Текст книги "Последний штурм — Севастополь"
Автор книги: Сергей Ченнык
Жанры:
Военная проза
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 31 страниц)
РАСПОЛОЖЕНИЕ РУССКИХ ВОЙСК К НАЧАЛУ ПОСЛЕДНЕГО ШТУРМА СЕВАСТОПОЛЯ
В преддверии штурма, понимая его неизбежность, русское командование приняло меры к наращиванию и усилению севастопольского гарнизона. 7 августа в город вошли части 4-й пехотной дивизии под командованием генерал-лейтенанта Шепелева, общей численностью 7500 человек, сведенных в 16 батальонов. Одна бригада ее отправилась на Корабельную сторону, вторая – в главный резерв Городской стороны. В батальонах дивизии насчитывалось к тому времени не более 50% личного состава, а вся дивизия не превышала, по числу находящихся в строю, бригаду.
Главнокомандующий князь Горчаков назначил генерала Шепелева начальствующим над всеми войсками Корабельной стороны и приказал: не подвергать войска напрасным потерям, отбивать атаки и удерживать единственный мост через бухту. Остальные участники обороны были поручены опытному генералу Хрулеву,
Потери в войсках частично получилось компенсировать за счет частей подвижного ополчения. 22 августа Брянскому егерскому князя Горчакова полку была придана 49-я дружина Курского ополчения, Алексопольскому – 48-я дружина Курского ополчения.
26 августа в город вошли части 5-й пехотной дивизии. Перед самым штурмом 27 августа в Севастополь вошли Смоленский резервный, Азовский пехотный, Одесский и Украинский егерские полки.{681}
Одновременно началась перегруппировка русских войск, усиление позиций и создание резервов.
Русские войска к 27 августа 1855 г. располагались на оборонительных позициях Севастополя следующим образом.
На береговых батареях:
Александровской и № 8: резервный батальон Виленского полка (400 чел.);
№ 10: резервный батальон Литовского полка (400 чел.).
На 1-м отделении:
батарея Шемякина и 6-й бастион: 2 батальона Волынского полка (800 чел.) и сводный резервный батальон Брестского полка (400 чел.);
Ростиславский редут и люнет Бутакова: 2 батальона Углицкого полка (800 чел.), треть полка находилась на работах в минах 5-го бастиона и люнета Шварца;
люнет Белкина и 5-й бастион: 2 батальона Подольского полка (800 чел.) и сводный резервный батальон Белостокского полка (400 чел.);
люнет Шварца и Чесменский редут: 2 батальона Житомирского полка (1000 чел.);
позади Чесменского редута и в траншее между Чесменским и Ростиславским редутами, в ближайшем резерве 1-го отделения: 2 батальона Минского полка (800 чел.).
На 2-м отделении: батареи Забудского и Петрова:
в Городском овраге: 2 батальона Екатеринбургского полка (1400 чел.);
в траншее 2-й линии, в Городском овраге: 2 батальона Колыванского полка (1400 чел.);
4-й бастион и батарея Костомарова: 4 батальона Томского полка (1600 чел.);
бульварные батареи и Язоновский редут: 4 батальона Тобольского полка (1600 чел.).
Обстрел английской артиллерией Севастополя. Английский рисунок из The Illustrated London News”.
В главном резерве Городской стороны: на Городской высоте и на Морской улице: 4 батальона Архангелогородского полка (1800 чел.) и 4 батальона Вологодского полка (1400 чел.) под начальством генерал-майора Дельвига.
На площади близ Николаевской батареи и на Екатерининской улице: 4 батальона Костромского полка (1500 чел.), 4 батальона Галицкого егерского полка (1500 чел.) и 16 орудий легких батарей № 2-го 10-й и № 3-го 11-й артиллерийских бригад.
На 3-м отделении:
на Пересыпи: 2 батальона Охотского полка (1500 чел,);
на батареях вправо от 3-го бастиона (Никонова и проч.): 2 батальона Камчатского полка (1100 чел.) и 6-й сводный резервный батальон Волынского и Минского пехотных полков (350 чел.);
на 3-м бастионе: 2 батальона Владимирского пехотного полка (750 чел.);
на батареях влево от 3-го бастиона (Яновского и Будищева): 2 батальона Суздальского пехотного полка (800 чел.), 2 батальона Якутского полка (1200 чел.) и 47-я дружина курского ополчения (600 чел.);
позади 3-го бастиона, на 2-й оборонительной линии: 2 батальона Селенгинского полка (1200 чел).
На 4-м отделении:
на батарее Жерве: 2 батальона Великого Князя Михаила Николаевича (Казанского) егерского полка (900 чел.);
На Мал аховом кургане: по переднему фасу: 1 батальон Модлинского резервного полка (400 чел.);
по правому фасу и у горжи: 1 батальон Замостского резервного полка (500 чел.);
по левому фасу и на ретраншаменте: 2 батальона Прагского резервного полка (500 чел.). На минных работах: 1 батальон Люблинского резервного полка (500 чел.).
На батарее Никифорова: 2 батальона Муромского полка (760 чел.).
В непосредственном резерве 4-го отделения в Корабельной слободке: под начальством генерал-майора Носова, 2 батальона Елецкого полка (900 чел.), 2 батальона Севского полка (800 чел.); под начальством генерал-майора Юферова: 2 батальона Брянского князя Горчакова[1]1
Имя князя Горчакова Брянский егерский полк получил после успешного отбития первого штурма Севастополя. «Брянскому егерскому полку, также отличившемуся в сем деле, приказал я именоваться вашим именем…», – писал Александр II князю Горчакову 4 июня 1855 г. (Император Александр II в эпоху войны 1855 г.//Русская старина Том XXXVII, 1883 г., СПб., С. 127)
[Закрыть] (700 чел.), 2 батальона Орловского князя Варшавского полка (500 чел.) и 49-я дружина курского ополчения (600 чел.).
На 5-м отделении на куртине между батареей Никифорова и 2-м бастионом и на 2-м бастионе: по 2 батальона Олонецкого полка (по 665 чел.);
на куртине между 2-м и 1-м бастионами: 3 батальона Белозерского полка (1200 чел.), 2 батальона Черниговского графа Дибича-Забалканского полка (480 чел.);
на 1-м бастионе и по линии до Киленбалочной бухты: три роты Алексопольского полка (330 чел.) и 48-я дружина курского ополчения (600 чел.).
В непосредственном резерве 5-го отделения, на склонах Ушаковой балки и в ближайших улицах Корабельной слободки:
по траншеям и батареям от рейда близ устья Килен-Балкской бухты до оборонительной казармы – 5 рот Алексопольского егерского полка (450 чел.) и 48-я дружина Курского ополчения;
2 батальона Полтавского полка (550 чел.) и 2 батальона Кременчугского полка (450 чел.).
На Корабельной стороне:
по траншеям и батареям от рейда близ устья Килен-Балкской бухты до оборонительной казармы, – Алексопольский егерский полк и №48 дружина Курского ополчения.
От Парижской батареи лабораторию и стенку до бастиона №2-го занимал Белозерский полк.
От рогатки до Корнилова бастиона – Муромский пехотный полк.
В резерве за 5-м отделением три полка 8-й пехотной дивизии: графа Дибича-Забалканского, Полтавский и Кременчугский (всего – 2355 штыков).
Прагский, Модлинский и Замосцкий полки расположены были на передних фасах Корнилова бастиона, – Люблинский егерский производил работы в минах.
На батарее Жерве, – Его Императорского BbicontCTBa Великого Князя Михаила Николаевича полк.
Резерв для бастиона Корнилова составляла 9-я пехотная дивизия.
На 3-м отделении: на батареях Будищева и Яновского – Якутский полк с дружиной №47.
Бастион №3 занимала 1-я бригада 16-й пехотной дивизии.
Штурмовые батареи – сводный резервный батальон Волынского и Минского полков.
На батареях Усова, Зубова и Никонова – Камчатский егерский полк.
На Пересыпке – Охотский егерский полк.
В главном резерве Корабельной стороны:
в Корабельной слободке и в Аполлоновой балке – 4 батальона Шлиссельбургского полка(1400 чел.) и 4 батальона Ладожского полка (1400 чел.);
В общем резерве Корабельной стороны: находились 2-я бригада 4-й пехотной дивизии и впоследствии батальон патронщиков кашеваров (700 чел.). На этой же половине находился подвижной артиллерийский резерв из 28-ми запряженных полевых орудий легких батарей № 5-го 11-й и №№ 7, 8 и 9-го 12-й артиллерийских бригад.{682}
На правой стороне оборонительной линии под начальством генерал-лейтенанта Семякина:
на 1-ом отделении: на батарее №10–6-й Литовский и 6-й Виленский резервные батальоны;
на батарее Шемякина и бастионе №6 – Волынский пехотный полк и Сводный резервный батальон Брестского полка;
на Ростиславском редуте – батальон Углицкого егерского полка, а другой батальон оного работал в минах;
на бастионе №5, редутах Чесменском и Белкина – Подольский егерский полк и сводный резервный батальон Белостокского полка;
на редуте Шварца – батальон Житомирского; в резерве редуту Шварца – батальон Минского пехотного полка;
резерв 1-го отделения составляли: батальон Минского и батальон Житомирского полков;
2-е отделение. В лощине между бастионами №4 и 5 – Екатеринбургский пехотный полк. На бастионах №4 – Томский егерский;
на Грибке и редуте Язона – Тобольский пехотный полк.
В задней траншее, в лощине – Колыванский егерский полк. Резерв 1-го и 2-го отделений составляла 1-я бригада 5-й пехотной дивизии; в общем же резерве правой стороны находилась 2-я бригада той же дивизии и кроме сего, в артиллерийском резерве 16 полевых запряженных орудий, стоявших на Николаевской площади».{683}
МАЛАХОВ КУРГАН – ГЛАВНЫЙ УДАР
Понимая значение Малахова кургана, как ключевой позиции Севастопольских укреплений, союзники особо тщательно планировали операцию по его взятию. По сути дела, большая часть остальных действий, особенно британцев, носила или характер демонстрационно-отвлекающих, или проводилась с целью затруднить переброску резервов на Малахов курган.
Главной задачей предшествовавших штурму дней было максимально приблизить осадные позиции и оборонительным линиям русских. Это стоило французам не только больших материальных затрат, но и человеческих жизней. Равно как моральные силы севастопольского гарнизона, так и осаждающих его, находились на изломе. Война велась не только кровью, но и нервами: «По мере того, как мы продвигаемся к знаменитой Малаховой башне, мы имеем чувствительные потери: не проходит и дня, чтобы мы не теряли от двухсот пятидесяти до трехсот убитыми или ранеными.
Посчитайте, какие будут цифры к концу месяца. Русские понесли больше потерь чем мы».{684}
Давала знать о себе усталость. Следствием переутомления стали несколько несчастных случаев: взрыв запаса пороха на Зеленом холме и взрыв покинутого русскими погреба.{685} Это приводило к лишним жертвам и тормозило подготовку к штурму. Но, несмотря на трудности, саперные работы не останавливались ни на час. Подземная война продолжалась с еще большим ожесточением. Боше попытался описать происходящее под землей: «Чтобы дать вам представление об этой войне, скажу, что сейчас происходит работа по подземному минированию перед Малаховым, где минеры двух лагерей заняты боями, о которых мы не имеем никакого понятия. Генерал Ниель, с превосходным профессиональным опытом, говорил, что никогда, ни в какой осаде не получали подобного развития эти способы атаки и защиты. Я восхищаюсь минерами, призванными на настоящую войну кротов; испытания, которые они выносят столь терпеливо, делают из них самых интересных людей армии».{686}
Отдача, самоотверженный труд и терпение саперов способствовали приближению осадных позиций почти на 20 метров ко рву перед Малаховым курганом.{687}К началу штурма противники сблизились настолько, что начали перебрасываться ручными гранатами.{688}
Но и русские саперы не теряли времени даром. Атакующего противника перед фронтом оборонительной линии ждали несколько неожиданных и не самых приятных сюрпризов. С началом войны было принято решение срочно и в массовом порядке начать производство взрывных устройств для защиты севастопольских укреплений. Таковыми стали самовзрывные устройства, предложенные «штаб-офицером по искусственной части» Киевского арсенала полковником А.Н. Савиным, названные автором «фугасными аппаратами». Они представляли из себя деревянный просмоленный ящик кубической формы, начиненный 20–30 кг. пороха и снабженный «власовской трубкой». Они вкапывались в землю и срабатывали в результате механического воздействия на них. По сути дела – это современная противопехотная мина нажимного действия.{689}
Кроме фугасных аппаратов на ближних подступах использовались орудия, которые постоянно были заряжены или картечными пулями, или металлическими осколками ядер и гранат, которые в изобилии валялись повсюду. Как правило, в этих случаях использовались стволы орудий с неисправными лафетами или с другими неисправностями, позволявшими произвести выстрел. Это были уже более совершенные и более новые средства борьбы. В отличие от камнеметных фугасов они могли быть использованы в наиболее выгодное для обороняющегося время. Ими прикрывали ближние подступы к батареям и предотвращали внезапный прорыв неприятеля на позицию, особенно через заранее подведенные траншеи. Умелое сочетание противопехотных заграждений привело к тому, что во время первого штурма Севастополя, двинувшиеся на штурм 3-го бастиона британцы, мало того что нарушили порядок, и «…штурмовые колонны, превратившиеся в толпу, смешались с подошедшими резервами», но и были вынуждены в ходе атаки разбирать засеки, рубить палисады, неся тяжелые потери.{690}
14 августа на позиции Малахова кургана прибыл князь Горчаков – «…любимый нами… бодрый и бравый старик».{691}С ним был начальник его штаба генерал-адъютант Коцебу. В сопровождении коменданта Малахова кургана капитан-лейтенанта Карпова главнокомандующий осмотрел позиции, наградил нескольких офицеров орденами, которые тут же, согласно написанному на пустой пороховой бочке приказу, прикрепил на грудь новоиспеченных кавалеров. Горчаков был достаточно образован, чтобы понять – на этой позиции должно было решиться все. В этом пункте обороны подводился итог неудачам его и предшественников.
Он был не одинок в своем убеждении. Все участники предстоящей драмы понимали, что в стойкости и удержании Малахова кургана заключается перспектива удержания и самой крепости.
Немного внимания уделим теории. По существовавшей в середине XIX в. теории крепостных действий, долговременное укрепление могло быть взято тремя способами или их сочетанием. К таковым относились:
– внезапное (нечаянное) нападение; штурм;
– бомбардировка.{692}
В сложившейся ситуации, когда союзные фортификационные работы уже вплотную подошли к русским укреплениям, наибольшую опасность представляла именно возможность внезапной атаки. Для того чтобы не допустить перспективы взятия кургана таким способом, необходима в первую очередь высокая бдительность его гарнизона. При соблюдении этого условия, чтобы нельзя было эскаладировать фортификационное сооружение, оно должно быть:
– сомкнутым;
– иметь одетый ров;
– иметь обстреливаемый ров.{693}
Гарнизон Малахова кургана составляли четыре батальона трех полков 15-й резервной пехотной дивизии: Модлинского, Прагского и Замосцкого, «…составленных большею частью из новобранцев, всего в числе 1400 человек».{694} Непосредственно на самом кургане «…гарнизон состоял из резервного Модлинского пехотного полка, который до такой степени потерпел от этого, по истине адского огня, что, по ежедневно подаваемому списку коменданту, о числе на лицо находящихся штыков, в день 27-го августа, в нем было только 394 человека нижних чинов на бастионе».{695}
Командир Модлинского полка полковник Н.А. Аршеневский не тешил себя надеждами – будучи достаточно опытным, он вполне понимал, что вряд ли удастся удержать курган. Разрушения были настолько сильны, а гарнизон столь незначителен, что среди защитников кургана преобладало мнение о неизбежности собственной гибели.
Из батальона четвёртого полка, защищавшего курган – Люблинского, насчитывавшего не более 500 человек, одна треть находилась постоянно на работе в минах, а прочие две трети – на отдыхе в Корабельной слободке. Кроме того «… на кургане состояло до 500 челов. артиллерийской прислуги, штуцерных и сапер, да на работах до 1000 челов. Орловского князя Варшавского полка и 49-й курской дружины. В резерве, за горжею Корнилова бастиона, и на 2-й оборонительной линии, были расположены остальные три полка 9-й дивизии: Елецкий, Севский и Брянский, всего 6 батальонов в числе 2,400 человек. Начальником войск на Малаховом кургане был старый опытный воин генерал-майор Буссау. Как в продолжение канонады с рассвета до полудня убыло на кургане несколько сот человек, то число защитников его вместе с резервом не превосходило 4000 штыков».{696}
Французы небезосновательно считали, что Малахов курган уязвим. Единственной помехой могли стать какие-либо активные действия русской армии, способные отбить у союзников желание штурмовать крепость.{697}
Трудно говорить, было ли действительно неожиданным для русских столь стремительное и внезапное взятие союзниками укреплений, или судьбу Севастополя решила банальная беспечность. «При получении известия о сборе войск в передовых неприятельских траншеях перед Малаховым курганом, по распоряжению генерал-лейтенанта Хрулева, направлена была ко 2-й оборонительной линии 9-я пехотная дивизия, составлявшая резерв Корнилова бастиона: Севский полк расположился за стенкою Корнилова бастиона и Белостокскою церковью; Елецким – занял линию на 2-й оборонительной стенке, сзади батареи Жерве; а егерские полки сей дивизии, за исключением части егерского князя Варшавского полка, бывшей ночью на работах у бастиона Корнилова, остались в слободке».{698}
Так почему французам удалось так быстро овладеть ключевой позицией? После этого самая героическая защита остальных пунктов оборонительной линией была лишь слабым утешением и не имела никакого смысла. Внимательно изучив все имеющиеся материалы с обеих сторон, мы можем смело отметить как минимум три фактора способствовавших неприятелю.
Первое: внезапность нападения, которая сыграла определенную роль при штурме ключевого оборонительного сооружения – Малахова кургана. Французские солдаты 25-тысячного корпуса генерала Боске в считанные мгновения преодолели сорокаметровое пространство между двумя линиями траншей и устремились на валы укреплений. Завязался ожесточенный рукопашный бой. Внезапность была достигнута, прежде всего благодаря непрерывной и напряженной, предшествовавшей штурму работе саперов. С уверенностью можно утверждать, что путь штыку проложила лопата, а работу лопаты обеспечила артиллерия. Ни на одном из участков союзники не подошли столь близко к русским позициям. Остальное было делом обученности. Привыкшая к быстрым действиям и любившая подобные акции французская легкая пехота одним броском преодолела участок шириной не более 50 м, затратив для этого не более 15 сек. Офицеры русской артиллерии спустя много лет после окончания Крымской войны вынуждены были принимать в свой адрес обвинения, что по причине успокоенности, они попросту «проспали» штурм.{699}
Второе: подавленная русская противоштурмовая артиллерия. По атакующим французам защитники смогли сделать всего по выстрелу картечью из 6 уцелевших орудий.
Третье: численный перевес, достигнутый благодаря умелой концентрации сил на направлении главного удара.{700}
Нельзя категорически утверждать, что штурм оказался совершенно неожиданным для севастопольского гарнизона. Весь опыт многомесячной обороны подсказывал всем: от рядового матроса до генерала, что как только закончит свою работу артиллерия, вперед двинутся массы пехоты. Так оно и произошло. 27 (8) августа «…секреты перед Малаховым на заре заметили неприятельские войска в полной форме, о чем было донесено и растолковано, что в этот день быть штурму, но… не ожидали его в полдень».{701}
ПЕРВЫЙ БРОСОК
Что же произошло в этот день на кургане? Постараемся проследить ход развития событий глазами очевидцев с обеих сторон.
Фон Драхенфельс, находившийся в этот день на Малаховом кургане, где командовал противоштурмовой батареей, действовавшей, преимущественно, против взятого французами в мае Камчатского люнета. 27 августа, признает, что офицеры «… были почти уверены, что и этот день пройдет, как и все предыдущие».{702} Это означало, что утомленный ночными работами неприятель уйдет на отдых, а остальную часть светлого времени займет ставшая уже привычной перестрелка.
Однако все пошло совсем не так. Ранним утром в траншеях началась концентрация пехоты. Та самая, которую Липранди заметил после 5 часов утра. К 9 часам по системе ходов сообщения первые штурмовые группы вышли на рубежи атаки. Через час заняли свои позиции батальоны второго эшелона.
Интересно, что задача ставилась всему личному составу перед тем, как подразделения входили в апроши. Лейтенант Варень из 39-го полка линейной пехоты говорит, что к 10-ти часам утра его полк направился к Колоколенке, месту сбора всей бригады. Там «…генерал Бретон обратился к нам с мужественной речью, запретив любое движение в сторону отступления. Затем он повел нас на позиции, расположенные напротив Центрального и Мачтового бастионов».{703}
Много значащее свидетельство. Мы уже говорили, что во время Крымской кампании ни один из русских военачальников не снисходил до постановки задачи не только нижним чинами, но даже и младшим (а иногда и старшим) офицерам. В таинство мыслей главнокомандующих посвящались лишь избранные из числа генералитета, что, однако, не мешало знать их замыслы неприятелю. Трудно представить, что с теми представителями петербургской военной аристократии, которые заполонили русские штабы, могло быть иначе: «В главном штабе скопилось до 450 офицеров; конечно, из них 50 работали неутомимо; но что же было делать остальным? Поручений не могло доставать, изредка являлись они в Севастополь, а остальное время кутили и играли; игра оканчивалась большими кушами, потому что большая часть их принадлежала к богатым и знатным фамилиям. Чтобы получить награду, они иногда прикомандировывались к севастопольским штабам и, пробыв несколько дней, пользовались первым случаем, чтобы их представили к награде, и когда представление было сделано, сейчас уезжали.
Не говоря о бессчетном числе анненских сабель, много раздавалось золотых; но очень трудно было получить Георгия и Владимира, который не дворянам запрещено было давать. Хрулева очень бесило, что он не мог отказывать ходатайству старших лиц; этих искателей наград он называл “крестоносцами”, т.е. совершавшими поход за крестами».{704}
Ну, двинемся дальше. По воспоминаниям фон Драхенфельса, в 9 часов утра был проинформирован о действиях союзников адъютантом коменданта Малахова кургана начальник войск на Корабельной стороне Севастополя генерал-лейтенант Хрулев. Посыльные, по утверждению тех, кто находился на бастионах, буквально осаждали командование крепости: «…посылались известия всем в городе находящимся начальникам. К несчастью, я не могу назвать последующих посыльных, потому что и не знаю, кто именно посылался, но сам слышал, как начальник войск на Малаховом курган генерал-майор Буссая Петру Александровичу Карпову при мне говорил, что он уже в четвертый раз посылает к генерал-лейтенанту Хрулеву с просьбою об усилении нашего гарнизона. Это было, если не ошибаюсь, около одиннадцати часов».{705}
Вместо подкрепления на батарею к 11 часам прибыл флигель-адъютант. Цель его прибытия осталась непонятной. Но он вскоре удалился, пообещав доложить Хрулеву о необходимости усиления гарнизона кургана.{706} К моменту этой «экскурсии» штабного офицера на бастион, его защитники уже отчетливо видели, что с 8 утра «…неприятельские колонны в направлении 22-х пушечной английской батареи и от траншей позади Камчатского люнета начали сосредотачиваться во 2-й параллели и вскоре войска его заполнили ближайшие к нам апроши».{707}
После 11 часов неприятельская артиллерия ослабила огонь. В 111/2 часов утра 27 августа французская пехота атаковала исходящие угла бастионов Корнилова и № 2.{708} Непрерывный артиллерийский обстрел, непрекращавшийся 20 дней, сделал свое дело. Одно из слагаемых прочности обороны форта – ров. оказался засыпанным. Простреливать его было нечем, артиллерия оказалась на большинстве участков не готовой встретить столь быггрЛто атаку. Сомкнутость укреплений также не пригодилась – неприятель вел фронтальную атаку.
Бой за Малахов курган. Английский рисунок из “The Illustrated London News”.
В 10.45 французская пехота заполнила передовые траншеи. Русские, вероятно просто не могли видеть их, так как в воздухе висели густые клубы пыли и дыма, сквозь которого не было ничего видно в нескольких шагах.{709}
