Текст книги "Имперский повар 4 (СИ)"

Автор книги: Сергей Карелин

Соавторы: Вадим Фарг
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

Глава 22

Стрежнев встретил меня туманом, но здесь он пах совсем иначе. Не рекой и сырой землёй, а деньгами, выхлопами дорогих тачек и вечной спешкой. Город-муравейник, которому плевать на погоду и на тебя.

Я только успел швырнуть чемодан на пол, а рука уже сама потянулась к телефону. Надо ковать железо, пока горячо, а вопрос с рестораном свербил в мозгу, не давая покоя.

– Господин Печорин, добрый день. Это Белославов, – начал я без долгих расшаркиваний. – Хотел бы узнать, как там дела с нашим помещением?

В трубке послышался вкрадчивый, будто смазанный маслом голос. Такие бывают у людей, которые умеют говорить «нет» сотней разных способов, ни разу не произнеся этого слова.

– А, Игорь, как я рад вас слышать! Да-да, конечно. Мы работаем над вашим вопросом, рук не покладаем. Но вы же знаете нашу бюрократическую машину… она нетороплива. Появились, кхм, небольшие трудности с согласованием в архитектурном отделе. Пустяки, всего лишь формальности. Думаю, сегодня-завтра я всё решу и немедленно вам сообщу.

Я сжал зубы. «Трудности». «Формальности». «Завтра». Этот язык я понимал без переводчика в любом из миров. Он означал одно: «Иди-ка ты лесом, парень».

– Большое спасибо, господин Печорин. Буду с нетерпением ждать вашего звонка, – вежливо выдавил я и сбросил вызов.

Мрачное лицо, уставившееся на меня с тёмного экрана телефона, принадлежало Игорю. Моё, Арсения, уже давно научилось не показывать эмоций по таким пустякам.

– Трудности… – прошипел я в тишину номера. – Языком чесать – не мешки ворочать.

С книжной полки, забитой пыльными книгами с гербами на корешках, раздался тихий писк. Из-за толстенной книги с названием «История налогообложения в Российской Империи» показалась крысиная морда. Рат сидел и деловито умывался, будто находился не в дорогой гостинице, а в своём родном подвале.

– А может, это и к лучшему, шеф, – пропищал он, не отрываясь от умывания. – Ты всё время куда-то несёшься, как ошпаренный. А хорошие дела, как и хороший сыр, спешки не любят. Иногда надо просто подождать.

Я удивлённо на него посмотрел. Крыс сидел, скрестив лапки на животе, и смотрел на меня своими глазками-бусинками с видом мудреца, познавшего жизнь.

– Ты иногда рассуждаешь, как старый философ, а не как грызун, который только и думает, где бы сыра своровать, – хмыкнул я.

Рат фыркнул, отчего его усы смешно дёрнулись.

– Долго поживёшь в подвалах – нахватаешься всякого. Там столько умных мыслей в бумагах, что они прямо в воздухе витают. И да, – он облизнулся, – сыр тоже помогает думать. Особенно тот, с плесенью. От него мысли становятся… глубже. Кстати, о еде. В этом твоём холодильнике ничего вкусного нет? Дорога была длинная, я проголодался.

Я не успел и придумать, чем откупиться от хвостатого гурмана, как дверь в мой номер распахнулась с такой силой, что чуть не слетела с петель. Без стука, разумеется. На пороге стояла Света. Выглядела она так, будто только что сошла с обложки модного журнала: идеальная причёска, дорогой костюм и улыбка, от которой веяло деловой хваткой. Энергии в ней было столько, что, казалось, сейчас лампочки в коридоре замигают.

– Приехал!

Рат только пискнул и тут же исчез за книжной полкой.

Не успел я и слова сказать, как Света подлетела ко мне. Холодные ладони легли на щёки, а в следующую секунду её губы уже были на моих. Это был не совсем поцелуй, а скорее… утверждение факта. Быстрый, властный, подобный печати на договоре.

Я застыл. Мой сорокалетний мозг пытался проанализировать ситуацию: это было приветствие, аванс или просто способ сбить меня с толку? А молодое тело Игоря, не обременённое таким анализом, просто зависло, ощущая на губах сладковатый привкус дорогой помады.

Света тут же отстранилась, не давая мне прийти в себя, и мёртвой хваткой вцепилась в мою руку.

– Всё, нет времени объяснять! – затараторила она, таща меня к выходу. – Нас ждут на студии! Увалов уже на ушах стоит, он нашёл спонсоров! Ювелиры какие-то, хотят свой логотип на твой фартук. Я сказала, что мы подумаем. Все хотят с тобой познакомиться! Пошли, пошли!

– Света, постой, – я еле успевал за ней, пытаясь на ходу накинуть пальто. – Я только с поезда, дай хоть отдышаться…

– На пенсии отдохнёшь! – бросила она, уже выволакивая меня в коридор. – Скоро премьера! Ты теперь не повар, а звезда! И звезда должна сиять, а не прятаться по номерам!

Меня волокли по коридору, как безвольный мешок. Этот ураган по имени Света, кажется, не собирался считаться с моими планами на спокойную подготовку.

Этот вихрь в дорогом костюме промчал меня через холл гостиницы и буквально запихнул в чёрный автомобиль с гербом телеканала. Только оказавшись на мягком кожаном сиденье, я смог перевести дух.

– Ты хотя бы предупреждай, когда собираешься меня поцеловать, – проворчал я, поправляя воротник.

Света, усевшись рядом, только фыркнула.

– А где интрига? Зритель любит, когда всё происходит внезапно! – она подмигнула. – Считай, это была репетиция. Когда станешь звездой, тебя все целовать будут. И не всегда в щёчку.

Я хмыкнул. Так себе перспектива.

* * *

Внутри телецентра всё было залито холодным светом. Люди носились туда-сюда с озабоченными лицами, что-то кричали в телефоны, таскали штативы и коробки. Типичная телевизионная суета.

– Ну, вот мы и дома, – торжественно объявила Света, когда мы остановились посреди гудящего коридора.

Не успел я ничего ответить, как к нам уже спешил Увалов. Увидев нас, его лицо расплылось в широченной улыбке. Такой улыбаются, когда видят не человека, а ходячий мешок с деньгами.

– Игорь! Наконец-то! А мы тебя уже заждались! – прогремел он, протягивая мне руку.

Рядом с ним суетился продюсер. Он тоже пожал мне руку и затараторил про рейтинги, эфирную сетку и ожидания зрителей. Я почти не слушал, осматриваясь.

Я поймал на себе несколько взглядов. Техники, остановившиеся в коридоре. Девчонки-секретарши, выглядывающие из-за стоек. В их глазах было любопытство и ожидание. Здесь я был не только поваром из Зареченска. А ещё их новым большим проектом.

– Пойдём в мой кабинет, обсудим детали, – Увалов по-хозяйски положил мне руку на плечо. – Студия готова, декораторы постарались, ты будешь в восторге. Но есть один… нюанс.

Ну вот, началось. То самое слово, с которого всегда начинаются проблемы.

– Какой же? – спросил я как можно спокойнее.

Увалов на секунду замялся и посмотрел на Свету, будто ища поддержки.

– Понимаешь, Игорь… Твой проект привлёк внимание очень серьёзных людей, – начал он издалека. – Спонсоров. Они готовы вложить в шоу очень большие деньги.

– И что им нужно взамен? – уточнил я.

Увалов нервно усмехнулся.

– Они хотят… небольшую интеграцию. Логотип на твоём фартуке. Пара слов о том, какие у них замечательные… украшения.

Ювелиры. Точно, как Света и говорила. Я представил, как стою у плиты в фартуке с вышитым бриллиантом и рассуждаю, как их серёжки подчёркивают цвет бульона. Сорокалетний Арсений внутри меня тихо застонал.

– Господин Увалов, – я остановился и посмотрел ему прямо в глаза. – Мы же шоу про еду делаем. Про настоящую. В нём не будет никаких магических порошков и уж тем более рекламы побрякушек. Если ваши спонсоры хотят, чтобы я готовил в их колье, я, конечно, могу. Но блюдо им вряд ли понравится.

В коридоре стало тихо. Продюсер рядом со мной побледнел. Света смотрела с нескрываемым восторгом. А Увалов… Увалов вдруг снова улыбнулся. Но на этот раз как-то по-другому. Искренне.

– Я так и знал, что ты это скажешь, – прогудел он. – Потому и назвал это «нюансом». Не беспокойся, Игорь. Никаких побрякушек в кадре не будет. Я им уже всё объяснил. Пойдём, я покажу тебе твою новую кухню. Твою арену.

* * *

Мы вошли в огромную телестудию. Я невольно присвистнул. Это было то самое место, где я участвовал в конкурсе, только сейчас всё выглядело совсем по-другому. Никаких дурацких плакатов и разноцветных флажков. Только стильные декорации из тёмного дерева и металла. В центре, на небольшом возвышении, блестел сталью кухонный стол. Камеры на длинных кранах застыли в тишине, похожие на сонных жирафов.

– Ну, как тебе? – Увалов широко развёл руками, будто хвастался своим домом. – Мы постарались. Лучший свет, лучшие камеры. Всё для лучшего повара Империи.

– Неплохо, – кивнул я. – Жить можно.

Мой внутренний сорокалетний мужик уже прикидывал, куда поставить оператора, чтобы не мешался, и как направить свет, чтобы еда в кадре выглядела аппетитно. А тело двадцатидвухлетнего Игоря просто с глупым видом глазело на всю эту красоту.

– А вот, кстати, и наши спонсоры, – Увалов кивнул в сторону. У кухонного стола стояла пара.

Я приготовился увидеть каких-нибудь пузатых купчин с золотыми цепями на шеях, но сильно ошибся. Передо мной стояли мужчина и женщина лет сорока пяти. Одеты они были дорого, но неброско. От них веяло не столько деньгами, сколько спокойной уверенностью. Той самой, которая бывает у людей, которым не нужно никому ничего доказывать.

– Игорь, разрешите представить, – засуетился Увалов. – Барон Александр Бестужев и его супруга, баронесса Анна.

Я лишь слегка кивнул. Значит, и аристократы подтянулись. Поглядим.

Барон шагнул вперёд и протянул мне руку. Рукопожатие оказалось на удивление крепким, мужским. И смотрел он прямо, без всякого высокомерия.

– Рад знакомству, молодой человек, – просто сказал он. – Мы с женой в восторге от вашего… подхода. То, что вы устроили в Зареченске, это сильно.

Его жена, красивая женщина с умными глазами, тепло улыбнулась.

– Муж хочет сказать, что благодаря вашим рецептам он впервые за много лет нормально позавтракал.

Барон тихо, но искренне рассмеялся.

– И это тоже.

Я смотрел на них, и что-то в голове не сходилось. Вся эта вежливость, спонсорство, улыбки… Слишком хорошо, чтобы быть правдой. Мой цинизм, заработанный годами на московских кухнях, требовал ответов.

– Ваше Благородие, – начал я, глядя барону в глаза. – Скажу прямо. Вы занимаетесь ювелиркой, а я – жареной курицей. Какого чёрта вам это сдалось?

Увалов рядом крякнул, будто подавился. А вот Света, наоборот, вся подобралась, ловя каждое слово.

Барон Бестужев даже не подумал обидеться. Он снова усмехнулся, но теперь в его глазах появился деловой огонёк.

– Хороший вопрос, Игорь. Прямой, как и вы сами. Отвечу так же. Когда Семён прибежал ко мне с идеей этого шоу, я тоже удивился. Но потом навёл справки.

Он сделал паузу.

– Ведь крупные пищевые компании к вам не обращались и не предлагали свои услуги. Правильно?

Я кивнул.

– Вот именно. Они боятся, – продолжил барон. – Одни должны денег графу Яровому и шагу без него не ступят. Другие просто не понимают, что вы делаете. Они привыкли толкать людям дешёвый магический порошок в пакетиках. Быстро и выгодно. А вы им предлагаете… еду. Настоящую. Для них это непонятно, а значит – рискованно.

– А для вас, значит, не рискованно? – уточнил я.

– Ещё как! – хмыкнул он. – Но я, в отличие от них, вижу не только риски, но и прибыль. Вы не только еду готовите, Игорь. Вы ломаете весь рынок. Возвращаете людям то, о чём они давно забыли, – настоящий вкус. А это, молодой человек, дорогого стоит. Это золотая жила. Я всегда считал, что в такие дела нужно вкладываться на самом старте.

Он мне подмигнул.

– К тому же, – добавила баронесса с хитрой улыбкой, – смотреть, как вы ставите на место самодовольных дураков, – это отдельное удовольствие. Мы готовы за это платить. Считайте это нашей маленькой прихотью.

Да, да, да, где-то я уже слышал подобные речи. Ах да, от той самой «Гильдии Честного Вкуса» или как их там? Не их ли вы засланые казачки?

Я молчал. Эти Бестужевы были совсем иными аристократами. Те же Алиевы – просто мешки с деньгами, которые лезли в глаза из каждой складки своих шёлковых халатов. А эти играли тоньше. Не пугали, не пытались сорить деньгами. Предлагали договориться.

Баронесса шагнула ко мне. Пахнуло духами – дорого, но не резко.

– Вы уж простите, что мы о деньгах, – улыбнулась она. Голос у неё был мягкий, совсем не такой, как я ждал от аристократки. Никакого высокомерия. – Но считаю, что честные ответ всегда лучше приторной лжи. Однако есть ещё кое-что, Игорь. Мы видели тот конкурс.

Она махнула рукой в сторону студии, где ещё витал призрак недавнего цирка.

– Вокруг были одни фокусы. Огоньки, дым, какая-то магия… Фальшивые улыбки и еда с запахом химии. А потом вышли вы и просто начали готовить. Без всей этой чепухи. Взяли мясо, овощи и сделали из них… еду. Нормальную, живую еду. И это было единственное настоящее, что там вообще было.

Я смотрел на неё и молчал. Даже мой внутренний циник не нашёлся, что ответить. Я к лести привык, но это было не то. Она, чёрт возьми, поняла. Поняла, что именно я хотел показать.

Барон усмехнулся, кладя руку на плечо жене.

– Анна у нас романтик. А я скажу проще. Вся нынешняя кулинария – это гора мусора из магических порошков. А вы, Игорь… – он запнулся, подбирая слова, – Вы – это золотой самородок в этой куче. А мы как раз те люди, кто знает, что с таким золотом делать и сколько оно на самом деле стоит.

В его глазах я видел не шутку, а холодный расчёт. Он смотрел на меня, как на породистого жеребца перед скачками.

– Мы хотим поставить на вас, – закончил он. – И это не добрый поступок. Это просто бизнес. Мы вкладываемся сейчас, чтобы потом снять все сливки.

Тут же встрял Увалов, который до этого стоял и молчал.

– Игорь, я всё подтверждаю! – затараторил он. – Были и другие желающие, но я им отказал! Я Бестужевых давно знаю, их деньги честные. Ни бандитов, ни мутных дел. С ними надёжно.

Я посмотрел на них троих. Директор, которому нужно было развивать канал. Аристократы, которые увидели во мне выгодное вложение. Картина ясна. Это целый союз. И, похоже, очень сильный.

Я протянул руку барону.

– Хорошо. Я в деле. Только одно условие: фартук я выбираю сам. И без всяких побрякушек.

Бестужев крепко стиснул мою руку. На его лице промелькнуло неподдельное облегчение.

– Договорились, – гулко ответил он. – Никаких побрякушек. Только чистый талант.

Мы пожали руки, и на этом официальная часть закончилась. Барон с баронессой тут же отошли к Увалову, и вся троица начала что-то вполголоса обсуждать, то и дело поглядывая в мою сторону. Света, стоявшая рядом с ними, не сводила с меня горящих глаз, быстро-быстро печатая что-то в телефоне. Наверное, уже придумывала броский заголовок для статьи.

Я оставил их и шагнул вперёд, на залитую светом площадку, которая должна была стать моей кухней.

Моя рука сама легла на холодную сталь столешницы. Гладкая, без единой царапины. Хорошо. Я огляделся. Они и правда неплохо подготовились: убрали всё лишнее, оставив по центру большой стол-остров. Это правильно, так всем будет лучше видно, что я делаю. Никаких тёмных углов и суеты за спиной. Только я, продукты и огонь.

Но кое-что всё-таки резануло глаз.

Я поднял голову и посмотрел на камеры, застывшие где-то под потолком.

– Эй, парни, кто на камерах! – крикнул я. Голос в тишине павильона прозвучал неожиданно громко.

Из-за техники высунулись две удивлённые физиономии. Один мужичок постарше, с усами, второй совсем молодой.

– Да-да, я к вам, – сказал я уже спокойнее. – Спуститесь на минутку.

Операторы переглянулись, но нехотя спрыгнули со своих помостов и подошли ближе, с опаской поглядывая на меня. Видимо, привыкли, что на них обычно только кричат.

– Вы, – я кивнул усатому. – Будете снимать общий план. Встаньте вот здесь, сбоку от стола. Так в кадр попадёт и плита, и я.

– Но тогда ваше лицо будет сбоку, – возразил он.

– А на моё лицо и не надо смотреть, – пожал я плечами. – Ваша работа – показывать, как я готовлю. Люди должны видеть руки и сковородку, а не мою физиономию. Ясно?

Усатый удивлённо моргнул и кивнул.

– Теперь вы, – повернулся я к молодому. – У вас будет крупный план. Опускайте камеру ниже, почти на уровень стола. Мне нужно, чтобы зритель мог рассмотреть, как я режу лук, понимаете? Нужен эффект присутствия. Справитесь?

Парень посмотрел на меня как на идиота, потом перевёл взгляд на старшего коллегу. Тот лишь неопределённо махнул рукой, мол, делай, что говорят.

– Сделаем, – буркнул парень и пошёл к своему штативу.

Я мельком взглянул на Бестужевых. Они стояли молча, но наблюдали за происходящим с живейшим интересом. Кажется, моё маленькое шоу им даже нравилось.

Операторы уже возились с камерами, переставляя их на указанные мной точки.

– Свет! – крикнул я в темноту павильона. – Где тут у вас световик?

Из тени вышел худощавый парень в очках.

– Я осветитель.

– Прекрасно. Верхний свет глушите, он делает картинку плоской и даёт блики. Оставьте только два боковых прожектора. Нужен мягкий и тёплый свет. Еда должна выглядеть живой, а не музейным экспонатом.

Парень посмотрел на меня с каким-то уважением, коротко кивнул и убежал отдавать распоряжения.

Вокруг забегали люди, выполняя мои команды. Увалов что-то восторженно шептал барону на ухо, а Света широко и открыто улыбалась.

Через пару минут суета в студии улеглась. Световики погасили лишние лампы, операторы растащили камеры по углам, и я, наконец, смог заняться главным – своей новой кухней.

Духовой шкаф. Блестит, как новенький. Но блеск меня не обманет. Я открыл тяжёлую дверцу, пошатал решётку – сидит крепко. Потом включил, выставив двести градусов. Надо засечь, как быстро он наберёт жар и не врёт ли датчик.

Света ходила за мной по пятам, словно приклеенная, и строчила что-то в своём телефоне. Она молчала, только пальцы быстро стучали по экрану, будто она конспектировала каждое моё движение.

– Холодильник, – бросил я через плечо.

Продюсер подскочил и распахнул передо мной дверцу. Полки расположены неудобно, но жить можно.

Я перешёл к плите. По очереди включил все конфорки, вглядываясь в огонь. Пламя должно быть ровным и синим. Одна из горелок плевалась жёлтыми языками.

– Вот эту отрегулируйте, – ткнул я в неё пальцем. – Давление ни к чёрту.

Рядом на крючках висели сковородки. Сверкающие, новенькие и абсолютно бесполезные. Я взял одну, взвесил на руке. Лёгкая, как игрушечная. Постучал ногтем по дну – звук вышел тонкий, жестяной.

– Мусор, – я с отвращением повесил её обратно. – Дно тонкое, как фольга. На такой любая поджарка сгорит за секунду. Нужны нормальные с толстым дном.

Оставались ножи в красивой деревянной подставке. Я вытащил самый большой – поварской. Рукоятка неудобно легла в ладонь, лезвие тянуло вниз, баланс был никудышный. Я попробовал рассечь воздух – вышло криво и неуверенно.

– Тоже в помойку, – я воткнул нож обратно. – Возьму свои. А этим даже хлеб резать не стану.

Света, которая всё это время что-то писала, наконец, подняла на меня удивлённые глаза.

– Ты всё проверяешь так, словно пилот – самолёт перед вылетом, – сказала она.

Я обернулся.

– Плохая сковородка – это как неисправный двигатель, Света, – ответил я, вытирая руки о тряпку, которую уже успел найти. – Если у меня в прямом эфире сгорит лук из-за этого барахла, это будет катастрофа. А я катастрофы не люблю. Особенно свои.

Глава 23

После подготовки мы снова оказались в кабинете Увалова. Тут же были и Бестужевы, муж и жена. В отличие от нас, они сидели совершенно спокойно и расслабленно. Сразу видно – хозяева жизни.

– Ну что, господа, – бодро сказал Увалов, наливая чай. – С техникой разобрались, теперь давайте о приятном. О рекламе!

Барон отодвинул чашку и выложил на стол тонкую папку.

– Я тут прикинул, – сказал он. – Нам нужно, чтобы нашу рекламу увидели все. Так что предлагаю наш логотип лепить везде. На фартук Игоря, конечно. На ручки ножей. На доски. На тарелки. И чтобы каждые пять минут в углу экрана выскакивал наш знак. Пусть запоминают, кто платит за это шоу.

Увалов слушал и кивал так усердно, будто голова у него на пружинке. Света тоже выглядела довольной. Больше рекламы – больше денег, всё просто.

Я дождался, пока он закончит, и отхлебнул уже остывший чай. Все уставились на меня. Ждали, что я скажу. Я поставил чашку.

– Господин барон, – начал я как можно спокойнее. – Я всё понимаю, вы вложили деньги и хотите отдачи. Но так это не сработает.

В кабинете стало тихо. Улыбка медленно сползла с лица Увалова. Света застыла, удивлённо глядя на меня. Только Бестужевы остались невозмутимы. Барон лишь слегка приподнял бровь.

– Вот как? – спросил он. – Любопытно. Объяснитесь, молодой человек.

– Люди от этого устали, – сказал я, глядя прямо на него. – Устали от криков, от рекламы из каждого утюга, от этих ваших волшебных порошков, которые им суют под нос. Моё шоу называется «Очаг». Очаг – это тепло и покой. Это место, где тебе не пытаются что-то впарить. Если мы всё завешаем вашими логотипами, люди просто разозлятся. Они поймут, что их опять дурят, просто подсунули рекламу под видом чего-то хорошего.

Я сделал паузу, чтобы они успели обдумать мои слова.

– Давайте сделаем по-другому, – предложил я. – Не надо тыкать людям в лицо вашим брендом. Пусть он будет просто… рядом. Повесим на стену сзади один большой логотип. Красивый, вышитый. Чтобы он смотрелся как украшение, а не как реклама. И ещё один маленький можно прилепить на угол моего стола. Камера иногда будет его захватывать, когда снимает руки. И хватит.

– И вы думаете, этого хватит? – спросила баронесса. Голос у неё был тихий, но такой, что все прислушались.

– Вполне, – кивнул я. – Мы не будем орать: «Покупайте!». Мы просто покажем качество. Надёжность. Хороший вкус. И ваш бренд будет стоять рядом со всем этим. Люди это запомнят лучше, чем навязчивую рекламу. Поверьте мне, так будет больше толку.

В кабинете опять замолчали. Я увидел, как у барона блеснули глаза. Он смотрел на меня уже не как на поварёнка, а как-то по-другому. С интересом.

– Чёрт побери! – вдруг рассмеялся барон и хлопнул ладонью по столу. – Семён, а парень-то у тебя с головой! Я думал, он только готовить умеет!

Он глянул на жену, и та чуть заметно улыбнулась в ответ.

– Мне нравится, – уже серьёзно сказал барон. – В этом что-то есть. Делаем, как говорит Игорь. Два, или нет, всё же, четыре логотипа. Ни больше, ни меньше. Но сделайте их идеально!

Увалов шумно выдохнул с облегчением. Света смотрела на меня во все глаза и что-то быстро строчила в телефоне. Похоже, у неё появился новый крутой поворот для статьи.

А я просто откинулся на спинку кресла. Что ж, первый раунд в столице остался за мной.

* * *

Машина ехала по вечерним улицам Стрежнева. Мимо мелькали витрины, вывески, люди в дорогих пальто.

Я откинулся на мягкое сиденье и прикрыл глаза. Длинный денёк. Слишком много пустых разговоров и фальшивых улыбок. Сидящая рядом Света молчала, но я кожей чувствовал её любопытные взгляды. Пытается понять, что у меня в голове? Ну-ну. Я и сам не всегда был уверен.

– Остановите тут, – я кивнул водителю на зелёный крест аптеки в тёмном переулке.

Машина встала.

– Заболел? – тут же встрепенулась Света, отрываясь от своего телефона. – Что-то не так? Ты бледный какой-то.

– Всё в порядке, – я усмехнулся. – За ингредиентами заскочил. Для будущего представления.

Я вылез из машины. Света поколебалась, но тут же вылезла за мной. Журналистское любопытство, видимо, не даёт ей покоя.

За прилавком скучал пожилой фармацевт в очках. Он оторвался от газеты и недовольно уставился на нас.

Я проигнорировал витрины с таблетками и сразу пошёл в дальний угол, к полкам с разными склянками и пучками сушёных трав.

Света, сгорая от любопытства, семенила следом.

– Ты что, и в травах разбираешься? – прошептала она.

– Ты только сейчас поняла или прикалываешься? – буркнул я, разглядывая пыльные этикетки.

Ага, вот и оно. Маленький пузырёк с тёмной жидкостью. Этикетка гласила: «Эликсир тёмного боба. Для улучшения пищеварения». Я взял его в руки. Надо же, соевый соус здесь продают как микстуру от живота. Забавно.

Рядом в корзинке лежали скрюченные корешки. «Корень Жизнесилы. Для компрессов при болях в суставах». Имбирь. Отлично.

Я взял самый большой корень и поднёс к лицу, вдыхая знакомый пряный запах. Острый, свежий. В голове тут же завертелось: курица, лимонад, маринад… Да с ним что угодно можно сделать!

Старик за прилавком, который всё это время за мной наблюдал, нахмурился. Похоже, он решил, что я токсикоман, раз с таким удовольствием нюхаю средство от радикулита.

– Игорь, это ещё зачем? – прошептала Света, показывая пальцем на корень в моей руке. – У кого-то суставы болят?

Я повернулся к ней и только усмехнулся.

– Скоро всё увидишь. Это будет наш маленький секрет.

Я подошёл к кассе и выложил свои «лекарства». Аптекарь смерил подозрительным взглядом сначала пузырёк, потом корень, а затем и меня самого. В его глазах так и читалось: «Парень, у тебя с головой всё в порядке?».

Я молча расплатился и пошёл к выходу. Света, всё ещё ничего не понимая, поспешила за мной.

– Но это же лекарства! – не выдержала она уже на улице. – Ты что, собрался готовить из лекарств?

– Для кого-то лекарства, – ответил я, забираясь обратно в машину. – А для меня – специи.

* * *

Мы вернулись в номер. Пока я ставил на стол бумажный пакет с «лекарствами», Света с громким выдохом рухнула в кресло. Скинула туфли, вытянула гудящие ноги и блаженно прикрыла глаза. Вымотанная, но до чёртиков счастливая.

– Фух… Ну и денёк, – пробормотала она, не открывая глаз. – Но это было круто, Игорь. Просто нереально!

Она счастливо улыбнулась своим мыслям, а потом резко села, и её глаза загорелись.

– Ты видел, как на тебя смотрел этот Бестужев? Да он тебя сожрать был готов! Уже прикидывал, сколько золота с тебя можно состричь. Говорю тебе, контракт наш! Вся губернская столица будет у твоих ног! Деньги, слава… да за тебя лучшие рестораны драться будут!

Света тараторила без умолку, захлёбываясь восторгом. Передо мной сидела не хищная журналистка, а обычная девчонка, сорвавшая джекпот. Я же пропустил её тираду мимо ушей, сосредоточившись на пакете. Осторожно достал свои сокровища: пузырёк с тёмной жидкостью – соевым соусом – и кривой, уродливый корешок имбиря. Открутил крышку, понюхал. Резковато, но пойдёт.

– Света, – прервал я её фонтан эмоций. – Тормози. Рано праздновать.

Она умолкла и уставилась на меня.

– В смысле? Всё же идёт идеально!

Я провёл пальцем по шершавой кожице имбирного корня.

– Контракт подпишут, если будут рейтинги. А рейтинги появятся, только если я смогу приготовить что-то нормальное из здешних продуктов.

Я поднял на неё взгляд. В моём голосе не было ни страха, ни сомнений. Просто холодная уверенность.

– Это не шоу, Света. Это работа.

Мои слова её отрезвили. Света села прямее, а восторженная улыбка сползла с лица.

– Но… ты же сможешь? – тихо спросила она. Теперь в её голосе звучала надежда, а не азарт.

– Смогу, – кивнул я. – А теперь хватит витать в облаках. Пора работать.

Я прошёл на кухню. Пора было проверить одну мою догадку.

– А теперь смотри внимательно, – сказал я, выкладывая на стол свои трофеи из аптеки.

Света устроилась на стуле, подперев щёку рукой. Она смотрела на меня с плохо скрываемым скепсисом, будто я собирался на её глазах превращать свинец в золото, а не возиться с какой-то вонючей микстурой.

Я отыскал в шкафчике сковородку с толстым дном – повезло. Разогрел её и первым делом вскрыл пузырёк с «Эликсиром тёмного боба». В нос тут же ударил резкий, солёный запах, похожий на что-то скисшее.

– Фу, Игорь, – Света сморщила нос. – От этого запаха аж зубы сводит. Точно больницей пахнет. Ты уверен, что это можно есть?

– Пока нет, – спокойно ответил я, выливая тёмную жидкость на сковороду. Соус недовольно зашипел. – Но скоро станет можно.

Я достал свой поварской нож и быстро нашинковал «Корень Жизнесилы», превратив его в аккуратную горку стружки. Туда же отправились пара мелко порубленных зубчиков чеснока, которые я предусмотрительно прихватил с собой.

В сковородку полетел чеснок, за ним – имбирь. Следом я щедро сыпанул сахара, который нашёлся в гостиничном наборе для чая, и плеснул немного воды.

И тут началось преображение. Резкий аптечный дух стал отступать, вытесняемый свежестью имбиря и чеснока. А потом, когда сахар начал таять, смешиваясь с соусом, по комнате поплыл совершенно новый аромат – густой, сладковато-пряный, с жареными нотками. Запах был таким насыщенным, что Света невольно выпрямилась и втянула носом воздух.

– Чем… чем это пахнет? – прошептала она.

Я молча помешивал. Жидкость на глазах густела и темнела, становясь блестящей, как лак. Я убавил огонь, чтобы соус не кипел, а только лениво пыхтел, доходя до нужной кондиции.

Наконец я снял сковороду. Зачерпнул ложкой каплю тёмного соуса, подул, чтобы остудить, и попробовал. Мысленно кивнул. То, что надо. Не идеальный терияки, конечно – сахар грубоват, а соус слишком солёный, – но основа вкуса была поймана. Сладкий, солёный, острый.

– Попробуй, – протянул я ложку Свете.

Она с опаской посмотрела то на меня, то на тёмную каплю на ложке.

– Это… безопасно?

– Безопаснее, чем их котлеты с «Поцелуем Солнца», – усмехнулся я.

Света нерешительно взяла ложку и осторожно коснулась соуса кончиком языка. И замерла. Её глаза, до этого полные скепсиса, изумлённо округлились. Она попробовала ещё раз, уже смелее.

– Боже… – выдохнула она, глядя на меня во все глаза. – Что это? Это… это сладко. И солёно. И немного остро… Но это же… – её взгляд метнулся к пустому аптечному пузырьку на столе. – Это та самая микстура⁈ Как⁈ Как ты это сделал?

Я забрал у неё ложку и с удовольствием облизал остатки.

– Просто кулинария, Света.

– Игорь, это… это что-то с чем-то! – Света всё ещё смотрела на пустую ложку, словно там лежал слиток золота, а не остатки тёмной жижи. – Вкусно до дрожи. Но… не будешь же ты кормить людей одним соусом? К чему подавать этот… эликсир?

Она подняла на меня глаза.

Я хмыкнул и подошёл к маленькому холодильнику.

– Соус – это душа, Света. Но душе нужно тело. Нам нужна курица.

Я достал упаковку с филе, которую захватил в супермаркете. Обычная курица, бледная, фабричная. Никакой фермерской романтики, но для эксперимента пойдёт. Если я смогу сделать съедобной эту «резину», то с нормальными продуктами вообще шедевр выйдет.

– Рис, – сказал я сам себе, доставая пакет. – Начнём с базы.

Света тут же подскочила со стула.

– Тебе помочь? – с энтузиазмом спросила она. – Я могу порезать что-нибудь! У меня дома даже нож есть. Керамический!

Я глянул на её идеальный маникюр, но отказывать не стал. Пусть учится.

– Ладно. Бери перец, – я кивнул на стол. – Мой, чисти и режь кубиками. Только не мельчи, мне нужно, чтобы он на зубах хрустел.

Пока она возилась с перцем, я занялся крупой. Высыпал стакан в кастрюлю и включил воду.

– Смотри и запоминай, – бросил я через плечо. – Первое правило нормального риса – промыть его до чистой воды. Видишь эту муть?

Я показал ей кастрюлю, где вода стала белой, как молоко.