Текст книги "Тайна казачьего обоза (СИ)"
Автор книги: Сергей Свидерский
Жанры:
Прочие приключения
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 27 страниц)
– Царское. Не в слитках. Самородками. – Ответил Витя. – Казаки везли, да не довезли. Что-то помешало.
– Зато мы поможем! – весело загоготал Труба, оглушая всех смехом. – Какая доля каждого, – успокоившись, поинтересовался он.
Хотел Витя сказать, золотая пуля в лоб, совладал и ответил, что три пуда каждому. Кореша немного возмутились, мол, это пятнадцать пудов, получается, половина тебе, не жирно ли. Витя, не моргнув бровью сказал, что, во-первых, старший он, узнал о добыче тоже он, план разработал он же; во-вторых, надо не обделить ребят. И, наконец, у него после всех вычетов останется около пяти пудов.
Бесхитростность и открытость Вити подкупила корешей, и они согласились с долей и с условиями добычи.
Маленький банкет явился заключением беседы.
– Витя, скажи, в натуре, прямо, постреляем хоть немного? – отхлебнув знатного чифиря, спросил Вареник, по привычке потеребив ухо, – а то уже эта благочестивая жизнь вот где! – резанул ребром ладони по горлу. – Честно, бродяги, соскучился по прежним годам. Сидим в тепле, кушаем сытно и жирком заплываем.
– Думаете, я не скучаю, – с нотками сентиментальности произнёс Витя, оглядев корешей, – только вида не подаю… – и, резко отбросив эмоции, нервно закончил: – Молодость прошла, что уцелели – повезло. Пользуйтесь фартом, не вспугните, но чтите традиции.
Во время слов Вити Косяк один за другим дегустировал крепкие напитки и пропустил суть.
– В натуре, Витя, постреляем?
Витя Рябой ответил, глядя сквозь прищур:
– Разве я сказал нет?
Палаточный лагерь археологической экспедиции. Вечер. 2 июня 2014 г.
Алексей Оттович после размещения студентов по палаткам, собрал их у костра и объявил расписание работ; непосредственно к раскопкам приступят через два дня.
– Причина? – спросил Миша Гребень.
– Хочу с вами посетить одно замечательное место, девочки видели его с борта вертолёта. Это песчаная полоса посреди тайги. Она тянется пятьдесят километров, рассекая лесной массив, и резко обрывается, уткнувшись грядой дюн в жидкий подлесок. Кстати, дюнами она и начинается в полутора километрах от старого поселения староверов Белые Пески. Само природное чудо именуют Урун тыл – Белый язык.
– Белые пески, белый язык, – настала очередь задать вопрос Насте. – Кто дал название?
– Об этом надо спросить у тех людей, предков живущих ныне потомков оленеводов и кочевников, почему они так назвали это место, – ответил Шмидт. – Не стоит забывать, в древности часто давали названия, руководствуясь иносказательностью и первым впечатлением от увиденного. Не важно, гора ли это, урочище, проход между скал. Вот и сейчас, имея запас знаний, давайте попробуем дать природному чуду новое название. Кто первый?
Надя подняла руку и выпалила:
– Молочная река.
– Неплохо, – похвалил Шмидт.
– Снежная река, – предложила Валя.
– Тоже, хорошо, – сказал Алексей Оттович. – А что же молчат юноши? Плохи дела с воображением?
– Может быть, дали название этому месту, сравнив его с млечным путём, глядя на ночное небо, – и назвали поначалу Белая дорога. – Высказал предположение Пётр Глотов. – Со временем в силу каких-нибудь ассоциаций трансформировалось слово «дорога» на «язык». Вы правы, Алексей Оттович, об этом нужно спросить у жителей того времени, но нас, к сожалению, разделяют тысячелетия…
Съёмная квартира. Ул. Лермонтова, 90. Якутск. 3 июня 2014 г.
За несколько дней до отъезда в Россию его вызвал главный жрец.
Он прибыл задолго до часа приёма и покорно стоял у ворот под внезапно разразившимся дождём. Липкий, ненавязчивый, он вскоре перерос в настоящий ливень.
За плотной стеной воды смутно просматривались очертания дома с красной черепичной крышей, высокий глухой забор из крупного булыжника и тяжёлые, как воспоминания из будущего, металлические ворота.
Он знал, главный жрец наблюдает за ним. Он мог это делать, глядя через маленькое слуховое окошко в крыше или подсматривать тайком из башенки у ворот справа, сидя на втором этаже, первый занят охраной. Скорее всего, главный жрец мог следить за ним по телевизору; камера уличного наблюдения над воротами, как выслеживающий жертву хищник, с момента его прихода, как привязанная застыла, уставившись на него в упор безразличным оптическим взглядом.
Он стоял не шелохнувшись. Категорически запрещалось шевелиться, исключительно по разрешению. Любое движение расценивалось знаком крайнего неуважения к главному жрецу.
Главный жрец не последняя ступень в иерархической лестнице их общины.
Десять главных жрецов руководили сотней старших, в число которых входил и он. По статусу ему полагались некоторые льготы, но он от них отказался в пользу общины, чем и был обусловлен его быстрый рост.
Начиная свой путь простым адептом, он отказывался от всего, довольствуясь малым. Он помнил мамины слова, ею говоренные не однажды в детстве, вспугнуть птицу удачи легко стремясь иметь больше, чем нужно.
И вот оно пришло, время удачи.
Цель визита вкратце обрисовал посыльный, слуги всегда знают больше хозяев. Верховный жрец дал добро на принятие его в кандидаты главного жреца. Нужно с достоинством продержаться на испытательном сроке, выполнить задание. Он может длиться неделю, а может тянуться – год. Его же срок закончится. Если он привезёт святыню – фигурку в виде приготовившегося к прыжку тигра, выплавленного из небесного камня, упавшего на землю задолго до рождения дедушки его дедушки.
Ливень закончился. Поднявшийся тёплый ветер прогнал остатки туч с выдоенным выменем, выглянуло солнце; сразу же повисла в воздухе тяжёлая густота испарений. В открытую калитку вышел охранник с немецкой овчаркой на длинном поводке. Не проронив ни слова, поклонился и жестом руки приказал следовать за ним.
Главный жрец встретил его в огромной пустой зале, сидя на низком кресле-троне; рядом на столике с низкими ножками стоял терракотового цвета чайник и две чашки.
Хозяин дома махнул рукой, отпуская охранника, и поманил к себе его быстрым движением пальцев, будто перебирая струны, и указал на место за столиком перед собой.
Комната отдыха замминистра МВД Борисенко А.П. Якутск, 5 июня 2014 г.
Хитёр жук, думал о Рябом Александр Петрович, видимо, чуйка опытного бандоса не дала принять без раздумий верного решения. Но как загорелись его глазёнки, едва я произнёс слово, сводящее с ума большую часть человеческих особей – золото!
Александра Петровича нельзя было давно ничем удивить. Но и он, говоря это слово, как тайный знак, незаметно для визитёра подобрался, внутренне сконцентрировался, натянулся, как струна. «Ну-ка, ну-ка, дорогой ты мой, – подумал Александр Петрович, – посмотрим, куда вынесет течение слов лодку твоих мыслей в реке благоразумия».
Витя Рябой поведал всё без утайки: о беседе с Федей Владимирцевым, подробно описал все его окольные методы соблазнения металлом, за который гибнут люди. Назвал приблизительный вес. В пудах. Заикнулся, что оно ещё с царских времён, но не это цель Феди, а одна вещица, перевешивающая собой весь драгметалл.
– Уточни, Виктор Викторович, – попросил Александр Петрович, – как выглядит эта вещица.
Старый бандит с укором посмотрел на главного милиционера.
– Гражданин начальник, ну, не надо меня ловить на мелочах, – с тоской в голосе произнёс Рябой. – Как батюшке на исповеди, чистую правду выкладываю, ничего не утаивая.
– Пойми, Виктор Викторович, мне ты обязан говорить несколько больше, чем на исповеди, даже то, чего не знаешь.
Идя на встречу, Витя Рябой собирался ограничиться максимум двухчасовой беседой, обстоятельно выложив подробности, но хитрый зверь в ментовских погонах раскрутил его, задав как бы между делом, а не забыл ли ещё чего рассказать его друг. И пришлось Вите упомянуть о родственнике и его предложениях. Надо же, какая у тебя щедрая родня, то ли бесхитростно похвалил, то ли тонко сыронизировал Борисенко. Золотом, как туалетной бумагой разбрасываются, острова покупают. И требуют от тебя то, чем ты занимался на заре тревожной юности.
Не получилось просто так уйти от Александра Петровича, не вышло быстрой беседы и скорого расставания. Предложил гостеприимный хозяин сыграть в шахматишки; заказал пиццу по телефону, еду из «Золотой Якутии», холодильник на конспиративной квартире оказался забит под завязку одной водкой. «Что смотришь? – спросил Борисенко, поймав странный взгляд визитёра, – специфика работы. У тебя свои сложности; у меня – тонкости».
Провожая до двери поздно вечером Рябого, Александр Петрович ненароком сказал, что закроет глаза на то, если парочки пудов золотишка не досчитаются. Мало ли куда оно за сотню лет делось. Звери-птицы на украшение растащили, рассмеялся Борисенко, глядя в упор немигающим жёстким взором в печальные, стремительно протрезвевшие глаза гостя.
Центральный офис фирмы «НИКА». Якутск. 6июня 2014 г.
Вертолёт приземлился на Зелёном лугу напротив памятника Семёну Дежнёву, ставшего визитной карточкой города.
Федя отказался от машины и бодрым спортивным шагом по утренней прохладе добрался до офиса.
Услужливо скрипнула входная дверь, узнавая хозяина. Он зашёл в помещение, наполненное светлым утренним полумраком. В косых линейках солнечных лучей, проскальзывающих через окна, ныряли вверх-вниз пылинки-буквы. Он усмехнулся, втянул глубоко носом прохладный воздух с лёгкой примесью выветрившейся мастики, ею натирали деревянные полы; в отличие от современного линолеума и ультрасовременного ламината, Федя любил свежий и чистый запах натуральной древесины.
Характерно отозвались под ногами ступени лестницы; перешагивая через одну, поднялся на второй этаж. В приёмной включил кофеварку. Дождался, пока не сварится кофе. С дымящимся напитком в массивной глиняной кружке, которую крепко держал в правой руке, вошёл в кабинет.
Остановился на пороге. Осмотрелся. Поклонился.
– Ну, здравствуй, мой дорогой, – обратился он к кабинету, как к живому существу; эту процедуру он повторял на протяжении многих лет, выражая уважение к месту, приносящему ему доход и благополучие. – Что, соскучился, али нет? А вот я, – Федя сделал шаг вперёд и повёл плечами, – не поверишь – да.
После третьего гудка отозвалась жена. Совсем не заспанным голосом бодро сказала:
– Здравствуй, мой меценат и любитель экзотики!
Федя улыбнулся; на душе потеплело.
– Здравствуй, моя верная поклонница! Бодрствуешь с утра – хорошо!
– Как твои студенты? – поинтересовалась жена.
– Отлично, – коротко ответил он.
– Подозрительно немногословен, – подколола Ника. – Нашёл мне молодую замену?
– Пустое! Мы, Владимировцы, жён и привычки не меняем.
– Спасибо на этом. Жду к обеду. С нетерпением! – ласково проговорила Ника и добавила, – позволь догадаться: трудишься ни свет, ни заря!
– Несомненно! Не подскажешь, мой верный навигатор, где моя фамильная шкатулка. Дома?
– В сейфе, командор. По правую руку. Забыл?
– Нет! Не упускаю шанс услышать твой чудесный голос. Целую! До обеда!
Ночь давно сложила свои прозрачные крылья в хрустальной обсыпке из звёзд.
День украсил синим шёлком полог небес, на горизонте щедро украшенный золотистой бахромой солнечного света.
Старинная шкатулка из граба, инкрустированная серебром со сценками из Ветхого завета досталась ему по наследству, как и её содержимое: дореволюционная толстая, наполовину исписанная тетрадь в линейку с вытертыми и частично обтрёпанными углами и матерчатыми ресничками переплёта. Шкатулка принадлежала его прадеду, Самсонову Аркадию
Фёдоровичу, начальнику якутской полиции. Каким образом удалось предкам, пережившим тревожное время революции и экспроприации сохранить эту замечательную, единичной работы вещь, было для Феди полной загадкой. Не делились с ним этим ни дед с бабкой, и рот держал на замке отец. Как ни допытывался он, но только однажды и то, чтобы внук не докучал, сказал дед: – На видном месте стояла, на комоде в гостиной, вот и не бросилась в глаза. А так из дому почти всё подчистую вынесли…
Не поверил деду Федя, но виду не подал. Согласился с его версией. И с тех самых пор, лет примерно с одиннадцати, открывал тайком шкатулку, с замиранием сердца вынимал тетрадь и читал исписанные красивым каллиграфическим почерком прадеда страницы. Некоторое время спустя он знал наизусть содержимое тетради-дневника; но особенно отпечатались на скрижалях памяти записи о странной находке в зимней якутской тайге.
Ощущение причастности к тайне никогда не покидало его. Когда он повзрослел и занялся бизнесом, разбогател, осмелился эту тайну раскрыть.
Вот и сейчас, тёплым летним утром, сидя за столом, Федя переворачивал медленно страницы дневника своего прадеда, и сердце у него билось учащённо.
Палаточный лагерь археологической экспедиции. 6 июня2014 г.
Эта ночь была первой без сна и тягостных сновидений, мучивших его на протяжении всего времени после посещения гостя из Поднебесной. Не было тревожных, мятежных картин, будоражащих сонное сознание. Они приходили всегда внезапно, тёмной незаметной тенью выскальзывали сквозь маленькую дверцу, прорубленную в прочном монолите памяти. Тяжёлый груз ночного нон-стопа давил на душу в течение дня…
Сегодня он впервые ощутил в теле некую невесомость. И ему было легко и радостно. По укоренившейся привычке сделал гимнастику мышц, не выбираясь из спальника. Почувствовав прилив сил, он выбрался из мешка; свернул.
Взгляд его упал на рубашку. В большом левом нагрудном кармане находился перстень, кольцо из необычного материала с вставленным в зажимы тёмно-вишнёвым камнем. «Что сказал на прощание гость? – озабоченность лёгкими морщинами отразилась на лбу, – в глубине камня появится свечение, которое будет становиться интенсивнее по мере приближения к артефакту».
Плотная ткань фисташково-песчаного цвета не пропускала свет. Ни что-то ещё мистическое и загадочное не проблескивало сквозь полотно. Но вдруг ему показалось, что что-то похожее на тонкий лучик кольнуло глаз. Он протёр глаза. Видение не повторилось. «Нет, померещилось», – облегчённо вздохнул он и вспомнил слова героя из одного фильма, что когда кажется, креститься надо. Он усмехнулся этим словам. Но решил-таки проверить. Кольцо на руке не носил, дабы избежать лишних расспросов жены, обручальное хранил дома, и посторонних, ну, мало ли любопытствующих.
Снова посчитав – иль, и, сан – запустил руку в карман. Пальцы сразу нащупали прохладный металл. Он сжал кисть в кулак и вынул руку из кармана. Колебался не более минуты и разжал пальцы, чуть не вскрикнув от увиденного: камень изнутри светился заманчивым алым пламенем.
Квартира Фетисова С.Б. утро. Якутск. 6 июня 2014 г.
Хрустальный звонок телефона совпал с металлической трелью будильника, что слегка расстроило Сильвестра Борисовича, он не просто нежился в льняных оковах постели, напряжённо работал.
Звонок прервал цепочку размышлений. Подумав привычное «кому не спится в этакую рань!», взял телефон. «Саша?! – рассмотрев высветившийся номер, приятно улыбнулся Сильвестр Борисович, и ответил: – Да!»
Голос в трубке почти оглушил радостными нотками.
– Не разбудил?
Сильвестр Борисович ответил скромно:
– Угадай с первой попытки.
– Да брось, не поверю, что спишь, – возразил друг, – наверняка перебираешь струны думок в поисках забытой мелодии, мне ли тебя не знать!
До слуха звонившего донеслись из динамика хлопки.
– Бинго! – похвалил друга Сильвестр Борисович, – что за нужда тебя подняла в такую рань?
Молчание, возникшее в трубке, говорило, что звонивший думает, как правильно продолжить беседу.
– Знаешь, – тоном заговорщика отозвался друг, – какая мысль меня терзала всю ночь?
– Гадать не буду.
– Верно! Не догадаешься, – заверил друг. – А суть её в том, что решил я провести некие невидимые параллели между двумя датами. Годом начала первой мировой войны, 1914, и нынешним, 2014. И пришёл к такому выводу… – тут друг прервался. – Алло, разведчик, слушаешь?
– Не отвлекайся – отрезал сухо, но с заинтересованность Сильвестр Борисович.
– Так вот, года… 1914 – год Тигра по китайскому календарю. 2014 – Лошади…
– Не думал, что ты это так ловко свяжешь, – перебил бесцеремонно друга Сильвестр Борисович. – Найди ещё десять отличий, присовокупи сюда же фэн-шуй. Картинка получится та ещё! Загляденье просто!
Александр Петрович нисколько не обиделся на тираду друга.
– Спасибо за подсказку, – поблагодарил сдержанно он, – честно, об этом не думал. Вот и тема для очередного размышления на досуге. Но, вернёмся к нашим мутонам, то есть, Тигру и Лошади.
Сильвестр Борисович не отнимая мобильник от уха, внимательно слушал друга. А тот выдавал на гора угля мелкого, но очень много.
Он соединил, казалось бы, абсолютно несовместимые вещи: сплёл в одну нить сложный, агрессивный характер Тигра и миролюбивым и покладистым Лошади, не забыв при этом акцентировать внимание друга на том аспекте, что лошадь проявляет бойцовские качества в моменты опасности.
Известны случаи, когда вполне хлипкая лошадка ударом копыта валила замертво волка, удачно ставшего с кормы животного. «Вот теперь-то ты представляешь, – восклицал азартно Александр Петрович, – каково оно!» «Что, – невозмутимо парировал Сильвестр Борисович, – я должен представить, ромашку у носа? Информация крайне интересная, но это на любительском уровне и, поверь мне, не выдержит проверки ни историками, ни астрологами, ни прочими приверженцами затейливых направлений восточных прикрас».
Александра Петровича нисколько не смутило опровержение друга, ведь он всего лишь выдвинул несколько абстрактную, но стройную гипотезу, что события, происходящие и должные произойти, неразрывно связаны с годом и его названием по восточному календарю.
– Пойми, Силя, – чуть не хрипя, вещал в трубку друг, – я не претендую, что ты, на роль первопроходца!
– А как хотелось! – съязвил Сильвестр Борисович и мгновенно перевёл стрелки разговора на другой путь, – что там у тебя играет?
– Высоцкий! – с гордостью ответил друг.
– Разбойничья?
– Да!
– Поставь сначала и сделай погромче.
На другом конце связи исполнили просьбу.
Любимый голос с хрипотцой терзал и, одновременно, ласкал слух. Но Сильвестр Борисович слушая слова, думал о своём. Друг был занят тем же.
Ты об этом не жалей, не жалей, —
Что тебе отсрочка!
А на верёвочке твоей
Нет ни узелочка.
Лучше ляг да обогрейся —
Я, мол, казни не просплю…
Сколь верёвочка не вейся —
А совьёшься ты в петлю!
– Ну, что, – спросил после прослушивания Сильвестра Борисовича друг, – не жалеешь, «что тебе отсрочка»?
– Мне-то что, – отозвался Сильвестр Борисович, – я-то знаю, что «на верёвочке твоей нет ни узелочка».
Местность Урун тыл. 6 июня 2014 г.
Утро выдалось изумительно тихое и спокойное.
Идиллия сна царила в палаточном городке.
Даже в природе преобладала тишина. Она доминировала над окружающей местностью. Не щебетали птицы в лесу; не резвился шаловливо ветерок, расчёсывая шёлковые кудри в частых гребнях веток сосен и елей; скромно, как невесты, застыли берёзы, не звенят заливисто зелёными монистами листвы. Казалось, забыли проснуться с рассветом запахи и ароматы. Едва заметная сиреневая дымка таёжных сновидений таяла, убегая и прячась в гуще зарослей от солнечных лучей.
Алексей Оттович лежал с закрытыми глазами и старался понять внутреннее состояние, пришедшее с пробуждением. Чувство, называемое конфабуляция, не покидало его, материалиста и учёного в третьем поколении, ощущение повторения переживаний, когда-то давно, возможно в прошлой жизни им испытанных. Он прислушался к звукам извне. «Спят, ребятки! – констатировал он, – пусть отдыхают. Сегодня им предстоит многокилометровый поход. Силы пригодятся».
На выходе из палатки встретился взглядом с Косиндо. Улыбнулся, кивнул и приложил указательный палец к губам, жестом руки показал в сторону леса, предлагая прогуляться. Эдуард Алексеевич кивнул.
– Что за воздух, просто прелесть! – восхитился Алексей Оттович, медленно ступая по пружинящей хвое, – городской напитан и пропитан совершенно другими ароматами.
– Полностью согласен, – отозвался Эдуард Алексеевич.
– Сегодня идём на Урун тыл, – сказал Алексей Оттович. – Как на это смотрите?
– Положительно, – ответил Эдуард Алексеевич, – задумка отличная. Для них, ребят, большую часть жизни проживших среди пыльных улиц и запахов уличных туалетов, к сожалению, они всё ещё присутствуют в экстерьере нашего города, это будет увлекательное путешествие и полезное одновременно. Пусть возьмут с собой фотоаппараты и видеокамеры, прекрасный способ запечатлеть ускользающие моменты жизни. Но я, вынужден вас огорчить, вам компанию не составлю. Простите.
– Очень жаль, – опечалился Алексей Оттович, но тотчас воспрянул духом, – но как это у вас здорово получилось – запечатлеть ускользающие моменты жизни!
Возвращаясь, они услышали звонкие девичьи и немного грубоватые юношеские голоса, визг и смех.
– Юность – прекрасная, беззаботная пора, – обратился Шмидт к Косиндо.
Он поддакнул и что-то неразборчиво пробурчал.
Известие, что в предполагаемый поход отправятся пешком, ненадолго смутил студентов, раздались вопросы, для чего тогда им оставили квадроциклы. Но Алексей Оттович остановил нарождающуюся бурю; мотивированно объяснил, как отличные результаты достаются кропотливым трудом, так и воспоминания будут крепче, если расстояние до цели измеришь ногами, поймёшь состояние первопроходцев, которые шли не торёными путями.
– Ведь для них никто не прорубал просеки и не прокладывал дорог в степи, – закончил Алексей Оттович, – поглощая огромные расстояния шаг за шагом, они познавали красоты открываемого ими нового мира.
Грунтовая дорога на Урун тыл, пропитанная пылью и густым ароматом тайги, пролегала вблизи посёлка Белые пески. Вышедший к околице отряд остановил громкий окрик:
– Добрый день! Это вы студенты-археологи из Якутска?
Алексей Оттович и студенты повернулись на голос.
Из густой тени старого амбара с провалившейся крышей вышел низкорослый, полный мужчина в камуфляже с винтовкой за спиной.
– Да, – ответил Шмидт. – Я руководитель, Алексей Оттович Шмидт.
– Протопопов Гаврил Семёнович, егерь, – представился мужчина. – Рад знакомству.
– Взаимно! – хором прокричали студенты.
Егерь поинтересовался, куда они держат путь. Шмидт ответил на Урун тыл, затем к Таас тобо, познакомить ребят с природным чудом нашей республики.
– Айка! – громко воскликнул егерь, – это в такую даль пешком! Зачем ноги зря сбивать. Сейчас подгоню «буханку» и с ветерком прокачу до места. Моргнуть не успеете.
Забираясь в салон машины последним, Петя Глотов заметил стоящую поодаль светловолосую девушку в просторном летнем платье. Что-то в ней показалось Петру знакомым.
– Кто эта девушка? – спросил Пётр у егеря.
Егерь хитро улыбнулся в усы, узкие глаза сощурил в сплошные щелки.
– Айна Красноштанова. Приехала домой на каникулы, учится в Якутске в художественном училище, – пояснил он и спросил. – Понравилась?
Петя не ответил, забрался в салон и протиснулся между товарищами.
– Понимаю, – усмехнулся егерь. – Наши девушки самые красивые в Якутии!
Как всегда в разговор втесалась Надя, всё, что касалось Петра, её не оставляло равнодушной.
– Смотри, Петя, – сказала она нарочито громко, чтобы слышали всё, – я не ревнивая, но с домом будут проблемы.
Айна проводила УАЗ со студентами с сильно бьющимся сердцем. Несмотря на расстояние, она узнала юношу, повернувшегося в её сторону. «Не может быть, – подумала, чувствуя прилив крови к лицу и бегущий по телу жар, – это ошибка. Это не он».
Некоторые достижения в технике иногда идут человеку на пользу.
Машина преодолела расстояние до конечной цели за сорок минут, на которое при пешем ходе затратили бы не менее двух с половиной часов.
Конечно, гонка по извилистой дороге, когда под колёса так и норовят заскочить вьющиеся щупальца корневищ деревьев, выползшие погреться на солнышке после долгой зимы и добавляющие неповторимого флёра внезапно возникающие ухабы и ямы, – экстрим тот ещё! Но сэкономленное время важнее!
Разминая затёкшие ноги и потирая ушибленные бока, студенты, вывалились из нутра машины. Гаврил Семёнович остановился у крайней дюны, возвышающейся на метр выше уровня земли. Жемчужно белый песок, отражая лучи солнца, слепил глаза. Но зрелище было впечатляющим.
Студенты и руководитель поднялись на дюну; егерь отказался, что он там, в песках не видел, лучше покопается в моторе. «Барахлит что-то», – пояснил он.
Длинный белый рушник песка, расшитый по краям изумрудом тайги, извиваясь, уходил за горизонт.
Торжественный вид открывшегося пейзажа восхитил и потряс зрителей. Не считая времени, студенты пристально всматривались в чистое, без изъянов случайно проросшей пучками травы, останков сгнивших стволов сосен и берёз и занесённых ветром хвои и листьев белое совершенство. Только дюны, дюны, дюны… маленькими и большими холмами и буграми… только тонкий, тоскливый, щемящий свист ветра и безоблачная бирюза неба… И когда глаза насытились зрением, раздались одновремённо удивлённые и восторженные, высокие по звучанию крики «Клёво!». Один Алексей Оттович выразился иначе, но его никто не услышал: – Непередаваемо!
Когда прошла первая волна потрясения, многие заметили некие возвышения, возникающие и быстро исчезающие на поверхности песка, будто кто-то живой стремился выбраться наружу. Холмики вдруг начинали двигаться в разных направлениях, то уменьшаясь в размерах, то увеличиваясь, то вытягиваясь в длинные тонкие извивающиеся песчаные змейки. Кто-то из ребят обратился к Алексею Оттовичу за разъяснением. Он клятвенно заверил, что пески безжизненны, а увиденное якобы движение может быть простым обманом зрения из-за усталости глаз или выдаванием желаемого за действительное.
Праздник любования природным чудом прервала непоседа Надюшка Найдёнова.
– Довольно тратить время на пески! – возвестила она и обратилась к Алексею Оттовичу: – К следующему чуду пойдём пешком?
– Зачем же! – удивился он, – у нас есть машина. Прокатимся с ветерком!
– Согласна на просто прокатимся, без ветерка, – застонала капризно Эльмира.
Ей завторила Настя.
– У меня от первой поездки до сих пор мышцы болят.
Виталик и Сеня в унисон подкололи.
– Мышцы тела или таза?
Настя надула губы.
– Дураки! Во! – и показала язык.
Небольшая сценка внесла разнообразие, и ребята весёлой гурьбой пошли к машине.
– Насмотрелись? – встретил их егерь. – Едем дальше?
– Если вас не утомили мои студенты, – сказал Алексей Оттович.
Гаврил Семёнович поцокал языком.
– Не утомили, – и простодушно рассмеялся. – Выдержат ли ещё вояж по таёжной дороге?
– Далеко? – поинтересовался Максим Тарасов.
– Нет, – отозвался егерь. – Около часа по дороге, она тут более чем извилистая. Напрямик вдвое меньше. Но как ни хорош железный конь, по бездорожью ездить пока не умеет. Но…
– Что «но»? – спросил Виктор Сизых.
– Чтобы посмотреть на Таас тобо[18]18
Каменная голова (якутск.)
[Закрыть], нужно ехать или рано утром или ближе к закату, когда солнечные лучи косо ложатся к земле и вот тогда… – Гаврил Семёнович махнул рукой. – Что слова – пустое! Видеть надо!
Послышались печальные возгласы девушек. Егерь успокоил, и в такое время вид Таас тобо тоже не менее впечатляющ и пригласил всех в машину.
Студенты снова набились в салон. Алексей Оттович сел спереди, на пассажирское кресло. Гаврил Семёнович улыбнулся, ободрил ребят, похлопал рукой по обшивке, мол, железный конь – верный конь, отлично слушается хозяина и добавил: – Как и обещал, с ветерком! И выжал полный газ. Круто переваливаясь на ухабах, скрипя и ворча, УАЗик полетел навстречу новому природному диву.
Впечатление от второй части пути были не столь ошеломляющие. Видимо, студентам, городским жителям в память накрепко врезалась система поведения во время по лесным дорогам.
Со стороны леса Таас тобо выглядел обычной серой скалой с отвесными склонами, которые украшали незначительные фрагменты эрозии воздушной и водяной стихий. Образовавшиеся в процессе разрушения скальной породы небольшие площадки укрылись густыми ковриками коричневато-зелёного мха, поросли травой и чахлыми деревцами, отчаянно впившимися в крепкое тело горы цепкими корнями, молоденькие ёлочки и скрученные берёзки.
Возможность узнать, почему скала получила такое название, появилась только тогда, когда студенты в сопровождении егеря, Алексея Оттовича и Гены Белых отошли на пятьдесят-семьдесят метров по белоснежному песку от горы. И после этого пришлось им долго и старательно всматриваться в хаотическое нагромождение параллельных и косых пластов известняка, чтобы в этом, имеющем беспорядочно-упорядоченном наслоении плит уловить далёкое сходство с чертами мужского лица. И то, для этого нужно обладать весьма дерзкой фантазией и давать ей свободный полёт. А если просто скользнуть взором по скале, то глаз зацепится за частокол елей на вершине горы, на кустарнике, чудом прижившемся на небольших террасках. Вот, в принципе, и всё.
Но в этот день природа решила сделать подарок для людей, решившихся посетить это отдалённое и глухое место.
Прозрачную лазоревую бирюзу летнего неба вдруг заволокло фиолетово-серыми, низкими, наполненными дождём тучами. Окружающая местность погрузилась в осязаемый лёгкий сизый полумрак. Поднявшийся ветер, дующий сразу со всех сторон света, поднял вверх и закрутил невысокими столбиками едва заметную прозрачную взвесь пыли и песка. «Чудно, – всматриваясь в пасмурное небо, проговорил егерь, – ничто не предвещало с утра резкой перемены ни прогноз, ни приметы». «А вы шаман или материалист? – спросил кто-то из студентов, – и в прогнозы и в приметы верите». Очередной порыв встречных струй ветра поднял новую порцию пыли и песка и нагнал холода. Завизжали девушки от пробравшего озноба и начали кутать озябшие тела в лёгкие летние кофточки. «Берегите глаза! – крикнул, преодолевая вой ветра Гена Белых. – Закройте рукавами одежды».
Загомонила встревожено, зашумела беспокойно тайга. Заскрипели-затрещали резко стволы деревьев и ветви, судорожно цеплялись друг за друга, с трудом расцеплялись, роняя мелкие веточки и сорванную листву, которые тотчас подхватывал ветер; тоскливо затрепетала листва. И всё это в долгом, беспрестанном и непрерывном движении… Закричали суматошно на все голоса птицы, стараясь прорваться сквозь невидимые сети, которые хитрый ловчий накинул на лес; они то сбивались в стаи, то распадались на одиночек, пытаясь преодолеть незримую преграду. Послышался тонкий, сводящий с ума свист. Он медленно нарастал угрожающими синкопами и внезапно обрывался на верхней ноте, возникающей на секунду оглушительной тишиной.
– Господи! Что это! – взмолилась Эльмира, испуганно оглядываясь по сторонам.
