Текст книги "Последний штурм — Севастополь"
Автор книги: Сергей Ченнык
Жанры:
Военная проза
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 31 страниц)
ОТРЯД ГЕНЕРАЛА П. ЛИПРАНДИ В СРАЖЕНИИ НА ЧЕРНОЙ РЕЧКЕ
«Неизменное правило войны – обезопасить свои фланги, в тоже время, пытаясь охватить фланги противника и зайти ему в тыл».
Фридрих II Великий
Действия войск отряда Липранди были успешными: «Первый акт диспозиции был им выполнен блистательно».{297} Конечно, здесь тоже наличествовало отсутствие внезапности, но в той же мере присутствовала гораздо большая управляемость и, соответственно, организованность войск.
Что касается внезапности, то, как мы знаем, ее можно исключить. Сардинские офицеры-участники сражения говорят, правда с некоторой долей преувеличения собственных заслуг, что они ждали русских и готовили для них «теплый» прием. Генерал Риччи писал по этому поводу в 1881 г.: «Осмелюсь утверждать, что мы были начеку и вовремя обнаружили атакующие действия противника своими передовыми форпостами и твердо оборонялись и держались в первой фазе сражения».{298}
При этом итальянцы недвусмысленно намекают, что их французские союзники «проспали» начало наступления русских. Оставим это на их совести – им очень хотелось лишний раз подчеркнуть значимость своего участия в сражении на фоне незначимости в кампании в целом.
В отличие от Реада, Липранди почти вовремя вывел свои войска на намеченное согласно диспозиции место и под прикрытием артиллерийского огня перестроил в боевой порядок. Разница в том, что Липранди свои действия строил на основе взаимодействия, а у Реада каждый род войск был как бы сам по себе…
Для перестроения было выбрано относительно ровное место, на которое Липранди вывел войска, спустившись с Мекензиевых гор и пройдя через Юхарлы-Каралез. Фронт был развернут в направлении склонов Телеграфной горы. Первую линию заняли стрелки – Тарутинский и Бородинский полки.
В составе Бородинского полка, поддерживавшего тарутинцев, в сражении участвовал недавно прибывший из Кишинева единственный сын генерала Липранди, добровольно вызвавшийся идти среди застрельщиков в стрелковой цепи. Очевидцы отмечают трогательность его встречи с отцом на Телеграфной горе после ее очистки от неприятеля,
1-я бригада 17-й дивизии находилась во второй линии, 2-й батальон Московского пехотного полка был отправлен влево для обеспечения безопасности русских войск со стороны Чоргуна. Легкая №3 батарея 17-й артиллерийской бригады ускорила движение, стараясь выйти к ближним скатам Телеграфной горы для обеспечения подготовки атаки. Прибывший на место адъютант Горчакова как раз и застал войска в момент развертывания: «Я нашел, что отряд генерала Липранди начал движение к Телеграфной горе, получил от него ответ: «Сейчас отправляюсь», и поехал искать генерала Реада».{299}
Войска Липранди без излишней суеты подошли к позициям сардинцев на Телеграфной горе. Русская артиллерия быстро развернулась перед восточными склонами и немедленно начала обстрел неприятеля. Спустя три четверти часа интенсивного орудийного огня вперед двинулась развернутая в ротные колонны 17-я пехотная дивизия. Как и на Балаклаве, Липранди максимально расчленил боевой порядок, что позволило ему избежать лишних потерь.
Но не нужно путать расчлененный, пусть и максимально, боевой порядок с рассыпным. Между двумя этими понятиями большая разница. Первый предполагает лишь более самостоятельные действия отдельных подразделений, второй – больше опирается на самостоятельность, инициативу и одиночную подготовку каждого бойца. Рассыпной строй, как это ни покажется странным, не был характерным не только для русской, но и для союзных армий периода Крымской войны. Французы действовали в основном большим числом стрелковых подразделений. Они хоть и рассыпались в ходе боя, но во многом сохраняли в себе элементы линейного порядка. Апробированные в Африке действия пехоты давали возможность задействовать в сражении максимально большее число ружейных стволов, прокладывая дорогу линейной пехоте. Английская пехота сражалась в привычных линиях, позволявших максимально использовать качественное и количественное превосходство нарезного оружия. Это обуславливалось большей тягой к дисциплине, традиционной для британской армии как в бою, так и вне боя. Легендарные «зеленые куртки» Стрелковой бригады хоть и появлялись перед линией красных мундиров линейной пехоты, но их число было столь незначительным, что чаще приходилось рассыпать в цепь обычные роты. Ни то, ни другое, ни тем более, русское третье не может быть поименовано действием стрелковых цепей. Но именно период Крымской войны стал отправной точкой изменения тактики действий пехоты во всех армиях Европы.
«Сомкнутые строи, в том виде, как они употреблялись во время наполеоновских войн, и в каком существовали до ведения нового нарезного оружия, более или менее удовлетворяли всем требованиям наступательных действий.
Рассыпной строй, в те времена, был не более, как вспомогательный; в нем встречалась надобность не столько вследствие действительности оружия, сколько вследствие изменения способов ведения войны (пользование местностью).
В русской армии стрелковые цепи, хоть и применялись на Черной интенсивно, но не пользовались доверием со стороны полковых и дивизионных командиров. При развитом в командной среде рутинерстве, “скептицизму сверху и пассивности снизу”, – добиться расчленения боевых порядков, действия врассыпную, было невозможно».{300} Большинство полков, «…великолепно проходившие церемониальным маршем, только прибыв на театр войны за несколько дней до боя, впервые начали обучаться высылке стрелковых цепей».{301}
Попытки сделать рассыпной строй главной формой во время революционных войн не удавались, частью от неспособности тех лиц, которые желали этого, а впоследствии они вовсе не возобновлялись, так как в этом не встречалось еще особой надобности. Со времен первых успехов в технике нового ручного оружия рассыпной строй все более и более выступает на первый план. Так нарезное оружие в кампании 1859 г. поставило рассыпной строй наравне с сомкнутым; а оружие, заряжающееся с казны, в кампанию 1870–1871 года дало ему перевес над последним».{302}
Наступление продолжалось. Русская колонна безостановочно продолжая свой путь, разделилась на две части. Левой командовал генерал Бельгард, герой сражения при Четати в самом начале Восточной войны. Она выступила после отдыха на Мокрой луговине в направлении на Чоргун в 2.30. При подходе к неприятельским позициям Бельгард разделил ее еще на две. Колонна левого фланга включала в себя Симбирский егерский полк, два батальона Низовского егерского полка, две роты 3-го стрелкового батальона, роту 6-го саперного батальона и две батарейных батареи.{303} Сам генерал остался на правом фланге с двумя батальонами Днепровского пехотного полка и легкой батареей.
НАЧАЛО АТАКИ НА САРДИНЦЕВ
Утверждения сардинских офицеров о том, что они не знали о готовящемся нападении русских – не более чем сознательное искажение истины, преследующее единственную цель – оправдаться за столь быстро отданную в руки противника первую линию своих позиций. Тем более, что далеко не все из них придерживались подобной точки зрения. Кроме того, итальянцы слишком преувеличивали значение обороны своих передовых позиций в масштабе всего Чернореченского сражения. Уж тут они меры не знали!
Манфреди, например, считает, что сардинцы вообще оказали решающее значение на исход сражения: «Сопротивление, оказанное нами первым колоннам противника, дало французам необходимое время, чтобы собраться, и внезапность атаки русских не сыграла свою роковую роль в исходе сражения для союзников».{304} Правда, тот же Манфреди почему-то скромно молчит, что в то время вся французская линия обороны на Федюхиных высотах уже находилась в готовности. Безусловно, сардинцы сыграли свою роль в сражении. Отрицать это нелепо. Но и преувеличивать ее тоже бессмысленно.
Русские атаковали одновременно с трех направлений. Основные удары наносились по флангам в сочетании с попытками охвата неприятельских позиций. Фронтальный удар наносил 4-й батальон Тарутинского полка и стрелки 6-го батальона. Но это не была бессмысленная атака «на сближение», со штыками наперевес и под громогласное «ура!». Сардинцев вышибали огнем. Для усиления стрелков были выделены все штуцерные пехоты, которые своими пулями расчищали путь остальным. История Московского пехотного полка говорит о незначительном сопротивлении, которое было оказано сардинцами: «…После нескольких выстрелов батареи № 3, четвертый батальон Тарутинского полка, под прикрытием густой цепи охотников и стрелков роты 6-го стрелкового батальона двинулся в ротных колоннах в атаку на первую траншею; мгновенно выбитый из нее неприятель отступил во вторую траншею и встретил из нее атакующего сильным огнем…».{305}
Генерал Герсеванов так говорил об этом: «4-го августа Тарутинский полк, в ротных колоннах, подошел довольно близко к укреплению, воздвигнутому на Телеграфной горе и занятому сардинцами, которые встретили батальон огнем из штуцеров, но почти все пули перелетели через головы наших солдат, и укрепление взято с самою малою потерею».{306}
Сардинские берсальеры в Крыму. Рисунок Дж. Кадогана. 1855 г.
То, что итальянские пули свистели над головами, а не укладывали на землю одного за другим русских солдат, вполне объяснимо. Это обычное явление, для огня из окопов по цели расположенной ниже уровня укрытия. Огонь русских стрелков, просто прижал головы сардинских пехотинцев к брустверам и заставлял их думать лишь об одном: как, каким образом сохранить возможность увидеть родное итальянское небо. Для этого нужно было хоть как-то мотивировать перспективу отхода. Лучшим мотивом было израсходование боеприпасов. Обстоятельства тому способствовали.
«В процессе изучения итальянских источников этот боевой эпизод неоднократно повторятся и возводится в ранг «особого героизма и доблести пьемонтцев». Думается, что объяснение такому их вынужденному геройству гораздо прозаичнее – посменно отправляясь налегке на самый отдаленный передовой дозорный рубеж пьемонтские пехотинцы и берсальеры скорее всего брали с собой минимум амуниции, да и патронные сумки их вмещали только до 10 патронов. Навряд ли в бесхозных траншеях оставался какой-либо резервный боезапас».{307}
Таким образом, расстреляв патроны, итальянцы сочли разумным не вступать в схватку с многократно их численно превосходившей русской пехотой, понимая, что в этом случае у них явный дефицит шансов уцелеть, и отошли, сардинский довод о слабых позициях и малочисленности войск их защищавших, звучит не слишком убедительно, учитывая примерно равное соотношение их с русскими (батальон Тарутинского полка и рота 6-го стрелкового батальона против неполного 16-го пехотного батальона и двух рот 4-го батальона берсальеров пьемонтцев).
Тотлебен описывая этот момент сражения, отмечает стремительность, с которой русская пехота заняла первую линию, после чего неприятель «поспешно», а в условиях боя это могло означать лишь одно – бегом, «…отступил в свое последнее укрепление, занимавшее вершину горы, находящейся близ самого берега Черной, и частью перешел реку по устроенному им здесь мосту, будучи преследуем огнем наших штуцерных и нарезных ружей».{308}
В условиях ограниченной видимости гаубичная батарея сардинцев не могла существенно помочь своей пехоте. Пехотинцы и берсальеры, занявшие позиции в окопах, пытались ружейным огнем отбить нападение русских. И хотя итальянские документы и говорят об упорном удержании 16-м пехотным батальоном и 4-м батальоном берсальеров передовых позиций и даже о рукопашных схватках с русскими, объективная реальность свидетельствует более об обратном – не выдержав напора, сардинцы отошли к основным силам. Манфреди отмечает организованность, с которой этот отход был совершен. «Наше отступление совершалось в боевых порядках; роты, участвовавшие в бою, спустились со склона под прикрытием цепи стрелков и, достигнув противоположной возвышенности, соединились во второй траншее на Пьемонтской скале с двумя другими ротами, ранее там находившимися.
Эти две роты 16-го батальона расположились на восточном склоне высоты, а роты берсальеров – между второй траншеей и мостом через Черную, который они прикрывали. Сюда прибыл майор Делла Кьеза, командир батальона берсальеров. Будучи сильно больным, он поднялся с первыми звуками выстрелов и добрался на поле боя, чтобы лично возглавить батальон в бою».{309}
Манфреди противоречит сам себе. В случае ожесточенной рукопашной схватки вряд ли итальянцам удалось бы так организовано отступать. И думали бы их командиры лишь о том, как спасти то, что еще можно спасти. Скорее всего, они просто бежали бы поражаемые русскими штыками в спины, как это было с пехотой бригады генерала Кодрингтона из британской Легкой дивизии при Альме 20 сентября 1854 г., которая отступала после столкновения с Владимирским полком, а судя по энергии, с которой ее солдаты вломились в шеренги второй линии, умудрившись при этом переломать ребра нескольким шотландским гвардейцам – была в панике и полной дезорганизации. Нечто похожее произошло и с детьми солнечной Италии, разве что обошлось без травм.
Остановимся более подробно на происходившем. 17-й пехотной дивизии явно способствовала удача. Занятая ими Телеграфная высота могла использоваться как плацдарм для сокрушения правого фланга союзников. Естественно, Липранди ждал от Горчакова именно такого решения. Более того, он был уверен, что следующий приказ будет предписывать ему дальнейшее движение вперед и, соответственно, подкрепление резервами, которые уже подходили. Потому, не теряя времени, он начал развивать ситуацию по собственному сценарию, понимая, что взяв инициативу в руки, нельзя ее отдавать.
Французский госпиталь в Константинополе. Худ. К. Гайс.
Способствовала войскам Липранди и толково организованная поддержка собственной и приданной артиллерии. Батареи не сосредотачивали огонь на одной цели, а распределяли его между наиболее приоритетными. Так батареи левой колонны Бельгарда вели огонь одновременно по укреплениям на Телеграфной горе (из 10 орудий) и по горе Гасфорта (14 орудий). Батарея правой колонны развернулась лишь тогда, когда были созданы условия надежного поражения неприятеля. Она «заняла здесь на горе позицию, с которой начала одновременно с левой колонной обстреливать с тыла укрепления сардинцев на Телеграфной горе».{310}
Так появился еще один железный аргумент для итальянцев, поражаемых артиллерией с двух направлений, не слишком долго задерживаться в своих передовых укреплениях. Кроме общей атаки 16 батальонов 17-й пехотной дивизии генерал-майора Веселитского с фронта, подготовленной артиллерией и имевшей гарантированный успех, в обход левого фланга союзников со стороны Чоргунского ущелья был двинут 2-й батальон Московского пехотного полка. Для того чтобы сардинские пехотинцы и берсальеры не слишком засиживались в передовых ложементах, во фланг им выдвинулась рота 6-го пехотного батальона. Опытные, обстрелянные еще при Альме русские пехотинцы и стрелки, стали готовить новую атаку. Пьемонтцы находились под постоянным давлением и ослабления его не предвиделось. Более того, Липранди собирался наращивать напор, готовясь приступить к очистке от неприятеля горы Гасфорт.
Сил было достаточно, учитывая возможное подключение резервной (5-й) дивизии. Генерал-майор Веселитский дополнительно вызвал и приказал развернуть на ближайшей от Телеграфной горы возвышенности батарейную № 3 батарею 17-й артиллерийской бригады. Она незамедлительно открыла с фронта огонь «…по неприятельским укреплениям, обстреливавшимся уже с тыла и правого фланга батареями колонны генерал-лейтенанта Бельгарда».{311}
Французский рисунок времён Крымской войны, пропагандирующий вечную дружбу между союзниками. Реальность была не столь безмятежной.
Тоже пропаганда «вечной дружбы» между союзниками. Французский рисунок 1855 г.
Ситуация, пожалуй, даже нетипичная для прямолинейных действий русской армии в Крымской войне. Объект, назначенный для атаки, поражается одновременно с трех сторон. Похоже, Липранди в полной мере использовал опыт сражения при Балаклаве. Весьма разительное отличие от действий артиллерии генерала Реада! У последнего, она хоть и находилась в порядках пехоты, но все сражение не сдвинулась с места. Потому не поверим рассказам итальянских офицеров об их ожесточенном сопротивлении русским. Скорее всего, они действительно, расстреляв для очистки совести мизерный наличный запас патронов, отошли от греха подальше к своим основным силам. При другом развитии событий потери пьемонтцев были бы несколько иными, притом в сторону их увеличения.
Однако задача Липранди была не столь легкой, как это могло показаться вначале. Успех требовал развития, а сардинская пехота хоть и отошла, но к этому времени перестроилась в боевой порядок и приготовилась к бою. Дивизия Дурандо прикрыла выход из долины реки Варнутки, дивизия Тротти заняла промежуток между горой Гасфорта и Федюхиными высотами. Резерв составила бригада Джустиниани.
Артиллерию сардинское командование разместило на высотах. Одна батарея стала на правом фланге у реки Варнутки, напротив Карловки, другая – на левом фланге, напротив Чоргунского моста на выступе горы. Приданная английская гаубичная батарея расположилась на вершине горы у редута «…для поражения огнем русских батарей выше Чоргуна и д. Карловки».{312}
Все-таки довелось русскому солдату в Крыму испытать осознание своей мощи, имея в руках равное с противником оружие. Наверное именно этот эпизод Крымской войны продемонстрировал, что при хорошей организации и толковых командирах николаевский солдат был грозной боевой машиной, способной побеждать и умеющей это делать!
Сардинцы впоследствии трактовали события иначе, но довольно неуклюже. Так, оправдывая свое отступление, они говорят о подавляющем численном превосходстве русских, при имевшем место практическом равенстве сил. А их версия о том, что «…в пылу боя, не имея времени перезарядить ружья, дошло до того, что пьемонтцы стали отбиваться от наседающих русских камнями»{313} – банальная военная байка, коих любая война рождает в несметном количестве. Крымская кампания в данном случае не исключение. Потери сардинцев во время боя за их позиции определить сложно. Тотлебен говорит о нескольких пьемонтских солдатах взятых в плен. Очевидно это и есть те двое несчастных, которые числятся в списке пропавших без вести. Что не помешало командиру 2-й дивизии генералу Тротти представить командиров подразделений оборонявших высоты к наградам. В своем рапорте Ла Марморе он писал: «Привожу обобщенные доклады командования подразделений. В них содержатся имена пьемонтцев, наиболее отличившихся в сражении, происходившем на Ваших глазах, в присутствии Вашего союзного командования:
…Майоры Корпоранди (16-й пехотный батальон) и Делла Кьеза (4-й батальон берсальеров) заслуживают особых почестей за умелое руководство подчиненными подразделениями, за упорство и стойкость, с какой осуществляли действия по обороне укреплений горы “Зиг-Заг”;
Капитан Эмануэле Кьябрера (4-й батальон берсальеров), вступив в командование батальоном, заслуживает отличия за мастерство, с каким он управлял своими берсальерами на правом берегу Черной речки, когда русские уже заняли вершину горы и наседали на них превосходящими силами».{314}
Но это будет потом, когда радость победы сотрет из памяти сардинских военачальников воспоминания о недавнем оставлении практически без боя передовых позиций. Оправданий этому различных мотиваций, в том числе и тактической необходимости, они найдут много, не меньше, чем русские после поражения на Альме. А пока русская армия продолжает оказывать давление на правый фланг союзных войск и берет сначала Телеграфную высоту, демонстрируя готовность не останавливаться на достигнутом.
И вновь правильные действия командования 17-й дивизии. Происходит маневр артиллерией, которая, выражаясь современной военной терминологией, начинает «колесами» сопровождать свою наступающую пехоту. Грамотно используются саперы, действующие по своему прямому предназначению. «По овладению Телеграфною высотой, была выдвинута на позицию у только что взятого нашими войсками эполемента батарейная № 3 батарея 17-й артиллерийской бригады, для которой саперы устроили проезд через взятые нами сардинские укрепления. Батарея эта открыла огонь по Гасфортовой высоте и против занятой еще неприятелем горы на правом берегу реки Черной, равно как по неприятельским войскам, собравшимся возле Чоргунского моста. Превосходное действие этой батареи и наших стрелков принудило неприятеля отодвинуться от этого моста. В то же время артиллерия колонны генерал-лейтенанта Бельгарда обратила свой учащенный огонь на Гасфорта высоты».{315}
Можно утверждать, что Липранди абсолютно переиграл союзников. Налицо маневр огнем (одна батарея вновь ведет огонь по нескольким целям), скоординированность действий войск (Бельгард переносит огонь своей артиллерии на новые цели), разумное введение в сражение пехотных подразделений (задействованы лишь один батальон и одна стрелковая рота). Маневрируя войсками, он создавал одновременно угрозу их флангам и тылу, а атаками с фронта довершал предприятие. Хотя вся пехота Горчакова и действовала в расчлененных боевых порядках, у Липранди они применялись наиболее толково и согласованно. Более чем уверен, однако, увы, – в документах нет тому достаточного подтверждения, – что союзное командование в этот момент было почти готово отправить все или почти все резервы на этот участок. Но…
