Текст книги "Чужие игры"

Автор книги: Сергей Мельник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)

Мне нужна ванна! Мне нужна холодная, бодрящая и освежающая ванна!

Пошатываясь и то и дело хватаясь за стены, я добрался до входной двери, вяло толкнув ее ногой, от чего она, скрипнув, слегка приоткрылась, во что-то врезавшись на той стороне по пути.

– Ай! – выдала мне дверь.

– Эм? – Не придумав ничего умней, я еще раз пихнул дверь ногой.

– Может, хватит, а? – тут же выдала мне дверь, опять во что-то гулко бухнув.

Таинственно и противно скрипнув, говорящая деревяшка сама отошла в сторону, открыв мне прелестное создание, облагороженное золотым цветом волос с толстенной косой, перекинутой на плечо.

– Ну ты и горазд спать! – Красивая незнакомка смерила меня с ног до головы изучающим взглядом. – Я уже три часа сижу у тебя под дверью в ожидании, когда ты соизволишь наконец-то подняться.

– Зачем? – с трудом разлепил я свои губы.

– Ты вчера довольно опрометчиво вступился за меня перед выскочкой Фердинандом, и я хотела поговорить с тобой перед дуэлью. – Она, мило смутившись, опустила головку.

– М-м-м. – Захлопал я ресницами, пытаясь собрать разбегающиеся тараканами по углам мысли в голове.

– Спасибо, это было смело. – Поджала она свои губки, решаясь на продолжение: – Только глупо, я понимаю, что это будет выглядеть нелицеприятно, но хочу тебя попросить извиниться перед Фердинандом публично до начала дуэли, иначе он убьет тебя.

– От оно чо… – Почесал я затылок.

– Я прошу тебя, я вижу, что ты хороший мальчик, но ты всего лишь первые дни у нас в академии и еще не знаешь ничего, а Фердинанд уже троих убил, и не пересчитать тех, кого покалечил! – Она проникновенно пыталась уцепиться за мой рассеянный взгляд.

– Хорошо. – Я положил ей руки на плечи, отодвигая с пути. – Раз ты так решила, я извинюсь.

– И всё? – Она удивленно раскрыла глаза, следя за тем, как я удаляюсь по коридору к лестнице, ведущей на первый этаж, где находились купальни. – То есть ты согласен?

– Угу. – Махнул я рукой ей на прощание, уже спускаясь по лестнице.

– Но как же так, а как же честь? Ты ведь дворянин? – К моему сожалению, белокурая красавица с выпученными от удивления глазами побежала следом за мной.

– Ладно, уговорила, буду дуэлиться, – попытался я выправить положение и избавиться от приставучки.

– Ой! – Она зажала рот руками испуганно. – Но ты не должен, он же тебя убьет!

– Замечательно, тогда не буду драться. – До спасительных дверей купальни оставались считанные метры.

– А честь?! – Девица была не промах, забежала вперед меня, преграждая телом мне путь к отступлению.

– Так-с! – Я уперся головой в стену, чтобы хоть чуть-чуть унять внутреннюю болтанку. – Давай уже определяйся быстрей, что тебе от меня надо, а то время уже поджимает, а я, между прочим, еще даже не позавтракал.

– Что значит определяйся? – Подобного удивления на лице не смог бы даже изобразить Станиславский. – Это ты определяйся, на кону твоя жизнь и твоя честь!

– Что воля… что неволя… все едино… – попытался я повторить крылатую фразу из фильма-сказки. – Послушайте, девушка…

– Анабель. – Тут же присела она в реверансе.

– Послушайте, девушка Анабель. – С трудом я отлепился от стенки. – Мне ваш Пердинанд и иже с ним, а также все ваши политесы по вопросу, как я буду выглядеть в свете данных событий, мягко говоря, до одного места.

– Какого? – Захлопала она ресничками.

– На которое мне сейчас крайне, подчеркиваю, крайне важно усесться! – Я деликатно потыкал пальчиком ей за спину.

– О-о-о-о! – Она залилась краской, вновь изобразила приседание, взметнув полы юбки, потеребила косу, но осталась на месте. – Вы не против, если я вас подожду?

– А есть надежда, что если я скажу «нет», вы не подождете? – Печальным взором окинул я внезапное золотоволосое чудо, особо не удивившись ее отрицательному мотанию головой. – Ну тогда лишь одна просьба, сделайте это, пожалуйста, у меня в комнате, а не под дверью туалета, идет?

– Ага! – Расплылась она в улыбке, маленьким торнадо проносясь в обратном направлении на второй этаж.

Ну а я уже вторым торнадо влетел в комнату медитаций, да так, что простынь, которую я тащил за собой, взметнулась не хуже плаща Супермена за спиной во время его эпического полета над Нью-Йорком.

– Ульрих, это ты? – послышался испуганный голос из соседней загородки.

– Ульрих – это я, – обрадовал я незримого оппонента.

– Это Майк, – просветил меня голос, после чего повисла небольшая неловкая пауза.

– Привет, Майк, – печально вздохнул я, одна надежда, что эта встреча будет последней на сегодня.

– Слушай, я все тебя вчера хотел спросить, как мы добрались до столовой? – Он прокашлялся. – Представляешь, совершенно ничего не помню, все как в тумане!

– Может, съел что-то не то? – Изобразил я саму невинность.

– Не знаю, – как-то печально произнес он. – Вообще ничего не помню. Да, кстати, слышал, сегодня будет наказание зеленых тряпочек?

– Нет, не слышал. – Задумчиво почесал я нос.

– Ну ты даешь! – развеселился незримый Попкин. – Какой-то выскочка лекаришка вчера под вечер оскорбил старосту третьего курса с огненного факультета! Ты представляешь? Жаль, тебя не было, мы вчера с ребятами старшекурсниками ходили по этажу, всячески гнобили этих зеленотряпочных.

– Зачем? – Признаюсь, был удивлен.

– Ну, как? – опешил он. – Это же правило, мы, стихийники, всегда на голову выше всех этих слабаков, вот они и должны нам еду там подносить, ну или в прачечную вещи относить. Иначе как? Девчонки еще ладно, что с них возьмешь, а вот парни задохлики, тех надо в строгости держать. Это мне «старшеки» так сказали.

– Надо же, как интересно… – произнес я, покидая уборную и минуя перегородку, пройдя в купальню. Мне вдруг подумалось, как поведет себя Попкин, когда наконец до него дойдет, что я не стихийник, а лекаришка, да притом тот самый выскочка? Парень до сих пор не видел моей мантии, а по своему скудоумию даже помыслить не может, что мальчик может не желать быть великим воителем и пострелятелем молний. Нет, возможно, будь я в реальности его погодкой, все скорей всего именно так бы и случилось, но я другой, и возможно, в этом вся загвоздка. Нет, не подумайте о семи пядях во лбу и пофыркивании вроде: плавали – знаем, просто такой склад характера, такой склад знаний за плечами. Я далек от пацифизма и признаю свои грешки и темную сторону, без которой, увы, не обходится ни одно живое существо, но меж тем стараюсь уловить гармонию в себе, не заставлять себя делать отвратное своей натуре, то бишь не насиловать себя. Правда, это не всегда получается, так уж устроена жизнь, мы порой не властны над обстоятельствами, однако и напрямую, пардон за мой франсе, дрочить судьбу и свои нервы не хочу. Кто может сказать, положа руку на сердце, что находится там и в том времени, где бы хотел быть? Кто может сказать, что занимается любимым делом?

– Слушай, может, вместе пойдем на дуэльную площадку? – За моей спиной нарисовался Майк, проходя к деревянным тазикам и начиная обильно плескать водой себе в лицо.

Купальня напоминала каменный грот, где из стены била струя воды, по каналу исчезая где-то ниже в дренаже, а общим дополнением служили деревянные бадьи и тазики, в которые надлежало порционно зачерпывать водичку.

Негусто. Нет, конечно, для окружающей действительности это, наверно, передовые технологии, однако же мой Лисий куда как милее в этом плане.

– Мы еще не решили. – Улыбнулся я, вспомнив про белокурый подарок, поджидающий меня в комнате, и тоже начиная плескаться в одном из тазов.

– Мы? – Парень с подозрением огляделся по сторонам.

– Ну да. – Я с блаженством погрузил голову прямо в отводной канал, чувствуя холод и свежесть бегущей воды, а также как течение шевелит мои волосы.

– А с кем ты пойдешь? – спросил он, дождавшись, когда я вынырну.

– Ее зовут Анабель. – Не сбавляя оборотов, я зачерпнул воды, обливая ею тело.

– Девушка? – Он нахмурился. – Лекарша? Ты что, Ульрих, решил дружить с изгоями? Не советую, их судьба – быть не у дел от денег и славы, мне еще мой учитель говорил, что единицы из них в состоянии занять хоть какое-то место в обществе. Что их ждет в будущем? Да ровным счетом ничего, либо припишут к какому-нибудь дому терпимости, либо же до конца дней торговать лягушками сушеными на рынке, да с всякими немощными возиться.

М-да уж, перспективка вырисовывалась плачевная. Что же тут поделаешь, если на дворе дикие времена? Тут нет общественной медицины, тут если заболел, крутись как хочешь, государству до этого дела нет, собственно никому до этого дела нет, а следовательно, и те кто ушел в медицину, считай, ушли в никуда, в пустоту, в прямом смысле предоставленные сами себе, и гарантом их успешности не могут даже послужить их дипломы и способности. Да, жить хочется всем, да, жить хочется всем без боли, но вот лекарю на одной благотворительности не прожить. Лекарь, он ведь тоже живой человек, ему хочется вкусно есть, сладко спать, иметь крышу над головой. Все мы по жизни не раз и не два кричали, мол, посмотрите, какие они твари бессердечные, вы только поглядите на них, мы тут корчимся, умираем, а они денег хотят! Было дело? Ну а как же, конечно, было, будет и еще не раз, потому как, пока еще не придумали волшебной кастрюли, которую раз и напялил на голову, когда она заболит, и все как рукой сняло.

В этом вопросе нужно немного проявить понимания, заметьте, не оправдания, а понимания. Оправдываться тут некому и не перед кем, а вот понять нужно. В бытность мою помоложе, когда еще уши не пухли от кухонных разговоров о великом и нетленном, мне один старый дед, тоже терапевт, затравил старинную то ли байку, то ли притчу о великом чудотворце, которую я в том или ином виде часто встречал в разных сказках многих народов, суть которой сводилась к простейшему пониманию.

Как и водится в легендах, было это давным-давно, что понятно, иначе бы вы уже прочитали новость в Интернете. Жил в те времена великий мудрец, чудотворец, ученый и великий лекарь, о чьем даре постепенно стали узнавать все и повсеместно. Изначально к нему стекались ближние деревни, потом потянулся народ и из дальних деревень, а потом поток наладился, и великий лекарь схватился за голову, а по некоторым данным – чуть ниже, понимая, что он стал заложником ситуации. Ведь что утром, что днем, что вечером или же ночью больных не становилось меньше, они только прибывали и прибывали. Представляете? Прямо у вас под дверью стонут, кряхтят и попердывают люди, причем не просто так, больны они, а многие и при смерти. Как тут сядешь покушать, когда за пиалкой супа у тебя под дверью минимум трое коньки отбросят? Как ты ляжешь спать, когда знаешь, что к утру под два десятка трупов образуется у тебя в подъезде? Да черт возьми, в туалет нельзя сходить без того, чтобы кто-то не обвинил тебя в смерти близкого, ведь что тебе стоило, господин лекарь, чуть попозже присесть на фарфоровую вазу?

В общем, терзаемый муками совести, но будучи мудрецом, господин чудотворец сделал ноги по-английски, не попрощавшись. Думаете, помогло? Не-а. Ведь от кого он спрятался? Правильно, от простых смертных, в то время как не стоит упускать из виду власть имущих, от этих так просто не сбежать. Нашли, как водится, пожурили по-отечески и сначала заперли в одном подвале, а потом в другом, а потом в третьем. Почему, спросите, подвалы менялись? Элементарно, друзья, потому что те самые сильные мира сего никогда не бывают в одном лице. Один царек захватил лекаря и давай об него лечиться, а тут второй царек про то прознал и говорит: ну-ка, армия моя победоносная, сходите-ка, посмотрите, чем там мой благородный сосед натирается, и принесите мне два. Так, в общем, наш мудрец и блуждал остаток жизни по подвалам, до поры до времени. Пока не появился парень из простых, из наших, пролетариев, который внезапно задался сакраментальным вопросом: а как же мы? Почему они, а не мы? Что за херня? В общем, много он размышлял и пришел в конце концов к выводу, что негоже, когда тысячи прозябают, а какой-то царь цветет и пахнет, взял он и удавил нашего лекаря из чувства справедливости, ибо как у нас, человеков, водится: «Так не доставайся же ты никому!»

Классная история, правда? Эти стонут, а их не пускают к лекарю, те прячут его по подвалам и не отпускают, третьи точат мечи, дабы заявить свои полномочия на право обладания, в результате вазу разбивают и все счастливы. Кроме вазы. Вазе в этой истории больше всего не повезло, а ей всего-то и хотелось, что помогать людям. Все просто до безобразия и понятно. Нам ведь понятно было желание лекаря помогать людям в начале истории, не скрываясь и принимая всех и каждого? Конечно, понятно, это не только доброе дело, но и слава, деньги, авторитет. Но и не понять простых страждущих нельзя, ведь как тут простишь, если твой ребенок, или мама, или кто там еще вам дорог, умрет на пороге дома лекаря, пока он изволит кушать? В этом вопросе даже богатеев понять не трудно, а уж нашего брата пролетария и подавно.

– Ладно, делай как знаешь, только помни мои слова. – Майк хлопнул меня по плечу, покидая купальню и выводя меня из пространных мыслей.

Собственно, и мне не было нужды более здесь задерживаться, так что я, завернувшись в простынку, неспешным ходом выдвинулся к себе, по пути осмысливая дальнейшую линию поведения со странной девушкой, что наверняка уже заждалась меня в комнате.

– Ой, ты уже вернулся? – Я застал барышню за расстановкой моих личных вещей по полочкам комнаты. – А я вот тут тебе пока порядок навожу, смотрю, ты еще не обжился, дай, думаю, помогу вещи разложить.

Угу. У вашего племени все с этого и начинается, хмыкнул я про себя. Вообще, конечно, миленько, сам я не шибко люблю прибираться в своей берлоге, но меня всегда после подобного действия мучает один вопрос.

– Где трусы? – Я задумчиво попинал вскрытый и пустой рюкзак со своими вещами.

– Кто? – Она невинно захлопала ресничками.

Ох! Святая невинность дикого мира! Это в моем Рингмаре народ оценил по заслугам нательное белье и прочие прелести быта, введенные мной с недавнего времени. А тут, в центре столицы пока народец еще не пуган благами цивилизации, они тут наверняка все по старинке тазобедренный сустав тряпочкой мотают.

– Вот такая штука. – Я распахнул простынку, указывая пальчиком на разыскиваемый предмет.

– Вау! – Она даже пару шагов назад сделала от удивления. – Надо же, а я думала это такие странные чехольчики на подушечки.

– Понятненько. – Я не стал вникать в подробности, а просто вошел в спальню, где стянул с подушки один из чехольчиков, намереваясь переодеться. – Не входи.

А вот тут я сделал ошибку, сначала оголив зад, а лишь потом догадавшись оглянуться через плечо.

– Кх-м. Анабель. – Я попытался принять какую-нибудь благородную позу, а-ля Аполлон Таврический.

– Э-э-э-э? – Девчушка пошла пунцовыми пятнами.

– Давай договоримся на будущее. – Дергаться уже смысла не было, так как что нужно и что не нужно было, похоже, рассмотрено досконально.

– Э-э-м? – Склонила набок она головку, видимо выбирая наиболее удачный ракурс.

– Впредь, когда я прошу «не входи», ты не входишь, ладно? – Пришлось пощелкать пальцами, чтоб вернуть оппонента к диалогу.

– Оу-у! Да! – Она отвернулась поспешно к стенке. – Извини, не подумала.

– Да выйди же ты, едрить тебя за ногу! – взорвался я, заметив, как она пытается слегка скосить головку, так сказать, досмотреть в полглаза.

– Ух, точно! – Она вышла из спальни.

Вот еще подругу себе приобрел на свою голову! Вот же проныра! Вздохнув и покачав головой, я оглядел заботливо расстеленную на кровати зеленую мантию с соответствующими атрибутами. А что? По-моему, должно смотреться красиво. Мне понравилась мягкая бархатистость ткани, цвет, не ядовито-зеленый, а такой с переходом в темноту, приглушенный. Полно отворотов, внутренних карманов, а широкие обшлаги рукавов могут скрыть многое, ежели вдруг будет в том необходимость.

– Ну, как я выгляжу? – Уже преображенным я появился из спальни, вновь отвлекая девушку от ковыряний в моих вещах.

– Не так как без мантии, но определенно лучше, чем просто в простынь замотанный. – Улыбнулась она, подходя ко мне поближе и всматриваясь в мое лицо своими большущими глазищами. – Ну что, теперь можно и поговорить?

– По пути. – Я вежливо склонился в элегантном поклоне, протягивая руку, тем самым указывая на дверь. – Не сочтите за хамство, позвольте вас пригласить в местную столовую, дабы разделить со мной скромный завтрак.

– Ах-ах! – Разыграла она с улыбкой смущение. – Вы так галантны, сударь, что нет никаких сил отказать вам.

– Тогда «почапали». – Я взял ее под ручку, выходя в коридор и далее по лестнице во двор.

– Слушай, если не секрет. – Она честно пару минут пыталась сдерживать распирающее ее любопытство. – Ты что там, на Троне Основателя делал?

– Думал. – Многозначительно кивнул я в ответ. – Вышел от главы академии, хотел собраться с мыслями, присесть, обдумать все хорошенечко, а кругом ни стульчика, ни табуреточки, одна только эта каменюка и была.

– Каменюка? – От удивления она даже приоткрыла ротик. – Это вообще-то памятник великому Аникею Дро, великому магу древности и основателю академии Финора!

– И что? – Пожал я плечами. – Его, между прочим, на месте не было, а если бы вернулся, я бы извинился и уступил место.

– Знаешь, если бы он вдруг вернулся, то даже господин Нильс Ваггет встал бы и уступил место. – Рассмеялась она. – Его, наверно, уже лет так под семьсот – восемьсот как ждут, все никак не дождутся. Неужели ты не знаешь этой легенды?

Отрицательно покачав головой, я остаток пути до столовой слушал щебетание этой озорной птички, отметив про себя, что настроение явно растет, отодвигая заботы немного в сторону. Да уж, в этом прекрасному полу не откажешь, умеют заговорить любого, дар у них свыше своим присутствием согревать наши сердца.

А легенда так себе, ну как, есть изюминка, но можно было и круче завернуть. Этот господин Дро и впрямь был крут дальше некуда, по легенде он входил в число первых семи магов рода человеческого, которым в незапамятные времена эльфы передали свое искусство. Кроме этой семерки у людей магов не было. Семь избранных получили знания и свою инициализацию непосредственно из рук первой расы Альверста, именно благодаря им были основаны магические академии, хотя из семи лишь трое были альтруистами, остальных потом пришлось убивать из-за их жадности и внезапно проснувшейся жажды поработить мир. Ну что тут скажешь, «Аве» нам, человекам, что тогда, что сейчас, что после нас всегда найдется соблазн для наших мятущихся душ. Чем не повод для поднятия самомнения обретение подобной мощи?

Ну да бог с ними, история-то про нашего Аникея, который стал воплощением порядочности, чести, славы и достоинства, а также праведным и верным защитником тогда еще молодого королевства. Ох и наворотил мужик в свое время дел, менестрели потом не одно столетие рвали струны и глотки, на все лады восхваляя его деяния. Но, как водится, доигрался. Хе-хе, как думаете, с чем? Правильно, с тем, что «низзя» и «ата-та», Дро получил инициализацию от льесальфов, а вот искусство, которое передали в мир дьесальфы, манило своей таинственностью и запретом. Ну прямо мой случай, правда, у меня, «тьфу-тьфу-тьфу», пока без эксцессов. Великий маг сломал свой узел, не рассчитав нагрузки некротики при экспериментах с темной энергией. Он навсегда, понимаете? Навсегда переключил себя этим надрывом в ТУ сторону, лишившись в один миг всего того, чего уже достиг, всего того, что освоил и осознал, он лишился того дара знаний, который ему преподнесли дети Солнца.

Ну, по легендам, там были жуткие эпические душевные терзания, господину Дро сочувствовали, жалели, а он лишь стискивал зубы, кроша эмаль от злости, и молчал. Молчал долго, отказывался от титулов, званий и должностей, всячески поносил себя бранными словами и даже вырвал клок волос из бороды, так он был зол. Ученики, конечно, жалели его, похлопывая по спине, мол, брось, чувак, с кем не бывает? От чего его, естественно, еще больше несло во все тяжкие, ну и как следствие, бывший маг стихийник, а ныне жалкий недоучка от темного искусства, собрал свои манатки и ушел в жалком рубище по дорогам мира, оплакивая свою судьбу и нигде подолгу не задерживаясь, чем, естественно, породил еще пару томов всевозможных сказаний и легенд о его похождениях, правда, о достоверности оных уже говорить не приходится, так как чем это все закончилось, уже никто не знает. Что, собственно, наверно, и к лучшему, так как, основываясь на личном опыте, могу сказать, такие люди обычно умирают не от сердечного приступа у себя дома в постели в кругу своей семьи.

Ну да ладно, собственно, почему монумент в его честь пустой, теперь становится понятно и ясно. Мало ли что там у мага на уме, в те времена он был знаменит, потому памятник и возвели с намеком, мол, приходи, ты по-прежнему наш сенсей и гуру.

Войдя в столовую, был удивлен довольно большой массой людей, собравшихся здесь и сейчас, мы с трудом пробились к стойке с едой, а чуть позже нашли местечко куда приткнуться.

– Так что же ты решил по поединку? – На отсутствие аппетита девушка не жаловалась, причем весьма недвусмысленно косясь на мою порцию тушеных грибов, от чего я старался работать ложкой быстрей, дабы не остаться не у дел.

– Да ничего не решил. – Пришлось про себя констатировать тот факт, что, похоже, практически все присутствующие в зале студенты с любопытством разглядывают меня, периодически то кивая в мою сторону, то тыкая пальцем, дабы указать своему собеседнику на мою скромную персону. – Сходим на эту дуэльную площадку, а там, наверно, уже и придем к выводу.

– Ты странный молодой человек. – Она все же успела выхватить полную ложку грибов из моей тарелки. – И мне совершенно непонятно твое спокойствие.

– А я не спокоен. – Я гневно проводил взглядом пирожок, перекочевавший совершенно невинным образом в ее руки с моего подноса. – Я весь киплю и пенюсь от переполняющих меня эмоций. Может, тебе сходить к стойке за добавкой?

– Нет, спасибо, я наелась, – произнесла она, беря очередной пирожок с моего подноса. – Скажи, пожалуйста, а как твое полное имя?

Я задумчиво смерил ее взглядом, нет, то, что она нашла меня и знает как Ульриха, это понятно, в этом нет ничего секретного, а вот мои приставки к имени вполне могут всколыхнуть очередную порцию ненужных мне слухов. Я и так своего рода пугало для столицы, так еще теперь и внутри этих стен прослыть в очередной раз чем-то нелицеприятным?

– Впрочем, можешь не говорить. – Она откинулась на спинку стула, став серьезной. – Господин барон Ульрих фон Рингмар-Когдейр, если не ошибаюсь, собственной персоной?

Сказать было нечего, пришлось просто кивнуть и в ожидании ее реакции буравить ее в ответ внимательным взглядом.

– Это немного проливает свет на твое поведение. – Она улыбнулась. – По крайней мере в вопросах чести ты куда как более меня осведомлен о последствиях.

Ха! Смешно, тудыть тебя растудыть. Прямо животик надорвешь, как весело мне приходилось под презрительными взглядами окружающих, хотя чего греха таить, по большому счету плевать я хотел на чужое мнение.

– Ну что ж… – Она поднялась. – Пора, господин барон, вы ведь не хотите опоздать?

А я что? Я ничего, поднялся, собрался, вздохнул и пошел. Кстати, немного напрягал тот факт, что вместе со мной поднялась добрая половина зала, в некотором отдалении следуя за мной. Видимо, огласки не избежать, что не радовало, так как при любом исходе грозило мне очередной порцией слухов к веренице уже существующих.

Похлопав себя по карману, убедился, что не забыл прихватить с собой на дуэль выданный мне «Кодекс о мерах наказания и урегулирования внутренних конфликтов», коий я, естественно, так и не успел пролистать, в связи с катастрофической быстротой развивающихся событий. Эх, мне бы сейчас сесть, вдумчиво все прочитать, да, может, за какую зацепочку потянуть, убрав с глаз долой сей ужасный ворох из цепочки не самых приятных событий. Но – увы.

Пройдя красочными улочками, минуя причудливые учебные корпуса и площадки, мы через какое-то время вышли к ровной гладкой каменной плите, огромным кругом темно-серой массы застилающей землю. Масштабно. Захотелось свалять дурака, крикнув что-то вроде: Ave, Caesar, morituri te salutant! Плита словно утопала, а вокруг нее на манер Колизея шли каменные ступени лавки, на которых уже скопилось порядочно народу. Собственно, вот и должностное лицо при исполнении служебных обязанностей, в окружении пяти таких же, как он, преподавателей.

– Ко мне подошли, оба, – довольно громко произнес Креб Раус, поглаживая свою длинную седую бороду и показывая на меня и Фердинанда, чей облик вызывал жалость, ибо после моего удара его хоть и подлатали, но вот огромный «фингал» на пол-лица убрать не успели за это время. – Итак, кто в претензии, кто вызывает?

– Я, герцог Фердинанд де Тид, прошу вас засвидетельствовать мой вызов на бой! – Он изобразил стойку, согласно этикету.

– Замечательно. – Скривился как от лимона Раус.

«Де» что? У меня екнуло сердце в груди, это какой такой де Тид? Это не сынуля ли тех самых Тидов, которым раньше подчинялся Десмос? Это что, получается, он брат Деметры? Сухой ком подкатил к горлу. Ну судьба, ну паскудница, видит бог, имела бы ты физическое проявление на земле, я бы тебя отыскал и собственными руками гадину изничтожил!

– Ваш ответ, сударь? – Раус зацепил меня своим тяжелым взглядом.

– Я хотел бы принести свои извинения господину де Тиду. – Да уж, еще как бы хотел, благо это кто-то из младшеньких, видимо, папенька им не досказал историю о том, что же стало с их мамой, а также куда пропала сестрица. Надо же, как иной раз тесен, оказывается, целый мир, вот кого-кого, а де Тидов, у которых весьма дурная репутация, а также немалые деньги и связи, я совсем не ожидал увидеть рядом с собой когда-нибудь.

– Извинения не принимаются! – Фердинанд скривился в гримасе злости. – Только дуэль!

Я беспомощно оглядел окружающих, решительно не зная, что же делать. Нет, в самом деле, не доставать же сейчас кодекс, в спешном порядке пролистывая, что и как я могу сделать.

«Что, проблемы, сынок?» – Через мыслеречь услышал я обращенные ко мне слова Креба Рауса.

«Мне не рекомендуется повторно злить старшего де Тида, – напрямую стал транслировать старику я свои слова. – По мнению его папеньки, у меня скорей всего и так должок перед ним, а если я сейчас размажу этого выскочку по земле, у меня нет уверенности, что говнюк не побежит жаловаться».

«Это будь уверен, де Тиды все засранцы, от мала до велика. – Старик вскинул бровь, явно с интересом рассматривая меня. – Просто ради интереса, как ты, малолетний прыщик с неизвестного севера, смог насолить герцогу?»

«Леа де Тид, – я на секунду запнулся, изучая старика. – Это я ей помог отойти на тот свет».

«Мамочка? – Старик перевел взгляд с меня на нервно переминающегося с ноги на ногу Фердинанда. – Н-да уж, однако же ты все еще жив».

«И хотелось бы таковым и остаться». – Я тоже перевел взгляд на Фердинанда.

«Соглашайся, – старик вновь послал мне свои слова. – Только добавь, что бой будет до тех пор, пока кто-либо из вас не признает свое поражение».

«То есть немного побегать и сдаться?» – Улыбнулся я и, уже обращаясь в голос, обратился к де Тиду:

– Принимаю вызов, пусть будет бой до тех пор, пока кто-нибудь из нас не запросит пощады!

«Ты дурак?» – после секундной паузы прилетела фраза старика.

«В чем дело?» – дернулся я на его оскорбление.

«Разница между признанием поражения и пощадой, мой юный друг, это как перышком одно место пощекотать и лезвием ножа. – Раус покачал головой. – Этот хрен скорей себе глаза своими же пальцами выдавит, чем запросит пощады, а тебе придется на коленях перед ним ползать и сапоги целовать!»

– Принимаю! – Фердинанд злобно оскалился. – На твоем месте, щенок, я бы посоветовал тебе сдохнуть как можно быстрей.

– Твою мать… – выругался я, когда де Тид ушел в центр площадки. – Ну почему все так выходит?

* * *

Да пошло оно все к черту. Нет, правда, сколько можно вилять задницей и идти на поводу у обстоятельств? Если этот заносчивый субчик хочет подраться, видит бог, я разорву его на куски без зазрения совести. Последствия? Да, боже мой, их и так у меня, этих последствий и забот, полон рот, аж голова трескается, так что хватит оглядываться.

– Стой. – Меня придержал за рукав Раус, прежде чем я вышел на дуэльную площадку. – Сразу скажу, если хоть капля некротики в этом бою выйдет из твоего колечка, тебя не спасет даже Ваггет, это оружие должно остаться в ножнах, ты понял меня?

Киваю. А что мне ему сказать? И так все предельно ясно, работать мне придется исключительно на упорядоченном движении мира, здесь энтропия табу.

Мы замерли в центре каменного круга друг напротив друга. Фердинанд с гадливой улыбкой на лице, я же с кислой миной и беспросветной тоской в сердце.

– Сим днем мы свидетельствуем бой чести между двумя магиками нашей академии! – один из преподавателей, тучный мужчина с крупными залысинами, но громким и басовитым голосом, стал возвещать начало нашей битвы. – Сражайтесь достойно, и пусть небеса по праву сильнейшего укажут нам правоту вопрошающих!

Конечно, Фердинанда не стоило недооценивать, парень явно был на высоте и, помимо высокого апломба, имел за душой еще и неплохую магическую подготовку. Несмотря на темно-синий цвет мантии факультета воды, начал он с огненной стихии, тут же расплескав по моему щиту буквально чередой четыре огненных шара, с завидной скоростью спроецированных им по формуле мастера Прая.

Хорош мерзавец, действительно хорош, его шары били молниеносно, прицельно и буквально не давали мне возможности отвлечься от контуров защиты Дексты, парень в параллель вывел узор кольца Прая под моими ногами, но я не стал испытывать судьбу и напрасно тратить свой потенциал энергии, банально сместившись из огненного эпицентра. Н-да уж, такого просто так не вскроешь, я чисто умозрительно представил, каков расход энергии у де Тида, если он, не прекращая бомбежки, смог вывести параллельный контур, да еще не забывать поддерживать свой вариант защитного кокона. Ох, силен, с таким лбом бодаться – лоб расшибить, парень просто заточен на то, чтобы втоптать тебя в землю, запрессовать мощью, хамством и нахрапом.

Я бы спасовал, наверное, еще каких-то пару лет назад, когда только-только по самоуверенности и незнанию нарвался бы на него. Но ему не повезло, я уже давно не тот восторженно ослепленный внезапным даром силы юноша, каким был. Я учился, учился прилежно, а главное, у Дако, человека, который раз и навсегда доказал мне, что вот такой всплеск – это не что иное, как отсутствие образования и полное невежество, пусть и красиво раздутое мышцами. Спасибо тебе, старик, за урок, я вечно буду благодарен тебе за это. Мне даже смешно стало при воспоминании, когда я еле живой выскочил после битвы с двумя орками, пришедшими в рейд на мой город в Рингмаре.