Текст книги "Полное погружение (СИ)"

Автор книги: Сергей Васильев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц)

Глава 13 
Камера! Мотор! Начали!

Съёмочный павильон встретил Василису конструктивной, деловой атмосферой, соответствующей хорошо организованному, размеренному процессу производства, а именно – скандалом, грозящим перерасти в рукоприкладство.

– Аля, мать твою! – не стесняясь в выражениях, орал режиссёр, нарезая восьмерки вокруг зарёванной исполнительницы главной роли, – как ты себе это представляешь – сцена безмерной любви героев без героини в кадре?

Коротич обвела мокрыми глазами членов съёмочной группы, делающих вид, что не испытывают интерес к её персоне, приняла максимально эффектную трагическую позу и красиво заревела в темпе «andante vivace», неплотно прикрыв ладонью глаза, чтобы непрерывно контролировать окружающее пространство…

– Что происходит? – шепнула удивленная Василиса стоящим в проходе реквизиторам.

– Традиционная показательная драма первого съёмочного дня в исполнении примы, – скривив губы, тихо ответила хмурая дама в форменном комбинезоне. – Высокий возлюбленный покровитель Алечки якобы категорически против её участия в откровенных сценах.

– А он на самом деле против?

– Ему давно плевать и на сцены, и на саму приму, но её капризам он всё равно потакает и обижать не позволяет. Вот наша цаца и пользуется…

– И что теперь?

– Ничего особенного, – фыркнула ветеран кинопроизводства, – еще немного поартачится, и режиссёр договорится с продюсером, чтобы накинули Але процент к гонорару. Слёзы сразу высохнут, покровитель разжалобится и будет она делать всё, что требуется по сценарию. Не впервой.

– Перерыв на час, Коротич свободна, – зычно, на весь павильон крикнул режиссёр и устало опустился на стул со своей фамилией на спинке.

– Может, и я тоже? – осведомился оказавшийся за спиной режиссёра и переминающийся с ноги на ногу Мирский.

– А вас, Штирлиц, я попрошу остаться, – потирая виски пальцами, возразил хозяин съёмочной площадки, – будем работать.

– Мне казалось, – осторожно предположил Дэн, – что вы сейчас отправитесь к боссу, договариваться насчёт этого… конфликта, – кивнул Дэн в сторону гримёрки напарницы.

– А вот хрен ей на всё тюнингованное рыло, – зло рявкнул режиссёр и стукнул рукой по столику, сметая пустой стаканчик от кофе, – вот она где у меня, стерва жадная, контракт подписала, а теперь выкобенивается. Пусть другим сцены устраивает, а я, как Станиславский, больше не верю.

– Нет проблем, – пожал плечами Мирский, – подождём, пока принцесса снизойдет. Нам на неделю хватит сцен, где в кадре нет главной героини, а что потом?

– Никого мы ждать не будем. И план съёмок менять не станем. Будешь играть с ней, – и указующий перст режиссёра направился в сторону Василисы, слегка ошалевшей от такого поворота событий. – Давайте быстро костюм, грим, формируем образ и на площадку!…

Всего за час в кресле гримёра Стрешнева пережила все стадии принятия неизбежного – отрицание, гнев, торг, согласие. Первое желание – надерзить и проследовать на выход с высоко поднятым забралом – Василиса подавила, как неадекватное. Всё-таки ни режиссёр, ни реквизиторы с костюмерами, ни съёмочная группа ничего плохого ей не сделали, а слова Дэна про работу, как единственный источник существования этих людей, в память врезались крепко. Стрешнева посчитала, что она не имеет право ставить под удар трудовой коллектив. Как плохо себя чувствуешь, когда по чьему-то капризу вдруг остаёшься без копейки, Василиса прекрасно знала и другим такого стресса не желала.

А ещё она вдруг представила, какой ехидной ухмылкой будет сопровождать Мирский её уход, как разочарованно и устало посмотрит вслед режиссёр, и главное – хлопнув дверью, она ничего не добьётся. Этот бездарный сценарий, нарисованный бездушной, тупой машиной, будет воплощён в жизнь, а она не сделает даже попытку его переписать… Одним словом, Василиса решила остаться в проекте и сражаться! «Сначала ты мне всё испортил, теперь я тебе всё поломаю!» – обратилась она мысленно к искусственному интеллекту, находящемуся в соседнем помещении. – Берегись, железяка. Иду на вы!'

* * *

Дэн успел перекинуться парой слов с разговорчивыми СММ-щиками, пролистать последние новости в телефоне, найти на анекдот.ру и запостить дежурную шутку в тик-ток, как свою, выбрав наиболее выигрышный ракурс на фоне съёмочной аппаратуры, выпить какое-то пойло с невыговариваемым названием, подаренное спонсорами, и уже откровенно скучал, когда двери гримёрки открылись и оттуда выпорхнула незнакомка.

Правильный, слегка курносый нос, рельефная линия губ, красивый, чуть выступающий вперёд подбородок… Крутой изгиб тонких бровей венчало изящное очелье. Светлые, уложенные локонами волосы, собраны в замысловатую витую композицию, прикрытую на затылке капюшоном. Глядящие исподлобья глаза, полуприкрытые длинными, пушистыми ресницами, придавали образу незнакомки таинственную притягательность и обаяние.

Длинное платье винно-бордового цвета, оттенка глубокого рубина, с серебряным пояском. Широкие струящиеся рукава с тоненькой кружевной манжеткой, небольшой декоративный веер в цвет одежды – всё это настолько разительно изменило образ Стрешневой, так контрастировало с её лихим имиджем, что Мирский сразу и не узнал, кто стоит перед ним.

Дэну показалось, что там, в гримёрке, какой-то принц поцеловал лягушку, и она, сбросив неприглядную шкурку, превратилась в свою аристократическую противоположность, стала сама собой, такой, какой должна быть. Великолепная, стройная, горделивая, она как будто выросла. Лицо перестало быть пацанским, приняв утонченные, строгие, благородные черты молодой женщины, представительницы серебряного века.

Дэн оглянулся. Интересно, кто ещё залип на преображенную внешность этой дикарки? Вроде бы, все занимаются своими делами. Даже режиссёр, требовательно осмотрев Стрешневу с головы до ног, лишь коротко кивнул, мол, годится, и опять погрузился в чтение раскадрованного текста.

Снова взглянув на Василису, Мирский вдруг до чёртиков захотел проявить галантность – подарить ей цветы, например, или продекламировать стихи. Но букета под рукой не было, а подходящая поэзия в голову не приходила. Он не нашел ничего лучше, чем сделать шаг навстречу к ней.

– Сударыня, – с легким поклоном произнёс Дэн, протягивая Василисе руку, – вы очаровательны! Признаюсь, впечатлён!

– О, господин Мирский уже в образе! – Василиса стрельнула глазами, невесомо коснувшись пальчиками предплечья Дэна. – Если вы неожиданно решили стать джентльменом, пожалуйста, запомните: подавать даме руку в перчатке – не комильфо.

Она обозначила книксен, неумело взмахнула веером, чуть не выронив его из рук, и резвой лошадкой поскакала к режиссёру, оставив Мирского осознавать свой прокол в знании этикета.

* * *

– Что это? – режиссёр недоуменно посмотрел на вырванные из блокнота листки с неровным почерком.

– Это отчаянная попытка спасти вашу репутацию и весь проект в целом, – с вызовом произнесла Василиса, – необходимые изменения, которые срочно требуется внести в сценарий, чтобы убрать наиболее очевидные ляпы.

– Господи! Ну, за что мне это? Что ни статист, то Немирович, что ни дублёр, то Данченко! Скажите, девушка, вы часом режиссерское отделение ВГИКа не заканчивали?

– Нет, но…

– Может у вас есть рекомендации от Михалкова и Кончаловского?

– Я – инженер по профессии и перфекционист по характеру, – сказала Василиса, как отрубила.

– Тогда другое дело… – режиссёр помусолил колпачок от ручки, пробежался глазами по Василисиным листкам и, кажется, принял для себя решение.

– Госпожа инженер-перфекционист! Если вы помните, проект наш экспериментальный. Все рабочие документы генерирует искусственный разум, будь он неладен. Поэтому убедить внести изменения в процесс производства необходимо не меня, а его. Засим, предлагаю немедленно приступить к работе. Обещаю организовать переговоры с продюсером и ходатайствовать о внесении ваших поправок в базу данных.

– Точно?

– Гадом буду!…

– Тогда работаем…

 * * *

В первый съемочный день Василису в кадре заставляли делать какую-то, с её точки зрения, абсолютную ерунду. На фоне ядовито-зелёного хромакея, она несчетное количество раз открыла и закрыла бутафорскую дверь, прогулочным шагом продефилировала от камеры до стенки, а потом с приветливым выражением лица пробежалась от декораций до камеры, попрыгала, ловя сачком воображаемых бабочек. А когда потребовалось радостно упасть с книжкой в кресло-качалку и изобразить блаженство, Василисе даже играть не пришлось, настолько она была выжата всеми этими экзерсисами.

– Стоп, снято! Спасибо. Перерыв! – режиссер довольно потёр руки и подошёл к сидящей в кресле Стрешневой. – Что можно сказать? Весьма недурственно, гораздо лучше, чем я ожидал… На сегодня, наверно, закончим…

– Но позвольте! Мы же не сыграли ни одного эпизода из сценария… – удивилась Василиса.

– Насколько я понял, вы хотите его переписать. А мне надо было понять, как вы смотритесь в кадре, и стоит ли вообще продолжать наше безнадёжное дело.

– И что вы решили?

– Считаю, что стоит пробовать. Сейчас отснимем допики с Даниилом, а вас уже ждёт Андрей Викентьевич с новым контрактом и предложениями.

– С каким это новым контрактом? – забеспокоилась Василиса.

– Очевидно, с обязательством в ближайшие сутки совершить подвиг.

– Не надо делать мне как лучше, оставьте мне как хорошо… – перешла она на белые стихи, – всё, что я предлагала, я могу как волонтёр…

– Нет-нет-нет, в искусстве это так не работает, девочка. Если твою идею одобрило руководство – будешь служить ей вплоть до реализации, весело позвякивая кандалами.

–«Служить бы рад, прислуживаться тошно», – процитировала Вася Грибоедова.

– Вот об этом и поговоришь в кабинете начальства, а заодно и с «Матрешкой» познакомишься. Зрелище, надо сказать, залипательное. Но любуйся осторожно. Такое впечатление, что она затягивает и подавляет. Чувствуешь себя рядом с ней голым. Да ладно, сама разберешься, – улыбнулся режиссер.

Где-то в глубине души, на самом её донышке, Стрешнева понимала, что сама не разберется, но отступать не любила, поэтому готова была сделать шаг на встречу с неизвестным. Она не считала себя конфликтным человеком, с готовностью договаривалась и искала компромиссы. Всегда хочется быть добрым и великодушным, когда понимаешь, что патронов на всех не хватит.

В разговоре с режиссером, полностью погруженным в съемочный процесс, Стрешневу больше всего удивило его упоминание об искусственном интеллекте, обитающем в квантовых мозгах вычислительной машины, как о живом существе. Это обескураживало, пугало, но, в то же время, разжигало совершенно дикое любопытство, присущее всем женщинам. Вася прибавила шаг, чтобы увидеть, наконец, эту загадочную сущность и заглянуть в ее таинственный внутренний мир.

Глава 14 
Квантовая неопределенность

Квантовый компьютер Василиса увидела впервые в жизни. Зрелище было впечатляющее и даже немного жуткое. За толстым, прозрачным, полукруглым во всю стену экраном струился по волноводам и мерцал всеми цветами радуги бесконечный световой поток. Он закручивался в агрегаторах разноцветными искрящимися вихрями, бурлил красно-желтыми сполохами в накопителе, похожем на колбу средневекового алхимика.

– Красиво? – продюсер стоял спиной к Стрешневой и тоже смотрел на цветомузыку.

– Да, – честно ответила Василиса, – всегда мечтала посмотреть, как выглядит квантовая неопределенность в жизни.

– И давно?

– Как только прочла про Планка и неделимую порцию энергии, существующую как волна и как вещество.

Продюсер резко повернулся к девушке. Лицо, подсвеченное со стороны спины, было плохо различимо, но даже так Стрешнева заметила неподдельное удивление.

– Вы знакомы с работами Макса Планка?

– Посредственно. В основном благодаря отцу. Он посвятил Планку несколько своих книг.

– Любопытно… Мне кажется, я знаю все монографии, посвященные этой теме… А где ваш отец работает сейчас?…

– Его уже нет в живых…

– Прошу прощения! – он кивнул, приглашая к стоящему в противоположном конце помещения массивному дубовому столу, покрытому старорежимным зеленым сукном. На нем эклектично смотрелись огромный 30-дюймовый монитор с белоснежной мышкой и клавиатурой. – Садитесь, устраивайтесь, – продюсер развернул к Васе одно из мягких кресел с высокой спинкой, – любоваться на персептор можно и отсюда, тем более, что это только демонстрационная панель, визуализация процесса обработки информации машинным мозгом.

– А где же тогда сам компьютер и как он выглядит?

– Совсем непрезентабельно. Увидите – даже не поймете, что это он и есть. «Матрешка» принципиально отличается не только от традиционных ЭВМ, но и от своих квантовых собратьев, так как работает на поляритонах.

– Ничего в этом не понимаю, но звучит многообещающе, – осторожно поддержала разговор Василиса.

– А вы кто по специальности, простите?

– Учусь на инженера… Прикладная механика…

– Редкое образование для красивой девушки.

– Семейное…

– Тогда у вас не будет трудностей с пониманием принципов работы нашей «Матрёшки»…

– А зачем мне с ними знакомиться?

– Чтобы реализовать ваши предложения. Вы же хотели переписать сценарий, не так ли?

– Но для этого достаточно внести правки в текст…

– Вот! – поднял указательный палец кинопредприниматель, – именно для этого я и пригласил ваше сиятельство, – продюсер пробежал взглядом по сценическому платью Василисы, – в святая святых нашего проекта, ибо после инцидента на презентации процесс обмена информацией с «Матрёшкой» заблокирован.

– Это то, что вы говорили про зависший интеллект? А я думала, вы так жёстко меня троллите.

– Нисколько. Произошло действительно нештатное событие. Сенсорный коммуникатор, считывающий ваше биополе, каким-то образом вошёл с ним в резонанс и заблокировал систему обмена данными. Мы сутки промучились с нашей строптивой «Матрёшкой» и, в конце концов, пришли к выводу, что она просто ни с кем, кроме вас, не желает общаться.

– Опять троллите?

– Совсем чуть-чуть… Предполагаю, что ваше биополе совершенно непостижимым для нас образом стало ключом или, если угодно, кодом доступа к операционной системе. Произошла неавторизованная установка защиты от проникновения, где паролем являетесь лично вы. Вот такой казус… Предлагаю проверить эту гипотезу.

– Как это могло произойти? Как машина может сама себя закодировать?

–«Матрёшка» всё-таки не совсем обычная ЭВМ. Работа квантовых компьютеров вообще мало изучена. Мы соединили детали, запитали от сети, сформировали задачу, получили результат, но даже не догадываемся, что происходит в квантовых мозгах на физическом уровне. Каким образом кубиты формируются и взаимодействуют? Сказав волшебное слово «суперпозиция», мы так и не смогли представить непротиворечивую математическую модель одновременного состояния материи холодной и горячей, живой и мёртвой, проводником и диэлектриком…

– Это как раз самое простое.

– Поясните…

– Если из процесса нагревания исключить фактор времени, то нагреваемый материал будет одновременно и холодный, и горячий. Так же и со знаменитым котом Шредингера. Исключите фактор времени жизни кота – и он у вас станет единым в двух лицах – живым и мёртвым.

– Да… «Матрёшка» явно не ошиблась в вас, Василиса Микулишна.

– Это не я придумала, мне папа так объяснял.

– Хм… Я положительно чувствую пробел в своём образовании. Обязательно познакомлюсь с трудами вашего отца.

– Это вряд ли, – вздохнула Василиса, – и я – не Микулишна.

– Поздно! – продюсер витал в своих мыслях и не обратил внимание на первую часть Васиной фразы, – я уже назвал вас так, вспомнив бабушкины сказки, и теперь деваться некуда. Ну так что, Василиса, поможете снять заклятие с нашей прекрасной принцессы, пока она не превратилась в лягушку?

– Каким образом?

– Постарайтесь найти контакт с ней, подобрать ключи, подружиться, в конце концов…

– Андрей Викентьевич, вы хорошо себя чувствуете? Как вы себе представляете мою дружбу с машиной?

– М-м-м, различие между нами не так уж велико, и я могу легко это доказать.

– Попробуйте.

Продюсер положил на стол перед Василисой свою ладонь.

– Вот натуральная рука, лежащая на искусственной поверхности. То и другое легко идентифицировать и отличить друг от друга. А теперь рассмотрим этот натюрморт через мощный микроскоп с 600-кратным увеличением. Увидим структуру клеток, которые сможет дифференцировать только специалист: вот тут – дерево, а тут – кожа. Обычный человек увидит непонятные хаотичные элементы. А теперь увеличим разрешение до квантового уровня, и окажется, что строение атомов руки ничем не отличается от строения атомов дерева. Невозможно найти, где начинается одно и заканчивается второе. Любая материя в нашем мире состоит из одного и того же набора элементарных частиц, которые просто по-разному вибрируют. Эти микронные колебания и отличают одно материальное вещество от другого. Таким образом, для квантовой «Матрёшки» живая Василиса – это почти родственник, состоящий из таких же кварков и лептонов, с которыми взаимодействуют кванты света – фотоны, кванты гравитации и элементарные частицы времени – гравитоны и хрононы.

Василисе казалось, что её разыгрывают, что вот-вот зашипят бенгальские огни, и в сумрачное помещение вольётся поток смеющихся телевизионщиков с криками: «Вас снимает скрытая камера!» Но в дверь никто не ломился, за стенкой размеренно журчала система кондиционирования, а этот странный человек с коротенькой бородкой и пронзительными темными глазами был серьезен.

«У богатых свои причуды», «каждый борется со скукой по-своему» – две этих фразы упорно крутились в Васиной голове, затмив желание, с которым она пришла в этот кабинет.

– Ну, хорошо, – осторожно произнесла девушка, – я попробую соответствовать вашим ожиданиям. Но у меня есть два условия.

– Какие?

– Сценарий всё равно надо переписать.

– Не вижу никаких проблем. Пробуйте, экспериментируете – порадуете профессора, он тоже перфекционист. Главное – оживите «Матрёшку». А что второе?

– Вы мне должны немедленно объяснить, чем мы тут занимаемся? Вы почти всё наше время посвятили компьютеру, ни словом не обмолвившись о кинопроекте и даже не обсудив моё предложение спасти его от фиаско…

– А кто вам сказал, что меня пугает фиаско?

– Но как же? – Василиса не скрывала своего удивления, – нам на основах предпринимательства рассказывали, каким многогранным злом является неудача в бизнесе.

– Это с какой стороны смотреть, – улыбнулся продюсер, – если зло – это обратная сторона добра, то корень зла – это добро.

– Вы хотите сказать, что инвестиции, деньги, престиж…

– Уважаемая Василиса Микулишна, мы говорим о несопоставимых величинах. Я – про столбовую дорогу в следующий технологический уклад, а вы – про вышивку крестиком…

– Ещё раз прошу прощения, Андрей Викентьевич. А вы ещё кому-то говорили, что вас не интересует результат кинопроизводства?

– Вы невнимательны, Василиса. Я не говорил про отсутствие интереса, а заявлял и продолжаю повторять, что меня не страшит фиаско. Хотя некоторые считают, что я кокетничаю… Я мало что понимаю в кино, и главное, что меня волнует – обучение пока ещё малограмотной «Матрёшки» искусству управления, превращение бездушной машины в администратора будущего. Кинопроизводство – идеальный тренажёр, моделирующий многоцелевое администрирование как на микроуровне, внутри рабочего коллектива, так и на макро – при создании художественного произведения с привкусом геополитики.

– Жесть, – резюмировала Василиса, запрокинув голову и рассматривая крутящийся под потолком вентилятор. – Я тут мехом наружу выворачиваюсь, стараясь исправить траблы этой железяки, а она, оказывается, еще среднюю школу не закончила, её, видите ли, образовывать надо. Хорошо хоть горшок за ней не выносить и попу не подтирать.

– Вы несправедливы, – снисходительно улыбнулся продюсер, – «Матрешка» прекрасно знает, как выглядят подводные лодки времен Первой мировой войны, исключительно полно осведомлена о нравах начала ХХ века и прочих мелочах, на которые вы с профессором так подробно пеняли мне на презентации.

– Так в чем же дело? – возмутилась Василиса, – что мешает привести литературную форму в соответствие с историческим содержанием?

–«Матрешка» не пишет научный трактат. Она создаёт развлекательный продукт для населения, для современников. Поэтому старается учесть не столько фактуру учебников истории, сколько современные эстетические запросы, стереотипы, ожидания, даже фантазии…

– То есть мы видим в сценарии не то, что было в начале ХХ века, а то, что об этом времени думает малообразованная публика?

– Ещё хитрее – то, что она хотела бы видеть, даже если образована хорошо.

– Но почему лично вы именно такой вариант признаёте оптимальным?

– Потому что «Матрешка» работает для людей. Я же продекларировал стремление к справедливому будущему. Но справедливость – понятие относительное. У каждого возраста, поколения, социальной группы справедливость своя. Администратор, пытающийся соответствовать, вынужден учитывать эту разноголосицу и выстраивать грамотное средневзвешенное…

– О-о, как всё запущено…– Василиса потеребила обивку кресла, – слабо представляю себе справедливость, одинаково устраивающую меня и того же Мирского…

– Я ответил на ваш вопрос?

– Да, я поняла, – обреченно вздохнула Василиса, – мы не снимаем кино, мы строим светлое будущее, где роль вождя отведена компьютеру «Матрёшке». Какой уж тут сценарий! Планету надо спасать! Тащить её в новой технологический уклад. Господи, куда я попала?…

– Вы попали в замечательный пилотный проект, где реализована сакральная, глубинная тяга наших людей к справедливости. Представьте себе неподкупных, равнодушных к казнокрадству чиновников, работающих круглосуточно, не понимающих, что такое «откат», чутко реагирующих на все запросы населения, беспристрастных судей и прокуроров, вежливую полицию! Наша «Матрёшка» и есть прообраз таких идеальных слуг народа. У вас появился шанс приложить руку к строительству принципиально другого общества, избавленного от язв и пороков прошлого. Но первый шаг к счастью – это пробуждение нашей так не вовремя заснувшей принцессы. Надеюсь, она не безнадёжна.

– Андрей Викентьевич, мой командир говорил, что безнадежно, это когда на крышку гроба падает земля. Остальное можно исправить, – заверила начальника Вася, хотя на языке вертелся вопрос: чем интереснее заниматься состоятельному человеку – нести скучную мудрость или весёлый маразм? – сделаю всё, что смогу. Последний вопрос у меня личный: строителей светлого будущего кормить будут?

– Ох, простите, не подумал. Сейчас пойду – распоряжусь, а вы пока осматривайтесь, привыкайте. На какое-то время этот кабинет станет вашим основным рабочим местом.

– Ну, что, Вася? Поздравляю! Ты со своим особо ценным мнением опять ввязалась в какой-то нездоровый блудняк, – захихикала Стрешнева, проводив продюсера, – интуиция мне подсказывает, что мин тут нет.

«Твоя интуиция всегда сначала поддакивает, а потом, гадюка, отнекивается, – запротестовал внутренний голос, – в итоге, как обычно, виноват тот, у кого меньше наглости и больше совести, то есть ты.»

– Ну и что мне прикажешь делать? Трусливо сбегать, когда больной нуждается в уходе врача? – продолжала она рассуждать.

«Вот-вот! Это как раз тот случай, когда чем быстрее и дальше уйдет врач, тем лучше,» – последовал ответ.

– А, может быть, наоборот мне в кои-то веки повезло приобщиться к чему-то большому и светлому?

«Да-да, – язвил внутренний голос, – она была такой везучей – всё на себе она везла…»

– Ладно, – сама себя умаслила Василиса, – обещаю завтра начать новую жизнь, а пока надо придумать, куда деть старую…

Внутренний голос моментально заткнулся.

«Ох, не к добру, – подумала Стрешнева, – совсем не к добру»…