Текст книги "Витте"

Автор книги: Сергей Ильин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 40 страниц)

В этом сочинении С. Ю. Витте его политические взгляды, в основе своей просветительские, выразились достаточно полно. В центре всего политического процесса С. Ю. Витте ставит личность, политического индивида. «Чем более развита личность, чем прочнее укоренились в ней привычки самостоятельно, без посторонней помощи, устраивать свое благосостояние, тем более устойчивости имеет весь общественный, а за ним и государственный строй». Существование в России самодержавного политического строя и самодержавной бюрократии объясняется крайней неразвитостью личного начала в русском народе, большая часть которого – крестьянство – управляется методами, недостойными человеческих существ.

С рассуждениями С. Ю. Витте о личности и ее роли в политике был согласен и оппонент С. Ю. Витте в этом споре, в ту пору поклонник земского начала И. Л. Горемыкин. Расхождения начинались в другом – относительно выбора средств и способов их применения. То, что предлагал министр внутренних дел, неизбежно вело к ограничению самодержавия в пользу имущих классов, которые и были представлены в земстве. Точка зрения С. Ю. Витте такова: «…Я полагал и полагаю, что для развития личной и общественной самодеятельности формы правления и тесно связанные с ними формы управления сами по себе решающего значения не имеют» ⁴².

Прогресс и, соответственно, наоборот – регресс личности, общества, народного хозяйства возможен при самых разных формах государства. Вопреки взглядам, весьма распространенным среди многих русских либералов и революционеров, С. Ю. Витте был убежден, что «…формы эти не заказываются и не сочиняются, а в тех случаях, когда навязываются стране, – не служат к добру для страны. Как республиканский, так и монархический режим, как правительственная администрация, так и органы самоуправления могут быть и хорошим, и плохим средством управления. Каждый из них может обеспечивать личную свободу, общественную самодеятельность, способствовать экономическому и культурному преуспеянию народа, может и обратно, давить как на отдельную личность, так и на целый народ, одинаково покровительствовать только некоторой части населения и держать народ в нищете, полной экономической зависимости и умственном невежестве. Существенна не форма, а ее внутреннее содержание, не то, какая форма, а как она осуществляется, насколько соответствует она духу и характеру народа, его политическому развитию, географическим и этнографическим условиям страны» ⁴³.

Барский анархизм славянофилов всегда был С. Ю. Витте решительно чужд. Славянофилы в лице почтеннейшего Ю. Ф. Самарина, иронизирует он, не склонны помнить, что «…и дворяне, и бюрократы в России – лишь наиболее культурные слои все того же русского общества… Каждое прогрессивное движение в обществе отражается прогрессом в бюрократии; застой в нем – реакцией в ней. Не следует забывать, что и крестьянская, и судебная реформы проведены были бюрократией, что все выдающиеся деятели великих реформ были чиновники. Нельзя же серьезно думать, что администрация представляет в народе какую-то чуждую и враждебную ему силу, которая обрушивается на него бедами, если и у него нет достаточно средств и умения противостоять ей» ⁴⁴.

Россия представляет собой все еще государство военное, рассуждал С. Ю. Витте, отчего целостность ее может поддерживаться только сильной централизованной государственной властью. «…Самодержавие и тесно связанная с ним административная централизация составляет в настоящее время основу нашего государственного строя и залог единства России, и поэтому отказаться от этого, созданного нашей историей, административного строя и решительно вступить на путь развития начал, ему противоположных, т. е. начал самоуправления, нельзя, не испытав, по крайней мере, всех средств к исправлению недостатков существующей административной системы» ⁴⁵.

Никем не было покуда доказано, продолжал С. Ю. Витте, что правительственная администрация вела и ведет свои дела хуже, чем самоуправляющееся земство. К тому же земство само вступило на путь бюрократизации, расширяя наемный персонал врачей, учителей, статистиков. «Прежде всего необходимо заметить, что и в настоящее время, при всех своих несовершенствах, правительственная администрация во многих отношениях допускает сравнение с органами самоуправления» ⁴⁶. Но что же в таком случае делать? Не надо мудрить – пусть земство развивается свободно, без административного на него давления, и сама жизнь решит, годится оно или нет в качестве формы народного самоуправления для России.

Другой «непреложный закон государственной жизни» гласил: «Несчастные войны быстро ускоряют в государстве расширение объема самоуправления, т. е. власти большинства и даже толпы». Если бы не несчастная Русско-японская война, то переход от неограниченного самодержавия к «конституции» 17 октября составил бы десятки лет. Поэтому, чтобы уцелеть, монархии Николая II ни в коем случае не следует позволить втянуть себя в вооруженный конфликт. В этом с ним был согласен и П. Н. Дурново, предупреждавший царя о летальных для русской монархической государственности последствиях грядущей войны при любом ее исходе.

С. Ю. Витте отрицательно отнесся к конвенции, заключенной 31 августа 1907 года между Россией и Англией по вопросам урегулирования отношений в Персии, Афганистане и Тибете. «Эта конвенция знаменовала крутой поворот наш от политики сближения или, иначе сказать, флирта с Германией к сближению и флирту с Англией, а так как дамы, как Англия и Германия, являются особами довольно ревнивыми и снабжены умственными способностями, не менее развитыми, нежели у нас, то и мы попали в двойственное положение и покуда отделываемся от этого двойственного положения тем, что Германию уверяем, что мы, конечно, более всего любим Германию, а с Англией флиртуем более для виду, и Англии, когда нужно, говорим обратное» ⁴⁷.

Договор этот С. Ю. Витте расценивал как более выгодный Англии, нежели России; последняя, по его соображениям, несмотря на «неосторожную» войну с Японией и кошмарную революцию, все же продолжает быть великой державой и в силу своего такого статуса не должна была связывать себя обязательствами, которые лишают ее свободы рук.

M. M. Ковалевский, один из самых умных людей своего времени, хорошо сказал про С. Ю. Витте: считать его либералом было бы большим заблуждением; «…он был консерватором в лучшем значении этого слова» ⁴⁸.

***

По иронии судьбы получилось так, что он, разрушивший своими решительными действиями договор между Россией и Германией, подписанный обоими монархами в Бьорке в июле 1905 года, политик, носившийся с идеей европейского союза великих держав, в общественном мнении и правящих сферах заслужил репутацию чуть ли не германофила.

События в Сараево застали С. Ю. Витте за границей. 8 августа 1914 года он прибыл в Рим и остановился в отеле «Эксельсиор». В тот же день в сопровождении российского посла гофмейстера Крупенского он посетил министра иностранных дел Итальянского королевства маркиза Сан-Джулиано, который на следующий день отдал графу ответный визит. На протяжении нескольких дней С. Ю. Витте, когда один, когда в сопровождении посла, осматривал многочисленные достопримечательности Вечного города. 13 августа он выехал в порт Брййдизи для посадки на пароход. На вокзале его, отставного политика, провожал русский посол вместе с другими должностными лицами, русскими и итальянскими ⁴⁹.

В конце августа 1914 года С. Ю. Витте один (жена оставалась во Франции на семейной вилле в курортном городе Биарриц) морем вернулся домой, посетив в последний раз Одессу – город своей навсегда ушедшей юности.

Еще за границей, примерно в августе месяце, за С. Ю. Витте ввиду его «германофильских настроений» было установлено секретное наблюдение полиции, которое продолжалось до самой его смерти.

В доме графа никого из слуг не удалось подкупить – С. Ю. Витте умел прочно завоевывать симпатии простых людей, – поэтому наблюдение оставалось чисто внешним. Два тома филерских донесений из архива Департамента полиции недавно опубликованы доктором исторических наук 3. И. Перегудовой.

Переписка С. Ю. Витте перлюстрировалась. Вот выдержка из письма от 24 сентября 1914 года, адресованного графине М. И. Витте в Биарриц: «Каждое твое письмо меня оживляет. Но потом, когда к ночи я остаюсь один при моих трагических мыслях, я делаюсь мучеником. Когда кончится этот ад – одному Богу известно. Все озверели так, что страшно на них смотреть. Я все молю Бога, чтоб скорее быть вместе, но все-таки я думаю, что хорошо, что ты со мною не поехала. Не выдержала бы ты это путешествие. Вот я заболел и не могу избавиться от моей болезни… Затем многие хотят меня видеть – и многих я принять не могу. Нахожу, что все разговоры про войну все одно и то же и за целый день совсем искалечивают мои нервы» ⁵⁰.

До сих пор в литературе бытует версия, будто бы С. Ю. Витте в последние годы вел жизнь отставного политика и «был окончательно забыт». Он посещал общественные собрания, выступал там с речами. В Совете съездов представителей промышленности и торговли с его участием обсуждались вопросы, связанные с введением подоходного налога, и положение дел в золотопромышленности. В комиссии государственного контролера П. А. Харитонова С. Ю. Витте советовал, как благополучно свести роспись доходов и расходов на 1915 год. «Речи его, довольно бледные, как будто убитые, выслушивались с почтением, но всеми чувствовалось, что это уже конченый человек» ⁵¹.

Версия эта далека от истины. Последний год жизни графа С. Ю. Витте являлся, возможно, одним из самых насыщенных по числу приемов и визитов. Только в один день, 8 сентября 1914 года, его посетили: член Госсовета князь А. Д. Оболенский, председатель совета Русско-Азиатского банка А. И. Путилов, тобольский епископ Варнава, член Госсовета П. Н. Дурново, председатель Совета министров И. Л. Горемыкин. С последним, несмотря на многочисленные трения и служебные конфликты, С. Ю. Витте поддерживал внешне вполне дружелюбные отношения.

29 ноября 1914 года в 20 часов 50 минут в его доме собрался Совет министров чуть ли не в полном составе: прибыли председатель Совета министров И. Л. Горемыкин, министр финансов П. Л. Барк, министр путей сообщения С. В. Рухлов, министр земледелия и землеустройства А. В. Кривошеий и другие лица – всего 17–18 человек, включая председателя Государственного совета И. Я. Голубева. Разъехались глубокой ночью. Чаще других навещал С. Ю. Витте А. И. Путилов. Список одних только установленных визитеров дома С. Ю. Витте в промежуток между 16 ноября и 25 декабря 1914 года насчитывал 36 фамилий, среди которых начальник Походной канцелярии императора генерал-майор А. А. Мосолов, профессор Л. И. Петражицкий, полковник «от котлет» князь П. П. Путятин, сенатор Н. И. Вуич, И. П. Манус, И. И. Колышко, «окончивший курс Харьковского университета еврей» М. Д. Шкафф. Несколько раз в последние месяцы 1914 года С. Ю. Витте навещал П. Н. Дурново.

Постоянно встречался он с газетчиками: репортером «Петроградского листка» Г. М. Лаппа, издателем «Биржевых ведомостей» С. М. Проппером, «аптекарским помощником» сотрудником газеты «Речь» Л. М. Клячко. Первый раскатывал на личном автомобиле, второй прибывал к С. Ю. Витте в собственном экипаже.

Поток визитеров не иссяк и в первые месяцы 1915 года. Регулярно наведывались старые друзья и хорошие знакомые: член Государственного совета А. А. Стахович, действительный статский советник Э. Л. Нобель, А. И. Путилов, действительный статский советник А. А. Давыдов, директор правления Петроградского международного коммерческого банка М. А. Гинсбург, тобольский епископ Варнава, М. Д. Шкафф, председатель Государственного совета И. Я. Голубев, состоящий при вдовствующей императрице князь Г. Д. Шервашидзе, профессор Петроградского университета И. И. Кауфман, присяжный поверенный Е. Г. Шайкевич и др.

Бывали в доме С. Ю. Витте иностранные дипломаты – 14 января японский посол барон Мотоно, 15 февраля – шведский посланник и уполномоченный министр генерал-майор Эдуард Брендстрем.

12 и 26 января 1915 года сановника навещал председатель Совета министров И. Л. Горемыкин с коллегами по кабинету: министрами С. В. Рухловым, С. И. Тимашевым, А. В. Кривошеиным и др. Прибыв около 9 часов вечера, гости разъехались в 11.

Сам С. Ю. Витте один и вместе с женой ежедневно совершал короткие пешие и автомобильные прогулки, навещал друзей и родственников.

Л. М. Клячко сохранил в памяти обстоятельства своей последней встречи с графом С. Ю. Витте: «Недели за две до его смерти я позвонил к нему на квартиру с просьбой узнать, могу ли я заехать. К телефону подошла его супруга и сказала, что он принять не может, так как очень плохо себя чувствует. А на другой день он сам вызвал меня к телефону, сказал, что чувствует себя лучше, и просил заехать. До этого я не видел его около двух месяцев (Л. М. Клячко ошибался. В 1915 году он навестил С. Ю. Витте трижды: 23 и 31 января и 10 февраля. – С. И.). Я не узнал его; он страшно исхудал, глаза ввалились и были мертвые, как стеклянные. Видно было, что его преследуют мрачные предчувствия.

– Скажите мне, как вы меня находите? – спросил он, глядя на меня в упор.

Я посмотрел на него и ничего не ответил. С. Ю. Витте сразу перевел разговор на другую тему. Уехал я под впечатлением, что это человек конченый» ⁵². Правда, спустя несколько дней С. Ю. Витте почувствовал себя лучше и в шутливой форме по телефону обсуждал с Л. М. Клячко текущие назначения в правительстве.

Пока человек жив, он надеется на самое лучшее. С. Ю. Витте искренне верил в человека, в себя, в свои возможности и силы. Он рассчитывал, по всей вероятности, что с его участием России удастся закончить войну почетным миром, как это у него блистательно получилось в 1905 году. Для этого С. Ю. Витте шел на все, даже на контакты с искренне презираемым им Г. Е. Распутиным, надеясь, что с помощью этого проходимца, авантюриста и негодяя ему удастся вновь войти во власть и послужить Родине ⁵³. Его надежды и расчеты не оправдались.

Ухудшение физического состояния С. Ю. Витте стало заметным для окружающих уже с осени 1914 года. «Здоровье папы, по-моему, очень плохое, и он очень плохо выглядит», – писала М. И. Витте дочери 29 октября 1914 года ⁵⁴.

С. Ю. Витте смолоду страдал болезнью верхних дыхательных путей. Его первое путешествие за границу после окончания университета было вызвано необходимостью в безотлагательном лечении. Летом 1911 года в Германии ему были сделаны две серьезные операции, первая из них под наркозом (С. Ю. Витте пролежал под хлороформом полтора часа) ⁵⁵. В зимнее время он старался поменьше бывать на свежем воздухе из-за того, что часто простужался. Одна из таких простуд оказалась роковой.

28 февраля 1915 года граф И. И. Толстой, в ту пору петроградский городской голова, оставил запись в дневнике: «Сегодня рано утром умер С. Ю. Витте, проболев всего 36 часов, кто говорит – от воспаления среднего уха и менингита, кто – от рака предстательной железы. (?) В его лице сошла со сцены одна из самых крупных исторических личностей нашего времени» ⁵⁶.

На самом деле предсмертная болезнь С. Ю. Витте длилась несколько дольше. 22 февраля он последний раз вместе с супругой выезжал из дома на автомобиле и отсутствовал с 15 часов 35 минут до 19 часов. 23 февраля он никуда не выходил, а 24-го к нему был вызван лечащий врач – доктор Сократ Иванович Ковалевский, старший врач Николаевской инженерной академии. Через день он был приглашен снова, что раньше случалось нечасто и свидетельствовало о серьезном нездоровье хозяина дома. Резкое ухудшение в самочувствии С. Ю. Витте произошло 27 февраля. В час дня у постели больного собрался консилиум врачей в составе С. И. Ковалевского, доктора И. М. Шапиро и В. И. Сиротинина – лейб-медик, заслуженный профессор, ординарный профессор Военно-медицинской академии, он являлся крупным специалистом по внутренним болезням. Пробыв около двух часов, врачи разъехались, затем в течение дня приезжали еще два раза.

Скончался граф Сергей Юльевич Витте 28 февраля 1915 года в 3 часа утра. В 13 часов 50 минут того же дня состоялась траурная панихида по усопшему. На ней присутствовали многие важные персоны, в том числе председатель Совета министров И. Л. Горемыкин с супругой, министр финансов П. Л. Барк, управляющий Государственным банком И. П. Шипов, главноуправляющий землеустройством и земледелием А. В. Кривошеин, граф А. А. Орлов-Давыдов и голландский посланник. В 21 час 30 минут, на вторую панихиду, приезжали министр внутренних дел и масса других лиц ⁵⁷.

2 марта состоялись похороны графа С. Ю. Витте. Обряд отпевания и обедню в Александро-Невской лавре совершал епископ Вениамин в сопровождении десяти протоиереев. «Народу была масса, в том числе весь, кажется, состав Совета министров», – записал в личный дневник граф И. И. Толстой ⁵⁸. Не обошлось и без происшествий, правда, довольно курьезного свойства. Один из провожавших графа С. Ю. Витте в последний путь, аристократ по происхождению и оккультист по призванию, несколько минут созерцал лицо покойного, а потом замогильным голосом во всеуслышание произнес: «Мы заставим тебя прийти сегодня вечером» ⁵⁹.

Погребение Сергея Юльевича Витте состоялось на кладбище лавры. На плите из черного гранита высечены даты рождения и смерти и еще одна дата – 17 октября 1905 года.

Император Николай II не выразил даже формального соболезнования жене покойного, графине Матильде Ивановне Витте. Смерть самого умного и самого верного из слуг вызвала у царя чувство, похожее на радость. Он поделился им с самым близким человеком – императрицей Александрой Федоровной в письме от 28 февраля 1915 года: «Хотя мне, разумеется, очень грустно покидать тебя и дорогих детей, но на этот раз я уезжал с такимспокойствием в душе, что даже сам удивляюсь. От того ли это происходит, что я беседовал с нашим Другом (Г. Е. Распутиным-Новых. – С. И.), или же от газеты, которую Бьюкенен (английский посол. – С. И.) дал мне, от смерти Витте, а может быть, от чувства, что на войне случится что-то хорошее, – я не могу сказать, но в сердце моем царит истинно пасхальный мир. Как бы мне хотелось оставить его тебе!» ⁶⁰(выделено в источнике. – С. И.).

16 марта 1915 года, находясь в Ставке, Николай II в присутствии высших чинов армии, серьезным тоном и с авторитетным видом заявил французскому послу Морису Палеологу: «Смерть графа Витте была для меня глубоким облегчением. Я увидел в ней также знак Божий». Из произнесенных слов посол заключил, что С. Ю. Витте сильно беспокоил императора в последние годы своей жизни ⁶¹.

Немедленно для разбора и осмотра бумаг покойного графа был прислан генерал-адъютант К. К. Максимович. Ему помогал А. А. Мосолов – начальник канцелярии Министерства императорского двора. «Политически интересного» не было найдено ничего; искали дневник покойного, о котором ходили разные слухи, но безуспешно. Обнаружено было лишь оглавление «Воспоминаний», писанное рукой С. Ю. Витте. Матильда Ивановна заявила, что не знает, где дневник мужа, и дала в том подписку. До предела занятый государственными и семейными делами, император Николай II все же нашел время принять личный доклад К. К. Максимовича о результатах разысканий. Прочитав оглавление «Воспоминаний», монарх выразил сожаление, что не удалось достать рукопись, сказав при этом: «Могу себе представить, что он там только про меня писал» ⁶².

Тело С. Ю. Витте еще не остыло, а в Париж уже полетела шифрованная телеграмма за подписью директора Департамента полиции В. А. Брюн-де-Сент-Ипполита. Заведующему заграничной агентурой департамента А. А. Красильникову предписывалось: «Немедленно совершенно неофициально устройте, чтобы полиция Биаррица под предлогом охраны имущества опечатала все бумаги на вилле умершего сегодня графа Витте».

Но вилла принадлежала графу только в половинной части. Другой частью владела его приемная дочь, муж которой служил при посольстве. Поэтому вмешивать французскую полицию сочли неудобным и осмотром бумаг занялся сотрудник посольства. Искали, скорее всего, мемуары С. Ю. Витте. Их не нашли – рукопись хранилась в надежном месте в сейфе одного из банков. Во время пребывания на вилле С. Ю. Витте пользовался столом дочери; уезжая, он все бумаги забирал с собой. С разрешения семьи покойного историк И. В. Гессен подготовил рукопись к публикации, и в 1923 году в берлинском издательстве «Слово» на русском языке она увидела свет. С нею началась другая жизнь графа Сергея Юльевича Витте, которая продолжается и сегодня.