Текст книги "Имперский повар 4 (СИ)"

Автор книги: Сергей Карелин

Соавторы: Вадим Фарг
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

Глава 17

После телецентра я чувствовал себя совершенно выжатым. Побеждать, как оказалось, не менее утомительно, чем драться. У Светланы от азарта горели щёки, и она тут же куда-то меня потащила. Я отказался. Рано ещё пить шампанское.

– У меня ещё встреча, – почти соврал я, высаживая её у гостиницы. – По делам.

Она кивнула с таким видом, будто всё понимает. Кажется, уже привыкла, что я вечно куда-то несусь.

На самом деле я просто поехал на такси в центр города. Нужно было своими глазами увидеть будущее поле битвы. И нанести, так сказать, визит вежливости.

Лавка «Ароматы Времени» выглядела так, словно её вырезали из позапрошлого века и неуклюже вклеили в современную улицу. Маленькая, с фасадом из тёмного дерева и старомодными буквами на вывеске, она смотрелась бедной родственницей рядом с блестящими витринами бутиков. Особенно на фоне кричащего «Шёлкового пути».

Я толкнул тяжёлую дверь, над головой мелодично звякнул колокольчик, и я шагнул внутрь.

В нос тут же ударил густой, плотный запах. Не резкая химия современных духов, а что-то настоящее: сандал, сушёные травы, воск и ещё сотня оттенков, тёплых и пряных. Было ощущение, будто я попал в лавку старого алхимика или колдуна.

За длинным прилавком, уставленным бесконечными рядами тёмных бутылочек, стоял старик. Высокий, сухой, с прямой спиной, в старомодном жилете. В его глазу поблёскивал монокль на шнурке, что делало его похожим на персонажа из пыльной книги.

Он оторвался от разглядывания какого-то флакона и удивлённо вскинул бровь. Взгляд был холодным, оценивающим. Не таким смотрят на случайных покупателей.

– Добрый день, – поздоровался я, делая вид, что просто разглядываю полки.

– День добрый, – голос у него был сухой и скрипучий, как старый паркет. Ни капли любезности.

Я не стал играть в клиента, выбирающего подарок. Это было бы глупо и сразу бы выдало меня. Я остановился у витрины с самыми дорогими флаконами.

– Простите, а у вас есть настоящее масло серой амбры? – спросил я, взяв в руки пузатый флакончик. – Не синтетика, а то самое, что находят в море.

Старик на секунду замер. Его бровь поползла ещё выше, а монокль в глазу опасно качнулся.

– Молодой человек, вы хоть понимаете, о чём спрашиваете? Знаете, сколько это стоит? – в его голосе прозвучало откровенное сомнение.

– Понимаю, – спокойно ответил я. – Но меня интересует не цена, а подлинность. Сейчас почти все льют дешёвую синтетику, от которой один только резкий запах. Вся сложность аромата умирает.

Я аккуратно вернул флакон на место.

Хозяин лавки молча обошёл прилавок. Он взял тот самый флакон, открыл его и протянул мне стеклянную палочку с крошечной каплей на конце.

– Нюхайте, – коротко велел он.

Я поднёс палочку к носу. Запах был дикий. Солёный, немного животный, со сладковатой тёплой нотой где-то в глубине.

– Настоящая, – кивнул я. – Отличное качество.

Старик забрал у меня палочку и посмотрел на меня совершенно иначе. Исчезло недоверие, появился живой интерес.

– Вы разбираетесь? – спросил он.

– Приходилось, – уклончиво ответил я. – По работе.

Мы разговорились. Я задавал вопросы про масло уда, про разницу между сортами сандала, про то, как отличить настоящий мускус от подделки. Я не притворялся – два десятка лет на кухне научили меня понимать запахи не хуже любого парфюмера.

Старик, которого, как выяснилось, звали барон фон Адлер, сначала отвечал коротко, но потом увлёкся. В его глазах вспыхнул огонёк. Похоже, он нашёл родственную душу. Того, кто тоже видит разницу между настоящим и «дешёвой поделкой».

– Они же убили всё искусство! – с неожиданной горечью воскликнул он, взмахнув тонкой аристократической рукой. – Раньше парфюмерия была историей, а теперь что? Просто химия из пробирки! Погоня за выгодой уничтожила всё настоящее. Мой отец создавал живые ароматы! А сейчас? Резкая вонь, которая бьёт в нос и пропадает через час!

Я слушал его и мысленно кивал каждой фразе. Он говорил о духах, а я слышал про еду. Про «магические добавки», про «Поцелуй Солнца» и прочую дрянь. Мы говорили об одном и том же.

– Вы абсолютно правы, – сказал я. – Проблема в том, что люди забыли, каким должен быть настоящий вкус. Или запах. Их просто приучили к подделкам.

Барон замолчал и пристально на меня посмотрел.

– «Вкус»? Вы повар?

– Что-то в этом роде, – усмехнулся я.

Он хмыкнул, и в уголках его губ появилась тень улыбки.

– Любопытно. Весьма любопытно.

Я пробыл в лавке ещё немного и вежливо попрощался, сославшись на дела. Ничего не купил. Ни о чём не просил.

– Был рад знакомству, барон, – сказал я на прощание.

– Взаимно, молодой человек, – ответил он. – Заходите, если найдётся время. С человеком, который ценит подлинное, всегда приятно поговорить.

Когда я вышел на улицу, солнце уже клонилось к закату. Я бросил короткий взгляд на блестящую витрину «Ароматов Времени» через дорогу. Ну вот. Один союзник в этом квартале у меня уже есть. Он, конечно, об этом ещё не догадывается, но это дело поправимое.

* * *

Кабинет у градоначальника Белостоцкого был обставлен богато, но как-то неуклюже. Стены из тёмного дерева, громадный стол, на котором можно было разложить целую карту, и портрет Императора во всю стену. Всё это должно было производить впечатление, но сам хозяин кабинета был суетливым, и от этого вся солидность пропадала.

Настя чувствовала себя тут не в своей тарелке. В своём простом платье она была как ромашка, случайно попавшая в букет из дорогих роз. Она так крепко сжимала в руках шариковую ручку, словно это был её единственный спасательный круг в этом официальном и чужом месте.

А вот Наталья Ташенко, наоборот, чувствовала себя как рыба в воде. В строгом тёмно-синем костюме она смотрела на градоначальника с полным спокойствием, будто это она тут главная.

Картину дополнял большой экран на стене, с которого на всех смотрел Максимилиан Дода со своей довольной улыбкой. Связь из столицы немного шипела, но его самодовольное выражение лица было видно отлично.

– Итак, дамы и господа! – торжественно начал Белостоцкий, поправляя галстук, который, казалось, вот-вот его задушит. – Сегодня мы, так сказать, закладываем первый камень в будущее нашего города! «Культурно-гастрономический альянс» – это не пустые слова! Это процветание, инвестиции… новая эра!

Он говорил долго и напыщенно, было ясно, что он репетировал эту речь. Наталья слушала с вежливой улыбкой, Дода на экране кивал, а Настя просто смотрела на блестящую поверхность стола.

Наконец, речи кончились, и помощник разложил перед всеми папки с документами.

– Прошу, – сказал Белостоцкий, делая широкий жест.

Наталья, как будущий партнёр, подписала бумаги быстро и уверенно. Градоначальник вывел свою подпись так старательно, будто не писал, а рисовал.

Когда очередь дошла до Насти, её рука с ручкой дрогнула. Она посмотрела на строчки договора. «Очаг», её дом, теперь становился частью чего-то большого и государственного. На секунду ей показалось, что она предаёт что-то важное. Но потом она вспомнила испуганные глаза фермеров, сожжённый сарай, избитого Вовчика… и её рука перестала дрожать. Она твёрдо поставила свою подпись.

Наталья в этот момент смотрела не на Настю, а на градоначальника. Она заметила, как он с облегчением выдохнул, когда получил бумагу с подписью девушки. На его лысине блестел пот. И тут Наталья всё поняла. Он просто боялся. Боялся старой ведьмы Фатимы не меньше, чем они. Этот альянс был его личным щитом, и он был рад спрятаться за широкими спинами столичного чиновника и городской элиты.

– Прекрасно! Просто прекрасно! – донеслось из динамиков. – Мудрое решение, господин градоначальник! Наше сотрудничество принесёт городу только пользу.

– Да-да, конечно! – обрадовался Белостоцкий похвале из столицы.

Он с важным видом поставил на всех документах печать.

– Ну вот и всё! Альянс создан! Осталась только подпись господина Белославова, но это уже формальность. Настенька, вы ведь передали ему наше решение?

– Да, – тихо ответила Настя, глядя на свой экземпляр договора. – Он согласен.

Бумага в её руках казалась невероятно тяжёлой. Это была их защита. Но платой за эту защиту был кусочек души их дома.

* * *

В «Очаге» стояла тишина. Настя сидела на кровати, поджав ноги, и смотрела в окно. Там за стеклом лениво светили фонари, и иногда завывал ветер. Всё вроде как обычно, но внутри что-то давило – словно тяжёлый булыжник положили прямо на сердце. Слова Натальи Ташенко крутились в голове: «охранная грамота», «войти в долю». Для Насти это звучало не как защита, а как будто она сама предала дом, отца, брата.

Она не выдержала. Полистала телефон, нашла номер Игоря. Руки дрожали, когда нажимала видеозвонок.

Экран мигнул, и брат появился почти сразу – волосы растрёпаны, футболка помята, видно, что тоже не спал. Но взгляд – собранный.

– Настён, что случилось? – спросил он тихо.

Настя опустила глаза и сжала одеяло.

– Я… всё подписала, – выдавила она. – Продала наш дом, Игорь…

Голос дрожал, в глазах стояла паника. Она ждала, что брат сейчас взорвётся, накричит, скажет, что всё пропало.

Но Игорь только чуть усмехнулся – как будто устал, но всё равно спокоен.

– Настя, глянь на меня, – сказал он, не повышая голоса. – Ты ничего не продала, слышишь? «Очаг» – наш и будет нашим.

– Но в бумагах теперь всё по-другому, там эти доли, альянсы… – она сбилась, в груди всё сжалось. – Я не хотела…

– Это просто бумажки, – перебил он. – Для виду. Чтобы к нам лишний раз не лезли ни Фатима, ни другие. По документам мы с тобой всё равно владельцы. А остальные – просто «почётные партнёры». Так спокойнее. Ты молодец, что не побоялась. Всё правильно сделала.

Он смотрел внимательно, не моргая, и в его голосе не было ни злости, ни упрёка. Только спокойствие. Настя вздохнула и вытерла глаза. Стало легче – не страшно, а даже чуть тепло.

– Спасибо… – сказала она.

– Держись, сестрёнка. Я тут всё закончу и вернусь, – пообещал он.

Экран погас, в комнате опять было тихо. Только внутри Насти стало чуть светлее.

* * *

Я уставился на потухший экран – в комнате стало совсем тихо. В груди всё ещё бурлило раздражение: мир этот со своей магией, Фатима, их дурацкие интриги… А главное – Настя опять плакала из-за них, а я только делал вид, что не злюсь.

В углу послышалось шорох. Рат вылез из-под кровати, усы ходуном.

– Ну что, шеф, – пискнул он. – По твоему лицу вижу: не спать нам сегодня?

Я криво усмехнулся:

– Хватит валяться. Собирайся, поездка будет.

Рат фыркнул, юркнул в рюкзак, как будто там его дом.

– Только сыр не забудь. От твоих приключений у меня аппетит зверский.

Я только махнул рукой, накинул куртку и тихо прикрыл за собой дверь. Впереди – долгая ночь и очередная загадка. Ну что ж, к такому я уже привык.

* * *

Коридор в отеле был пуст. Я шёл по мягкому ковру, который глушил шаги, и слышал, как где-то хлопнула дверь лифта. Постучал в номер Светланы. Она открыла почти сразу – в шёлковом халате, с растрёпанными волосами и сонным лицом.

– Игорь? – она зевнула. – Пожар? Или ты решил накормить меня в три ночи?

– Извини, что разбудил, – тихо ответил я. – Срочно нужно съездить в Зареченск. Дома проблемы. Настя напугана, я должен быть рядом.

У неё на лице сразу что-то изменилось – сонливость прошла, глаза стали серьёзными.

– Это Фатима опять? – спросила уже деловым голосом.

– Не совсем. Иногда надо просто быть рядом. Вернусь через пару дней. Ты пока держи нашего директора в тонусе, ладно?

Света кивнула, улыбнулась и вдруг резко обняла меня.

– Возвращайся скорее, – прошептала она. – Насте с тобой очень повезло. И не волнуйся – твоя революция эфир точно не пропустит.

Я коротко попрощался, закинул рюкзак на плечо и вышел. Внизу уже ждал таксист.

* * *

На вокзале было шумно и привычно, даже ночью – только лица у людей уставшие, насторожённые, каждый сам по себе.

В вагоне оказалось удивительно тепло и тихо. Я сел у окна, смотрел, как за стеклом мелькают огоньки, и пытался не думать ни о делах, ни о проблемах. Но сон не шёл – в голове крутился целый рой мыслей.

Из-под полы пальто высунулась наглая морда Рата.

– Ну что, шеф, – пискнул он, устраиваясь у меня на коленях. – Не спится?

– Не до сна, – буркнул я. – Слушай, почему эти аристократы так удивились, когда я упомянул, что Яровой был у нас в закусочной в день смерти Татаяна? Я же этот протокол сам в архиве нашёл, за полчаса…

Рат лениво потянулся, выудил у меня из кармана сухарик и начал грызть.

– Потому что они любят искать правду там, где всё блестит, – фыркнул он. – Им подавай отчёты да печати. А ты залез в пыльный угол, где бумажки пылятся. Туда их лакеи даже не заглядывают.

Я задумался. Рат был прав. Документ, который я нашёл, был не из официальных протоколов – просто черновик, кое-как написанный молодым рядовым и затерявшийся среди хлама. Его не зарегистрировали, поэтому он и уцелел, когда люди Ярового подчистили всё важное. А в том, что именно так и произошло, я почему-то не сомневался.

– Значит, по приезде – сразу в архив, – пробормотал я. – Копия рапорта нужна. Может, и ещё что найдётся, если смотреть не туда, куда все смотрят.

Рат довольно пискнул, свернулся клубком у меня на коленях.

– Вот потому мы и команда, шеф. Ты роешься в грязи, я ищу там золото. Только не забывай про сыр.

Я улыбнулся, глядя на ночные огни. Поезд мчал домой – туда, где всё по-настоящему важно.

А впереди, я знал, ещё будет полно вопросов без ответов.

* * *

Настю разбудил не будильник, а тихий, знакомый стук. Так стучал нож по разделочной доске, когда отец готовил им завтрак. А потом она услышала тихое пение себе под нос. Папина мелодия.

Она села на кровати, сердце забилось чаще.

«Сон», – подумала она, но звуки не пропадали. Они шли с кухни.

Настя откинула одеяло и, не думая о тапочках, босиком побежала вниз по скрипучей лестнице, как в детстве.

Дверь на кухню была приоткрыта. Она заглянула в щель.

У плиты, спиной к ней, стоял Игорь. Он помешивал что-то в кастрюле и напевал ту самую мелодию.

– Игорь! – вырвался у неё сдавленный всхлип.

Он обернулся. На его лице была тёплая, немного уставшая улыбка.

Настя бросилась к нему, подбежала сзади и крепко-крепко обняла, утыкаясь лицом в его спину. Все страхи и тревога этой ночи тут же испарились. Осталось только его тепло и оглушительное счастье. Он дома.

* * *

Я услышал наверху скрип половиц, а затем быстрый топот босых ног. Усмехнулся. Сработало. Знал ведь, что она услышит эту старую отцовскую мелодию.

Дверь распахнулась. На пороге стояла растрёпанная после сна Настя в одной ночной рубашке. В её огромных глазах смешались испуг и надежда. Не прошло и секунды, как она уже летела ко мне.

Я еле успел отставить кастрюлю, как она врезалась в меня сзади и крепко вцепилась, словно боялась, что я сейчас же исчезну. Я обнял её в ответ. Вся усталость от поездки и напряжение последних дней ушли. Вот ради чего всё это. Как же я соскучился.

– Игорь! – её голос дрожал, когда она выкрикнула моё имя прямо в плечо.

Я погладил её по волосам.

– Тише ты, кашу сожжём, – пробормотал я со смешком.

Она нехотя отстранилась и вытерла глаза.

Я приготовил самую обычную овсянку. Ну, почти. Запёк в духовке яблоко, добавил щепотку корицы и каплю того самого светящегося мёда от Травки. Аромат на кухне стоял сумасшедший – сладкий, пряный, домашний.

Я наложил кашу в её любимую миску.

– Завтрак подан.

– Ух ты… – ошарашенно пробормотала она, видимо, всё ещё не веря, что это реальность. – Ты… здесь…

– Ну всё, хватит, – усмехнулся я и легонько ущипнул её за бок. Настя тут же пискнула и подскочила на месте.

– Ты чего⁈ – возмутилась она. – С ума сошёл⁈

Но уже через секунду её губы растянулись в доброй и такой тёплой улыбке, что я не удержался и уже сам обнял сестрицу.

Глава 18

Настя скребла ложкой по пустой тарелке так усердно, будто хотела протереть дырку. Я сидел напротив, грел руки о чашку с кофе и наблюдал.

В утреннем свете, растрёпанная и в пижаме с совами, она выглядела совсем ребёнком. Трудно поверить, что эта девчонка вчера подписывала серьёзные договоры и торговалась с поставщиками.

– Вкусно было? – спросил я.

Настя вздрогнула и отложила ложку.

– Очень, – она слабо улыбнулась. – Всё никак не могу поверить, что ты так готовишь.

– Здесь просто всё натуральное. И никаких порошков «Бабушкино счастье», – хмыкнул я. – Насть, послушай. С поездкой на конкурс всё немного усложнилось.

Она сразу подобралась, плечи напряглись.

– В смысле? Ты опять уедешь?

– Придётся. Ты же знаешь, что мы запускаем шоу на губернском канале. Студия, съёмки, эфиры. Я не смогу мотаться туда-сюда каждый день. Какое-то время поживу в Стрежневе. К тому же там мы открываем новое кафе, и я должен за всем проследить.

В её глазах мелькнул испуг.

– А я тут одна останусь? – тихо спросила она. – С Алиевыми, с бумагами, с «Гильдией»?

– Не одна, – я подался вперёд. – У тебя есть Даша. Есть Вовчик. Ташенко за тебя голову любому оторвёт. Фермеры за нас горой стоят.

Я видел, что её это не сильно успокаивает. Ей нужен был брат, а не охрана.

– Мы – команда, Настя. Механизм. Даша держит кухню, Вовчик на подхвате, а ты всем управляешь. Я видел, как вы справлялись без меня. Вы молодцы. Я в тебе не сомневаюсь.

Она шмыгнула носом.

– Просто… без тебя здесь пусто. И страшновато.

– Я на связи. Если что – сразу примчусь. Но мне нужно быть там, чтобы нас не задавили здесь. Понимаешь?

Она кивнула. Неохотно, но согласилась.

В зале хлопнула входная дверь, и загрохотали быстрые шаги.

– Эй! Есть кто живой? – раздался звонкий голос Даши. – Мы принесли свежие сливки!

Дверь на кухню распахнулась. На пороге стояли Даша и Вовчик. Рыжая сияла энергией, а парень выглядел так, словно выиграл миллион.

Они держались за руки.

Я улыбнулся. Наконец-то. А то ходили вокруг да около, смотреть больно было.

Увидев меня, оба замерли. Даша чуть не выронила пакет, но Вовчик ловко его перехватил.

– Игорь⁈ – выдохнула она.

– Шеф! – пискнул Вовчик.

Секунда – и они бросились ко мне. Даша налетела ураганом, едва не сбив со стула, и крепко обняла. Вовчик, помявшись, неуклюже похлопал по плечу.

– Да чего вы? – рассмеялся я, отцепляя от себя рыжие волосы. – Меня не было всего пару дней. Не хороните раньше времени.

– Эти дни вечностью показались! – заявила Даша, оглядывая меня. – В новостях только и говорят про твоё шоу. Мы думали, ты вещи заберёшь и в Стрежнев с концами.

– Не дождётесь, – усмехнулся я. – Кто ж вас, оболтусов, учить будет?

– А мы уже учёные! – гордо заявил Вовчик, всё ещё не выпуская руку Даши.

Я красноречиво посмотрел на их сцепленные пальцы.

– Вижу. Времени зря не теряли.

Оба покраснели, но рук не разжали. Настя за столом хихикнула, и тень тревоги с её лица наконец ушла.

– Ладно, голубки, – я хлопнул в ладоши. – Лирика – это хорошо, но обед сам себя не сварит. «Очаг» открывается через три часа. Марш переодеваться.

* * *

Через десять минут на кухне уже кипела работа. Шумела вытяжка, стучали ножи. Я надел свой старый китель и почувствовал себя на месте.

Здесь всё было просто. Никаких интриг и политики. Только продукты, огонь и руки. Честная работа.

Я встал рядом с Вовчиком. Парень усердно кромсал морковь, даже язык высунул от старания. Но нож ходил ходуном.

– Стоп, – я положил руку ему на плечо.

Он испуганно замер.

– Шеф? Не так?

– Ты её рубишь, как дрова, – сказал я. – Смотри.

Я взял свой нож.

– Не отрывай кончик от доски. Это твоя точка опоры. Нож ходит как рычаг. Вверх-вниз. Костяшками левой руки упрись в лезвие, пальцы подогни. Так никогда не порежешься.

Я показал движение – морковь рассыпалась в идеальную соломку.

– Это физика, Вовчик, а не сила. Пробуй.

Парень взял нож. Сначала неуверенно, потом смелее. Ритм поймал.

– Молодец, – я похлопал его по спине и подошёл к плите.

Там колдовала Даша. В сотейнике булькал томатный соус, пахло отлично. Но Даша хмуро крутила в руках веточку розмарина.

– В чём дело? – спросил я.

– Хочу добавить, – она кивнула на траву. – А Настя говорит, будет ёлкой отдавать. Перебьёт вкус мяса.

Настя подняла голову от накладных:

– Это свинина, Даш! Розмарин её убьёт.

– Не убьёт, если чуть-чуть! – упёрлась Даша. – Свинина жирная, ей нужна эта нотка.

Они обе уставились на меня. Суд присяжных в сборе.

Я попробовал соус. Вкусно, но плосковато. Не хватает характера.

– Даша права, – решил я. – Жир любит хвою. Но класть надо не ветку, а только иголочки. Мелко порубить. И добавить цедру лимона. Совсем каплю.

Глаза Даши загорелись.

– Лимон! Точно! Кислота всё раскроет!

Она кинулась к холодильнику. Настя притворно вздохнула, но я видел улыбку.

– Ты их балуешь, – проворчала она. – Теперь будут спорить со мной, ссылаясь на «шефа».

– Повар без мнения – это просто робот, – я заглянул в её записи. – Пусть спорят. В споре рождается вкус.

Я смотрел на них. На бормочущего Вовчика, на азартную Дашу, на деловую Настю. Моя команда. Моя семья.

В Стрежневе я был стратегом и шоуменом. Играл роль крутого Игоря Белославова. А здесь я мог просто готовить. Учить. Быть старшим братом.

– Настя, – позвал я. – Пиши в меню: «Тефтели с характером». А я…

Взглянул на настенные часы.

На кухне стало тихо. Стук ножа прекратился.

– Уже пора? – спросил Вовчик.

– Ещё нет, – я улыбнулся. – У нас есть пара часов. И я потрачу их на то, чтобы научить вас делать идеальный бешамель. А то в прошлый раз у тебя, Вовчик, клейстер для обоев вышел.

Все рассмеялись. Напряжение ушло.

Мы продолжали работать. Мне нужно было запомнить этот шум, запахи, тепло. Напитаться ими перед войной в холодном свете софитов.

Я взял нож и встал рядом с Дашей.

– Давай сюда свой розмарин, рыжая. Покажу фокус.

* * *

Я вытер руки и прилепил нож к магнитной ленте. На кухне стоял густой, сытный дух – пахло мясной подливой и свежим хлебом. Хороший запах. Правильный. Именно за ним люди в «Очаг» и идут.

– Фу-у-ух, – выдохнул я, развязывая фартук. Спина гудела – три часа у плиты всё-таки. Приятная усталость. – С соусом разобрались. Теперь к градоначальнику. Надо автограф поставить, а то Его Сиятельство скучает.

Настя пересчитывала салфетки у стойки. Подняла на меня глаза. В них опять та самая тревога, с которой я всё утро боролся.

– Ты же мог по почте всё сделать, – тихо буркнула она. – Он сам говорил про электронную подпись. Зачем идти-то?

Я подошёл, облокотился на стойку и подмигнул ей:

– Мог. Конечно, мог. Но тогда я бы не увидел, как вы тут. Не проверил бы, как Вовчик морковку кромсает. Ну и главное – обнимашки бы не получил.

Настя вспыхнула, опустила взгляд, но уголки губ поползли вверх.

– Дурак, – беззлобно сказала она.

– Сам знаю, – легко согласился я.

Даша в дальнем углу так яростно натирала стол, что тот чуть не дымился. Услышав нас, она громко фыркнула и повернулась, уперев руки в бока. Рыжая прядь выбилась из-под косынки, а в зелёных глазах – чертята пляшут.

– Благодетель нашёлся! – заявила она и закатила глаза. – Приехал, всех осчастливил, кашу сварил – и опять сваливает! А мы тут сиди, жди у моря погоды.

Я усмехнулся. В этом вся Даша. Настя молча переживает, а эта сразу в атаку идёт.

– Не сваливаю, – твёрдо сказал я, глядя ей в глаза. – Мне нужно убедиться, что мой тыл прикрыт. Вот подпишу бумаги – и у нас тут броня будет, а не кафе.

Даша на секунду смутилась под моим взглядом, но тут же вскинула подбородок:

– Да справимся мы как-нибудь. Руки крепкие, ножи держат, не дрожат.

– Вот и отлично. – Я сдёрнул с вешалки пальто. – Я быстро. Туда и обратно. Вовчик!

– Да, шеф!

– За духовкой следи. Если мясо пересохнет хоть на минуту – я узнаю. Даже из Управы почую.

– Понял, шеф! Не пересохнет!

* * *

Ветер на улице был просто отвратительный. Он дул прямо в лицо, забирался под куртку, но мне почему-то было жарко. Может, от быстрой ходьбы, а может, от нервов. Договор с градоначальником это хорошо, конечно. Бумажка с печатью – это защита. Но я же не дурак, я понимаю: против таких акул, как семейка Алиевых и их хозяева, одной бумажкой не прикроешься.

Мне нужно было что-то посерьёзнее. Настоящее оружие. Причём такое, чтобы ударить один раз – и наповал. Чтобы они даже пикнуть не успели.

Я знал, где искать этот компромат.

Городской архив Зареченска расположили не в сыром подвале, как обычно бывает в фильмах, а совсем наоборот – на самом верху старого купеческого особняка. Сейчас этот дом занимали всякие скучные ведомства. Мне пришлось топать на третий этаж по скрипучей деревянной лестнице. Ступеньки жалобно стонали под ногами, а перила были такие гладкие, что рука сама скользила.

Коридор наверху был длинный и пустой. Сюда, наверное, вообще редко кто заглядывал. Местным чиновникам проще сказать, что документ потерялся, чем лезть за ним на такую верхотуру.

Я подошёл к высокой двустворчатой двери. Толкнул её плечом. Петли даже не скрипнули – надо же, смазывали недавно. Удивительно для такого захолустья.

Внутри было очень тихо и неожиданно солнечно. Лучи света падали через огромные, давно не мытые окна, и в этих столбах света танцевали миллионы пылинок. Воздух здесь стоял густой, неподвижный. Пахло сухим деревом и ещё чем-то сладким. Цветочным.

Я принюхался. Точно, женские духи.

За массивным столом у окна скучала молодая девушка. Я пригляделся и сразу её узнал. Это же Леночка! Секретарша из приёмной градоначальника. Мы с ней уже пересекались пару раз, когда я бегал согласовывать документы на мой «Царь-Мангал».

Видимо, она где-то провинилась, и её сослали сюда разбирать бумажные завалы. Вроде как в наказание или в качестве общественной нагрузки.

Леночка откровенно скучала. Она подперла щёку кулаком и лениво листала какой-то глянцевый журнал. Явно не рабочие документы изучала. Картинки там были яркие, про моду.

Я громко кашлянул, чтобы не напугать её слишком сильно.

Девушка вздрогнула так, что журнал чуть не улетел на пол. Она резко выпрямилась, поправляя причёску, и испуганно уставилась на меня. Сначала нахмурилась, пытаясь понять, кто это припёрся, а потом её лицо вдруг просветлело. Узнала.

– Ой! – выдохнула она и заулыбалась. – Это же вы! Игорь… э-э-э… Белославов, да? Тот самый повар, который весь город на уши поставил?

Я улыбнулся своей фирменной улыбкой. Постарался сделать её максимально простой и открытой, без всякого пафоса. С девушками это работает лучше всего.

– Он самый, собственной персоной, – сказал я, подходя ближе. – Добрый день, прекрасная Елена. Не ожидал встретить такую красоту в этом пыльном царстве. Что, в ссылку отправили?

Она хихикнула, прикрыв рот ладошкой, и игриво закатила глаза.

– Ну скажете тоже, ссылку! Просто попросили помочь с картотекой. Тут же бардак страшный, никто ничего найти не может годами. А вы какими судьбами к нам?

Я подошёл к столу вплотную. Леночка смотрела на меня с явным интересом. Ещё бы, в этом городе сейчас только про меня и говорят.

– Я тут, можно сказать, по сугубо творческому делу. Меню новое составляю, историческое. Хочу возродить традиции. Говорят, раньше в Зареченске пряники пекли особые, «Губернские» назывались. Вкус – закачаешься. Рецепт якобы в старых амбарных книгах записан и где-то тут хранится. Вот, хочу найти, восстановить справедливость и накормить народ вкусным.

Врать я умел всегда, и сейчас легенда вышла очень складная. Для скучающей девушки – самое то. Еда – тема простая, понятная, это вам не шпионские страсти и не политика. Тут подвоха не ищут.

Леночка оживилась ещё больше. Глазки у неё заблестели.

– Пряники – это здорово! – она мечтательно улыбнулась, и на щеках появились милые ямочки. – А то у нас в буфете тоска зелёная: одни сухари да кексы каменные, зубы сломать можно. Вы, если найдёте рецепт, угостите потом?

– Обижаете! – я картинно приложил руку к сердцу. – Самую первую партию – лично вам. С доставкой прямо на рабочее место. Ещё горячими привезу.

– Ловлю на слове! – она погрозила мне пальчиком, но тут же снова улыбнулась. – Ну, тогда проходите. Вон там, в самом конце зала, секция «Разное» и всякие бытовые записи. Если где и есть рецепты, то только в тех коробках. Только вы там аккуратнее, ладно? А то стеллажи старые, всё шатается. И если вдруг начальство зайдёт… ну, мало ли… скажите, что вы по официальному запросу от Управы.

– Могила, – подмигнул я ей. – Никто ничего не узнает.

Я прошёл мимо её стола, чувствуя спиной её заинтересованный взгляд. Кажется, я обзавёлся ещё одной поклонницей. Это полезно. Связи в канцелярии лишними не бывают.

Нужный мне угол архива выглядел печально. Такое ощущение, что здесь недавно играли в футбол папками, а потом просто свалили всё в кучу. Коробки стояли криво, некоторые были открыты, бумаги торчали наружу. Пыли – слой в палец толщиной.

Но я примерно помнил, что именно ищу.

Стеллаж у самой дальней стены. Нижняя полка, куда никто не хочет нагибаться. Обычная картонная коробка.

Именно там, среди старых квитанций за электричество и никому не нужных отчётов о ремонте крыш, лежал тот самый «мусор». До него не добрались люди графа Ярового и Алиевой. Они ведь искали папки с гербовыми печатями, что-то солидное, официальное. А кому нужен черновик рапорта, написанный от руки уставшим участковым на коленке?

Я присел на корточки. Колени предательски хрустнули. Старею, что ли? Или это тело Игоря ещё не привыкло к таким нагрузкам? Надо будет почаще зарядку делать по утрам.

Открыл коробку. В нос сразу ударил резкий запах старой, слежавшейся бумаги. Я начал перебирать листы. Быстро, но внимательно, чтобы ничего не пропустить.

Счёт за ремонт служебной машины… Ерунда. Жалоба на соседей из-за громкой музыки… Не то. Объяснительная дворника, почему не вышел на работу… Мимо.

Сердце начало биться чуть быстрее. А вдруг выкинули? Вдруг кто-то решил навести порядок и просто сжёг всё лишнее? Тогда мой план рухнет.

Нет, вот он. Нашёл.

Помятый листок, вырванный из блокнота в клетку. Край неровный, рваный. Дешёвая синяя паста местами выцвела от времени, почерк корявый, скачущий, типичный «врачебный». Разобрать сложно, но можно. Это писал младший лейтенант Синицын. Тот самый парень, который первым приехал в нашу закусочную много лет назад, когда там умер Сарен Татаян.

Я поднёс листок к свету, падающему из окна, и прищурился. Пылинки мешали читать.

«…по прибытии наряда в кафе „Вкусный Уголок“ обнаружено тело гр. Татаяна С. А. Опрошен главный свидетель – гр. Яровой В. Н., находившийся за одним столом с потерпевшим. Гр. Яровой пояснил, что ужин проходил спокойно, пока потерпевшему не стало плохо…»

Я перечитал эти строки дважды. Даже глаза протёр.

Так, стоп. В официальной версии, которую озвучили в суде и везде раструбили, моего отца выставили единственным, кто был рядом. Якобы он принёс еду, и клиент умер. Никаких свидетелей.

А тут, в черновом рапорте, чёрным по белому написано: Яровой был там. Он был главным свидетелем. Он давал показания!