Текст книги "Накануне (СИ)"
Автор книги: Сергей Кротов
Жанр:
Альтернативная история
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 21 страниц)
– Должен, – согласно кивает Фунтик. – но на практике финансирует недостаточно, поэтому мы для обеспечения нормальной работы аппарата вынуждены принимать людей, которые числятся…
"Ну да, как с директора потребуешь, если находишься на его содержании? Налицо конфликт интересов… Похоже, пришла пора встретиться с новым наркомом финансов Зверевым".
– С этим понятно, – незаметно бросаю взгляд на часы. – но если руководитель предприятия такой всевластный, то почему на заводах цветёт "цеховщина"? Стукнул бы кулаком по столу и навёл бы порядок среди подчинённых.
– Многие так и делают, – опять соглашается начфин. – но большая часть, предпочитает не вникать во все мелочи, так легче и спокойнее ему жить. И всегда объяснение имеет: мол, приучаю подчинённых к самостоятельности.
"Директор выходит виноват… откупился от наркомата, свои обязанности распределил между начальниками цехов, оставив за собой представительские функции. Те крутятся как могут чтобы дать план: маскируют избыток рабочей силы, превышают фонд заработной платы, но всё равно не могут выполнить план, поэтому записывают продукцию этого месяца – прошлым. Тогда получается замени плохого директора хорошим и всё наладится? Не факт"…
– Что ж спасибо, Зиновий Маркович, – поднимаюсь со стула, показывая что разговор закончен. – подготовьте мне, пожалуйста, совместно с кадровиком, я дам ему распоряжение, докладную о том, что у нас в наркомате происходит с фондом заработной платы и рабочей силой.
Дважды нажимаю кнопку электрического звонка и через две минуты в кабинете появляется высокий седовласый мужчина лет пятидесяти в элегантном чёрном костюме. За это время я успеваю просмотреть краткую справку на посетителя, подготовленную "Грымзой".
"Алексей Васильевич Шубников… доктор геологтческих наук, член-корр АН СССР… заведующий Лабораторией Кристаллографии на правах отдельного института… завлаб лаборатории?13 треста НКОП… Тут неточность, этот трест уже перешёл в наш наркомат".
– Прошу садится, товарищ Шубников.
– Благодарю.
Внешне член-корр спокоен, но настороженный взгляд выдаёт небольшое волнение.
"Любой стал бы волноваться, будучи вызванным к майору госбезопасности".
– Я пригласил вас, Алексей Васильевич, чтобы обсудить тематику вашей лаборатории?13. Я знаю, что вы планировали заняться пьезоэлектричеством (Шубников кивает). Какими конкретно пьезоэлектриками?
– Сегнетовой солью.
– Понятно… – разочарованно морщусь я. – боюсь только что в радиопроме это соединение будет иметь очень ограниченное применение: она начинает разлагаться уже при шестидесяти градусах.
– Почему же, – не соглашается он. – в качестве звукоснимателей в электрофонах, микрофонах и тому подобных устройствах очень даже будут востребованы.
– Понимаю, что сильный пьезоэффект сегнетовой соли очень привлекает, но её гигроскопичность не помешает применению? Это очень серьёзное ограничение. – Делаю небольшую паузу, Шубников не бросается возражать. – В любом случае вы как заведующий лабораторией и крупный учёный можете в определённых пределах формировать свою тематику, но нужно соблюсти баланс с интересами наркомата. Мы хотим заказать вам опытно-промышленную установку по выращиванию кристаллов кварца с производительностью десять тонн в год: выделим средства, территорию и материалы для строительства опытного завода. Признайтесь, кристалический кварц – ваш любимый пьезоэлектрик. Я книгу вашу о нём читал…
Шубников улыбается.
– … я вот что хотел спросить у вас, Алексей Васильевич, ведь все свойства кварцевого резонатора сильно зависят от точной ориентации кристалла при резке. Как вы контролируете это, при помощи рентгеновских лучей?
– И рентгеновским методом в том числе, – оживляется член-корр. – но он очень по времени затратный…
"Кто бы спорил… если для видимого света угол падения всегда равен углу отражения независимо под каким углом к плоскости падает луч, то для рентгеновского – существует только только один угол, при котором отражение будет происходить, причём для каждой грани кристалла каждого вещества этот угол будет разным".
Сначала мы с Лосевым определяя кристаллографические оси германия использовали фотопластинку, но быстро отказались (та ещё маета раз за разом проявлять её) перешли на счётчик Гейгера, здоровый ящик с высоким напряжением. Стало работать проще, но не намного: рентгеновский аппарат приходилось в целях безопасности постоянно включать и выключать.
– … и мы в последнее время пкрешли на чисто оптический метод. Травим отшлифованную поверхность кварца смесью плавиковой кислотой и перекиси водорода, скорость травления по разным осям кристалла разная, поэтому на ней образуется рельеф, повторяющий строение кристаллической решётки. А дальше освещаем этот рельеф узким пучком света, он отражается на экран: чем сильнее ось кристалла отклонена от освещаемой поверхности, тем сильнее это отражение от центра экрана.
"Вот оно, то что нам с Лосевым нужно"!
– Алексей Васильевич, разрешите моему сотруднику взглянуть на вашу установку… – начинаю я и тут мне в голову приходит другая мысль.
– В любое время, я распоряжусь. – Кивает Шубников.
– Спасибо, я вот что подумал, а не согласитесь ли вы принять участие в одной научной работе, которую мы проводим на заводе "Темп".
– Что за работа? – Живо интересуется мой собеседник.
– Она связана с вытягиванием монокристаллического образца из расплава по методу Чохральского. – Скрещиваю пальцы под столом на удачу.
– В каком качестве?
– В качестве консультанта, а если понравится то и заведующего лаборатории кристаллографии. По совместительству.
"Пора расширять и вводить новые силы в полупроводниковый отдел, Лосев один уже не тянет".
– Эх, где взять силы и время на всё… от консультаций я, конечно, не откажусь, а вот от заведования увольте… – видя моё расстроенное лицо, Шубников добавляет. – но у меня в институте есть несколько отличных молодых учёных, которые не откажутся.
Москва, Старая площадь дом 4,
ЦК ВКП(б), кабинет Кирова.
1 марта 1938 года. 16:00.
– Не соединяй меня ни с кем пока. – Сергей Миронович опускает трубку телефона на рычаг и тянется к папиросе.
Сегодня наши ежемесячные уроки по научному коммунизму проходят в непривычном месте и в неурочное время, в первой половине дня по "сталинскому времени". Перед учителем лежит злополучный шокинский отчёт по воронежскому заводу.
– А вопросы, как я понимаю, у тебя, Алексей, будут традиционными, – Киров щурит глаз от табачного дыма. – кто виноват и что делать?
– Угадали.
– Сначала ответь мне на вопрос какова основная экономическая задача СССР?
– В кратчайшие сроки догнать и перегнать наиболее развитые страны экономически. – Отбарабанил я.
– Именно, – поощрительно кивает учитель. – мешают же нам в достижении этой задачи пережитки капитализма, которые существуют прежде всего в сознании людей, в их отношении к общественному богатству и труду. При капитализме кучка паразитов обогащается, миллионы рабочих нищают. Капиталистический режим, основанный на дисциплине палки и голода, создал в массе рабочего класса чувство ненависти к каторжному труду. Дать капиталисту и буржуазному государству поменьше и непрерывная борьба за сохранение своего заработка – этого требовал инстинкт выживания рабочего в условиях жесточайшей эксплутации. В СССР труд исключает эксплуатацию человека человеком, но пережитки, выработанные за десятилетия и переданные по наследству никуда не делись, я здесь даже не говорю о рабочих в первом поколении из деревни, которые не имели опыта общественного труда. Рвачество, расхищение народного добра, нарушение социалистической дисциплины труда – это частные проявления общего явления.
– Вот и мне советуют, Сергей Миронович, разогнать "летунов" и набрать на работу молодёжь, не заражённую этим вирусом…
"Блин, совсем расслабился в дружеской обстановке".
– Вирусом, говоришь? – Смеётся мой собеседник. – Похвально, конечно, что современная молодёжь читает Цицерона, но незачем в русский язык тянуть иностранное слово, когда есть наше – яд…
"Цицерона… не помню что-то. А вот время для первой фотографии вируса уже приходит. Просвечивающий электронный микроскоп – следующий логичный шаг для Бориса Коломийца, а огромную пробивную силу Ольги Лепешинской, которая без такого микроскопа заведёт нашу биологическую науку в тупик, можно будет использовать на раскрутку наверху столь ценного прибора. Сколько научных открытий можно сделать у нас в стране, скольких идеалогических битв по поводу генетики можно будет избежать, лишь взглянув на удачно сделанный снимок ядра клетки".
– … но я бы посоветовал тебе, Алексей, прочесть "Вопросы ленинизма" товарища Сталина…
В этот момент открывается массивная, обитая кожей дверь и на пороге появляется вождь, чей кабинет, как и всех секретарей ЦК, за исключением Пятницкого находились на третьем этаже здания неподалёку друг от друга, он останавливается и заговорщически подмигивает мне. Киров, сидящий напротив меня за столом для совещаний не видит его.
– … "Разрешение основной экономической задачи СССР происходит, как и всякое общественное течение, через преодоление противоречий и трудностей, через борьбу между старым, отживающим, и новым, развивающимся".
– Ну, положим, в этом вопросе, товарищ Сталин ничего нового не открыл, – от двери раздаётся хрипловатый голос вождя. – он лишь повторил хорошо знакомую формулу Гегеля: "процесс развития от от низшего к высшему происходит не в порядке гармонического развития явления, а в порядке борьбы противоположных тенденций, действующих на основе этих противоречий".
– Вот, – легко разворачивается корпусом Киров. – а Алексей вместо того, чтобы бороться с пережитками на воронежском заводе, предлагает заменить старых рабочих на новых молодых, а перевоспитанием уволенных пусть занимается кто-то другой.
– Процесс перевоспитания может занять много времени, – ёжусь я под суровыми взглядами секретарей. – а план мне надо давать сейчас…
– Уклонение от борьбы и откладывание задачи борьбы с пережитками на потом не позволит её решить никогда! – Продолжает гвоздить меня Киров.
– Я и не думал уклоняться… – считаю до трёх чтобы собраться с мыслями.
– Эта ваша стычка со Шпитальным, товарищ Чаганов, – опережает меня вождь. – не является ли следствием такого вашего подхода к старым кадрам?…
"Быстро настучал оружейник".
– Нет никакого… такого моего подхода. – Сбиваюсь я от волнения.
– Учтите, мы в обиду заслуженного человека не дадим. – Хмурится Сталин.
– Привлечь девушек на завод вместо мужчин я хочу потому, – не отвожу своего взгляда. – что сборка радиоаппаратуры это очень кропотливый однообразный труд, требующий большой усидчивости, сродни вязанию на спицах и или прядению, который больше подходит для молодых женщин с хорошим зрением. Кроме того, в случае войны и мобилизации мужчин в армию им не надо будет искать замены.
Делаю паузу, вожди не перебивают и ждут продолжения.
– А вот в случае со Шпитальным – как раз борьба с капиталистическими пережитками в его сознании. Я и впредь не собираюсь проходить мимо случаев разбазаривания народного добра, тем более, что этот как раз он, как "молодой" конструктор, пытается мешать разработке "старого" – Василия Алексеевича Дегтярёва.
– Вы, товарищ Чаганов, я погляжу, – недобро усмехнулся Сталин. – возомнили себя крупным специалистом во всех областях, даже в тех, с которыми никогда не сталкивались. Истребители взялись разрабатывать… об оружие судить берётесь и всё с чужих слов.
Киров, заметив мой порыв возразить, отрицательно покачивает головой, мол, молчи. Молчу, но взгляда от чёрных глаз вождя не отвожу.
– … никто Дегтяреву не мешает ни с авиационным крупнокалиберным пулемётом, ни со станковым. – Сталин раздражённо шарит по карманам в поиске своей трубки. – Кому лучше знать об этом, чем мне?
– Я говорю о его 20-и миллиметровой авиационной пушке…
– Что о ней? – Не найдя трубки, он теряет самообладание и почти кричит. – Тебе известно, что пушка Дегтярёва не добирает скорострельности? С 600-ми выстрелами в минуту она в подмётки не годится пушке Шпитального. Ты понимаешь, что это означает?
– Понимаю, что в синхронном варианте для двухлопастного винта её скорострельность будет ещё в половину медленней…
"Как объяснил мне Бравин, если авиапушка имеет скорострельность меньше 750 выстрелов в минуту, то из-за конструкции используемого сейчас синхронизатора, пушка из-за опасности прострелить винт, будет ждать второго оборота, то есть скорострельность её упадёт вдвое".
– Вот именно… Мироныч, дай мне папиросу. – Вождь немного успокаивается. Пока Киров идёт к письменному столу, решаю воспользоваться возникшей в разговоре паузой.
– Василий Алексеевич обратился к товарищу Бравину из академии Жуковского с просьбой помочь ему поднять скорострельность его пушки, – тороплюсь я, глотая окончания слов. – в результатом этой их работы, как сообщил вчера Дегтярёв, стало то, что темп стрельбы повысился до 750–800. Поэтому считаю, что в ТТТ к новым истребителям нельзя включать требование Шпитального о применение исключительно пушки ШВАК.
"Хау, я всё сказал".
Вожди замерли на мгновение: Киров протягивает папиросу, Сталин не замечает его протянутой руки.
– Товарищ Чаганов, – взрывается последний, хватает стул и с силой стучит им по полу. – вам же ясно было сказано не лезть куда не следует. Займитесь уже своим делом! Вы сколько раз были на своём избирательном участке в Архангельске? Вы в курсе как продвигается строительство железной дороги Обозерская-Беломорск? Или считаете выбили у государства деньги, а там трава не расти? Что с прибором орудийной разведки, который вы так красочно расписали начальнику ГАУ, срок его представления истёк в прошлом месяце?…
"Вчера! Действующий макет инфракрасного дальномера готов уже, что за наезд"?
– … В Архангельске сорван срок запуска алмазодобывающей шахты, – загибает пальцы правой руки вождь. – почему не работает ваш "Айфон" у Блюхера?
"Потому что прячется от вас маршал не хочет к трубке подходить, вот и жалуется что связи нет, привык жить в тишине и покое на другом конце земли… командующий инспектирует войска на границе… командующий прибудет на пункт связи ВЧ к утру… С большим недовольством поглядывал Блюхер на "Айфон" в прошлом году на испытаниях".
– Разбираемся, товарищ Сталин. – Опускаю глаза.
– Вот и разбирайтесь. – Вождь чиркает спичкой.
– Разрешите идти исполнять? – Подскакиваю со стула, руки по швам.
– Идите.
"Итак, Обозёрская, Архангельск, Хабаровск (штаб Особой Дальневосточной Армии) – этапы большого пути, между ними неплохо бы заскочить в Воронеж, но сначала здесь в Москве представить ГАУ прибор артиллерийской разведки. Именно так, именно в этом порядке. Переть буром на раздражённое начальство – себе дороже, так недолго и разделить судьбу Рычагова и других".
Московская область,
Софринский артиллерийский полигон.
3 марта 1938 года, 10:00.
– Старшие ко мне! – начальник Главного Артиллерийского Управления командарм второго ранга Григорий Кулик (лет пятидесяти, большое красное лицо, усы щёточкой) заходит в палатку и недовольно зыркает на бригаду из Ленинграда, столпившуюся и галдящую над своим регистрирующим прибором своей звукометрической станции. – кто старшие? Молчать! Я вам здесь командарм или где?
Два техника из моей команды отрываются от монтажа ик-дальномеров и вопросительно смотрят на меня.
– Люба, проверишь у них сборку и включай установки на прогрев. – Шепчу ей через плечо и спешу к Кулику, с другой стороны седовласый пожилой мужчина с военной выправкой.
– Старший инженер завода имени Кулакова Николай Альбертович Бенуа. – Чётко рапортует мой соперник.
– Чаганов, московский радиозавод "Темп".
– Ставлю задачу, – командарм пожимает нам руки. – три орудия по очереди произведут по шесть выстрелов холостыми: три и три выстрела с перерывом в десять минут. Вы должны будете определить координаты и отметить их на карте. Вопросы?
– Нам недостаточно десяти минут чтобы расшифровать осциллограммы. – Бенуа встревожен. – Прошу дать нам хотя бы 15 минут.
"Нам достаточно пары минут: две рядом расположенные станции, расстояние между ними (база) известно, обе ищут направление на точку, излучающую инфракрасные лучи. Отсчитываем по лимбу два угла, прилежащие к базе и по простой формуле определяем расстояние до цели".
– Да неплохо бы… – из чувства солидарности поддерживаю своего соперника.
– Десять и не минутой больше, – отрезает Кулик и резко поворачивается на каблуках. – на поле боя у вас и этого времени не будет. Начало испытаний через сорок минут.
– Как вы тут? – Возвращаюсь к своим.
– Первая тренога готова! – Откликается Юра, улыбчивый молодой парень.
– Отлично, несём её на позицию, Люба, вы здесь продолжаешь отладку второй.
Ребята подхватывают на плечи треногу, в руках у одного аккумулятор, у второго – блок управления, я едва успеваю за ними хотя держу легкое, но большое и неудобное параболическое зеркало от морского теплопеленгатора БТП-36 диаметром полтора метра, которые были получены в ВЭИ (БТП-36 были разработаны в лаборатории у Архангельского, там оставались старые зеркала и треноги от первых моделей). На заранее выбранном бугорке разворачиваем измерительный пост.
Электрическая начинка нашего дальномера радикально отличается от морского пеленгатора: нет больше платинового болометра (его чувствительность и быстродействие нам не подходит) – его место заняла эбонитовая пластинка с крошечной площадкой из сернистого свинца (чувствительность лучше на три порядка, на столько же быстрее, работает без охлаждения, но и откликается лишь на температуру не ниже 90 градусов Цельсия); электронно-лучевую трубку мы заменили стрелочным вольтметром; у усилителя фототока подняли коэфициент усиления и ввели термокомпенсацию.
Оператор крутит ручки теплопеленгатора, перемещая зеркало по азимуту и углу места, совсем как антенну локатора и следит за показаниями стрелки вольтметра: дёрнется она – значит сигнал от нагретого объект попал в фокус. Тогда стоп машина – показания с теодолитного лимба передаются по радио вычислителю, сегодня это – я, а радио – "Моторола SCR-300" УКВ диапазона с дальностью связи – до 5 километров, вернее её ранний прообраз, два комплекта которого были мною куплены в Америке за 1000 долларов – весом 18 килограмм, носимая в рюкзаке.
Юра быстро смотался за столиком и стулом для меня и вдвоём с напарником умчался оборудовать второй пост в трёхстах метрах от этого в пределах прямой видимости.
* * *
«Блин, после первой серии из девяти выстрелов успеваем обнаружить только одну пушку из трёх… Стоп, а какая нам разница, стреляет пушка в данный момент или нет, её ствол сейчас всё ещё разогрет. Это ведь при окружающей температуре +25 градусов сернистый свинец „видит“ температуру ствола не ниже ста, сейчас же на дворе минус десять (его график чувствительности от длины волны ик-излучения сдвигается вправо на пару микрометров), поэтому вполне сможет „разглядеть“ и более низкую температуру».
– Люба, не останавливаемся, – жму на тангету рации. – продолжайте искать дальше, чувствительности приёмника должно хватить. Приём.
Пытаюсь разглядеть что-нибудь в направлении, на которое указывает зеркало.
"Бесполезно, даже с моим зрением… а по условиям испытаний пользоваться биноклями запрещено".
– Юра, ты тоже не тормози… Вот смотри, чуть-чуть стрелка отклонилась, давай координаты… Так крути дальше… Вот кажется ещё немного отклонилась… Записываю.
"Показания вольтметра надо записывать! Чем выше температура объекта, тем позже стреляло орудие, без этих показаний легко можно перепутать пушки".
* * *
– Что ж, посмотрим что у нас тут получилось…. – командарм получает из рук порученца карту испещрённую множеством разноцветных значков. – и где тут что?
В тесном блиндаже стоит стол, освещённый яркой электрической лампой с железным абажуром-воронкой, за котором восседает начальник ГАУ и полдюжины стульев. С одного из них в ту же секунду подскакивает майор-артиллерист и занимает позицию за спиной Кулика.
– Чёрным обозначены реальные позиции пушек, – карандаш майора заскользил по карте, останавливаясь на секунду на условных значках. – красным – предполагаемые позиции пушек, по показаниям улучшенной звукометрической станции завода имени Кулакова, синим – по показаниям прибора завода "Темп".
Командарм склоняет голову ниже, напрягая зрение, но через минуту досадливо вздыхает и выпрямляется. Мы с Бенуа вытягиваем шеи, чтобы разглядеть карту.
– Ваши выводы, майор.
– Оба прибора справились с заданием, – неторопливо продолжает тот. – правильно обнаружили по две пушки, те что находились от НП на расстоянии 6 и 8 километров. Точность определения местоположения пушек прибором завода "Темп" значительно выше, чем у его соперника: около пяти метров по дальности и десяти угловых минут по азимуту и углу места. Погрешность показаний станции звуковой станции соответственно – 50 метров и один градус. Третью пушку не смогли обнаружить оба прибора…
– А это та, что мы за горку поставили… – Довольно хмыкает Кулик.
"Как за горку? По условиям испытаний все пушки должны быть в прямой видимости"…
– … точно так, товарищ командарм. Но установка завода "Темп" смогла правильно определить её азимут и угол места….
"Понятно, моя тренога зацепила пушку, а с любиной – она была не видна".
– …в то время как её соперник – дал огромную ошибку по всем параметрам. Расстроенный Бенуа берёт себя в руки и протягивает мне руку, признавая своё поражение.
* * *
– Так мы победили, да? Ура! – Люба с разбегу бросается мне на шею.
"Как жаром обдало… как никак первая любовь Чаганова… только не начинай, у меня уже есть девушка… по крайней мере не сейчас… о деле надо думать… товарищ Сталин не шутит… вон даже конкурс по пушкам отменил… ну хотя бы пушку Дегтярёва не запретил и на том спасибо… так руки в ноги и в Архангельск"…
Люба что-то почувствовав, смотрит на меня немигающим взглядом своих огромных зелёных глаз.
Конец четвёртой книги.