Текст книги "Полное погружение (СИ)"

Автор книги: Сергей Васильев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц)

Глава 4 
И разверзлись хляби небесные…

«И разверзлись источники великой бездны, и хляби небесные отворились; и лился на землю дождь сорок дней и сорок ночей…» – вертелось в голове Васи, пока они шли по стеклянной галерее к ресторану.

Ливень не унимался. Тяжёлые, вислобрюхие, серо-фиолетовые, плюющиеся молниями тучи буквально срослись с морем. Тугие, стегающие пряди, ударяясь о землю, издавали змеиное шипение, разбавленное щелчками редких градин, превращались на мостовых в бурные ручьи, льющиеся по тротуарам. Дренажные коллекторы, не в силах справиться со стихией, выплевывали избыточную влагу, и тяжелые чугунные крышки подпрыгивали, словно живые, а из под них навстречу небесному потоку выливалось на поверхность содержимое городской преисподней.

Море кипело. Ливень и штиль – редкое явление – превратили поверхность бухты в подобие огромного котла неправильной формы, где готовилось известное только небесному шеф-повару варево. Распластавшись на воде, прогулочные катера и яхточки уныло раскачивались в береговой пене между оранжевыми морковками швартовочных буев.

Здание отеля, построенное в немецком рациональном стиле «квадратиш-практиш-гут» выглядело каким-то абсолютно чужеродным предметом, выкинутым на живописное побережье прошедшим штормом. Казалось, что закончится штиль, набежит свежая волна и смоет серый, невзрачный кубик в Черное море. Но пока он плотно стоял на берегу и дарил ощущение защищенности.

Ресторан, занимающий весь второй этаж, напоминал Ноев ковчег.

В серповидном зале стояли столики с обшитыми кожей креслами. Большая, стилизованная под дерево барная стойка с ажурной ковкой, волнорезом раздвигающая амфитеатр, придавала всему интерьеру брутальный пиратский колорит, а свисающие с потолка лианы добавляли особый тропический стиль и таинственность.

Входящих приветствовала широкой улыбкой девица в костюме, напоминающей форму «Аэрофлота».

– У вас заказан столик? – обратилась она.

– Да, – столь же широко улыбнулся Васин спутник.

Девица сглотнула слюну.

– На чьё имя? – медово поинтересовалась она.

– Даниил Мирский. Поищите, пожалуйста, – лицедей сунул нос в гроссбух девицы. – Мне кажется, там должно быть записано.

Лицо ресторанной работницы полыхнуло узнаванием.

– Да-да, сейчас поищем.

Сияя румянцем, она покинула свой пост и устремилась к стайке официанток.

Под перекрёстным огнём женских взглядов Дэн расправил плечи. Просто памятник себе нерукотворный, а не мужик. Вот как нужно нести по жизни своё эго! Василиса тихо радовалась тому, что за такой ширмой на неё никто и внимания не обратит. По крайней мере, пока.

– Можете пройти за тот столик, – девушка показала рукой. – Впервые у нас?

– Теперь стану завсегдатаем, – обрадовал Дэн поклонницу. – Будем здесь снимать новый фильм, – он вздёрнул брови, намекая на конфиденциальность информации.

– Как интересно! – закатила барышня глаза. – А у вас заказано? – обратилась она к Василисе тоном работницы советского общепита.

– Это со мной, – Мирский приобнял Васю за плечи, – коллега.

– А-а-а, – завистливо протянула девица, окидывая Стрешневу взглядом, которым можно замораживать продукты, – проходите.

– Благодарю вас.

Василиса продефилировала к столу, зыркнув на администраторшу так, как обычно смотрят в перекрестие прицела, давая понять: «не всё то не золото, что не блестит».

– Да ты просто огнище! – восхитился Мирский, открывая меню. – Я думал, ты её там на месте взглядом испепелишь. Любишь бифштекс с кровью?

– Нет, спасибо, крови не надо.

Василиса даже не поняла, что Дэн спрашивал ее не про еду. В силу светской неопытности, Стрешнева не знала, что рестораны – это не про приём пищи, и с интересом рассматривала незнакомые для себя формы жизни. По залу туда-сюда сновали кокетливые официантки, то и дело собираясь в кучку и бросая взгляды в сторону Мирского. На сцене возились с инструментами музыканты. Капли дождя барабанили по оконным стёклам и пластиковым отливам, выбивая монотонный и завораживающий ритм. Всё, происходящее снаружи, казалось трансляцией канала «Живая природа», передаваемой на огромные панорамные окна-экраны.

– Добрый день, – около столика материализовалась одна из официанток, только что издали пожиравшая Мирского глазами. Расправила плечи, словно перед выходом на подиум, протянула меню, – сегодня вас буду обслуживать я…

Слово «обслуживать» официантка произнесла так, что Василиса удивленно повернулась в её сторону с немым вопросом: «А мы точно говорим про ужин?»

– Ну, что вы! – Мирский немедленно включил флирт, – речь может идти только о взаимовыгодном сотрудничестве.

– Как это мило с вашей стороны, – девица с этими словами сократила дистанцию до неприличной, – а можно попросить автограф? – томно спросила она, нагнувшись к актеру с идеально прямой спиной и вложив ему в руку синий фломастер-маркер.

– Конечно! – Дэн откинулся на спинку кресла, неотрывно пялясь на открывшуюся ложбинку в расстегнутом отвороте форменной блузки, – где расписаться?

– Вот тут! – выдохнула официантка, расстегивая дополнительно пуговку, освобождая выпуклые полушария в кружевах и еще ниже наклоняясь к объекту своего обожания.

Лицо Василисы, впервые наблюдавшей подобную сцену, залил пунцовый румянец. Она всем своим естеством осознала, что значит «испанский стыд». Однако, как оказалось, всё это было только прелюдией.

– Без проблем, – Мирский, глазом не моргнув, левой рукой притянул девицу поближе, а правой нарисовал замысловатую завитушку на девичьем бюсте, отчего счастливица издала звук, напоминающий выдох, выполняемый на занятиях по у-шу. Затем он заботливо поправил блузку и застегнул пуговицу, проделывая все эти манипуляции так буднично, словно расписываться подобным образом было для него рутинным, привычным делом.

– А теперь, детка, – Мирский легко шлепнул пребывающую в полуобморочном состоянии официантку по отставленной попе, – метнись кабанчиком к бару и принеси для начала двойной эспрессо и водички со льдом.

Девица видимо рассчитывала на другое продолжение диалога. В её взгляде мелькнуло недоумение, разочарование, потом появилось раздражение. Моментально сузившиеся глаза метнули злые молнии почему-то в сторону молчавшей, как рыба, Стрешневой. Официантка повернулась на каблуках, словно заправский солдат на плацу, и гордо закоцала прочь, а Василисе, ощутившей легкую тошноту, опять полезла в голову настырная фраза: «И разверзлись источники великой бездны, и хляби небесные отворились…»[1]1
  Библия. Бытие. Глава 7. Стих 12.


[Закрыть]

Глава 5 
Гламурный флирт, бессмысленный и беспощадный

Стрешнева была уверена, что на этом мажорном аккорде ужин можно заканчивать и расходиться по домам, однако Дэн придерживался другого мнения. Он уткнулся в меню и сосредоточенно водил пальцем по названиям блюд, сопровождая процесс покачиванием головы и кривоватой ухмылкой. Сволочь такая делал вид, что всё, произошедшее до этого, было абсолютно естественным и не безобразным. А Василиса никак не могла сосредоточиться на выборе еды, хотя для особо разборчивых там были даже картинки. Ей чудилось, что все посетители пялятся на их столик и конкретно на неё.

– Тяжела шапка Мономаха? В смысле – бремя известности, – не поднимая головы от разглядывания яств, решилась заговорить Василиса на актуальную тему, – официантки домогаются, папарацци охотятся…

– Ой, Вась, я тебя умоляю! – Мирский закатил глаза. – Какие папарацци? Где ты про такое начиталась? У нас – всё сам, всё сам… Звёзды, – Дэн изобразил пальцами кавычки, – как только не выделываются, чтобы попасть на страницы светских хроник. И фото скандальные сами в соцсети выкладывают, чтобы никого поисками не утруждать.

– То есть? – удивилась Василиса, – ты хочешь сказать, что этот автограф тоже был заранее срежиссирован?

– Этот – нет, – самодовольно усмехнулся Дэн, – это уже энтузиазм местного плебса, подсмотревшего мой прошлогодний перфоманс. Но вышло креативно, – и он уставился на Васю, как человек, открывший первый закон термодинамики, – согласись, это возбуждает…

– Что конкретно? – Вася отложила меню и дерзким взглядом выразила своё возмущение, – измазанные фломастером сиськи пролетария, до которого милостиво снизошёл небожитель?

– Это, кстати, тема, – рассмеялся Мирский, абсолютно не смущенный Васиным сарказмом и потянулся к ней всем корпусом. – Можно сказать, сейчас, в этой обстановке открытости, – он качнул рукой в сторону стеклянной стены, – рождается легенда, что встречаться со звездой может любая девушка из народа.

Пренебрежительное «девушка из народа» Василису задело, хотя всё – чистая правда. Из самой народной глубинки, Дальних Чигирей.

– Мы же не в Южной Корее живём, где за подобное можно влететь на такую неустойку, что до конца жизни не расплатишься, – продолжил Дэн свою мысль.

До печальной судьбы корейских знаменитостей Василисе было параллельно, как двум колеям на грунтовке, но вид ещё одной, спешащей к столику представительницы местного «ненавязчивого» сервиса почему-то рассердил до такой степени, что ей захотелось выскочить из-за стола и врезать ещё одной фанатке хохломы или оставить Мирского наедине с его фан-клубом.

Дэн чутко уловил изменение в поведении своей спутницы, резко развернулся и поднял руку в запрещающем жесте. Официантка словно натолкнулась на невидимую стену, моментально сменила направление движения и продефилировала мимо, качнув напоследок перед Мирским своими нижними «чакрами».

– Ты выбрала, что заказать? – спросил Дэн Василису, не отрывая хищного взгляда от проплывающей мимо кормы официантки.

Стрешнева помотала головой, осознавая, что чувство голода подавляет желание вскочить и уйти, хотя это было бы самым правильным в такой фривольно-пикантной ситуации.

– Всё на вид такое мудрёное, что я даже представить себе не могу, какое оно на вкус, – пробормотала она, уткнувшись в меню, но не читая содержание. – Слушай, выбери мне, пожалуйста, что-нибудь традиционное, чтобы без особых изысков.

– Могу предложить ролл нижегородский – гречка в лопухе с ломтиком свежей щуки. Или салат античный – это тот же греческий, но простоявший три дня в холодильнике, то есть превратившийся в древнегреческий…

– Так… Шутеечки пошли? – Василиса силой воли попыталась обнулить свои бушующие эмоции и полностью переключиться на деловую волну, – Дэн, ты ведь тоже будешь завтра на презентации?

Мирский едва не выронил фломастер, который легкомысленно вертел пальцами.

– «Тоже», Лисси, это прямо сильно! – произнес он с сарказмом, изобразив на лице восхищение, – я польщён!

– Слушай, оставь это, а⁈ – психанула Василиса, не уточнив, что имеет ввиду – фломастер или актерские подколки, – мне просто больше не с кем посоветоваться!

– Ладно, – на лице Даниила появилось выражение если не участия, то снисхождения. – Что тебя интересует? – спросил он и опять отвлекся на «подписанную» официантку, засияв обаянием, как неоновая вывеска.

– Ваш кофе, – низко-низко нагнувшись к столику, прошелестела фемина, давая понять: «я ваша навеки».

– Только кофе? – в тон ей, с придыханием произнес Дэн.

– Для вас – что угодно…

«Не слушать!» – приказала себе Вася, желая заткнуть уши. Она села максимально ровно и снова уткнулась в спасительное меню, не обращая внимания на интимный диалог подавальщицы с пижоном, возомнившим себя альфа-самцом.

После обмена дежурными фривольными любезностями, когда официантка нетвёрдой походкой отчалила от столика, подгоняемая попутным взглядом Мирского «ниже поясницы», и направилась в сторону корабельного бара, Василиса сочла возможным продолжение разговора о насущном и злободневном.

– Я никогда не была на подобных тусовках, – начала она с признания в очевидном. Лучше скажет сама, чем в то же самое её потом с радостью ткнёт носом Дэн. – Да вообще ни на каких не была! И прежде всего, мне хотелось бы знать, можно ли пропустить это мероприятие?

– Если у тебя есть лишние деньги и ты не дорожишь местом в этой самой тусовке, никто тебя не неволит, – усмехнулся Дэн, – но если пригласили, значит, отвели какую-то роль, и организаторы очень расстроятся, если ты её не сыграешь.

– А что мне за это будет?

– Да ничего тебе за это не будет, – Мирский дружески похлопал её по руке,– как в том бородатом анекдоте: ни коня, ни бурки, ни шашки…

– Значит, нужно идти? – не понятно на что надеясь, уточнила Стрешнева.

– Прошу прощения! – не дала ответить Мирскому вновь подошедшая «стюардесса», очевидно не желая оставлять надолго свою «добычу» наедине с соперницей, – разрешите представить нашего сомелье. Он знает о вине всё и чуточку больше, – она говорила про коллегу с пафосом, как актриса, мечтавшая о роли Офелии, а получившая зайчика в новогоднем представлении, – и поможет подобрать идеальные напитки к вашему ужину. Помимо вина, он прекрасно разбирается в виски, коньяках, ликерах…

– А также джине, роме, абсенте, гроге и ещё двухстах способах помочь вам найти ответ… или забыть вопрос… – из-за спины официантки вынырнул молодой человек с подвижными карими глазами на худощавом бородатом лице в сопровождении тележки, уставленной разнокалиберными бутылками.

– Вы про «in vino veritas»? – спросила Василиса.

– Сударыня, я потрясён! – сомелье молитвенно сложил руки на груди. – Откуда столь юная особа знакома с творчеством Плиния Старшего?

Вообще-то Стрешнева ни с каким из Плиниев не была знакома, и лишь краем уха слышала эту присказку… Или читала… Но вопрос был явно риторический, поэтому уведомлять окружающих о собственном невежестве она не стала и только вежливо улыбнулась, взглянув снизу вверх на сомелье, как школяр на любимого учителя. Симпатии к этому бородачу у Васи не было, но очень хотелось хотя бы на мгновение оставить самовлюбленного Дэна за пределами центра внимания и продемонстрировать ему, что не только на него можно любоваться.

– Простите, любезнейший, – недовольно заёрзал Мирский, поскольку его трепетная натура не могла вынести поблизости ещё одного павлина, – вас не затруднит перейти от пищи для ума к собственным обязанностям?

– О да, безусловно, простите, – движением фокусника он выудил из тележки сосуд янтарного цвета. – Идеальный выбор под непогоду за окном – американский виски «Maker’s Mark», с его мягкостью и насыщенным вкусом. Этот напиток с оттенками ванили, орехов и карамели, выдержанный в бочке из особого дуба, станет настоящим утешением в пасмурный день. Вот смотрите…

В другой руке сомелье оказался четырехгранный стакан, наполненный кубиками льда.

– Золотистый напиток льется в стекло, как лучик солнца в сумраке дождливого вечера. Первый же глоток погружает в тепло, умиротворение, и дождь становится лишь декорацией для уюта внутри, – он широким жестом поставил ёмкость перед Дэном и повернулся к его спутнице, – однако для дамы у меня будет другое предложение.

Василиса, чувствуя как щёку обжигает угрюмый взгляд Мирского, согласно кивнула, облизнула губы, словно томимая нестерпимой жаждой, и услышала, как на пол упал таки раздражающий её фломастер.

Новое неуловимое движение, и в руках сомелье появился высокий изящный фужер на тонкой ножке.

– Фруктовые нотки просекко великолепно сочетаются с атмосферой романтики и веселья. Этот выбор добавляет легкости и свежести, создавая атмосферу праздника. Таким образом, – сомелье поставил бокал перед Василисой, – виски для тепла и уюта, просекко для веселья и легкости. Выбор каждого напитка становится частью уникального пазла для продуктивного вечера…

Стрешнева не очень понимала, что в её облике навевало мысли о романтике и веселье, но спорить не стала. Осознала, что ей не хватит лексикона из «высокого штиля», чтобы донести мысль до собеседника. В конце концов, пусть будет шипучка. Она в любом случае на алкоголь напирать не собиралась.

– Могу ли я ещё чем-то помочь? – сомелье поклонился так, что его борода едва не коснулась виска девушки, – наш бармен в качестве десерта готовит чудные коктейли, – интимно шепнул он буквально на ушко…

Ещё одну лекцию на алкогольную тему Василиса не смогла бы вынести и, потупив взор, вежливо отклонила предложение.

– Может быть, позже…

Дэн коротко рыкнул, словно лев, отгоняющий чужака от своего прайда, и сделал короткое движение кистью руки, вполне узнаваемое любым работником сферы услуг, мол «свали же ты, наконец!»

– В таком случае, – сомелье еще раз склонился к виску Василисы, бессовестно и шумно втягивая носом её запах, – благодарю вас за проявленное внимание к нашему заведению. С наилучшими пожеланиями от меня лично и всего персонала, с надеждой на продолжение знакомства…

Василиса скосила глаза на Мирского и с удовлетворением обнаружила, как раздраженно и злобно Дэн смотрит на бармена.

«Да неужто ревнует? – успела удивиться Стрешнева, но сразу же обрубила своё торжество встречным вопросом, – а ты, Вася, тоже ревнуешь этого напыщенного пижона к его восторженному фан-клубу? А если нет, что ты тут исполняешь?»

Поймав себя на этом сногсшибательном открытии, она поджала губы и покачала головой, стрельнув в Мирского исподлобья глазами, даже не подозревая, к каким последствиям могут привести такие взгляды.

Глава 6 
Скандально-кинематографическая

Полотенце с руки сомелье исчезло незаметным движением иллюзиониста, крышка тележки с легким стуком скрыла сокровища Диониса и растворилась вместе с хозяином в полумраке ресторана, как джин, возвращающийся в свою бутылку.

– Ну, за знакомство с такой очаровательной барышней! – Мирский сварливо отвесил нехитрый комплимент, больше похожий на сарказм, качнул в сторону Стрешневой «солнечный» стакан и сделал небольшой глоточек. – Надо, Вася, надо!

Стрешнева уже и забыла про свой вопрос о презентации, поэтому не сразу отреагировала на слова Дэна.

– А что там будет?

– Представление для инвесторов и прессы. Пафосное и нудное, как чистописание, но вырви глаз, какое необходимое для налаживания отношений с критиками, спонсорами и рекламными агентами. Что конкретно будет на презентации, Василиса, – большой секрет! Для меня – в том числе. Но я уверен на сто процентов – все, кого пригласили, придут. А те, кого не пригласили, будут стоять в очереди в надежде, что их пропустят, – Мирский растянул рот в резиновой улыбке а-ля «не всем дано стать чемпионами».

Василиса погоняла по губам недовольство, пытаясь невербально передать всё то, что приличия не позволяли высказать вслух.

– А дресс-код? – уточнила она и сделала глоток из бокала. Какая гадость!

– Тебе не сообщили?

– Написано про стиль начала ХХ века. Я про другое. Это обязательно?

– Конечно, – ответил Мирский как само собой разумеющееся, – я буду в сценическом костюме. Мне его выдали обносить неделю назад.

Василисе очень хотелось спросить, выдадут ли что-нибудь ей. Но и так было понятно, что Даниил Мирский способен думать только о себе и в этом вопросе ей не поможет.

Пока Стрешнева размышляла, с какого ещё угла можно зайти к теме костюмов, Дэн перехватил инициативу.

– Так что ты говорила про сценарий? – спросил он. – Там всё плохо?

– Примерно как в «Адмирале», – машинально обронила Василиса. С её точки зрения, этой информации было достаточно, чтобы оценить масштаб катастрофы.

– Знаешь, если «Последний рыцарь» возьмёт хотя бы половину кассовых сборов «Адмирала», это будет грандиозный успех, – хмыкнул Мирский и снова отхлебнул из своего «солнечного» бокала.

– Фильмы – это больше, чем деньги! – парировала девушка.

– Всё в мире относительно, Вася-Лиса. А деньги – универсальная объективная единица человеческой эффективности. Ты стоишь ровно столько, сколько за тебя готовы заплатить.

– Не знаю, Даниил, насколько это слово применимо к отечественному кинематографу, но это же искусство. Оно должно… – Василиса попыталась подобрать слова, – вести за собой, учить чему-то. А это – какие-то вольные фантазии на историческую тему: а давайте сделаем из Колчака всенародного героя!

– Надо же с чего-то начинать реставрацию монархии, – пошутил Мирский.

Последняя фраза застала девушку врасплох. Она, поперхнувшись шипучкой, закашлялась.

– Это вообще не смешно!

– Да? А по-моему, очень остроумная шутка, – возразил Дэн.

– Даниил, но ведь в сценарии исторические ошибки одна на другой сидит и третьей погоняет!

– Кому до этого есть дело? – рассмеялся актёр.

– Да любой грамотный человек…

– Вась, под словом «любой грамотный человек» ты понимаешь с десяток палеодрочеров из военно-исторического общества?

Стрешнева хотела сказать, что они к этим самым обществам и ископаемым отношения не имеют, но Мирский продолжил.

– Правдолюбивая девочка Лисси! Мне кажется, ты просто не понимаешь сути киноискусства, – демонстрируя, по его мнению, интеллектуальное превосходство, заявил Мирский. – Искусство должно нести эмоции, удовольствие. Кто-то идёт за романтикой, кто-то за адреналином. Ты примерно представляешь, кто ходит в кинотеатры? Твои так называемые «знатоки» не станут тратить деньги на билеты. Они предпочтут втихаря скачать фильм на пиратке и посмотреть дома. В общем-то, киноляпы – это чуть ли не единственное, что может заставить такого «эксперта» пойти в кино. Нужно же составить собственное бесценное экспертное мнение! А основная часть посетителей кинотеатров – это студенческие парочки и женщины за тридцать пять. Кому из них важна историческая достоверность?

Василиса оторопела от потока слов.

– Знаешь, кто такие «луковые головы»? – продолжал вещать Мирский, – это средний потребитель зомбоящика. Малообеспеченная женщина за сорок пять, без высшего образования. Скажи, ей есть дело до правды о Колчаке? Нет! Она хочет посмотреть на харизматичного героя и представить себя на месте героини. Всё! А кто девушку платит, тот её и танцует.

– Но ведь есть ещё общественные интересы! – возмутилась Василиса, – патриотизм, наконец…

– Это всё – прилагается, – согласился с ней Дэн. – А разве Россия в «Адмирале» выглядела плохо? Я считаю – очень патриотично! Вот в «King’s Man» вообще ничего общего не было с историей, кроме имён. И русские там то злодеи, то идиоты. А ничего… Пять лямов зелёненькими в наших кинотеатрах собрал. Вот это, Вася, непатриотично для России, но очень патриотично для Великобритании.

– Слушай, Даниил, мне нет никакого дела до Великобритании…

– Это зря, – упрекнул Дэн и одним глотком допил содержимое своего стакана, – хорошая страна – Великобритания.

– Нас и здесь неплохо кормят, – возразила Стрешнева.

В подтверждение Васиных слов, к столику подплыла официантка с закусками, призывно сверкая глазами. Вытянувшись через всю столешницу, она поставила перед Дэном плате с канапе и, наверняка, выложилась бы сама, но столик был маловат.

К крохотным бутербродикам прилагался предельно разочаровавший Василису салат: на огромной белоснежной тарелке, украшенной узором из какой-то зелени, сиротливо расположился нарезанный помидор и скрученный в розочку огурец с тремя черными маслинами.

«Господи, куда я попала?» – пронеслась тоскливая мысль в голове Васи, страдающей от голода, а не от недостатка овощной эстетики.

Опалив Стрешневу ревнивым взглядом, официантка исчезла за носом буфетного корабля, а Василиса, вооружившись вилкой, приступила к трапезе. Дарёному салату в состав не заглядывают.

Даниил вынул из ведёрка виски, плеснул себе добавки и взял в руки бутылку игристого.

– М?.. – он указал горлышком на Васин бокал.

– Нет, спасибо, – ответила она, прикрыв бокал ладонью, и для большей убедительности отрицательно покачала головой.

– Ладно, – легко согласился Дэн и поднял свой бокал в сторону Стрешневой. – За успех нашего начинания!

Василиса звонко стукнулась с ним своим просекко и пригубила из бокала, хотя в успехе сомневалась.

– Так в чём там были проблемы-то? – заговорил Мирский, приняв очередную дозу вискаря, и набросился на салат, – в сценарии?

– А так ли это важно, если неважно? – буркнула Василиса.

Она уже жалела, что дала втянуть себя в это шоу. Оставила бы вещи на стойке, в конце концов. Спокойно бы сходила поесть в тот же ресторан, но с нормальными людьми, навернула по-пролетарски тарелочку борщика и вернулась спать в своё кресло.

– А как тебе удалось пробиться в съёмочную группу? – с легкостью сменил тему Мирский.

– Случайно, – ответила Василиса, – да я и не пробивалась.

– Повезло, – актер понял её по-своему.

– Уж не уверена, – призналась Стрешнева, – а ты много где снимался?

Ничто не увлекает мужчин так, как их собственная персона.

– Ты что, действительно ничего не смотрела? – искренне удивился Мирский, глядя на Василису, как на редкое насекомое, выползшее из тёмного угла, покрытого вековым слоем пыли.

Василиса помотала головой. Иногда лучше есть, чем говорить. Так больше влезет. А вот Дэн, подогретый виски на голодный желудок, успевал и то, и другое.

Стрешнева слушала, кивала, ела и запивала шипучкой. Тут и горячее принесли. На сей раз это был не декоративный помидор, а вполне приличный кусок мяса и Василиса немедленно приступила к трапезе под благодарное урчание желудка.

Усталость и картины безрадостного будущего удивительным образом стали размываться. По мере насыщения жизнь наполнялась красками и звуками. Дуэт пианино и саксофона, зажигавший что-то в блюзовых ритмах, издавал вполне приличную музыку. Раскрасневшийся Даниил уже не так раздражал самолюбованием и даже казался милым. Василиса почти ничего не понимала в том, о чём он рассказывал, и не знала людей, о которых упоминал, но описание сурового быта и техники учебного центра ВМФ, где актеру пришлось тренироваться, вызывало уважение.

Как только девушка расслабилась, почувствовав сытость, а вместе с ней – накатившую усталось и приближение астрала, она ощутила под столом уверенную руку Мирского на своем колене.

– Лисси, вот объясни мне, пожалуйста, зачем такой красивой девушке вся эта фигня про заклёпки, калибры и судовые механизмы? Тебя что, с них штырит? Ну, серьёзно… Пойдём лучше ко мне, а? – он подмигнул, – там такое джакузи клёвое! Давай зажжём? – он качнул головой в сторону выхода и потянулся к Стрешневой, – гарантирую нежный кекс и защищённый секс в стиле лакшери… А если будешь хорошей девочкой, поставлю на груди автограф и даже в инсту выложить разрешу, – добавил он интимным шёпотом.

Его глаза возбуждённо блестели, чернея зрачками во всю радужку. И Василиса внезапно осознала, что он пьян. Бухой до того самого состояния, когда не бывает некрасивых женщин. Эта мысль разогнала всю романтическую атмосферу и как ветром сдула негу умиротворения и раскрепощённости.

– Мирский, да ты же в хлам! – зависнув на несколько секунд, выдала девушка с возмущением.

– Лисс-и-и! – капризно протянул Дэн, – ну не будь такой занудой! «Ты привлекательна, я чертовски привлекателен, зачем же время зря терять?», – произнес он сакраментальную фразу из кинофильма «Обыкновенное чудо».

– Даниил, вам корона не жмёт? – промакивая губы салфеткой, полюбопытствовала Василиса.

– Нет, – спокойно и с уверенностью в себе ответил Мирский.

– Ширинка жмёт? – догадалась Стрешнева, – но это ничего, ничего… Я сейчас уйду, к тебе сразу очередь выстроится. Хочешь, по одной имей, хочешь – сразу оптом. Дешевле, говорят.

– Ты что, обиделась? – саркастически хмыкнул восходящий звездец отечественного кинематографа.

– Нет, – Василиса встала, – просто думаю, мой номер уже готов. Ты когда девушек вдоль по линии прибоя за собою поведёшь, дай команду, чтобы мой рюкзак на ресепшн отнесли. Я заберу оттуда. Спасибо за ужин, было очень вкусно… и познавательно. До новых встреч!

Стрешнева не знала, хочет она пожамканную салфетку порвать или швырнуть в пьяную морду. Второе выглядело бы совсем глупо, поэтому Василиса бросила её в тарелку и с гордым видом пошла на выход.

На марше стало понятно, что из головы, возможно, просекко и выветрилось, а вот в прочих частях организма задержалось. Василиса надеялась, что со стороны не видно, как её сильно изнутри штормит, и очень старалась идти ровно.

– Что там с моим номером? – повисла Стрешнева на стойке регистрации.

– А… Я думала… – несколько растерялась девица.

– Зря. Даниил Мерзкий, – Василиса сознательно исказила фамилию Дэна, – совершенно свободен и готов к употреблению. У него даже специальный маркер есть, – добавила Стрешнева тихо, по большому секрету, – перманентный, для автографов на сиськах. Чтобы раз и на всю жизнь. Красный – для левой, и синий – для правой.

Портье застыла, не зная, как реагировать на такое откровение. Василиса, удовлетворенная произведенным эффектом, резко сменила тему.

– С номером что?

– Не починили, – призналась девушка.

– И хрен с ним. На этаже в туалет схожу. Давайте ключ. Когда этот му… – Василиса подумала, и всё же продолжила по-другому, – мужчина передаст мой рюкзак, вы его ко мне занесите, пожалуйста. А впрочем, если не занесёте, тоже ничего страшного. Я завтра с утра сама заберу.

Смахнув со стойки ключ, она под растерянным взглядом администраторши отправилась к лифту и рифмуя на ходу:

С мудаком испивши красного бордо,

Я насочиняла больше, чем Барто.