Текст книги "Накануне (СИ)"

Автор книги: Сергей Кротов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)

– Нет ещё, имущества много: Чижевский не может быстро вывезти свои макеты самолётов на Завод Опытных Конструкций – мы, соответственно, ввезти свои… ну и наоборот. Бутылочное горлышко образовалось. А почему ты спрашиваешь?

– Да потому что работы скоро у твоего Лавочкина будет по горло. – Поворачиваем обратно у у многолюдной лестницы, ведущей вниз в буфет. – Управление ВВС через неделю объявит конкурс на истребитель, вернее даже два конкурса… Понимаешь, Алексей, из Испании вести тревожные стали приходить: оправились германцы после того нашего удара, восстановили управление, подвезли новую технику. Ты помнишь тот трофей что мы у тебя в Подлипках смотрели? Неплохой самолёт, но так ничего особенного… на равных будет с нашим И-16. А два месяца назад 109-ый как подменили… скорость, особенно на вертикалях выросла неимоверно… разведка докладывает, что новый тип из Германии доставили, с новым движком.

– Что за двигатель, Александр Евгеньевич?

– Пока точно неизвестно, по виду тоже жидкостник огромной мощности… Мало их ещё, так что на результат воздушной борьбы сильно не влияет. Но это пока. "Новичок" уходит от "ишака" как от стоящего: что по вертикали, что по горизонтали. Вот мы и подумали, как бы нам не опоздать…

– Почему два конкурса, а не один? – В фойе раздался первый звонок.

– Боимся что все КБ станут свои самолёты под один самый популярный воздушник проектировать: хотим иметь истребитель с жидкостным мотором и истребитель с воздушным. Поэтому два конкурса.

Встаём у двери в ложу.

– Вот тебе техзадание, – Голованов незаметно суёт мне в руку несколько сложенных листков бумаги. – оно на подписи у руководства, но больших изменений, я думаю, уже не будет. Официальное объявление о конкурсах будет через неделю. Твоё КБ в самых трудных условиях сейчас, поэтому небольшая фора тебе поможет.

– Спасибо, Александр Евгеньевич, – жму руку другу и киваю на дверь ложи. – может ко мне? Тут второе кресло есть.

– Да ты что, Алексей, начальство подумает что Голованов смылся с торжественного заседания…

Руководители государства тем временем со сцены переместились в "царскую ложу" (по программе настало время большого концерта), а на месте стола президиума замер по струнке хор Краснознамённого ансамбля песни и пляски под управлением профессора Александрова. Взмах дирижёрской палочки и зал наполнили знакомые торжественные эпические звуки родного гимна:

"Страны небывалой свободные дети,

Сегодня мы гордую песню поём

О партии самой могучей на свете,

О самом большом человеке своём"…

Вместе с собравшимися в едином порыве подхватываю припев:

"Сла-а-вою Ле-е-нина, во-о-лею Ста-а-лина,

Крепни и здравствуй во веки веков,

Па-а-ртия Ле-е-нина, па-а-ртия Ста-а-лина

Мудрая партия большевиков"!…

Московская область,

посёлок им. Калинина.

23 февраля 1938 года, 19:00.

– Ничего не вижу… – водитель вытягивает шею вперёд, вглядываясь в темноту.

– Да ты направо смотри, тут отворот должен быть на аэродром а за ним рабочий посёлок. – Советует сидящий рядом с ним сержант, бывавший раньше со мной летом на аэродроме в Подлипках.

Свет фар "ЗИСа" не может перевалить через сугробы на обочинах Ярославского шоссе, по сторонам ничего не видно, водитель беззвучно шевелит губами.

– Мимо не проедем, – успокаиваю их я. – дорога (в город) тут одна… перед железнодорожным переездом свернёшь направо, через сто метров платформа "Подлипки", а там покажу куда дальше.

"Смывшийся" вместе со мной после первого отделения концерта Голованов по дороге к метро немного разъяснил ситуацию.

Мы расчитываем получить оба истребителя на госиспытания примерно через год, – стучит комкор подковками по мостовой. – с тем чтобы летом 39-го первые серийные образцы появились на фронте в Испании… Истребитель должен иметь хорошее вооружение: пушку и два-четыре пулемёта, синхронных или в крыльях. На пушку, кстати, тоже объявим конкурс. Наиболее предпочтительным для нас на данный момент выглядит истребитель с жидкостным мотором М-103 с пушкой в развале цилиндров, так как он недавно успешно прошёл госиспытания и готов к серийному производству. С воздушниками – всё в тумане, обещаний много, а дела – чуть. Если начинать разработку с нуля, то потребуется минимум два года, поэтому вся надежда на КБ, имеющие заделы. Таких мне видится только два: Поликарповское со своим И-17 и твой-Григоровича-Лавочкина с ПИ-2… ну если не считать Сталь-8 Бартини. Истребитель Поликарпова уже летал, твой пушечный – существует пока как деревянный макет, но и то хлеб. Оба требуют большой переделки: новые кабина, двигатель, а если говорить о самолёте Бартитни, то наверное ещё систему охлаждения, материалы и технологию производства. Чтобы подстраховаться на случай разного рода задержек, будем предлагать Николаю Николаевичу до Октябрьских праздников завершить модернизацию И-16 до И-16бис… "Куда я суюсь? Ведь ни хрена же не понимаю в авиации"…

* * *

«Сколько их? Человек сорок… из них восемь молодых женщин… симпатичные. Чертёжницы? Просил же Лавочкина только инженерно-конструкторский состав собрать»…

Обвожу взглядом просторную комнату заставленную кульманами, людей рассевшихся на стульях вокруг меня полукругом, их напряжённые лица, тревожные глаза.

– Товарищи, – спокойно улыбаюсь я, сказывается опыт публичных выступлений накопленный в последнее время. – смутное время закончилось. Больше не будет никаких переездов и переформирований. Здесь будет базироваться ваше КБ. Ему передаются слесарно-механический, деревообделочный, дюралевый и сборочный цеха. На базе наших цехов в скором времени планируется создание опытного авиазавода при котором будет открыто фабрично-заводское училище. Понятное дело, получим новые станки и всё необходимое. Если всё же не будет хватать какого-то оборудования, то организуем производство нужных частей и деталей на соседнем артиллерийском заводе. Семён Алексеевич там работал, всех и всё знает, а оплату заказов обеспечит наш наркомат.

"Голованов дал ещё одну наводку: принято решение о перепрофилировании завода "Дирижаблестрой" в рабочем посёлке Долгопрудный на выпуск самолётов. Скорее всего подтолкнуло к этому недавнее крушение дирижабля В6. Побороться за него надо, тем более что на нём имеется вакуумное и компрессорное оборудование, но это дело не быстрое".

– КБ имеет свой аэродром, небольшой парк самолётов. Для испытания вместе с оружием не подходит, для этого будем использовать аэродром на Софринском полигоне. В общем всё необходимое для работы вашего КБ мы создали или создадим в самом ближайшем будущем, что становится очень важным в свете грядущих событий: на днях НКАП будет объявлен конкурс на истребитель, в котором вы примете участие…

Собравшиеся возбуждённо зашумели.

– … поэтому необходимо как можно скорее завершить переезд и начать работу, тем более что сроки выполнения задания исключительно жёсткие. Вопросы?

– Можно мне? – Тянет руку одна из чертёжниц.

– Представьтесь, пожалуйста.

– Мария Победоносцева, конструктор первой категории… – Поднимается со стула самая "пожилая" девушка, едва ли старше тридцати.

"Вот тебе и чертёжница"…

– … я по поводу транспорта, товарищ Чаганов, – значок "Ворошиловский стрелок" второй степени и золотой – "ГТО" четвёртой ступени на цепочках плавно качнулись на её груди. – у некоторых из нас на дорогу по два часа в один конец уходит: сначала на трамвае, потом пригородными поездами, которые зимой совсем редко ходят. Хорошо бы организовать подвозку для пятнадцати человек, хотя бы в зимнее время с Комсомольской площади.

"Улыбается, ни тени недовольства".

– Не вопрос, – улыбаюсь я в ответ. – будет автобус с завтрашнего утра: необязательно, кстати, с Комсомольской – подумайте сами как лучше ему проложить маршрут, чтобы вам лишних пересадок не делать…

– Через Сокольники… из Лефортово… – послышались голоса.

– … решите позже, – поднимаю руку вверх. – завтра сбор в восемь утра на Комсомольской площади у Октябрьского вокзала, на автобусе будет надпись – радиозавод "Темп". Это пока…. в планах – строительство жилого дома, здесь в посёлке или в Мытищах, общежитие… Как быстро это всё будет претворяться в жизнь зависит от вашей работы… касается всех, включая прикомандированного товарища из Коминтерна, исключая "спецконтингент", который тоже будем привлекать.

Сидящие рядом конструкторы стали ободряюще хлопать ничено не понявшего из моей речи Люссера по плечам.

– Ну вот, товарищ Шварцкопф, – приговаривают они. – а ты переживал, точно будет тебе скоро квартира, Светка ещё не успеет родить как будет!

– Можно вопрос, товарищ Чаганов, – тянет руку другая "чертёжница", чёрненькая. – я – Люда Сибиркина, раньше когда наша бригада "девушковую машину" строила…

"Девушковая… Что за слово за такое? Так у них женская бригада сама спроектировала самолёт"?

– … не слышали разве про двухмоторный моноплан "Комета"? – Уголки губ брюнетки опустились вниз.-… так вот, тогда наше КБ при ЦАГИ числилось на заводе опытных конструкций. Вопрос мой такой, если конкурс будет объявлен, то всем потребуется срочно продувка макетов их самолётов в аэродинамической трубе, теперь у них КБ товарища Чижевского своё, к тому же мы из другого наркомата сейчас, как бы здесь не было задержки.

"Хорошо работает голова у девушек".

– Насколько я понимаю, товарищи, у вас деревянный макет истребителя ИП-2 готов, так? – Лавочкин кивает головой. – То есть можно отдавать его в продувку уже сейчас, пока конкурс ещё не объявлен официально.

Девушки смущённо переглянулись.

– Понимаете, товарищ Чаганов, – встряхнула головой конструктор первой категории. – в трубе обычно продувают уменьшенную деревянную модель. Иногда самолёт целиком, но уже не деревянный. Тот деревянный макет, что вы видели на ЗОКе он уже после продувки строился.

"Блин, лажанулся. Молчи больше и выделяй кислород".

– Ещё один вопрос, – подаёт голос один из самых пожилых конструкторов лет тридцати пяти. – у нас расчётчики разбежались, остался один начальник группы и его заместитель. Меня фамилия Люшин.

"Соавтор Лавочкина по истребителю "ЛЛ" под пушки Курчевского".

– Могу предложить вам взамен, Сергей Николаевич, машинное время вычислительной машины РВМ. Вполне может заменить труд десяти инженеров – расчётчиков. Слышали о такой?

– Слышал, о таком чуде из ленинградского физтеха, но сам не видел.

– Приезжайте к нам на Большую Татарскую, всё покажем, научим программировать.

– Ну мне уж поздно начинать, – проводит рукой по редким седеющим волосам Люшин. – пусть вон лучше наш практикант Наум этим займётся, он – молодой.

– Я с удовольствием, хоть сейчас, – встрепенулся худой высокий парень с пышной чёрной шевелюрой и густыми бровями похожий на Брежнева. – я – Наум Черняков, студент Московского Авиационного Института.

"А я-то всё думаю, откуда мне лицо этого парня знакомо? Вечно "второй"… будущий создатель "сотки" Сухого и "Бури" Лавочкина".

– Сейчас так сейчас… поехали, если, конечно, больше вопросов нет.

– А меня не подвезёте до метро, – пискнула Сибиркина. – и меня, и меня…

– Не вопрос, у меня в авто четыре места свободных… Если больше вопросов нет, то дайте мне коротко с вашим начальством преговорить и – в путь.

– Спасибо вам, Алексей Сергеевич, – Лавочкин закрывает за нами дверь своего кабинета. – прямо камень с души… у нас ведь большинство работников из Москвы, приходится им под расписание пригородных поездов подстраиваться… на работе не задержаться.

– Обращайтесь, помогу – чем смогу. Так что, Семён Алексеевич, сможем мы бросить вызов "королю истребителей" со своим ИП-2?

– Постараемся. – Лавочкин усаживает меня в единственное мягкое кресло. – Я переговорил уже по этому поводу с Дмитрием Павловичем…

– Когда это вы успели? Я о конкурсе узнал только два часа назад.

– Наш круг очень тесный, – улыбается он. – слухи распространяются быстро… Сошлись мы с товарищем Григоровичем, что самолёт потребует значительной переделки и потому потребуется новая продувка… Мы уже наметили измения крыла, упростится его форма, шасси будут складываться по направлению к фюзеляжу, из пулемётов останутся только два синхронных ШКАСа и мотор-пушка ШВАК. Понятное дело изменится система охлаждения двигателя…

"Вон оно как, а я-то спешил…. выступление ансамбля ложечников Московского военного округа пропустил"…

* * *

– Товарищ майор госбезопасности, – виновато вздыхает сержант. – может вы вперёд на моё место сядете, а я уж с ними?

Семеро тоненьких "чертёжниц" и ненамного более "толстый" Черняков выстроились в ряд у моего лимузина.

– Не положено, – притворно хмурюсь я. – мы с Наумом поедем на откидных. Ну что по коням?

С визгом и смехом девушки легко уместились на широком и длинном диване заднего сидения, а мы с практикантом заняли места напротив, к ним лицом.

– Мария Александровна, – в глазах Чернякова заиграла хитринка. – вы же теперь не заняты?

– У конструктора не бывает свободного времени, – отворачивается к окну Победоносцева. – он постоянно думает о работе.

– Я же тоже о работе… – студент скашивает глаз в мою сторону.

– Умник, ты что опять о ламинарном крыле? – Хохотнула, сидящая у противоположного окна, Сибиркина.

– И что смешного? – Обиженно встрепенулся Наум. – Я если хочешь знать в прошлом году практику в ЦАГИ проходил в теоретическом отделе у Леонида Ивановича Седова… Ламинарное крыло никакая не фантазия, он в своей докторской всё подробно изложил, в том числе, как правильно расчитать его профиль.

– В теории может быть всё и правильно, – сузила глазки Люда, тоже поглядывая на меня. – только мы живём в нелинеаризованном мире… А если провалит крыло испытания в трубе, что будешь делать, с практикой спорить?

– Да и вообще, Наум, – не выдерживает Победоносцева. – ты подумай, там же высокая точность изготовления нужна чтобы не нарушить тонкий пограничный слой, а наши лётчики и авиамеханики по не – сапогами чтобы в кабину попасть.

– Не по консоли же, Мария Александровна, они будут ходить, а по корню крыла! Корень никто и не собирается делать с ламинарным профилем – он толстый в нём шасси и пулемёт. Да бессмысленно это – корень в зоне действия винта и как не старайся поток будет вихревым. Консоли будут отъёмными, так? Вот и попробовать на них ламинарный профиль, а для страховки первым испытать консоль с обычным.

Поворачиваюсь к водителю и сержанту, те потихоньку корчат друг другу дурацкие рожи.

"Впору и мне"…

– Ну не знаю, – хмурится Победоносцева. – второй раз продувку мы быстро можем и не получить. Да ещё конструировать, изготавливать испытывать – двойная работа… людей мало и сроки поджимают.

– Если б хоть на какой-то прототип можно было взглянуть, – мстительно поддакивает Люда. – а так… этим в ЦАГИ пусть занимаются.

"Затюкала парня женская команда, того и гляди сбежит в ЦАГИ".

– А как определить что крыло ламинарное? – Переключаю внимание женсовета на себя.

– По падению лобового сопротивления. – Быстро отвечает Сибиркина.

"И как его измерить"?

– По отрицательному градиенту давления на профиле крыла. – Не отстаёт от неё Черняков, все с интересом смотрят на меня.

– То есть, если облепить датчиками давления крыло, – раздумчиво начинаю я. – а затем в полёте снять их показания…

– Нужно в каждую такую точку на крыле подводить измерительную трубку… – вклинивается в паузу Победоносцева. – а другой её конец к манометрам тянуть в фюзеляж…

– … сейчас существуют маленькие пьезокерамические датчики, их можно приклеивать на поверхность, показания дают в виде электрического сигнала…

– Можно на любое крыло любого самолёта… – встревает Наум. – надеть своего рода тонкий деревянный нарукавник, выполненный по ламинарному закону, в нём поместить ваши датчики…

– Отличная мысль, – заключаю я. – можно испытывать разные профили без готового крыла, на любом самолёте и в реальных условиях полёта, а не в трубе. Что на это скажете, Мария Александровна?

– Скажу в нерабочее время… – улыбается Победоносцева.

– Так у конструктора нет такого?

– А вы с Наумом – не конструкторы! – Её последние слова тонут во всеобщем смехе.

"Смех смехом, а приборы для летающей лаборатории очень нужны: на на смену ощущениям и оценкам лётчика-испытателя должны прийти показания точных приборов".

* * *

– Вот, товарищ Черняков, это наш вычислительный центр. – Открываю дверь просторный зал вновь построенного здания.

Некоторые из моих сотрудников не понимают меня: "Вы же, Алексей Сергеевич, заместитель наркома, под вашим руководством в СКБ работают сотни людей, вы не изобретательством должны заниматься, не вникать в особенности конструкции какого-нибудь механизма, а правильно организовать труд подчинённых инженеров и учёных и следить за сроками исполнения порученных им работ".

"Есть свои резоны в такой точке зрения, поэтому в последнее время ко мне на работу поступило много талантливых организаторов, но я считаю, что СКБ не пошивочная мастерская, а научное учреждение. Во главе его должен стоять не администратор, а учёный и в какой-то степени педагог: его задача создавать научные коллективы, способные самостоятельно решать большие задачи, а не надсмотрщик с палкой. Поэтому я буду продолжать лично встречаться с многочисленными посетителями бюро для поисках талантливых специалистов для себя и помощи в решении проблем другими".

С гордостью гляжу на шесть монтажных шкафов до боли знакомой формы, в которые заключена Релейная Вычислительная Машина последней конструкции. Три первые стойки были получены из Ленинграда и ни чем не отличаются от РВМ-1, которые как пирожки печёт опытный завод при физтехе, а три других – наш продукт, приносящий в машину новое качество: математический сопроцессор с выделенной памятью. Рядом со шкафами – столик оператора с устройством ввода вывод на базе пишущей машинки "Консул", в которой совсем не узнать айбиэмовский прототип, купленный мной в Нью-Йорке.

"Консулы" для РВМ уже год производят в Рязани на заводе счётных машин, хотя основная их масса в скором времени пойдёт на завод имени Козицкого, где всё готово к выпуску шифровальных машин М-1000, разработанных по мотивам германской "Энигмы", только не с тремя роторами, а с пятью на выбор из восьми доступных и вращающимся рефлектором. М-1000 будет использоваться для связи уровня полк – дивизия – корпус – армия, на больших надводных кораблях и, возможно, на бомберах не существующей пока Авиации дальнего действия. Абсолютно криптостойкие "БеБо" и "Айфон" – для генштаба – военный округ и правительственной связи.

Рядом с вычислительной машиной скромно приютился небольшой дубовый стол с тостыми ножками – первый отечественный графопостроитель: два небольших координатных электрических шаговых двигателя спрятаны под столешницей, снаружи – приводные ремни, чернильная капельница с релейным управлением и миллиметровка пришпиленная кнопками.

– Алексей Сергеевич, как кстати что вы зашли, помощь ваша нужна, – к нам поворачивается профессор Бравин из Академии имени Жуковского, высокий поджарый седоватый мужчина с военной выправкой лет сорока в строгом чёрном костюме и молодой виновато улыбающийся оператор в белом халате. – не хочет работать ваш арифмометр.

Во время моей недавней лекции по АВМ в академии заведующий кафедрой стрелково-пушечного вооружения самолётов Бравиным была предложена для примера задача нахождения параметров возвратной пружины, обладающей максимально возможной накапливаемой энергией. Я вообще терпеть ненавижу когда преподаватели читают лекции по принесённой из дома бумажке, исписывая все доступные доски без остатка сухими формулами. Нагоняет это тоску на аудиторию, поэтому с радостью ухватился за предложенную задачу. Тем более была она из самой гущи жизни из КБ Ковровского завода от конструктора Дегтярёва, обратившегося к Бравину по данному вопросу за консультацией.

Ухватился и чуть было не сел в лужу: для решения поставленной задачи потребовалось нахождение минимума функционала жесткости пружины, которая зависит от диаметра проволоки и диаметра пружины (вектор оптимизируемых параметров) нетривиальным образом. По форме кривых первой и второй частных производных, выведенных последовательно на экран АВМ после получаса подбора коэфициентов можно было сделать вывод что экстремум скорее всего существует и что это – минимум, но точность полученного результата, полученного на экранчике диаметром десять сантиметров, была невысока – думаю, процентов двадцать, что уже давало возможность поставить такое заключение под сомнение.

"Ничего, теперь с графопостроителем и математическим сопроцессором – расколем этот крепкий орешек. Сейчас при всех искать ошибки оператора не буду, напишу лучше свою программу".

– Вычислительная машина будет работать у нас следующим образом, – занимаю рабочее место оператора РВМ, где просходит набивка программы на перфоленту. – поскольку наша функция зависит от трёх пременных: от диаметра провода, диаметра пружины и её шага, то программа сначала вычислит все частные производные функции и построим их графики на графопостроителе. Те точки, где они обратятся обратяться в нуль, будем считать подозрительными на экстремум или стационарными. Говорю, а пальцы стучат по клавиатуре: программирование в машинных кодах – не простое занятие, но при определённой практике вполне доступное любому человеку.

– Но наша функция включает многочлены с аргументами в пятой степени, – Бравин с улыбкой следит за моими манипуляциями. – стационарная точка может быть не одна.

– Согласен, Евгений Леонидович, – поворачиваю голову к профессору, продолжая печатать и демонстрируя свои способности, как Юлий Цезарь, делать одновременно несколько дел. – но не забывайте о граничных условиях, вполне может так произойти что не останется вообще ни одной. Здесь мы сделаем программный останов, машина будет ждать от нас подтверждения продолжения работы, новую стартовую точку и новый шаг аргументов: посмотрим как быстро производная будет стремиться к нулю…

Наум ловит каждое наше слово, боясь пропустить хоть одно.

– … Итак, допустим стационарная точка найдена. Что делаем дальше, тёзка? – Обращаюсь к смущённому оператору.

– Находим все частные производные второго порядка в стационарной точке и помещаем эти значения в матрицу Гессе, – бодро рапортует тот. – вычисляем угловые миноры один, два и три. Если все они больше нуля, то мы нашли минимум функции, если меньше нуля, то – максимум, а третий минор равен нулю, то может быть как максимум, так и минимум.

– Наум, возражений нет? – Заканчиваю печатать и отрываю перфоленту.

– Мне кажется, что для максимума второй минор должен быть отрицательным, а так всё правильно.

"Деликатно исправил"…

– Принято, – с чувством жму на чёрную обрезиненную кнопку "Пуск", комната заполнилась звуками быстрых металлических щелчков, сливающихся в один сплошной гул. – а теперь пока машина вычисляет первую точку расскажу немного об её устройстве: от обычного арифмометра она отличается тем, что работает по программе, зашитой на этой перфоленте. Конкретно эта машина от других РВМ, выпускаемых в Ленинградском физтехе – тем, что в её составе имеется особое устройство, которое может выполнять до четырёх сложных математических задач одновременно. Взгляните на составные части нашего функционала: он состоит из нескольких членов, которые могут быть получены независимо друг от друга, вычисление куба диаметра проволоки и корня из длины пружины не должны друг друга ждать. Пусть это вспомогательное устройство их и вычисляет одновременно, а как ответы будут готовы центральный вычислитель использует их и получит окончательный результат. Это сильно сокращает время вычислений.

На пульте управления затрещал "Консул", распечатывая первые числовые значения функции, первой и второй производных.

– Думаю процесс вычисления займёт несколько часов, поэтому предлагаю вам, товарищ Бравин, совершить экскурсию по нашему хозяйству, а Наум пусть останется здесь почитает об устройстве РВМ и её программировании. Лёша, выдай товарищу Чернякову всю документацию и найди меня когда будет результат.

– Скажите, Евгений Леонидович, а что за пушку мы считаем?

Одевшись выходим с Бравиным на улицу и неспеша идём по направлению к главному корпусу.

– Авиационную, 20 миллиметровую Дегтярёва-Шпагина под эрликоновский патрон длиной 110 миллиметров, – профессор с удовольствие вдохнул чистый морозный воздух. – ну, конечно, не совсем эрликоновский, а с нашей классической гильзой без закраины.

– Как ШВАК? – "Блеснул" я своей эрудицией.

– Нет, гильза ШВАК как раз с рантом да и короткая она, 99-ти миллиметровая… – хмурится Бравин.

– А почему два разных патрона под один калибр?

– … долгая история, если коротко, то руководитель ОКБ-15 Шпитальный в обход руководства ВВС пробил в наркомате оборонной промышленности заказ на авиационную пушку под облегчённый по сравнению с эрликоновским патрон. А облегчённый – значит мало взрывчатки в нём (в три раза меньше чем в длинном эрликоновском) да и баллистикой у него не всё в порядке. В общем, в штыки приняло ВВС пушку Шпитального и заказало пушку под длинный патрон. Так появились на свет ещё две пушки под тот же калибр: Дегтярёва-Шпагина и Атслега и между ними всеми намечается настоящая война. Хотя нет, пушка Атслега первым двум не конкурент – слишком тяжёла. ШВАК имеет более высокую скорострельность, меньшую отдачу, а у ДШАКа – тяжёлее снаряд, она дешевле в изготовлении и сама на 9 килограмм легче.

– Но в таком случае ШВАК может за минуту послать к цели больше лёгких снарядов, чем медленный ДШАК тяжёлых…

– Так то оно так, – кивает головой Бравин. – но не в три же раза больше, а на треть… а это означает, что для того чтобы им сравняться по весу взрывчатки посланной к цели, лётчик должен жать на гашетку в десять раз дольше.

"ДШАК… звучит как ДШК – пулемёт долгожитель, верой и правдой служивший десятки лет в десятках армий"…

– Товарищ майор госбезопасности, – выходит из загородки на проходной дежурный вохровец. – вот этот гражданин просит одолжить ему наган.

В нашу сторону, близоруко жмурясь, поворачивается Веня Цукерман – недавно назначенный заведующий рентгеновской лабораторией.

– Я же на минутку для дела… и ещё с десяток патронов…. товарищ Чаганов, – частит завлаб. – помните мы обсуждали с вами мой эксперимент?

– Товарищ Бравин, хотите взглянуть на то, чего не видел ещё никто в мире? – Делаю загадочное лицо.

– Не откажусь. – Улыбается профессор.

По пути заходим в особый отдел.

– Аня, ты нужна, наган захвати… Знакомьтесь, это – лейтенант госбезопасности Мальцева – начальник особого отдела… – Оля поспешно перехватывает наган в левую руку.

– Инженер-флагман 3-го ранга Бравин. – Опрежает меня профессор, щёлкая каблуками.

Зина, Венина жена и по совместительству лаборант с испугом в глазах встречает нашу процессию в дверях, косясь на наган зажатый в Олиной руке.

– Товарищ Цукерман, расскажите нам об эксперименте.

– По предложению Алексея Сергеевича…

"Это было лишнее"…

– … мы с товарищем Авдеенко и Зиной подготовили опыт, – старший лаборант, высокий силач лет тридцати довольно приглаживает редкие волосы. – целью которого является фотографирование пули в полёте…

У Оли с Бравиным вытянулись лица.

– … здесь у нас пулеулавливатель с песком, высоковольтный трансформатор со ртутным выпрямителем. Постоянное напряжение с него (около трёх тысяч вольт) подаётся на генератор импульсного напряжения по схеме Маркса…

"Хотел предложить генератор от "Подсолнуха", но встала проблема синхронизации времени пролёта пули и высоковольтного импульса напротив кассеты с ренгеновской плёнкой".

– … ГИН состоит из десяти одинаковых конденсаторов, соединённых параллельно через зарядные резисторы. Кроме того в схеме Маркса присутствуют воздушные разрядники, выполненные в виде шаровых искровых промежутков. Эти разрядники служат замыкателями, которые в случае пробоя зашунтируют зарядные резисторы и переключат конденсаторы из параллельного соединения в последовательное. А это значит, что практически мгновенно напряжение на выходе ГИНа подпрыгнет с трёх до тридцати киловольт. Его станет достаточно, чтобы разогнать электроны в кенотроне, высоковольтном вакуумном диоде (вот он – стеклянная такая колба), до такой энергии, что при торможении на аноде возникнет излучение рентгеновского диапазона. Это излучение будет ослаблено пулей и должно оставить на плёнке след.

– Позвольте, молодой человек, – трясёт головой Бравин. – вы не успеете и моргнуть, не то что нажать на кнопку, как пуля окажется в отбойнике.

– Вы не поняли, товарищ Бравин, – прихожу на помощь Цукерману. – это сама пуля, попав между шарами разрядника, вдвое сокращает искровой промежуток, что ведёт к его пробою и, вдвое повысив напряжение на входе следующего конденсатора, вызывает эффект домино: мгновенные пробои всех разрядников.

– Вот сюда нужно попасть… – длинный палец завлаба с грязным обломанным ногтем указывает на небольшую тонкую бакелитовую дощечку в пяти метрах от нас, на которой были закреплены два медных шарика, кенотрон и кассета с фотоплёнкой.

По его кивку Авдеенко щёлкает тумблером и над установкой замигало табло с надписью: "Осторожно! Высокое напряжение"!

– Разрешите мне? – Бравин кивает на наган, зажатый в Олиной руке.

– Справлюсь. – Отрезает подруга.

– Отойди подальше, – незаметно подмигиваю ей. – а нам, товарищи, лучше выйти из комнаты… мы ещё не успели установить свинцовую защиту в лаборатории. По последним научным данным рентгеновское излучение вредно для здоровья.

Зина как ослик Иа поникла головой, через минуту в комнате раздался хлёсткий выстрел.

* * *

– Ну что там, Александр Иванович? – Стучит в нетерпении Веня по двери большого платяного шкафа, превращённого в фотолабораторию.

– Есть пуля! – Авдеенко двумя руками крепит влажный снимок на световой экран.

– Поразительная чёткость… – тянет голову к рентгенограмме Бравин. – как стоячая… Скажите, товарищ Цукерман, а можно получить последовательность таких рентгеновских снимков, например чтобы увидеть как развивается быстротекущий процесс? Чтобы составить движущееся изображение.

– Хм, – задумался на минуту завлаб, почёсывая плохо выбритый подбородок. – я думаю принципиальных трудностей быть не должно: если заранее зарядить несколько ГИНов и последовательно включать их через малые промежутки времени. По сути это будут несколько близкорасположенных источников рентгеновских волн, сфокусированных так что будут отбрасывать "тень" от объекта каждый на свою кассету.

– А заглянуть внутрь пулемёта или пушки можно? – Глаза профессора загорелись.

– Рентгеновская волна может проникать вглубь объектов большой плотности, но боюсь что это булет возможно только при многократном увеличении мощности излучения и чувствительности плёнки.