Текст книги "Полное погружение (СИ)"

Автор книги: Сергей Васильев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц)

Глава 7 
Мало знать себе цену. Надо еще пользоваться спросом

В русском языке есть замечательное слово из трёх букв. Означает оно «нет», но пишется и произносится совсем по-другому. А ещё его можно показать на пальцах. Даже на одном. Именно его Дэн и увидел, когда пытался встать из-за стола и задержать дерзкую девчонку. Это был контрольный выстрел в голову… или в пах. Он пока не разобрался.

Новая знакомая с гордо задранным носом уже давно исчезла из видимости, а Мирский всё сидел и тупо смотрел в ту сторону, куда усвистала эта… Он даже не находил подходящего случаю эпитета. Сидел и ждал, что сейчас выскочит ассистент режиссера и крикнет «снято». Василиса вернется на место и скажет: «Ну, ты же понимаешь, что всё это не по-настоящему.»

«Эй, что там у вас творится?» – кричали готовые к бою нижние чакры. Верхние, ввиду катастрофического оттока крови, тупо молчали и пытались перезагрузить процессор, сигнализирующий тотальный «error». Ну кто ж знал, что очаровательная изюминка окажется смачным тараканом.

Мирскому так давно не отказывали, что он вообще забыл, что при этом полагается чувствовать и как действовать. В его жизни, конечно, случались обломы, но при совершенно других обстоятельствах и так давно, что это казалось неправдой… Кто был Дэн в то время? Обычный пацан из рядовой семьи провинциального города Владивостока. А девчонка – ого-го! Точнее – её папа, таскающий контейнерами барахло из Японии и Кореи. Тот отказ был вполне обоснован и объясним. А сейчас это было что? Кто он и кто эта Васька? Да что она о себе возомнила?

Столбняк от выходки девчонки наконец-то отпустил. Мирский обвёл глазами зал. Все занимались своими делами, но Дэну казалось, что посетители украдкой поглядывают в его сторону, женщины – жалостливо, мужчины – злорадно. В воздухе витал тяжелый запах фиаско. Нет, оставаться здесь далее было невозможно.

Даниил резко встал. Пол угрожающе качнулся под ногами. Что-то штормит… Но ничего! Его в Новороссийске две недели учили, как держаться в случае качки! Ноги пошире! Двигаемся, перенося вес…

– Запишите на мой счёт, – велел он подскочившей официантке, решительно отстраняя ее рукой. После Стрешневой она почему-то вызывала только раздражение.

– Дерьмо – ваш виски, – констатировал в адрес сомелье. – Если это – «Мэйкерс Марк», то я – Марк Аврелий, а также Плиний Старший! И не предлагайте мне больше этот столик, не понравился вид из окна, – буркнул он улыбающейся администраторше на выходе из ресторана.

Не обращая внимание на щебетание местных бабочек, Мирский хмуро доплёлся до номера и с размаху рухнул на шикарный шестиместный сексодром. Мало знать себе цену. Надо ещё пользоваться спросом. Эта оформленная мысль последней посетила его голову перед тем, как он провалился в сон.

 * * *

…Пребывая в прекрасном настроении, граф уверенным шагом направлялся к месту, указанному княжной в сокровенной записке. Восторг. Упоение. Предвкушение интриги будоражило кровь и кружило голову. На языке крутились слова бессмертного Оноре де Бальзака: «L’amour est la poésie des sens» – «Любовь – это поэзия чувств».

Он шёл на звук прибоя, слышал в нем овации зрительного зала, видел себя главным героем пьесы. Свидание представлялось ему театром, где место, время, обстановка складываются в мозаику многозначительных декораций, а взгляды, касания и слова пронизаны трепетным мистическим напряжением.

Аккуратно подстриженные кусты терновника царапали английское сукно кителя. Замысловатый парковый лабиринт кружил мичмана, испытывая терпение, символизируя сложности и вызовы судьбы. Морской офицер должен с честью преодолеть их и привести корабль к заветной пристани.

Стены зеленого коридора внезапно расступились и остались за спиной. Взгляд, привыкший к ограниченному пространству, полетел к горизонту и окунулся в пересечение воды с небом. Парковые зелёные крылья взмывали над волнами, словно мост между сушей и бескрайней морской стихией.

Ветер стих, но водная гладь ещё волновалась, накатывала на каменистый берег, сварливо шурша. Графу казалось, что пенные барашки аплодируют ему, подбадривая и одобряя решительный настрой романтичного охотника-завоевателя.

Мокрые ступеньки на уходящем в пучину моле вели к укромной беседке. Невысокая, стилизованная под маяк, она предназначалась для того, чтобы в уединении наслаждаться бескрайними морскими просторами под шум набегающих волн.

Княжна стояла спиной к лестнице, опершись на белоснежные перила руками в кружевных перчатках. Чопорная балюстрада повторяла очертания её фигуры. Эта гармония строгой архитектуры и природного изящества создавала дополнительное очарование, желание соответствовать – развернуть плечи, приподнять подбородок и говорить исключительно стихами

– Однако вы не торопились, граф, – произнесла чаровница, обернулась и презрительно посмотрела на него глазами его новой знакомой Лисси.

* * *

На этом эпическом моменте Дэн проснулся. Голова гудела так, будто пил он вчера не благородный напиток, а палёную бормотуху. С трудом встав и доковыляв до ванной комнаты, он опёрся обеими руками о раковину и уставился в зеркало. Отражение требовало замены или капитального ремонта.

– Видели бы меня сейчас те, кто вчера сказал, что я плохо выгляжу… – пробормотал Мирский, с отвращением оглядывая свой кинематографический рабочий инструмент.

Морда лица не впечатляла. С таким экстерьером проще разориться, чем что-то приобрести. Дэн пошарил глазами по полке, пытаясь понять, где несессер.

«Если с похмелья зубная щетка не помещается в рот, то она – обувная», припомнилась Мирскому услышанная где-то шутка. Он побрёл искать мыльно-рыльные принадлежности, как говорил в учебке его инструктор, неунывающий старшина первой статьи, фамилию которого Дэн уже благополучно забыл. Опа, а это что?..

Нога зацепилась за незнакомый рюкзачок. Память услужливо разархивировала все детали вчерашнего дня, финишировав последними кадрами утреннего сна.

– Что-то этой девицы становится слишком много в моей жизни, – пробормотал Дэн, крутя в руках чужой багаж и пытаясь сообразить, как поступить наилучшим образом – забыть или наказать?..

Глава 8 
Ярмарка тщеславия

Антураж площадки для презентации кинопроекта резко отличался от тех, что приходилось посещать Даниилу раньше. Зато полностью соответствовал славе продюсера как личности неординарной и эпатажной. За стандартным постом секьюрити гости попадали в съемочный павильон, выстроенный под корабельную клепаную металлическую утробу с многочисленными переходами, разветвлениями и тупиками. В какой-то момент Мирскому показалось, что он вернулся в учебный центр Черноморского флота, или сами тренажёры перекочевали из Новороссийска на съёмочную площадку.

Праздничного настроения обстановка не навевала, но Дэн чувствовал себя в этих трюмных хитросплетениях комфортно. Труднее приходилось великосветской тусовке. В скудном мерцании аварийных ламп именитые гости, набриолиненные и накрахмаленные, одетые в соответствии с дресс-кодом в костюмы начала ХХ столетия, пытались сохранять на лицах помпезность и делать вид, что всё под контролем. И только русский мат оживлял унылый палубный пейзаж.

Забористая лексика витала над чопорными мужскими фраками, смокингами, мундирами, парила над длинными платьями, замысловатыми шляпками, тугими корсетами и другими пыточными приспособлениями, подчеркивающими женское изящество. Особенно цветисто выражались модницы, решившие явиться на презентацию в старинных, узких платьях. Передвигаться в таком наряде можно было только крохотными, семенящими шагами. Щедро рассыпая идиоматические выражения, посетители петляли в полутемных отсеках, поднимались и спускались по трапам, кое-где уходящим под воду павильонного бассейна. Периодически они упирались в задраенные люки и глухие переборки, разворачивались, брели обратно и обнаруживали к своему ужасу, что заплутали реально, а не понарошку.

Мирский бродил вместе со всеми, мысленно посылая проклятья на головы организаторов за такой нежданный квест, но благодарил судьбу, что в этот раз был одет в удобный китель своего героя и ловил на себе завистливые взгляды обладателей навороченных прикидов, совсем не приспособленных для трюмных прогулок.

Эксцентричность продюсера фильма проявилась снова, когда гости, пробравшись через лабиринт до основного зала, стилизованного под кают-компанию, не обнаружили ВИП-зоны. Были те, кому пренебрежение к их статусу не понравилось. В перешёптываниях на повышенных тонах сквозило желание демонстративно свалить. Однако любопытство и понимание, что хрен отсюда так просто выберешься, перевешивали. Поэтому ВИПы пока решили не бунтовать. Народ разбился на группы по знакомствам, интересам, сословиям и темпераментно делился впечатлениями.

Дэн, затянутый людским водоворотом в среду «старпёров», не видя вблизи ни одной мало-мальски знакомой физиономии, приготовился безнадёжно скучать. Но неожиданно перед самым его носом, словно соловьиное пение среди городского шума, послышалась правильная английская речь, хорошо знакомая Мирскому по оксфордскому онлайн-курсу, который он усердно грыз уже более двух лет. Говорил стоящий справа от Даниила толстяк с лицом, плавно переходящим в лысину, упакованный в лучших традициях Black Tie, и Дэн честно решил погреть уши в надежде услышать что-то полезное или хотя бы обзавестись парой сплетен для светских бесед.

– Андрэ – определённо талантливый мальчик, – вещал иностранец на ухо своему соседу. – Но упёртый. Даже слегка сумасшедший… Я хотел предложить для нового проекта голливудский кастинг от своего агентства. Даже сам прилетел в Москву, а тут – просто возмутительно! За неделю он так и не нашёл для меня времени. Говорит, ему не интересно моё предложение. Он его даже не выслушал! – горячо возмущался агент. – Он, видите ли, матрёшки конструирует! Что там конструировать⁈

– Знаешь, Фил, – вздохнул в ответ собеседник, говорящий с ярко выраженным русским акцентом, поглаживая при каждом слове бородку-эспаньолку, – я завидую его родителям. Ведь он худо-бедно, да, не без эпатажа, но продолжает их дело. Мои же отпрыски после университета заявили: «Прости, папа, но твой семейный бизнес нам даром не нужен. В мире много гораздо более интересного, чем эти вечные заморочки с поставщиками, клиентами, экспедиторами, налоговыми, пожарными и прочей круглосуточной головной болью»… Ты представляешь? Паршивцы неблагодарные!… Тридцать лет жизни, считай, насмарку… Лучше бы матрёшки конструировали, чем плодили скандалы в светской хронике.

Даниил превратился в слух в надежде узнать что-то новое про вожделенный голливудский кастинг. Но тут под потолком пробили судовые «склянки», засвистела боцманская дудка и любопытный разговор прервался.

– Дамы и господа!

Усиленный, мягко микшированный голос хозяина презентации заставил всех затихнуть и повернуть головы к подсвеченному прожекторами мостику. Там, у огромного рогатого винтажного штурвала, стоял высокий, худощавый молодой человек с короткой бородкой на слегка вытянутом лице. На его впалых щеках темнела трехдневная небритость. Взлохмаченная шевелюра бросала вызов гламурным стилистам. Чёрные цепкие глаза скользили по расфуфыренной аудитории.

– Благодарю всех гостей, посетивших наше почти семейное мероприятие,– бархатный негромкий голос лился из грамотно размещенных динамиков, обволакивая и завораживая. – Сегодня состоится не просто презентация оригинального фильма. Вы присутствуете при рождении нового кинематографа, скажу больше – целой эпохи в организации кинопроизводства, менеджмента, сферы услуг, а может быть, и самой жизни общества.

Зал удивленно загудел – анонс не был привычным вступлением стандартного шоу и очень смахивал на каминг аут с манией величия.

– Обещаю, что не буду вас интриговать и сразу перейду к сути, – нисколько не смутился оратор. – Все мы знаем, что стандартный менеджер способен удержать в голове от десяти до двадцати различных параметров, влияющих на управляемый объект. Особо гениальные – до пятидесяти. Находящийся в недрах этой киностудии квантовый суперкомпьютер «Матрёшка» держит в своей памяти и обрабатывает более тысячи таких параметров, и это – не предел! Наш искусственный интеллект заменяет целый офис высокооплачиваемых работников…

Гости недоуменно переглядывались, пожимая плечами. Большинство, включая Мирского, были крайне далеки от айти-технологий и теории менеджмента. Заумные термины стучали по голове бессмысленной тарабарщиной, как капли дождя по подоконнику. Но англичанин, а в том, что это именно англичанин, Дэн не сомневался, при первых же словах о загадочной «Матрёшке» напрягся.

– Наш вычислительный центр является не только менеджером. Программа сегодняшнего мероприятия, как и сценарий «Последнего рыцаря Империи», была написана искусственным интеллектом, заключенным в рекордные пятьсот квантовых кубитов. Чтобы было понятно, много это или мало: наша «Матрёшка» способна за двадцать секунд решить задачку, на которую у обычного компьютера ушло бы десять тысяч лет.

Слова оратора были встречены редкими вежливыми аплодисментами. Слишком далеки были зрители от темы. Дэн ощущал это по атмосфере в зале. А вот джентльмен по соседству одобрительно кивнул. Он явно понял, о чем идет речь, и бросал презрительные взгляды на толпу недалёких варваров.

– Искин – не только аниматор и драматург. Он будет администрировать весь процесс кинопроизводства, начиная с планирования и заканчивая контролем качества.

Пока продюсер толкал свою речь, на площадке появились новые действующие лица. Официанты, одетые в форму матросов императорского флота, и официантки, наряженные под сестёр милосердия, покатили по освещённым дорожкам тележки с напитками и закусками. Публика оживилась и отвлеклась от ведущего.

– Таким образом, сегодня мы открываем эпоху создания искусственным интеллектом такой среды, какую сам человек сконструировать не в состоянии. Предлагаю тост за новую эру в развитии человечества, где администратором будет неподкупный, беспристрастный, никогда не ошибающийся искусственный интеллект!

Воздух наполнился голосами и звоном бокалов. Напряжение официоза спало. Дэн тоже прихватил канапе, отправил его в рот и потянулся бокалом к соседу из Туманного Альбиона.

– Добро пожаловать в Россию, – он постарался выговорить слова на языке Шекспира максимально правильно.

– О! – радостно удивился англичанин, – как приятно знать, что здесь кто-то говорит на моем языке!

Он с удовольствием коснулся бокала Мирского своим и придирчиво, как на модном показе, осмотрел Дэна с головы до ног, сделал глоток и только собирался открыть рот, как громкоговоритель ожил, перебивая все разговоры.

– Творческий состав съёмочной группы приглашается за кулисы Первого сектора для подготовки к торжественному подписанию памятной тарелочки, произнес ведущий.

Дэн, с сожалением взглянув на близко стоявшего к нему голливудского агента, поспешил на свет мерцающей в полстены цифры «1».

 * * *

Чтобы попасть в местное закулисье, необходимо было спуститься из зала по крутой винтовой лесенке в кают-компанию – место, где актерам предстояло коротать время в перерывах между съемками. Оттуда, словно из преисподней, доносились знакомые голоса. Диалог был до того насыщен крепкими выражениями, что больше подходил для портовой таверны, чем для творческой мастерской.

– Аля, ты совсем спятила! – режиссерским баритоном можно было резать металл, – нашла место и время! Перед презентацией! Накануне съёмок! Ну, где, спрашивается, ты видела княжну с таким хлебалом?

– Доктор сказал, что они не будут отличаться от натуральных!

– Иди, сдавай назад по гарантии!

Дэн перегнулся через перила. Посреди гримёрки, упёршись руками в бока, стояла его дражайшая партнерша по фильму – невероятно популярная и завидно высокооплачиваемая. Девочка-стервочка с кукольной внешностью и невыносимым характером. Аля Коротич, совершив за пять лет звёздной кинокарьеры феерический путь от шаловливой блондинки к ошалевшей, в свои неполные двадцать пять считала, что жизнь её потеряла смысл. Мирский был одним из немногих, посвященных в тайну душевных терзаний звездульки: «Ассоль ждала свой алый парус, а Грэй ходил под голубым». Аля, исчерпав все естественные способы окольцевать своего спонсора, с некоторых пор, кажется, перешла к противоестественным. В этот раз Коротич превзошла себя. Её интерфейс был настолько вызывающим, что Дэн рассмеялся.

Перед сердитой и обиженной актрисой, нервно перекладывая с места на место листы, пылал праведным гневом режиссер всея картины.

– А мне всё нравится! – звезда не собиралась терпеть наезды в свой адрес. – Я только выставила в инсту, меня завалили предложениями от рекламных агентств! За один фотосет отсыпают столько, сколько я у тебя на площадке за год не заработаю!

– Так может и пойдешь в модели?

Исторгнув сокровенное, режиссёр осёкся, закашлялся и смутился. Он прекрасно знал покровителей куколки, способных его самого отправить постановщиком детских утренников.

– Короче… Что будем делать? – глухо и примирительно спросил он.

– Доктор обещал, что через неделю отёк пройдет…

– Какая неделя⁈ У нас выход группы на подиум… Тарелочку, мать её, подписывать…

– Может вуаль?

– Ага! Никаб!.. Всё, Аля! Уйди с глаз долой!

Вынырнувший откуда-то из тени ассистент режиссера аккуратно тронул шефа за плечо:

– Может, дублёршу попробуем? Постоит в толпе, поулыбается, ручкой помашет. Издали – вылитая Коротич… До тюнинга… Если не крупным планом – почти одно лицо!

– Давай, зови! Нет времени переписывать сценарий.

– Что⁈ – у звезды открылось второе, стервозное дыхание, – может какая-то челядь вместо меня ещё и по красной дорожке будет шастать?

– Что горит? – подал голос Мирский. Решив, что пора выходить из тени, он эффектно съехал по перилам к ногам коллег и встал по стойке «смирно», щеголевато щелкнув каблуками.

– Вольно, мичман! – махнул рукой режиссёр. – Вы опоздали. Пожар на эсминце «Несгораемый» потушен, команда затопила корабль.

– Как неинтересно, – Дэн вблизи придирчиво оценил «рыбью голову» партнерши. – А я думал, тут разминаются акробаты-матерщинники на колючей проволоке.

– Скорее мы имеем дело с новым прочтением пьесы «Горе от ума», -возразил режиссер.

– Ну что вы! Горе может быть только от большого ума. У людей с таким дружественным интерфейсом – так, легкая грусть…

– Мирский, это ты про меня? – вскинулась актриса.

– Господи, Аля! Какая ты… рельефная и кульная. Теперь даже краситься не сможешь! – Дэн одним комплиментом моментально переключил эмоции партнерши.

– Это еще почему?

– Глядя в зеркало, будешь в обморок падать от своей красоты.

– Мирский, – фыркнула Коротич, – если у тебя выросли крылья за спиной – не каркай. Скажи лучше по-дружески…

– Ну-у, дорогая… – протянул театрально Дэн, – по-дружески не могу! Ты же отказалась скрепить нашу дружбу половым актом. Поэтому скажу только как коллега. Подписание тарелочки откладываем. Ждём, когда гости нарежутся. Тогда сыграем «парад алле», и твой новый образ, Алечка, зайдёт на «ура». Кстати, я знаю, где достать чешуйчатый хвост!…

Торжественные фанфары прервали новый виток перепалки. Ответная возмущенная реплика Коротич потонула в словах ведущего.

– Ну что, пошли! – Мирский махнул рукой и взялся за перила. – Аля! Держись ближе ко мне и не лезь на передний план – сегодня не твой день.

– И не день для вселенского эпатажа, – добавил режиссёр.

– Да понятно, понятно, – буркнула Коротич, пряча свой свисток ХХL за роскошным веером.

– Тогда с Богом!… – подвел итог режиссер, – пойдем опровергать устойчивый миф, что актеры в советских фильмах с каждым годом играют все лучше.

Глава 9 
Изнанка богемной тусовки

Софиты, под свет которых вышел Мирский, сияли каким-то особым, ядовитым светом. Казалось, что лучи, как рентген, пронизывают насквозь, просвечивая тщательно скрываемую часть натуры, которую не показывают даже на исповеди, и лишь иногда, в каком-нибудь дальнем путешествии, хорошо загрузившись алкоголем, стыдливо демонстрируют случайному попутчику, если уверены, что второй раз его не увидят.

Липкое, холодное чувство прозрачности, открытости и незащищенности, что сродни ощущению себя голым в людном месте, неприятно обожгло Мирского, заставило содрогнуться и непроизвольно сделать шаг назад.

– Ты что творишь, урод! – зашипела идущая сзади Коротич, – все ноги мне отдавил.

– Да пошла ты! – беззлобно огрызнулся Дэн, заставив себя выпрямиться и улыбнуться.

«Нервы ни к чёрту, – подумал он, – накрутил себя, как школьник перед экзаменом. Надо отвлечься и расслабиться. Или хотя бы сделать вид… Вокруг дивное кубло единомышленников. Покажешь слабину – сожрут к чёртовой бабушке!» Быстрее подписать эту тарелку, дежурно покрасоваться перед камерой и рвануть воплощать внезапно созревший замысел о голливудском кастинге.

– А вот еще одна инновация, – продолжал вдохновенно ведущий, – материализация чувственных идей! Для автографа надо встать в красный круг. Даниил, просим вас!

Стрелы лазерных лучей пронзили воздух, упали строго вертикально, уперлись в подсвеченный красным прожектором круг на полу. Мирский аккуратно шагнул вперед, оказавшись внутри прозрачного частокола в потоке светлячков. По телу пробежали тысячи иголок, а кончики пальцев засветились, словно в подушечках включились миниатюрные светодиоды. Зал за пределами круга исчез, звуки извне доносились глухо, как сквозь вату, и казалось, что мир вокруг перестал существовать, превратившись в мираж.

– Искусственный интеллект, пользуясь своим сверхчувствительным бионическим полем, считывает все мышечные сокращения человека и трансформирует их в команды для периферийных исполнительных устройств. Стоит нашему герою начертать в пространстве свой автограф, и машина повторит его на нашей тарелочке, находящейся в 3D-принтере.

Дэн поднял руку и пошевелил пальцами. Ему показалось, что они оставляют мерцающий, гаснущий след, как если бы затухали искры бенгальского огня.

– Даниил! Наш искусственный интеллект полностью совместил исполнительное устройство с вашим энергетическим полем. Смелее! Пишите своё имя прямо в воздухе.

Мирский вытянутым пальцем осторожно нарисовал перед собой в воздухе букву «Д», глядя, как она отражается на 3D экране, искрясь светящимися точками.

– Прикольная анимация, – оценил он новшество, дорисовав автограф, и сделал широкий шаг назад, подальше от этого заколдованного круга.

Зал сдержанно аплодировал. Дальше пошло веселее. Один за другим киношники выходили на подиум, вставали в волшебное кольцо, делали забавные пассы руками, а техника накладывала аккуратные строчки на глиняную поверхность. Актёры, операторы, администраторы… Дэн понемногу успокоился, вошел в норму. Даже шипение и колкости Коротич перестали его раздражать, скорее занимали. Если тупые люди не бесят, а веселят, значит, у тебя хорошее настроение.

– Приглашаем на подписание особого участника нашего кинопроекта, – ведущий анонсировал очередной выход, – единственного, имеющего боевой опыт, награжденного медалью «За боевые заслуги», что особенно ценно для фильма, действия которого разворачиваются в период Первой мировой войны. К нам присоединяется каскадёр, храбрая девушка Василиса Стрешнева!

Со стороны технических помещений выпорхнула его новая знакомая, плохо узнаваемая благодаря облачению сестры милосердия и чересчур броскому макияжу. Дэн стал пристально разглядывать молодую особу, совсем не похожую на воительницу. Что это за «географические новости»? С какого такого бодуна у этого полутораметрового недоразумения может быть боевой опыт? Даниил вспомнил ответственную сотрудницу министерства обороны, щеголяющую в неполные 30 в генеральском мундире, и уверенно отнёс Василису к категории «обороняшек», добывающих чины и награды исключительно за счёт смазливой внешности.

Блондинка тем временем подошла к красному кругу, очерченному на сцене прожектором. Она внезапно запнулась и отпрянула, словно наткнувшись на невидимую колючую стену. Её уверенность и боевитость мгновенно исчезли, появилась растерянность, а в облике не осталось и следа от прежней решимости.

«Вот так-то, девочка, – злорадно подумал Мирский, – выйти под софитами на сцену у всех на виду – это не то же самое, что козой по ресторану скакать.»

Словно услышав его мысли, Василиса оглянулась через плечо и посмотрела на Дэна своими громадными от страха глазами. Мирский не удержался и показал ей язык, не беспокоясь, что его выходка может попасть в камеры папарацци. То ли из-за этого жеста, то ли сама по себе, Стрешнева тряхнула головой, словно очнувшись от ступора, развернулась и сделала последний шаг, одновременно подняв руку, словно пытаясь схватиться за луч света.

Противный вой вошедшего в резонанс микрофона затмила вспышка прожекторов, разогнавших студийный полумрак и тут же погасших, как при коротком замыкании. Минутная пауза, заполненная повизгиванием весьма впечатлительных особ, прервалась включением аварийного освещения и уверенным, напористым голосом ведущего:

– Прошу прощения, уважаемые гости, небольшие технические неполадки. Оставайтесь на местах, сейчас мы продолжим нашу презентацию…

Проморгавшись – софиты, вспыхнув разом, больно ударили по глазам – Мирский обнаружил перед собой пустую сцену, на которой суетились техники.

– Вот тебе и боевые заслуги, – усмехнулся он, – малейшая угроза, и сбежала, как таракан под печку. А сколько было гонора, сколько апломба!

Освещение восстановилось, гости перестали волноваться, шушукаться, и Мирский забыл про Василису, сосредоточившись на английском продюсере, размышляя, как бы найти его и разговорить, непринуждённо свернув беседу в сторону вожделенного голливудского кастинга.

– Дорогие друзья, – продолжал тем временем ведущий, – благодарим наших спонсоров за поддержку и веру в наше киноискусство! Сегодня мы создаем не просто фильм, а произведение, которое оставит след в истории отечественного кино! Запечатлейте свои подписи, станьте частью этого удивительного проекта. Вместе мы сотворим кинематографическую легенду!

Спонсоры – это всегда первостепенно. Поэтому Мирский моментально переключился на представляемых меценатов, жадно вглядываясь в потенциальных финансовых доноров, стараясь запомнить их лица, фамилии, звания. Искусство не существует в вакууме. Оно способно жить лишь в магическом физрастворе из денежных знаков. Кино зависит от спонсоров и без вливаний не может развиваться. Гордый и грозный режиссер, строгий директор, актёр – все подчиняются им. А значит, надо уметь ладить с владельцами звонкой монеты, предугадывать, удовлетворять их желания и потребности, даже самые неожиданные и не всегда приятные. Дэн прекрасно знал правила игры Большого Кино, принял их, считая неотъемлемой частью профессии. Он просто фиксировал информацию, отмечая заинтересованные взгляды, скользящие по нему, и даже успевал прикидывать, каким образом он мог бы начать разговор с тем или иным потенциальным благодетелем.

Последним от толпы отделился и бодро покатился на подиум знакомый лысый англосаксонский колобок. «Сюда! Давай сюда,» – подумал про себя Дэн и – о чудо! – англичанин, описав замысловатую траекторию в поисках свободного места, приткнулся рядом с Мирским так, что Дэн дышал иностранцу прямо в лысину.

– Hey! What’s up? – брякнул актёр первое, что ему пришло в голову из курса английской разговорной речи.

Англичанин обернулся и опять нагло уставился, сканируя Мирского своим взглядом, не произнося при этом ни слова… Чувствуя, что пауза затягивается, Дэн добавил, старательно подбирая английские слова:

– Приятно видеть вас здесь. Я столько слышал о вас, сэр.

– Не стоит обращаться ко мне «сэр», – снисходительно ухмыльнулся иностранец, – мой социальный статус гораздо скромнее. А как мне вас называть?

– Дэн… Даниил Мирский, – злясь на себя за суету, ответил актёр.

– Приятно познакомиться, Дэн, – чуть поклонившись, произнес англичанин.

– Сейчас все отправятся на церемонию в соседний павильон, – не зная, что сказать, брякнул Мирский, – я хотел бы пригласить…

– Let’s go! – не дослушав, англичанин покровительственно похлопал Дэна по плечу и подтолкнул к выходу.

«Неужто клюнул?» – пронеслась в голове шальная торжествующая мысль, но сразу же померкла, а Мирский аж подпрыгнул, почувствовав английскую руку на своей заднице.

– Ты шикарный парень, Дэн, – заговорщицки произнес иностранец, – но тебе стоит взять несколько уроков хороших манер.

– Извините, а что не так? – нервно спросил актер, старательно пытаясь избавить свою пятую точку от английских прикосновений.

– Никогда не начинай разговор с пошлых американизмов. Твоё «Hey! What’s up?» годится для знакомства в баре. Деловые люди такое не поймут, – поморщившись, но всё же убрав руки, ответил британец.

– А как правильно начинать разговор с деловыми людьми?

– Это всё зависит от того, каков твой интерес – деловой или сугубо личный, – на лице островитянина мелькнула усмешка. – Разговор может начинаться очень по-разному, если ты четко представляешь, чем он должен закончиться. А ты это знаешь, Дэн?

Англичанин остановился, развернулся к Мирскому и смотрел ему прямо в глаза.

– Я не понял… – пробормотал Дэн совсем потерянно. Ему показалось, что британец над ним потешается.

– А что тут непонятного? Ты должен четко знать, чего хочешь добиться и что готов за это заплатить, и только потом открывать рот, – он усмехнулся и откровенно передразнил Даниила, – «Hey! What’s up?»

Дэн ненадолго завис, не понимая: его сейчас подбодрили или опустили? Англичанин же остался доволен произведенным эффектом и еще раз похлопал Мирского по плечу.

– Ты погуляй, подумай, а потом мы опять сможем побеседовать… Если ты захочешь.

– Да. Наверно, вы правы, – кивнул Дэн, – мы вернемся к этому вопросу, вот только удовлетворю любопытство журналистов.

– Пресса – это святое, – согласился англичанин, – репортер для публичного человека, как жена: дерзит, пристаёт, требует постоянного внимания, а ты не имеешь права отказать, дабы не проснуться нищим изгоем.

Изобразив улыбку, Мирский плавно скользнул, сделав вид, что не понял намеков этого напыщенного индюка, хотя, все предельно ясно. Голубизна – пропуск в высшую лигу. Чужие там не ходят. Его предупреждали? Предупреждали! Он знал, на что шёл, и весь вопрос упирается только в сроки, как долго ему удастся сохранять остатки собственных принципов… Но какие тут к чёрту принципы⁈ Или они, или карьера, слава, деньги и всё, что к ним прилагается…

Мучимый судьбоносными размышлениями, Мирский вместе с гостями и прессой переместился в соседний павильон, полностью занятый макетом подводной лодки. Освещенное софитами, на фоне ядовито-зеленого хромакея, её хищное тело безвольно лежало на стапелях в узком ложе бассейна, наполовину заполненного водой, и напоминало акулу, выброшенную на чужой берег беспощадным штормом.