Текст книги "Тайна казачьего обоза (СИ)"

Автор книги: Сергей Свидерский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 27 страниц)

– Конец света, блин! – зло высказался Никита Маняшин, стараясь криком подавить нарастающий в душе страх.

В это время в начавшейся природной флуктуации произошли некоторые изменения.

Облака, как овцы, сгоняемые в отару чабаном, сошлись в одной точке и начали стремительно перемешиваться и закручиваться по спирали, с каждым мгновением темнея в центре.

На землю хлынула непроглядная мгла, оседая мелкими масляными капельками на одежде и на коже лица и рук.

Ужас, первобытная паника, мирно живущая в законсервированном состоянии глубоко в подсознании цивилизованных людей, внезапно проснулась. И выплеснулась наружу со всесокрушающей силой, подавляя остальные рефлексы и инстинкты.

Студенты и взрослые мужчины готовы были сорваться в сумасшедший бег, туда, в тайгу, ища в её дебрях спасительное укрытие. Как вдруг яркий луч света распорол сгустившуюся мглу, прошёлся широкой сияющей полосой от противоположного края белого языка, по пути, озарив группу людей, и остановился на Таас тобо.

И тут произошло невероятное.

Под лучами света скала заиграла красками. Воздух и сгустился и стал пластичнее одновременно. В его преломленной подвижности камни начали менять форму. Откуда-то со стороны потянуло дымом далёких костров.

– Смотрите! Смотрите! Смотрите! – хрипло и звонко зазвучали юношеские и взрослые голоса. Они кричали себе, поборов внутреннее сопротивление страху, и другим, и указывали пальцами в направлении горы.

То, что они увидели, привело всех в замешательство. От удивления широко раскрылись глаза и все без исключения, замерли на месте, будто одновременно поддались чьему-то гипнотическому воздействию.

На группу людей, вместо складок каменных плит и растительности, смотрело суровое лицо воина-азиата. Грозно прищуренные глаза-щелки внимательно глядят вдаль, высматривая там опасность и врага. Чёрная щёточка редких усов над плотно сжатыми губами. Широко раздуваются крылья плоского перебитого носа, вдыхая тревожный холодный воздух, наполненный смешанными ароматами степи. Матово блестит в лучах уходящего солнца металлический шлем, украшенный буруном из конского хвоста.

Палаточный городок археологической экспедиции 7 июня 2014 г.

С утра выпал снег.

Для лета крайнего севера явление не экстраординарное. Стараясь не упустить время таяния снега, студенты, как дети малые, соорудили снежную бабу и успели поиграть в снежки (вы себе можете представить такую ситуацию где-нибудь на юге или в средней полосе России).

Выглянувшее из-за туч, на глазах меняющих агрессивный окрас от ультрафиолетового до светло-серого, солнце растопило снег. И, в какие-то пару часов, расправилось со снежной бабой.

Сожалея, что стихия внесла небольшое изменение в план работы, Алексей Оттович разрешил студентам заняться личными делами; а Белых предложил пройти к нему в палатку, сосредоточиться на написании отчёта полевого дневника.

– Алексей Оттович, разрешите сходить в посёлок, – обратился с просьбой к руководителю экспедиции Петя Глотов. Желание ещё раз увидеть Айну не покидало его всё время. – Хочу познакомиться поближе с местным населением.

– Ну что ж, знакомство с местными жителями всегда идёт на пользу, – согласился Алексей Оттович. – Будь то этнографическая или археологическая экспедиции. – Затем посмотрел на трость: – Беспокоит нога?

– Пустяки, – отмахнулся Петя. – Вчера на Таас тобо попал ступнёй в переплетение корней. Пара дней – и всё будет в норме.

Посёлок Белые пески. 7 июня 2014 г.

Без спешки, идя большую часть пути по заросшей редкой травой обочине, грунтовка раскисла после очередного испытания природой снегом, Петя добрался до посёлка.

Выйдя к околице, остановился передохнуть; закрыл глаза, поднял лицо к небу, подставив его солнцу и ветру, и замечтался. Из задумчивости его вывел голос со старательно имитируемой приблатнёной хрипотцой и нотками борзости:

– У нас проход платный.

Петя открыл глаза: перед ним стояли три парня-азиата; один немного ниже среднего роста, округлый, как пончик, выбритый наголо, в застиранных, по моде с прорехами на коленках джинсах и футболке, стоял посередине; справа и слева от него располагались похожие друг на друга (ни дать, ни взять близнецы, отстранённо подумал Петя), сухощавые и длинные как жерди, парни, не отличавшиеся от товарища одеждой. Они колоритно вписывались в окружающий пейзаж своими нарядами.

Средний, явно претендующий на роль вожака, снова проскрипел:

– Уснул, что ли, городской?

– Нет, – ощущая исходящие от стоявших перед ним парней мягкие волны нежной агрессии, Петя на всякий случай незаметно перехватил трость, сжав ладонью ниже ручки. Обвёл троицу быстрым взглядом, оценивая обстановку.

– Молодец, – отозвался левый близнец, старательно подражая хрипотцой вожаку и поигрывая сжатыми кулаками.

«Ого, – пронеслось у Пети в голове. – Мальчикам скучно. Они решили порезвиться». Ветер, дунувший из-за спины неомытарей местного разлива, донёс до него застарелый запашок водочного перегара.

– Гони бабло! – снова выплюнул из горла коробящие слова левый близнец и посмотрел на друзей, ожидая их реакции.

– За что? – удивился Петя.

– Ты дурачка-то не корчи, – выпятил грудь вожак-пончик. – За проход.

Не сводя с парней глаз, Петя проговорил, наблюдая за их поведением:

– Вы, собственно, кто? Хозяева земли? По Конституции она принадлежит государству. Взяли часть в аренду для коммерческого использования природных ресурсов? Покажите документы. Разрешение на предпринимательскую деятельность, – он следил за лицами парней и видел отражающиеся на них эмоции, мол, что от них требует этот городской. – Кассовый аппарат, если осуществляете торговые операции…

Вожак-пончик согнул колени, развёл руки и двинулся на Петра, с ужасной гримасой на лоснящемся от пота лице; близнецы медленно начали заходить с флангов.

«Сейчас прольётся чья-то кровь, – вспомнились Пете слова из мультфильма про зайца. – Сейчас прольётся…»

– Да! – выкрикнул, голос сорвался на писк, вожак-пончик. – Я – хозяин! Я – Айсен Павлов хозяин всего вокруг! Я всё держу в своих руках… – сквозь смуглость кожи показались пунцовые пятна, – я и мои кореша… Пронька и Ванька Охлопковы…

– Гони бабло! – на этот раз подхалимски вставил свой голос правый близнец, Ванька. – Пока не сделали тебе операцию и не затолкали палку…

Резкий, нарастающий свист прервал вербальную диарею Ваньки. Остро вскрикнул Айсен, схватился за поясницу. Взгляды близнецов и Петра устремились на вожака. Он катался, свернувшись калачиком, по траве, путаясь в зелёных жёстких спагетти и скулил от боли. Рядом лежала стрела с мешочком вместо наконечника. Из светлого дневного сумрака леса на белом скакуне медленно приближалась амазонка – в джинсовых брюках и сиреневой майке, левой рукой крепко держала поводья, правой – большой лук. Пётр издалека узнал наездницу. Узнали её и близнецы, побелев смуглыми лицами. «Айна, чёрт её дери!» – процедил сквозь зубы Пронька, но с места не сдвинулся; не пошевелился и Ванька, только судорожно двигались руки, теребя низ футболки. Амазонка снова положила на тетиву стрелу.

Постанывая, Айсен поднялся на колени и с ненавистью посмотрел на приближающуюся наездницу.

– Так и знал, Айна, что это ты!

Затем поднялся во весь рост, прихорохорился, очистил футболку пренебрежительным жестом от прилипших соринок.

– Вечно ты встреваешь не в своё дело! Ехала бы ты мимо! Вот тебе мой совет!

Айна натянула тетиву и направила стрелу ниже пояса советчику.

– А это мой тебе совет, – сказала серьёзно она. – Хочешь прослушать? – и сделала имитирующее движение отпуска тетивы.

Со всех ног вожак-пончик с друзьями бросились в тайгу. Айна вложила пальцы в рот и залихватски свистнула, подбодрив бег.

Петя с нескрываемым любопытством наблюдал за девушкой во время её перепалки с односельчанами. Она поймала его взгляд, и румянец покрыл её щёки.

– Жёстко ты с ними, – проговорил он.

– Другой язык они не понимают, – произнесла она.

– Всё равно, спасибо, – поблагодарил он и протянул руку, – но я бы справился и сам.

Девушка спрыгнула с коня, поправила волосы, одёрнула майку, и протянула тоже руку, забыв, что в ней лук.

– Ой! – негромко вскрикнула она, отдернула рефлексивно руку и ещё сильнее покраснела.

Петя засмеялся; поборов смущение, к нему присоединилась и Айна.

– Сам справился бы, говоришь…

– Ага!..

– Хромой и с тростью?..

– Нога в порядке. Трость, – он взял её чуть ниже ручки и сделал несколько круговых движений, воздух засвистел, – продолжение руки. Что-то вроде копья без наконечника.

Девушка недоверчиво посмотрела на Петра, но улыбка не сошла с её лица.

– Что с ногой?

– Зимой за хлебушком сходил, как в анекдоте, – снова рассмеялся он; рядом с девушкой ему было необыкновенно легко и приятно.

– Хорошо стреляешь, – он кивнул на лук. – Давно занимаешься?

– Да.

Петя спросил, можно ли ему попробовать выстрелить из её лука. Айна рассмеялась, справится ли он и объяснила, что лук изготовила сама, правда помогал немного папа, по чертежу, найденному в одной старинной книжке. А вот и посмотрим, сказал он и взял лук. Оценил его на вес. Потрогал указательным пальцем тетиву. Она тонко запела. «Хм», – только и произнёс он. «Что, – поинтересовалась девушка, – сложноват?» Затем Петя взял стрелу, натянул тетиву и отметил упругую силу натяжения.

– Цель, хозяйка лука! – бодро сказал он и отвёл кисть с тетивой к плечу.

– Видишь в отдалении старый амбар? На коньке череп лошади…

Тонко пропела тетива. Рассыпая капли свиста, стрела понеслась к цели и разбила выбеленный дождями и солнцем череп вдребезги.

Из груди Айны вырвался одобрительный возглас.

Петя повернулся к ней.

– Забыл представиться – Пётр.

Девушка сделала полу-книксен.

– Айна.

Из дневника Самсонова А.Ф. начальника якутской полиции. 1914 г.

«Всякий раз, когда берусь за перо, задаюсь вопросом – для чего это делаю? Для кого? Какова цель моих попыток? Что-то оставить о себе после своей кончины? Что-то такое, что не мог держать в себе, доверился бумаге, чтобы мои потомки прочитали… И что? что сделали? Вывод? Опять-таки: для чего и для кого? Всё одни вопросы? Вопросы, вопросы, вопросы… будь они неладны! Вопросы без ответов. Да и будут ли они когда-нибудь найдены? И снова вопрос: кем и для кого? Кому в них возникнет острая нужда? Мне нынешнему? Или – потомкам завтрашним? Или поставить вопрос по-другому: (в этом месте крупный чёткий каллиграфический почерк меняется на мелкий и неразборчивый и старательно, затем замаран чернилами).

Вот уже прошло почти полгода, как нашу Родину, многострадальную матушку-Россию втянули насильственно в войну. Могли бы (снова текст замаран густо чернилами), а вышло иначе. Друзья оказались на поверку врагами; а враги (затейливый русский мат).

Все вокруг увлеклись тайными учениями. Оккультными науками. Магией, спиритизмом и мистикой. Кажется, мир сошёл с ума. Похож на одну большую палату в психиатрической лечебнице!

На афишах новоявленные пророки и провидцы приглашают на сеансы снятия порчи, венца безбрачия, очищения ауры (слово-то резкое и архигнусно звучащее для русского слуха!), восстановления жизненных сил и прочая, прочая, прочая…

И что удивительно: публика на эти сеансы псевдоцелителей и псевдоучителей валом валит!.. Поистине, неисповедимы пути Господни!

И ведь не где-нибудь, а в Библии, сказано: „не сотвори себе кумира“ – сотворили! сотворили нового златого тельца! „Не убивай“ – убиваем, десятками, сотнями, тысячами и на войне и, идя к этим „новым слугам божиим“, убиваем не одну душу, но и тело. „Не прелюбодействуй“ – прелюбодействуем! ходим на сторону в поисках тщетных, маемся, сомневаемся, мучимся; кривые да окольные пути прямее стези Господней! „Не кради“ – воруем, похищаем с воодушевлением и вдохновением каким-то бесовским, его искусами соблазнённые; крадём всё без остатка, да с таким размахом, что от России вскоре останутся на Москве рожки, да в Санкт-Петербурге – ножки. „Не произноси ложного свидетельства“ – лжём с упоением и себе и другим, себя же заставляем верить в ложь сию и других в сети лживые улавливаем; лжём с блеском диавольским в очах. Танцуем и скачем на святых костях наших великих предков, и нет на нас ни Содома, ни Гоморры и не будет нам ни сожаления, ни сострадания…

Господи!.. Да прекратится ли сие когда-нибудь?.. „Не возжелай дома ближнего“ – да как же! Так и бросились исполнять! Возжелали, да с таким рвением, что весь мир содрогнулся, зашаталась под ногами земля, пошли в почве трещины, повалил серный дым оттуда… И не сколько желание желать дома ближнего, сколько думы завистливые заняты умами! И оттуда же, из тех тайных закромов и беда на страну обрушившаяся – война! Вот где госпоже Смерти раздолье! Вот где жатва, коси да не уставай! Сколь средств-то понапридумано, чтобы себе подобных изжить со свету!..

Всё оно бесовское!.. Всё от увлечений модных!..

Вот и супруга моя, Феодосия Германовна, увлеклась спиритизмом. Ходит в гости к купчихе Артамоновой (та с жиру бесится), у ней на дому по пятницам вечерами собирается тайное общество (тайное – смех да грех; весь город судачит об этих вечерах и только ленивый в разговоре не упомянёт „в будущую пятницу как обычно у Артамонихи?“) госпожи Артамоновой. Руководит шабашем, тьфу ты, прости Господи, собранием приехавшая к ней родственница из Владивостока; какая-то там наследственная чего-то и кого-то, высший эксперт по вызову душ умерших великих людей; обучалась почему-то сему непотребству в Китае.

В прошлую пятницу, сказывала супруга, вызывали дух Петра Великого. Поведала она, сильно ругался дух, матом крыл, как заправский мужик из пивной. Какого, мол, хера, тревожите почём зря? Почему отдохнуть от вас, блядей, не даёте? Там, на земле, то есть, покоя от вас не было. И здесь досаждаете.

Ну, вот, кто ответит мне, кому и зачем это нужно? Вот это вызывание духа умершего? Если вообще такое возможно. Мне, как человеку крещёному и православному, это претит. И натуре, и верованию. А ведь другие-то ведь верят! И в церковь ходят, и свечки ставят, и кресты размашисто накладывают, разве только лбами пол не бьют от чрезмерного усердия. И в это же самое время, после обедни, поспешают вечерочком пятничным на собрание тайное, вызвать духа и потешаться над ним, вопросы ему задавать, ублажая своё самолюбие. Кто скажет, где смысл сиих поступков? Где церковь со святыми образами и где дом купчихи Артамонихи?..

Также рассказала Феодосия Германовна такое, отчего мне стало жутко.

Спросили дух Петра Великого про будущее матушки-России. Что думаете, ответил он? „Проебали вы Россию (уверяла, так дух и сказал) и назад не вернёте. Страна, не корыто, быстро не соберёшь. Не хуй было в войну ввязываться. Теперь ждите, недолго осталось, когда Колю и Сашу (Николая II Александровича и супругу Александру Фёдоровну) да с детьми иглами насмерть заколют и бросят тела псам бешеным на поедание. Не токмо страна, но и мир за жертву эту кровию умоется и ею же жажду и голод утолит.

Как можно в это поверить? Одно дело, когда бабы лясы точат от скуки; когда журналистики бойкие статейки резвые в газеты пописывают разные; когда мужики, выпивши, крепко сперва поспорят, затем морды до крови бьют. А тут дух – дух! да ещё Петра Великого Алексеевича Романова! – сказал. Да и он ли, дух, это был. Не инсценирован ли сюжетец сей был. Любителей разыграть да пошутить пруд пруди.

А если не шутка?..

А ежели, всё-таки, правда?..

Если, в самом деле, чем чёрт не шутит (прости мя, Господи, грешного), Пётр решился, да и выложил правду?

Нельзя Россию представить без потрясений. Невозможно предположить без каких-либо мятежей да бунтов. Мало ли их было в истории государства: соляной, табачный, вон, закон сухой придумали! И ни один не обходился без крови. С кровью великой. Реки кровавые текли по Руси. Недавний пример – поп Гапон с рабочими пошёл к государю. Казаки саблями посекли уйму народу. Солдаты расстреляли беззащитных. И всюду кровь, кровь, кровь… Русская кровь… Кровь венценосных особ и простых крестьян…

И где гарантия, что и на волне этой войны, не приведи Господь, не вспыхнет искра возмущения и не разгорится под ветром негодования очистительное пламя революции?“

На этом Фёдор Витальевич Владимирцев закончил чтение записей прадеда.

Дальше шло знакомое: охотник-абориген нашёл в лесу труп, при нём ножи-пистолеты, да что-то такое тайное, о чём дедушка не рискнул написать в дневнике.

Что же это было? Упомянул вскользь, отправил „это“ с казаками, сопровождали они в столицу золото. Хоть бы упомянул, где нашли неизвестный труп, район, координаты, приметы местности. Куда и каким путём направился обоз именно с „этим“, о чём не упомянул в дневнике.

Написал, обоза было четыре. Всё верно. И сам поступил бы также. Правильно поступил Александр Иванович, атаман казачий, нужное „это“ находилось в одном из них. В каком? Следы трёх обозов ещё тогда отыскали. А четвёртого и след простыл. Как будто его и не было в природе…

Дом Красноштановых. Посёлок Белые пески. 7 июня 2014 г.

Разузнав у Петра дальнейшие планы, Айна вызвалась быть его гидом и проводником. Также она предложила не идти главной улицей посёлка, она всего одна, а пройти задами, углубившись немного в лес. Ну что ж, отреагировал спокойно Петя, не хочешь светиться принародно мной, вдруг у вас за это на костёр, давай озарим светом наших сердец лесных обитателей, уж им-то до нас нет никакого дела. Коротко всхохотнув, девушка кокетливо повела плечиком и предложила ему идти рядом.

Незаметно для себя, Петя и Айна взялись за руки. Сначала робко, едва касаясь подушечками пальцем, затем – их переплетя.

Айна рассказывала. Старательно отводя взгляд от Петра, и смотря то вперёд, то по сторонам, об истории посёлка. Оказалось, он был основан небольшой группой староверов, пришедших на территорию Якутии откуда-то из глухих сибирских лесов из-за возникших противоречий по вере внутри общины. Отколовшаяся часть во главе нового старейшины пошла на поиски нового места, которое явилось новому религиозному вождю во время бессонных бдений с молитвой на устах на протяжении седмицы. Этим местом оказался глухой угол якутской тайги. Более суровый климат и связанные с этим трудности не смутили верующих людей, наоборот, сплотили их вокруг лидера и подвигли пришедших на новые духовные подвиги.

Однако, вскоре цивилизация добралась и до этих заповедных мест. Подверженные усиленному влиянию государственной религии, староверы от своих убеждений не отказались. Власть после не продолжительной и, особо не отягощённой для себя борьбы, плюнула на отщепенцев; кто-то из церковных отцов наложил анафему и на этом эпопея водворения заблудших овец в истинное стадо верующих, закончилась.

Чужих редко принимали в свою небольшую семью, а если это и случалось, новообращённый должен был отречься от всего, связывавшего его со старым миром.

Образовавшемуся поселению дали название Богородицкое. Со временем, в первые годы советской власти, посёлок переименовали.

Время от времени, шедший позади Петра и Айны конь осторожно тыкался губами то в плечо Петру, то в шею, щекотал кожу и обдавал горячим дыханием, довольно фыркал и прял ушами.

– Ты ему понравился, – обратилась Айна к Пете.

– Кому? – он прервал рассказ, в котором увлекательно и с юмором преподносил интересные истории из жизни группы.

– Воронку.

– Кому?!

Айна остановилась и посмотрела внимательно на юношу и, делая ударение на каждом слове, произнесла:

– Моему коню – Воронку. Он, вообще-то, чужака редко к себе подпускает. Но я смотрю, у вас полная гармония: щекочет шею, гладит плечо. Диву даюсь, признал в тебе своего.

Петя почесал затылок.

– Я думал, это обычное поведение животного. Как кошки или собаки…

Айна презрительно хмыкнула.

– Только он не мяукает и не лает…

Петя принял позу защитника.

– Что ты хочешь, я городской житель и откуда мне знать повадки домашних лошадей. Я их только в кино или на ипподроме видел, – сказал, будто выпустил пар и добавил: – Без физического контакта…

Айна сменила гнев на милость.

– Хорошо, – согласилась она. Подождала немного и сказала: – Идём, что ли… Или будем дальше глазки строить.

На все голоса шумела радостно тайга, и пели весело птицы.

Высокая трава, почти по пояс, мягко пружинила под ногами и скрадывала шаги, двигаясь плавно, как зелёное море, она окружала Петра и Айну и идущего поодаль Воронка и, остающийся за ними след быстро таял, и трава скрывала путь.

Увлечённо беседуя, то Пётр, то Айна искоса бросали заинтересованные изучающие взгляды друг на друга; когда встречались глазами, быстро отводили и делали вид, что старательно разглядывают. Что там впереди или в лесу.

– Ты на ребят, Проньку и Ваньку не обижайся, – попросила Айна. – Они хорошие парни, но слабохарактерные. Быстро попадают под чужое влияние. Айсен чувствует это и манипулирует ими.

– Они хотели просто пометить территорию и показать чужаку, кто хозяин. Не вышло.

Айна промолчала, закусив губу, наклонив голову и, через пару шагов озабоченно сказала:

– Я прошу тебя, будь осмотрителен, когда пойдёшь назад. Айсен злопамятен и будет искать повод отыграться.

– Спасибо. Учту.

Сильный порыв ветра взъерошил волосы девушки; она непроизвольно вскинула руки, стараясь удержать их, а они заструились через тонкие изящные девичьи пальцы светло-золотистыми прядями.

Петя в очередной раз поймал себя на мысли, что любуется девушкой; она поймала его взгляд и, глядя через плечо, прошептала:

– Нравлюсь?

– Да, – просто ответил он, взял её за плечи, развернул к себе. – С того самого дня, когда ты уступила мне место в автобусе.

Повинуясь обоюдному желанию, потянулись друг к другу…

Ухающий, с прибулькиванием крик раздался в лесу, нарушив летнее спокойствие. Эхо подхватило его и разнесло с птичьими голосами, щедро разбросав по тайге яркий мелкий бисер звуков.

Молодые люди в испуге отпрянули и застыли в недоразумении; заржал встревожено Воронок.

– Фу, ты, нечистая сила! – эмоционально произнесла Айна и с удивлением услышала реакцию Петра.

Он незатейливо проэкспериментировал с неизвестной мамой и послал напугавшего, куда с большой охотой никто по доброй воле не идёт. Уловив удивление девушки, он спокойно сказал, что нет ничего необычного, устоявшаяся фольклорная словесная конструкция; нечто вроде магической формулы защиты. Хороша же формула, засмеялась Айна (Петя не понял, одобрительно или нет) и попросила произнести ещё одну для примера. Поняв несерьёзность просьбы, Петя отшутился, кое-как выкрутился, сказав, всё зависит от ситуации. И после они рассмеялись вдвоём.

– Уморил, – еле отдышалась Айна. – Ей богу! Надо же додуматься до такого…

Совладав с собой, она указала на видневшийся вдали двухэтажный рубленный из кругляка дом с покатой терракотовой крышей.

– Там мы живём…

Людмила Карловна встретила дочь с гостем такими словами:

– Ну, вот, как после этого не скажешь – сон в руку!

Айна попросила маму объяснить.

– Понимаешь, доченька, приснился мне сегодня сон, входишь ты во двор и ведёшь на поводке светлого бычка…

Окинув комнату Айны, Петя заметил, что у него в комнате присутствует такой же максимальный минимализм в обстановке. Ничего лишнего: диван, стол, компьютер, книжный и бельевой шкаф, да пара плакатов на стене.

За то у меня есть комод, похвасталась хозяйка комнаты, старинный, из орехового дерева. На внутренней поверхности задней стенки стоит печать производителя. Лампа тоже старинная, судя по зелёному стеклянному абажуру, предположил Петя; да что ты, запротестовала Айна, его купили, когда я родилась. А вот металлическая фигурка – она сняла со скульптуры льняную с тиснением салфетку – точно раритет. Сколько лет не знаю, кто делал, откуда у нас, бог весть. Спрашивала у родителей, ответили, что передают её по наследству почти сто лет. Сейчас стоит у меня. Прежде использовали как гнёт, когда квасили капусту. Вес у неё приличный.

– Можешь поднять, если не веришь, – предложила Айна.

Петя попытался сдвинуть, что получилось с трудом, ухватившись с двух сторон руками.

– Послушай, Айна, – сказал он, – почему тигр?

– Хм! – дёрнула девушка красивым носиком и с вызовом произнесла: – Поди спроси у моих предков!.. Сами изготовили или…

Петя закончил:

– …взяли поносить.

Айна растерянно развела руками.

Ситуацию разрешил зов Людмилы Карловны из кухни:

– Дети, стынет чай с блинами!

Расставаясь, Петя поинтересовался, почему ей дали, скажем так, не свойственное славянам имя. Очень просто, ответила девушка, моя прабабушка – дочь якутского шамана. И меня назвали в её честь – Айна…

Тайга недалеко от места сражения. Октябрь 1914 г.

Чем дальше Айна удалялась от района кровопролития, чем дальше уходила от преследователей, их громкие крики стихали, тем труднее ей было идти по наметённым сугробам, снегу в лесу навалило выше пояса. Глубокая борозда, проложенная девушкой, заметалась поднявшейся пургой. „Это хорошо, – думала она, уклоняясь от острых ногтей замёрзших веток, норовивших вцепиться в лицо или запутаться в волосах, – снег скроет следы и собьёт идущих по пятам преследователей“.

Порывы ветра доносили до её слуха отголоски ружейных выстрелов, дико звучавших в промёрзшем лесу.

Покуда хватало сил, Айна неутомимо продвигалась вперёд; ныряла с головой в ямы, занесённые снегом, выбиралась из них, тратя много энергии, и продолжала идти. Ей очень хотелось остановиться, отдохнуть, но она знала, что минута промедления грозит приближением врага, охотящегося за её жизнью. Она мысленно подбадривала себя и думала о молодом казаке Петре, своём муже; повторяла его слова, что должна спастись и обязательно сохранить странный тяжёлый предмет; что он клялся за ней вернуться. И эти думы придавали хрупкой девушке сил.

Сгустившаяся ночная тьма, тщательно перемешанная со снегом, плотной стеной окружала беглянку.

В конце концов, силы истощились. Она остановилась, тяжело дыша, и прислушалась к себе: кровь толчками пульсировала в висках, красные и лиловые круги возникали перед глазами и, увеличившись, исчезали; тело её мелко вибрировало, тряслись руки и дрожали в коленках ноги. Она готова была рухнуть без движения в снег, но находила в себе мужество оставаться на ногах. Она была похожа на одну туго натянутую струну, тронь пальцем и запоёт.

Усталость всё же сковала тело. Сильнее пут.

Восстановив дыхание, Айна осмотрелась. Тревога острым шипом кольнула юное сердце – она не узнавала лес, расстилавшийся вокруг. Да и как ночью определить, та ли это сосна, знакомая ей, разрубленная молнией пополам или другая. Мало ли похожих деревьев в тайге, которые шутя, расколола молния или срубил под корень сильный ветер во время межсезонных бурь, когда, кажется, небо в отчаянии упало на землю и не может с ней расстаться.

„Спокойно, спокойно, – уговаривает себя девушка. – Надо поступать, как учил отец. Не поддаваться возникшей вдруг панике, а просто взять себя в руки“. Девушка закрыла глаза и представила родную юрту, поставленную отцом и братьями на просторном аласе. Внутри ярко пылает костёр, распространяя живительное тепло, назло крепкому морозу на улице, который ломает с треском ветви деревьев и прекращает полёт птиц. Над костром висит котелок; бурлит вода; мама бросает в кипяток чай и лечебные травы и коренья. Тягучий аромат наполняет юрту. Рядом с ней сидит отец, чистит ружьё, сидящие поблизости братья выделывают шкуры добытых песцов. От этих мыслей у Айны закружилась голова и она чуть не осела в высокий сугроб, но вовремя ухватилась за невысокую согнутую берёзку. Головокружение прошло и она почувствовала сильную жажду. Большими пригоршнями девушка хватала снег, умывала им разгорячённое бегом лицо и мелкими порциями таяла во рту. „Что делать дальше? – снова подумала Айна, – куда идти? Ночью в лесу легко заблудиться, особенно в пургу, но оставаться на месте нельзя. Если не слышно преследователей, это не говорит о том, что они её потеряли“. Девушка вздрогнула, мороз длинными колючими холодными пальцами проник под одежду. Огонь развести нельзя и нечем. Нужно идти. Но куда? в каком направлении? Она закрыла глаза и обратилась к добрым духам тайги с просьбой о помощи. „Помогите, не дайте погибнуть…“

Еле слышный шум отвлёк от молитвы; Айна открыла глаза и посмотрела в направлении звука, застыв напряжённо телом, незаметно двигая головой.

Тёмная тень юркнула вверх по растущей впереди высокой сосне, укрытой снегом. Айна перевела дух – не преследователи. Хорошо. Некоторое время спустя снова послышался шум, и девушка рассмотрела эту же тень, застывшую на краю нижней ветки, выделяющуюся на белом фоне снега. Тень взметнулась вверх по стволу, снег осыпался жемчужной пудрой. „Тиин, балты[19]19
  белочка, сестрёнка (якутск.)


[Закрыть]! – радостно подумала девушка, – милая! Как же ты меня напугала!“

Белка тем временем юркнула вниз по стволу дерева и, без остановки, устремилась к вершине и затем снова вниз. „Развлекает меня! – успокоилась Айна, – молодец, подружка!“ Внезапно девушка поймала себя на мысли, что её не знобит, приятное тепло растекается благодатными волнами по телу. „Спасибо тебе, балты! – поблагодарила Айна пушистого маленького зверька, – большое спасибо!“

Белка повторно, цепляясь коготками за сосновую кору, осыпая на почву у комля мелкие кусочки, по кругу поднялась до середины ствола и застыла, уставив маленькие звёздочки чёрных глаз на девушку. Развернувшись на месте, зверёк бежит к земле и замирает вниз головой почти у кромки снега, снова смотрит на девушку бисеринками зрачков. Айна поймала взгляд зверька и, словно загипнотизированная, смотрит на него. Белка легко соскакивает со ствола на наст и направляется маленькими скачками к девушке; не добегает около метра, становится на задние лапки и начинает быстро-быстро верещать, водить острой мордочкой в стороны. Крутить передними лапками. „Что ты хочешь? – спросила шёпотом осторожно, боясь вспугнуть зверька Айна, – что хочешь сказать?“

Животное юлой завертелось на месте и, не снижая темпа, развернулась и убежала вперёд, но не скрылась из глаз; остановилась, посмотрела на девушку, развернулась и снова принялась верещать. Уже в этом крике Айне послышались странные нотки.

Прекратив кричать, белка подбегает к Айне и машет лапками, верещит, крутится на месте. Снова срывается с места, убегает вперёд и повторяет всё, делавшееся до этого.

Когда зверёк третий раз вернулся к Айне, встал на передние лапки и грозно заверещал, девушку озарила догадка, белка приглашает следовать за собой.

Превозмогая усталость, не прошедшую после краткого отдыха, Айна последовала за маленьким пушистым проводником. Но в отличие от него, она проваливалась всем телом то по колено, то по пояс, и в эти мгновения движения её напоминали упорное продвижение пловца против бурного течения волн, в то время, как белка, словно пушинка, скользила над поверхностью заснеженного лона тайги.