355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Сергей Пилипенко » Великая империя зла (СИ) » Текст книги (страница 3)
Великая империя зла (СИ)
  • Текст добавлен: 6 сентября 2016, 23:21

Текст книги "Великая империя зла (СИ)"


Автор книги: Сергей Пилипенко



сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

–   Не перебивай и запоминай. Всю власть дворца передаю в руки халифов. Ты будешь главным исполнителем до совершеннолетия моего сына, – и он рукой указал на повозку, – береги его, как зеницу ока.

Я знаю, у тебя нет родных, их убили. И убили, скорее всего, те же, кто подсыпал сегодня мне яд. Разберись во всем. Накажи виновных и оповести все провинции. Не забывай, что у них тоже есть сподвижники. Скорее всего, это дело рук Телибада и моей неверной жены Селихад, но все может быть. Возможно, кто-то подтолкнул их к этому. Те же иерусалимцы или поляки Сигизмунда. Я им верю, но все ж не до конца. Никогда не любил тех, кто попирал свою веру и переходил на сторону врага. Его род когда-то приютили мои предки. Тогда они бежали из своей страны за разбой и святотатство. Но это знаю только я из уст отца и ты, окромя сына, никому не говори. Это тайна, связанная кровью многих халибов. За нее положили головы десятки вражеских лазутчиков. Смотри за ними всеми. Сегодня Сигизмунд признался, что за моей спиной водят козни. Но кто знает, может это он сделал специально.

Султан на минуту остановился, о чем-то думая, а затем продолжил:

–   Я знаю, ты не веришь моему звездочету. Не верю ему и я. Да, да. Не удивляйся. Но в его словах и деяниях есть много достоверного. Научись выбирать изо всей лжи и чепухи это и ты увидишь истину не за семью замками, а у тебя на ладони. Ты меня понял?

Эмир согласно кивнул. Сердце его тревожно стучало, а виски гудели.

Ему было не по себе.

Султан, очевидно, заметил эту перемену и сказал:

–   Не волнуйся и успокойся. Тебя они не тронут. Ты им больше не нужен. Им нужен только я. Это я им мешаю строить их коварные замыслы. Они уже давно хотели продать Месопотамию, выманивая меня на это,

но им не удалось. Они хотели ускорить кончину моего ближайшего помощника, то есть  тебя, это тоже не удалось. Они же составляют подложные договора с другими государствами, выманивая у меня на это деньги и средства. В общем, много чего происходит за спиной, и всего сразу не увидишь. За  наружной покорностью и радушием кроется камень лжи и злоба. Сотри их в  порошок, но бойся одного. Бойся сам обрести в себе это же. Это самый суровый урок, который дарит судьба. Я свое отжил. Мне сорок три года и я еще силен, но та же судьба велит мне сегодня уйти. Это закон природы. Подумай на досуге об этом. Вместе с этим вверяю тебе все грамоты, удостоверяющие твою правоту в управлении империей, скрепленные своей подписью и личной печатью в присутствии нашего походного экумена. Все эти документы предъявишь, а потом вместе с документами моего сына и тем алмазом вложишь в одно место, которое покажешь и сыну. Только ты и он должны знать это место. Оно должно быть выбрано так, чтобы спустя годы могло сохраниться в целости и сохранности. Кто знает, может они еще и пригодятся. Здесь будет указана дата рождения сына и дата моей смерти. Береги экумена. Его могут убить. Каждому хочется изменить свою историю, а от него зависит многое. Что еще тебя интересует, спрашивай, а то я чувствую времени у меня осталось немного, – и султан вновь ближе подвинулся к огню.

Эмир совсем потерял дух. Он как-то сник и не мог прийти в себя. Что за тяжесть свалилась на его плечи?

Он и не мог подумать, как это тяжело управлять государством. Мысли бродили у него в голове, но он не знал, о чем спросить у султана.

 Тот, видимо понимая, как Абдаху сейчас тяжело, продолжил:

–   Успокойся, все образуется. Моя смерть не единственная в этом мире. Многие умирают и ничего. Возьми простых людей. Они мрут, как мухи и живут, как те нищие, только чуть-чуть побогаче и не жалуются, а радуются. Их жизнь ничего не стоит и уходит как-то незаметно и

обыденно. Я хотел сделать ее немножко лучше. Передай это моему сыну. И я надеюсь, ты поймешь, что к чему. Я давно за тобой наблюдаю. Ты хороший человек, преданный государству и своему делу, ты любил семью, и ты же ее похоронил, так и не высказав свою боль. Возьми в ученики моего сына и воспитай в нем то, чего так недоставало бы самому тебе и мне. Не бойся наказывать за совершенное. Иногда это очень полезно. Старайся сломать ему нрав,  а затем вновь восстановить. Это хороший урок на будущее. И постарайся выбить дурь и лживую спесь от нашего рода. Мы не затем становились во главе, чтобы люди кричали нам на улицах. Мы хотели лучшей жизни для других, и каждый из нашего рода понимал это по-своему. Я хочу, что бы ты взял самое лучшее ото всех нас и воспитал в моем сыне. Но не принуждай, а вынуждай. Это главное. Насилие никогда не дает большой пользы. Оно играет роль только тогда, когда человек сам стремится к этому или ему подобному. Но это больные люди. И береги моего сына заболеть этим. На этом я с тобой прощаюсь. Дай мне совершить мой последний намаз, хотя и солнце уже село. Восьми шкатулку. В ней все. И позови сюда экумена через десять минут. Никого больше не зови. Перед смертью я позову сам.

Эмир шагнул в сторону и прошел сквозь ряды охранников. Те отвернулись, увидев, что султан совершает вечерний намаз.

Им запрещалось смотреть на своего повелителя, ибо он являлся для них всех тем одним, который вверял их жизни другим и самому себе.

Спустя десять минут, Абдах вернулся с экуменом. Тот держал в руках, подобную султанской, шкатулку, только побольше размером и менее дорогую.

Султан махнул рукой, приглашая их к себе.

Охрана пропустила внутрь к костру, и они приблизились к Осману.

–  Садитесь, – показал султан и, обращаясь к экумену, продолжил. – Возьми перо и пиши, – и он продиктовал шепотом то, что хотел указать.

– Хорошо, – вновь сказал султан, – теперь поставь дату сегодняшнего дня и подпись, скрепи печатью и приложи палец к вердикту.

То же проделал и сам султан, передавая потом все это эмиру в руки.

Затем он взял документы сына, прочитал и снова произнес:

–   Здесь надо сделать то же, – и участники повторили предыдущее.

–   Давай сургуч и ленту, – продолжил Осман.

Экумен выполнил и это.

–  Теперь, разогревайте сургуч и будем опечатывать.

После не очень долгой процедуры нагревания сургуч был приклеен к ленте, а заодно и к бумаге. После чего султан приложил свою личную печать.

– Вот и все, – сурово и сухо произнес он.

Экумен ошарашенно и пугливо смотрел на него, так и продолжая стоять на коленях.

– Да встань ты, – вымолвил Осман, – и позови мою жену и ребенка.

Тот поспешно ушел, а минуты через три спустя к костру подошла женщина.

Паранджа была снята с ее головы, и она предстала перед

ними с открытым лицом.

Султан не рассердился. Очевидно, она уже

знала это или предчувствовала.

Женщина опустилась рядом с ним и передала в руки спящего младенца.

Осман осторожно взял его на руки и, приблизив к костру, пытался рассмотреть черты его лица.

–   Нет, не похож на меня, – с сожалением молвил султан, – наверное, есть все же и твоя кровь, – он обратился к жене.

Та молча кивнула головой и вновь взяла на руки ребенка, отходя немного в сторону от костра.

–   Люби ее, – вдруг сказал султан, обращаясь к эмиру, – я знаю, это незаконно, но все же можно. Ты ведь знаешь, что я допускал такие грехи, но они ничего не стоят перед грехами других. Я вручаю тебе, Абдах, жену и ребенка. Смотри за ними и береги их. Теперь это твоя семья. Не бойся упомянуть ее имя вслух. Об этом тоже указано в грамоте. Теперь ты будешь моему сыну дядей, и об этом никто не будет знать, даже наши враги. А тебе, жена, говорю. Слушайся его, как меня. Он единственный, кто поможет взрастить нашего сына. Повинуйся ему и не возражай. Я знаю, у тебя осталась там на родине родня. Но ты сильно не переживай. Они уже сюда едут. Прибудут где-то через неделю ближайшим торговым судном. Юсуф держит свое слово. И последнее. Обращаюсь к вам двоим. Соберите всю свою силу в кулак и сожмите его крепче. Не выпускайте из рук то, что должно принадлежать только вам. У меня не было друзей на этом свете, но все же я умею ценить человеческую любовь и прямоту. Тебе, Абдах, я жалую лучшие земли, а тебе, жена, дарю дворец и прилегающий к нему сад. Живите с миром. Это все. А теперь поднимайте людей, я буду говорить им.

Охрана расступилась, когда султан с эмиром направились

к каравану.

Некоторые уже спали, но по первому оклику глашатая сразу проснулись и присоединились к остальным.

Спустя минут пять султан, обращаясь ко всем, кто его слышал, произнес:

–   Я, ваш повелитель, указанный свыше волей Аллаха, повелеваю и приказываю. Утром выступить в поход и донести слова мои до всех людей, в том числе и в провинциях. Я, глава турецкого престола, Великий Осман, сегодня был отравлен моими ближайшими соратниками, имена которых указаны ранее и поэтому покидаю свой трон.

Мое место займет мой сын по совершенству лет. До этого власть передаю эмиру Абдурахиму-ибн-Из-дахиму, который отныне является для вас всех истинным повелителем и управителем. Также оставляю власть и халифату. Они будут руководить вашей духовной жизнью. Я призываю вас соблюдать порядок, должное терпение и исполнять

все указы, как мои. Сверху я буду наблюдать за вами и неугодных или лишенных чувства долга буду казнить. На глазах у всех я прощаюсь с миром и оставляю вас наедине со своей совестью. Будьте покорны и справедливы.

На этом султан закончил свою речь и отошел вновь к костру. Люди взволнованно перешептывались и толпились.

Эмир подошел к султану и спросил:

–   Что мне делать теперь?

–   Успокой людей, и пусть ложатся отдыхать. Завтра в дорогу. Скажи, так приказал я.

Абдах развернулся и пошел исполнять последние указания султана.

Вскоре все стихло, и люди разошлись, хотя вряд ли кто мог уснуть после такого сообщения.

Спустя час все же сила ночи одолела и многие уснули.

Султан сидел возле костра, низко склонив голову и, казалось, спал.

Но это было не так.

Когда эмир подошел к нему, то тот резко поднял голову вверх и посмотрел.

В глазах у него блестели слезы. Взор был несколько затуманен.

Никогда раньше Абдах не видел его таким, как сейчас. Казалось, от него ничего не осталось. Перед ним сидел немолодой мужчина с упавшими глазами и каким-то выдохшимся лицом и телом.

Султан ничего не сказал и понуро опустил голову вниз.

"Наверное, яд действует сильнее", – подумал эмир, присаживаясь тоже к костру.

Султан на несколько секунд вновь поднял голову, и Абдах увидел две огромные слезы, которые падали из его глаз.

Ему стало не по себе.

Он встал и прошелся вокруг костра.

"Что это с ним?"– думал эмир, опускаясь вновь подле него, и тут услышал какой-то дальний и глухой голос самого Османа:

–  Я плачу, Абдах, и не жалею об этом. Сейчас мой час, а твой пока не наступил. Постарайся понять меня, как можешь. Я не был бы злым и жестоким, если бы люди были сами лучше. Ведь именно они и толкали меня на это. А сколько я сдерживал себя в порыве гнева.

Одному Аллаху это известно. Были моменты, когда я хотел снести с лица земли целые города с их жизнями, но все же рассудок побеждал. Я понимал, как они глупы и как долго им еще расти до нас с тобой. Мне не жалко себя, пойми правильно. Я плачу только потому, что многие меня не понимают, да и вряд ли когда-либо поймут. Я также плачу из-за того, что люди в своей глупости просто невыносимы. И я плачу еще потому, что не могу сделать ничего больше, нежели уже сделал. Потому я и ухожу и не сожалею об этом. Моя душа уже отошла. Куда? Я не знаю, и с тобой беседует только тело, а не бывший султан. Осталось несколько минут.

Не бойся расстаться с деньгами и богатством, хотя это и важно. С ними можно принести   больше пользы   и добра другим. Но бойся остаться один, как я, когда все те, кто тебя окружает, просто не понимают, или предают ото дня в день. Я сожалею о том, что не смог побороть в себе силу зла, хотя без нее я вряд ли добился бы чего-то большего. Все-таки есть что-то не уловимое и наделяющее нас разумом, эмир. Я уже это знаю. Моя голова пуста и свободна, как выеденное яйцо. В ней кружится ветер. Может быть, я когда-то и возрожусь, а Абдах, как ты мыслишь? Нет. Наверное, нет. Не хочу этого. Не хочу смотреть на прошлое тупыми глазами. Может, только тогда вернусь, когда обрету больше ума. Не забывай меня, эмир. Возможно, мы и встретимся где-то там, в небесах, и судьба соединит нас вновь. Но, что это я? Я чувствую, смерть совсем рядом. Сердце мое уже холодеет. Я умираю, Абдах...

Султан умер. Он умер так, как и сидел, склонив голову перед костром, как перед большим и вечным огнем.

Он понимал других, а они его нет. Султан думал о них,  а они о себе.

"О, Аллах, – вскричало внутри сердце эмира и так сжалось, что, казалось, он сам сейчас умрет, – так зачем ты даешь нам эту жизнь. Жить и видеть, как погибают другие,  подобные и не такие как ты сам. Зачем заставляешь нас страдать из века в век!"

И послышалось вдруг Абдаху откуда-то сверху или изнутри, он уже не мог понять:

"Не мы заставляем, а вы сами себе творите зло".

– Что это? – встрепенулся Абдах, уж не послышалось ли ему.

– Нет, не послышалось, – отвечал тот же голос, – это твоя совесть. Она живет в тебе, и она говорит сейчас. Послушайся ее и начни жизнь снова.

 – Но как? – спросил внутри себя же эмир.

 – Живи, а она подскажет.., – и голос исчез.

Эмир встрепенулся.

Слезы застлали ему глаза, но он все же посмотрел на султана.

Тот так и сидел, склонившись к огню.

Абдах подошел к нему и приподнял голову.

Глаза султана уже закатились куда-то вверх, и он взглянул на него белыми прорезями.

Эмиру  почему-то  стало жутко, и он быстро прикрыл ему веки. Затем положил тело  рядом и еще минут пять сидел задумавшись.

Потом подошел к повозке, пройдя сквозь охрану, и позвал жену попрощаться.

Та вышла, все так же не отпуская младенца с рук, и подошла к огню. Склонившись над султаном, она поцеловала его в лоб и одной рукой придержала глаза.

Затем встала и ушла обратно. Ни единого стона, окрика или чего-то еще не вырвалось из ее груди. Она словно камень, была спокойна и неприступна.

Абдах с сожалением подумал о том, что как жаль ее сейчас. Она испытала всего лишь мимолетную близость, так и не успев полюбить своего мужа. Зато она любила его ребенка.

И эту неистраченную силу отдавала ему.

Эмир неожиданно понял, что эту женщину  не надо уговаривать и поддерживать. Она сильнее всех. И она выстоит и победит.

Глава 4

Стамбул встречал караван мрачно. Повсюду были вывешены треугольной формы флаги вперемешку с обычными ярко-красного цвета, отображающих полумесяц и звезду на сторонах.

Лихая весть донеслась сразу же по скончании султана. Были отправлены гонцы в столицу и оповещены все люди.

Народ высыпал на улицы и застыл в немом ожидании проезда колонны. Повсюду мелькали встревоженные и озабоченные лица. То тут, то там люди перешептывались о чем-то и с беспокойством поглядывали  на дворец.

Колонна растянулась на километр. Впереди ехала султанская охрана, а позади на небольшой повозке везли тело султана, прикрытое боевым знаменем и украшенное живыми цветами.

Люди заглядывали на повозку и старались разглядеть самого султана, при этом все же расступались, освобождая дорогу для проезда.

Кое-кто бросал цветы под колеса, но на них прикрикивали другие, объясняя тем, что так можно делать только его верным слугам.

Колонна продвигалась медленно. Несмотря на слишком раннюю весну, было уже довольно тепло.

Ласково светило солнце и практически все были легко одеты.

Где-то вдалеке в небе зажглось сияние. Люди встрепенулись и подняли головы.

Над Стамбулом зажглась звезда. Все оцепенели от страха, а потом бросились на колени, моля о пощаде.

"Аллах наказывает нас", – повсюду слышались голоса, и люди молились еще больше, отчего стоял невыносимый человеческий гул.

Одни протягивали руки к небу, моля о пощаде, другие к султану, призывая его встать, но все встревожено все же продолжали    смотреть на загоревшуюся звезду.

Вдруг что-то вздрогнуло под ногами. Посыпались камни с близстоящих домов. Толпа взревела и бросилась врассыпную. В сутолоке чуть было не перевернули саму повозку с султаном.

Солнце сменилось тучей, и пошел дождь, а за ним град. Крупинки были огромными с птичье яйцо и они больно ударяли по людям и животным.

Толпа взмолилась.

 – Аллах наказывает нас за то, что не уберегли султана...

 Крики тонули в диком ржании лошадей и человеческом роптании. Люди попадали под ноги лошадям, и те больно  били их копытами.

Земля вновь содрогнулась, и камней посыпалось еще больше.

Звезда начала опускаться  ниже и как бы уходя, но светиться ярче. Сверкнула молния, и грянул неизвестно откуда гром.

Земля снова осыпалась градом, ударяя людей, а с ними беспомощно мотающих мордами и встающих на дыбы лошадей.

Тело с повозкой перевернулось, и это еще больше испугало людей.

Они бросились под копыта лошадей, чтобы попытаться остановить их, и сразу же три человека погибло от сильных ударов животных.

Но все же люди добились своего, и тело вновь положили на повозку, а лошадей держали под узды.

Звезда упала и тихо скрылась за горизонтом.

И в тот же миг стало тихо и спокойно. Наступила мертвая тишина.

Все застыли в ожидании, лишь только лошади тревожно ржали, стараясь хоть как-то напомнить о случившемся.

Но вот, наконец, выглянуло солнце, и стало светлее и теплее.

Люди бросились на колени, включая  всадников и охрану.

Еще через время пошел небольшой дождь все с той же тучи, отступившей от солнца. Но это не мешало людям замаливать свои грехи, и они упорно стояли на коленях.

Наконец он прекратился, а спустя минут десять затрубили трубы, и колонна, немного поджавшись хвостом, двинулась дальше.

Эмир с ужасом наблюдал со стороны за людской толпой. Ему почему-то казалось, что все это не случайно.

И сама смерть султана, и это затмение –  как предупреждение о чем-то. Но все же он пересилил себя и дал команду о движении вперед.

Жена султана сидела рядом, но сквозь паранджу эмир не мог   видеть ее лица, а значит, не мог знать, что она переживает.

Наконец, он услышал ее голос.

–   Султан был прав. Они его любят и одновременно не понимают.

Абдах ничего не ответил  и, оставив повозку, пошел рядом.

Спустя минуту он ответил:

–   Султан во многом был прав. Но не всегда был уверен в своей правоте.

На этом разговор окончился, и они молча продолжали свой путь.

То тут, то там им попадались под ноги раненные или искалеченные, и, как все богобоязненные люди, эмир воздавал руки к небу, молясь об их спасении.

Так прошло еще немало времени. Наконец, они подошли ко дворцу.

Тревожно загудели трубы и заиграли донованы. Застучал барабан и на секунду стих.

Колонна остановилась.

В воротах дворца появился звездочет и, взимая руки к небу, прокричал:

–  О, султан мой и повелитель всех, не дай нам погибнуть просто так. Дай умереть за тебя и прости нас, Великий Осман за неправоту и грехи наши.

Сказав это, он возвратился вспять, и колонна двинулась внутрь.

Дворец встречал так же, как город. Весь в траурных флагах, он скорее напоминал крепость после жестокой битвы и скорби по убиенным.

На вратах стояли часовые и в руках держали огромные пики с остроконечными флагами на конце.

Когда прошла повозка султана, они скрестили копья, тем самым давая понять, что посторонним вход воспрещен. Ворота закрылись, и толпа осталась за ними.

Подбежали слуги и целая ватага придворцовых исполнителей. Но нигде не было видно хотя бы одного из высших лиц.

Наконец кто-то появился и вышел наружу.

Эмир узнал его. Это был Аркалык – военный паша, назначенный самим султаном.

За ним следовали то один, то другой цхетины.

"А где же Телибад, жена и другие?" – подумал тут же эмир, принимая все меры предосторожности, дабы оградить женщину и ребенка на повозке.

И словно по какому-то условному сигналу Аркалык сказал эмиру:

–   Они в тюрьме. После похорон будем казнить.

–   Хорошо, – только и ответил эмир.

Зная военноначальника, как своих пять пальцев, он не сомневался в выполнении сказанного пашой.

Тот был особо исполнительным и недаром султан вручил ему жезл военного начальника.

Он вновь обратился к Аркалыку.

–   Ты позаботься о теле и других делах, а я позабочусь о них, – и эмир показал рукой на повозку.

Тот согласно кивнул и отошел в сторону.

– Но, куда же я их дену? – думал про себя Абдах, – к себе нельзя, тут тоже опасно. Неизвестно, все взяты под стражу или кто остался.

И тут он вспомнил за своего давнего друга – эфенди Мюра.

Тот относился к султанской тайной службе. И с ним эмиру приходилось довольно часто сталкиваться, решая какие-то вопросы.

– Вот куда я их дену, – тут же решил   про себя Абдах и решительно направился к повозке. – Но, как незаметно это с делать? – снова подумал он и, вдруг что-то вспомнив, решительно повернул обратно.

Эмир подошел к одной из служанок и приказал следовать за ним. Быстро подвел к намету и почти втолкнул ее внутрь.

–  Раздевайся и быстро, – сказал он.

Та, не долго думая, принялась за дело.

За это время эмир подобрал ей другой костюм из рядом стоящего султанского гардероба и, бросив внутрь, сказал:

–   А этот одень и выходи спокойно. В руках будешь держать что-то похожее на куклу. Пройдешь внутрь, свернешь направо. Там увидишь дверь. Туда войди и жди меня. И закройся изнутри, – почему-то добавил эмир.

Служанка согласно кивнула и сделала то, что сказал Абдах.

Теперь оставалось дело за небольшим.

Эмир подошел к повозке, взял в руки одежду служанки и протянул ее рядом сидящей султанше.

–  Возьмите и оденьте.

Та не стала спрашивать и молча, все сделала.

–  Теперь заверните ребенка так, чтобы не видно было его лица и сделайте что-то вроде обычного узла.

Женщина вновь повиновалась.

–  Теперь слушайте внимательно. Я пойду вон в ту сторону к воротам. Вы через время за мной и ничего не бойтесь, не оглядывайтесь. Держите свободно узел, сделайте вид, что вы просто несете мне одежду.

Она снова кивнула головой, и эмир двинулся к воротам.

По дороге он обернулся и вовремя. Чья-то, маячившая невдалеке фигура быстро исчезла с последнего окна здания. Очевидно, все же за ним следили.

Абдах покрутился еще возле небольшого каменного оазиса, а затем ушел за ворота и уже оттуда осторожно выглянул.

Женщина спокойно шла навстречу ему, при этом свободно размахивая свертком, как узлом с одеждой.

–   О, Аллах, хоть бы не выронила ребенка, – прошептал Абдах, прячась вновь за воротину.

Скоро султанша поровнялась с воротами и, пройдя немного вперед, обернулась.

Абдах приложил палец к губам и показал следовать за ним. Они вместе двинулись  вдоль внутренней части крепостной стены, то и дело поочередно оглядываясь назад.

Погони не было. Но радоваться было еще рано. Им предстояло выбраться из дворца, чтобы придти туда, куда он задумал.

На это ушло еще с полчаса.

Наконец, они перебрались за стену в одном из потайных и давно известных самому эмиру мест и двинулись дальше.

Дорога проходила сквозь глубокий овраг с кустами и деревьями.

Внизу протекал небольшой ручей, и даже отсюда, сверху слышалось его журчанье.

Перебравшись на другую сторону оврага, они устремились к одиноко стоящему дому где-то в глубине давно заброшенного сада.

Подойдя ближе, эмир усадил на землю женщину под ближайшим кустом, а сам двинулся дальше.

Спокойно входя во двор, он как будто и не участвовал в побеге.

Эмир постучал в дверь.

Послышался небольшой шорох, а затем она со скрипом отворилась. На пороге стоял мужчина средних лет, лысоват и одет непонятно во что.

Это и был эфенди, а вид такой имел потому, что по долгу службы ему часто приходилось заниматься не совсем подходящими делами.

–   Заходи, – кратко молвил он, пропуская эмира вперед и закрывая за ним дверь, – я тебя ждал, – продолжил эфенди.

–   Ты один? – спросил неожиданно Абдах.

–   Да, а что есть дело? – заинтересовался Мюр.

–   Да, и дело очень секретное. Сейчас я привезу сюда женщину с ребенком на руках. Кто она – тебе знать не надо. Важно знать другое – ты отвечаешь за нее головой. Сейчас сходишь к себе в управу и скажешь, что срочно уезжаешь в провинцию по делам, надолго. Об этом месте никто не знает? – тут же спросил эмир.

–   Ни одна живая душа, – ответил Мюр.

–   Тогда, за дело и возвращайся поскорей. Смотри, не приведи за собой хвост.

–    Что ты такой нервный? – опасливо задал вопрос эфенди, успокойся, все сделаю, как надо.

–     Хотелось бы, – сказал эмир и вышел из дома.

Он тихим голосом подозвал к себе женщину и зашел с ней в дом.

Эфенди оставался пока здесь, и эмир  сказал:

–    Познакомься, это она, тебе незачем видеть ее лицо.

–    Что, так зовут? – удивился наигранно эфенди.

–   Да, так зовут, – совершенно спокойно произнес эмир, – давай же, иди быстрее и не задерживайся. Да! Заодно возьми продукты на рынке и захвати несколько одеял.

–   Хорошо, – ответил Мюр и вышел из комнаты.

Женщина продолжала стоять, держа ребенка на руках.

Абдах обошел дом и выбрал довольно хорошую комнату с выходом в глубину сада.

Он позвал ее и, заведя внутрь, сказал:

–   Вот здесь вы пока и будете жить. Ни с кем не разговаривайте. Все, что нужно, вам подадут. Во двор не выходите, а на улицу лучше, когда мало видно и никого нет. Оденьте лохмотья, как и хозяин.

Женщина понимающе кивнула, но добавила:

–   Оставьте мне ружье и кинжал.

–   Хорошо, – ответил эмир, ничуть не удивляясь ее просьбе.

–   Вас будут охранять двое. Хозяин и еще один из его же службы. Но смотрите сами и действуйте по обстановке. Об этом месте не знает никто и за время разбирательства в смерти султана, я думаю, вам опасаться нечего. А дальше я придумаю кое-что получше. Вам что-нибудь еще нужно?

– Да, обкутки для младенца.

– Ну, с этим просто, – и он взял лежавшее на постели покрывало, и разорвал на куски. – Этого достаточно?

–   Нет, мало.

–   Тогда я скажу Мюру, он выделит еще.

–   А как вас зовут? – неожиданно спросила она.

Абдах сам был обескуражен этим вопросом.

И, правда, самого Бахчисарая знакомы, а друг друга не знают.

Поэтому он ответил:

–   Меня зовут Абдурахим-ибн-Из-дахим, но люди зовут попроще – Абдах. Вы тоже  можете меня так звать.

–   А меня зовут Катерина, – ответила женщина, – или просто Катя.

–    Вы что, русская? – спросил эмир.

–    Нет, я с Малороссии, с Украины, там я выросла и жила.

–    А-а, – протянул Абдах, – это те места, где Юсуф-паша побеждает?

–    Да, – огорчилась почему-то Катерина.

–    А какое имя вам дал Султан при введении? – спросил опять Эмир.

–    Гуляб, – ответила она и опустила голову.

–  Хорошо, так будет лучше, а то Катерина слишком режет уши, тем более в этих местах. Договорились?

 –   Да, –  с неохотой ответила женщина.

С улицы донеслись чьи-то шаги, и эмир приложил палец к губам.

Но тревога оказалась напрасной. То был Мюр.

–    Ну и быстро ты управился, – похвалил Абдах.

–    Что не сделаешь для лучшего друга, а ты, я вижу, не терял  время даром, – сказал тот, показывая рукой на разорванное покрывало.

–    Да, понадобились укутки для ребенка и этого мало. Так что, позаботься.

–    Хорошо, я достану.

–   Не надо их искать. Порви лучше еще одно.

–   Ты меня разоришь, – засмеялся Мюр.

– Ничего, ты свое наверстаешь, – успокоил эмир, – ну, хорошо. Оставайтесь здесь и ни звука. Мне надо идти. Я буду сам приходить и узнавать что нужно. Второй меня знает? – спросил Абдах.

–   Да, – ответил, посерьезнев, Мюр.

–    Тогда все. Я пошел, – и он двинулся к выходу, но на пороге еще раз обернулся и добавил, – будьте осторожны.

Гуляб кивнула головой и опустилась на топчан, где должна была провести ближайшее время с маленьким сыном в этих суровых, одиноких стенах.

Ей почему-то вспомнилось ее детство и юность, проходящие так же напряженно, если еще не хуже, от постоянных набегов и пожаров, их преследующих.

И кто знает, где было сейчас лучше. То ли здесь, с маленьким ребенком на руках, то ли на ее далекой родине в гибнущей массе таких же, как и  она сама.

Глава 5

Эмир пробирался назад тем же путем, что и сюда. По дороге он, то и дело, прислушивался к посторонним звукам и старался сам не нарушать спокойствия природы.

После столь неудачно сложившегося времени долгого испытания, наконец, наступил час достопочтенного признания всех его ранее совершимых трудов.

Султан оставил ему власть и причем, практически, ничем не ограниченную. Даже халифат в этом случае ничего не мог поделать.

И тут он вспомнил о драгоценной шкатулке с документами и алмазом.

"Ах, побей меня гром еще раз, – холодный пот прошиб его голову, – я ведь оставил ее в повозке. То же касается и экумена. А за ним ведь тоже надо было присмотреть и пока приставить охрану. Но кого, когда сам не знаешь – кто друг, а кто враг?"

Эмир ускорил свои шаги, понимая, что в любую минуту документы могут исчезнуть, а это беда и, причем большая.

Попробуй, потом докажи, что это сын султана и его жена.

Вскоре показалась и крепостная стена.

Эмир осторожно выглянул из-за деревьев и вновь спрятался. Кто-то смотрел со стены прямо на него, но, наверное, не видел, так как оставался неподвижным.

Всмотревшись, Абдах обнаружил, что это просто тень от деревьев, растущих прямо возле стены.

Но только он собрался было взойти на нее, как вдруг действительно показалась чья-то голова.

 Абдах снова спрятался и молча наблюдал за происходящим. Голова исчезла, но потом появилась снова, а вскоре показалось и тело.

Кто-то лез сюда, на эту сторону, спускаясь по дереву.

Эмир решил подождать, что же будет дальше. И вдруг, в руках у незнакомца он ясно увидел то, что вручил ему Осман перед смертью.

Это была шкатулка.

– Собака, – выругался эмир, но делать было нечего и ему осталось только поджидать его в кустах.

Спокойно опустившись на землю, незнакомец направился прямо к нему.

И тут эмир узнал в нем самого себя.

– Что это? – подумал он, – мираж или я уже брежу? – но все ж сохранил присутствие духа и всмотрелся ближе.

Это был почти юнец, так молодо он выглядел, но одет почему-то в его одежду и со шкатулкой в руках.

Абдах дождался, пока тот подойдет поближе и резко выскочил ему навстречу. Юноша растерялся и не знал, что предпринять.

Эмир вытащил из-за пояса кинжал и произнес:

–   Ну ка, давай сюда то, что несешь и немедленно снимай мою одежду.

Тот молча повиновался, при этом немного поскуливая, как щенок.

Очевидно, это был просто воришка, неизвестно как пробравшийся во дворец.

А так, как там сейчас не до него, то стащить все это было легко.

Юноша отдал все Абдаху и почти голый, в каких -то лохмотьях стоял перед ним, весь дрожа.

Сердце у эмира немного дрогнуло, и он сжалился:

–   Хорошо, оставь одежду себе, а ровно через три дня придешь ко мне во дворец . Я тебя возьму на службу.

От удивления юноша раскрыл рот и стал дрожать еще больше.

–   Не бойся, – успокоил его Абдах, – если бы я хотел тебя убить, то сделал бы это сейчас. Поэтому иди и не забудь, что я сказал. А зовут меня – эмир Абдах, знаешь такого?


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю