Текст книги "Имперский повар 4 (СИ)"

Автор книги: Сергей Карелин

Соавторы: Вадим Фарг
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

Глава 9

Я не спал. Просто сидел у окна и смотрел на просыпающийся город. Внутри было тихо и пусто, как в вычищенной до блеска кастрюле. Ни капли волнения, ни азарта. Абсолютное спокойствие.

Завибрировал телефон. Настя. Голос сестры не давал мне окончательно превратиться в сорокалетнего циника, которым я был в прошлой жизни.

– Игорь! Доброе утро! – зазвенел в трубке её голос. Я почти видел, как она подпрыгивает от нетерпения. – Мы тут с ума сходим! Весь Зареченск на ушах! Даша даже плакат нарисовала, представляешь? «Очаг» – чемпион!' Ты главное не волнуйся, слышишь? Для нас ты и так победил!

На губах сама собой появилась улыбка. Не ухмылка Арсения, а тёплая улыбка Игоря.

– Привет, Настюш. Я в порядке. Скажи Даше, чтобы плакат не выбрасывала. Он нам ещё пригодится. Повесим на открытии первого «Очага» здесь, в Стрежневе.

Я сказал это как о чём-то давно решённом. Настя на том конце провода счастливо ахнула. Этот короткий разговор вернул меня на землю. Напомнил, ради кого всё это.

Положив трубку, я с тем же спокойствием пошёл собираться.

* * *

Внизу, в безвкусно-роскошном холле отеля, меня уже ждала Светлана. Она металась из стороны в сторону, постоянно сверяясь с планшетом.

– Игорь! Ну наконец-то! – подлетела она ко мне, её глаза горели. – Как ты можешь быть таким спокойным? Ты понимаешь? Это финал! Вчерашний выпуск побил все рекорды! На нас смотрит вся губерния! Всё зависит от сегодняшнего дня!

Я посмотрел на неё с лёгкой усмешкой. Контраст между моим штилем и её бурей был забавным.

– Доброе утро, Света. А зачем нервничать? Нервы ещё ни одному соусу вкуса не добавили. Я просто пойду и приготовлю еду. Всё остальное – просто шум.

Она замерла с приоткрытым ртом. Кажется, моё спокойствие сбило её с толку больше, чем любые рейтинги. Она моргнула, выдохнула и, кажется, сама немного успокоилась.

Мы сели в такси. За рулём сидел мужичок лет пятидесяти с усталым лицом и живыми глазами. Он пару раз зыркнул на меня в зеркало заднего вида и узнал.

– Так вы тот самый повар, Белославов? – его голос был хриплым. – А я гляжу, лицо знакомое. Смотрим с женой, болеем.

Он замолчал, подбирая слова.

– Вы тут, конечно, многих в Стрежневе на уши поставили. Город-то наш… он на этих магических порошках, как на игле сидит. Заводы, склады, работа для многих… Это ж целая империя. А вы ей вот так, в открытую, вызов бросили. Я бы побоялся. Кишка тонка.

Я спокойно смотрел в окно.

– Страх – плохой повар. Он делает любую еду горькой.

Таксист хмыкнул и кивнул.

– Хорошо сказали. Душевно. Мужики у нас в таксопарке, да и на рынке, вас сильно уважают. Говорят, наконец-то хоть один нашёлся, у кого стержень есть. Не прогибается. Так что вы там… если даже засудят сегодня, вы не сомневайтесь. Для многих из нас вы уже победили.

Я повернулся к нему.

– Спасибо вам. За добрые слова.

И это была искренняя благодарность. Не просто вежливость.

Такси остановилось у огромного здания телецентра. Я вышел из машины. Этот разговор был лучшим напутствием.

Кажется, у меня и правда получается.

С этой мыслью я уверенно вошёл внутрь. Пора было заканчивать это шоу.

* * *

Нас было трое. Когда нас вывели на сцену, толпа взревела так, что на секунду заложило уши. Свет бил в лицо, заставляя щуриться.

Слева от меня стояла Антонина. Сегодня она была похожа на гигантский торт, который сначала уронили в чан с блёстками, а потом украсили всеми побрякушками из бабушкиной шкатулки. Она стояла, гордо выпятив необъятную грудь, и оглядывала зал с видом королевы.

Справа, наоборот, царило спокойствие. Старый мастер Пётр Семёнович стоял в простом белом кителе. Его лицо не выражало вообще ничего, кроме холодного достоинства. Он смотрел куда-то поверх голов, и казалось, что мыслями он где-то очень далеко.

Ну и посредине был я. Простой повар из Зареченска, который каким-то чудом доковылял до этого финала.

– Дамы и господа! Леди и джентльмены! – заорал ведущий, выбежав на сцену. – Вот он! Момент, которого мы все так ждали! Великий финал «Повара всея Империи»!

Толпа снова взревела.

– Сегодня не будет никаких тем! – торжественно объявил он. – Никаких ограничений! Сегодня мы проверим главное качество любого великого повара – его интуицию! Способность сотворить чудо из ничего!

Он сделал паузу, обводя нас горящим взглядом.

– Сегодня всё решит слепой жребий! Госпожа Удача! Судьба! – он театрально раскинул руки. – Перед вами три запечатанных ящика! В них – три совершенно разных набора продуктов. В одном – королевский набор из семи самых изысканных и дорогих ингредиентов! В другом – набор мастера из пяти классических, сложных продуктов. А в третьем… – он замолчал, и на его лице появилась до тошноты сочувствующая улыбка, – а в третьем – набор бедняка. Всего три простых, базовых продукта. Ваша задача – приготовить шедевр из того, что вам достанется!

По залу пронёсся удивлённый гул. Вот оно. Ловушка. Такая простая и грубая. Они даже не стали ничего выдумывать. Просто решили выставить меня на посмешище, дав в руки три картофелины, пока моя соперница будет купаться в трюфелях.

– Итак, тянем жребий! – скомандовал ведущий, и на сцену вынесли мешочек из красного бархата.

Первой подозвали Антонину. Она подошла к мешочку с видом хозяйки. Не глядя, запустила пухлую руку внутрь и вытащила деревянный кругляш. На нём была выжжена цифра «7».

– Семь! – торжествующе взревела она, вскидывая руку с жетоном. – Семь! Моё счастливое число!

Толпа взорвалась аплодисментами. Антонина одарила меня таким снисходительным взглядом, что захотелось просто устало вздохнуть. Она уже победила. В её мире – точно.

Вторым шёл старый мастер. Пётр Семёнович подошёл к мешочку спокойно. Просто опустил руку и тут же вытащил свой жребий. Цифра «5». Он даже не изменился в лице. Молча кивнул и отошёл в сторону.

И вот настала моя очередь. Я медленно подошел к ведущему, чувствуя на себе сотни любопытных и сочувствующих взглядов. В мешочке остался всего один жетон. Всё было настолько очевидно и предсказуемо, что стало даже скучно.

– И нашему народному герою… достаётся последний жребий! – с фальшивой грустью в голосе пропел ведущий.

Я опустил руку в мешочек, нащупал холодный кружок дерева. Вытащил его и показал всем. Цифра «3».

По залу пронёсся разочарованный вздох. Кто-то даже присвистнул. Я видел, как люди качают головами. Антонина даже не пыталась скрыть довольную ухмылку. Всё шло по её плану. По плану графа Ярового.

На сцену выкатили три огромных ящика. Антонина, кряхтя, открыла свой. По залу снова пронёсся вздох, на этот раз – восхищённый. Внутри, на бархатных подушках, лежали сокровища. Нежнейшая гусиная печень, крупные морские гребешки, маленький, но пахучий чёрный трюфель, щепотка шафрана, пучок спаржи, дюжина перепелиных яиц и какой-то диковинный светящийся мох. Это была запакованная в коробку победа.

Пётр Семёнович открыл свой ящик. Там всё было скромнее, но достойно. Хорошая утиная грудка, горсть белых грибов, корень пастернака, немного сушёной клюквы и бутылка дорогого коньяка. Сложный, но благородный набор для настоящего мастера.

А потом ведущий подвёл меня к моему «ящику». Это был даже не ящик, а маленький столик, на котором было разложено несколько самых дешёвых продуктов.

– Итак, Игорь! – с деланым энтузиазмом воскликнул ведущий. – Выбирайте свои три ингредиента!

Я обвёл взглядом этот скромный натюрморт. Крупы, дешёвое мясо, пара овощей. Их последняя пощёчина. Насмешка. Они хотели, чтобы я сдался. Чтобы стоял здесь, жалкий и униженный. Но эти идиоты кое-чего не понимали. Они думали, что сила повара – в дорогих продуктах. Нет. Сила повара – в его голове и руках.

Я спокойно, не торопясь, подошёл к столу. Не смотрел на сочувствующие лица зрителей. Не смотрел на торжествующую рожу Антонины. Я просто делал свой выбор.

Первое – мешок с булгуром. Отличная, сытная крупа, которая впитывает в себя любые вкусы.

Второе – хороший кусок свиной шеи. Простое мясо с жирком, которое при правильном подходе станет нежнее любого стейка.

И третье. Бутылка дешёвого красного вина.

– Итак, выбор сделан! – закричал ведущий. – Булгур, свинина и красное вино! Какой смелый выбор! По правилам, мы также разрешаем нашим финалистам использовать базовые приправы! – с этими словами он покосился на меня. – Будь они магическими или прямиком с диких лугов!

М-да, что за грубость? Я же эти травки собирал, высушивал, подготавливал… а вы ко мне, как к варвару? Всё пытаетесь выставить меня деревенским олухом? И это после двух побед? Сколько же тебе заплатил Яровой, улыбчивая ты сволочь?

Антонина не выдержала и хихикнула. Она уже видела себя победительницей.

Раздался удар гонга. Финальный час пошёл.

* * *

Слева от меня Антонина накинулась на свой стол. Зашипело масло, и по павильону пополз странный, неприятный запах, будто смешали духи и жжёный сахар. Она металась по кухне, как курица, хватая всё подряд без всякой логики. В одну сковороду полетели гребешки, в другую – гусиная печень. Одновременно она зачем-то засунула в блендер светящийся мох, который с отвратительным жужжанием превратился в зелёную жижу. Это была не готовка, а паника человека, которому дали слишком много дорогих игрушек.

Справа же, наоборот, стояла тишина. Верещагин работал так спокойно, будто вокруг него никого не было. Каждое его движение было медленным и точным. Он взял утиную грудку и, не торопясь, сделал на коже аккуратные надрезы. Затем положил её на холодную сковороду, кожей вниз, и только потом включил слабый огонь. Так делают только настоящие профи: жир медленно вытапливается, кожа становится хрустящей, а мясо остаётся нежным. Он не суетился, он работал.

А я просто стоял и смотрел на это шоу. Я чувствовал на себе взгляды из зала. В них читалась откровенная жалость. Операторы лениво наводили на меня камеры, не ожидая ничего интересного. Ведущий уже взахлёб расхваливал Антонину, которая сейчас «создаст симфонию вкусов».

И в этот момент, стоя под софитами и чувствуя на себе взгляды сотен людей, я вдруг успокоился. Стало так легко и просто. Они думали, что загнали меня в угол, а на самом деле дали мне лучший подарок. Они создали идеальные условия, чтобы показать, что главное – не цена продукта, а умение с ним работать.

Я позволил себе лёгкую усмешку и посмотрел прямо в тёмный глазок ближайшей камеры. Я знал, что он смотрит. Граф Яровой. Сидит в своём кресле и ждёт моего провала. Эта улыбка была для него.

Ну что ж, господа хорошие. Хотели шоу? Будет вам шоу.

Первым делом – мясо. Я взял кусок свинины. Нарезал его на крупные куски, поставил на самый сильный огонь сковороду и раскалил её до лёгкого дымка. Ни капли масла. И бросил мясо на сухую, раскалённую поверхность.

Тш-ш-ш-ш!

Сковорода взревела. Я быстро, постоянно переворачивая, обжаривал кусочки со всех сторон. На мясе тут же появилась золотистая корочка. Я запечатывал сок внутри каждого куска. Когда все они стали румяными, убавил огонь и сделал то, чего никто не ждал.

Я взял бутылку вина и щедро плеснул в сковороду. Меня окутало облако пара с приятной винной кислинкой. Деревянной лопаткой я начал соскребать со дна всё, что прижарилось. Эти тёмные частички не грязь, а самый смак, душа будущего соуса. Затем я бросил туда пару раздавленных зубчиков чеснока и пару веточек тимьяна. Накрыл крышкой, убавил огонь до минимума и оставил. Теперь нужно просто дать времени сделать своё дело.

Пришла очередь булгура. Большинство поваров просто залили бы его кипятком. Лентяи. Я же высыпал крупу в сухой сотейник и начал обжаривать. Через минуту по павильону поплыл тонкий ореховый аромат. Тёплый и уютный. Я будто разбудил эту крупу.

И только когда булгур стал золотистым, я приподнял крышку сковороды с мясом, зачерпнул несколько половников рубинового бульона и вылил его на крупу. Она жадно зашипела, впитывая ароматную влагу. Я заставил кашу пропитаться вкусом мяса и вина. Это был не гарнир, а равноправный партнёр.

Последний штрих – соус. Я выловил из сковороды куски мяса и отложил их в сторону, накрыв фольгой, чтобы они отдохнули. А в сковороде остался сок. Я снова включил огонь на максимум. Жидкость начала пузыриться, испаряться, густеть. То, что было просто бульоном, на глазах превращалось в тягучий, блестящий соус.

* * *

Первым пошёл Пётр Семёнович. Ни капли волнения, только холодное достоинство. Он нёс тарелку, и я уже знал, что там. Утиная грудка, выложенная идеальными ломтиками. Рядом – гладкое пюре из пастернака и несколько капель тёмного соуса. Классика. Безупречная, выверенная и до смерти скучная.

Судьи ковыряли его утку вилками с видом знатоков, долго жевали, закатывали глаза.

– Что ж, Пётр Семёнович, – наконец сказал усатый критик. – Это безупречно. Как и всегда. Идеально приготовлено, тонкий соус. Классика.

– Хоть в учебник помещай, – поддакнул ему лысый.

Старик молча кивнул и вернулся на место. Его похвалили, да. Но в их голосах не было ни капли восторга. Уважение было, а радости нет. Будто отчёт приняли. Красиво, правильно, но мёртво.

Потом на сцену выплыла Антонина. Она несла свою тарелку так, будто это не еда, а сокровище. Я едва сдержал смешок. Потому что это была не тарелка, а катастрофа. Безумная мешанина из всего самого дорогого, что она смогла найти. В центре – огромный кусок фуа-гра. Рядом – несколько гребешков. И всё это залито ядовито-зелёной жижей и посыпано чёрной крошкой трюфеля. По краям – половинки перепелиных яиц.

– «Семь сокровищ императора»! – объявила она. – Семь изысканных вкусов, усиленных магией первозданного огня!

Судьи с опаской зачерпнули вилками эту кашу. И в ту же секунду их лица перекосились. Усатый закашлялся так, что усы подпрыгнули. Лысый поперхнулся и сорвал с носа запотевшие очки. А третья судья просто замерла с открытым ртом.

Их ударило вкусом. Семь ярких продуктов, усиленные дешёвой магией, устроили драку. Нежный гребешок был убит наглостью фуа-гра. Тонкий аромат трюфеля был погребён под крикливой вонью шафрана. Это была пьяная потасовка на базаре, где каждый пытается перекричать соседа.

– Это… очень… смело, – выдавил из себя усатый, запивая водой. – Очень… мощный опыт.

Ещё бы, – хмыкнул я про себя. – Такой опыт не каждый выдержит.

– Да. Просто… сшибает с ног, – прохрипел лысый.

Антонина, впрочем, ничего не поняла. Она просияла, уверенная, что показала им «мощь» и «магию».

Наконец, моя очередь.

Я спокойно взял свою тарелку. После всего этого блестящего безобразия она выглядела до смешного просто. Почти нищенски. И поставил её перед судьями.

Они молча смотрели на эту простую, деревенскую еду. На горку тёплого булгура, на сочные куски мяса, на густой, тёмно-рубиновый соус.

– Свинина, тушёная в красном вине, с булгуром, – тихо сказал я.

Никаких «сокровищ». Никаких «императорских слёз». Простое и понятное название.

Усатый критик довольно хмыкнул и подцепил кусочек мяса.

Первым приходит вкус мяса – нежного, тающего, что само распадалось на волокна. Затем раскрывается соус – густой, насыщенный, с лёгкой винной кислинкой. А потом – булгур, чуть ореховый, впитавший в себя все соки.

Критик положил вилку. И посмотрел на меня. Долго, очень внимательно.

Лысый и дама, глядя на него, тоже попробовали. Они ели медленно, в полной тишине. Было видно, что они не работают, а наслаждаются.

Когда тарелка опустела, усатый глубоко вздохнул и взял микрофон.

– Я всю жизнь считал, что величие – это сложность, – его голос звучал тихо. – Думал, чем дороже продукты, чем вычурнее техника, тем гениальнее повар. Был уверен, что знаю о еде всё.

Он замолчал, а потом посмотрел мне прямо в глаза.

– Сегодня я понял, что я просто дурак.

Тишина стала почти осязаемой.

– Сделать из дорогих продуктов несъедобную мешанину – это не талант. Это варварство. Сделать из прекрасных ингредиентов безупречное, но скучное блюдо – это ремесло. Но взять три самых простых, самых дешёвых продукта… и сотворить из них вот это… – он махнул рукой в сторону моей пустой тарелки, – глубокое, сбалансированное чудо… Это не ремесло. И даже не искусство.

Он помолчал ещё секунду.

– Это нечто невероятное.

И в этот момент я понял, что победил. И да, я уже догадывался, чем на самом деле закончится конкурс. Но… мне не нужны были их оценки и титулы. Я только что доказал всё, что хотел.

Я их сделал. И они это знали.

Глава 10

Слова усатого критика упали в оглушительную тишину. Невероятное. Он это сказал. Главный зануда и самый честный судья на всю империю признал мою еду. И этим всё было сказано.

На сцену выбежал ведущий. Улыбка на его лице выглядела так, будто её приклеили. Бедняга растерялся – весь его сценарий, все шуточки и заготовки только что сгорели.

– Что ж… Какое… – он затараторил, пытаясь спасти шоу. – Какое сильное заявление! Мы все в шоке! А теперь – барабанная дробь! Объявление результатов!

Заиграла дурацкая, назойливая музыка.

– Третье место получает… маэстро Пётр Семёнович Верещагин!

Старый повар даже бровью не повёл. Он-то в этих играх давно, всё понимает. Ему вручили диплом, он молча кивнул. Ни капли обиды на лице. Только вселенская усталость.

– И вот он, финал! – голос ведущего предательски взвизгнул. – Новатор из народа Игорь Белославов или королева магии Антонина Зубова⁈

Барабаны застучали чаще. Зрители в зале подались вперёд, а Светлана сжала кулачки.

А мне было плевать. Свою главную битву я уже выиграл. Вместо сцены я смотрел на тёмное стекло VIP-ложи, где сидел граф Яровой. Вот чья реакция меня интересовала. Давай, граф, твой ход.

Ведущий вскрыл последний конверт, и на его лице на секунду промелькнуло неподдельное удивление. Он быстро натянул обратно дежурную улыбку.

– И победителем «Повара всея Империи» становится… Антонина Зубова!

Секунда мёртвой тишины, а потом зал взорвался. Но не аплодисментами, а возмущённым гулом. Люди свистели, топали и кричали: «Позор!» и «Купили!».

Антонина этого, кажется, не слышала. Она застыла на мгновение, а потом завизжала так пронзительно, будто выиграла личный остров. Её огромное тело затряслось в прыжке, роняя на пол золотые блёстки с кителя.

Под рёв толпы ей вынесли главный приз: огромный колпак, обшитый дешёвыми стекляшками, и позолоченную статуэтку-половник. Выглядело это до смешного нелепо.

Антонина, плача и смеясь одновременно, выхватила у ассистента свои сокровища. Напялила на рыжую причёску колпак, который тут же съехал на ухо, и прижала к необъятной груди половник.

А потом развернулась и пошла прямо ко мне.

Её красное, мокрое от слёз лицо светилось злорадством. Она подскочила вплотную и сунула микрофон мне почти в нос.

– Что, съел, поварёнок⁈ Говорила же! Настоящая магия всегда победит твою деревенскую стряпню! Всегда!

Она тяжело дышала, ожидая моей реакции. Ждала криков, злости, слёз. Ждала моего унижения.

А я просто смотрел на эту шумную женщину в кривом колпаке. И мне не было обидно. Мне стало её немного жаль.

Я улыбнулся. Спокойно и чуть устало. А потом поднял руки и начал медленно, размеренно ей хлопать.

Это сбило её с толку лучше любой ругани. Она замолчала и уставилась на меня с открытым ртом. В глазах плескалось чистое непонимание.

Я перестал хлопать и, не сказав ни слова, обошёл её. Мимо её глупой короны и жалкого приза.

Я подошёл прямо к Петру Семёновичу. Старый мастер с нескрываемым презрением смотрел на этот балаган. Я молча протянул ему руку. Он посмотрел на меня, потом на мою ладонь, и в его суровых глазах мелькнул огонёк уважения. Он крепко, по-мужски, пожал её. Этот простой жест стоил в тысячу раз больше, чем все их золотые половники.

На фоне визжащей Антонины, которую уже осыпали дождём из золотого конфетти, моё спокойствие и это рукопожатие выглядели как настоящая, тихая победа.

Пусть забирает свой колпак.

Я проиграл в их дурацком шоу. Но я победил в глазах простых людей.

* * *

Мы со Светланой нырнули за кулисы, подальше от сцены, где продолжался этот цирк с призами и дурацкими улыбками. Тут воняло пылью и пролитым пивом. Всё веселье осталось за тяжёлой бархатной шторой, откуда доносился глухой гул, будто из другого мира.

Свету прямо трясло от злости. Она не орала, просто сверлила взглядом стену и сжимала кулаки так, что костяшки побелели.

– Уроды, – прошипела она. – Просто продажные трусливые уроды. Вся студия гудела, все же всё поняли. И всё равно… отдали победу этой… этой корове накрашенной. Я сейчас пойду к их директору. Я ему такое устрою!

Она дёрнулась было, готовая нестись в бой, но я спокойно поймал её за плечо.

– Света, постой. Не надо. Успокойся.

– Как это не надо⁈ – в голосе зазвенели слёзы. – Игорь, это же обман! Ты должен был победить! Ты! Я же видела, как люди смотрели!

– А я и победил, – ответил я тихо. – Неужели не поняла?

Она замерла и уставилась на меня, будто я свихнулся.

– Я победил не тогда, когда жюри хвалило мою свинину, а когда зрители в зале начали орать «Позор!». Когда они освистали их решение. Вот это, Света, и есть настоящая победа. А всё остальное… – я махнул рукой в сторону сцены, откуда донёсся особенно мерзкий визг победительницы. – Это просто цирк. Пусть заберут свой золотой половник. Нам он не нужен.

Говоря это, я косился на тени в конце коридора. Я ждал. И точно – из-за поворота выскочил пузатый мужичок в дорогом, но помятом костюме. Директор канала. Физиономия у него была такая, словно он съел лимон.

– Господин Белославов, Светлана, – пролепетал он виновато. – Я… это… хочу извиниться за… ну, за этот фарс.

Света хотела было что-то съязвить, но я незаметно сжал её локоть. Она только фыркнула.

– Понимаете, жюри… были, так сказать, инструкции, – он беспомощно развёл руками. – Но зрители! И я, чёрт возьми! Мы-то свой выбор сделали.

Он подошёл ближе и зашептал:

– А тот скандал, что устроила эта ваша Зубова… это же просто подарок! Она своими воплями только подтвердила, кто тут настоящий повар, а кто – базарная торговка!

Он нервно оглянулся.

– Послушайте, Игорь, – он посмотрел мне в глаза, и там уже не было вины, только деловой интерес. – Забудьте про этот конкурс. Настоящее шоу мы начнём сейчас. Контракт на нашу новую программу, «Империя Вкуса», – ваш.

Я молчал, давая ему высказаться.

– Мы хотим вас! – горячо продолжал он. – Прайм-тайм. Лучшую студию. Делайте что хотите! Эта… победительница… через неделю о ней никто и не вспомнит. А вы… вы получите всё. Миллионы зрителей, настоящую славу!

Он не врал. В его глазках блестел азарт дельца, который учуял запах больших денег. И этими деньгами пахло от меня.

Он протянул мне кожаную папку.

– Черновик контракта. Изучите. Завтра мои юристы ждут звонка.

Я спокойно взял папку. Тяжёлая. Внутри не было ни радости, ни восторга. Просто удовлетворение. Словно я долго собирал какой-то механизм, и вот последняя деталь встала на место. Щёлк. Я всё это рассчитал. Это и был мой план.

Я посмотрел на Свету. Её злость прошла. На лице расцветала лисья улыбка. Она тоже всё поняла.

– Хорошо, господин…

– Увалов, – хмыкнул он и подтянулся, оказалось, что он довольно крепкий человек, если не сутулится. – В общем, жду вашего ответа, Игорь. И надеюсь, что он не заставит себя долго ждать.

– Я вас понял, господин Увалов, – кивнул я.

На том мы и попрощались.

– Ах ты, хитрюга, – протянула Света и легонько ударила меня кулачком в плечо. – Разыграл партию, как по нотам. Мог бы хоть предупредить.

– Честно говоря, – я с ухмылкой посмотрел ей в глаза, – по большей части это была импровизация. Так что я не мог ни о чём предупредить, так как не знал, что мне уготовил тот или иной день.

– То есть… – она недоверчиво прищурилась, а потом махнула рукой и тихо рассмеялась. – Хорошо, сделаю вид, что ты обычный повар и просто делал свою работу. Но! – женщина вскинула указательный палец. – У нас осталось незавершённое дело.

– Какое?

– Мы должны отпраздновать твоё серебро!

* * *

Нам подогнали машину. Светлана запрыгнула в салон следом за мной. Её до сих пор потряхивало от возбуждения.

– Ты видел⁈ Видел⁈ – она тараторила, а её глаза горели. – Мне только что скинули цифры, мы взорвали эфир! Это бомба, Игорь!

Я молча смотрел в окно. Пейзажи города плыли мимо, и ему не было никакого дела до наших телевизионных войн. Светлана радовалась, и она была на вершине мира. А я… я просто устал.

– Она заслужила, – тихо сказал я, глядя на витрины. – Ты бы видела её лицо, когда мой булгур похвалили. Такое не сыграешь.

– Да плевать на её лицо! – отмахнулась Светлана. – Главное, что теперь все козыри у нас! Директор канала готов обсуждать контракт практически на любых условиях!

Я кивнул. Именно так всё и должно было быть.

* * *

В номере я первым делом стянул с шеи галстук. Шёлковая удавка, давившая весь вечер. Плюхнулся в кресло, закрыл глаза. Как же тихо. После нескольких часов этого балагана – просто оглушительная тишина.

– Шеф!

Я аж подпрыгнул. Из-под кровати выскользнул Рат. Усы дёргаются, чёрные глазки тревожно блестят.

– Что такое? – я тут же напрягся. Рат зря панику не поднимает.

– Чужие были, – пропищал он, забираясь ко мне на колени. Его тельце мелко дрожало. – Я в вентиляции сидел. Двое. Тихие, как тени. Не то что те быки Алиева. Этих я почти не слышал.

– Вещи перерыли? Что-то искали?

– В том-то и дело, что нет! – Рат нервно почесал лапкой за ухом. – Зашли. Положили кое-что на кровать. И ушли. Тихо-тихо. Запаха почти не осталось. Профи.

Я медленно встал и подошёл к кровати.

На белом покрывале лежал тёмно-синий конверт. Бумага плотная, бархатистая. Никаких надписей. Но от одного вида было понятно – это что-то серьёзное. Дорогая штучка, не чета аляповатой роскоши Алиевых.

Я осторожно вскрыл его. Внутри – одна-единственная карточка. Каллиграфический почерк, каждая буква выведена твёрдой рукой:

«Господин Белославов, поздравляем с блестящим выступлением. У нас с Вами больше общего, чем Вы думаете. Будем рады видеть Вас завтра в полдень для беседы. Адрес прилагается. Мы можем рассказать то, чего Вы так и не узнали о своём отце».

Отец.

Знали, куда бить. Это был вызов. Похоже, в игру вступил кто-то третий. Тихий, неизвестный и, судя по всему, очень сильный.

– Рат, – я повернулся к крысу. – Сможешь узнать, кто это?

– Я уже разослал весточку своим! – пискнул он. – Но столичные крысы – те ещё снобы. Ждут обещанного пира, шеф. Того самого, что ты сулил за информацию о Яровом.

Я усмехнулся. Честная сделка.

– Будет им пир. Такой, что на всю жизнь запомнят. Но сначала – работа.

В этот момент завибрировал телефон. Видеозвонок. На экране возник шумный и счастливый хаос из «Очага».

Настя, красная от радости, пыталась всех перекричать. Рядом с ней сияла Даша. За их спинами маячил огромный Степан с плакатом «ИГОРЬ – НАРОДНЫЙ ЧЕМПИОН!». Вовчик восторженно махал рукой.

– Игорь! Мы видели! – кричала Настя. – Они козлы! Жюри купленное! Ты был лучше всех! Мы так гордимся!

– Да я бы этой судье её шляпу скормил! – прогудел на заднем плане Степан.

Я смотрел на их родные, злые, счастливые лица, и почувствовал, как напряжение отпускает. Вот оно. Вот ради чего всё это. Не контракты и рейтинги. А эти люди. Моя семья.

Я улыбнулся.

– Ребята, тихо. Всё в порядке. Не кипятитесь.

За столом на миг стало тише.

– Приз забрала она, – сказал я, выдержав паузу. – А я забрал контракт. На своё собственное шоу. На главном губернском канале.

Секундная тишина взорвалась таким рёвом, что динамики захрипели. Они кричали, обнимались, прыгали. Мне показалось, или Степан от радости и правда сломал стол?

* * *

Я не успел закончить разговор с «Очагом», как телефон снова загудел. Вероника Зефирова. Аптекарша, травница, ведьма… Чёрт её разберёт, кто она такая.

– Поздравляю с самым громким вторым местом в истории Империи, господин Белославов, – промурлыкала она в трубку. Её голос, как всегда, был вкрадчивым и немного ядовитым. – Я видела лицо графа Ярового, когда тебя показывали крупным планом. Он выглядел… расстроенным.

В голосе слышалась откровенная насмешка.

– Когда вернёшься в Зареченск, жду у себя. Но не в аптеке, – она выдержала короткую паузу. – А в лаборатории. Есть пара идей для наших… «экспериментов». Твоя кровь после столичного стресса должна быть особенно интересной.

По спине пробежал холодок. Жутковатая женщина. Но полезная.

– Непременно зайду, Вероника. Спасибо.

Я повесил трубку. Не успел телефон коснуться кровати, как зажужжал снова. Саша Дода. Настя была права насчёт гарема.

– Ну что, мой непризнанный гений? – её голос прозвучал игриво, но с явными нотками собственницы. – Мне тут нашептали, что ты всех уделал, даже не победив. Хорошая работа.

– Стараюсь, – усмехнулся я. – Птичка, случайно, не твой дядя?

Саша рассмеялась.

– Дядя в восторге. Но сейчас не о нём. Возвращайся скорее, а то десерт, который я для тебя приготовила, остынет. А ты ведь не любишь холодные десерты?

Какой откровенный флирт.

– Не люблю, – подтвердил я. – Постараюсь.

Да уж, дамы не любили ходить вокруг да около. Прямолинейность, от которой в моём прошлом мире все давно отвыкли.

Я вырубил звук на телефоне и швырнул его на кровать. Десять минут тишины, это всё, о чём я просил. Но, видимо, не судьба.

В дверь уверенно постучали. Я нахмурился и пошёл открывать.

И на миг опешил.

На пороге стояла Света. Только это была не та Светлана, которую я знал. Не «акула пера» в строгом костюме-броне. Передо мной стояла женщина.

Тёмно-изумрудное платье обнимало её фигуру так, что я невольно сглотнул. Волосы, обычно стянутые в жёсткий пучок, теперь свободными локонами падали на плечи. Ярко-красная помада и всё тот же азартный блеск в глазах. Словно она только что сошла с обложки модного журнала, а не носилась три дня по съёмочной площадке.

Она грациозно оперлась о косяк и смерила меня весёлым, оценивающим взглядом.

– Ну что, победитель, готов отпраздновать своё сокрушительное поражение?

Её голос стал ниже, бархатнее, без привычных командных ноток.

Я нашёл в себе силы ответить:

– Так это не было шуткой?

Светлана рассмеялась.

– Стрежнев не прощает тех, кто сидит в номере после такого шоу, – сказала она, подмигнув. – Город ждёт своих героев. Или антигероев, что ещё интереснее. Пойдём, выпьем за наш контракт. За счёт заведения. Я договорилась.

Я глянул через плечо на унылый гостиничный номер. Потом снова на неё.

Выбор, как говорится, был очевиден. Вечер обещал быть интересным.

* * *

Мы не поехали в пафосный ресторан с белыми скатертями и официантами, похожими на пингвинов. Вместо этого Светлана притащила меня в галерею современного искусства.

Здоровенный зал с голыми кирпичными стенами и высоченными потолками. Арт-объекты были, скажем так, на любителя. В углу громоздилась куча ржавых труб под гордым названием «Плач мегаполиса». На стене в замедленной съёмке моргал чей-то гигантский глаз. А посреди зала – стеклянный куб, набитый старыми газетами.