и в строке ритуала, произносились клише тостов и пожеланий. Но в итоге всё свелось к одному знаменателю. Пение под баян и гитару прерывал хриплый звук колонок старого бобинного магнитофона, и молодёжь лихо отплясывала под «мелодии и ритмы зарубежной эстрады». Никто и думать не хотел, «что последний нонешний денёчек гуляю с вами я друзья, а завтра рано чуть светочек, заплачет вся моя родня».

В пять часов утра и в шахтёрском Донецке и в культурной столице Ленинграде вчерашних юношей, завтрашних солдат, защитников Родины, сопровождали родные и друзья в военкомат.

И там и там они шли по просыпающимся городским улицам, утопающим в яркой зелени деревьев, залитым золотыми лучами восходящего солнца и пели нестройно под аккомпанемент баяна:

 
Как родная меня мать провожала…
 

И вчерашний гражданский из Донецка Сильвестр Фетисов и вчерашний абитуриент Александр Борисенко, пройдя через мелкое сито многочисленных военно-медицинских комиссий с печатью в личном деле «годен к строевой» встретились, исколесив полстраны в душных плацкартных вагонах, в одной из южных знойных среднеазиатских республик. В захудалом городишке в части ДШБ ВДВ.

Последняя медкомиссия в медсанчасти, не такая тщательная и углублённая, просто констатация в последней инстанции – здоров! В итоге, всем солдатам поставили прививки, превентивная мера против заражения от всяких болезней, изобилующих в южных странах с жарким климатом; невыносимая боль от прививок, проявившая себя ближе к вечеру, гнала молоденьких солдат на стены и заставляла ползать по потолку.

Старослужащие в казарме после вечерней поверки сообщили молодым солдатам, что им выпала честь служить в ОКСВ в Афганистане, защищать интересы Родины и дружественного афганского народа.

Месячный курс молодого бойца, принятие присяги, усиленная физическая и военная подготовка. Кроссы на жаре под палящим солнцем в полной выкладке, стрельба из автоматов.

Короткое прощание с Родиной и частью, торжественный проход под марш «Прощание славянки» и отбытие в сопредельную страну.

На долю молодых ребят выпало жестокое испытание войной; они, прошедшие через её горнило и оставшиеся в живых закалились и духом и волей.

Служба в разведке дивизии. Рейды по истреблению караванов с оружием из Пакистана для моджахедов; разведка территории; несение караульной службы и дежурства на кухне.

Шла война, а на войне, как известно, не без потерь. Выбывали из строя сослуживцы, кто грузом «двести», кто в госпиталь. Но Судьба или Бог, или ещё кто-то словно раскрыли крылья, защищая жизни двух солдат из Донецка и Ленинграда.

Дружба, завязавшаяся с первых дней знакомства в душном клубе части, где они переоблачались в военную форму, росла и крепла с каждым днём.

Запомнился друзьям один эпизод, повлиявший на их дальнейшую жизнь; произошло это в двадцатых числах января тысяча девятьсот восемьдесят девятого года.

С вечера предыдущего дня внезапно слёг с инфекционной диареей взводный; ротного днём вызвали в штаб и он срочно улетел в Союз, его отец, знаменитый академик из закрытого ящика находился при смерти. На смену ротному прислали из штаба молоденького младлейта после училища, сынка какого-то генерала, приехавшего отбыть короткую командировку и свалить затем подальше от бушующих смертельным огнём далёких чужих берегов в тихий уютный министерский кабинет.

Младлейт собрал бойцов, зачитал приказ, нужно взять каких-то важных шишек из лагеря противника, они будут там-то и там-то в такое-то время. Затем спросил, есть ли у кого вопросы; разведчики промолчали.

Тогда младлейт, преисполненный задора и оптимизма, заключил:

– Мы этих … – он сжал кулак и выразился около литературно, – быстренько зажмём и приведём сюда. Как миленьких!

Его оптимизм солдаты не разделили, наученные опытом, они знали, что задание гладко только на бумаге.

Выдвинулись к месту операции и напоролись на засаду. Встретил их шквальный огонь, солдаты быстро укрылись от него, используя любое укрытие: каждый валун или яма служили убежищем, вжимались в чужую неприветливую землю-матушку и молились.

Возможно, обошлось бы без потерь; духи, постреляв, растворились бы в рельефе местности, но инициатива штабного младлейта, которому следовало лежать и не рыпаться, в тот день кардинально изменила судьбы большинства солдат. Он поднялся с пистолетом в поднятой руке – прям замполит из кино про Великую Отечественную – и с криком «За Родину! За мной! В атаку!» побежал сам вперёд и увлёк за собой разведчиков.

Разрывная пуля исправила природный недостаток на теле младлейта, убрала ненужную выпуклость, сравняв линию плеч. Солдат покосили автоматными очередями и залпами из гранатомётов.

И на этот раз ангел-хранитель уберёг друзей. Поднялись они в атаку чуть позже, чем обезглавленный младлейт прошёл свои последние десять метров по земле, и остались лежать обездвиженные их друзья. Что-то удержало ребят в укрытии за валуном, придавило, не продохнуть, невидимым грузом и когда внезапно стихла стрельба, прекратили пули крошить валуны и гранатомёты перепахивать каменистую почву, это что-то ослабило хватку и вытолкнуло ребят из укрытия, поставило на ноги и подтолкнуло вперёд.

В это время духи, решив, что полностью расправились с подразделением разведчиков, вышли из укрытия, гортанно громко переговариваясь и, начали собирать трофеи и обыскивать трупы, желая чем-нибудь поживиться.

Такая идиллическая картина открылась друзьям.

Как много позже они говорили на допросах и писали в рапортах особистам разных уровней, «на нас нашло». Время будто остановило ход, движения замедлились и стали плавными. Бросили автоматы, сорвали броники с камуфляжем, содрали тельники и с голым торсом с обнажёнными штык-ножами в каждой руке направились на противника.

Моджахеды не подозревали, что кто-то останется жив после смертельного шквала огня и, в первые минуты, ставшие для них роковыми, увидев идущих на них восставших из пекла воинов, опешили и застыли на месте. Кто стоял, направив ружье или автомат стволом вперёд, кто застыл, нагнувшись над телом, роясь в карманах, разыскивая ценные вещи. Сцена напоминала одну из схем из пособия по рукопашному бою для бойцов спецназа. Бери тёпленькими и режь, миленьких.

Друзья действовали, молча и, только солнце слепило глаза, когда его лучи падали на лезвия ножей. Было тихо и в полном беззвучии, как грибы, валились духи, не в состоянии сопротивляться, судорожно хватаясь за раны на теле, куда входил нож. Малая часть «храбрых воинов духа», пришедших в себя была полностью деморализована, побросав имеющееся оружие, с криком «Шайтан! Ак шайтан!» позорно побежали.

Сильвестр и Сашка расправились со всеми.

Двух последних и самых прытких духов настигли их ножи, брошенные умелой рукой; они застыли перед небольшой расщелиной, где намеревались скрыться. Друзья, пройдя извилистой тропкой по расщелине, вышли в довольно большую пещеру. Посреди неё горел костёр, освещая небольшой круг, возле костра сидели двое мужчин в иностранной военной форме без знаков различия и с интересом, спокойно смотрели на солдат, вышедших на свет. Тишину нарушал треск сучьев и иногда из раскалённой ветки выстреливал длинный ярко-красный язычок пламени.

Иностранцы не двигались и с интересом наблюдали за действиями солдат. Так прошло около минуты, и тогда один из иностранцев наклонился к другому и что-то прошептал на ухо, тот согласно закивал.

Тогда первый встал и сказал по-английски:

– Мы военные наблюдатели в составе группы из разных стран. – И представился: – Майкл Сноу, – затем указал на товарища: – Роберт Робертсон.

Сашка ответил:

– Хочешь, угадаю, ты сейчас скажешь, что будешь разговаривать только в присутствии посла? – и после секундной паузы решительно отчеканил: – Из Москвы долго ждать придётся.

Сильвестр шёпотом спросил у друга, откуда он так хорошо знает английский, Сашка шёпотом же ответил, учился в специализированной английской школе. Сильвестр снова задал вопрос, почему раньше не сказал, Сашка, еле двигая губами, произнёс, что повода не было.

Тихую беседу прервал Майкл Сноу, но на этот раз заговорил по-русски:

– Хорошо. Мы сдаёмся в плен. Мы ни в кого из ваших солдат не стреляли…

Сашка резко перебил:

– Наблюдатель тот же инструктор, – не спрашивал, утверждал Сашка, подбрасывая вверх нож, играясь им. – Да, ты в руках автомат не держал и в нас не стрелял.

Майкл вклинился в Сашкин монолог:

– Видите, как прекрасно, когда мы друг друга понимаем…

– Не перебивай, – отрезал Сашка, и глаза недобро полыхнули, он кивнул в сторону выхода. – Ты учил их стрелять и убивать нас.

Снова пауза; нож, как заведённый, взлетал вверх и опускался прямо в ладонь, невольно приковывая взгляды иностранцев.

Роберт продолжал молчать, а Майкл нервно произнёс:

– Мы даже не держали в руках оружие.

Сильвестр присвистнул и посмотрел на Сашку.

– Не держал, утверждаешь? Ха! Так это легко исправить! – и бросил автомат, подобранный возле пещеры возле убитого моджахеда, Роберту.

Роберт схватил «Калаш» инстинктивно, за ствол и цевьё, бросил тревожный взгляд на русских солдат, затем на товарища, ожидая, что будет дальше.

Сильвестр закурил. Медленно затягиваясь и выпуская в сторону дым, следил за инструкторами. Майкл отрицательно покачал головой, глядя в упор на Роберта.

Сильвестр быстро докурил сигарету и выстрелил окурок в бок; описав дугу, он ударился о стену, рассыпав веер искр.

– Теперь держишь, – констатировал Сильвестр, запустил руку в карман брюк и высыпал на пол пещеры патроны. – Там лежит мой погибший двоюродный брат, – продолжил не спеша Сильвестр, но его лицо незаметно исказила зловещая гримаса. – Что я скажу его матери, тёте Клаве, простите, я не знаю, кто виноват в смерти вашего сына? Или что его убила она?

Майкл и Роберт переглянулись.

– Кто?

– Кто? – закричал, багровея лицом Сильвестр и медленно произнёс: – Shade of father Gamlet[10]10
  Тень отца Гамлета (англ.)


[Закрыть]!..

После всех следственных процедур и углублённого расследования, с Сильвестра и Сашки сняли несуществующие обвинения; похвалили за поимку ценных иностранных наблюдателей, обещали обоим по ордену Боевого Красного Знамени, но на том дело и кончилось. Позже узнали, пленных переправили в Союз и обменяли на кого-то из наших, так как эти Майкл и Роберт оказались детьми высокопоставленных чиновников из Пентагона.

Потом наступил памятный февраль тысяча девятьсот восемьдесят девятого года. Вывод Советских войск из Афганистана.

Часть расквартировали под Воронежем.

Однажды тёплым мартовским вечерком, сидя в курилке, Сильвестр спросил Сашку:

– Чем думаешь заняться на гражданке?

Прищурившись, Сашка ответил вопросом на вопрос:

– А ты?

– Хочу поступить в Высшую Школу КГБ; разговаривал с замполитом, обещал помочь, написать хорошую характеристику.

– И?

– Предлагаю поступать вместе.

Сашка поцокал языком и щёлкнул пальцами.

– Нет.

– Нет, – разочарованно протянул Сильвестр. – Почему?

– Я рассказывал, ты должен помнить, у нас в роду все мужчины служат в милиции. И старшие братья, и отец, и дед, и прадед; был в нашем роду, не поверишь, даже министр внутренних дел. Недолго, около полугода, до революции семнадцатого, но, тем не менее, – в голосе Сашки чувствовалась гордость за своих предков. – Как ни крути и у меня одна дорога.

– Куда? – будто не слышал рассказанного, спросил Сильвестр.

Сашка рассмеялся и похлопал друга по плечу.

– В милицию. В Высшую Школу МВД в Нижнем Новгороде, – Сашка лукаво посмотрел на друга. – Давай со мной. С замполитом я тоже беседовал. Обещал помочь.

Сильвестр протянул руку другу.

– Желаю тебе стать министром МВД!

Сашка ответил крепким рукопожатием.

– Тебе – председателем КГБ!

Друг опоздал на час. Его появление Сильвестр Борисович заметил, но виду не подал. Александр Петрович прямо у входа подхватил молоденькую симпатичную особу, что-то ей шепнул на ушко и, вальсируя среди танцующих пар, незаметно приблизился к столику. Сильвестр Борисович продолжал делать вид, что увлечённо смотрит в окно. Друг расшаркался сзади и Сильвестр Борисович заметил:

– Не запнись о коврик.

Александр Петрович скользящим шагом переместился и стал перед другом, глядя озорно на него.

– Заметил тебя и вёл от входа, шпионистый ты наш, – уколол не зло друга Сильвестр Борисович и похвалил, каков же кнут без пряника, – и как ловко напарницу склеил.

– Не склеил, дружище, не склеил, – легко уселся за стол Александр Петрович, – а пригласил вальсировать. И скажу откровенно, замечательно же она, бесстыдница, танцует! – и послал воздушный поцелуй куда-то в зал.

Сильвестр Борисович посмотрел ласково на друга и поинтересовался, беседы вести будем «на сухую» или все-таки горло слегка промочим, и красноречиво почесал пальцами кадык.

Вовремя подошедшая Анастасия в зародыше затушила пламя загорающейся дружеской перепелки. Предложила папку меню и стала ждать заказа.

Александр Петрович наотрез отказался ознакомиться с меню и сказал, не знаю, как мой друг, я предприму следующее.

– Вот что, голубушка, – обратился он к Анастасии, – нам намедни нахваливали вашу слабосолёную нельму, так усердствовали в похвале, что мы решили её отведать. Так что, будь любезна, вот её родимой двойную порцию, пусть шеф нарежет мякоть тоненькими длинненькими ломтиками, чтобы можно было газету читать, маслица сливочного, графин водки остывшей и шесть бокалов пива. Сразу.

Увидев удивление на лице официантки, поспешил добавить:

– Жарко. Жажда истерзала и замучила.

Ловко маневрируя между танцующих пар, Анастасия ушла на кухню.

– В чём суть беседы? – спросил друга Сильвестр Борисович.

Тот ответил любимой привычкой – вопросом:

– Как думаешь, нас здесь могут прослушивать?

Сильвестр Борисович не сдержался и усмехнулся:

– С чего это вдруг?

Александр Петрович вяло отмахнулся и поправил золотые запонки на манжетах с серым прозрачным камнем в оправе.

– Да так, просто.

– Ну да, ты просто так ничего не делаешь.

– Не кипятись. Кто мы такие многие в городе знают и, когда мы встречаемся, могут возникнуть всякого рода несанкционированные желания узнать, о чём это они говорят; пусть даже тема беседы будет девственно невинна. – И снова как-то чересчур усердно покрутил-помял запонки Александр Петрович, будто проверял, хорошо ли сидят камни.

Не ускользнуло от Сильвестра Борисовича это, как бы невзначай проявленное усердие.

– Саша, не крути роллы у кота Ермолы, – улыбнулся он. – Оставь запонки в покое.

Друг в ответ улыбнулся.

– Десять метров вокруг мёртвая зона, Силя, – обратился к другу по-свойски Александр Петрович, – «прослушка» глохнет.

Сильвестр Борисович участливо покачал головой.

– Десять метров – пауза – это, несомненно, большое достижение, – вынимает из нагрудного кармана рубашки простую пластиковую синюю автоматическую ручку и что-то пишет на салфетке. Затем протягивает другу.

Александр Петрович рассмотрел написанное.

– Что значит – сто?!

Сильвестр постучал ногтем по колпачку ручки.

– Сто метров мёртвой зоны, – кивнул на окно. – Возможно, гуляющие на улице, как и сидящие в зале внезапно обнаружат, что их мобильники и прочие девайсы перестали работать – погасли экраны, исчез звук; допускаю, отключатся рации такси.

Наступила очередь Саши немо удивляться.

– Да-да, – заверил Силя друга, – последняя разработка наших специалистов. Конечно, не ахти какой прогресс, – тут он снова уколол Сашу, – не твоя десяточка, и пулями не стреляет, как у Джеймса Бонда, но, чем богаты.

Подошла Анастасия и извинилась за задержку заказа, объяснив, что почему-то вдруг вышел из строя R-keeper, отключилась сеть, нет возможности вывести заказ на монитор на кухне.

Изогнув бровь, Силя многозначительно посмотрел на друга, убедился, мол, и нажал незаметно на колпачок ручки. Затем обратился к официантке, попросил её поторопиться, почему-то ему кажется, что и R-keeper заработал и связь восстановилась.

Через минуту на столе стояла в мельхиоровом глубоком блюде со льдом фарфоровая тарелка с тонко нарезанным мясом нельмы, неприхотливо украшенная веточками укропа и петрушки, ломтиками лимона и маслинами. Лоснились румяными боками пресные бриоши на пирожковых тарелках и истекали радостными слезинками крутые бока графина с водкой и искрились туманно запотевшие высокие бокалы с пивом.

– Благодарю, кудесница, – рассыпался в похвалах Саша, положил крупную купюру в книжку для счетов. – Настасьюшка, прошу настоятельно нас более не беспокоить. Возникнет нужда, пригласим, – показал на полный зал, – без нас у тебя работы…

Первые рюмки налили с мениском и выпили на тычок. Когда горькая жидкость закончила марафон в организме, повторили, закусили ароматными ломтиками рыбы вместе с лимоном и маслинами.

Саша начал без предисловия.

– Надеюсь, в курсе, какой на дворе год.

– Две тысяча четырнадцатый.

– А именно, – Саша пальцами покрутил вилкой. – Сто лет с начала Первой Мировой войны.

– Помню. По телевизору не раз говорили, намечаются мероприятия, памятные фестивали, – помолчав, спросил: – Какая связь?

– Простая. Что сто лет назад, что сейчас наша родина окружена отнюдь не друзьями. Со всех сторон с нескрываемой завистью смотрят на наши просторы и богатства, в них сокрытые лидеры многих стран и глотают слюнки, считая незаслуженным иметь одной России право ими распоряжаться.

– Давай без агиток, – предложил Силя.

Но друг его будто не слышал.

– Стараются найти любой предлог, чтобы разжечь вокруг наших границ огонь войны, устроить провокации, – друг несколько разгорячился, – взять Украину, например… Кстати, как там твои?

Тень озабоченности промелькнула у Сильвестра Борисовича на лице.

– Старший брат в ополчении в Славянске. Батя тоже собирается, нашёл единомышленников среди таких же, как и он пенсионеров. Мать … хорошо, в общем, – замолчал и добавил, в сердцах: – Да ничего хорошего! Предложил им приехать. Брат ответил, если все уедут, кто будет землю от врага защищать; отец сказал, прости, сынок, где родился, там и сгодился. Мама посетовала – кто будет присматривать за могилками предков. Да и земля родная мягче, если похоронят, лежать сподручнее, не жёстко.

– Прости, – сказал Саша.

– Ладно, – нахмурился Силя и улыбнулся сразу, сдерживая волнение, – проехали, продолжай…

– Очаги напряжённости возникали то тут, то там и малые промежутки кажущегося мира были на самом деле очередным этапом к подготовке к войне. Первый шаг к Первой Мировой – война с Японией, императорская закрытая страна возможно и не дошла бы до такого шага, но уверенности и сил придал союз с Англией, заключённый в 1902 году. Следующий шаг – покушение в Сараево на эрцгерцога Франца Фердинанда. Чей выстрел послужил началом войны, Силя, помнишь из школьной истории?

– Был такой борец за свободу против оккупации Австро-Венгрией Сербии Гаврила Принцип.

– Замечательно. Так вот, по последним данным вовсе не светлые идеи о свободной стране и великом пансербском государстве в первую очередь послужили поводом к убийству несчастного Франца Фердинанда, а обычный карточный долг.

– Стоп-стоп-стоп! – остановил Силя друга. – Хочешь сказать, поводом к началу войны послужило увлечение какого-то зачуханного серба, продувшегося в карты?

– Именно! Продулся он не просто в компании себе подобных; в милейшей такой компании, состоящей сплошь из кадровых сотрудников германской разведки. Планы Германия строила давно, как развязать войну, да ещё чужими руками, а тут счастливый случай сам пришёл к ним в руки в лице Гаврилы Принципа. Склонный к выпивке юноша оказался на редкость самолюбивым и вспыльчивым, к тому же легко управляемым. Когда его порядком напоили винишком, предложили сыграть пару партиек в картишки; он замялся, объяснил, мол, не умею; изумление с другой стороны – как же так, такой с виду приличный молодой человек, а в карты не играет, и предложили, научим по ходу игры. Всё шло по сценарию, под руководством разведчиков Гаврила усвоил несложные правила, выиграл два-три раза, воодушевился, к тому же ещё вино разогрело ум, я покажу этим австриякам, облегчу карманы; но уже следующая партия велась по другим правилам. Проигрыш последовал за проигрышем, денег у амбициозного Гаврилы не оказалось. Суровые дяди ему просто объяснили, что карточный долг это святое и необязательно возвращать деньгами и предложили вернуть его своеобразно: есть у нас один хороший человек, у него скоро день рождения, и мы хотим его разыграть. Выстрелишь в него с супругой, он скоро прибудет в Сараево с визитом. Дали в руки Гавриле пистолет, заверили, патроны холостые. А дальше ты, Силя, знаешь сам. Роковой выстрел. Смерть эрцгерцога. Война.

– Красивая версия, – похвалил Силя друга. – Только что-то мало верится, карты, долг.

– Прекрасно укладывается в любые рамки, одних ловят на проститутках, других на крючок выпивки, третьих – на картах. Все способы хороши, выбирай любой. Но и это ещё не всё. Полдела только.

– Ну-ну, – Сильвестр Борисович характерно потёр руки, не теряя интереса, – излагай дальше, «краснобай и баламут», интересно, чем попотчевать ещё сподобился.

– Нельзя думать, что русская разведка сидела, сложа руки. Под эгидой Русского Географического Общества была организована экспедиция с целью выяснения настроений в азиатских республиках, входящих в состав Империи и сопредельных. Путешествия – один из древнейших методов познания окружающего мира. Первыми разведчиками были именно купцы, они отправляли караваны с товарами в разные регионы и проводили разведку местности. Затем этим занялась отдельная структура. Так вот, в январе 1914 года собралась коллегия МВД, а РГО учреждалось при министерстве внутренних дел, вместе с оперативными работниками генштаба и непосредственно учёных. На коллегии разработали план действия, провели в максимальные сроки подготовку, и экспедиция отправилась изучать окружающий мир средней и восточной Азии. Донесения планировалось отправлять с голубями и с гонцами; для этой цели в состав экспедиции включили необычно большое количество участников. Донесения шифровались. Чтобы избежать дешифровки, их разбивали на группы, и каждый гонец нёс свою часть информации, даже если бы его разоблачили, то вероятность прочтения донесения равнялась нулю. Нужно было собрать все части вместе.

Поступали донесения регулярно. Прилетали птицы, прибывали гонцы. Выяснялась картина настроений и перемещений дружественных вражеских армий. Оборвалась связь в районе Северного Китая. В донесении сообщалось, что обнаружили неимоверной красоты пещерный храмовый комплекс Тигра. Все без исключения азиатские народы считают своими прямыми потомками или тигров или драконов. Подробности обещали в следующем донесении, но на этом связь прекратилась. Не было указано ни точных координат храмового комплекса, ни других привязок на местности. Вскользь упомянули о странной находке, древнем артефакте, статуэтке тигра, выплавленной из металла, метеорита, упавшего на землю много лет назад. Коротко передали историю, с падением метеорита прекратились шедшие чередой года засухи и потопа, тяжёлые времена голода и междоусобиц сменились благополучием и миром. Нашли метеорит возле жилища тигра, посчитали добрым знаком небес, отлили скульптуру тигра, изготовившегося к прыжку, и создали культ поклонения. Было это до прихода буддизма в Китай. С его появлением на поклонников культа начались гонения; с принятием буддизма как государственной религии артефакт, как пережиток прошлого не единожды пытались уничтожить почему, неизвестно, буддизм считается самой терпимой религией в мире. Но тут что-то было внутри религиозное. Спасаясь от преследования, поклонники культа Тигра удалились в горы, нашли подходящую пещеру и основали храм. Место расположения держали в строгой тайне. За разглашение виновный карался смертью. Чтобы сохранить артефакт как предмет поклонения, был создан отряд охранников из самых преданных членов общины – Безжалостные Тигры. Считалось, артефакт защищает народ и государство от неприятностей; владельцу приносит удачу, здоровье и богатство. Члены нашей экспедиции, считаю, наткнулись на храм совершенно случайно. Их судьба неизвестна. Может и осталось бы всё в тайне. Началась война, и было совсем не до поисков пропавшей экспедиции. Но ищущий находит, Силя, покопался я тут в архивах и нашёл странный такой рапорт начальника полиции Самсонова Аркадия Фёдоровича. Вкратце обрисую ситуацию: охотник из якутов приносит интересную вещицу, говорит, нашёл в тайге рядом с трупом не местного жителя. Пытался Самсонов сам разобраться, что да как, да сробел и запутался, связался с министерством, сообщил, ему порекомендовали срочно отправить находку в Петербург в главное управление. Он обратился за помощью к атаману казаков Казанцеву Александру Ивановичу; тот согласился помочь с доставкой. И вот тут начинаются странности. Атаман отправляет четыре обоза с золотом с приисков, в каком артефакт знает лишь он да главный обоза. И все обозы пропадают! Исчезают бесследно.

– Ты не пробовал писать детективы, – не нашёлся, что сказать Сильвестр Борисович. – Одно замечу, что-то есть в твоём обозрении, – он покрутил пальцами, – правильное, что ли.

– Следы артефакта всплыли странным образом в Якутии. Именно его казаки одного обоза везли вместе с золотом и обоз пропал.